Текст книги "Переписка П. И. Чайковского с Н. Ф. фон Мекк"

Автор книги: Петр Чайковский

Соавторы: Надежда фон Мекк
сообщить о нарушении

Текущая страница: 58 (всего у книги 181 страниц) [доступный отрывок для чтения: 64 страниц]

22. Чайковский – Мекк

Париж.

1879 г. февраля 6. Париже.

8 часов утра.

Благодарствуйте, милый друг, за чудную квартиру, за то, что я был так приветливо встречен милым Пахульским, за то, что так приятно было мое первое парижское впечатление, благодаря этой встрече и уютной квартирке, в которой я нахожусь, Только теперь я осмотрелся и увидел, до чего эта квартирка соответствует моим потребностям в отношении спокойствия и изолированности. Она составляет совершенно самостоятельное помещение, и работать ничто мешать не будет. Что касается роскошной обстановки, то об этом и говорить нечего. В этом отношении квартира моя далеко превосходит мой скромные потребности.

Насколько я во время пути тяготился мыслью, что меня будут встречать, настолько же был тронут необыкновенно милой приветливостью Пахульского. Очень, очень благодарен ему.

От души желаю, чтобы поскорее Вы устроились по возможности покойно и удобно, и желаю итого не только для Вас, но и эгоистически для себя, ибо до тех пор мне будет совестно пользоваться благоустройством своего помещения, пока Вы будете находиться в своем временном и, вероятно, малоудобном помещении.

Расставание мое с хозяйкой виллы Ришелье было положительно трогательно. Очень приятно мне знать, что есть уголок Западной Европы, где я всегда буду принят с радостью, заботливостью и дружелюбием, где мои привычки и потребности хорошо известны, где умеют устроить Всегда так, что я чувствую себя там как дома.

Вообще, дорогой и милый друг, я не помню, чтобы в жизни моей когда-либо была такая чудная полоса счастья и благоденствия, как 'в эту поездку мою за границу. Жизнь во Флоренции вблизи Вас, жизнь в Швейцарии, где так удачно я работал, теперешний мой приезд под Ваше теплое крылышко, все это целый ряд счастливых, привольных и покойных дней. Часто думаю я о странностях судьбы, которая из самых лютых и тяжелых жизненных катастроф переносит человека в сферу ничем не смущаемого счастья. Я часто боюсь пpивыкнуть, очерстветь, перестать сознавать вследствие привычки всю неизмеримость тех благ, которыми я теперь пользуюсь и которыми всецело я обязан, Вы знаете, кому.

Я пишу, сидя у окна. К моему счастью, даже солнце сегодня светит приветливо и не мало содействует ощущению благоденствия, которым я переполнен. Сегодня я буду бездействовать и предаваться лености. Завтра полагаю безотлагательно начать свои занятия. Пахульский так добр, что взялся отыскать мне фортепиано.

Тысячу раз благодарю Вас, милый друг, за все.

Ваш П. Чайковский.

23. Мекк – Чайковскому

1879 г. февраля 6. Париж.

Вторник.

Как я рада, что Вы наконец приехали, мой милый, бесценный друг, но простите мне, бога ради, мою несостоятельность на этот раз. Я так много, и утвердительно наобещала Вам насчет квартиры и так мало исполнила, но право, я не виновата, потому что и сама бедствую в ужаснейшем помещении в этом гадком Hotel du Louvre и некуда уйти отсюда. Мой комиссионер приготовил мне такую квартиру, в котирую я не решилась переехать, и, вообразите, стоит 3000 francs в месяц, и все деньги за месяц уже отдал, так что я потеряла и 3000 francs, и квартиры у меня нет. Теперь все яти дни искали, неумолкаемо искали квартиры, пересмотрели около двадцати, недовольно просторной для меня не нашлось. Поэтому я со вчерашнего дня ищу помещения в Hotel'e в этих же местах, и для Вас я ваяла это помещение как временное, потому что оно довольно высоки. Но прошу Вас, милый друг мой, сказать мне, когда Вы осмотритесь и ознакомитесь с квартирою, без всяких церемоний, желаете ли Вы переменить ее или Вы довольны и этою, не желаете ли в другой местности,-ну, словом, прошу Вас, мой дорогой, сказать мне вполне откровенно все Ваши желания насчет помещения, и я постараюсь устроить Вам вполне по Вашему желанию. потому что предупреждаю Вас, мой милый друг, что я не уступлю Вам ни за что моего законного права устроить Вам помещение в Париже. Я не буду вмешиваться ни в какие другие Ваши расходы, но помещение должно быть на моем попечении, и этого я Вам не уступлю, дорогой друг мой, потому что Вы приехали для меня, ко мне в гости, и я хочу, чтобы у Вас было такое помещение, какого мне хочется. Моя голова все не может прийти в порядок, я боюсь, что мне придется совсем отказаться писать пером, а довольствоваться только карандашом, и то понемногу. Да кстати при этом, так как я не могу теперь писать много или часто, то прошу Вас, друг мой, писать мне раз в неделю, а если уже хотите побаловать меня. то иногда два раза в неделю и уже никак не больше, иначе мне будет совестно получать Ваши письма, и я не выдержу, чтобы самой не писать чаще, а н не должна себе этого позволять.

На этом месте моей записки я получила Ваше письмо, мой несравненный друг. Я очень счастлива, что эта квартирка Вам понравилась, но все-таки я буду ждать, что дня через два Вы мне скажете окончательно, желаете ли Вы переменить ее или остаться в ней.

От всего сердца жму Вам руку. Безгранично любящая Вас

Н. ф.-Мекк.

24. Чайковский – Мекк

Париж,

Дорогой Друг!

7/19 февраля 1879 г.

Прежде всего позвольте Вас усиленно просить писать. мне как можно реже и как можно меньше до тех пор, пока Вы вполне не поправитесь. Мне, разумеется, очень приятно .получать и читать Ваши письма, но еще более мне приятно-думать, что Вы бережете свои глаза и свою голову. Если бы Вы ограничивались теперь изредка коротенькими записками, писанными карандашом, то это было бы прекрасно. Дабы не вызывать Вас на ответы, я буду писать Вам тоже реже и именно так, как Вы говорили: от одного до двух писем в неделю.

Очень радуюсь при мысли, что Вы теперь уже перешли в более удобное и покойное помещение. Дай бог, чтобы Вам было хорошо и покойно.

История с нанятой Вами квартирой и с потерянными тремя тысячами франков привела меня в содрогание. Неужели нет никакой возможности получить их обратно? Простите за вопросительный знак и не думайте, что я буду ждать. на него ответа. Пахульский расскажет мне, чем кончится это дело.

Теперь скажу Вам, милый друг, что я сделал то же, что и Вы. Я переехал. Дело в том, что только сегодня утром я узнал сумасшедшую цену моей первой квартиры: тридцать пять. франков в день! Это привело меня в изумление. Я попросил le chef du bureau [начальника полторы] показать мне несколько других помещений и среди них нашел одно, которое мне понравилось. Оказалось однако же, что и оно стоит дорого, т. е. двадцать два с половиной франка в день. Тогда я решился пойти и искать в другом отеле. Но, когда я выходил из ворот, меня догнал вышеупомянутый сhеf и так усиленно приставал ко мне, что я начал колебаться. И переезжать хлопотно, и фортепиано я ожидал с минуты на минуту, и адрес свой уже телеграфировал братьям, и, наконец, как-то совестно мне было на все любезности и приставания назойливого француза отвечать отказом. Увидя, что я начал колебаться, он нанес мне решительный удар, т. е. решился сбавить два с половиной франка и отдать за двадцать ту квартиру, которая мне понравилась. Я решился и тотчас же перешел. Теперешнее мое помещение-имеет одно огромное преимущество перед первым: оно на заднем дворе, и поэтому я не слышу шума экипажей, который с непривычки вчера сильно действовал на мои нервы и причинил отвратительно бессонную ночь. У меня очень теперь покойно, хотя, может быть, менее светло и весело, менее роскошно, чем в первой квартире.

Я не буду оспаривать и протестовать против Вашего намерения принять на себя сверх всего остального, чем я Вам обязан, еще плату за мое помещение. С того момента, как я узнал, что Вам придется ранее меня приехать в Париж, я. знал, что это так будет, т. е. что Вы примете на себя заботы о моем помещении и захотите уменьшить мои здешние расходы. Невыразимо благодарен Вам, друг мой, но раскаиваюсь, что наделал целый ряд глупостей! Зачем я не написал Пахульскому о том, чтобы он не нанимал мне помещения в таком дорогом отеле? Зачем я изменил своему Hotel de Hollande, где гораздо дешевле, чем здесь, и не приготовил себе там письменно помещения? Мне предлагали там очень милую квартирку (только несколько темную) за более дешевую цену, чем здесь!! И как я заранее не сообразил, что те квартиры, где солнце и свет, непременно сопряжены с шумом экипажей, который я переносить решительно не могу ни при занятиях, ни ночью во время сна. Но уж нечего делать. Останусь в Hotel de Meurice, где дороговизна возмутительна. Вообще после швейцарской дешевизны здешние цены поражают меня.

Ни вчера, ни сегодня я не приступал к своим занятиям. Не знаю отчего, только покамест еще не чувствую к этому никакого влечения. Вообще (чтобы быть вполне откровенным) то розовое настроение, в котором я находился вчера, когда писал Вам письмо утром, мало-помалу перешло в довольно серое, если не черное. Оттого ли, что мне очень неприятно было узнать о Ваших здешних неудачах, от шума ли, который, как я сказал выше, действовал мне на нервы, но только я провел очень скверную ночь и вследствие этого сегодня дурно себя чувствую. Знаете ли, милый друг, что я себя обвиняю немножко в том, что Вы теперь в Париже, который, если не ошибаюсь, совсем не подходит к теперешним требованиям Вашего здоровья. Ведь это я своими восторгами от Парижа надоумил Вас переехать из Вены сюда? Было бы в тысячу раз умнее, если б я как можно более рисовал перед Вашими глазами все прелести Италии, в которой Вы всегда хорошо себя чувствуете? Пожалуйста, не отвечайте на этот вопросительный знак, как и на все мои вопросительные знаки. Надеюсь, что когда я начну заниматься, то примирюсь со всеми своими преувеличенными сегодняшними сомнениями и сожалениями, но сегодня мне с утра все кажется, что не только для Вас, но и для меня было бы лучше, если б вместо Парижа мы очутились где-нибудь в более тихом и более роскошно обставленном в отношении климата и красот природы месте. С каким сожалением я думаю сегодня о незабвенной Viale dei Colli!

Я взял, себе место на пятницу в Grand Opera, a также в концерт Chatelet, где будет идти чудеснейший “Фауст” Берлиоза. Пожалуйста, дорогая моя, поезжайте в этот концерт. Усыпление Фауста и следующий за тем танец сильфов есть одна из гениальнейших музыкальных страниц всех веков и народов. Я с лихорадочным нетерпением буду ожидать воскресенья.

Потрудитесь передать Пахульскому, что теперь мой номер не 164, а 140. Я буду ожидать его в пятницу в два часа.

Ваш П. Ч.

25. Мекк – Чайковскому

1879 г. февраля 7. Париж.

Среда,

9 часов вечера.

Совсем напрасно, мой дорогой, милый друг, Вы обвиняете себя в моем приезде в Париж. Я приехала сюда потому, что очень люблю Париж (мои домашние даже трунят над моею страстью к нему), и теперь, когда мы имеем хорошее помещение, я вполне довольна и рада, что нахожусь здесь, да еще в двадцати шагах от Вас, мой несравненный друг. О потерянных трех тысячах я и не думаю, также как прошу и Вас забыть о них. Без неудач жизнь не бывает, и если бы все неудачи в жизни были денежные, то она была бы очень легка и хороша. Нехорошо вот мне только то, что Вам неудобно, мой хороший, милый Друг, и я прошу Вас убедительно сходить с Пахульским взглянуть помещение на place Vendome. Это самое тихое место в центре Парижа, и помещение должно быть недурно, а о цене, пожалуйста, мой дорогой, не думайте и не беспокойтесь. Как бы ни была велика цена, но расход на одного человека при моем огромном семействе всегда будет вздором, ничтожеством, следовательно, прошу Вас, сделайте мне удовольствие, отбросьте этот вопрос в сторону и устройте только так, чтобы Вам было хорошо и покойно заниматься.

На воскресенье в Chatelet и у меня есть билет, хочу достать и на пятницу в Grand Opera, но в кассе мало дают надежды.

Очень благодарю Вас, милый друг, за присылку письма Стасова. Оно занимательно, но по письму мне не нравится человек. Посылаю газеты и книги, какие есть. Как мне хочется, чтобы Вы повеселели и устроились хорошо и уютно. Всем сердцем Вас любящая

Н. ф.-Мекк

26. Чайковский – Мекк

[Париж]

8/20 февраля 1879 г.

Благодарю Вас, милый друг, за вложенное в письмо и за самое письмо. Я вполне доволен своим помещением и вчера провел очень приятный вечер благодаря тишине и вполне достаточной комфортабельности. Радуюсь от всей души, что Вам хорошо. Сегодня начну заниматься.

За книги премного благодарен.

Ваш П. Чайковский.

27. Чайковский – Мекк

Париж,

10/22 февраля [1879 г.]

Суббота, 5 часов.

Уж я вчера порывался писать Вам, милый друг, но удержался. Сегодня же мне очень захотелось побеседовать с Вами.

Не знаю еще, пошлю ли Вам письмо завтра, но, когда бы Вы ни прочли то, что теперь пишу, все равно. Прежде всего мне хочется сказать Вам, что я очень хорошо устроился, очень доволен своей квартиркой и завел известные порядки, так что образовался уже правильный строй жизни. Занимаюсь я утром. В двенадцать часов отправляюсь завтракать и делаю небольшую прогулку. Возвращаюсь домой и опять занимаюсь. В шесть часов иду обедать, гуляю и около девяти прихожу домой, чтобы читать, писать письма, иногда пить чай. Вчера был в театре и тщетно искал Вас среди лож. Сегодня от Ивана Васильева узнал, что Вы не были, но здоровы. Подозреваю, что Вам не хотелось облачаться в бальные туалеты, которые здесь в ложах de rigueur [обязательны]. Как это глупо, что у них слушание оперной музыки сопряжено с фраком, белым галстухом, платьями decollete и т. д. “Фрейшюц” доставил мне большое удовольствие. В некоторых местах первого действия, которое я люблю больше всего, я испытал глубокое наслаждение. Конец у них скомкан, и, бог знает почему, выпущена роль пустынника. Кpаусс была очень хороша и чудную арию второго действия спела очень увлекательно. Я видел также первые две картины японского балета, который показался мне очень скучен, и ушел я, не дождавшись конца. Кроме этого спектакля я нигде не был, хотя сбираюсь посетить некоторые театры и в особенности интересуюсь знаменитым “Assоmоir'ом”. Но, вообще говоря, сверх ожидания в театр меня тянет очень мало, и я предпочитаю вести здесь жизнь такую же тихую, как во Флоренции и Швейцарии. В конце концов я прихожу к заключению, что моя любовь к Парижу зиждется на воспоминаниях. В первой молодости мне случилось особенно приятно провести здесь два месяца (это было в 1861 г.), и с тех пор я испытываю всегдашнее тяготение к Парижу. Но если разобрать хорошенько, то выходит, что моим потребностям и вкусам гораздо более отвечают такие тихие приюты, какими изобилуют Италия и Швейцария. Словом, я здесь нисколько не скучаю, мне приятно иметь возможность бывать в театрах и концертах, но... я гораздо счастливее был на Viale dei Colli. Нечего и сравнивать!

Занятия мои идут успешно. Я занят в настоящую минуту большим ансамблем третьего действия (септет с хором), который представляет большие технические трудности. Первая часть этого септета уже готова. Если я не ошибаюсь, она удалась. Прогулки по блестящему, шумному Парижу имеют очень благоприятное свойство. Разнообразием предметов и впечатлений они развлекают и заставляют забывать на время главный предмет забот, т. е. отделку подробностей той или другой музыкальной мысли. От этого, может быть, мне так легко далась вещь, от которой я ожидал большого утомления. За книги и ноты усердно благодарю Вас. Опера Гофмана мне нравится весьма мало. Чистая техника, кажется, ее единственное абсолютное достоинство. Остальные чисто отрицательного свойства: она не длинна, не имеет претензий, не тяжеловесна, как опера Гольдмарка, не пошла.

Вчерашней работой Пахульского я доволен. Во всяком случае, она-большой шаг вперед в сравнении с той неумелостью, которою отличались его прежние опыты. Но все-таки я ожидал несколько большего, т. е. в количественном отношении, и рассчитывал на целую сонату, тогда как он принес мне лишь одну часть. Обещается здесь написать остальные.

Вечером. 10 часов.

Проиграл третье действие оперы Гофмана и остаюсь при первом мнении. Если опера имеет успех, то думаю, что это благодаря легкости стиля и милому либретто.

Не спрашиваю у Вас ничего и не жду ответа. Знаю, что Вы здоровы. Письмо это пошлю завтра утром. Думаю, что Вы будете завтра в Chatelet. Очень рекомендую Вам “Фауста”. Будьте здоровы, дорогой друг.

Ваш П. Чайковский.

28. Мекк – Чайковскому

Париж,

11 февраля 1879 г.

Милый, бесценный друг! Я очень соскучилась так долго не получать от Вас никаких известий и также хотела сегодня писать Вам, но какой-то тайный голос говорил мне, что, должно быть, я получу сегодня от Вас весточку, и как я обрадовалась Вашему письму!

В пятницу я не была потому, что не достала билета, и Пахульский ошибся, сказав Вам, что мы будем, потому что он видел билет, взятый на воскресенье, и принял, что это на пятницу. Таким образом, мы будем сегодня в Grand Opera и утром в Chatelet. Туалетом я никогда и нигде не стесняюсь и одеваюсь по своему расположению и соображению. Как я радуюсь, что мы будем сегодня в одной зале. Берлиоз меня очень восхищает.

Видали ли Вы когда-нибудь, милый друг, игру актрисы Pasca? Если нет, то съездите в Vaudeville и посмотрите ее. Это отличная артистка; мы на днях были в Vaudeville.

Я очень рада, дорогой мой, что .Вы устроились, но мне все-таки жаль, что Вам тут не очень нравится, а я очень люблю Париж, люблю его кипучую жизнь, люблю видеть на каждом шагу, как работает здесь ум, руки, все существо человека; люблю видеть прелестные результаты этой неустанной, усидчивой работы....

До свидания, мой драгоценный. Всем сердцем Ваша

Н. ф.-Мекк.

29. Чайковский – Мекк

Париж,

12/24. февраля [1879 г.]

Понедельник.

Давно я так не наслаждался музыкой, как вчера в Chatelet. Что за беспримерно чудные вещи есть в этом “Фаусте”! Знаете ли, друг мой, что вообще я далеко не безусловный поклонник Берлиоза. У него в его музыкальном организме была какая-то неполнота, ему чего-то недоставало в умении чутко выбирать гармонии и модуляции. Есть в нем, одним словом, какой-то элемент угодливости, с которым я никак не могу помириться. Но это не мешало ему иметь душу самого высокого и тонкого художника, и иногда он достигал недосягаемой высоты. Некоторые места “Фауста”, и особенно эта поразительно чудная сцена на берегу Эльбы, принадлежат к перлам его творчества. Я с трудом сдерживал вчера во время этой сцены подступавшие к горлу рыдания. Что за прелесть этот речитатив Мефистофеля перед усыплением Фауста и следующий за ним хор духов и танец сильфов! Чувствуешь, слушая эту музыку, как охвачен был писавший ее поэтическим вдохновением, как он глубоко был потрясен своей задачей. Есть много других чудесных подробностей, но знаменитый le mеnuet des feux follets [менуэт блуждающих огней] я не особенно люблю. Конец немножко скучен, и в апофеозе нет ничего особенного. Исполнение было, по-моему, если не превосходное, то во всяком случае хорошее и не портившее впечатления. Видно, что все исполнители полюбили эту вещь и приложили к своим обязанностям много любви. В иных местах оркестр звучал превосходно. Это почти четырехчасовое слушание чудесной, но требующей большого напряжения музыки меня ужасно утомило.

Мне весьма приятно было прочесть, что Вам нескучно и что Вы хорошо себя чувствуете в Париже. То, что Вы говорите о прелести Парижа, совершенно верно. Это, без сомнения, самый чудный город из всех существующих, и в нем всегда ощущаешь какое-то неопределенное сознание изящного комфорта, полноты удовлетворения всех потребностей цивилизованного общества. Тем не менее, я не могу не заметить, что для моих теперешних душевных склонностей деревня или вообще жизнь в тихих и уединенных уголках более подходит, чем все бесчисленные преимущества Парижа перед другими городами. Я с, большим удовольствием брожу по Парижу, любуюсь им и этой блестящей жизнью, но в тайне души вздыхаю о деревенской тишине, о Viale dei Colli, о Clarens и т. д. Кстати, Надежда Филаретовна. Если случится Вам быть опять за границей зимой, как хорошо бы было, если б Вы пожили несколько времени в той местности, а я бы в это время поселился у своей милой кларенской хозяйки? Hotel Byron, в котором Вы живали, мне очень нравится тем, что он отдален от массы отелей и пансионов.

Сегодня я увидел на афише “Le gendre de M-r Poirier” в Comedie Francaise и соблазнился-взял себе билет. Это очень умная и милая комедия. Три года тому назад я видел ее здесь с братом Модестом и вынес от чудной игры актеров этого театра удивительно приятное впечатление. Вы спрашиваете, друг мой, видел ли я Pasса? Видел много раз и здесь, и в Петербурге, и даже в Москве, куда она раз, постом, приезжала. Это действительно превосходная актриса.

Читали ли Вы в “Вестнике Европы” “Специалист”? Если нет, то, пожалуйста, прочтите. Это – картина, верно схваченная и имеющая для меня по известным Вам причинам огромный интерес.