Текст книги " Циклопы. Тетралогия "

Автор книги: Оксана Обухова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 87 страниц)

   – Угу.

   Разговор пока что клеился и продвигался – вяло. Кеша безвольно плыл по кокаиновой волне, водил глазами по потолку...

   – Кеш, а Жюли..., она – кто? – чувствуя себя папашей Мюллером, использующем на допросах изощренные методы давления, поинтересовался Боря.

   – Моя жена.

   "Ого! не дай бог, реально – наша! – Борис стремительно прогнал эту мысль по голове: – Жюли, Жюли... Проститутка что ли? Эскорт? Нет, не эскорт, там имена другие – Кристина, Изольда, Василиса на любителя... Жюли попахивает стриптизом из того же Конотопа... Черт!!! А если они меня женили и грохнут из-за хаты?!?!"

   – А вы давно женаты?

   – Не очень... – На родимом лице возникло небольшое оживление. Тело-Иннокентий село прямо, поглядела на "бомжа" Завьялова, как на родного брата, отправилось в экскурс: – Я увел ее прямо со свадьбы, представляешь! В тот год были в моде тематические свадьбы, Жюли и Стефан выбрали церемонию в феодальном стиле, я познакомился с тогда чужой невестой на репетиции... Делал моей божественной Жюли многоуровневую прическу... Мы только поглядели в глаза друг другу и – все! пропали оба! Она была в аривальном платье, я был...

   Интимные одежные подробности Завьялова интересовали слабо.

   – Кеш, а ты что же..., парикмахер получается?

   Тело забормотало, Борису послышалось перечисление синонимов "куафер, брадобрей, цирюльник..., ах, да!".

   – По-вашему – стилист, – весомо и значительно подтвердило тело.

   "Твою ма-а-ать!! В меня какого-то фигаро заслали!! Чего твориться-то?! Ничего получше не нашлось?!"

   А Кешу уже понесло, как того Остапа Бендера:

   – Вообще-то, – доверительно склоняясь к "бомжу", повествовал "стилист Завьялов", – я хотел отправиться в свадебное путешествие к своему кумиру... – Тело закатило глаза и, сжав руки перед грудью, с придыханием поведало: – К Сереже Звереву. Вам, Борис Михайлович, повезло, вы живете в одно время с г е н и е м...

   Завьялов плюнул на возникшую было разницу мировоззрений, под воздействием кокса тело незаметно прошло точку невозврата. Ключевая фраза была произнесена.

   – А ты в какое время живешь, друг Кешка? – Завьялов ласково перебил восхищенное восхваление парикмахерской звезды Сережи Зверева.

   То, что произошло дальше, напомнило Борису сценку из жизни попугаев. Сидел себе яркоперый говорун на жердочке, бац! на клетку плед накинули. Кеша заткнулся так резко, что вроде бы даже язык прикусил. Сидел и пучил на "бомжа" совершенно круглые по-птичьи глаза.

   – Ну, ну, Кешка! – приободрил Завьялов. – Какие тайны могут быть между своими? Ты мне и так уже все выболтал, болтун, находка для шпиона.

   Куафер отер ладонью моментально вспотевший лоб:

   – Я что... – у ж е?!

   – Уже, Кешенька, уже, – с добренько оскалясь подтвердил Завьялов.

   – О боже... Я идиот. Жюли этого не переживет...

   – "Поражение в правах", да, друг?

   – Да фиг с ним с н а ш и м поражением!! – внезапно взвился куафер. – Поражение отразиться на наших детях!!!

   – У вас есть дети? – проявил заботу Боря.

   – Нет. Но мы уже записались в...

   Не договорив, тело стремительно захлопнуло рот обеими руками! Над сомкнутыми ладонями на Завьялова таращились безумные глаза.

   Дети, это – серьезно, существенно расстроился Борис. В каких бы правах их не ущемили, дети это – запредельная цена.

   Что делать?

   Успокоить Кешку, что выболтал немного?

   Или уже и так без разницы?

   Честь вычислять разницу между "выболтал совсем чуть-чуть" и "крупномасштабной находкой для шпиона", Завьялов оставил за парикмахером.

   Кокс брал свое: из-под ладоней уже неслись слова:

   – Я говорил Жюли... Давай к Сереже! Погуляем, почудим... Она сама..., сама ваш роман выбрала!!

   – Чей это – ваш? – напрягся Завьялов.

   – Ваш и Зои Карповой!!! "Изумительный роман, удача, очереди ждать не надо"!! – парикмахера несло в болтливость неудержимо и стремительно. Сделав речь слегка манерной и писклявой, Иннокентий изображал жену Жюли: – "Мы в теме того времени, готовить нас не нужно..." Сама уговорила!! Я хотел к Сереже!!

   Судя по всему, из какого бы времени стилист не прибыл, нравы там остались те же: Иннокентий искал в Завьялову мужчину-единомышленника, намекал: "Все бабы дуры! Они нам напортачат, куда-то влипнут – нам разгребать!"

   – Ты что-то сказал о Зое Карповой? – прервал стенания Борис.

   – А как же! – отлепив ладони от лица, заверещало тело. – Самый знаменитый роман столетия – вы и обворожительная Зоя! Жюли все форматы с вами проглядела! В архивах рылась, мечтала вами побывать!!

   – Так, стоп! – Завьялов грохнул старческой ладонью о журнальный столик, где еще остались следы кокаиновой дорожки. – Я и Зоя Карпова – самый знаменитый роман э т о г о столетия?

   – Да! Жюли ваша фанатка, она...

   – Заткнись!!

   Борис скорчился, потер давно зудевший правый глаз... Из глаза что-то выпало. Прищурился: на сгибе указательного пальца лежала прозрачная выпуклая блямба глазной линзы.

   Оп-паньки. Бомж носит линзы?!

   Не время. Не время размышлять над странностями этого изношенного организма. Завьялов стремительно встал из кресла, добежал до бардачка и разыскал в нем чей-то футляр с очками. Достал весьма приличные окуляры уни-секс, наладил на нос, глянул в шкаф.

   Порядок. Очечки хоть и слабые, но видеть можно.

   Вернулся в комнату, где обезумевшее от нервотрепки тело-Кеша скакало вокруг дивана и, судя по обрывкам слов, вело с супругой виртуальный диалог:

   – А я тебе говорил, предупреждал!! Не надо менять решений, Жюли, не надо! А ты мне...

   Борис сел в кресло, запахнул на подмерзающих коленях банный халат, уставился в одну точку.

   Зоя Карпова. Невероятно. Завьялов подойдет к ней только, окажись они оба на необитаемом острове, последними представителями рода человеческого. В совместную постель уляжется только после литра. Даже – двух. В беспамятстве.

   Какой – роман? Откуда ему взяться?! Завьялов и Карпова – две разные вселенные, пересекутся и взорвутся на хрен!!

   Борис прикрыл усталые глаза. Представил Зою...

   Красотка с глянцевой обложки, мечта прыщавого периферийного юнца, богатенькая сучка пергидрольной масти. Ее золотопромышленный нефтяной батюшка тот еще субъект: первая дюжина Форбс, сволочь каких мало – из судебных исков и желтых страниц не вылезает.

   И э т о мне летит из будущего?!?!

   Да застрелите, не женюсь!! роман не замучу!!

   – Кеш, – открыв глаза, прервал беготню тела вокруг дивана, – а ты ничего не попутал? Таки – я и Зоя Карпова?

   – Милостивый государь! – вельможно пробасило тело и тут же пискнуло: – Пардон, не та эпоха, сударь. Борис Михайлович, не может быть ошибки – вы и Зоя Карпова сегодня встретитесь, полюбите друг друга...

   – С первого взгляда? – ошарашено перебил Борис.

   – С одного единственного! – уверенно подтвердил куафер. – Не с первой же секунды, вначале немного поершитесь, но пото-о-ом, потом, когда поглядите в глаза друга-друга..., – Иннокентий восторженно поглядел на потолок... – Вы предназначены судьбой.

   "Пожалуй, дело пахнет, то есть, п а х л о литром, а даже и двумя. Сегодня Косой уходит в штопор, я должен был его дружески поддерживать..."

   – И где мы встретились? То есть – еще должны встретиться?

   – В "Золотой ладье", конечно!

   "Пока идем по расписанию. В "Ладье" Косой назначил стрелку банде".

   – И что – З о я Карпова туда придет? – Завьялов красноречиво поднял брови.

   – Ну да. Она и еще три подружки.

   "Матерь божья... Карпова с подружками в "Золотой Ладье"... Картина подсолнечным маслом. Сегодня в Москве закроют на спецобслуживание все кабаки для пафосного люда?!.."

   – Кеш, а ты надолго в моем теле?

   – По вашему времени на две недели, по реальному – поменьше. Сонные периоды для путешественников, так скажем... – перелистывают, – словоохотливо сообщил Иннокентий.

   – А-а-а..., мне, то есть, тебе – обязательно с Карповой надо замутить?

   – Конечно! В этом вся суть! У вас родятся дети – близнецы! Иван и Марья – они откроют закон пере..., – Кеша снова превратился в попугая, захлопнул пасть. Продолжил через полминуты: – Не важно, что они откроют. Но ваш роман – легенда. Сегодня или в ближайшие дни вам необходимо стать любовниками, зачать детишек!

   – А если не получится? – прищурился Завьялов. "Я и Зоя?! Любовники? Детишки-близнецы? Ты бредишь, Кеша".

   Тело эффектно приосанилось:

   – С чего это у меня не получится?

   – Ну-у-у...

   – На "ну", сообщаю. В теле Зои сейчас Жюли. Если будет сбой в эмоциях – скорректирует, настроение подправит. Вы, как никак, наше свадебное л ю б о в н о е путешествие.

   "Нормально. Заслали из будущего какого-то засланца. Жюли в Карпову подсадили. Путешествуют, блин, наслаждаются чужой лав-стори. Вуайеристы долбанные!

   Но впрочем... Спать с Карповой будет Иннокентий. Мне эта чикса никуда не впёрлась..."

   – Кеш, а вы можете серьезно управлять своими..., мгм, – носителями? Зоей, например?

   – Совсем серьезно – нет, – тело-Кеша примостилось на краешек дивана напротив тела бомжа, доверчиво залопотало: – Управлять полноценным интеллектом весьма не просто. Если бы вы оставались в своем теле, то даже не заметили бы моего присутствия, я бы просто наслаждался вашей историей, испытывал ваши любовные переживания...

   – Как получилось, что я вылетел из тела и попал в бомжа? – задавая этот вопрос, Завьялов почувствовал, как больно сжалась чужая, дряхлая диафрагма.

   – Произошел какой-то технический сбой программы, – беспечно пожал плечами стилист. – Если мы будем придерживаться расписания, то, возможно, наверстаем упущенное время, все исправим... – Кеша глянул на настенные часы: – Жюли..., то есть Зоя появится в "Золотой Ладье" примерно в полночь. У нас есть время – три часа. И если уж оно есть..., если так получилось..., не могу не воспользоваться возможностью, узнать...

   – Не мямли!

   – Борис Михайлович. Ваши биографы делают различные предположения...

   – У меня и биографы есть?! – опешил Завьялов. "Карповой как будто мало?!"

   – Безусловно, – подтвердило тело. – Так вот, они разняться в вопросе о появлении вашего прозвания "Завянь". Кое-кто утверждает, что прозвище созвучно фамилии "Завьялов", другие исследователи упорствуют на частом применении вами идиомы "завянь", то есть – замолчи, заткнись. Кто прав?

   Ошарашенный новостью Завьялов слушал родной голос очень невнимательно. Как каждого нормального человека, не имеющего наполеоновских замашек, его ошеломила весть о появлении в будущем личных биографов. Летописцев, исследователей его жизни, ведущих серьезные научно-исторические споры по предмету: "Борис Завянь".

   Ни фа се, Боря докатился!!

   – Кеш, они правы – все. Прозвище – симбиоз двух факторов. А много еще ваших путешественников по нашим телам бродят?

   – Ну-у-у... Интеллектуальные туры довольно популярны. При достойном техническом обеспечение совершенно безопасны – ты испытываешь бездну эмоций, не подвергаясь реальной опасности членовредительства.

   "Сутки напролет сидишь в каком-то кресле, в мешочек через трубочку, небось, гадишь..."

   – Конечно, это весьма и весьма недешево. Но оно, Борис Михайлович, того стоит.

   – Ты уже где-то..., в ком-то побывал?

   Тело смущенно мотнуло башкой:

   – Ага. Еще до Жюли смотался с подружкой в Александра Сергеевича и Натали.

   "Понятно, откуда "милостивый государь" и "сударь" взялись..."

   – И как?

   – Феерия. Дуэль, правда... ужасное воспоминание. Но в прочем, в остальном – все чудно. Балы, мазурки, реверансы...

   – Ты..., реально – пулю на Черной речке схлопотал?

   – Угу, – родное лицо изобразило горделивую скромность.

   – А сбои часто бывают?

   – В телах, плотно включенных в цепочку исторического процесса – никогда. К вам, например, стали допускать совсем недавно, и только исключительно и многопланово проверенных путешественников... Но очередь уже-е-е..., – тело закатило глазки. – Если бы пара, собравшаяся к вам, неожиданно не отказалась, я и Жюли ждали бы своей очереди очень-очень долго.

   – То есть..., в м е н я то и дело "ходят" путешественники? – Борис попытался не слишком громко заскрежетать зубами.

   – Только на две недели! – предупредительно поднял раскрытые ладони Кеша. – Всем интересен один момент вашей биографии – двухнедельный период возникновения романа с Зоей, зачатие известных ученых Ивана Бори...

   Птица говорун захлопнулась. Растерянно заморгало ресницами.

   – Проехали, Кеша. Что будет, если я закрою тебя в этой комнате и не разрешу встретиться с Карповой? – "На фига она мне сдалась?!"

   – Борис Михайлович..., – растерянно заблеяло тело, – вы не посмеете..., вы права не имеете!! История слетит с катушек!

   – Плевал я на историю, – хмуро нахамил Завьялов.

   – Но это же нечестно!! – подскочило тело. – Я вам все как есть! По правде, по существу вопроса. Можно сказать – Жюли и будущих детей предал!! А вы..., – тело неожиданно хлюпнуло носом.

   – Ну ладно, ладно, Кеша, я пошутил. Сейчас пойдем оттрах... Пардон, влюбимся в твою Зойку и Жюли...

   Тело-Иннокентий недоверчиво глядело на бомжа. Завьялов никогда бы и не предположил, что верзила с выпирающей отовсюду мускулатурой может выглядеть разобиженным, отшлепанным ребенком.

   – Не парься, Кеш. Ответь – а что бывает, если как у нас с тобой происходит несанкционированный сбой? История идет другим путем, да?

   Долбанутое кокаином тело растерянно моргало. Видать, прикидывало – чего это оно так разболталось, разоткровенничалось? какой еще подвох готовиться?

   – Послушай, Иннокентий – разглядывая вытянувшуюся во весь рост перед креслом родимую фигуру, Завьялов чиркнул большим пальцем под горлом: – Зуб даю! Ответишь по-чесноку на пару, тройку вопросов и поедем влюбляться в Зойку. Чтоб мне сдохнуть – сделаю все, чтобы эта чикса на тебя на полном ходу запала! И Жюли нам не понадобиться...

   – Вы не врете? – осторожно присаживаясь на диванный подлокотник, спросило тело-Кеша.

   – Биографы меня вруном считают?

   – Нет.

   – Так что с историей, дружок?

   – Сие есть неподатливая и несуетливая материя, – в манере пушкинской эпохи приступил стилист. – На заре интеллектуальной телепортации существовало множество теорий. Пока подтверждение получила лишь одна: теория устойчивости временной контаминации в ограниченном периоде распада...

   – Без словоблудия, стилист, перебил Завьялов. – Попроще, как родному прадеду.

   – Попроще? – тело-Кеша прикусил губу. – Попроще будет так. Представьте, Борис Михайлович, что вы вошли в кафе. – Иннокентий встал с подлокотника и, дабы простота доклада была подкреплена наглядной демонстраций, эдаким гоголем с вихляющими бедрами, прошелся по гостиной. Уселся за рабочий стол с компьютером, изобразил лицом рассеянного посетителя кафешки. Ладонь под подбородок умастил: – Сидите. А напротив – девушка скучает. Если бы вы – такой прекрасный и брутальный – не зашли в это кафе, незнакомка обратила бы внимание на скромного паренька в углу. Но вы – затмили всех...

   "Тобой – "затмишь", конечно, – мрачно наблюдая за наглядным спектаклем, подумал Боря. – Если ты еще пару раз жопой крутанёшь, затмишь-приманишь всех педиков в округе..."

   Но Иннокентий, видать, воображал себя в чужом теле в связи с историческими представлениями, навязанными его эпохе Бориными биографами.

   "Доживу до встречи хоть с одним биографом! ушатаю на фиг!!"

   – Вы, Борис Михайловия, ушли из кафе, – печально продолжал стилист. – А девушка осталась одиноко коротать скучный вечерок... Парнишку так и не заметила... А если бы не вы – они бы познакомились, влюбились и нарожали деток!

   "Какой же я негодник, ай-яй-яй! Надо было девушку подклеить, чтоб шибко не скучала..."

   – Но вот какой же казус происходит дальше! – рассказчик внезапно, из махрового минора перешел в восторженный мажор. – Через несколько месяцев вы, Боря свет Михайлович, втыкаетесь машиной в автомобиль того паренька!

   "А это – дулю, фигушки. В чужие автомобили я втыкаюсь только намеренно на гоночной трассе".

   – А свидетелем столкновения является эта самая девушка! – воодушевленный собственной наглядной изобретательностью, воскликнул сказитель. – И девушка становится на сторону паренька! Когда приезжают эти... Кто у вас сейчас? гаишники?

   – Не отвлекайся.

   – Так вот. Девушка и паренек, при вашем непосредственном участии – знакомятся, влюбляются.

   "Рожают детишек".

   – Историческая цепь замыкается тем самым человеком, что разомкнул ее совсем недавно.

   Борис заинтересованно хмыкнул.

   – Это теория или закон?

   – Судя по нашему формату – закон. Наука подтверждения дает намеками и скупо. Пару десятилетий форматы о неудачных многоразовых пертурбациях делали самые кассовые сборы. Любимая фишка: одни и те же герои то и дело, не зная подоплеки происшествий, попадают в различные ситуации. Как будто мадам История – вполне разумно и осознанно – пытается восстановить разомкнутое звено, делает попытку за попыткой, насылая на героев все более изощренные, подводящие их к означенной цели, испытания. Герои не успевают выпутываться из одной ситуации, тут же попадают в другую – живую материю Истории поджимает график контаминации...

   – Что за штука ваш формат? – перебил Завьялов.

   Кеша порядком удивился:

   – Формат уже и у вас есть. Не знаю в точности какой... Вы тактильные ощущения в кинотеатрах уже получили? или хотя бы обонятельно присутствуете в действии?

   – Понятно, Кеша, ты о кино толкуешь.

   Завьялов пообещал горе-путешественнику, что заставит его раскошелиться лишь на три вопроса. Один вопрос уже в пустую проср..., пардон – профукал.

   "На фига мне эти кины с обонятельной вонью разложившихся зомби, когда собственную шкуру отобрали?!"

   Завьялов пригляделся к телу-Кеше... Навряд ли этот простофиля вопросики считает... Коли что ответим: дополнительные "формативные" вопросы включены в прейскурант подпунктами...

   – А про меня у вас ф о р м а т снимают?

   – А как же! Жюли знает наизусть всю вашу историю в кинематографии!

   – И что в ней будет дальше? – Завьялов давно задавался вопросом: "Чего такого они с Зоей за две недели начудили, раз к ним мозговые путешественники валом валят? за нешуточные бабки". Предположение: свалились в койку, сломали три кровати – отверг. Не потому, что запереживал насчет потенции, а потому что был обычным приземленным реалистом: побывать в шкуре страстных любовников можно и дешевле – езжайте в тела знаменитых куртизанок, старика маркиза навещайте. А Кеша сделал ему аванс, как личности исторического мирового масштаба... Так что вопрос не шуточный – чего мы начудачили? куда мы влипли, раз – История.

   – Дальше будет немного страшно, – вздохнул стилист, мечтающий о мирном путешествии в Сержу Зверева. – Влюбившись, вы выйдете из "Золотой Ладьи". Погоды – прекрасные стоят, бабье лето наступило... Пойдете гулять по улицам до самого утра...

   "О чем я с этой напомаженной чиксой разговаривать-то буду?!" – разнервничался Боря, так как предположение о минимальном литре, уже накрылось тазом! Завьялов думал – упьюсь до черта, подхвачу то, что смог рукой нашарить... А тут – прогулка по бабьему лету!

   – Ты проводишь Зою до дома...

   "П р о в о ж у?! И даже в дом не поднимусь?!"

   – Возле подъезда на Зою нападут похитители.

   "Ах вот в чем дело. Мы, типа, не д о ш л и до койки..." Опомнился:

   – Что?! Карпову похитят?!

   – Нет, Борис Михайлович, – гордо выпрямился стилист. – Мы ее – отстоим.

   – В натуре?

   – Угу.

   – И сколько будет похитителей?

   – По формату – человек пятнадцать. Но биографы и полицейские архивы подтверждают лишь четырех человек.

   "Ни фа себе мочилово?!?! Это что же я, типа, четырех профессионалов раскидаю?!?! Или Карпову приедут хитить малолетки из соседнего профтехучилища?!.."

   Попадос, однако.

   – А ты ничего, Кеша, не попутал? биографы не намудрили с четырьмя бандосами?

   Кеша чиркнул большим пальцем по кадыку:

   – Зуб даю, чтобы мне сдохнуть. Один бандос, правда, будет за рулем сидеть, но трем вы накидаете отменно.

   – Ну я-то..., может быть и накидаю... И может быть – отменно..., – задумчиво разглядывая тело с мокрой курицей внутри, пробормотал Завьялов, – как карта ляжет... Но вот ты, Иннокентий...

   – Доверюсь вашей мышечной памяти и рефлексам!

   Стоя перед зеркальным шкафом в прихожей, Завьялов налаживал на морщинистую бомжескую шею шелковый платочек. Завязывал в который раз, пропихивал под воротник рубашки. В качестве бонуса щедрому покупателю Генрихович положил в пакет поверх костюма шикарный итальянский галстук. Но появляться с претенциозной шелковой удавкой в "Ладье" – предпочтительней реально удавиться. Пацаны уписаются. Зачморят "конотопского дядюшку" вместе со стилистом, от Кеши помощи не жди – не отбрешется болезный, родственника от насмешек не спасет.

   – После битвы с похитителями вы пойдете к Зое..., – вращался вокруг грамотного прикинутого "дядюшки" Иннокентий. На него продолжал действовать порошковый зуд болтливости, стилист делился информацией. – Там вызовете полицию, приедет месье Карпов...

   – Без этого месье не обойтись? – оттягивая нижние веки, разглядывая тусклые бомжеские глазки, между делом, интересовался Боря.

   – К сожалению, – вздохнул стилист, – нельзя. Павел Максимович крепко увязан в сюжете.

   – А если – развязать? – многозначительно хмыкнул Завьялов.

   – Даже думать нечего! После ссоры с тестем..., потенциальным тестем, вы, Борис Михайлович и Зоя уедете на Кипр. Поскольку Павел Максимович заподозрит в вас охотника за при данным. Решит, что похищение подстроили – вы. Зоя предложит вам уехать на курорт, когда вы возвратитесь через десять дней – правоохранительные органы уже установят заказчиков похищения.

   – Слушай, – задумчиво и недоверчиво разглядывая стоящую рядом предполагаемую грозу бандосов, сказал Завьялов, – а может – ну их к лешему этих похитителей... Стуканем ментам..., или сразу папе Максимовичу... Пусть заранее подъедут к дому, густо наваляют похитительскому коллективу...

   – Борис Михайлович! – возмущенно зароптал поклонник Зверева. – В этом вся соль! Сюжет. Зоя станет вашей навеки, увидев в вас заступника!

   – "Навеки ваша"..., – хмыкнул Завьялов. Оглядел "конотопскую" фигуру, нашел ее вполне съедобной. После банно-прачечных процедур обвисшая бомжеская харя весьма облагородилась: здоровый цвет лица проклюнулся. – Еще пару раз промыть-прокипятить, цены не будет дяденьке...

   Тело-Иннокентий внимательно поглядело в зеркало на отражение недавнего бомжа и тоже согласилось:

   – Значительный эффект. Носитель вам еще спасибо скажет.

   – За то что пемзой обработал? – закладывая в карманы бумажник и ключи, невнимательно поинтересовался Завьялов.

   – За то что – побывал, – значительно задирая палец вверх, сказал стилист. – Знаете, сколько подобные омолаживающие процедуры в наше время стоят?.. О-го-го! На процедуру по подсадке интеллектуального омолодителя, иные деды с малолетства средства начинают копить! Ваш носитель вам еще громадное мерси скажет! Такой выброс адреналина ему устроили... Лет на десять уже помолодел!

   – Я думал – показалось.

   – Отнюдь, Борис Михайлович. Кажется, уже и в ваше время доктора стали приходить к мысли, что возраст не есть проблема чистой биологии. Душевное состояние индивида – вот главная проблема! Если индивид теряет душевные, эмоциональные устремления, он будет стареть неуклонно и безвозвратно. Если же он остается молод душой – тело отвечает ему сторицей.

   – "Главное, ребята, сердцем не стареть...", – невнимательно пропел Завьялов, проверяя шнуровку ботинок.

   – Вот-вот! Хороший интеллектуальный омолодитель, используя вашу лексику – адреналиновый алкоголик: чрезвычайно ценный тип! Несколько процедур и внуки дедушек не узнают! По сути дела, кстати, лучшими омолодителями для дедушек являются ближайшие кровные родственники, но, – Иннокентий глубоко вздохнул: – Не всем везет. Иные внуки – абсолютно бесполезный генофонд.

   "Бальзам на раны", – снимая с полочки туалетную воду, подумал Завьялов. Кешина болтовня избавила его от жутких подозрений: очнулся он на каталке в морге с ледяными членами и очень подозревал, что залетел не просто в тело, а конкретно – в труп. Свободный от заселяющего его прежде, пользуясь терминологией стилиста – интеллекта, а проще говоря – души. Вылетел Боря Завьялов из родимого тела, пометался по больнице и нет чтобы в коматозного полуживого пациента залететь, попал в помершего, бесповоротно "свободного" бомжару. Вспоминая фильмы ужасов про зомби, начинал уже принюхиваться – не завонял ли разложением? Приглядывался исподволь – не появились ли на теле трупные пятна...

   Но если бомж замолодел... Тогда – порядок. Ошиблись доктора, свалили в морг полуживого дедушку.

   Завьялов побрызгал на тело-Кешу туалетной водицей, себя обонятельно облагородил...

   – А кстати, Борис Михайлович, – не унимался болтун-путешественник, – почему вы, скажите на милость, побрели не к палате уважаемого Косого, а застряли в больнице между этажами? Когда вас "выкинуло", я, прямо-таки скажем – растерялся! Не знал, куда стопы направить. По нашим форматам господин Косой – внушительный рыжеволосый мужчина с бородой, мне никто подобный на глаза не попался...

   – У меня ухо оглохло, – выключая свет в прихожей и делая Кеше жест "на выход", проговорил Завьялов. – Решил к врачу наведаться.

   – ЧТО?!?!?!

   Тело, только что спешившее на романтическую встречу с Зоей и Жюли, начало пятиться в темноту гостиной. Из небольшой щелки на него падал лучик света с лестничной площадки; если бы секунду назад тело-Кеша не выглядел насквозь здоровым парнем, Завьялов решил бы, что разложение коснулось именно его.

   В темноту уползало мертвенно белое лицо с остекленевшими глазами и отпавшей челюстью.

   – Эй, Кеша..., ты чего? – негромко позвал Завьялов. – Иди сюда. – Чуть было не добавил "кис-кис-кис"...

   – Борис... Борис... Борис..., – невнятно лепетал стилист.

   Допятился до кресла, едва не рухнул, устоял – слепо нашарил подлокотник, спиной обогнул препятствие...

   Завьялов захлопнул входную дверь. Быстро прошагал до гостиной и включил верхний свет.

   Занервничавший Кеша испуганно присел, прикрыл лицо руками, как будто из люстры ударили не лучи, а копья.

   – Ты чего это, дружище...

   – Борис Михайлович, – сипло прокаркало родимое горло, – не подходите. Это может быть опасно.

   – Кому? Тебе или мне?

   – Наверное... Наверное... – Завьялову показалось, что Иннокентий внутренне прислушивается к себе, то есть к полученному телу...– Уф! я слышу. Борис Михайлович, я одинаково слышу обоими ушами!

   – Раз за себя. За нас. – Завянь хмуро глядел на перепуганное лицо напротив. – Что случилось то?

   – Беда, – коротко проинформировал стилист и утер вспотевшее лицо. – Борис Михайлович, вы не ощущаете внутри себя какого-то... постороннего присутствия? В новом теле вы – один?

   – Ну..., как бы – да, – прислушавшись к ощущениям, кивнул Завьялов и вернул вопрос: – А ты?

   – И я..., вроде бы... пока...

   – Кеш, ты толком ответить можешь? что происходит?

   – Ой, Борис Михайлович, ой! – по-бабьи заголосило тело. – Ой, мы – попа-а-али-и-и... Ой, Жюли мне голову оторве-е-ет...

   – Да это ты ей, Кеша, оторвешь, – напомнил Боря. – Ты хотел к гениальному Сереже Звереву...

   Успокоительное упоминание кумира скончалось втуне. Кеша хватался завьяловскими лапами за его же голову, раскачивался, приседал:

   – Ну я попа-а-ал..., ну зале-е-етел...

   – Куда ты Кеша залетел?

   – В вас!! – яростно и обличительно завопил парикмахер. – В вас, Борис Михайлович!!

   – А я-то тут при чем? – развел руками принаряженный бомж. – Я, типа, не просил...

   Успокоить Иннокентия удалось минут через пять. Тиская ручищами стакан с водой, Кеша быстро говорил:

   – У нас есть путешественники-нелегалы. Они отрицают упорядоченные проникновения. Путешествуют, куда изволят, лишь бы был свободный носитель. Делятся на несколько течений. Первые – любители, так скажем, игры в рулетку: повезло, не повезло – клика сумасбродов самоубийц. Есть ренегаты-умники, копошащиеся в архивах, выискивающие занимательных носителей, они отправляются в прошлое, как на разведку в опаснейшее приключение. – Кеша глотнул водицы. Маленько подавился. Прокашлялся, продолжил: – Самое опасное течение нелегалов – циклопы. Сие есть – террористы. Они презрели все законы, для них проверить действенность теории исторического самовосстановления – раз плюнуть. Они проникают даже в особо охраняемые хроно-личности. Разрушая последовательность известных исторических событий – вмешиваются в ход развития цивилизации. Циклопы, Борис Михайлович, опаснейшие диверсанты.

   – Ого, – Борис проникся ситуацией в полнейшей мере.

   – Вот, вот, – судорожно кивнул стилист.

   – Но-о-о..., Кеша. Как циклопы могут вмешиваться, если совсем недавно ты утверждал, будто путешественник не может управлять полноценно активным интеллектом носителя?

   – А они и не управляют интеллектом, – печально усмехнулось родное лицо Бориса Завьялова. – Они исподволь берут в плен. Вначале действуют на уровне центральной нервной системы. Любимый прием – отключить изнутри какой-то из парных органов. В вашем случае, Борис Михайлович, это было – ухо.

   Завянь сглотнул.

   – А что... могла быть и почка, например? Или легкое?

   – Бывало и такое, – мрачно подтвердил Иннокентий. – Больной носитель становится легкой добычей. Он, Борис Михайлович, – управляем, поскольку – ослаблен и сосредоточен на здоровье.

   – Твою ма-а-ать...

   – Вот именно. Вам еще повезло, что начали с уха. Циклопы предпочитают бить наверняка и в первую очередь поражают орган зрения. Отсюда и их прозвище.

   – То есть..., ты хочешь сказать..., что сейчас где-то в моем теле затаился и сидит еще один путешественники... диверсант?!

   – А пес его знает.

   – Что значит "пес его знает"?!?! – взревел Завьялов во всю мощь бомжеской глотки. – Кто там во мне сидит и что он может отключить в любой момент?! Легкое?! Почку?! Руку или ногу?!

   – Борис Михайлович! – чуть не расплакалось тело. – Не кричите! Вы мешаете мне думать!

   "Было бы чем думать, интеллект ты хренов!!"

   Перенервничавший Иннокентий большей частью думал вслух. Бродил из угла в угол перед, сидящим в кресле нарядным конотопским дядей, и бормотал:

   – Вначале я подумал... – ничего страшного. Поедем всей компанией на Кипр... Там я и Жюли переместимся, дедушка рядышком посидит, родственничка поизображает... Попадем домой – исправим неполадки. Теперь... теперь... теперь...

   Парикмахера заело. Дальше чем "теперь" идея не продвигалась, застопорилась в мертворожденной фазе.