Текст книги "Планета доктора Моро (СИ)"

Автор книги: Михаил Никитин

Есть также идеалисты, которые верят, что между иллюзией и веществом нет никакой разницы, и при достаточном развитии навыка управлении разумом они смогут раз и навсегда вернуть в реальность свой народ. Эти без проблем воткнули бы спящему джеддаку нож в спину… если бы видели в этом хоть какой-то смысл. Эта фракция убеждена, что Тарно – очень хитрая иллюзия, коллективная галлюцинация – и потому убить его невозможно. Не то, чтобы у них не было повода так думать… А ещё есть вера в Комала, которая объединяет первых и вторых.

Тарно очень хорошо усвоил два главных инструмента правления. Первое – «Разделяй и властвуй», второй – «Религия – опиум для народа». Сам он не был ни материалистом, ни идеалистом. Он был практиком – верил в то, во что ему удобнее было верить в данный момент. Если некая вещь поддавалась изменению с помощью силы его разума, он считал её воображаемой, если же сопротивлялась – признавал её реальной и брался за молоток. Вопрос о том, каким является предмет или существо НА САМОМ ДЕЛЕ, джеддак полагал бессмысленным. Как нет смысла спрашивать, является свет волной или частицей.

Поэтому, когда из-за трона бесшумно вынырнул огромный чёрный воин, правитель оказался в глубоком шоке. То, что он видел, не могло быть иллюзией – потому что никто в его городе не осмелился бы вообразить такое, уж он-то своих подданных знал, как облупленных – каждого успел изучить за эти тысячи лет. Но не могло оно быть и реальным – потому что в реальности на всём Барсуме давно уже не существовало ничего, кроме Лотара и орд зелёных страшилищ, которые стёрли с лица планеты всякую цивилизацию и всех человекоподобных созданий.

Этого существа не могло быть ни в одном из двух миров – и всё же оно было! Когнитивный диссонанс был столь велик, что Тарно даже не сопротивлялся, когда чёрный гигант стремительно выбросил вперёд руку и сжал шею пленника, передавив на несколько секунд его сонные артерии и лишив сознания.

 
  «Мир, – учил он, – моё представление!»
  А когда ему в стул под сидение
  Сын булавку воткнул,
  Он вскричал: «Караул!
  Как ужасно моё представление!»
 

– Послушай, – устало сказал Ричард, – я конечно понимаю, что я не твоё официальное командование, и мои приказы можно интерпретировать весьма широко. Но всё-таки, не в службу а в дружбу, может объяснишь, какого чёрта тебе понадобилось воровать правителя вместо нескольких рядовых обывателей?

– Во-первых, в Лотаре нет рядовых обывателей, – покачал головой Джексон-007. – Их там осталось не более тысячи, они все знают друг друга в лицо, и исчезновение любого из них поднимет переполох. Во-вторых, нескольких я бы перетащить через стену не смог – охрану бы удвоили после пропажи первого. Поэтому я решил брать того, кто заведомо знает больше. А в-третьих… каждый из вас уже спас минимум одну цивилизацию. Я решил, что и мне пора присоединиться к клубу. Лотар вымирает. Нам нужен его правитель, чтобы решить, как с этим справиться.

– Джексон, так тебя разэтак! Мы не галактический благотворительный клуб!

– Разве? А по вашим действиям выглядит именно так.

– Твою мать, скажи прямо, чего ты хочешь?

– Хочу? Чего мы все хотим, скажите прямо. Чтобы нас воспринимали, как людей, а не просто как коллекцию душ в ловушках, которых иногда можно погонять на задания. Вы вернётесь в своё время и начнёте там счастливую самостоятельную жизнь. А мы отправимся на планету Охотников за душами и остаток вечности проведём у них на складе, потому что мы, видите ли, выдающиеся личности? Нет, мы не спорим – это, конечно, лучше, чем полная смерть, а мы и к ней были готовы. Мы Спартанцы, в конце концов. Но тогда уж и относитесь к нам соответственно – как просто к шарикам с памятью. Мы вам не покемоны! Нас нельзя достать из ловушки, использовать, а потом снова спрятать, когда мы перестаём быть нужны. Либо дайте нам нормальную человеческую жизнь, либо усыпите насовсем, либо мы будем делать то, что считаем нужно. У нас, в конце концов, бессрочный отпуск, а солдат на дембеле – это страшная сила.

– Слушай, парень, я кто по-твоему, рабовладелец душ? Я совершенно не против принять вас в Ковенант как отдельную расу. В конце концов, у Кортаны свои люди были, чем мы хуже – фанатики, которые считают, что ваше существование оскорбляет Предтеч, остались в прошлом. Но Охотник этого не поймёт. Он заявит, что мы расхищаем его коллекцию. А мне с этим парнем ссориться не с руки, он слишком полезен.

– Потому я и заговорил об этом именно сейчас. Если мы найдём способ полностью стать живыми, а не просто получить оболочку из протоплазмы…

– То у Охотника не останется на вас никаких прав, – охотно согласился Ричард. – Ему придётся просто ждать вашей следующей смерти.

– Спартанцы не умирают, – хищно усмехнулся шпион. – Ладно, рад, что мы поняли друг друга. Теперь у меня есть мотивация лучше, чем просто поразмяться.

– Лучше бы она была у тебя перед высадкой. Что ты будешь делать теперь с похищенным правителем?

– То же, что и собирался. Вербовать его. Нам нужен весь Лотар. А мы, в свою очередь, нужны им. Да, они вырожденцы и деграданты, но нам не привыкать работать с такими – по сравнению с теми же Ночными Пловцами или потомками Звёздного Народа – Лотар образец прогресса.

– Бро, не хочу тебя огорчать, но ты случайно не обратил внимания на одну деталь? Среди Спартанцев и так соотношение мужчин к женщинам – три к одному. Если присоединить к Ковенанту ещё тысячу мужчин без единой женщины… я понимаю, что это Спарта, но не Фивы же. Да, возможно со временем они научатся материализовать своих призраков и даже отменят запрет на создание проекций женщин, но явно не скоро…

– Да мне начхать. Я с ними не спать собираюсь. В конце концов, в этой вселенной, как оказалось, просто до хрена планет с человеческим населением. Тысячу сто девчонок таким классным парням как мы найти не проблема – я могу даже лично возглавить операцию по их поиску и… хм… вербовке.

– Нет, – раздалось за его спиной. – Операцию возглавлю я.

Рефлексы сработали мгновенно. Спартанец шарахнулся в сторону, одновременно выхватывая оружие и приседая.

За его спиной стоял похищенный лотарец. Путы с его рук куда-то исчезли, а унггой, которые должны были допрашивать пленника, осторожно выглядывали из соседнего отсека. Глаза у них были совершенно квадратные.

– Нет необходимости бояться, – рыжий поднял руки. – Как видите, я безоружен, и слишком хрупок, чтобы причинить вред такому могучему воину. А ты мне навредить не сможешь по другой причине, так что не трать радиевый порох.

– Как ты… как ты понял, на каком языке мы говорим?

Бывший пленник нагло усмехнулся.

– Я с каждым говорю на его языке.

– Ты ведь не Тарно, так?

– Верно. Я не Тарно. Я Нотар – один из его призрачных двойников, которых он подставляет вместо себя на трон. Именно благодаря нам он пережил шесть покушений, в пяти из которых его успешно убивали. На самом деле – убивали нас. Неудивительно, что и похитили тоже одного из нас. Мы делаем за него всю грязную работу, управляем городом – а он может проводить всё время со своей воображаемой девицей, надеясь, что когда-нибудь она станет настоящей.

– Но как… я же проверил тебя на материальность!

– Не сомневаюсь. Но видишь ли, Джексон – это ведь твоё имя? – пока Тарно и его прихвостни веками ищут секрет воплощения, мы, теневой совет, давно его нашли. Более того, мы нашли способ сделать воплощение обратимым. Сейчас – я иллюзия, потому что мне так удобнее – на случай, если ты вдруг слишком занервничаешь и решишь меня пристрелить. Я существую только у тебя в голове. Но когда ты меня похищал, я был не менее настоящим, чем сам Тарно.

Только исключительная крепкость нервов Спартанца позволила ему не проверить утверждение насчёт неуязвимости собеседника на практике.

– Чего ты хочешь?

– Того же, что ты только что перечислил в разговоре со своим владыкой. Иначе я бы не осмелился тебе открыться. Я хочу возродить Лотар, хочу чтобы у нас снова были женщины и дети. Если для этого нужно войти в какой-то Ковенант, я с радостью организую это вхождение. И наконец, как и ты, я хочу избавиться от того, кто дёргает меня за ниточки, выпуская в мир и убирая по своей прихоти. От Тарно.

– Разве ты уже не избавился от его власти, когда материализовался?

– Если бы, – вздохнул лотарец. – Конечно, когда я существую во плоти, его власть надо мной меньше, чем когда я иллюзорен. Тем не менее, в моём мозгу остаются лазейки для его мыслей. Пока я далеко, это ничего не значит, но если Тарно окажется на расстоянии прямой передачи мысленных команд, он снова сможет управлять мной.

 
  Его любил я нежно,
  А он при свете дня
  Повсюду так небрежно
  Отбрасывал меня.
  Пред ним я расстилался,
  За ним скользил как мышь.
  И если расставался —
  То темной ночью лишь!
 
 
  От минуты рожденья
  До недавнего часа
  Я служил ему тенью
  Как немой Санчо Панса:
  Всюду рядом, покорно,
  По камням, по листве.
  Это трудно, милорды,
  Это больно, месье!
 
 
  Но вот я с ним развелся,
  Милорды и месье,
  И тенью обзавелся
  Своею, как и все.
  И все-таки обратно
  Влечет меня к нему —
  Я думаю, понятно,
  Понятно, почему!
 
 
  От минуты рожденья
  И зимою, и летом
  Я служил ему тенью,
  Двойником, силуэтом:
  Перед ним расстилаться
  Либо следом скользить —
  С этим можно расстаться,
  Это трудно забыть!
 

– И много вас там таких?

– Постоянных образов, призываемых более одного раза – около двенадцати тысяч. Способных к более или менее самостоятельному поведению – примерно тысяча. Обретших полноценную личность – три сотни. Но только мне и ещё четверым известен секрет материализации.

– И как же эта штука работает?

– Не так быстро, друг мой. Когда я получу своё, вы получите своё. Эта тайна очень дорого стоит.

– Это понятно. Но меня интересует не столько источник этой силы, сколько её возможности. От них будут зависеть подробности плана спасения твоего народа, Нотар. Например, сможешь ли ты материализовать ту иллюзорную женщину Тарно, о которой ранее говорил? К какому количеству людей вообще возможно применить материализацию? И только к людям, или к любым иллюзорным объектам?

– Ограничения по числу мне неизвестны – мы никогда не практиковали её массово. Применить к другому – неважно, живому или неживому – этот метод невозможно. Только к самому себе. Поэтому он сработает лишь у тех, кто обрёл полное самосознание. Но наша помощь для этого необходима.

* * *

– Я полагаю, тут маскироваться больше смысла нет, – начала очередное совещание Дэйр-Ринг. – Если мы действительно собираемся весь Лотар принимать в Ковенант, какое нам дело, что о существовании этого затерянного города узнают другие государства Барсума? Опустим «Найткина» в атмосферу и вывезем население с помощью гравитационного лифта. Пока они соберут экспедиционные флоты, пока долетят сюда, прорвавшись через орды кочевников с этими супервинтовками… Нас уже давно и след простынет. Они найдут пустой город, как было с Шандакором.

– Для этой эвакуации, – заметил Ричард, – нам необходимо осуществить одну сущую мелочь – политическое убийство. Не то, чтобы это как-то смущало мою совесть, во-первых, её у меня нет, а во-вторых, Тарно, судя по описаниям, тот ещё ублюдок, но… Не слишком ли активно нас к нему толкают?

– Ну почему обязательно убийство? Усыпить и вывезти на пару недель раньше, чем остальное население…

– И содержать его на борту в постоянной спячке? Я плохо себе представляю, как можно удержать в плену существо, способное в любой момент создать из воздуха свою личную армию…

– Посадить на трамод, управляемый автопилотом и держать в отдалении от остального флота, общаясь по видеосвязи?

– Да, естественно. Но это сработает при условии, если всё пойдёт гладко. Я опасаюсь, что эвакуация целого города без должной маскировки может направить принцип самосогласованности против нас. Кто знает, какую роль Лотару ещё предстоит сыграть в истории Барсума?

– Что ты предлагаешь?

– Дождаться естественного вымирания, как мы сделали с Пловцами. Установить в Лотаре ловушки для душ, выждать пока не закроет глаза последний его житель, а потом у Нотара не будет выбора – если он хочет вернуть свой народ к жизни, то должен будет раскрыть нам секрет материализации.

– Их нельзя установить там незаметно, – вздохнул один из унггой. – Мы проверяли. Ловушка, включенная в режим сбора душ, втягивает в себя все лотарские проекции в радиусе действия, как пылесос. Они даже не успевают сформироваться.

В итоге было решено не рубить сплеча. Пока что следовало бескровно устранить Тарно, чтобы один из двойников смог занять его трон. Никто ничего не заметит. Под руководством совета призраков Лотар станет тайным союзником Ковенанта, но внешне в нём ничего не изменится. А там уже можно будет вместе подумать, как решить демографическую проблему без нарушения хода истории.

* * *

Политические убийства (ну, или похищения, что с технической точки зрения отличается мало) становятся гораздо проще, когда у тебя есть свой человек в городе. Даже четыре человека, близких к верхушке управления.

Отдавая приказы от имени Тарно, четверо двойников проложили для второго рейда Спартанца чуть ли не красную ковровую дорожку. Помогли пробраться в крепость, никого не потревожив, и указали, где находится настоящий Тарно. Сами они своего создателя убить не могли – рука не поднималась.

Спустя полчаса на троне уже восседал Арнот – ещё один из двойников джеддака. Разницы никто не заметил, даже другие призраки – копии в течение многих веков учились изображать оригинал.

Политический курс Лотара не развернулся сразу же на 180 градусов. Это было бы слишком подозрительно. Рядовые горожане сохраняли убеждённость, что кроме них и зелёных орд на Барсуме не осталось разумных существ. Но заговорщики потихоньку начали готовиться к тому, чтобы предоставить им доказательства обратного, организовав контакт с внешним миром. Не раньше, однако, чем население города возрастёт хотя бы до десяти тысяч – и не раньше, чем будет создан резервный Новый Лотар на территории Ковенанта.

Однако теперь Нотар уже не мог отпереться от раскрытия тайны – союзники сделали то, что он хотел, наступила его очередь.

* * *

Параллельно на борту летающей тюрьмы шёл допрос и изучение Тарно. Джеддак Лотара был настолько шокирован тем, что его похитили странные существа из космоса, что даже не сильно пытался запираться. Процесс призыва удалось проследить во всех подробностях… и то, что увидели исследователи Ковенанта и засекли их приборы, им очень сильно не понравилось.

Это очень специфическое возмущение многомерного пространства было Ричарду хорошо знакомо. Как и координаты его источника.

Да, оно заметно изменилось за сотни миллионов лет, но основная «тональность» осталась неизменна. «Мы станем единым!» – этот шёпот, доносящийся с Фобоса, он же Турия, он же Дендерон, Ричард бы узнал где угодно.

Да, лотарцы были довольно сильными псайкерами, но они не создавали образы своих предков. Они их призывали. Призывали с Безумной Луны.

О том же сообщил и Нотар. Чтобы стать материальным, призрак должен очень сильно пожелать этого, глядя, как проходит по ночному небу Турия. И если он достоин, то луна подарит ему тело.

«Ну прекрасно. Приехали. Стоило ради этого лететь через миллионы лет? Я этого блюда в первый раз накушался – второй порции не хочу».

Только теперь у него не было ни Кортаны с её Рыцарями, ни Мыслителей, способных построить новый мини-Ореол. А Обелиск, надо полагать, не терял времени даром – от мысли, каких высот мог достичь за эти годы пожиратель душ, начавший со знаниями Потопа, землянину стало нехорошо.

Более половины лиц, принимающих решения на борту «Найткина», высказались примерно в том же духе – «Ну его к Потопу, это не наш противник, обойдёмся без воскрешения, летим дальше, пока оно нас не заметило!»

А кстати, почему не заметило? Для Кровавой Луны Турия пока вела себя на диво тихо – не сводила с ума массово население, не пыталась сожрать всю активную и пассивную протоплазму… Вся её деятельность, помимо засылки призраков в Лотар и их эпизодического оживления, исчерпывалась созданием какой-то специфической пространственной аномалии вокруг спутника. Впрочем… она и в прошлый раз сидела тихо, набирая массу, пока Ричард по дурости не подарил ей «жёлтый свет». Но сейчас-то у неё есть всё, чтобы быстро и эффективно сожрать Эссенцию и отправиться дальше…

Или она считает, что барсумцы ещё недостаточно эволюционировали? Яблоко должно созреть, прежде чем его сорвут? Но тогда Луна должна как-то подталкивать развитие биологической и социальной эволюции в нужную ей сторону. А за последний миллион лет общество Барсума почти не изменилось.

– Рыцари-прометейцы у нас есть… в теории, – отметила Дэйр-Ринг. – Я послала запрос – все двенадцать стазисных капсул откликнулись. Кортана их по какой-то причине так и не активировала. А мы можем.

– Капсулы – да, можем. Но не самих Рыцарей. Они абсолютные однолюбы, а единственное существо, имевшее право отдавать им приказы, в Галактике больше не наблюдается. Будут стоять и молча пялиться на нас, а попытаемся их заставить… плохо будет, в общем.

– Но возможно, у них остался последний приказ – уничтожить Обелиск…

– Возможно. Тогда они пойдут его исполнять. Так, как сами считают нужным. Не считаясь с потерями и видя в нас только помехи. Без командира они не способны к сотрудничеству. Так что их активацию я отложу – как последний довод королей.

– Остаётся только два варианта. Либо прыгаем в будущее – прямо в свою эпоху, уже без всяких промежуточных остановок, либо…

– Либо что?

– Либо ищем гробницу Рианона, входим туда и спрашиваем у Змеи, есть ли у неё какие-то советы по поводу этой зверюги. Нам ведь не только Дж-Онна, нам и её народ в этой эпохе в плоть возвращать надо. Так что она – лицо заинтересованное.

– В гробницу нам нужно в любом случае, так что это, пожалуй, оптимальная стратегия.

* * *

Зная свою «удачу», Ричард был уверен, что гробница Рианона окажется где-нибудь посреди крупного города и придётся снова ломать голову над проникновением в неё. Но как ни странно, в этот раз всё оказалось не так сложно. Чёрный пузырь оказался всего лишь похоронен внутри крупного холма. Прибывший на место трамод, всё ещё замаскированный под корабль чёрных пиратов, обнаружил единственное препятствие в виде семейства больших белых обезьян Барсума. Бедным животным не повезло – они были слишком похожи на джиралханай, к которым были свои счёты как у Спартанцев, так и у унггой. Получив в своё распоряжение «чучело шефа» в количестве шести, отряд «Венера» изрядно оторвался на нём, сбрасывая напряжение.

Средний рост унггоя – полтора метра. Средний рост белой обезьяны – четыре метра. Как и зелёного кочевника, в принципе, но обезьяна гораздо плотнее сложена и шире в плечах, она не так сильно напоминает кузнечика. «Ворчуны», конечно, тоже весьма крепко сложены, но разница в размерах… казалось, единственный способ выжить для этих маленьких отважных воинов – немедленно применить плазменное оружие, желательно тяжёлое. Если добавить, что гравитация на родной планете унггой была хоть и выше марсианской, но ниже земной, а также то, что у этих маленьких метанодышащих созданий сложилась репутация трусов – даже этот шанс казался весьма призрачным.

Но эти шестеро были далеко не типичными унггой.

Маленький размер для них означал в первую очередь то, что по ним было сложно попасть. Во всяком случае, таким крупным тварям и в рукопашном бою. Прицельного комплекса Спартанцев бедным животным как-то не выдали. Они расшибали себе лапы о землю раз за разом, а бойцы «Венеры», подвижные, словно шарики ртути, проскальзывали у них под ногами, и тыкали электрошокерами в самые чувствительные места, пока марсианские чудовища не выдохлись и не признали капитуляцию – скуля, начали отползать прочь, а потом задали стрекача. Унггой вернулись в корабль с чувством глубокого морального удовлетворения, хотя и жалели, что это была всего лишь имитация – настоящего джиралханай они бы погоняли ещё охотнее.

– Как думаешь, – спросил один из них другого, – нам когда-нибудь дадут для тренировки настоящего демона?

– Я бы на вашем месте молил Предтеч, чтобы не дали, – хмыкнул Джексон-007. – Настоящий Спартанец – это вам не над зверушками издеваться. Но если не боитесь, после задания я готов устроить с вами тренировочный спарринг – со всей командой, только чур, фулл-контакт. Убивать не буду, но живого места на вас не оставлю.

– Ты не представляешь, какой подарок нам сделал, человек! – довольно оскалился командный психолог. – А сейчас работать, негр, солнце ещё высоко!

И выскользнул из отсека раньше, чем Спартанец осознал, что означает это старинное выражение, и какое оскорбление ему нанесли. Рёв возмущённого Джексона разнёсся на мили вокруг, и даже свирепые обитатели марсианской пустыни в ужасе бежали прочь, гадая, что за чудовище объявилось на их землях, страшнее любой белой обезьяны.

Они развернули мобильную землеройную установку. Глина под кораблём полетела в разные стороны комьями, и всего через двадцать минут показался на свет неуязвимый и неподвластный времени чёрный пузырь инопространства.

* * *

Теперь оставался сущий пустяк – решить, кто пойдёт в гробницу на переговоры. Определённо, это должен быть кто-то, кто её уже проходил. Дж-Онн этого сделать физически не мог. Оставались Охотник, Ричард и М-Ганн. Кем экспедиция была готова пожертвовать?

Никто не боялся, что Змея причинит путешественникам какой-то физический вред – но сама механика машины могла выкинуть их в любом тысячелетии.

– Пойду я, – сказала белая марсианка. – Вы сами понимаете, что это самое разумное. Ковенанту необходимы лидер и провидец, а без телепатки он как-нибудь вытянет. В крайнем случае, достанете из стазиса Гродда. К тому же в моём разуме Змея уже бывала, так что если она решит создать очередное воплощение для переговоров со внешним миром, я буду к этому привычна. Если что, встретимся в будущем.

– А если тебя выкинет не в будущее, а в прошлое? – нахмурился Ричард. – В одну из эпох, которые мы уже миновали? Я в крайнем случае смогу собрать ещё одну стазис-машину, Охотник – вернётся в будущее с помощью своего костюма. А что будешь делать ты?

– «Алеф», ты забыл, что у меня теперь есть твоя память? Твои самодельные установки стазиса с трудом протянут хоть один миллион лет. Да и у оборудования Охотника, хотя оно куда надёжнее, ресурс не бесконечный. В случае сброса в прошлое, единственный шанс для любого из нас вернуться – это снова войти в гробницу. А если она окажется закрыта в течение долгого времени – любой из нас одинаково будет обречён умереть в прошлом. Это риск, который нужно просто принять, если мы вообще хотим получить консультацию от Змеи.

– Если хотим… Вообще-то Змея могла бы и сама позаботиться о более надёжном способе связи с нами, чтобы не заставлять рисковать таким образом. Как-никак, это её личный интерес.

– Возможно, она позаботилась. У меня есть такое чувство, что она всё подготовила… вернее, у неё было, пока она была мной.

– Тогда давай подождём с месяц, прежде чем прыгать в пузырь. Возможно, появится какой-нибудь знак от неё.

– Хм… пожалуй. Мои чувства говорят, что это правильное решение. И что именно на него Уроборос и рассчитывала.

* * *

Их надежды оправдались – но как!

Спустя десять дней после установки наблюдения за гробницей, из неё вышло… некое существо. Иначе его охарактеризовать было сложно. Пять глаз, горящих сине-белым пламенем, широкая пасть, которая при открытии вспыхивала изнутри тем же светом, множество непонятного назначения пузырей на спине, толстая правая рука, которая оканчивалась трехпалой клешнёй со встроенной пушкой, и тонкая левая…

Даже малки, привыкшие принимать любые облики, были шокированы его видом – правда, не столько снаружи (внешность они и сами могли принять любую), сколько изнутри. Они видели, что гость из иного времени был наполовину машиной. Нет, не просто киборгом – у киборгов обычно можно ясно различить органические и механические части «конструкции». Здесь же плоть и металл, казалось, были смешаны в единую «кашу» – на уровне тканей, если не клеток. Импланты были сложными и гибкими, как живые органы – а плоть, в свою очередь, мутировала таким образом, чтобы дополнять механические конструкции. О некоторых частях тела вообще трудно было сказать, живые они или нет.

– Это в какую же эпоху такое могли создать? – ошеломлённо пробормотала Дэйр-Ринг.

Спартанец и команда «Венера» были с ней абсолютно согласны. Реакция у представителей разных рас была одинаковая – попрятавшись за трамод, они приготовились открыть огонь. Конечно, био-воины ККОН и Ковенанта и сами были изрядно модифицированы генетически и набиты имплантами… но такого изощрённого издевательства над живой плотью они не видели давненько… где-то со времён последней войны с Потопом, пожалуй.

– Вспомнил! – выдохнул Ричард. – Я вспомнил, где видел подобное! Это хаск, электронный мертвяк Жнецов! Только изготовленный не из человека, а из какого-то другого разумного вида… но как хаск мог попасть в гробницу, и почему его пропустили?

Мутант, между тем, вёл себя совсем не так, как его «братья» на Эрде Тайрин сотни мегалет назад. Он ни на кого не кидался, не рычал – просто стоял, подняв руки. Даже Джексон-007 не мог просто так открыть огонь первым, тем более что инстинкт подсказывал ему, что угрозы нет. Разум, правда, орал, что это полная чушь – такое создание безопасным быть не может.

Однако простой когнитивный диссонанс перешёл в чистый незамутнённый шок, когда пришелец заговорил. Причём голос доносился не из его рта, а из неопознанного устройства – конструкции из твёрдого света, охватившей его левую руку. И говорил он на чистом английском!

– Не стреляйте. Я пришёл с миром. Мне нужно срочно увидеть зелёного марсианина Ма-Алефа-Ака. У меня есть сообщение для него.

* * *

Его звали Граприс Драфдобар. По крайней мере, так ему сказали, и он принял это имя, потому что оно было не хуже любого другого. Возможно, ему солгали, возможно ошиблись при идентификации тела. Маловероятно, но был такой риск. Это не имело никакого значения. В любом случае, ностальгии по прошлому он не испытывал, так как не помнил его. А все имущественные и гражданские права Граприс утратил, потому что он был мёртв.

С юридической точки зрения, во всяком случае. Биологи так и не смогли определиться, являются ли хаски живыми или мёртвыми. Но у батарианцев был огромный опыт лишения юридических прав и отчуждения имущества кого угодно, даже полностью здоровых и вменяемых соплеменников. Что уж говорить о каких-то полудохлых полумашинах. После реконкисты системы Бахак «мертвяков», как они называли хасков, в их распоряжении оказалось довольно много. Оставшись без внешнего управления, эти агрессивные твари кидались без разбора на всё живое. Турианцы подвергли бы их эвтаназии и с почётом захоронили останки. Саларианцы – отправили бы «в поликлинику для опытов», и изучали, строча одну диссертацию за другой, пока те не перестали бы шевелиться. Азари – заперли бы в каком-нибудь санатории или монастыре и пытались вернуть несчастным жертвам разум.

Батарианцы же в первую очередь увидели в индоктринации превосходный подарок – двести пятьдесят тысяч бесплатных рабов! Причём каких рабов – неутомимых, не требующих еды и воздуха, по-машинному точных, сильных и быстрых!

Конечно, это были рабы Жнецов, а не Гегемонии. Но для любого батарианца это всего лишь временное неудобство. Были ваши – стали наши! Не умеют служить другому хозяину – научим. Не хотят – заставим. Технологии захвата живых пленников и дальнейшей вербовки себе на службу самых разных существ они за века отточили до кристального совершенства. Правда, здесь коса нашла на камень – очень уж непривычный был противник, далеко опережающий в технологиях. Из четверти миллиона жителей Бахака, подвергшихся индоктринации, «живьём» взять удалось всего двадцать тысяч – и то лишь благодаря рекомендациям криптонцев, которые решали эту задачу несколько раньше. Остальных Жнецы либо вывезли, отступая, либо дали им команду на самоуничтожение.

Граприс был как раз среди этих «счастливчиков».

Батарианцы быстро обнаружили, что стандартные методы дрессировки рабов к хаскам неприменимы. Они не испытывают страха и боли, не имеют амбиций, не стремятся к комфорту. Их, скорее, можно было бы подчинить методом перепрограммирования машинной части. Но для этого у Гегемонии недостаточно развиты информационные технологии… лет так на тысячи две. Возможно, кварианцы, лучшие программисты в Галактике, смогли бы распутать эту паутину кодов, хотя бы попробовать понять общие принципы… но кварианцев на территории Гегемонии не осталось примерно в то же самое время, когда появились хаски.

Однако методом проб и ошибок дрессировщики выявили одну… системную уязвимость, если можно так выразиться. Уязвимость, присущую именно батарианским хаскам – у других этого свойства не было. Созданные из батарианцев киберзомби могли пожирать трупы других разумных, присоединяя к себе их ткани посредством тех же наномашин, что создали и самих хасков, наращивая и усовершенствуя таким образом свои тела. Это не только позволяло им стать прочнее, сильнее, регенерировать повреждения с огромной скоростью (пока хватало еды). Гораздо важнее (для батарианских рабовладельцев) было то, что они могли стать и умнее тоже. Если кормить их мозговыми тканями, одновременно задавая специфические задачи, которые лучше решит нейросеть, чем цифровая программа, они могут заново отрастить почти полноценный мозг взамен утерянного при индоктринации. И этот мозг уже можно обучать обычными способами, на которых батарианские рабовладельцы собаку съели.

Грапрису понадобилось неполных два года, чтобы выйти на уровень новорожденного младенца, и ещё год – чтобы достичь уровня взрослого квалифицированного специалиста в ряде дисциплин. Он не восстановил прежнее сознание – то уже плавало в цифровых сетях Жнецов. Он был совершенно иным существом, новорожденным – но из какой-то странной сентиментальности ему дали имя, которым обладал старый владелец этого тела.

Каждый из хасков получил несколько специальностей – благо, учились они быстро, а универсальный раб ценился на рынке гораздо больше и приносил государству больше пользы. Правда, их применение было затруднено высшей степенью секретности – Гегемония ещё не была готова показать Совету Цитадели, что обзавелась таким полезным инструментом. Поэтому все «каннибалы», успешно прошедшие стадию приручения, постепенно перекочевали в руки спецслужб – кого-то им передали бесплатно, кого-то выкупили, а некоторых пришлось и конфисковать. Граприс попал в руки СЭР – службы экономической разведки. Под этим респектабельным названием скрывалась весьма зловонная (даже по батарианским меркам) контора, которая занималась поиском новых источников рабской силы для Гегемонии. Начиная от обанкротившихся планет и нелегальных колоний пространства Цитадели и заканчивая технически слаборазвитыми мирами, не вышедшими ещё в космос. Единственное, что можно сказать об этой организации хорошего – это то, что она сама никого не завоёвывала, а если и покупала или похищала рабов – то не более десятка, на пробу. Собственно освоением найденного ресурса занимались уже другие службы, СЭР всего лишь поставляла им информацию. Граприс получил квалификацию разведчика этой службы, но так никогда и не проникся полностью её ценностями. Он ничего не мог с собой поделать – ему решительно не нравилось, как вели себя «сослуживцы» на вновь открытых планетах – они могли бы дать фору Кортесу и Писарро вместе взятым, если бы знали эти имена. Увы, он не знал – это ему конкретно попались такие отмороженные «коллеги», или же в СЭР других и не брали. Впрочем, мнения движимого имущества по поводу выполняемой работы никто не спрашивал.