Текст книги " Циклопы. Тетралогия "

Автор книги: Оксана Обухова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 87 страниц)

   – Нет. Нет, Журбин, и не проси! Это опасно.

   – Но почему?! Восемь лет прошло, Миранда! За это время я ни разу не попытался встретиться с мамой, в ближайшие дни все силы департамента будут стянуты к Сочи! Когда, если не сейчас?! Давай попробуем ее вытащить! ты сама была в психушке и знаешь, как там тяжело!

   – Нет, – категорическим покачала головой Тамара-Миранда. – Ты не понимаешь, о чем просишь.

   – Да почему не понимаю-то?!?! За восемь лет я ни разу не попробовал даже навестить маму, вы запрещали мне хоть что-то о ней узнавать, лишь уверяли, что она – жива! В департаменте могли решить, что я ее вообще ЗАБЫЛ!!

   – Да мне насрать, что там решили! – вызверилась на ученика наставница. – Я сказала – НЕТ, и точка!

   Раздувая ноздри и стискивая кулаки, Журбин стоял напротив Тамары-Миранды, тяжело дышал и кажется впервые в жизни был готов – НЕ УСТУПИТЬ. Не в какой-то там учебной схватке, не в пустом бытовом споре или мальчишеском соперничестве, а в сумасшедше праведном негодовании готов был дать отпор! Стоять на своем до самого конца и требовать!

   Если понадобится, то и в голову носителя Миранды залезть. Дать установку подчинения.

   – Хорошее ты место выбрал, Сеня, – неожиданно усмехнулась террористка и посмотрела в пропасть. – Никогда прежде не замечала у тебя тяги к театральным эффектам.

   – Я не шучу, Миранда!

   – Ну так и я серьезна, – вновь переведя взгляд на ученика, произнесла пришелица. – Ты что, дружок, раскипятился? Неужели и вправду, Сеня, подеремся? А?

   – Не уходи от темы! Сегодня не тот случай!

   – Не вижу, что сегодня изменилось, – нахмурилась Тамара-Миранда. – Мы работаем в паре, решение принимаем коллегиально. Ты высказал свое мнение, я ответила отказом. На этом – все, Журбин.

   Тамара-Миранда подхватила рюкзак с бетонного парапета, собралась идти к дороге, выбирать проходящую машину...

   Арсений схватил рюкзак за лямку:

   – Мы недоговорили.

   – Нет, мы договорили. Прения окончены. – Не глядя на раскрасневшегося парня, Тамара-Миранда дернула рюкзак к себе, но Арсений не выпустил лямку.

   Физически он был сильнее носителя Миранды. Но диверсантка обладала навыками, легко позволяющими ей справиться с единственным соперником даже из сидячего-лежачего положения. Миранда могла бы покалечить (или по желанию – убить) Арсения будь она хоть древней бабкой, хоть пятилетней девочкой.

   В глазах Тамары промелькнула жалость.

   – Я не могу, Журбин, – сказала тихо диверсантка. – П о ч у в с т в у й правду, разрешаю: Я НЕ МОГУ. Хоть тресни, Сеня, – этого не изменишь.

   Арсений легко коснулся внешних мыслей диверсантку и выпустил рюкзак.

   – Ты... Ты и вправду не можешь..., – пробормотал пораженно.

   – Это выше моих сил, – кивнула Тамара-Миранда. – Мое направление – северо-восток, северо-запад для меня закрыт. Ты, конечно, можешь попытаться меня убить, но я буду сопротивляться, так что вряд ли стоит, Сеня, начинать.

   Арсений запустил пальцы под отросшие волосы, недоуменно их взъерошил и сел на корточки, держась за голову:

   – Я ничего не понимаю...

   Тамара-Миранда сверху вниз, сочувственно, глядела на ученика.

   – Ты помнишь как я и Ирма закрывали от выстрелов Ивана и Марью? Помнишь, почему Ирма с м о г л а уйти с Завьяловыми...

   Слушая пришелицу, Арсений, прежде всего обратил внимание на то, как тяжело дается Тамара-Миранде вербальная речь. Как медленно, словно бы борясь сама с собой, с речевыми центрами носителя, наставница подбирает слова...

   Вскинул голову, пристально прищурился на Тамару-Миранду и, разглядев в ее глазах п р о с ь б у..., начал думать. Вслух.

   – Когда Ирма стала твоим носителем, она служила в полиции... Получила официальный приказ на охрану семьи Завьяловых... И смогла уйти с ними, так как приказ никто не отменял... – Арсений внимательно присмотрелся к Тамаре-Миранде. Девушка глядела на него выжидательно, как бы просила продолжить логическую цепь. – Ирма закодирована департаментом?.. Ирме сделана установка на охрану семьи хроно-личностей Завьяловых, да?! – Сенька вскочил на ноги и сделал совершенно мальчишеский жест, указывая на наставницу пальцем: – Ты тоже закодирована, Миранда!

   Тамара-Миранда красноречиво закатила глаза, словно говоря – ну наконец-то до тебя дошло!

   Сенька изумленно почесал в затылке, глядя в никуда, высоко поднял брови и покачал головой...

   Диверсантка продолжала молчать.

   – Установка на охрану дополнена приказом сохранения тайны, – уже почти без вопросительной интонации, продолжил Журбин. – Ты не можешь обсуждать причину, но поговорить о следствиях мы можем?

   – Да.

   Арсений сел на бетонный парапет, пристроил на колени рюкзак:

   – Я могу попробовать разрушить кодировку?

   Тамара-Миранда покачала головой и ответила безотносительно к себе как к конкретному случаю:

   – Если кодировка производится на объекте, находящимся в природном теле, разрушить ее можно лишь переместив объект в исходное положение.

   – Понятно, – пробормотал Журбин. – Ты получила приказ, находясь в своем теле. Тело твое сейчас недостижимо... Разрушить кодировку, когда ты находишься в состоянии перемещенного интеллекта – невозможно.

   – Да. – Каждый последующий ответ давался Миранде все легче и легче.

   – Жюли тоже закодирована на охрану?

   – Нет. Жюли Капустина гражданское лицо.

   Арсений повесил голову, задумался:

   – Если ты получила четкий приказ на защиту семьи Завьяловых, то как получилось, что сейчас ты смогла оставить охраняемые объекты и уехать далеко и надолго? – Сенька поднял лицо и пристально поглядел на девушку, стоящую напротив. Он искал противоречия в словах наставницы.

   – Косвенно твоя безопасность входит в круг моих обязанностей – ты представляешь интерес как инструмент защиты, Журбин. Но это лишь во-первых. А во-вторых, и это главное, на операцию по разрешению потенциально опасной ситуации меня направил – Борис Завьялов.

   – Казуистика.

   Тамара-Миранда кивнула:

   – Подобные ментальные приказы не отдаются в жесткой форме, а подразумевают определенную свободу маневра. Так делается в интересах дела, для наиболее успешного выполнения поставленной задачи.

   – А если представить, что освобождение из лечебницы Раисы Журбиной тоже служит наилучшему исполнению поставленной задачи? – прищурился Арсений. – Если представить, что и н с т р у м е н т работает лучше, находясь в сбалансированном психологическом состоянии?

   – Не перебарщивай, Арсений, – поморщилась Тамара-Миранда. – Моя работа здесь – выполнена. Я д о л ж н а возвращаться к выполнению основного задания – к охране подопечных.

   – Но ты же не робот! – Сенька вскочил с парапета и разозлено шмякнул рюкзак на каменный блок ограждения площадки. – Ты живой, мыслящий человек! Мы должны что-то придумать, Миранда! Обойти твой внутренний запрет, поехать в Москву...

   – Нет. – Тамара-Миранда смотрела на Арсения непреклонно, твердо. – Мы – не должны.

   Журбин прошипел "черт, ты уперлась и просто – не хочешь!". Отвернулся и, глядя на залитую южным солнцем пышную зелень долины, тихо произнес:

   – Моя мама находится в психушке из-за тебя и Платона, Миранда. Это вы когда-то прибыли сюда и решили править миром, – Сенька резко развернулся: – Ты задолжала мне, наставница! Ты задолжала мне и матери не восемь лет разлуки, а целых двадцать лет кошмара! Моя мама ни в чем не виновата, но расплачивается за грехи потомков! В чем ее вина, Миранда?! В том, что она оказалась не в том месте, не в то время, да?!

   Тамара-Миранда закрыла глаза. Сенька продолжал кричать:

   – Я каждый день, каждую ночь думаю о том, что делают с моей мамой! Чем ее там колют, овощ она уже, в конце концов, черт побери, или остается человеком – моей мамой! Она же ни в чем не виновата, Миранда! – Сенька яростно топнул ногой, свирепо поглядел на болезненно кривившееся лицо Тамары. – Ты можешь возвращаться к выполнению своей задачи. Мы – разделяемся. Я еду к маме.

   – А дальше?

   – А дальше как пойдет. Могу где-то затеряться вместе с мамой, могу...

   – Вы попадетесь, Сеня, – перебила диверсантка. – Попадетесь и тебя взломают мозголомы. Потом, Сеня, тебя уничтожат. Ты – дефект, Журбин. Дефект, рожденный только потому, что когда-то я Платон решили править миром.

   – Ах, да, – ернически усмехнулся Сенька, поклонился: – Простите, я забыл, что рожден благодаря вашему, мадам, вмешательству.

   Тамара-Миранда с досадой закусила нижнюю губу, покачала головой, обошла ученика и села на бетонный брус, нахмурено глядя на скалу, подпирающую дорогу с противоположной от обрыва стороны:

   – Ты не понимаешь, о чем говоришь, Журбин. Послушай меня. Кое в чем я с тобой согласна: да, сейчас в лечебнице на самом нет полноценного охранения. Твою маму, Сеня, давно признали незначительным объектом, раз ни ты, ни Коля ни разу не попытались с ней встретиться. В каждом санитаре, медсестре, враче оставлены приказы сообщать о любом случае проявленного интереса к определенной пациентке. Едва ты как-то обозначишься, кто-то обязательно позвонит на контактный телефон департамента и тут же сообщит о твоем появлении... Но это – мелочи. Ты телепат, при желании зайдешь на территорию больницы и выйдешь оттуда незамеченным. Сотрешь данные с камер видеонаблюдения. Дело в другом, Журбин. Встретившись с мамой, ТЫ НЕ СМОЖЕШЬ ОСТАВИТЬ ЕЕ ТАМ. Тебя придавит жалость, ты заберешь ее с собой. – Тамара-Миранда печально поглядела на парня: – Кого ты обманываешь, Журбин? Меня или себя? – Арсений не ответил и женщина продолжила: – Ты, понимаешь, что сейчас делаешь выбор между отцом и матерью? Если ты вытащишь Раису из психушки, то никогда не встретишься с отцом, с друзьями...

   – Да почему не встречусь-то?! Я пару лет поскитаюсь вместе с мамой. Потом, когда буду вверен, что в безопасности, найду вас...

   – Да не найдешь ты нас, Сеня! Не найдешь. Потому что – не успеешь. Мать – убьет тебя.

   Сенька ошарашено сбил на затылок бейсболку:

   – Что ты сказала...?

   – Правду. Я говорю о том, что знаю, Журбин. С самого первого дня в голове Раисы поставлен блок абсолютного подчинения. Если ты заберешь ее с собой, то однажды, по телевидению или на радиоволне пройдет сигнал – его никто не услышит, он пройдет на грани человеческого восприятия! -но этот сигнал отдаст приказ твоей матери – убить. Убить того, кто будет рядом. И вероятно это случиться ночью или на рассвете. Однажды ты ляжешь в кровать, Журбин, но утра уже не увидишь. Раиса не будет помнить того, что сделала, но это уже вряд ли тебя утешит, Сеня.

   – Ты уверена.., уверена в том что говоришь?

   – Совершенно. У департамента нехватка сил. Они не могут круглосуточно приглядывать за твоей мамой, но в том, что они как-то себя обезопасили и продолжают контролировать ситуацию – я уверена.

   – Но... я ведь скрываюсь вместе с хроно-личностями Завьяловыми! Если маме поступит приказ – убить, она может уничтожить и будущих изобретателей интеллектуальной телепортации – Ивана и Марью!

   Тамара-Миранда усмехнулась:

   – Пытаешься поймать меня на сочинительстве страшилок, дружок?.. Не выйдет. В приказ наверняка включены личностные поправки: Завьяловых она не тронет, но сообщит об их местонахождении. И я предупреждаю сразу: при малейшем намеке на угрозу объектам я буду вынуждена ликвидировать причину дестабилизации. Поверь, мне это будет крайне неприятно, но я ничего не смогу поделать: чисто рефлекторно я убью твою маму, Арсений. Ты станешь ее защищать, пострадаешь вместе с ней. Тоже будет и с отцом. Ты хочешь нам такого будущего?.. Все еще намерен рискнуть?

   В том, что Миранда говорила правду не было сомнений. Арсений мрачно смотрел на красивое девичье лицо, по которому спускалась крошечная капелька пота – с виска до подбородка, и понимал, что ему предложили сделать выбор: мать или отец? Подруга напарница, с которой возможно предстоит схлестнуться насмерть или мама – измученная, запертая, одинокая... Невиновная!!!

   Ему только что объяснили, что даже одним свиданием с матерью он способен поставить под удар многие жизни. Завьяловым не грозит уничтожение: их попросту вернут на исторически предназначенные им места – внесут в их память "настоящие" воспоминания и сотрут все, что с ними происходит сейчас. Миранду и Жюли тоже наверняка перенесут в их время. Что будет с отцом и Ирмой – непонятно. Антонину, совершенно точно – уничтожат. Она, как и Журбин – дефект. Величина давным-давно существующая под знаком минуса.

   И это – страшная перспектива. Миранда говорила правду.

   Что делать? Проехать мимо и не попробовать увидеться с мамой...?

   Но ведь все так удачно складывается!.. Арсений знал, что в жизни не простит себе нерешительности!

   Восемь лет его преследовали воображаемые картинки из трагической судьбы матери! Вина изгрызла: он забыл, забыл ее, оставил, бросил! ПРЕДАЛ!

   Сейчас он овладел мастерством не известным в этом времени. Сейчас он может беспрепятственно войти и выйти хоть из Генштаба, хоть из кабинета президента! Одним лишь мысленным приказом отправить в нокаут полк охраны!

   И сын..., такой могучий и всесильный – не может встретиться с матерью?! Обнять, поцеловать, сказать – я жив, я тебя помню и люблю?!

   Нечеловеческая мука. Жестокий выбор.

   – Думай, Журбин, думай. Я тебя не тороплю, – уже почти не глядя на Арсения, произнесла Тамара-Миранда. Достала из рюкзака планшетный компьютер и, подложив ногу под себя, пристроила планшетник на согнутом колене и начала работать -вскрывать сервер какой-то из краснодарских авиакомпаний.

   Арсений стоял напротив. Его кулаки сжимались и разжимались, брови хмурились. Показательно невозмутимый вид Тамары-Миранды как будто говорил: я все сказала, Сеня, дело за тобой, но ты, надеюсь, примешь верное и трезвое решение. И эта поза, демонстративное хладнокровие при обсуждении жизненно важных для него вопросов, дико раздражали Журбина! Миранда как будто отстранилась, не желая вникать, понимать, какую муку испытывает ее друг! Дала по голове, разорвала всю душу и – сидит, под попу ножку заложив.

   Арсений неожиданно поддался злости к демонстративному бесстрастию пришелицы. Клокочущим от сдавленной ярости голосом, он произнес:

   – А я могу попросить тебя подумать вместе? Могу предложить тебе встать на мое место и представить, что это твой сын где-то заперт... Что ему хреново.Что каждый день он вспоминает тебя и думает, что ты его забыла, предала... А ты находишься поблизости, ты можешь прийти к нему, обнять, прижать к себе... Чтобы ТЫ выбрала, Миранда? ТЫ – рискнула бы поехать и повидаться с сыном? Впервые за восемь лет и может быть в последний раз...

   – Удар ниже пояса, Журбин, – Тамара-Миранда, прищурившись, снизу вверх смотрела на ученика.

   – Ну так не я и начал. Не я, и не моя мать. Ответь мне честно – ты б поехала?

   Миранда не ответила. Наклонилась над компьютером и быстро заскользила пальцами по гладкому экрану.

   – А знаешь, Сеня, в чем прелесть и трагедия нашей ситуации? – неожиданно, когда Журбин уже потерял надежду хоть что-нибудь услышать, с усмешкой проговорила диверсантка. Она все так же держала голову наклоненной и не смотрела на ученика, продолжала взламывать сервер. – Когда меня отряжали на эту работенку, то никто не мог предположить, что выполнения задания затянется на годы. Мне приказали четко: охранять семью Завьяловых... Но кто же мог предугадать, что их с е м ь я на столько р а з р а с т е т с я? Что Зоя станет считать Антонину Ватюшину приемной дочерью... А Коля Косолапов вообще для Бори давным-давно как брат родной... Ну надо же! – Тамара-Миранда внезапно хмыкнула и подняла компьютер вверх, показывая экран Арсению: – На ближайшие сорок шесть часов из Краснодара вылетают только два бизнес-чартера. И оба – на Москву. Причем, ближайший – корпоративный чартер на девять человек: черноморские нефтяники вечерней лошадью намылились в столицу. – Тамара-Миранда встала с парапета, убрала в рюкзак планшетник: – Поехали, Журбин. Нам надо поторапливаться – рейс удобный.

   О том, как проходило путешествие до первопрестольной можно поведать в двух словах: без неожиданностей.

   Еще по дороге к Краснодару Миранда поработала с компьютером выяснила на каком пропускном пункте аэродрома зарегистрирован пропуск на машину, принадлежащую нефтедобывающей компании. Арсений выловил на подъезде к КПП микроавтобус с тонированными стеклами, приказал водителю остановиться и подобрать еще двух пассажиров.

   Наверное не надо говорить, что ни бортпроводники, ни нефтяники не обратили ни малейшего внимания на девушку и юношу, по свойски расположившихся в хвосте салона самолета?.. Тамара-Миранда даже выспаться успела под пледом, принесенным заботливым стюардом...

   Журбин не спал. Он думал.

   Приземлившись в Москве, от самолета Арсений и Тамара-Миранда ушли своим ходом через летное поле. Диверсантка предложила добираться до оживленной трассы, останавливать машину и, объехав Москву, продвигаться на попутках в нужном направлении.

   Арсений не противоречил.

   Аэродром остался далеко позади, напарники шагали через поле по утоптанной тропинке, впереди горели огоньки большого подмосковного поселка.

   "Может быть, выберем дом и хотя бы душ примем? – мрачно буркнул телепат в прямую спину Тамары-Миранды. – От нас воняет как от стада козлов".

   – Потерпишь, – не оборачиваясь вынесла Тамара-Миранда и добавила скорости. -Отъедем от Москвы, остановимся на ночевку, там и помоемся.

   Журбин затормозил, позволил напарнице отойти на несколько шагов вперед...

   Глубоко вздохнул.

   И нанес по голове носителя Миранды телепатический удар!

   * * *

   К железным воротам психиатрической больницы специализированного типа с интенсивным наблюдением подъехала машина "скорой помощи". К водительской дверце собрался подойти мужчина в форме охранника...

   Но почему-то не дошел. И даже не проверил документов. А вернулся в будку КПП и нажал на кнопку открытия ворот.

   Машина въехала на территорию и проследовала до крыльца приемного отделения. Остановилась.

   Из-за отъехавшей в сторону автомобильной дверцы показался санитар, что под руку поддерживал вылезающего на улицу психа с забинтованной головой. Местами окровавленные бинты скрывали лицо будущего пациента, левая рука его представляла собой огромный шар на месте кисти...

   Медсестра приемного отделения глянула в зарешеченное окошко, вздохнула: "Господи..., еще один. Ну почему как только у меня ночное дежурство, так обязательно буйных со всей Москвы сволакивают! Хоть бы их по вытрезвителям распихивали, что ли! Или..."

   Додумать о том, куда следует отправлять ночных бесчинствующих психов, Любовь Алексеевна не успела. Ее рука сама собой открыла дверь.

   Впервые за семнадцать лет беспорочной службы на ниве судебной психиатрии фельдшер Любовь Алексеевна ни словом не перемолвилась с суровым санитаром и спрыгнувшим с подножки "скорой" врачом. И мало того – фельдшерица даже не зарегистрировала пациента!

   Как будто так и нужно, Любовь Алексеевна взяла обмотанного бинтами пациента под локоток, не вызывая дежурного врача, подошла к внутренней двери-решетке и уверенно гаркнула охраннику:

   – Чего застыл?! Дверь отпирай! Клиента привезли.

   Охранник безропотно пропустил медсестру и забинтованного психбольного. Вернулся на стул и застыл, уставив незрячий взгляд в противоположную стену.

   ...Любовь Алексеевна шла по длинным переходам, пару раз еще покрикивая, общалась с охранниками и топала дальше через открывшиеся решетчатые заграждения...

   Со стороны казалось, будто женщина беседует сама с собой:

   – Да откуда ж я знаю, где находится Раиса Журбина?.. Я по имени каждого знать не обязана... Надо у дежурного врача спросить...

   "Спросили". И дальше, оставив Алексеевну на стульчике в ординаторской, с пациентом пошел кандидат медицинских наук Дмитрий Федорович.

   Легкость, с которой Арсений попал в закрытое психиатрическое учреждение, одновременно окрыляла и пугала. Журбин уверенно исследовал людей, находил и ликвидировал "крючки", оставленные департаментом. Не позволял звонить, запоминать, хоть как-то реагировать.

   Он был – всевластен! Необъятен. А ежели потребуется, то и – разрушителен.

   До этого дня Арсений всегда находился на полшага позади Миранды, дяди Бори, папы... Изначально выбранный главой поселения Завьялов поддерживал в рядах жесткую дисциплину. Послушание авторитету старших было привычно молодежи, как глоток воздуха. Едва жизнь беглецов выплескивалась из привычных рамок и появлялась хоть малейшая угроза их существованию, Борис уступал бразды Миранде. Матерая подпольщица умело разрабатывала операции, планировала и снаряжала походы, отвечала за целостность охранного периметра. В вопросах безопасности никто не мог соперничать с бывшей агентессой департамента. Авторитет Миранда признавали и взрослые, и молодежь – в нештатных ситуациях он был беспрекословен, абсолютен.

   Прошлой зимой Арсению приснился сон: огромный белый стол, в центре которого лежат часы со вскрытым механизмом. Над кругляшом часов склонился мастер. Через глазную лупу часовщик внимательно приглядывал за мельтешением шестеренок, при помощи тончайшей отвертки подкручивал винтики, осторожным дыханием сдувал мельчайшие пылинки...

   Сон был так ярок и детален, что надолго застрял в памяти Журбина и заставил задуматься. Расшифровав его, Арсений понял: подсознание нарисовало ему реальную картину жизни. Стол – заснеженная тайга, тикающий механизм и шестеренки с винтиками – заимка с жителями. Огромный внимательный часовщик – Миранда.

   Именно она, а не номинальный управленец дядя Боря, приглядывает за порядком. Миранда, если говорить высокопарно, – серый кардинал поселка. Она побывала в каждом из друзей... Она всех знает изнутри, доподлинно. Как природный телепат она способна оставить в мозгах людей какие-то зацепки-ключики. Арсений уже не раз замечал, что как только с ним происходит какая-то неприятность, он мысленно обращается к наставнице: "А как бы в этом случае поступила ты, Миранда?"

   Миранда, Миранда, Миранда... Всегда – она, она, она.

   Сегодня винтик укатился. Взбунтовался против часовщика. Арсений разработал план побега еще при перелете до Москвы и вначале дико волновался – как справится с задачей без опытной наставницы под боком?! Сумеет ли он разработать дерзкий план и воплотить его как нужно? Хватит ли у него умения и трезвой выдержки?!

   Вроде бы..., он вырос и многому научился. Он умеет рассчитывать каждый шаг, предусматривать мельчайшие детали: Арсений примотал бинтом к руке миниатюрный телепорт, в случае возникновения опасности он сможет переброситься в другого человека и ударить по врагам из-за спины...

Но как все будет на самом деле угадать нельзя. Журбин впервые решился испробовать крылья и отправиться в вольный полет.

   Уже в больнице, когда схлынул первый нервяк, он понял, что справляется: парит легко и ровно. Никто его не сдерживает, не раздает команд, не лезет с комментариями, не язвит...

   Арсений шел по коридорам. Люди открывали перед ним двери и решетки. Люди подчинялись. Невероятная легкость наполнила сознание молодого телепата и захотелось пошалить: открыть палаты, распахнуть решетки и устроить пациентам прогулку по ночной Москве...

   Смешно. Легко. И просто.

   В какой-то момент Журбин почувствовал себя БОГОМ. Творцом реальности.

   И сам того не понял. Не заметил, как закружилась голова от первого успеха, как шальная бравада ударила по венам...

   Раздуваясь от гордости и вседозволенности, Арсений шел по коридору вместе с дежурным медиком и у п и в а л с я в л а с т ью. Впервые в жизни им никто не руководил, он САМ придумал план. Сам его разработал и воплощает!

   ...Навстречу Сеньке и врачу вывернула из-за поворота седая санитарка с уткой и влажным полотенцем в руках. Сенька машинально о т ш в ы р н у л ее с пути!

   Старушка охнула и уронила судно. На гладкий линолеум пролились нечистоты, санитарка забормотала извинения... Чуть не заплакала!

   Журбин опомнился. Стоял над согнутой спиной пожилой женщины, смотрел как под халатом суетливо двигаются острые лопатки и спрашивал себя: "Да что это со мной? Что я, черт возьми, творю, "властитель" недоделанный?!"

   Перевел взгляд на замершего рядом мужчину...

   Благообразный и осанистый кандидат наук боролся с внутренней телепатической преградой: Дмитрий Федорович хотел утешить хорошо знакомую бабушку и может быть помочь, но не мог справиться с телепатической установкой Журбина – не делать ничего без моего приказа!

   "Господи, да что же я творю-то?! Они ж живые люди!!!"

   От досады и стыда Арсений едва не выпустил ментальную узду. Дмитрий Федорович зашевелился, начал наклоняться...

   "Стоять, – спокойно, уже без лишнего давления, приказал Арсений. – Клавдия Николаевна сама тут приберется. Извиняйся и уходим".

   Дежурный врач пробормотал "простите нас, пожалуйста, я не хотел вас напугать" и двинулся дальше по коридору. Сенька шагал рядом. Перед глазами вдруг возникло ухмыляющееся лицо Тамары-Миранды...

   "Ну что, миленький, теперь ты ПОНЯЛ?..."

   Да. Арсений понял – властью заиграться просто. Он много раз мысленно и даже вслух упрекал Миранду за надменность по отношению к его современникам. Пришелица отшучивалась: "А как бы ты сам себя повел, Сеня, окажись ты во временах Ивана Грозного? Кем бы ты, телепат из двадцать первого века, себя почувствовал, когда на тебя сабельки и пищали направили? Может быть, ты взял бы на себя право мессии и учителя? Или просто надавал бы всем по шее и на трон уселся?"

   Возможно. Журбин честно попытался представить себя среди бородатых стрельцов в кафтанах, вообразил как те в него бердышами тычут... Мысленно примерил шапку Мономаха.

   Но то была игра. Теперь Арсений понял, как бывает на самом деле: превосходство развращает быстро.

   Так что Миранду стоит уважать. А может быть, и пожалеть. Обладающая боевыми навыками и техническими знаниями пришелица много лет провела среди "темных" предков. Она пользовалась превосходством лишь как средством их защиты, в спорах упирала на логические разъяснения, хотя могла бы "надавать по шее и на трон усесться"... Она – не заигралась.

   "Господи, да как же Миранда восемь лет-то вытерпела?! Меня – на три часа хватило и башню вдребезги снесло!! – Арсений вспомнил слова наставницы о ребенке с острой бритвой в руках... И понял: он в самом деле только что уподобился недорослю размахивающему без разбора топором – направо и налево! куда рука "властителя" пойдет! – Прости, Миранда... Прости, отец. Вы были правы – детям нельзя давать в руки опасные игрушки".

   Испуганные, виноватые глаза старой санитарки – слезящиеся, в красных прожилках от бессонной ночи, – навсегда остались в памяти Арсения точкой отсчета настоящего взросления. Стыд быстро выжигает подростковую муть, освобождая место для переоценки.

   – Палата двадцать восемь. Раиса Журбина. – Прозвучал рядом с Арсением размеренный голос дежурного врача. Дмитрий Федорович остановился напротив двери с небольшим окошком и замер, слепо глядя в дверное полотно.

   – Спасибо, – автоматически сказал Журбин. Обтер внезапно вспотевшую правую ладонь о бедро, замотанная левая рука нестерпимо зачесалась под бинтом! – Отпирайте, – приказал врачу.

   Пока медик заторможено возился с замком, Арсений глядел в небольшое дверное окно на женскую фигурку, скорчившуюся на постели под тонким одеялом.

   "Мама, – ментально позвал Сенька. – Мама, проснись! Это я, Арсений!"

   Мама не отозвалась и не проснулась, но зашевелилась и легла навзничь...

   Арсений забежал в палату, на ходу подцепил кончик бинта, собираясь размотать, снять его с лица!

   Остановился.

   Приподнимаясь, на кровати усаживалась – НЕЗНАКОМКА.

   Арсений на мгновение оторопел. Потом зажмурился и потряс головой, как будто отгоняя наваждение! Ментально прикоснулся к мыслям той, что д о л ж н а быть его матерью!

   Женщина считала себя Раисой Журбиной и откликалась на это имя.

   Но она ею не была!

   И чтобы в этом убедиться, Журбину не надо было открывать глаза. Зрение еще его могло бы обмануть– пациентка была невероятно, фантастически похожа на Раису Журбину: брюнетка с огромными миндалевидными глазами, точеный нос, упрямый подбородок! Ментальное проникновение сказало правду: с головой бедняжки – п о р а б о т а л и. Незнакомку стерли как личность, внушили что она – Раиса Журбина.

   Арсений стремительно развернулся и бросился в коридор:

   – Где Раиса Журбина?! – выкрикнул в лицо врачу. – Куда вы ее перевели?!

   – Мы не переводили. Раиса Журбина. Палата двадцать восемь, – покорно отрапортовал дежурный медик. – Другой пациентки под этим именем у нас нет.

   И это было правдой. Дмитрий Федорович на самом деле считал эту женщину Раисой Журбиной.

   Арсений спиной упал на стену, сполз по ней на корточки. До боли закусил кулак!

   Если мужчине для взросления нужно натворить кучу глупостей, то сегодня Арсений Журбин побил рекорд. Он огрел по голове верную подругу и лучшую в мире учительницу. Поставил под удар друзей, навлек на них смертельную опасность. Сам еще не известно как выпутается...

   Урод! Ради чего он это сделал?! Ради того, чтобы на полчаса почувствовать себя Богом?! Доказать кому-то, что он – МОЖЕТ?!

   Урод. Придурок. Сопля на тощих лапках.

   Все зря... Напрасно... Глупо...Попадос.

   На Сеньку накатило ощущение отлично подготовленной ловушки. Больничный блок, где содержали "Раису Журбину" находился в самом центре здания. Одноместные платы не имели окон.

   Арсений раскинул ментальную сеть на максимальную дистанцию! Он понимал, что под прикрытием клона группа захвата может подобраться так близко, как позволят повороты коридора – рассчитывать здесь можно лишь на обычное человеческое зрение! Но все же постарался...

   И дотянулся до ближайшего охранника, что сидел на стуле возле решетчатого заграждения.

   Мужик сидел как статуя. Смотрел перед собой.

   "Его так специально оставили?! Прошли мимо, стерли визуальную память и подбираются?!"

   Журбин прислушался. Ушами, как обычный человек...

   В палате двадцать семь от его крика проснулся пациент. Арсений машинально, чуть-чуть прикоснулся к мыслям психбольного и тут же отпрянул! В сумасшедшей голове роились МЫСЛИ. И даже если это был остаток сна, то снились психу полновесные КОШМАРЫ. Апокалипсис, устроенный лично им. Море крови, реки слез.

   Бедная мама! Она находилась Здесь, окруженная безумцами... Хоть недолго, но была заперта в тесной каморке...

   Сенька встал на ноги. В блоке просыпались еще два пациента, становилось шумно...