Текст книги "Двойной без сахара (СИ)"
Автор книги: Ольга Горышина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 37 страниц)
Только сказке предстояло быстро кончиться. Лиззи заторопилась к машине. Солнце клонилось к закату, а она сняла дом в Вотерфорде, где будет завтрашняя выставка. Мы ехали почти по пустой дороге, и все равно, когда въехали на паром, чтобы пересечь реку, начало смеркаться. Дом, который Лиззи сняла, оказался на окраине – современные двухэтажные домики из красного кирпича жались друг к другу, и единственной отличительной чертой для нас стал убогий деревянный забор, за которым, правда, росли прекрасные цветы, которые куда больше подходили для выставки, чем те, какими украсили парк.
Нас встретил собачий лай, и хозяин едва сумел удержать своего французского бульдожика от лобызаний. Я с трудом скрыла удивление, поняв, что Лиззи сняла лишь комнату. Я посторонилась, пропуская ее вперед и чуть не скинула спиной увешанную куртками вешалку. Их количество заставило мозг бешено заработать в подсчете возможных жильцов. Ужас!
– What’s up? – спросила Лиззи, когда мы почти вернулись к машине, чтобы поехать поужинать.
Я пыталась, как могла, скрыть растерянность, но, видно, не получилось.
– Ты уверена, что мы там одни?
Лиззи посмотрела на меня почти презрительно.
– Там в доме всего две комнаты. Наверху только кухня и столовая. Я смотрела фотографии. Наша комната самая большая, будь в этом уверена.
– Почему ты сняла комнату?
– Потому что это большой по местным меркам город. Здесь никто не сдает и не снимает целые дома.
– Можно же было снять номер в гостинице.
– Я не снимаю гостиницы без надобности, – окончательно разозлилась Лиззи. – Ты прекрасно знаешь, что я не поддерживаю бизнесы. Я поддерживаю людей. В Ирландии мне и цента не хочется давать правительству, доведшему народ до такой нищеты. Этот Джон нормальный дядька. Поверь, не от большого достатка открываешь свой дом для посторонних. Ты на стены смотрела? Там семейные фотографии.
Я кивнула. Только на самом деле взгляд мой задержался совсем не на них, а на картине, висевшей в изголовье кровати – достаточно небрежный набросок маслом двух целующихся девушек. В ирландской доме!
– Поехали!
Я подчинилась приказу и молила теперь, чтобы Лиззи не подумала остановиться подле какого-нибудь ночного клуба, которые шли один за другим вдоль набережной. Наконец показалось какое-то подобие паба, пусть такого же темного, но хотя бы с окнами, не заклеенными дебильными картинками. Только сколько бы мы ни крутились по узеньким улочкам, не могли найти парковку, пока не отъехали на довольно приличное расстояние к частным домам.
В пабе, к нашей великой радости, оказалось довольно тихо и немноголюдно. Полумрак разбавлял свет крохотных свечей, украшавших каждый столик. Нам безумно необходим этот чуток романтизма, чтобы оставить позади треволнения дня и настроиться на рабочий лад. Хотя бы мне. Шаржи на Бреннона О'Диа мне помогала рисовать злость, а вот на чужие лица мне был необходим особый настрой. Однако даже салату с морепродуктами не удалось мне его подарить – я даже не успела нарушить прекрасную горку из скрученного трубочкой соленого лосося, как Лиззи отбросила в сторону свою вилку.
– Бекон! Они положили в «Цезаря» бекон!
Сейчас она устроит разборки с официанткой и окончательно испортит вечер, но Лиззи вдруг выдохнула:
– Совершенно забыла, что в Ирландии везде пихают жареный бекон!
– Хочешь поменяться со мной? – спросила я, заметив, как она судорожно начала выкладывать на салфетку крохотные кусочки бекона.
– Зачем? – удивление ее было искренним. – Это твой заказ, а это мой. Почему ты не должна есть то, что тебе хочется? Я могу заказать себе другое, но не буду. Как и пиво. Ты не получишь пиво, поняла?
Я даже не заикалась про него. Мне действительно совершенно не хотелось пить. Я бы от горячего чая не отказалась, с молоком и медом, и он нам помог, когда мы полчаса крутились по кварталу в поисках машины. Улицы и дома казались абсолютно одинаковыми. Как мы на название улицы-то не посмотрели? Лиззи молчала, наверное, сдерживая ругательства, а я не могла. Меня вдруг разобрал жуткий смех, безудержный, пьяный… Я не могла объяснить его причину. Нет, могла бы, но не хотела: мисс Брукнэлл, такая правильная мисс Брукнэлл со списком дел на каждый день, заблудилась в трех березах.
– What's up? – спросила Лиззи совсем зло, и я сумела замолчать.
– Жаль, что мы обе трезвые. Не спишешь забывчивость на пиво! Наверное, поэтому ирландцы и пьют, чтобы прощать себе все ошибки.
Лиззи промолчала и пошла дальше. На соседней улице, которую мы, кажется, уже проходили, мы вдруг увидели нашу машину. Хозяин, обещавший нас не ждать, не спал. Мы это поняли по щелчку дальней двери, когда мы повернули задвижку на входной. Дом наполнял запах шоколадной выпечки. Нас ждали к чаю. Как же неловко получилось! Тут уж я согласилась с Лиззи, что ирландцы способны заколебать своим гостеприимством. Собака в этот раз прибежала встречать нас без лая, попрыгала, покрутилась и исчезла в глубине дома. На часах было почти одиннадцать.
– В душ не пойдем. Пусть Джон поспит. Небось, с собакой рано гулять.
Я скинула одежду и забралась в белоснежную постель под пуховое одеяло. В одеялах ирландцы знают толк. Как, наверное, и в картошке. Только вот в выборе картин для спален не разбираются вообще. Я попыталась сделать то, что делали масляные девушки на холсте, но получила в ответ грубое: – It’s almost midnight. (Почти полночь.)
Глава 21 «Головная боль»
– It‘s delicious! (Как вкусно!) – продолжила я следом за Лиззи воспевать кулинарные таланты жены нашего хозяина, и в моих устах комплименты звучали куда более искренними: Лиззи лишь надломила кусок пирога, а я умяла два и сейчас заглядывалась на третий. Плевать на талию. Всяко лучше тоста с вареньем. Вот от него одно место точно слипается.
К сожалению или к счастью, с автором шоколадного шедевра познакомиться нам не довелось. Когда мы поднялись в кухню, хозяйка уже отбыла на теннисный турнир. Вся лестница до самого потолка была увешана фотографиями спортсменки. Еще молодой, дородной и рыжей. Прямо настоящая дочь изумрудного острова.
– Моя жена раньше играла за Вотерфорд, за все графство! – восхищенно вещал ее муж, подливая мне в чай молока. – Сейчас она тренирует детей. Было сказано еще многое, но подробности потонули в скрежете зубов Лиззи.
Мы слышали, как теннисистка гуляла с собакой – пес выдал ее радостным повизгиванием, сама же хозяйка ходила на цыпочках, чтобы не разбудить гостей. Но мы не спали. Пуховое одеяло оказалось слишком теплым, чтобы спать под ним, а воздух слишком холодным, чтобы спать без него. Так и промучились, то раскрываясь, то натягивая одеяло по самый нос. Невыспавшейся мисс Брукнэлл не помогла бы и йога, а ее полное отсутствие вело нас к ядерному взрыву. Необходимо было прервать излияния хозяина, пока с жены он не перешел на детей. А их, судя по фотографиям, было трое.
– У нас есть пара часов до начала ярмарки, и мы хотим успеть прогуляться по городу, – почти вскочила я со стула. Почти, потому что рука хозяина преградила моему плечу путь вверх.
– Вы можете успеть на экскурсию с Джеком. Он собирает группу около Туристического бюро. Это дальше по набережной, не заблудитесь, – затараторил он мне в мокрый после душа затылок, глядя, видно, на Лиззи. Та поспешила встать и еще раз многословно поблагодарила за совет и прекрасный ночлег. Хорошо, что красных глаз от бессонницы не было. Только красные уши от вранья и слишком горячего чая, которым я безрезультатно пыталась смыть с зубов шоколад.
– Я начинаю подумывать про гостиницы, – то ли пошутила Лиззи, то ли констатировала факт, отъезжая от гостеприимного ирландского домика.
Настроение у нее уже испорчено, а впереди долгие часы в обществе господина Гончара. Я-то спрячусь за мольберт, а вот как будет спасаться Лиззи, только чертям известно. Тем самым, что погнали ее в эту дыру, которая по совместительству еще и старейший город страны. По левую руку вдоль реки тянулись огромные парковки, а с другой стороны дороги раскинулся центр города со стандартными цветными домиками. Покрутившись минут пять, мы наконец-то отыскали дырку, куда «Вольво» влезала с открытыми зеркалами. На горизонте маячили карусели – теперь мы знали, где откроется ярмарка, а пока надо было отыскать Джека и зарядиться от него положительной энергией. Хотя, разумнее купить кофе, что мы и сделали. Теперь стоило спросить у «Гугла» дорогу, но, о черт, я не вспомнила про зарядку, а телефон Лиззи остался в машине. Даже не поснимаешь город. Обидно, но куда обиднее опоздать на экскурсию. Мы спросили, как пройти к туристическому офису, и нас отправили в противоположную сторону. Кофе закончился, а мы так и не дошли никуда. Пришлось заглянуть в ресторанчик. Еще закрытый, но с официанткой в накрахмаленном чепчике.
– Это где-то на набережной, – улыбнулась она в полный рот.
Это мы и сами знали, но умудрились поблагодарить ее с такой же искренней улыбкой. Заблудиться второй раз за сутки – этого даже мои нервы не выдержат, не то что невыспавшейся мисс Брукнэлл. Я просканировала оценивающим взглядом толпу и выудила из нее девушку – ни пакетов в руках, ни фотоаппарата, никаких иных туристических признаков в ней обнаружено не было.
– Я это где-то видела, – пожала она плечами. – Где-то совсем рядом.
Потом она достала телефон и открыла желанную гугловскую карту. Стрелка четко обозначила направление нашего движения, и мы пошли. И прошли ровно три дома.
– Подождите! – владелица телефона впервые, кажется, бегала на каблуках, и я схватила ее за локоть, чтобы удержать на ногах. – Это в другую сторону, и она поковыляла вместе с нами, пока не убедилась, что мы видим нужное нам здание. В самом конце набережной. Смысла спешить уже не было. Стрелки городских часов перевалили за одиннадцать утра. Но зато привлекла сама башенка со шпилем – так и хотелось дорисовать весь замок, а в руках даже телефона не было.
– Пойдем проспект хоть возьмем, там явно будет фотография часов, – предложила Лиззи.
О, да, это всяко лучше рисования с экрана планшета, и я почти сразу нашла буклет с симпатичным ракурсом часов.
– Вы хотели пойти на тур? – спросила женщина за столом.
Наверное, к ним заходили только за этим, потому что стенды действительно казались нетронутыми.
– Мы же опоздали, – ответила Лиззи, но женщина тут же схватилась за телефон и выдала:
– Джек подождет вас у отеля. Это один блок отсюда, сразу за часами. Они ушли всего пятнадцать минут назад.
Пришлось бежать к отелю. Не стометровку, конечно, сдали, но дошли достаточно быстро, только никто нас уже не ждал.
– Куда пойдем? – спросила я Лиззи, но она осталась на месте.
– Мне хочется сесть на скамейку и не вставать.
Так и сделали, но я предпочла бы сидеть в обнимку с горячим кофе. Светило солнце, но мной овладело нестерпимое желание спрятать руки в карманы, а не сжимать в них маркер. Как я буду рисовать?
– Вы, наверное, меня ждете?
Взгляд мой уткнулся в начищенный ботинок и, поднявшись по черной трости– зонтику, замер на протянутой руке, которую я пожала раньше, чем произнесла свое имя.
– Я ждал вас внутри, а вы тут, оказывается, мерзните.
Нас ждали, удивительно. Вот оно, сказочное ирландское гостеприимство! Хотя нет
– все намного банальней, бизнес не цветет пышным цветом даже летом – рядом с Джеком стоял японец с огромным фотоаппаратом на пузе. И все, больше в этот час история Вотерфорда никого не интересовала.
После утренней пробежки мы с трудом примерились к размеренной походке нашего гида. А он явно не собирался прибавлять шаг, как и темп в рассказе. Я с трудом проглотила зевок – лучше бы, вместо посиделок на скамейке, мы успели купить по второму кофе. И все же ветерок сумел меня разбудить и не выгнал из второго уха то, что влетело в первое: часы, оказывается, стоят здесь не для красоты, а их поставили с появлением расписания движения поездов, чтобы люди знали время в то время, когда карманные часы могли позволить себе единицы. То есть виноваты англичане, как впрочем во всем, что не нравится ирландцем – например, название самого города. Когда для английской короны составляли карты острова, то пытались записать ирландские названия на английский манер, то есть как слышится, так и пишется. Вот кому-то послышался знакомый «форт», вместо иностранного «фьорда», как назвали город еще викинги. Англичане виноваты и в разрушении францисканских монастырей и насаждению своей веры. После этих двух дней меня занимал лишь один вопрос – в чем англичане не виноваты? Наверное, только в том, что батарейка в моем телефоне села, и я не могла сфотографировать потрясающие портреты горожан девятнадцатого века, выложенные кафельной плиткой. Они затерялись в узкой неприметной улочке вдали от кричащих яркостью красок бутиков и пабов. Я пялилась на них, стараясь вобрать в память каждую деталь. Женщина у прялки в красном платочке и желтом переднике, стеклодув в серой робе, торговка с корзиной полной рыбы на голове, мужик в синем плаще, тащащий на горбу корзину, доверху набитую торфом, и прочий рабочий люд, история города в картинках. Отличные иллюстрации для детской книжки со сказками про народ холмов. Надо все запомнить, надо ничего не забыть. Ладони чесались до настоящей боли – я ненавидела производителей смартфонов всей артистической душой.
– Нам пора, – потянула меня Лиззи, и я сделала шаг к Джеку, а оказалось, что надо было уже в противоположную сторону – к Бреннону О’Диа.
Поблагодарив гида и расплатившись с ним, мы поняли, что нам даже воды не на что будет купить. Единственным украшением улочки, по которой мы бежали, был забавный забор с викингами, тонущими в волнах местной речки. Национальная гордость и сожаление, что утопить англичан они не сумели. И хорошо, иначе бы банков тут точно не было. Пока Лиззи заказывала в кафе кофе, я сняла наличные со своей карты. Не хотелось просить денег на подарок Мойре.
– Я купила только тебе, – сказала Лиззи, подвигая ко мне кекс с джемом и взбитыми сливками. Я поблагодарила. Рисовать на голодный желудок не хотелось. Как и пить кофе без сладкого.
Забрав из багажника мольберт и сундучок, мы направились к запруженной людьми площади. Основная масса толпилась возле каруселей, но кое-где у стендов можно было заметить одного двух человек. Господин Гончар закричал приветствие точно в рупор – на нас обернулись, и мы улыбнулись. Он тут же принялся зазывать народ, приписывая мне неизвестные даже Лиззи таланты, и я поспешила разложить стул и установить мольберт. Что сработало быстрее, зычная реклама или же ярмарочная скука, неизвестно, но ко мне выстроилась очередь. Маркер живо согрел пальцы и через три часа отозвался болью в пояснице. Я сделала в их благотворительную организацию кассовый сбор и имела полное право отдохнуть. К тому же, меня заменили местные кукольники, выкатившие на середину площади тележку с декорациями. «Мистер Панч» орал так, что, казалось, вколачивал мне слова в макушку, и я намотала на голову шарф.
– Замерзла?
Вопрос Лиззи был странным: она сама держала руки в карманах, а я заодно пыталась справиться с болезненными молоточками в ушах. Да и живот просил есть, и через голову очередной модели я давно уже заглядывалась на палатки с едой. Сейчас настало время прогуляться к ним.
– Я уже поела.
Я не стала проверять ее на детекторе лжи и купила себе бургер. Лиззи разговаривала с Бренном О’Диа, и я решила прогуляться по палаткам, пока собирала с фольги последние стружки капусты. Чашки, увы, были лишь у господина Гончара. Надо было возвращаться. Мимо лотков со сладостями. Конфеты с лакрицей, помадки, ириски, шоколад… Да, шоколад. И все же я попросила собрать в кулек помадки и ириски, чтобы Шон не подумал, что у меня совсем нет фантазии. Спрятав сладкое сокровище в рюкзак, я вернулась к Бреннону, чтобы выслушать дифирамбы. Надеюсь, он не пел их Лиззи в мое отсутствие. Я не особо трудилась над шаржами, решив взять количеством – все же они собирали деньги, а не толкали искусство в массы.
– Можно мне вот эту кружку?
Зеленая, но из туристической мишуры на ней были налеплены лишь трилистники.
Бреннон протянул мне свое творение, и мы пять минут бодались из-за цены. Сначала он хотел подарить мне кружку, потом отдать за один евро, потом за пять, но никак не за десять. Тогда я просто отказалась от покупки. Минут пять мы буравили друг друга взглядом, пока я не положила на стол необходимую десятку, повторив, что участвую в благом деле, а не в торгашестве. Уж лучше рисовать, чем играть в дружеские отношения с чужим сумасшедшим дядькой. Правда, меня хватило всего на два шаржа. На третьем руки затряслись уже не по-детски.
– Простите, все, не могу!
Я извинилась перед зеваками и собрала маркеры.
– Ты в порядке? – склонилась ко мне Лиззи, чтобы забрать мольберт.
– Нет, я замерзла. И… – я уставилась ей в глаза. – И мне надоело.
Лиззи кивнула, и мы побили рекорд новобранцев по сборам. Распрекрасные слова Бреннона О'Диа о то, что мы пропустим самое интересное, сыграли роль кнута. К машине мы действительно бежали, это помогло согреться. В такую погоду мне за даром не нужны карусели, а это было единственным развлечением, не считая тупых шуток английского «Петрушки».
Голова начинала раскалываться не на шутку. Каждый поворот встряхивал во мне последние мозги. Лиззи бросала в мою сторону тревожные взгляды и предлагала воды. Но у меня бургер уже плавал в желудке, и вливать в себя еще больше жидкости я не хотела. Потому просто закрыла глаза и молилась, чтобы обратная дорога магическим образом стала раза в три короче.
– Хочешь клубники?
То ли неожиданный вопрос, то ли резкое торможение подкинуло меня в кресле, и я схватилась за голову, прежде чем открыла глаза. Перед носом маячил фургон с вывеской «вэксфордская клубника». Не дожидаясь моего согласия, Лиззи вылезла из машины и направилась к парню, который явно сворачивал торговлю. Их общение заняло минут пять, и, похоже, Лиззи не удалось убедить его продать ей ягоды.
– Шесть евро за десять ягод, – сунулась в машину Лиззи. – Это сумасшествие! Но если ты хочешь клубнику…
Я хотела таблетку, но на вывеске приписки «аптека» не было, и я протянула Лиззи мятую десятку.
– Поищи пятерку. Хватит с него!
Я нашла и с него хватило. Только отведать ягодку мне не позволили.
– Лиззи, мне уже плохо. Хуже не будет!
Однако утащить я смогла всего одну, потому что она вывалилась из бумажной корзиночки ко мне на колени, когда Лиззи вырвала немытые ягоды у меня из рук. Сил настаивать не нашлось, и я вновь закрыла глаза, желая зажать теперь еще и нос – салон заполнил удушающий аромат переспелой клубники. Ну почему Лиззи не проехала мимо?!
– А теперь давай десятку!
Я вновь подпрыгнула, хотя в этот раз Лиззи заговорила раньше, чем нажала на тормоз. Из-под тяжелых век я следила, как она перебирает на столике пучки овощей – картошка, морковка, свекла… Жаль, что, как в России, по дороге не стоят бабульки с солеными огурцами…
– Теперь можно в магазин не ехать.
– Увидишь на дороге молоко, купи, – почти не пошутила я.
– Размечталась!
Нет, я все-таки мечтала о таблетке, потому что знала, что дома ничего нет.
– Ты просто не спала, потом кофе перепила, замерзла, – перечисляла Лиззи мои прегрешения, но я заставила ее затормозить перед пабом Падди. – Не смей пить!
– Лиззи… – я чуть не выругалась. – Я за таблеткой, черт возьми!
Голова так гудела, что я не слышала, шарахнула дверью машины или нет. Да и плевать – главное, суметь перекричать вечерний шум. Звякнул колокольчик, но его звук не потонул в шуме голосов. Полно народу, как в первый мой приход сюда, но радостного гомона нет. А ведь суббота. Ребята, вы уже к воскресной мессе готовитесь? И Падди не отстаивал пиво, но все же приветливо мне улыбнулся.
– What can I get yeh? – добавил он стандартную приставку бармена, и я выдала все известные мне болеутоляющие лекарства.
Падди выслушал их с тем же непроницаемым лицом, что и названия сортов пива, и попросил обождать. Ноги отказывались разминаться и требовали водружения на стул. Я оглянулась на зал, с удовольствием отметив, что моя персона в этот раз никого не заинтересовала. Падди вернулся и вместе с упаковкой таблеток поставил передо мной фляжку.
– Мы все лечим святой водой, понимаешь? Перед сном внутрь, утром как новенькая. Поверь моему опыту.
– И еще главное опохмелиться ирландским кофе, да? – попыталась я вернуть на его серьезное лицо улыбку, но Винни-Пух не улыбнулся.
– Завтра паб будет закрыт, извини.
Слова прозвучали слишком звонко для моей больной головы, и я зажмурилась.
– У нас в ближайшие дни особого веселья не будет. У нас будут похороны.
Я открыла рот и закрыла. Неужели? Падди видно прочитал догадку в моих глазах и затряс головой.
– С отцом все в порядке, – замахал он рукой. – Это не он. Один фермер. Сердечный приступ.
– Bollocks! – выплюнул ругательство мой сосед. К счастью, мимо меня. И понес дальше уже полную неразбериху, заставившую Падди выползти из-за стойки и уволочь меня к дверям. Я попыталась распрощаться, но тот решил, что мне необходимы подробности. Фермеру стало плохо. Он поехал в местную больницу. Там не было кардиолога и его отправили в Вексфорд, до которого он не доехал. Стало совсем плохо, и он влепился в стену.
Теперь выругалась я и даже не покраснела.
– А отвезти его было некому?
– А какой мужик сознается, что ему плохо?
Я промолчала. Вопрос в данном контексте звучал риторически.
– Но в общем-то у нас просто медицина дерьмо, – продолжил Падди.
– А где она хорошая? – выдала я риторический вопрос в свой черед.
– Она хорошая за деньги, а так помирай на каталке в коридоре, никто не подойдет. Я решила молчать.
– Прости, – Падди слишком сильно шарахнул меня по спине. Наверное, со своим приятелем перепутал. Я еле сдюжила, чтобы не выплюнуть проглоченную час назад клубничину. – Просто накипело. Личное. Мать… Уходи лучше. Я сегодня не лучший собеседник. И завтра тоже.
– Я понимаю. Крепись!
На этот раз Падди приобнял меня чуть нежнее. Я толкнула дверь и побежала прочь от колокольчика.
– Что так долго?
Не могло пройти и десяти минут.
– Падди искал лекарство, – и я показала Лиззи упаковку.
К счастью, я так и не сняла в машине куртку. Фляжка отлично поместилась во внутренний карман. Делиться историей про фермера я не стала. Медицина слишком скользкая тема для разговора с американкой. Сегодня я решила сама поболеть и завалилась на диван, предоставив Лиззи разбираться с покупками. Она вымыла ягоды и поставила на журнальный столик. Я на ощупь схватила две клубничины и сунула в рот. Теперь я могла насладиться вкусом.
– Чай с медом, – провозгласила Лиззи у меня над ухом.
Я протянула руку, но не нащупала чашки.
– Сядь, а то обольешься.
Я села.
– Тебе так плохо или ты притворяешься?
Я бы вскочила с дивана, если бы могла.
– Притворяюсь? – мне аж плакать захотелось. – У меня голова раскалывается. Для чего мне выдумывать?
– Чтобы я за тобой поухаживала, – почти на полном серьезе ответила Лиззи. Почти? Я во все глаза уставилась на нее. Чашка дымилась. Мисс Брукнэлл выглядела ведьмой, и мне как-то расхотелось принимать из ее рук зелье. Но я заставила себя.
– Спасибо, – поблагодарила я и сделала глоток.
– Поспи-ка сегодня одна. Вдруг ты все же простыла.
Я кивнула. Разумно. Кто за нами двумя будет ухаживать?
Я плюхнулась в кровать, но тут же вылезла из-под одеяла, вспомнив, что его можно включить. Сейчас мне это поможет. Хотя мыслями я все же была в кармане куртки, которую, как назло, забыла на вешалке. Теперь надо было ждать, когда Лиззи уляжется спать, а ее будто совсем не вымотала дорога. Я слышала, как она звенела бокалами, хлопала дверцей холодильника. Вино, сыр, книга… Хороший вечер для Лиззи. Даже я под боком не особо нужна. Еще один повод полечиться лекарством Падди. Но звездный час я почти проспала. Проснулась и минут пятнадцать убеждала себя вылезти из-под одеяла. Наконец сходила за фляжкой и схватила с полки первую попавшуюся книгу. Ох, уж эта ирландская мистика! В руках я держала «Дублинцев» Джойса. Завтра первым делом, даже если буду помирать, отправлюсь к Мойре гулять с собакой.
Отхлебнув из фляжки, я открыла книгу наугад и прочитала: «Every boy, he said, has a little sweetheart». Я захлопнула книгу, допила виски и закрыла глаза. Я не хочу знать ее имя. Будем надеяться, что лондонские откровения Шон придержит при себе. Иначе я начну ревновать, потому что, блин, я уже начала скучать по этой полулошади-полуборзой.
