Текст книги "Планета доктора Моро (СИ)"

Автор книги: Михаил Никитин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 95 страниц)

Корветы повисли на хвосте у врага, поливая его плазмой и не давая уйти в прыжок. Рейдеры, осознав свою ошибку, переключили турели в режим стрельбы снарядами и начали огрызаться.

Корветов было больше (к погоне присоединился и тот, что подал тревогу), к тому же на них навестись сложнее. По теории вероятности первым словить случайное попадание плазмы должен был именно рейдер. Но преследователи старались не сбить, а подбить убегающих – облако осколков нельзя допросить. Пираты такой ерундой не страдали – их бы вполне устроило разнести любой из кораблей лоялистов на куски. Это почти уравнивало шансы.

С другой стороны, в ангарах рейдеров не было ничего, кроме абордажных шаттлов. Тогда как корветы, несмотря на скромный размер, были полноценными боевыми кораблями Ковенанта, и несли на себе десяток единиц москитного флота. Что и продемонстрировали сейчас, выпустив группы истребителей. Которые, хоть и понесли потери от импульсных лазеров рейдеров, успешно догнали их и снесли вынесенные в стороны гондолы маневровых двигателей. А дальше уже дело было за канонирами корвета – подстрелить корабль, который не виляет, а летит по прямой, пусть даже с немаленьким ускорением – гораздо проще.

Один рейдер всё-таки смог уйти в прыжок, несмотря на повреждения. Один подорвал себя, осознав, что захват неизбежен. Но два других всё же позволили себя захватить.

* * *

Киг-яр были прагматиками, и не имели склонности приносить свои жизни в жертву абстрактным ценностям. Они, конечно, понимали, что другие разумные не разделяют их представления о героизме пиратства. А уж после того, что они делали с экипажами захваченных кораблей, им и вовсе не стоило ждать снисхождения. Но у них была ценная информация, которую они могли продать в обмен на гарантии жизни.

Что и проделали с блеском – по итогам допроса казнено было менее трети пиратских экипажей, что можно охарактеризовать как «легко отделались», учитывая ситуацию. А свидетельские показания остальных пленников были тщательно записаны и отправлены вождям сепаратистов. Вместе с материальными доказательствами наличия интересов Империи Сангхейли в этом деле.

После этого их отношение к предложению Гидры заметно изменилось. Одно дело – теоретически понимать, что где-то там есть третья сила, готовая нанести удар, как только они сцепятся. Другое – увидеть эту силу у себя под боком.

Все вожди племён не любили ересь. Некоторые вожди племён не любили Пророков. Однако сангхейли они все не любили гораздо больше.

Спустя месяц гражданская война закончилась. Был подписан последний договор о нейтралитете и торговле. Вожди сепаратистов, подписавшие его первыми и по собственной инициативе, довольно ворчали – им достались куда более выгодные условия.

А Пророчица раз и навсегда доказала свою способность к «магии» – бескровному подчинению всех, кто ей противостоял.

НА КРАЮ ГАЛАКТИКИ

Эта верфь располагалась в самом конце Рукава Ориона, на границе известной части Галактики, на орбите газового гиганта, где до сих пор работал добывающий завод Предтеч. Многие знали о её существовании, немногие – о расположении, и совсем немногие – об истинном предназначении.

Формально целью этого строительства было – обеспечить дополнительные подкрепления Ковенанту, о которых противники не будут знать. И это отчасти было правдой – иногда построенные тут корабли действительно переходили в распоряжение тех или иных вождей, заслуживших одобрение Пророчицы.

Ричард знал, что у этой верфи была другая цель – подготовить «Просветлённое Паломничество» к путешествию длиной в миллиард лет, чтобы он мог получить свою награду. «Подготовка» эта состояла из трёх элементов – модернизация самого сверхносителя, строительство для него флота сопровождения и постепенный сбор полностью лояльных к нему экипажей. Так называемые Посвящённые отбирались из всех народов Ковенанта, включая Глубоководных. Ричард лично сканировал их разумы при помощи электромагнитной телепатии. За двадцать марсианских лет, прошедших с момента воцарения Пророчицы, политическую обстановку в Рукаве трудно было назвать спокойной.

Государство Юиджи пало под ударами созданного ими же искусственного интеллекта – «Кортаны». Империя Сангхейли кое-как сопротивлялась, но роботы использовали технологии Предтеч, перед которыми все силы Ковенанта были ничем. Упрощённая копия не в силах бороться с оригиналом.

Сангхейли до сих пор не пали лишь потому, что Кортану и её армию, называющих себя Сотворёнными, что-то остановило. Некий враг, ещё более жестокий и безжалостный, атаковал силы роботов (и подчинённых им людей) с тыла.

Сведения о Юиджи и этом новом противнике были очень обрывочными. Гидра их нарочно придерживала при себе, а встретиться с ней лично и вытрясти все ответы у Ричарда пока не было возможности. Он уже начал подозревать, что эта верфь является для него почётной ссылкой.

Тем не менее, ему тут было чем заняться. Двадцать земных лет ушло на строительство самой верфи. Дьявольски оперативно по местным меркам – обычно верфь такого класса возводилась не менее века. Это стало возможным во-первых потому, что Ричард безжалостно насиловал техпроцесс, добиваясь повышения эффективности любыми способами, игнорируя все принятые в Ковенанте табу. А во-вторых, почти всё необходимое предоставлял завод Предтеч – лишь немногие модули приходилось везти звездолётами.

Из оставшихся восемнадцати, примерно десять лет ушло на удовлетворение различных запросов растущего Ковенанта (это время Ричард провёл в стазисе). И только восемь он смог потратить на собственное хобби – создание из «Просветлённого Паломничества» своего личного звездолёта «Единство».

* * *

Для начала он полностью восстановил контроль корпуса на молекулярном уровне – так что теперь знал о каждом шорохе в каждом углу огромного корабля. Также существенно возросла живучесть и управляемость.

Затем он задумался, как увеличить количество плазменных копий, благо, энерговооружённость огромного звездолёта вполне позволяла. Долго ломал голову, как бы сделать эти установки всеракурсными – необходимость разворачивать весь гигантский корабль ради выстрела – бесила неимоверно.

Сам по себе линейный ускоритель гигатонной мощности не так велик, даже со всей его вспомогательной машинерией – «кастрюля» метров двести в диаметре и сто в толщину. Но за ним идёт километровой длины корректирующий трек – зона, где электроны и позитроны «охлаждаются» (точнее, проходят выравнивание по энергии, так как различие в пол-процента даёт четверть градуса расхождения пучка). На другом её конце – плазменная «линза», она же «узел» трехсотметрового диаметра, внутри которой пучки становятся более узкими и переплетаются между собой.

И вот после прохождения «линзы» повернуть поток уже нельзя. Приложи к нему магнитное поле – электроны улетят в одну сторону, позитроны в другую, тонкая балансировка внутренней структуры будет разрушена. И оба потока будут со страшной скоростью рассеиваться (как минимум до прежнего двухсотметрового диаметра), ибо электростатическое отталкивание никто не отменял.

Сам «узел» может в процессе сплетения отклонить поток частиц на 45 градусов в любую сторону – но не более.

Развернуть поток можно до «линзы», в зоне охлаждения. Но из-за её диаметра необходимый для этого плазменный поворотный блок будет иметь метров четыреста по всем измерениям. Не менее.

Правда, есть одна хитрость. Этот поток можно развернуть «электростатическим зеркалом» – поверхностью с перепадом потенциалов в полтора раза больше, чем в начальном ускорителе. Ставим «зеркало» под углом в 45 градусов – поток отклоняется на 90. При этом, если «зеркало» достаточно ровное, он почти не теряет когерентности. Что позволяет нам разместить «зеркало» уже ПОСЛЕ слишком массивной зоны охлаждения.

Далее просто следим за руками. Ставим огневую башню километровой высоты, четырехсотметрового диаметра.

В основании башни – ускоритель.

Внутри башни – зона охлаждения.

В куполе башни – зеркало.

На верхушке башни, а также по всем четырём сторонам света – плазменные линзы, которые сплетают потоки и завершают формирование луча.

Готово, у нас покрыто чуть более полусферы.

Но это ещё не все чит-коды в игре.

Поставим в основании башни шестнадцать линейных ускорителей. Получаем квадрат 800 на 800 метров. Высоту повысим до двух километров. Первый километр – 16 корректирующих треков, второй километр – зеркало. Одно на всех, большое, да. Впрочем, ничто не мешает нам разбить его на 16 сегментов, если хотим стрелять одновременно в разных направлениях. Общая площадь от этого не изменится.

Ну а от высоты километра до двух, в стенках двухсотметровой толщины – по 16 плазменных линз. И ещё столько же в крыше.

Итак. Имея две башни на днище и две на крыше корабля, каждая высотой в 2 и диаметром в 1 километр, мы можем в любую сторону направить 32 плазменных копья. А в того неудачника, что решится зайти к нам с борта – все 64 сразу.

И ещё скромную батарею на восемь копий – на нос. Здесь установки выстроены не квадратом, а линией, и выдвигаются из носовой щели.

Разумеется, в такой ситуации у неопытного кораблестроителя напрашивался вопрос – почему так мало? А у более опытного – наоборот, почему так много.

Сверхноситель типа CSO в пять раз больше, и соответственно, при абсолютно тех же пропорциях, в сто двадцать пять раз тяжелее штурмового носителя типа CAS (условно – если придираться, то там соотношение размеров чуть больше пятёрки). У последнего щит выдерживает до трёх гигатонн тротилового эквивалента внешнего воздействия, а энергокопья имеют суммарную огневую мощь три гигатонны в секунду. Чисто теоретически у CSO оба показателя должны составлять по 375 гигатонн.

Но это в теории. На практике же есть такая гнусная вещь, как закон квадрата-куба, который мешает бесконечно увеличивать без последствий как живые существа, так и технику. Увеличим реактор в два раза – его энерговыделение возрастёт в восемь раз. Круто? Очень круто, конечно. Только вот тепловыделение тоже выросло в восемь раз, а поверхность реактора (через которую нам нужно это самое лишнее тепло отводить, чтобы реактор не расплавился) – выросла всего в четыре раза. И сечение проводов (которые по идее должны доставлять энергию от этого реактора потребителям) – тоже всего в четыре.

Приходится втыкать в реактор два провода там, где когда-то был один. Всё оборудование разбухает, становится «слоноподобным» и «осьминогоподобным». Чем больше становится ваш корабль, тем больше он напоминает сплошную мешанину энергокабелей, шахт теплосброса и прочего вспомогательного оборудования. Тем меньше на нём места для жизни и войны.

Именно это, а не только злая воля Пророков, не желавших давать в руки своих боевиков чересчур сильное оружие, и стало причиной того, что мощь кораблей росла так непропорционально. Предела прямого масштабирования они достигли где-то на двух-трёх километрах. Уже CAS заметно уступал своим меньшим собратьям в огневой мощи на единицу тоннажа. Кит с сердцем дельфина.

Сверхносители типа CSO, однако, выглядели непропорционально урезанными даже с учётом этих ограничений. При соблюдении квадратичной зависимости от размера (которая достижима почти всегда), его огневая мощь и щит должны были достигать семидесяти пяти гигатонн в секунду, при линейной (которая достижима абсолютно всегда) – пятнадцати.

Да, Ричард сумел добиться для своего главного калибра 72 гигатонн, то есть почти достичь квадратичной зависимости. Но это работало далеко не везде.

Со щитом, например, просто увеличить количество установок нельзя. Щит – это по определению единый объект. Причём объект с весьма интересными и сложными свойствами. Чем глубже Ричард углублялся в его физику, тем больше офигевал.

Представим себе упругий и хорошо надутый резиновый мяч. Кинем в него камушек, так что тот отскочит. Совершённая мячом работа при этом будет равна нулю, состояние мяча не изменится – камень отлетит за счёт своей же собственной кинетической энергии.

Со слабыми внешними воздействиями дефлекторный щит точно так же и работает. Его нельзя истощить, бросая в него камни. Ну, если камни не размером со средний астероид и не летят со скоростью пары тысяч километров в секунду. Если на мяч надавить слишком сильно – тот лопнет. Но все деформации, что слабее порога разрушения, исправляются сами собой, даже не требуя энергии на восстановление. Он сам стремится к минимальной энергии и соответственно, к минимальной площади поверхности.

Но в этой игре есть маленький чит-код. Возьмём крошечную иголочку и кольнём в стенку мяча. Её энергия может быть ничтожна в сравнении с ударом большого камня, но в какой-то момент БУМ – весь огромный мяч сдувается от крошечного прокола, как только в одном месте превышен предел деформации.

Точно так же крошечная элементарная частица, разогнанная до скорости, близкой к световой, или гамма-квант с очень большой энергией могут преодолеть потенциальный барьер дефлектора и вызвать выравнивание физических констант внутри квантового поля и в остальной большой Вселенной.

Теперь представим себе «умный мяч». Такой себе мяч будущего, созданный с применением нанотехнологий. Который, во-первых, маленькие проколы в стенках сам заращивает, прежде чем они превратятся в разрывы. А во-вторых – имеет внутри ниппель, через который можно подкачать воздуха, повышая давление – или наоборот, стравить часть, чтобы не лопнуть при сильном ударе.

Это и будет аналог правильно отрегулированного дефлекторного щита, управляемого достаточно мощным и грамотным ИИ. На слабые внешние воздействия он вообще не обращает внимания. При сильных и обширных внешних воздействиях, грозящих снести щит полностью – стравливает часть энергии в накопители, чтобы вернуть их, как только обстрел прекратится. Ослабляет защиту, зато повышает число степеней свободы для деформации. А сильные точечные воздействия вызывают «утечку воздуха» – безвозвратную потерю энергии из-за выравнивания потенциалов внешнего и внутреннего пространства. Такую нужно восполнять из реактора.

Именно поэтому плазменное оружие истощает щиты куда быстрее и надёжнее, чем удары твёрдыми телами или облучение лазером. Лазер и дубина когерентны – все частицы (кванты) в них имеют одинаковую скорость и энергию. А вот в горячей плазме со статистическим распределением скоростей и энергий всегда найдётся достаточно частиц-«чемпионов», которые способны проколоть потенциальный барьер и вызвать утечку. В релятивистском потоке энергетического проектора они вообще ВСЕ такие.

Так что у каждого дефлекторного щита есть целый ряд параметров, вместо банальной «энергии переполнения». Общая энергия поля, скорость пополнения из накопителей, скорость пополнения из реактора, предел общей деформации, предел локальной деформации (в джоулях на квадратный метр)… Когда Пророки ставили хурагок задание «поле должно выдерживать семь копий в течение секунды, но не более того», они и не подозревали, что добиться такого значения можно с помощью десятка разных сочетаний параметров. И летающие инженеры вволю порезвились, импровизируя на эту тему. По сути, двух систершипов с одинаковыми щитами не существовало, каждый был уникален – объединял их только чисто формальный параметр противостояния одному типу атаки. Против любого другого оружия (даже против нерелятивистских энергетических проекторов эсминцев) их эффективность отличалась.

* * *

Для начала Ричард смонтировал на корабле двойной щит. Не в смысле двух разных генераторов, а в смысле возможности переключения между режимами пустотного и дефлекторного щитов. Увы, просто щёлкнуть тумблером для этого было нельзя – переход на пустотный щит занимал полчаса, а обратно – целый час, причём всё это время корабль висел в пространстве вообще без щита. Так что импровизировать в бою не получится, но заранее выбрать лучшую защиту для сражения с тем или иным противником, в тех или иных условиях – вполне реально.

С пустотным он провозился почти год – как-никак, принципиально новая технология, ни одного рабочего образца под рукой (хотя Змея и подкинула некоторые рабочие решения от цивилизаций будущего). Это примерно как строить и испытывать первый реактивный самолёт в дни Второй Мировой, имея в качестве исходников только винтовые – и пару чертежей, захваченных у противника.

В итоге первый блин вышел комом – «пустотник» получился откровенно слабенький, более пятнадцати гигатонн поглощать отказывался напрочь, восстанавливался почти три минуты, не защищал от абордажных челноков и истребителей. Змея говорила, что некоторые цивилизации компенсируют эту проблему ограниченной ёмкости, создавая многослойные пустотные щиты, вложенные друг в друга, как матрёшки – но Ричард это так и не смог реализовать. Тем не менее, возможность такого режима он всё же оставил – защита от угроз из Эмпирея и возможность вести огонь, не открывая бойницы, в некоторых ситуациях может оказаться незаменимой. И в конце концов, даже такой «слабенький» щит держал семь плазменных копий в течение двух секунд – больше, чем предусмотрено для оригинальной модели CSO. Кроме того, если на каждом генераторе и проекторе разместить по хурагоку, они вполне могли снизить время восстановления в некоторых случаях до тридцати секунд – их технологическая интуиция местами превосходила вычислительные возможности слабого ИИ.

«И вообще какого чёрта? Мы Ковенант или кто? В конце концов, у меня есть технологии, позволяющие управлять гигантскими сгустками перегретого газа за тысячи километров от корабля!»

Так возникла третья оборонительная система, плазменный секторальный щит, который Ричард назвал «баклером». Сгустки выстреливались из тех же турелей, что плазменные снаряды и торпеды, только были рассчитаны на более длительное существование. Они могли представлять собой шары около ста метров в диаметре, носящиеся вокруг корабля (для уничтожения истребителей и торпед), либо складываться в кольцо диаметром в пятнадцать километров, по которому бежал в одну сторону постоянный ток, создавая мощный электромагнит. Попавшие в эту «баскетбольную корзину» плазменные снаряды разрушались, «копья» рассеивались – индукция нарушала тонкую регулировку сложных плазменных полей. Истребители или плазменные торпеды могли обойти баклер, но если всё-таки влетали в него или проходили достаточно близко, то им не везло. Торпеды лопались, как мыльные пузыри, а на машинах сходила с ума вся электроника. Это при условии немагнитного корпуса, магнитный могло и вовсе разобрать на части или поджарить индукционными токами.

С носа или кормы такое кольцо прикрывало звездолёт полностью. С борта, увы, похуже – слишком велик профиль, выстроить три кольца в ряд было невозможно, их поля мешали друг другу. Расширить кольцо до тридцати километров – тоже, не хватало мощности проекторов. Однако в течение секунды, пока вражеское копьё удерживалось щитом, оператор успевал сдвинуть баклер достаточно, чтобы его разрушить.

Тот же баклер давал и ещё одно преимущество – он работал как система «объектовой РЭБ», размывая изображение звездолёта на приборах противника и не позволяя прицелиться в отдельные уязвимые точки на теле корабля – только бить по контуру в целом. Увы, это было двусторонним – своим канонирам он мешал не меньше. Ну… почти. Ричард ведь знал параметры генерируемых помех и мог от них легче отстроиться.

Покончив с более простыми щитами, он вернулся к своей главной головной боли – к дефлектору. На данный момент примерные его параметры были следующими – энергия полной накачки – шестьдесят гигатонн, энергия критической деформации – пятнадцать Гт, скорость накачки от реактора – гигатонна в секунду, скорость сброса в накопители – до пяти Гт/сек, подкачки из накопителей – до двух Гт/сек, утечка энергии от одного плазменного копья – восемь Гт/сек. Повысить из всего этого без проблем он мог только полную энергию щита, но это повышало общее время накачки до максимума, увеличивало скорость утечки при пробое (сильно надутый мяч сдувается быстрее) и затраты энергии на открытие «бойниц» в щите.

На данный момент генератор щита связан с пятью накопителями, шестой энергокабель от него ведёт прямо в реактор. Ёмкость каждого накопителя – до пяти Гт. Проводимость каждого кабеля – до 1 Гт/сек, сам генератор чисто конструктивно пропускает сквозь себя не более 2 Гт/сек.

Если вынуть кабель, подключенный к генератору напрямую, и вставить на его место шестой накопитель, а уже в этот накопитель воткнуть кабель – скорость откачки возрастёт до 6 Гт/сек (мелочь, а приятно), ёмкость сброса – до 30 Гт, что вместе с предельной энергией деформации (всегда четверть от накачанной в щит энергии) позволит щиту принять 37,5 Гт, не лопнув. Ну а со временем накачки… качаем попарно из ранее заряженных накопителей, это позволит сократить вдвое время половины зарядки, то есть общее время снижается до 45 сек. Даже до 42,5, поскольку пока работают четыре других накопителя, мы можем заново накачать тот, в который воткнут кабель.

Увеличить бы ёмкость накопителей… или поставить ещё шесть штук… или воткнуть по кабелю от реактора в каждый из шести… но увы, невозможно. Они и так заняли всё возможное место. Толщина ведущих кабелей – под двести метров, их входные гнёзда целиком занимают одну из граней генератора поля. И даже при этом делать их приходится из материалов Предтеч – ни одно обычное вещество такой нагрузки не выдержит. Хорошо ещё, что завод под рукой – а как и из чего делать запчасти в будущем? Или тащить за собой завод тоже? Ладно, этим можно будет заняться потом.

Минутку. Кабель? А нахрена собственно кабель специалисту по многомерной физике?! Дебил, ты на самого себя в зеркало посмотри!

 
  Ходы кривые роет
  Подземный умный крот
  Нормальные герои
  Всегда идут в обход!
 

Ставим пустотный щит на выходе из реактора. Он поглощает энергию и направляет её в Эмпирей. Возле генератора щита ставим второй, инвертированный щит – который качает энергию из Эмпирея и вливает её в генератор.

Да, конечно будут какие-то потери в процессе. Материал Предтеч в этом смысле надёжнее. И да, разумеется такой ретранслятор не сможет работать во время прыжка через пространство скольжения. Но в режиме генерации квантового поля энергопотребление куда ниже – так что можно обойтись значительно более тонким кабелем. Метров под пятьдесят. А все остальные высвобожденные миллионы кубометров – направить на более полезное дело!

Конечно, генератор пустотного щита (даже столь небольшого) тоже занимает определённое место. Но это с лихвой компенсируется другим свойством – у такого «портала для энергии» ВООБЩЕ НЕТ ограничений по пропускной способности. Щит схлопывается только тогда, когда слишком много энергии накапливается в связанном с ним «кармане» Эмпирея. А если ничего не накапливается, всё сразу выкачивается с другой стороны – да хоть тератонны в секунду. Щит – это особым образом изогнутый вакуум, вакууму наплевать, что там через него проходит!

Кстати… а ведь на этом же принципе можно получить и абсолютно непробиваемый внешний пустотный щит! Если, например, носовой щит настроить на поглощение, кормовой – на выброс, то поливать такой корабль хоть плазмой, хоть снарядами, хоть излучением можно будет просто до посинения! Он прозрачен! Его здесь вообще нет, поняли? Вы стреляете в пустоту!

Нет, ну на практике абсолютной неуязвимости не получится. КПД не стопроцентный, что-то около пяти процентов проходящей энергии не покинет Эмпирей, а преобразуется в иную форму, будет накапливаться в «кармане», и в итоге всё равно приведёт к его коллапсу. Кроме того, на такой «режим прозрачности» отдельно настраиваться надо, около минуты. И он не поможет, если по кораблю ведут огонь с противоположных сторон. Но повышение «энергетической выносливости» с 15 до 300 гигатонн – даже при всех указанных ограничениях – очень дорого стоило!

Впрочем, вернёмся к нашим дефлекторам. С новой энергетической логистикой всё выглядело гораздо оптимистичнее.

Ставим ВОСЕМЬ накопителей в разных концах корабля. К ним ведут всего два «псевдокабеля» – так как (ещё одно преимущество эмпирейной логистики) один выход можно подключить к любому количеству входов. По очереди, конечно, не одновременно. Почему тогда «кабелей» вообще два, а не один? Потому что передача должна быть непрерывной, а каждый щит придётся периодически схлопывать, очищая от накопившейся паразитной энергии. Вторая такая же «витая (в Эмпирее) пара» ведёт к реактору.

Теперь наш щит под внешними ударами «просядет» на 45 Гт, не лопнув. А затем восстановится за 22 с половиной секунды. С нуля же он заряжается за тридцать секунд. Непосредственно от реактора. Вот это – жизнь.

Стоооп! А кто сказал, что накопители щита должны питать только щит, и только от него принимать энергию? Теперь, когда мы можем подключить что угодно на корабле к чему угодно на корабле – к нашим услугам накопители двигательного отсека (те ещё прожорливые монстры), накопители орудий (почти сравнились с первыми после установки нескольких десятков копий), накопители системы сверхсветовой связи, вычислительной сети, СЖО…

В сумме они легко обеспечат полный сброс щита и столь же быстрое восстановление. За тридцать секунд.

К чему из этого можно вообще убрать физические кабели, чтобы высвободить место? К двигателям нельзя, они и во время прыжка работают. СЖО в Эмпирее, конечно, нужна, но там запасов в накопителе хватит на десятилетия – переключаем на «псевдокабель». К сенсорам – это мышкины слёзки. К орудиям? Теоретически в пространстве скольжения вообще стрелять не приходится, это там физически невозможно. Но если всё-таки попадётся кто-то, кто об этом запрете не слышал, то парочки копий и всех плазменных турелей хватит с избытком – долгую перестрелку на сверхдальние дистанции в Эмпирее вести точно не надо. Так что оставляем кабели лишь к четырём носовым и двум кормовым ускорителям. Все остальные – на накопителях и «псевдокабелях».

 
  И мы с пути кривого
  Ни разу не свернём
  А надо будет – снова
  Пойдём кривым путём!
 

Три года заняли эти работы – со всеми ресурсами верфи, всем проворством и технической изобретательностью хурагок. Очень уж радикально Ричард кромсал свой любимый корабль, меняя добрую половину систем. Вместо двух основных и пяти вспомогательных реакторов на дейтерии-тритии – три основных и три вспомогательных реактора на дейтерии-дейтерии. Конечно, конструкция стала несколько сложнее, зато отпала необходимость добывать литий.

Убедившись, что энергоснабжение, защита и главный калибр доведены почти до технического оптимума, Ричард занялся импульсными лазерами. Тут расположение стволов почти не вызывало нареканий… потому что его не было.

Лазеры крепились к корпусу снаружи, как магнитики к холодильнику. В самом буквальном смысле – на магнитной подвеске.

Более того, они могли по этому корпусу на подвесе ездить, как машинки. Таким образом, капитан (точнее, бортовой ИИ, следуя указаниям капитана) мог сосредоточить все имеющиеся лазеры на одной стороне, для огня по выбранной цели – или наоборот, рассредоточить их по всему корпусу. Ничего лишнего.

Через корпус они получали и питание. Запас рабочего тела же хранился в корпусе самого лазера.

Для открытия огня такая установка создавала перед собой плазменный пузырь, накачка которого производилась через «рога» установки. Этот пузырь, игравший одновременно роль линзы и рабочей зоны, мог произвести до тысячи выстрелов мощностью в пять тонн тротилового эквивалента. Длительностью в наносекунду каждый. Общей длительностью (с промежутками на накачку) в секунду. По тысяче разных объектов, если это было нужно.

Или же он мог выдать один пятикилотонный импульс по одной цели. И куча промежуточных режимов – в зависимости от количества и степени защиты целей.

Увы, только один раз. Создание плазменного пузыря исчерпывало рабочее тело, и лазер ехал в ангар, на перезарядку, а вместо него выезжал новый, уже заряженный. То же самое – если он получал повреждения от обстрела противника.

Несколько неудобно, но учитывая все остальные достоинства – скорострельность, всеракурсность, огневая производительность – это была вполне приемлемая цена. Это определённо не был реверс-инжиниринг технологий Предтеч – это придумал кто-то из Ковенанта уже в новую эпоху. Ричард очень хотел бы познакомиться с этим гением. Он даже специально провёл поиск в сети.

Увы, изобретатель был недосягаем, хотя и не умер до сих пор от старости – он остался в Империи Сангхейли. Он представлял собой мыслящую колонию червей-лекголо, довольно редкой разновидности – сбаолекголо.

Но то, что Ричард признал гениальность создателя этой системы, совсем не означает, что он отказался от мысли её доработать и улучшить. Пространство для модернизации есть всегда!

Единственное раздражающее слабое место системы – потеря рабочего тела с каждым выстрелом. Ковенанты – непревзойдённые мастера управления процессами в плазме. Что мешает после огневого цикла втягивать разряженный плазменный пузырь обратно в установку? Пусть даже часть потеряется – просто сделать баки для него чуть побольше и «доливать» недостающую массу…

Ага. «Чуть» не получится. Придётся увеличивать баки почти в десять раз – сосуд для горячей плазмы слишком отличается от сосуда для холодной жидкости. А если охлаждать пузырь перед закачкой – он превратится в обычный газ и потеряет управляемость.

А что нам собственно мешает увеличить баки в десять раз? Ну да, пушка станет несколько неуклюжей, но это вполне компенсируется тем, что мы её сможем реже гонять по обшивке.

Ага, такую тяжёлую пушку не удержит магнитное крепление. Так сделаем крепление пошире, в чём вопрос? Большая платформа не сможет следовать всем изгибам обшивки? Сделаем сегментированную платформу, с рядом гибких сочленений, типа гусеницы… А ещё лучше, раздельные платформы – одна для собственно лазера, вторая, третья и четвёртая – для баков с рабочим телом. Так можно будет перезаряжать лазер, вообще не гоняя его в ангар – просто отстыковать одну платформу с баком, подогнать следующую. Причём, поскольку баки для плазмы и для холодного РТ – разного размера, установку-рекуператор можно вообще разместить на отдельных четырёх платформах-«ногах». Если такая установка подоспеет к лазеру на момент открытия огня, он сможет выдать подряд до 60 огневых циклов (предполагая потерю десяти процентов рабочего тела каждый раз). Если не подоспеет – выдаст только шесть подряд (с трёх «холодных» платформ), что все равно в шесть раз больше нынешнего.

На лазеры ушло ещё полгода.

* * *

Только закончив модернизацию собственного корабля, он позволил себе пару дней передохнуть и изучить статистику вспомогательных сил.