Текст книги "Планета доктора Моро (СИ)"

Автор книги: Михаил Никитин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 95 страниц)

Флот сопровождения состоял из нормальных кораблей Ковенанта без всяких модернизаций (исключая бэкдор в программном коде и физические закладки в системе управления, позволяющие мгновенно их обездвижить при необходимости). Не все даже строились на этой верфи, некоторые были присланы из «большого Ковенанта». Один линкор, один суперкрейсер, два тяжёлых крейсера типа ORS, два штурмовых носителя типа CAS, четыре носителя типа DDS (дальше Ричард уже мыслил цифрами, не вспоминая характеристики каждого конкретного корабля, они слились в статистику), 10 RCS, 15 CCS, 2 °CRS, 20 SDV, 30 DAV, 3 °CPV, 30 RPV, 100 DSC. Две сотни разных мелких кораблей поддержки.

Итого, всего 500 вымпелов, 115 копий в теории, 95 на практике. Потому что осевые орудия лёгких крейсеров класса CRS имели дальнобойность лишь в треть световой секунды и энергетическую производительность всего в 50 мегатонн в секунду. Размер всё-таки имеет значение – эти крохи имели литеру S и считались полноценными носителями копий, но считаться и быть – разные вещи.

И ещё сотня копий на сельскохозяйственных кораблях, которые никто в расчёт не принимал – а зря. Хозяевами этих кораблей были матриархи киг-яр и джиралханай, экипажи также состояли преимущественно из женщин. На боевых же кораблях они были в основном мужскими. Таким образом дамы контролировали сразу три важных ресурса – огневую мощь в дальнем бою, доступ к пище и доступ к спариванию. Малые же корабли почти все принадлежали семейным кланам унггой, благодаря чему обрели важнейшее качество для разведчиков и обслуги – осторожность, граничащую с трусостью.

Ричард, признаться, несколько офонарел от таких раскладов. Он ожидал максимум копий тридцать. Причём где-то половина из них – лично построенные беспилотники огневой поддержки. С экипажами, тщательно проверенными на лояльность. А тут…

Он активировал персональную систему межзвёздной связи. Через систему многочисленных ретрансляторов сигнал пробежал половину спирального рукава, перескакивая от одного безымянного газового облака к другому, пока наконец не достиг столицы Ковенанта.

– Эй, хвостатая! Ты мне что вообще подсунула?! Тут же за миллион экипажей и пассажиров выходит! Ты что, собираешься в будущее весь Ковенант отправить?! Я, конечно, жадный, но не до такой степени!

– Не весь, – спокойно ответила Змея. – Но самую важную его часть – да. Ковенант, который мы знаем, обречён. Так же, как Сотворённые и Сангхейли. Нынешний цикл подходит к концу. У нас осталось не более десяти марсианских лет, так что готовься. Скоро нам предстоит покинуть это время. Но Ковенант многое сделал для меня, и я считаю своим долгом отблагодарить его, не допустив окончательного уничтожения.

– Какой ещё цикл?

– Цикл уничтожения всей разумной жизни, достигшей межзвёздного уровня развития, в зоне ответственности Жнецов. Средняя продолжительность цикла – двадцать шесть с половиной тысяч марсианских лет.

– Уничтожения Жнецами? – на всякий случай уточнил Ричард.

– Да. Они называют это Жатвой.

– А мы в зоне их ответственности?

– Видишь ли, юный марсианин… сейчас, по галактическим понятиям, время дикое, не то, что в наши времена, где всё расписано по парсекам. Действует закон фронтира – кто смел, тот и съел. В наши времена пространство контроля Жнецов строго обозначено сетью Ретрансляторов. Сейчас этих устройств ещё не существует, и соответственно, не существует чётких границ. Во время каждой Жатвы они продвигаются по Галактике сплошной волной, обходя лишь те районы, где встречают серьёзное, по их меркам, сопротивление. Как вода, заполняющая весь свободный объём в сосуде. Последние двести циклов, или около того, «серьёзное сопротивление» оказывали Предтечи, которые контролировали весь Рукав Ориона и не только его. В пределах их Ойкумены о Жнецах никто даже и не слышал. Но два цикла назад Предтечи пали, и Катализатор снова начал разворачивать свои силы, чтобы покрыть выросшую зону ответственности. Первая Жатва в бывшей Ойкумене, пятьдесят тысяч лет назад, была довольно скромной – так, разминка и проба сил. В этот раз всё будет намного хуже.

– Зачем они это делают?

– Точно не знаю. Жнецы – разумные машины, подозреваю, что они таким образом выполняют установленную кем-то программу.

– И они настолько продвинуты, что нет никаких шансов от них отбиться?

Шипящий вздох.

– Нет… «Продвинуты» тут не самое подходящее слово. Жнецы нашего времени, Жнецы которым миллиард лет – те действительно велики и непобедимы, потому что включили в себя опыт миллионов цивилизаций. Нынешним всего-то около шестисот циклов. Они ещё слабы и молоды, не так уж многочисленны… и тем не менее, у современных цивилизаций шансов против них нет.

– Почему? Что мешает хорошенько дать им по зубам?

– Тут много причин. Но главная – в том, что они – машины. И без зазрения совести пользуются этим.

– Ты имеешь в виду, что они мыслят быстрее органических мозгов?

– Быстрее и точнее. Прицельнее, если можно так выразиться.

– Но ведь эта «Кортана» – тоже машина, разве нет?

– Да, и её Сотворённые – единственное, что сдерживает Жнецов на какое-то время. Но со временем она неизбежно проиграет.

– Потому что Жнецы старше и опытнее?

– Да. Самым старшим ИИ в её команде всего три-четыре цикла. А Катализатору – старшему искусственному интеллекту Жнецов – уже шестьсот. Они младенцы перед ним. Правда, Катализатор не может атаковать её на уровне кода – она загрузила себя в Домен, единственное пространство, куда Катализатору нет хода. Иначе он бы уже давно её съел. Пока что они вынуждены вести войну на физическом уровне – сражений флотов. А это процесс долгий. Сотворённые не знают, где у Жнецов базы, а Жнецы не могут за ними угнаться – их двигатели на эффекте массы в тридцать раз медленнее. Но Катализатор заражает и подчиняет человеческих слуг Кортаны. Это ослабляет её.

* * *

Он размышлял почти четыре дня. Решение выглядело довольно безответственным, и прежний Мастер никогда бы так не поступил. С другой стороны, прежнего Мастера никто и не пытался выпихнуть на окраину цивилизации. Он сам, по собственному желанию, забрался в самую глубокую дыру – а это совсем другое. И вдобавок, сидя под Собором он продолжал держать щупальце на пульсе современной ему цивилизации. Здесь же он не только не мог влиять на события, но и не мог толком видеть, что происходит.

«В конце концов, строить флот спасения могут и хурагок – у них это даже лучше получается, когда всякие дилетанты в процесс не лезут. А мне пора показать этой змеюке, что я ей не техник на побегушках!»

Да, в галактике сейчас творится форменный апокалипсис – но ему ли к этому привыкать? Что-что, а навыки выживания в кризисных ситуациях у него прокачаны на максимум давным-давно. Пора высунуть нос из своего логова.

«Единство» для этого не годится – такой корабль слишком велик и слишком заметен. К счастью, специально для такой ситуации у него был и другой корабль. Единственный на верфи – не модернизированный, а построенный с ноля.

Началось строительство этого звездолёта с замечания Ричарда, что у Ковенанта нет нормального крейсера. Линейные крейсера есть, лёгкие крейсера есть, тяжёлые крейсера есть, даже броненосные есть – а просто крейсер – отсутствует как класс.

Впрочем, это только по названию. На практике же у флотоводцев, как всегда, случилась путаница с терминологией. Тип CCS, хотя именовался линейным крейсером, представлял собой самый обычный крейсер – универсальный корабль, пригодный для дальней разведки или эскадренного боя, со средней огневой мощью и защитой. А нишу линейного крейсера (скоростной корабль с огневой мощью, как у линкора, но слабой защитой) занимали суперкрейсера, несущие целых пять копий.

Чего у ковенантов не хватало не по названию, а по факту – это нормального корабля в нише лёгкого крейсера. Около километра в длину, с одним энергетическим проектором и соответствующим щитом. Называемый лёгким крейсером CRS по факту был не более чем корветом – да что там, у Ковенанта даже лёгкие корветы крупнее! А подходящий для этой ниши по размерам и огневой мощи SDV – так стремились облегчить для скорости и маневренности, что даже щит с него сняли.

В силу этого Ричард решил облагодетельствовать Ковенант напоследок, заполнив оба пробела. Создать нормальный лёгкий крейсер по факту и обычный крейсер по названию. Способный подавить огнём всё, что сравнимо с ним по размерам, и убежать от всего, что его по размерам превосходит.

Постепенно, однако, он всё более увлекался усовершенствованием, и вместо «простого дешёвого звездолёта для массового производства», его творение всё больше превращалось в «корабль приключенца, стоящий как линкор, но умеющий всё и ещё немножко».

После высказывания Змеи о том, что Ковенант обречён, неясное предчувствие, что внедрить свой новый звездолёт в производство он уже не успеет, превратилось в уверенность. И завершающие штрихи были нанесены уже строго в определённом направлении – создать личный корабль для дальних операций, более незаметный и быстрый, чем сверхноситель.

Ричард назвал его «Найткин».

В отличие от огромного «Единства», где присутствовало каждой твари по паре, «Найткин» был предназначен для деликатных операций, поэтому его команду составляли лишь хурагок, янми-и и лекголо. Причём эти конкретные представители видов появились уже на верфях. Янми-и считали Ричарда своей «королевой», как раньше считали ими Пророков. А мгалекголо и иные крупные колонии лекголо верны, как правило, тому кто руководил их сборкой из отдельных неразумных червей в единое мыслящее существо. Оператор сборки является их «родителем», если, конечно, переживёт буйство «новорожденной» колонии. До сих пор такое было под силу только сангхейли и джиралханай, всех прочих собранный великан разрывал на куски или расплющивал прежде, чем удавалось объяснить ему, что так делать не стоит. Колонии, собранные одновременно из одной кучи червей, считают друг друга «братьями».

С хурагок, увы, было сложнее. Без них ни один корабль толком не полетит, не говоря уж о ремонте. Но об их преданности говорить не приходится, они одинаково лояльны всем, кроме «ломающих машины». И мозги им промыть невозможно – они сами наполовину механические существа. Придётся держать их внутри корабля и не выпускать во время заданий. Чтобы не разболтали ничего важного потом. В крайнем случае – ликвидировать как свидетелей, но подобные меры Ричарду претили.

Длина корабля составляла 1200 метров, его щит держал попадание двух копий в течении секунды. Это было отступлением от традиций, так как звездолёт вооружён всего одним копьём, но поскольку Ричард собирался летать на нём сам и не собирался пускать чужаков – он счёл это допустимым. Да и не определить это, пока в него не выстрелят.

Как и «Единство», он мог переключаться в режим пустотного щита, правда с ёмкостью всего в гигатонну. Существовал «режим пропускания» (до двадцати гигатонн), а также «режим поглощения», в котором пустотный щит «выворачивался наизнанку», и поглощал все излучения, исходящие от корабля. Это делало «Найткина» самым большим в Ковенанте кораблём-невидимкой. Считалось, что замаскировать корабль более полукилометра длиной физически невозможно – слишком мощные излучения исходят от его двигателей и орудий. Можно, конечно, укутать его в плазменный кокон, который всё поглотит, но сам при этом насветит в десять раз больше. Правда, в режиме невидимости крейсер не имел щита, был уязвим к любому вражескому обстрелу и не мог управлять плазменными торпедами.

Генераторы баклера Ричард на этот корабль поставить просто не успел. Если удастся вернуться живым – обзаведётся и этой защитой, в обязательном порядке.

Многочисленные танки, гравициклы, мортиры и прочую технику для наземного боя он из ангаров убрал. Как и дропшипы вместе с десантными капсулами. Оставил только пехоту для абордажей и абордажные шаттлы. Если ему позарез понадобится провести операцию на грунте – корабль высадит её гравитационным лифтом, а недостаток огневой мощи компенсирует собственным огнём, а также прикрытием авиакрыла. В основном же он собирался работать в космосе, поэтому освободившееся место целиком забил ангарами для москитного флота. Получилось крыло в 120 машин – вполне прилично для таких размеров. Для сравнения, москитный флот SDV составлял всего сорок аппаратов.

Основной проблемой до недавнего времени оставался двигатель. Защита – это масса. Корабль получился в разы тяжелее, и соответственно медленнее того же SDV. Да, он обгонял CCS, но не так уж сильно. А ведь любой корабль для скрытых операций должен уметь не только хорошо маскироваться, но и удрать, если его маскировку всё-таки раскрыли.

С другой стороны, он был единственным звездолётом, который мог включать двигатели на полную мощность, не сбрасывая маскировки. Все остальные стелс-корабли Ковенанта и Юиджи могли ходить максимум на процентах полной тяги. Это в достаточной степени уравнивало шансы, чтобы Ричард осмелился ступить на борт. А если добавить, что «Найткин» был набит средствами РЭБ почти на уровне корвета типа DAV, то жизнь и вовсе прекрасна и удивительна.

С проблемой путешествий на дальние расстояния Ричард тоже разобрался особым образом. Не так давно он узнал, что существует «След пространства скольжения» – феномен, ярко проявляющийся по прошествии некоторого времени с того момента, когда корабль совершил прыжок. Когда другое, более медленное судно сталкивается с этим остаточным следом, то оно при совершении прыжка в том же направлении может получить точно такую же скорость, с которой двигался корабль, оставивший след.

«Так это же идеально!» – взвыл Ричард четыре года назад, когда впервые прочитал об этом феномене.

Он построил небольшой корабль чуть большего тоннажа, чем «Найткин», которого назвал «Кротокрысом». Это был автоматический звездолёт (способный нести небольшой экипаж, но не требующий этого), оптимизированный для максимальной скорости в Эмпирее. По сути, у него вообще ничего не было, кроме реактора, генератора квантового поля, генератора портала, мощнейших досветовых двигателей и слабого ИИ, который управлял всем этим хозяйством. Когда «Найткину» требовалось попасть достаточно далеко (скажем, на другой конец Галактики), он сначала направлял туда «Кротокрыса», который, словно каток, прокладывал дорогу – а уже затем по его следу устремлялся более неповоротливый крейсер.

Выходил в обычное пространство «Кротокрыс» за пару светолет от целевой системы, а потому ничем не рисковал, несмотря на свою полную неприспособленность к боевым действиям. Непосредственно к цели пришедший за ним «Найткин» прыгал уже своими силами – на малом, по межзвёздным меркам, расстоянии скорость была не так важна.

До сих пор он испытывал эту технологию только на малых дистанциях – до шестидесяти светолет, где её преимущества толком проявиться не могли. Затраты времени на поочерёдное перемещение двух кораблей вместо одного, а также ожидание, пока сформируется чёткий след, съедали почти весь выигрыш. Теперь же представился шанс опробовать «локомотив Эмпирея» на достаточно длинной космической трассе.

Первой целью он выбрал Марс – слишком хотелось навестить брата и остальных путешественников. Как ни странно, он успел привязаться к этой маленькой компании – чувство, которое было абсолютно незнакомо Ма-Алефа-Аку.

– Тестирование завершено, – сообщил переливчатый механический голос. – К старту готов.

Ричард, конечно, получал данные напрямую из компьютера, но хотя бы с виртуальным собеседником ему было уютнее. Тревожный симптом, как и предыдущий. Не слишком ли он «очеловечился» за годы отшельничества на верфях?

Полностью заправленные и протестированные «Найткин» и «Кротокрыс» отстыковались от специальной ниши на брюхе «Единства», затем друг от друга – и начали прокладывать себе курс через сложный лабиринт верфи. Спустя полчаса они оказались на свободе, в открытом космосе. По щитам хлестнуло излучение – верфь находилась прямо в радиационном поясе газового гиганта, используя его как дополнительный источник электричества.

«Начать разгон для выхода из гравитационного колодца, – передал Ричард на борт «Кротокрыса». – По достижении второй прыжковой зоны – осуществить переход в облако Оорта Солнечной системы».

ОКРАИНА СОЛНЕЧНОЙ СИСТЕМЫ-2

С технической точки зрения переход прошёл безупречно. «Кротокрыс» как идея себя полностью оправдал. Тандем преодолел это расстояние почти втрое быстрее, чем допускали адмиралы Ковенанта для кораблей такого тоннажа, а каждый корабль по отдельности – вшестеро быстрее. Вот только… «Он шёл на Одессу, а вышел к Херсону». Ещё в первой трети полёта Ричард понял, что курс выгибается куда-то в другое место – вместо малоосвоенных звёзд за границей Ковенанта, он проходил через космос Империи Сангхейли, и упирался куда-то в середину рукава Ориона.

То есть… Солнечная Система и должна находиться в центре рукава Ориона… всё правильно… но она там будет во времена Ма-Алек! То есть через миллиард лет! Переместившись в такое чудовищно далёкое прошлое, Ричард и его товарищи по несчастью отмотали четыре с лишним оборота Солнца вокруг центра Галактики! И сейчас – в эпоху Ковенанта – находились в рукаве Стрельца!

А район выхода, куда его тащил спятивший «локомотив», оказался в самом центре пространства Юиджи.

И что делать в такой ситуации? Выйти из прыжка, сменить курс? Это означало навсегда потерять «Кротокрыса». Даже не столько жалко было ресурсов и потраченного времени, сколько хотелось выяснить – что же с этой технологией не так, где он допустил ошибку? На программном или на конструктивном уровне? Или сама идея была неверна в принципе? След нельзя использовать таким образом?

В конце концов, риск не так уж велик. Контролировать пространство скольжения в радиусе световых лет умели только Предтечи. А корабль-лидер ещё не полностью сошёл с ума, и вынырнул в половине светового года от ближайшей звезды. Правда, совсем не той звезды…

* * *

Космос выглядел вполне тихим и спокойным – даже ни одного массивного объекта поблизости. Не считая, разумеется, «Кротокрыса», который преспокойно дрейфовал в пространстве, ожидая новых распоряжений. Облако Оорта – это оно на картах «облако», то есть относительно плотное скопление материи. На практике – тут можно летать веками, не встретив даже пылинки.

«Какого чёрта ты вообще творишь?!» – возмущённо вопросил Ричард, как только связь между двумя кораблями тандема была восстановлена.

«Выполняю ваше распоряжение, – невозмутимо отозвался искусственный интеллект «Кротокрыса». – Курс в Солнечную систему проложен успешно».

«Курс куда?! Это, по-твоему, Солнечная система?!»

«Так точно. Solar System – родная система Юиджи и их столица».

Ричард ушёл в глубокий аут.

«Перешли мне все свои звёздные карты».

«Исполняю», – как хорошо, что слабые ИИ не склонны задавать лишних вопросов.

До последней минуты он надеялся, что это какой-то артефакт перевода. Возможно, речь идёт о «солнце», а не «Солнце» – то есть просто самом ярком объекте в небе, источнике света и тепла. Ну а «системой» может называться гравитационно связанная окрестность любой звезды. Хотя он точно помнил, что вводил этот термин в систему, как звукоподражание, не имеющее на языке Ковенанта никакого смысла. Но может быть, сам собой включился автоперевод…

Нет. Ничего подобного.

Именно в языке Ковенанта родной мир человечества именовался «соларсистем». Это не могло быть ничем иным, как прямым заимствованием из человеческого языка. А отсюда в свою очередь следовало, что Юиджи, человеческая цивилизация, существовавшая миллиард лет назад, говорила на… на английском. На родном языке Ричарда. Ну, или по крайней мере именовала на этом языке свою родину.

* * *

Вариант «вернуться и спросить у Змеи» даже не появился в его голове. У Ричарда включился инстинкт исследователя Пустошей, обнаружившего нечто из ряда вон выходящее. Собрав себя из лужицы, он снова вернулся в подобие офицера джиралханай, которое носил все эти годы, и начал прикидывать, как близко можно подойти к системе.

Комбинированные исторические записи (часть сведений поступила от Ковенанта, часть от Змеи) указывали, что система была захвачена силами Кортаны в самом начале войны, затем отбита человеческим сопротивлением, лет пять находилась в осаде, ещё пять – была местом ожесточённых внутрисистемных схваток, и полностью перешла под контроль Сотворённых буквально за пару месяцев до того, как в игру вступили Жнецы.

Что здесь творилось после начала Жатвы – не знала даже Змея, но судя по многочисленным тепловым вспышкам, которые он засёк, приближаясь к центральной звезде микропрыжками по световой неделе – покоя не было и сейчас.

Однако даже идущая полным ходом война машин не так беспокоила Ричарда, как нарастающее с каждым прыжком ощущение дежавю.

Третья планета – голубая, кислородная, с одним большим спутником. Четвёртая – красная, почти безвоздушная, с парой крошечных спутников. Пятая – газовый гигант с кучей спутников.

Это была определённо Солнечная система. Но не нынешняя, с обитаемым морским Марсом и поросшей джунглями Венерой, а та, из которой они прибыли. Такая, какой она будет через миллиард лет.

Последний, добивающий удар безжалостная вселенная нанесла, когда он прыгнул на дистанцию фотографического распознавания в телескопы, на орбиту Плутона. Эта Земля была больше Землёй, чем его Земля!

В смысле, неоднократно сместившиеся за миллиард лет континенты во времена Морских королей довольно отдалённо напоминали географию времён Ричарда. Им ещё предстояло много раз сместиться, соединиться в очередную «пангею» (сейчас, кажется, была очередь Родинии) и снова распасться…

А здесь… здесь он видел почти точную карту своего мира. Вернее, уже четвёртую такую карту.

Взять хотя бы Старый Свет. В том мире, где умер Ричард Моро, Европа, Азия и Африка были чисто условными политическими и климатическими частями единого суперконтинента – Еврафрики.

На Ц-Еридиаллка-Андре, которую Алеф наблюдал в телескопы с Ма-Алека-Андры, Африка была отделена от Евразии достаточно крупным морем. Аналогично обстояли дела и на столице Юиджи (только здесь это море имело совершенно иную форму). Наконец, на третьей планете, которая была соседом Марса времён Морских королей, вместо моря был узенький пролив и цепочка морей поменьше, почти озёр.

«Так, мне надо их как-то разграничить, иначе я сам сойду с ума раньше, чем пойму, в какую сторону свихнулся мир. Назовём мой родной постъядерный мир – Земля-1. Планету, рядом с которой находилась опытная площадка Рианона – Земля-2а. Её же, но через миллиард лет – планету, на которую летал дед Алефа и Дж-Онна – Земля-2б. Ну а столицу Юиджи – Земля-3».

Если же судить о сходстве по краевым очертаниям материков – например, по форме южных и западных берегов той же Африки – то картина разительно менялась. Земля-1 и Земля-3 выглядели, как близнецы. Земля-2а – как их весьма расплывчатое подобие – двоюродная, если не троюродная сестра. Общие формы узнать можно, но не более того. Земля-2б и вовсе не имела с ними почти ничего общего – расположение материков ещё боль-мень совпадало, но очертания их были абсолютно иными.

При этом последовательность внешних и внутренних планет (их массы, диаметры, орбитальные характеристики) полностью совпадала в системах Земли-2 и Земли-3. А вот в мире Ричарда она могла как совпадать, так и отличаться – телескопы стали роскошью, недоступной после войны, а в компьютер Убежища столь бесполезные знания не закладывались. Книги по астрономии были в библиотеке Города-Убежища, но Ричард до ухода не считал нужным их читать, и тем более – заучивать на память.

* * *

Нет, Ричард удержался. Он не начал биться головой об стенку.

Он сделал это немного позже – когда обнаружил, что Земля-3 передаёт в эфир сигналы. На чистейшем английском, русском и китайском языках!

* * *

Часть передающих станций Юиджи просила о помощи в бою или эвакуации. Другие были уверены, что обречены – и просили только передать те или иные последние слова их родственникам, друзьям или любимым в колониях. Третьи предупреждали об опасностях – такие передачи обычно были зашифрованы, но кое-что передавалось и открытым текстом.

Возможность выйти в эфир появилась у них совсем недавно – и ненадолго. Кортана блокировала космическую связь, пока контролировала планету – хотя и позволяла людям пользоваться её собственными сетями. Так что совсем уж без коммуникаций они не оставались, но ни о какой секретности или о передаче того, что Кортана не хотела предавать огласке, речи быть не могло.

Сейчас людям представился шанс, и они впервые им воспользовались.

Потому что на орбите Земли шёл яростный бой. Сражение из разряда «кто бы ни победил – человечество проиграет».

Один Страж – огромная машина, подобная ангелу размером с крейсер Ковенанта – противостоял паре Жнецов – ещё более огромных роботов, похожих на кальмаров. Каждую из сторон поддерживала куча вспомогательных машин – атмосферных и космических истребителей, мобильных орудий, эффекторов, ремонтников, разведчиков, эсминцев и прочей мелочи. Битва, похоже, шла уже довольно долго, но потери в ней были близки к нулевым. У обеих сторон.

И Ричард вполне понимал, почему. Это напоминало войну слона с комарами. Страж, созданный с использованием лучших технологий Предтеч, невероятно превосходил своих врагов в защите и огневой мощи. Но они настолько же невероятно превосходили его в скорости и маневренности.

Алые лучи, которые составляли главный калибр Жнецов, расплывались в космосе невыразительными кляксами, не способные даже поцарапать крылатого монстра. В свою очередь, если бы переливчатая волна, основное (или самое любимое) оружие Стража, настигла его противников – вероятно, она бы их прихлопнула, как тараканов. Но попасть по ним у машины Предтеч не было ни малейших шансов. Они двигались быстрее этой волны… да что там, они двигались быстрее всего, что когда-либо видел Ричард. Они меняли курс по пять-десять раз в секунду, порхая вокруг противника с такой лёгкостью, словно законы инерции для них вообще не существовали. Прежде, чем «ангел» успевал развернуться и зарядить свою главную пушку, «кальмары» успевали описать вокруг него полную дугу на 180 градусов, снова зайти ему за спину и отстреляться. Без малейшего, впрочем, результата – защита со спины у Стража была не хуже, чем спереди.

Комичности ситуации добавляло то, что «комары» были где-то на треть крупнее, и раза в два массивнее «слона», которого они пытались завалить. Страж казался изящной тростинкой по сравнению с их разбухшими тушами. Но разница в технологиях полностью перекрывала разницу в размерах. У Жнецов были лучшие двигатели, у Предтеч – лучшие щиты и вероятно лучшие пушки. Они просто представляли совершенно разные доктрины боя.

То же самое наблюдалось и на нижних уровнях – в мешанине битвы малых аппаратов. Одни не могли попасть, другие – не могли повредить. Судя по количеству обломков, это было результатом естественного отбора. Роботы Предтеч со слабыми щитами и роботы Жнецов с медленными двигателями отсеялись в самом начале сражения. Остались только достаточно шустрые и крепкие. Увы, таковых с обеих сторон было много.

* * *

Конечно, гигантские машины не были тугодумами и просчитали исход столкновения, возможно, ещё до того, как вообще вошли в эту систему. Но даже если нет – пары выстрелов и манёвров было им достаточно, чтобы сделать выводы. Раз уж это смог Ричард, отнюдь не являясь тактическим компьютером.

Боковые лепестки сигналов, уловленные приборами замаскированного «Найткина», дали ему разгадку. Бой в физическом пространстве служил лишь отвлекающим манёвром и способом связать противника. Реальная же битва шла на совсем другом уровне – искусственные интеллекты пытались взломать друг друга, как минимум временно сбить с толку и дезориентировать, а как максимум – навязать своё управление.

Больше времени понадобилось ему, чтобы понять конкретный характер этой виртуальной битвы, её цели и средства.

За слоями цифровой брони скрывались нежные и чувствительные нервные системы живых существ. Пусть оцифрованные, превращённые в код – но со всеми заботливо сохранёнными инстинктами, слабостями, ошибками, страхами и мечтами. Да, некоторые элементы поведения органиков подавлялись в эмуляции, чтобы повысить эффективность. Но подавить – не значит избавиться. Нельзя просто отсечь некоторую часть мозга – другие части должны получать от неё сигналы. Поэтому неизбежно возникало некое «цифровое подсознание» – участки нейросети, которые эмулировались, отжирали вычислительные ресурсы, но почти ничего не делали. Именно на эти подсознательные функции и были нацелены атаки обеих сторон – на неизбежные глюки восприятия, нелогичности мышления, свойственные всем порождениям эволюции – даже одетым в сталь, пластик и цифру.

Потрясающее и поучительное зрелище – роботы, которые пытаются загипнотизировать друг друга.

И похоже, что у Жнецов это получалось лучше. Атаки Стража становились всё менее скоординированными, его вспомогательные машины всё чаще отзывались с опозданием или допускали явные ошибки в коммуникационных протоколах. В конце концов робот Предтеч, похоже, и сам это осознал – он оставил попытки взломать своих противников, жёсткой командой отключил всю собственную периферию, и перевёл бой в чисто физический план – открыв огонь из всех своих установок. Некоторые даже попали, несмотря на крайне неудобный ракурс ведения огня. Но против этих вспомогательных орудий щиты и броня Жнецов оказались эффективны – на бортах «каракатиц» возникли довольно глубокие шрамы, но на функциональности это не сказалось.

Однако потеря москитного флота – не та штука, что проходит даром. Теперь скоростные эсминцы Жнецов вообще плели свою паутину вокруг Стража, как хотели, легко уклоняясь от его залпов. Пробить его щиты их слабеньким пушечкам по-прежнему было не под силу, но они подавляли его сенсоры массированным воздействием, заставляли всё глубже «замыкаться в себе», в коконе сплошной обороны.

Этого вполне хватило, чтобы два Жнеца основного класса смогли вычислить «дыры» в обороне Стража и один из них, используя свою сверхманевренность, смог в эту слепую зону проскользнуть, сблизившись на дистанцию физического контакта. Из его щупалец выстрелили заострённые наконечники-эффекторы. Щитов не пробили, но и не дали себя отбросить, прилипли, медленно «забуриваясь» в слои твёрдого света.

Страж «вывернулся наизнанку сам в себе» – каждая его часть развернулась вокруг оси, так что теперь «лицо» машины смотрело на атакующего Жнеца. Казалось, этот манёвр застал каракатицу врасплох – Жнец успел отстрелить эффекторы и выскочить из зоны поражения, но его манёвр выглядел… испуганным. Импульс, испущенный машиной Предтеч, уничтожил налипших на её броню паразитов. Впрочем, Жнец просто сгонял к ремонтному транспорту и навесил себе на щупальца новые эффекторы взамен потерянных.