Текст книги "Леди удачи. Все пути…"

Автор книги: Марина Белоцерковская

Соавторы: Оксана Балазанова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 35 страниц)

Глава 69

А ведь они не посмели бы это проделывать с белыми медведями!

Лабораторные белые мыши

– Та-ак! – мрачно протянула Джоанна, задирая голову и глядя на серую стену монастыря. – Вариантов нет. Только вон то дерево возле самой будки привратника…

– А почему бы не войти просто так? – наивно спросил Жак.

– Щас! – с чувством ответила Ксави. – Уже нас пустили! Да этот казначей, небось, за три версты кордоны расставил, чтобы нас тут не видеть.

– А как же мы попадем внутрь? – Ренар растерянно глянул на подруг.

– Молча! – буркнула Джоанна, и вдруг глаза ее расширились: – Ха! Мы с Мари – молча, а вот Жак…

– Ну! – выдохнула Ксави.

– Подожди, дай додумать мысль, – Джоанна коснулась пальцами виска. – Ага! Во! Жак, весь из себя избитый и несчастный, доползает из последних сил к воротам и умирающим голосом на немецко-матерном диалекте просит помощи у привратника. Пока эти два полиглота разбираются, мы с Мари по этому мосту, – палец Джоанны указал на мощный развесистый дуб у самых ворот, – перепрыгиваем на ту сторону, надеваем вот это, – она вытащила из сумы объемный сверток, – и вперед, к победе коммунизма!

– Это что? – Ксави подозрительно покосилась на сверток.

– Да так. Маленькая ревизия костюмерной. Две рясы.

– Конгениально! – Мари хлопнула Джоанну по плечу. – Я всегда знала, что ты птица большого помёта!

Ксави повернулась к Жаку, вытряхнула его из камзола и деловито рванула сорочку. Через несколько секунд одежда Ренара приняла достаточно жалостный вид, но Мари это не удовлетворило. Она критическим взглядом окинула лохмотья, покачав головой, полезла в карман и извлекла оттуда отполированную неоднократным употреблением рогатку. Не обращая внимания на недоумевающих друзей, Ксави глянула вверх, прищурилась и послала камень. К ногам ее шлепнулся сбитый голубь. Мари так же молча вытащила нож и, одним махом отрубив птице голову, прошлась рукой живописца по костюму Жака.

– О! Другое дело! – гордо изрекла она, любуясь результатом трудов праведных. – Теперь даже я поверю, что ты побывал в мясорубке.

– Юный натуралист! – поморщилась Джоанна. – Тебя бы к Хичкоку в подручные – фильмы ужасов снимать!

– Твой Хичкок по сравнению со мной – дитя малое! – почти искренне обиделась Ксави. – Если б ты мне волю дала…

– Отставить разговоры! – Джоанна нахмурилась. – Time is money! [123]123
  Время – деньги! (англ.)


[Закрыть]Все всё помнят? Вперед!

Жак, едва держась на ногах и цепляясь за ошейник Крошки, с трудом подполз к будке привратника и рухнул, огласив воздух жалобными воплями и стонами. Пока привратник и еще два-три монаха (действительно, стоявшие кордоном на воротах), пытались привести в чувство «мученика», который упорно этому сопротивлялся, девушки мартышками вскарабкались по ветвям дерева на стену и спрыгнули во двор.

– С-с-собаки! – выразительно прошипела Ксави, высовываясь из зарослей. – Поразвели тут крапивы с чертополохом!

– Все же лучше, чем кирпич и колючая проволока, – философски возразила Джоанна и кинула подруге рясу. – Держи!

Через пять минут по мощеному монастырскому двору чинно шли два молодых чернеца. Увидев процессию, несущую окровавленное тело, они скорбно перекрестились и присоединились к ней.

* * *

Сложив «бренные останки» на ложе в пустующей келье, монахи удалились. Оставшийся подле «раненого» подслеповатый старец взял кувшин с водой и подошел к постели. Его легко тронули за плечо.

– Мы с братом Феодулом позаботимся о несчастном, брат, – смиренный голос звучал мягко и ненавязчиво. Старик прищурился, пытаясь разглядеть лица двух монахов в сумраке кельи.

– Не упомню что-то… – неуверенно протянул старый инок. – Али новенькие?..

– Нынче приняты, – лаконично ответил названный Феодулом. – Брат Патрикей третьего дня послух принял, а я – седьмого.

– Не упомню, – повторил старец. – Должно, опять становая жила [124]124
  поясница, позвоночник (устар.).


[Закрыть]в келье держала. Прострел, чтоб его… – он перекрестился и зашаркал к выходу. – И то – стар стал. Ну, Господь с вами… – его бормотание затихло в конце коридора.

Дождавшись, когда шарканье стихло, послушник повыше повернулся к своему собрату:

– Ну, знаешь, Джоан, за Феодула можно и канделябром заработать!

– Ладно, твой Патрикей похлеще канделябра! А ты чего разлеживаешься? – без перехода накинулась Джоанна на «болезного». – Время не ждет!

Жак вскочил.

– Я что, вот так должен?.. – он растянул в стороны окровавленные лохмотья.

– Да, Ксави, надо отдать тебе должное. Если ты что-то делаешь, то уж на совесть, – Джоанна окинула критическим взглядом «костюм» Ренара.

– Это уж точно, – самодовольно ухмыльнулась Мари. – Доделывать за меня не приходится.

– Но в таком виде я гожусь только на роль призрака! – развел руками Жак. – Дайте хоть что-нибудь накинуть.

– Легко сказать! Третью-то рясу я не захватила. Может, по пути что-нибудь найдем. Пошли! – и Джоанна первой двинулась к выходу. – Насколько я помню, келья Амвросия в конце коридора на втором этаже.

* * *

Подходя почти к самой келье казначея, друзья услышали скрип двери.

– Ч-ш-ш! – Джоанна приложила палец к губам и кивнула на темную нишу в стене. Едва троица успела там поместиться, как дверь кельи отворилась, и на порог ступил отец Амвросий. Сторожко оглянувшись, он прикрыл дверь и быстро пошел по длинному переходу к лестнице.

– Оч хорошо! – шепнула Джоанна. – В кустах случайно оказался рояль… Пошли. Жак, постой на стрёме!

Подруги проскользнули в келью и остановились в раздумье: спартанской обстановке позавидовал бы даже Диоген. Скудное каменное ложе с тощим соломенным тюфяком, узкая деревянная доска – лавка, такой же почти импровизированный стол да неугасимая лампада перед иконой в углу – вот и вся роскошь казначея Егорьевской обители. Наскоро обшарив нехитрые пожитки Амвросия и простучав для успокоения совести стены и пол, Джоанна и Ксави в растерянности глянули друг на друга.

– Книги тут нет – это ясно! – Джоанна почесала кончик носа. – И быть не могло. Все-таки Амвросий – человек умный, такую ценность без охраны, без замка́ держать не станет. А куда умный человек прячет ценную вещь?

– Или на видное место, или там, где такого добра до фига… Или там, где самая мощная охрана.

– Точно. Видное место, предположим, мы уже осмотрели. Там, где книг много – это библиотека, так? А где охрана – это что?

– Казна, что ли? – пожала плечами Ксави.

– А что! Это идея! Пошли!

– В сокровищницу?

– Сначала в библиотеку.

Надвинув капюшоны на самые глаза во избежание неприятностей, друзья шли по переходу. Жак то и дело путался в полах длинной, не по росту, рясы. Выбирать не приходилось – костюм и так был конфискован из первой попавшейся кельи.

– А где Крошка? – завертела головой Мари.

– Сидит под лестницей возле библиотеки, – тихо ответил Жак и постарался отодвинуться в тень – навстречу довольно быстро шел невысокий сутулый монах с угрюмым изжелта-темным лицом.

– Почему-то мне знакома эта злобная харя! – шепнула Ксави, когда монах миновал их. – Или у меня уже дежа вю [125]125
  Психическое расстройство в виде ощущения, что все видимое в настоящее время (лица, события, обстановка) уже наблюдалось когда-то в прошлом ( фр. deja vu – уже виденное).


[Закрыть]на нервной почве?

– Можешь быть спокойна за свой рассудок, – задумчиво произнесла Джоанна, украдкой глянув ему вслед. – Похоже, я тоже где-то видела этот ходячий уголовный кодекс… Ладно, потом разберемся. Кажется, в библиотеку по этой лестнице?

* * *

Длинный палец Ксави стремительно скользил вдоль корешков фолиантов.

– Всё не то. Это какие-то мастодонты, а не книги, – бормотала она. – Как я уже соскучилась по нашему маленькому изящненькому томику!..

– Ты там поаккуратнее, жертва ностальгии, – голос Джоанны доносился глухо из глубины сундука, куда она зарылась в поисках Ключевского, рискуя быть погребенной старыми пыльными летописями, – твои родственники в джунглях будут огорчены твоей безвременной кончиной.

С высоты четвертой полки Мари глянула на ту часть тела подруги, которая еще оставалась снаружи:

– Я всегда знала, что вы, сеньора, весьма невысокого мнения о моих способностях, в то время как… А, черт! – Ксави сунула палец в рот. – Плотники у них хреновые, должна признать. Вместилище знаний можно было хотя бы остругать!

Джоанна вынырнула из сундука:

– Фу-ф! Ну и пылища! – она похлопала руками по камзолу. – Похоже, здесь добрая дюжина покойничков [126]126
  Анекдот (см. Сборник анекдотов, № 14).


[Закрыть]!

– Не забудь стряхнуть пыль с ушей, – посоветовала Мари и, оттолкнувшись от полки, приземлилась на пол, как кошка – на четыре конечности. – Всё! Или я – королева Виктория, или в этих шкафах книги нет!

– Да уж, два часа потрачено впустую, – Джоанна брюзгливо осмотрела огромный подвал с нишами, шкафами и сундуками вдоль стен. – Если мы не пропустили ее впопыхах, то пора переходить к следующему номеру программы.

Ксави бодро кивнула и подошла к Елизарию, который с терпеливой безнадежностью во взоре сидел на скамье. Свеча, стоявшая в бронзовом подсвечнике рядом со стопкой рукописей, наполовину оплыла и сильно коптила.

– Ну, что ж, брат Елизарий, – бесцеремонно хлопнула она маленького библиофила по плечу, – живи в мире.

– Нет уж, простите, – Джоанна решительно отодвинула Ксави в сторону. – В мире он будет жить после того, как мы уйдем. А сейчас Елизарий нам скажет, – голос Джоанны стал мягким и мурлыкающим, – где находится книга. Правда, брат Елизарий? Ведь ты же не хочешь на дыбу?

Книгочей дернулся и запричитал навзрыд:

– Не ведаю! Видит Бог, не ведаю! Да что же это, святые угодники!.. Да за что ж это мне, грешному!..

Дальнейшие слова слились в бессвязное бормотание. Ксави поджала губы. Пару секунд она брезгливо наблюдала за агонизирующим иноком, затем аккуратно взяла Елизария за грудки и, приподняв, отчеканила ему в лицо:

– Или ты перестанешь вопить, как недорезанный, и расскажешь все, что знаешь, или я сделаю из тебя портрет для одной из твоих летописей. Понял, Пимен [127]127
  Пимен – летописец, историческая личность и персонаж драмы А.С.Пушкина «Борис Годунов».


[Закрыть]?

Что понял несчастный библиотекарь, было трудно сказать. Вперемежку с рыданиями из него вылетали фразы, в которых лишь гений психологии мог уловить остатки смысла. Раздражение на лице Джоанны сменилось удивлением, затем интересом. Ксави тоже с легким недоумением глядела в лицо висящему в ее руках книгочею. А тот всхлипывал:

– Не погубите!!! Ох, не губите душеньку! Яду дадут… Тихо-тихо… Скажут: почил в бозе… Как брат Онуфрий… Как отец Метропий – прежний архимандрит… Не хочу яду!

– Кто даст яд-то? – Джоанна заглянула в слепые от страха глаза маленького инока. – Да оставь его, Ксави!

Мари аккуратно опустила Елизария на лавку. Тот обмяк, как тряпичная кукла. Джоанна подсела рядом и ободряюще положила ладонь на безвольно повисшую руку монаха.

– Кого опасаешься?

– Бес! Бес! – жарко зашептал библиофил. – Отца Метропия, благодетеля, порешил. Думал сам монастырь под управу взять. Ан нет, Синод отца Михаила, пришлого, возвел. Теперь вовсе озверел… Брат Онуфрий, тоже книгочей, поперек молвил – он и его… – Елизарий всхлипнул, утер нос рукавом рясы и вдруг сверкнул глазами: – Думает, не ведает никто. А я – я ведаю! Сам видел. И как зелье у чужеземца торговал, и как архимандриту питье нес, и как последние часы его стерег, аки пес смердящий. Всё ведаю, и в летопись для памяти внес… Сталось сие непотребство лета шестьсот девяносто осьмого февраля двенадцатого…

– Да кто злодей-то? – Джоанна склонилась к иноку.

Тот подался вперед так, что почти уткнулся носом в ее пушистую шевелюру, шепнул:

– Отец Амвросий, казначей! – и, словно перепугавшись своей смелости, снова обмяк.

– Ах, вот оно как! – Джоанна распрямилась, как клинок. – Так значит, мы имеем дело с профессионалом?! Ничего, нашла коса на камень!.. Вот что, – она обернулась к библиофилу, – брат Елизарий, не бойся. Никто тебя не обидит. А обидит – пожалеет. Найди, мил человек, ту летопись, где записал ты о деянии преступном, и жди нас. Жак!

В дверь засунулась вихрастая голова.

– Всё тихо! – отрапортовал Ренар.

– Пошли!

Уже на самом выходе из книжного подвала друзья услышали из темноты под лестницей чье-то знакомое ворчание.

– Крошка! – хихикнула Ксави. – Нет, вы только посмотрите, ребята! Это ж какой-то гений камуфляжа! В пылищи вывалялся, что ли, чуча чумазая?

Жак и Джоанна обернулись к лестнице, и никто не заметил, как возникла из темной ниши и скользнула за их спинами в библиотеку черная тень.

* * *

Елизарий сидел, слегка покачиваясь и вперив взгляд в дорогие сердцу манускрипты. Цель и радость его жизни, сколько бед вы можете принести! Вот и кончился покой в его укромном подвале. Елизарий тихонько застонал: и дернул же лукавый болтать про отца Амвросия! А теперь вот не выкрутишься. Он протяжно вздохнул и поднялся. Обессиленно шаркая ногами, инок побрел к полкам. Его расплывчатая колеблющаяся тень в неверном свете свечи на столе уменьшалась и сгущалась. Вдруг глаза Елизария округлились – на стене выросла новая широкая тень. Она беззвучно, как большая летучая мышь, скользнула к нему, и на темя онемевшего от ужаса книжника обрушился страшный удар. В мозгу полыхнуло пламя, и все померкло…

* * *

Перфилий оглянулся настороженно на дверь: тихо… Аккуратно опустил на скамью тяжелый том, на кованом переплете которого расплывалось темное маслянистое пятно. Пару секунд чернец пристально всматривался в маленькое скорчившееся тело у его ног, потом лицо исказилось в короткой пренебрежительной усмешке. Он пробормотал:

– Отмаялся раб божий. Стены-то не везде толстые. И послушать порой надобно. Ведали в прежни времена, как строить…

Черты Перфилия вновь стали бесстрастными.

– Пойти донести отцу Амвросию… – он повернулся к выходу, но в раздумье задержался на полдороге. – А летопись-то! – монах оглянулся на неподвижное тело посреди подвала. По лицу его пробежала тень недовольства, словно несчастный мертвец совершил какую-то оплошность. – Поторопился, прости Господи! Отец Амвросий гневаться будет, что манускрипт не изничтожил… А где ж его отыщешь теперь?

Перфилий окинул взглядом подвал, в котором не было и пяди, свободной от книг, летописей, фолиантов. Осуждающе покачав головой он направился в ближайший угол, где на огромном сундуке грудой лежали свитки. Скрип двери заставил его насторожиться. Бесшумным призраком чернец канул в густую тень шкафа. Дверь отворилась, и в проеме возникла фигура в мешковатой рясе.

– Pardon, monsieur! [128]128
  Простите, месье! (фр.)


[Закрыть]– взгляд вошедшего скользнул по подвалу, и вдруг его черные блестящие глаза расширились – даже в неверном свете толстой монастырской свечи тело библиотекаря было трудно спутать с грудой тряпья.

– Parbleu! [129]129
  Черт возьми! (фр.)


[Закрыть]– прошептал незнакомец, не сводя округлившихся глаз с убитого. Он скользящими шагами приблизился к телу и, присев, тронул ладонью голову брата Елизария. Отдернув руку, странный монах торопливо вытер ее о подол рясы и сторожко оглянулся.

Перфилий беззвучно потянул из-за пазухи нож. Мускулы его напряглись. Еще миг…

Чужеземец попятился к двери. Его острый взгляд настороженно обегал подвал. Не оборачиваясь, он нащупал дверь и, толкнув ее, исчез в переходе.

Перфилий расслабился. Исподлобья он покосился на Елизария и негромко выругался – только новых свидетелей ему и не хватало! С ненавистью чернец обвел глазами громоздящиеся вокруг книги. Взгляд его задержался на свече. Монах хмыкнул. Решительно шагнув к столу, он ухватил бронзовый подсвечник и поднес длинный коптящий язычок пламени к свиткам. Словно ожидая этого, свитки вспыхнули весело и ярко. Перфилий взмахнул подсвечником и смёл полыхающие рукописи на пол. Рассыпая искры, свитки раскатились в разные стороны. Густые тени, годами скрывавшие углы подвала, взметнулись и исчезли. Библиотека разом осветилась.

Перфилий швырнул подсвечник на пол и, сутулясь, бросился к выходу.

* * *

Крошка послушно лежал в дальнем углу под лестницей, положив тяжелую голову на лапы. Его тревожили непривычные запахи. Жак только что промчался наверх, не сказав ни слова. Пес морщил лоб. Хозяева весь день бегают, как угорелые. Для Крошки это означало опасность. Но почему же, в таком случае, его не взяли с собой? Это было выше его понимания. Пес вздохнул и, не выдержав, подполз к выходу. Тут его ноздри дрогнули – откуда-то донесся запах гари. Крошка нервно приподнялся, снова лег. Инстинкт звал его спасать хозяев, но приказ не давал покинуть пост. Пес тихонько тявкнул. И тут распахнулась дверь в дальнем углу. Проход озарился дрожащим светом. Дым многоголовой змеей выполз наружу, и резко усилившийся запах заставил собаку вскочить. Шерсть Крошки встала дыбом, каждый нерв сигналил: «Опасность! Опасность!». Человек, выскочивший в проход, воплотился в сознании пса в угрозу – он пах огнем и кровью. Крошка беззвучно оскалил клыки. Серый человек бросился прямо к лестнице. Но там хозяева! Пес прыгнул вперед.

Наверное, явись сейчас трехголовый дракон, он не испугал бы монаха больше, чем выросшее перед ним лохматое чудовище величиной с теленка. Сквозь великолепные клыки рвался утробный рык. В глазах сверкали сполохи огня. Монах шарахнулся и едва не упал, зацепившись за ступеньку. Секунду человек и зверь стояли, вперившись взглядами друг в друга. Затем чернец осторожно ступил вперед. Спина его сгорбилась, руки свесились чуть не до колен. Пальцы правой сжимали нож, левой – шевелились, словно огромный паук. Монах ощерился, глаза из-под бровей кололи волчьим взглядом.

– У-у! Исчадье бесовское! – сквозь зубы прошипел он и резко взмахнул ножом.

В ту же секунду пес рванулся, и челюсти его, клацнув, сомкнулись на запястье монаха. Нож, звякнув, упал на пол. Чернец вскрикнул и молниеносно вцепился левой рукой в горло Крошки. Неумолимым капканом он сжимал шею собаки, шипя сквозь зубы. И хотя этого было недостаточно, чтобы задушить пса, тем не менее заставило его челюсти ослабить хватку. Сдирая кожу, человек выкрутил руку из собачьей пасти. Пес мотнул головой и отскочил в сторону. Монах попятился и, не отводя глаз от противника, пытался нащупать ногой упавший нож. Крошка на миг припал к земле, басовито рявкнул и прыгнул на врага. Тот успел прикрыться руками, но на ногах удержаться не смог и вместе с собакой покатился на каменные плиты. Рык пса смешался с рычанием человека. Вкус крови разъярил собаку. Крошка бешено кусал мелькавшие перед ним руки, стремясь добраться до горла ненавистного врага. Еще немного… Пес мотнул головой и вдруг почувствовал, как на его шее сомкнулись пальцы монаха. Крошка рванулся, заскреб лапами, но в этот момент немилосердные сильные руки приподняли его голову и с размаху ударили об пол. В глазах пса потемнело. Сквозь туман Крошка увидел, как человек с трудом поднялся. Губы врага шевельнулись, но звон в ушах мешал собаке расслышать слова… Человек размахнулся ногой, и Крошка взвизгнул от острой боли в ребрах. Он попытался встать, скользя лапами по полу и заваливаясь набок. Сквозь пелену в глазах пес видел, что монах, шатаясь, пошел вверх по лестнице. Крошка сделал было шаг за ним, но его повело в сторону, и он упал. Пес вновь упрямо поднялся и потряс головой. С трудом различая путь, он побрел наверх.

* * *

Маслянистая удушливая чернота сменилась жаром и багровыми сполохами. Маленький книгочей тяжко застонал и открыл мутные глаза. Вокруг бушевало пламя.

«Геенна огненная… Адов костер…», – завихрились в воспаленном мозгу обрывки мыслей. Бред путался с явью: кружились рога и нимбы, копыта и крылья, пронзительный звездный холод перемежался Вельзевуловым пламенем. Но жар становился все нестерпимее, а запах гари – все явственнее и удушливее. И вдруг, когда полыхающий свиток коснулся полубесчувственной руки инока, в затуманенную болью голову ударило:

– Пожар! Книги горят!

Откуда и взялись силы в тщедушном теле? Елизарий, словно во сне, поднялся и на трясущихся от слабости ватных ногах побрел прямо в огонь. Он сделал только пару неверных шагов, как перед глазами поплыло марево, пол ушел из-под ног. Елизария шатнуло и, поведя вбок, ударило о шкаф. Прогоревшие уже полки рассыпались, и сотни пылающих фолиантов обрушились вниз, погребая в гигантском костре маленького библиофила…

Глава 70

Бросив вызов Циклопу, важно попасть не в бровь, а в глаз.

Одиссей

– Так вот, многоуважаемый брат… пардон, отец Амвросий, – Ксави скрестила руки на груди а ля Наполеон Бонапарт, – как видите, нам все известно…

– И не только нам, – Джоанна, покачивая ногой, сидела на высоком кованом сундуке и с презрительным прищуром глядела на скорчившуюся напротив худую фигуру казначея. – И не только нам… – нараспев повторила она. – Небезызвестный вам брат Елизарий обретается в данный момент в одном весьма укромном местечке, и в руках у него летопись от 12 февраля 1698 лета…

Амвросий вздрогнул, словно от пощечины, и закусил губу.

– Я вижу, дата вам знакома! – тонко улыбнулась Джоанна (блефовать она умела и любила). – Еще бы… Так вот. Достаточно одного знака, чтобы сия летопись попала в Преображенский Приказ…

Казначей вопросительно поднял бровь.

– Вы снова правильно меня поняли, – улыбка Джоанны стала предельно обаятельной. – Конечно, знака может и не быть… (Право же, приятно иметь дело с умным человеком). Что для этого надо? Сущий пустяк. Книга.

– Нет!!! – Амвросий вскочил на ноги, глаза его сверкнули. – Нет!!!

– Жаль, – непритворно тяжело вздохнула Джоанна. – Вероятно, мы несколько переоценили ваши умственные способности.

– Да что ты с ним церемонишься?! – Ксави от волнения перешла на английский. – Дадим по башке, отберем книжку – и ищи ветра в поле!..

– Брось свои уголовные замашки! – огрызнулась Джоанна. – Тоже мне Джек-Потрошитель!

– Ну-ну, Макаренко, – не осталась в долгу та, – давай, исправляй малолетних преступников убеждением и личным примером. Получишь благодарность… С занесением на надгробие…

Джоанна устало отмахнулась и вновь обратила взор на казначея, все еще возвышавшегося посреди монастырской скарбницы в нелепо-трагической позе.

– Право же… – начала она, но тут дверь сокровищницы распахнулась, и в келью протиснулся всклокоченный Жак. Он открыл рот, но, заметив мертвенно-бледное лицо и мелко трясущиеся пальцы Амвросия, счел необходимым рот закрыть и в происходящее не вмешиваться.

– О чем, бишь, я? – Джоанна коснулась пальцами виска. – Ах, да! Этот вьюноша, – она не без некоторой театральности указала на Ренара, – может сей же час подтвердить, что брат Елизарий находится там, где ни вы, ни ваши злочинцы его не достанут…

Жак чистосердечно кивнул головой – достать и впрямь мудрено.

– А посему, – ласково продолжала Джоанна, – подумайте, отец Амвросий… Вы же неглупый человек! Подумайте! Или – опасная колдовская книжонка, которая принесет вам больше вреда, чем пользы, и вдобавок – Преображенский Приказ, пытки… мучительные пытки… и еще более мучительная смерть. Или – ваш родной монастырь, синее небо, запах майского сена… И никакого напоминания о былых грехах… Итак?

Казначей задумчиво свел брови и снова сел.

– А вам почто сия книжица? – темный взгляд впился в лицо Джоанны.

– Князь-кесарь велел немедля отыскать и изничтожить! – не моргнув глазом, соврала та. – Ибо писание сие суть хула и поношение государей российских. Еще вопросы есть?

– Во дает! – восхищенно вздохнула Ксави. – Вся в меня!

Джоанна плеснула в нее раскаленным взглядом:

– Не сбивай настрой!

– Да пожалуйста!

Амвросий некоторое время сидел молча, сгорбившись и сосредоточенно обгрызая ногти, потом распрямился и энергично покачал головой:

– Нет! Писание сие послано Господом мне, холопу ничтожному, смерду многогрешному, дабы избавил я Русь от Антихриста.

– Ага! Щас ты ее избавишь, дурень старый! – Ксави, не выдержав, подскочила было к казначею, но махнула рукой и заходила по келье:

– Ты хоть раз бывал в Преображенском Приказе, чучело?! Ты хоть представляешь, что это такое? Нет? Так я расскажу! Вообрази себе подвал, комнатенку поменьше этой, набитую оч-чень неприятными железками для вытряхивания из человека слов и души…

– Уймись! – осадила ее Джоанна.

– Нет, почему! Пусть знает, что ему предстоит! – Мари явно вошла во вкус. – Он же по-другому не понимает! Ему же, мешком стукнутому, все надо на своей шкуре испытать!..

– Уймись!!! – уже рыкнула Джоанна и вновь обратилась к Амвросию: – Поймите, это не пустые слова. Вы даже сами не представляете, сколь близко от вас все эти ужасы. Стоит только мне сделать вот так… – она подошла к оконцу и подняла руку. – Если я сейчас махну платком…

Казначей, тяжело дыша, не сводил с нее горящего взора. Еще секунда…

– Отец Амвросий!!! Отец Амвросий!!! – раздался душераздирающий вопль. Дверь распахнулась, и на пороге возник невысокий сутулый монах в изодранной рясе. Руки его были окровавлены, в глазах металось безумие.

– Отец Амвросий!!! – он бросился к казначею. – Брат Елиза…

«Нашли труп!!!», – пронзила Ренара страшная догадка, и, не раздумывая, инстинктивно, он подставил ножку метнувшемуся вперед монаху. Тот, не заметив преграды, споткнулся и с размаху врезался виском в окованный медью угол огромного сундука. Раздался глухой стук, и обмякшее тело соскользнуло на пол.

Девушки ахнули и с ужасом уставились на темнолицего человека, застывшего в нелепой позе у их ног.

– Я н-не хотел! Parole d'honneur [130]130
  Честное слово! (фр.)


[Закрыть], н-не хотел! – с тихим отчаянием воскликнул Жак.

Ксави наклонилась над несчастным, подняла было его руку, но, увидев тонкую струйку крови в углу рта и остекленевшие глаза, лишь вздохнула:

– «Недолго мучилась старушка…»

Джоанна из-за плеча подруги глянула в мертвое лицо.

– Дежа вю, говоришь?! – грозно выпрямилась она. – Помню я покойничка. И ты помнишь! Жернов на голову, Филат удушенный, самострелы на дороге… Да и дырка у тебя в плече – тоже его рук дело! Так вот какого зверя уполевал наш Жак! А ты что скажешь? – девушка резко обернулась к казначею.

Отец Амвросий стоял посреди кельи, не отрывая взгляда от распростертого на полу тела. Лоб его покрывала испарина, длинные худые пальцы судорожно сжимались и разжимались. Казначей медленно поднял взор, напоролся на яростный огонь, полыхнувший из глаз Джоанны и, покачнувшись, без сил опустился на сундук.

– Ясно! – Джоанна, обернувшись, бросила: – Жак, убери труп! – и подошла вплотную к Амвросию. – Книгу!!!

Казначей протянул руку к еле заметной нише почти за своей спиной, но отдернул ее и сумрачно глянул на Джоанну.

– Потолковать бы с глазу на глаз!

– Толкуй.

– А-а?.. – Амвросий бросил вопросительный взгляд на Ксави.

– Толкуй, – повторила Джоанна. – Тут все свои.

– Хорошо, – кивнул тот и полувопросительно-полуутвердительно обронил: – Чай, у князь-кесаря на службе состоите?

– Предположим! – Джоанна незаметно подмигнула Мари. Та понимающе кивнула.

– Худы больно, – заметил монах. – Али недоедаете?

– Допустим! – столь же неопределенно ответила Джоанна.

– Что же, в царской казне ефимков недостает псов антихристовых кормить?

– Флот строим, – нахмурилась Джоанна, – со шведами воюем. Откуда казне полной быть?

– И то, – согласился казначей и, помолчав немного, раздумчиво вопросил: – А надобен ли флот Руси великой?

– Вот и я об том же, – вздохнула Джоанна. – Заикнулся было Федору Юрьевичу: «Пошто, мол, казну зря тратим? Али других дел славных нет?», так едва в пытошную камеру не угодил.

Амвросий с неожиданным интересом глянул на отрока:

– Иноземец, чай?

Джоанна молча кивнула.

– Не из шведов ли?

– Нет, британец, – ответствовал отрок, но от острых глаз Амвросия не укрылось ни то, как вспыхнули его щеки, ни то, как вздрогнул и оглянулся второй юнец.

Казначей притушил в глазах блеснувший было радостный огонек и как можно равнодушнее спросил:

– А что за толк бритту о Руси печалиться?

– Не скажи, отче, – грустно покачала головой Джоанна. – Бывал я с родителем (посланником был покойный) во младенчестве при дворе Федора Алексеича. Красиво было! Экзот и́к! Колокола, бояре в длинных одеждах, рукава до земли…

– Лепота! – ностальгически вздохнула Ксави.

– А ныне, что Англия, что Россия – кафтанишки узкие, парики, речь коверкают, а по-русски не говорят. Прежние только кабаки да дороги. И то… – Джоанна досадливо махнула рукой.

– А флот как же? А шведы? – Амвросий почуял слабину в князь-кесаревых слугах, слабину столь явную, что не верил собственным ушам, но упускать нить разговора не собирался – пусть говорят отроки, а вдруг где оступятся.

– Флот! Шведы! – передразнил казначея белобрысый юнец и, сделав круглые глаза, горячо зашептал: – Не надо бы пускать Чёртушку в моря! Всех купцов взбаламутил, смуту по всей Европе учинил. Жаль, не смозговали, не подсобили Софье Алексевне!

Казначей отвернулся, чтобы не было видно, как усмешка кривит тонкие бледные губы. Парнишки-то – шведские лазутчики, это ясно. Понятно теперь, на что им книжица! Но «слово и дело» он, Амвросий, кричать не станет – самому сгодятся!

– Значит, мешают Европам дела Антихристовы?

– Торговля совсем захирела, – снова махнула рукой Джоанна. – Лес, меха, рыба разве с русскими сравнится? А если еще флот?!..

– А коли б нового царя на российский престол возвести? – Амвросий испытующе посмотрел на Джоанну. Та загадочно улыбнулась:

– Большая смута требует больших денег…

Взгляд казначея обострился, ноздри тонкого носа дрогнули. Подобравшись, как тигр перед прыжком, он поднялся с сундука и бесшумно отодвинулся в сторону. Ласкающе проведя ладонью по крышке ларя, он вдруг резким движением поднял ее. В тусклом свете дымного оконца скарбницы тягуче-червонным блеском сверкнули монеты. Отец Амвросий подался вперед, хищным взором ловя выражение лиц гостей.

– Таких? – голос его прозвучал сдавленно. – Или таких?.. – он, не глядя, откинул крышку второго сундука, третьего…

– Хватит? – инок, захлебнувшись, глянул в недоверчиво прищуренные карие глаза.

– Это ты, что ль, казну монастырскую трясти собрался? – звонко расхохоталась Ксави. – А сколько у вас, батенька, за растрату дают? Небось, на полную катушку – уши, ноздри, клеймо на вывеску, и с песней на уральские рудники?! Не-е, меня такая перспектива не прельщает. Я лучше у князь-кесаря на побегушках… Тише едешь – дальше будешь…

– Погоди! – отмахнулась Джоанна. – А мне идея нравится! Ну-ка, ну-ка, отец казначей, поведай, за какие такие заслуги сулишь ты нам эти золотые горы? За книжицу, что ль?

– И за нее тож! – кивнул Амвросий.

– Да зачем она тебе? – чуть принужденно рассмеялась Джоанна. – Ну, поведало тебе ведьмино орудие: что было, что будет, чем сердце успокоится. Дальше-то что?

– Ведомо мне теперь, где Антихриста подловить! – словно в горячке зашептал казначей. – И убивать-то не надо, просто корабела того, что Петьку от мачты заслонил, заранее того… Аль пушек не подвезти… Мало, что ль, таких оказий?

– Ну, допустим, дарю я тебе книжонку-то! – Джоанна присела на край сундука и нежно погладила червонцы. – Ну, убираешь ты Петра-Антихриста… Дальше что? Что это сулит моей стране, мне? Торговать с Европой перестанут? Назад в грязь полезут? Опять же, кто на престол сядет?

Амвросий словно стал выше ростом. Голова его надменно вздернулась:

– Я!

– Клептомания величия [131]131
  Шуточное смешение названий двух психических расстройств – мании величия и клептомании – болезненной страсти к воровству.


[Закрыть]! – с сожалением вздохнула Ксави. – Да кто ты такой, чума монастырская, чтобы тебя на трон сажать?