Текст книги "Двойной без сахара (СИ)"
Автор книги: Ольга Горышина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 37 страниц)
Ольга Горышина
Двойной без сахара
Глава 1 «Неприятный разговор»
Нет, Лиззи не закричала, она даже не повысила голос. Вино в бокале плескалось сильнее ее эмоций. Во мне же кровь подошла к порогу закипания. Я выскочила за порог и уже с улицы услышала ее заключение:
– You little bitch!
Если бы Лиззи просто назвала меня сучкой, я бы не обиделась, потому что в каждой бабе стервозность заложена от рождения, а вот неблагодарной я себя не считала. Слова прозвучали пощечиной, и именно поэтому я шарахнула в ответ дверью.
Она вытащила меня из дерьма, в котором я плавала несколько лет, пока мои питерские друзья поголовно считали, что я купаюсь в шоколаде, и была благодарна Лиззи от всего сердца. Сейчас же от всего сердца ненавидела ее за незаслуженное оскорбление. Однако если бы Лиззи отставила недопитый бокал и вышла на улицу, где я бестолково топталась уже минут пять, моя ненависть рассеялась бы, подобно утреннему туману. Но Лиззи не вышла ко мне. Теперь если я открою дверь первой, то как бы соглашусь с тем, что я и есть неблагодарная сучка.
На дворе была ночь, и туман только начинал зарождаться над озером. Холод быстро пробрался под тонкие, пусть и длинные, рукава трикотажной футболки, и, не имея возможности вернуться в коттедж, я решила согреться ходьбой. Начинать отпуск со ссоры – дурной знак, а с простуды – еще худший. Я шмыгнула носом и поняла, что чуть было не разревелась перед женщиной, не признающей чужих чувств. Обида была сильной, но не той, от которой ревут в три ручья.
Проходя мимо машины, я заметила на сиденье шерстяную кофту, купленную в Дублине, и, не надеясь на удачу, дернула дверцу, и чудо – машина оказалась не запертой. К концу второго дня в Ирландии Лиззи успела позабыть необходимую в Сан-Франциско осмотрительность. Проверив, что она не оставила ключи в зажигании, я взяла кофту и попыталась закрыть машину, но без ключей умная железяка отказалась мне подчиниться. Бог с ней, в этой глуши ни души.
Шерсть согрела меня, но не заставила отказываться от прогулки. Я давала Лиззи время одуматься, а себе – остыть. Она груба в оценках, но дальше "дуры" в приписываемых мне эпитетах раньше не заходила, и я пропускала мелкие оскорбления мимо ушей, а тут взяла и хлопнула дверью. Однако все еще можно вернуться и не превращать неприятный разговор в открытую ссору. Вопрос только один – почему это должна сделать я? Почему она спокойно позволила мне уйти? Неужто была на сто процентов уверена, что я тут же открою дверь, возьму свой бокал и осушу до дна.
Увы, шарахнуть его о стену я бы не смогла. Все же в съемном доме с бокалами следует обращаться нежно. То же касалось и засовов на окнах, которые Лиззи только что едва не обломала, желая пустить в дом дивный ирландский воздух. Но особенно лелеять следовало все же входную дверь. Я успела отметить, что та держится на соплях, и новую вспышку моего гнева может и не пережить.
Я шла вдоль берега, путаясь в траве – почва под ногами стала топкой, и я начала бояться, что промочу ноги. И все равно не повернула назад – в самом деле, не сидеть же в машине, как обидевшаяся школьница. Дорожка где-нибудь да закончится. Чтобы переплыть озерцо, нужна лодка, и потому вряд ли кто-то протоптал вокруг него кольцевую дорожку. И даже если та имеется, я не собиралась возвращаться домой под утро по колено в грязи. И вообще возвращаться под утро не входило в мои планы. Мне хотелось спать. Безумно. Завалиться в постель и проспать пятнадцать часов к ряду. Вот такими были мои планы на вечер, пока Лиззи не открыла рот.
Я не была готова к очередному промыванию мозгов на предмет того, что мне следует делать со своей жизнью. Для подобного разговора не нужно было менять калифорнийское солнце на ирландский дождик. Не для этого меня заставили десять часов корчиться в кресле самолета!
– Тебе понравится в Ирландии.
Лиззи нисколько не сомневалась в этом! Она никогда и ни в чем не сомневалась. Особенно, когда это касалось меня!
– И ты наконец примешь решение о своей дальнейшей карьере!
Между этими фразами было больше, чем десять часов.
– Почему бы не полететь на Гавайи? – спросила я еще на тихоокеанском побережье.
Это был нормальный вопрос, ведь излюбленным местом отдыха Лиззи уже много лет оставался Мауи. Однако вместо ответа она спихнула меня с кровати, заставив вытащить чемодан и собрать вещи. Я вовсе не хотела моря и солнца, но и не понимала, какую прелесть можно узреть в дожде, который в Ирландии лил каждый день. В родословной Лиззи точно отсутствовали ирландские корни, а я всей своей петербургской душой ненавидела дождь. Так какого черта я должна наслаждаться маленьким домиком на таком же маленьком озере?
Да, закаты здесь обязаны быть великолепными. Первый, увы, мы обе продрыхли без задних ног. И на них, возможно, можно потратить пару-тройку холстов. А что потом?
– I gonna love it. I should love It!
Я, кажется, давно позабыла, что хочу. Зато четко знала, что должна. Лиззи напоминала мне об этом ежедневно, начиная с утренней йоги и заканчивая вечерним душем. Да, моя жизнь была расписана по минутам, не оставляя и секунды на размышление, а что делать дальше? И вот сейчас Лиззи заявила, что привезла меня в Ирландию, чтобы я месяц делала то, что хочу. И наконец поняла, чего именно хочу от жизни. Черт возьми! Она швырнула мой чемодан в дальнюю спальню, дав понять, что ее кровать мне еще надо заслужить.
В тот момент я была слишком уставшей, чтобы спросить, почему? Нет, я спросила: мой взгляд всегда красноречивей бессвязных английских фраз. И тогда она шепнула в самое ухо:
– He's a Catholic, stupid you!
Кто бы мог подумать! Лиззи заботит впечатление, которое она произведет на мужика, сдавшего нам дом. Неужели? Он старше меня и младше ее, с небольшой сединой в волнистых светло-коричневых волосах, явно требовавших похода к парикмахеру, который, впрочем, в этой дыре мог быть нарасхват. Парикмахер и этот мужик одинаково. Темно-синие джинсы, ботинки вместо кроссовок, обтягивающая теплая футболка с длинным рукавом. Может, в его теле присутствовали пару лишних килограмм, но для деревни он являл собой эталон престарелого холостяка. Да, я увидела пустой палец, когда он доставал из багажника чемодан.
Хозяин предложил перенести наши вещи из машины в дом. Я вытащила с заднего сиденья сумку с холстами и пошла следом, потому прекрасно рассмотрела его со спины. У меня настолько наметан глаз, что одного взгляда достаточно, чтобы перевести все складки одежды в мускулы, не раздевая человека даже мысленно. Лица его я так и не увидела, потому что боялась, что он заговорит со мной, а я не пойму ирландскую речь. Бросив мольберт, я ушла к озеру рассматривать кувшинки, предоставив Лиззи решить все вопросы самой, ведь она сумела как-то поговорить с ним по телефону, договариваясь о времени нашего приезда.
Лиззи оказалась в своем репертуаре. За полдня в Дублине мы успели посетить картинную галерею, театр и еще заглянуть в магазин шерстяных свитеров. На ночь глядя мы покинули столицу Ирландии и цивилизацию и через два часа заблудились. Навигатор запутался в фермерских тропах, петлявших среди полей, и без зазрения совести накручивал нам милю за милей узкой ленты дороги. Лиззи чертыхалась, и не ясно от чего больше: от тяжелого ирландского акцента, который она с трудом разбирала в трубке, усталости или правого руля. Я сидела молча и пыталась не заснуть. А теперь из-за того, что хозяин оказался католиком, я должна спать одна!
Католик ни за какие деньги не пустит себе в дом двух лесбиянок? Смеешься, Лиззи! Да эта страна единодушно проголосовала за узаконивание однополых браков! Католик… Или причина другая? Меня отлучили от тела, чтобы я быстрее сообразила, куда катится моя жизнь? До этого самого момента я и не знала, что куда-то качусь. Я думала, что уже три года дрейфую на месте в объятиях своей бывшей учительницы по классу живописи. Черт возьми, что еще нового мне предстоит узнать под серым небом Ирландии и под ее ледяным дождем?
Глава 2 «Прогулка у озера»
Вечер давно начался и грозил с минуты на минуту перетечь в ночь. Небо действительно походило на черный бархат, которым выстилают ювелирные стеллажи, а звезды выступали бриллиантами. Будто кто-то со злостью швырнул их, так и не решив, какой дизайн лучше подойдет к обручальному кольцу. Мое кольцо было миниатюрным – жених не пожелал потратить больше трех тысяч зеленых. Впрочем, оно прекрасно смотрелось в пятом размере: один большой камень в виде розы и разбегающиеся в стороны две дорожки из бриллиантовых осколков. И на моем пальце оно сидело хорошо, намного лучше любого, даже самого толстого, желтого российского кольца.
– Thanks God, I rescued you!
Лиззи закатила дома безумную вечеринку, празднуя мой развод, и под визги пьяных гостей спустила кольцо в канализацию! Сердце мое дрогнуло – я обязана была вернуть его Полу. Бедняга не виноват, что женился на маленькой дряни и попал под руку настоящей феминистки с дипломом адвоката, на которую Лиззи не поскупилась.
– She rescued me…
Да, так же собственно, как она спасала из приютов собачек, беря на передержку. Только разве нужно было меня спасать? Я сделала свой выбор. Приняла первое взрослое решение – остаться в Штатах после программы "Work&Travel".
С первой же недели на американской земле девчонки по комнате стали обсуждать, как успеть отыскать мужа до истечения срока визы. Даже сыскались помощники из местных русских, только предлагали они в мужья в основном индусов-инженеров, убеждая нас, дурочек, что те совсем неплохие мужья и главное – доступны в любом количестве. Бери, не хочу! Вот именно, не хотим – от таких хрен потом сбежишь. Нужен был трамплинчик попроще, но и не совсем white-trash с мозгом меньше, чем у советского гопника.
Впрочем, я лично никого не искала – я ехала посмотреть страну и заработать денег. Честно, так оно и было, но никто из девчонок не верил, что я только ради интереса слушала советчиц и честно выполняла работу официантки, надеясь на хорошие чаевые. Я отмахивалась – принц сам меня найдет, если над Сан– Франциско сойдутся звезды. Сейчас-то я понимаю, что просто боясь сделать шаг, который мог вести в никуда. Так что если бы Пол не нашел меня сам, будучи завсегдатаем нашего кафе, я бы, вздыхая, вернулась в Питер и получила свой скучный диплом искусствоведа.
Я долго не обращала на Пола внимания, потому что смотреть было не на что: жидкие волосы, едва скрывавшие плешь, и огромные очки, родом из шестидесятых, когда он сам и родился. Карикатурный портрет довершало то, что он всегда молчал. Пол с детства страдал от болезни, название которой за два года семейной жизни я даже не удосужилась узнать. Какая разница? Я ждала гражданства, втихую глотая противозачаточные таблетки, которые мне доставали где-то за наличные подружки, чтобы моя тайна не прописалась в медицинских счетах. Впрочем, муж не настаивал на детях, считая меня слишком юной, а себя еще не совсем готовым к отцовским обязанностям. Наверное, я хотела так думать, если вообще о чем-то тогда думала…
Я вышла замуж за синий паспорт. И покорно ждала его. Через год даже слишком покорно, почти перестав общаться с подругами по несчастью, да и вообще с кем– либо не из окружения мужа. Я стала для всех Ланой, молчаливой, стесняющейся своего акцента. Общение с Полом не приносило быстрых языковых результатов, потому что его красноречие равнялось скромным успехам в постели.
Был ли Пол скуп? С одной стороны он ограничивал мои траты на новую футболку и не покупал лишний раз кофе в Старбаксе, а с другой – отправил учиться рисованию в самую дорогую школу Сан-Франциско. Зачем я туда пошла, не знаю. Наверное, боялась показать Полу свое намерение устроиться в жизни самой, помахав перед носом свидетельством о разводе, если пойду на курсы тех же тестеров. Сейчас, вспоминая события пятилетней давности, я сомневалась, что решилась бы на развод, если бы на моем пути не встала Лиззи. Да, с заявлением, что я достойна лучшего в постели, она наняла адвоката по разводам, и очень скоро я оказалась свободной, да еще и с небольшой, но для меня все же солидной суммой на банковском счету, открытом на мое собственное имя.
Лиззи, тогда еще для меня Мисс Брукнэлл, родилась в семье небольших, но все же old-money, и потребность зарабатывания на пропитание никогда не омрачала ее существования. Она не швырялась деньгами, но прекрасно распределяла их по полочкам своих потребностей, чтобы иметь удовольствие заниматься любимым делом – учить живописи и рисовать для души, не стремясь угодить вкусу широкой публики, чтобы увеличить продажи и нолики в ценниках на картинах.
Бедный Пол пострадал, потому что показался Мисс Брукнэлл плохим мужем, а теперь я страдала от того, что эта же Мисс Брукнэлл переоценила шкалу ценностей какого-то католика. Или же пожелала отдохнуть от меня, зачем-то притащив за тысячи миль от моего нового дома. Ведь католик ушел, а мой чемодан так и остался лежать на кровати в дальней спальне, из которой открывался тот же шикарный вид на озерцо, что и из огромных стеклянных дверей гостиной, а в ее спальню глядел лес.
Сейчас я стояла напротив этого озера. Звезды-бриллианты весело мне подмигнули, а я в ответ вздрогнула, поняв, что ирландский июнь и калифорнийская футболка, даже помноженная на шерстяную кофту, не очень-то подходят друг к другу. Но я не могла вернуться в дом прямо сейчас, потому что Лиззи расценила бы это согласием на продолжение прерванной беседы, а я за нынешний вечер наслушалась довольно, и мне потребуется еще не один бокал вина, чтобы переварить услышанное.
А вот животу переваривать было нечего. Бедный, не удовлетворившись одним помидором на горке шпината с базиликом, ворчал, но я не могла ничем ему помочь. Нас ждала по крайней мере получасовая прогулка вдоль безлюдного озера, чтобы поразмышлять над услышанным, а вернее – дождаться, когда Лиззи отправится спать.
Вода так заманчиво мерцала, что у меня прямо чесались руки достать тушь и китайское перо, но я знала, что не притронусь к рисовальным принадлежностям, пока мисс Брукнэлл не потребует того, назначив мне очередное задание, как делала все последние пять лет. Пять лет! Это же вечность, три года из которых она гладит меня не только по головке.
Да, два года я прожила в ее доме обычной приживалкой и, признаться, даже не догадывалась о сексуальных предпочтениях хозяйки. Мне казалось, что в свои почти пятьдесят Лиззи любит только холст и кисти, настолько терпеливо она ждала, пока я закончу Академию, чтобы сделать первый шаг, будто и вправду боялась, что я донесу на нее за сексуальное домогательство. Хотя это могло быть чистой правдой.
Однако я никогда не спрашивала Лиззи про мотивы двухлетней игры в добрую мамочку. Вторая крупная вечеринка, на этот раз по поводу моего диплома, закончилась уже в ее постели. Тогда мы обе слишком много выпили и выкурили, потому подробностей той ночи я не помнила, но мной владела уверенность, что последующие затмили первую. Лиззи была виртуозна не только в живописи… А научить отлично владеть кистью с нуля для нее было раз плюнуть.
Я не прошла еще и половину задуманного пути, а уже почувствовала себя настолько усталой, что готова была усесться прямо на мокрую траву. Хотя ирландской ночью мной должен был владеть утренний калифорнийский бодрячок. И тут феи сжалились надо мной, указав на каменную скамейку, спрятанную в зелени в двух шагах от кромки воды – утром здесь должно быть необычайно красиво. Я оттянула подол кофты и присела на ледяной камень.
Озеро я уже рассмотрела, потому повернулась лицом к лесу и с трудом, но все же различила за деревьями очертание небольшого домика. А мы-то с Лиззи решили, что озеро принадлежит только нам. Я машинально вскочила со скамейки, наученная Америкой уважению к частной собственности, и уже шагнула на тропинку в обратном направлении, как услышала громкое "Hi there!'',обращенное явно ко мне.
Стало немного не по себе. В неизвестном домике погашен свет, а от нашего коттеджа я ушла слишком далеко – да там тоже уже было темно – Лиззи отправилась спать без меня слишком быстро. На секунду сердце сжалось от ревности, а потом все перекрыл страх. Бесспорно, моих навыков самозащиты не хватит, чтобы справиться с выступившей из-за деревьев огромной медвежьей фигурой. Я не попятилась, я остолбенела и вспомнила «Отче наш». Должно быть, молитва помогла уменьшить слона до мухи, тень перестала казаться большой, и я признала в ней очертания фигуры хозяина-католика.
– Вам что-то нужно? Можно было просто позвонить. Я бы пришел сам.
Я с трудом расшифровала фразу – мужчина оставался слишком далеко от скамейки и говорил довольно быстро.
– A shot of whiskey, – выдохнула я свой страх по-английски, хотя хотелось сказать совсем иное русское слово, но, должно быть, я разучилась ругаться русским матом. Я говорила это себе под нос и аж подскочила на месте, когда ирландец повторил мою фразу:
– Two shots of whiskey? Are you coddin' me?
Стало жутко неловко, и я сама повторила ее уже с улыбкой, пытаясь сделать вид, что неудачно пошутила. Впрочем, по-английски я всегда острила неудачно. И заодно опустила глаза, понимая, что с таким прекрасным слухом этот ирландец мог и видеть в ночи, а краснеть от своего английского я еще не отучилась. Впрочем, его ирландский выговор звучал не лучше, хотя более остро. Мой голодный желудок сразу представил жареную треску – cod, а мозг перевел kidding в кодировку – я действительно должна была декодировать слова Лиззи, и без полбанки в новом задании моей несравненной учительницы мне не разобраться.
– Дома только пиво, но паб сегодня все еще открыт – могу отвезти. Если только мисс не предпочтет прогулку? Правда, это больше получаса быстрым шагом.
Моя челюсть отпала. Вот они, трудности перевода – не совать же мне ему под нос подстрочник. Только я не сумела вставить и фразы, а он уже протянул руку:
– Вы уже знаете мое имя из договора, а я с вами не имел возможности познакомиться.
Ага, не из договора, который я в глаза не видела, потому что Лиззи сама снимала дом, а из бранной речи, когда она швырнула мне на колени телефон после его идиотских инструкций, как нам отыскать верный съезд с дороги.
– Лана Донал, – улыбнулась я.
– Вы с Мисс Брукнэлл…
Шон сделал паузу, но не достаточную, чтобы я подыскала правильный ответ.
– Подруги. Мы приехали сюда порисовать.
– О, да… Она писала, что ей приглянулся коттедж из-за прекрасного вида на озеро и даже обещала подарить картину, если я соглашусь пока не сдавать его никому, потому что она не знает, как долго пожелает пробыть в Ирландии.
О, как! Новая информация, а мне бы с предыдущей разобраться!
– Здесь недалеко отличные развалины форта, и старая церковь достойна, чтобы ее запечатлели в масле, если вы, конечно, увлекаетесь пейзажами, как она… Или, может, ваш конек абстракция, как у современной молодежи, мисс Донал?
– Я рисую пейзажи, потому что она моя учительница.
– А ваш акцент?
Это уже походило на допрос. Мы оба засунули руки в джинсы. Я – от холода, а он
– для пущей важности.
– Мы зовем его heavy California accent! – выдала я новую глупую шутку в надежде, что Шон забудет первую. – Я родилась в России. Это фамилия по мужу. Хм, бывшему мужу…
– Вы слишком молоды, чтобы быть замужем и тем более в разводе.
– Э… Мне двадцать восемь, я просто так молодо выгляжу в этой тинейджерской одежде.
Еще я зачем-то добавила, что при покупке выпивки у меня до сих пор просят удостоверение личности. О, черт, какого хрена я выбалтываю все это постороннему? Я ведь свой бокал даже не пригубила. Неужто так перетрусила?! И кто он вообще такой? Может, местный констебль? Слишком хорошо ведет допрос.
– У нас в пабе можно и водку достать. Идемте уже, мисс Донал. Я чувствую, что ирландская шерсть вас не спасает. Это не солнечная Калифорния!
– В Сан-Франциско вечно туман и холодно.
– Тогда дело в отсутствии виски. У нас в Ирландии есть поговорка, что виски лучшее лекарство от всех болезней. Особенно от холода.
– Шон, это была шутка, – попыталась запротестовать я, ощутив на плече его руку.
– Ирландцы никогда не шутят про виски.
– Нет, вы не так поняли, сэр. Это была шутка с моей стороны.
– Зато я не шутил. Я хочу выпить с вами виски, потому как мне от лица всей деревни вменяется в обязанность вывести вас обеих в свет. У нас в деревне довольно скучно, и аж целых две художницы явно смогут разбавить наше грустное существование. Потому-то я и согласился сдать вам дом. Ну, не считая, конечно, нескольких тысяч евро…
– Шон, я вышла прогуляться. А когда я выхожу погулять, то не беру с собой кошелек.
– Это вы снова шутите, мисс Донал? Или желаете меня обидеть? Впрочем, если вы настолько независимая американка, то я вычту ваши два стакана из депозита. По рукам?
Я надеялась, что Шон уберет с моего плеча руку, но тот протянул свободную. Я обернулась к коттеджу. С потушенными окнами он почти слился с возвышающимися за ним деревьями. Меня там не ждали. Может, виски не такой уж плохой способ скоротать испорченный вечер? И еще треска! И возможность декодировать слова Лиззи!
