Текст книги "Леди удачи. Все пути…"

Автор книги: Марина Белоцерковская

Соавторы: Оксана Балазанова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 35 страниц)

Глава 46

Если верить своему отражению в луже, ты мелок и грязен.

Ксави с наслаждением вытянула ноги к огню. После целого дня тряски в жесткой телеге, беспрерывно осыпаемой противной изморосью, которую и дождем-то не назовешь, пределом счастья казался этот небольшой уютный дом, где ярко горел камин, пахло жареным мясом и селедкой. Впрочем, какой селедкой? Ксави принюхалась. Да нет, точно пахнет! Вот и кот появился на запах. Джоанна, заметив недоумение подруги, усмехнулась и похлопала ее по колену:

– Никогда не понимала корейцев – жареная селедка не для меня. Посему ножки я бы тебе советовала держать от огня подальше.

– О, Боже! – с видом мученицы вздохнула Мари и подобрала ноги под себя. – Ну что стоило этой Мёрете поставить возле лестницы в погребе хотя бы соленые огурцы!

– А еще лучше – розовое масло… – Джоанна вытащила маленькое зеркальце и, взглянув в него, помрачнела. Кровоподтек на лбу, оставленный нежной ручкой любезной хозяйки, медленно, но верно спускался на правый глаз, заливая веко сине-багровой тенью. – З-змеюка! Ее бы энергию, да в мирных целях!..

– Упаси Бог! – хихикнула Ксави. – Чернобыль был бы на три века раньше!

– Господа, – хозяин дома, пожилой датчанин, говорил по-английски с небольшим акцентом, но бегло, – ужин готов.

За столом, кроме хозяина и двух его взрослых сыновей, уже сидел Бёрге, сопровождавший девушек весь этот долгий день. Некоторое время ели молча. И только когда хозяин взялся за трубку, приступили к разговору. Бёрге уже успел поведать хозяину историю их совместного путешествия и теперь лишь изредка вставлял замечания по-датски.

– Ну, что ж, ребята правы. Вы вполне поспеваете к кораблю. Только я бы советовал направляться не в сам Фредериксхавн, а чуть севернее. Там есть маленький рыбацкий поселок на мысе. Рыбаки одолжат лодку, и тогда вы сможете перехватить корабль на рейде. В город идти не следует – стража у ворот сейчас частенько из шведов, а документов у вас нет. Или я ошибаюсь?

– Это точно – документы все на корабле, – подтвердила Ксави и в очередной раз отпихнула ногой кота, наводившего глянец на ее селедочные сапоги в течение всего ужина. Кот, не теряя достоинства, терпеливо вернулся к полюбившемуся предмету. Джоанна с интересом следила за этой дуэлью. Когда нога Мари в шестой раз проделала это гимнастическое упражнение, Джоанна отодвинулась вместе со стулом, чтобы не упустить ни одной подробности. Ксави недоуменно глянула на нее:

– Ты чего?

– Нет-нет, я так, – и Джоанна снова внимательно уставилась на хозяина, объяснявшего кратчайший путь к побережью.

* * *

– Надо было взять левее, – Ксави тяжело оперлась о посох, на треть погрузившийся в мутную воду. – Там болото должно быть мельче.

Джоанна окинула взглядом унылую серую равнину с выступающими кое-где невысокими холмиками и чахлыми кустами.

– Как ты это определила? – устало спросила она.

– Кустов больше… А может, и нет, – передумала Мари и, сощурившись, огляделась: – А фиг его знает, это болото! У меня вообще такое чувство, что мы третий час по кругу ходим! – вдруг взорвалась она.

Джоанна молча выдернула палку из вязкого дна, обошла Ксави, заставив всколыхнуться серую грязь, и только тогда ответила:

– Час назад солнце просвечивало сквозь тучи справа от нас. Правильно идем.

– Правильно, так правильно, – вспышка Мари прошла так же быстро, как и возникла.

Они вновь зашагали по колено в воде, опираясь на палки и время от времени меняясь местами. На разговоры сил не хватало. Час назад они съели последний кусок пирога фру Мёрете, взятый в дорогу. Съели стоя: сидеть было не на чем – все кочки пропитались влагой, как губка. Сознание, убаюканное унылым однообразием болотистой равнины, уже давно не участвовало в механической работе ног. Перед глазами Джоанны вместо мерно качающейся спины Ксави то и дело всплывало лицо Блада. Питер встревоженно глядел на нее и что-то беззвучно говорил. Джоанна силилась разобрать слова, но лицо тут же уплывало, и перед ней вновь возникал заляпанный грязью плащ Мари. Ксави уже несколько раз с беспокойством поглядывала на утомленное лицо подруги с лихорадочно блестевшими глазами.

В очередной раз заняв место лидера, Джоанна подняла глаза к смутному горизонту и вдруг так резко остановилась, что Мари наткнулась на нее, едва не выронив посох.

– Море… – прошептала Джоанна завороженно. – Ей-богу, море…

Ксави глянула вперед, обошла подругу и, словно слепая, сделала два шага:

– Дошли, Джо… Разрази меня гром, дошли, а? Дошли-и-и! – заорала она, отшвырнула палку и бросилась вперед, вздымая фонтаны брызг.

Джоанна тоже завопила что-то бессмысленно-восторженное и, обогнав Ксави, побежала к далекой темно-синей полоске. Но не успев сделать и десяти шагов, она неожиданно взмахнула руками и погрузилась по горло, почти захлестнутая мутной липкой жижей. Палка отлетела и теперь покачивалась на поверхности воды ярдах в двух от Джоанны. Мари, на миг затормозив, без раздумья бросилась к подруге. Та свирепо заорала:

– Не смей, малахольная! Провалишься – кто нас вытаскивать будет?!

Ксави отмахнулась и, осторожно прощупывая ногой дно, попыталась подобраться к палке, обходя окно.

– Слушай, Ксави, – лихорадочно шептала Джоанна, стараясь удержаться на поверхности, – ты только близко не подходи. Я тут неплохо устроилась – под ногами какие-то корни. Я сейчас попробую…

Она потянулась к палке, и тут же в глубине что-то ухнуло, забурлили пузыри, и Джоанна, отчаянно вскрикнув, погрузилась почти с головой. Вынырнув, она судорожно забила руками, отплевываясь от грязной жижи.

Ксави рванула с плеч плащ и, выхватив из-за мокрого голенища нож, одним взмахом распорола его вдоль. Еще мгновение ушло на то, чтобы связать две половинки, и вот уже конец длинного полотнища полетел к Джоанне. Та, уловив краем глаза мелькнувшую тень, отчаянным рывком высвободила руку из вязкой грязи и крепко схватилась за импровизированную веревку. Медленно отступая, ощупывая дно каблуками, Мари шаг за шагом вытягивала Джоанну из трясины. Наконец обе оказались на мелководье.

Секунду они молча глядели друг на друга, потом Ксави дрожащим голосом произнесла:

– С легким паром!

Джоанна попыталась шевельнуть посиневшими от холода губами, но только покрутила головой и коротко засмеялась. Губы Ксави тоже разъехались в улыбке.

Какое-то время подруги облегченно, хотя и несколько истерически хохотали. Потом Мари подобрала свой плащ, критически осмотрела его и, буркнув:

– Оригинальный фасончик получился! – стала привязывать к его краю нож.

Джоанна недоумевающе следила за ее действиями.

– Ксави, ты в порядке? – озабоченно поинтересовалась она.

– Более чем, – лаконично ответила та, раскручивая плащ над головой, и жестом бывалого ковбоя забросила его в промоину, которую только что покинула Джоанна. Тяжелый нож, перелетев через плавающий там посох, грузилом потянул «канат» в глубину. Ксави осторожно начала подтягивать плащ к себе вместе с захваченным по пути посохом. Наконец, выудив из воды палку, Мари отвязала нож, деловито отерла его и вновь сунула за голенище насквозь промокшего ботфорта.

– Ну, а теперь надо торопиться, иначе, боюсь, насморком ты не отделаешься. Костра тут не разведешь, – Ксави обвела пустошь красноречивым взором. – А ну, шагом марш! – и она резво зашагала по болоту, выкидывая вперед посох и гоня мелкую волну, которая только и нарушала плоскость воды.

Впереди синела узкая полоска моря да левее виднелись крошечные темные кубики – рыбацкий поселок.

* * *

Старик Ларсен украдкой поглядывал на своих гостей и в немом удивлении покачивал головой: если сам бы не видел, ни за что бы не поверил. Еще бы! Меньше, чем за двое суток пересечь чуть ли не пол-Ютландии, пройти пешком без проводника через Сёгерлендские болота – и кто?! Совсем мальчишки! Право, есть чему удивляться. Должно быть хорошие друзья у них на этой «Святой Анне», если они так настойчиво туда рвутся. Ларсен закончил одеваться и обратился к гостям:

– Man kan sejle af sted! [81]81
  Можно выходить в море! (дат.)


[Закрыть]

Его сын Эгиль – молчаливый темноволосый великан, словно услышав долгожданный сигнал, с готовностью взвалил на плечо тяжелые весла и исчез за дверью в ранних зимних сумерках. Ксави со вздохом поставила кружку с недопитым грогом на стол и, сбросив с плеч толстое одеяло, неохотно поднялась. Глянув на уже готовую к выходу Джоанну, она не сдержала улыбки: в рыбацком костюме Эгиля тоненькая Джоанна совсем затерялась.

– Тебе там не одиноко? – не удержалась Мари.

Джоанна сердито сверкнула глазами из-под наплывшего на правую глазницу синяка:

– Будет одиноко – тебя приглашу!

– Кстати, зачем ты берешь факелы? – невинно поинтересовалась Ксави, которую горячий грог привел уже в отличное расположение духа, – Твой фонарь, мне кажется, в состоянии осветить море до самого Эресунна.

– Не думаю, – в голосе Джоанны зазвучали ласково-мурлыкающие интонации рассерженной тигрицы. – В лучшем случае, до мыса Форнес, а на оставшуюся часть моря придется добавить свет твоего фонаря! – она замахнулась, намереваясь отвесить Мари тумака, но опоздала: Ксави, увлеченная пикировкой, споткнулась о порог. Грохот, донесшийся из-за двери, известил, что ее приземление было далеко не самым мягким. Когда Ксави с оскорбленным видом вновь возникла в проходе, Джоанна ахнула и, задохнувшись от мгновенного хохота, рухнула на скамью.

Мари с каменным спокойствием постояла над подругой, корчащейся в конвульсиях, осторожно прикоснулась пальцами к припухшему от удара о косяк левому глазу, пожала плечами и с достоинством вышла.

* * *

Поздним вечером на бак, где нес вахту Нэд, поднялись Блад и Жак Ренар. Настроение у всех было паршивым, говорить ни о чем не хотелось.

– Скоро Фредериксхавн? – деланно-равнодушным тоном спросил Питер.

– Угу! – кивнул Волверстон. – Вон тот мыс пройдем и еще мили три, а там уже и гавань.

– Как искать ребят будем? – подал голос Жак.

– Не знаю, – буркнул Нэд. – Пусть Питер думает. Он у нас умный.

– Я думаю, – вздохнул Блад. – Только пока ничего не придумал. Ну, да ладно! До стоянки есть время.

Усиливающийся ветер поднимал гребни волн, сдувал с них пену, словно бюргер с пивной кружки. Чайки с мерзким злорадным хохотом носились над водой.

– Погода портится, – Нэд мрачно вглядывался в туманный горизонт. – Как бы камешки не поцеловать вон у того мыса. Стойте, стойте! – вдруг воскликнул он. – Это что еще за самоубийцы?!

Питер и Жак посмотрели на траверз, куда указывал палец Волверстона. Там, среди пляшущих волн, то появлялся, то исчезал огонек – факел, зажженный на борту шлюпки.

– Какого дурня понесло в море в такую ночку? – нахмурился Нэд. – Я б его, конечно, проучил, обормота, но жаль крещеную душу. Эй! – крикнул он. – Справа по борту! Держитесь, бездельники, мы сейчас!

– Долго же вы заставляете себя ждать, господа! – прозвучал в ответ знакомый веселый голос. – Так ведь и утонуть недолго!

Глава 47

Предатель Потапов застрелился в глаз, чтобы не попортить шкурку.

– Ну что это за жизнь?! Это же не жизнь, а сплошное недоразумение! За мужество и героизм, проявленные в борьбе со всякими стихиями – сутки гауптвахты, да еще трое суток мыть гальюн. Спасибо, хоть с перерывом на обед. Бр-р! Какой может быть обед после такого мероприятия?

Крошка положил голову на колени пригорюнившейся Ксави и сочувственно вздохнул.

– И не вздыхай! – строго глянула та на пса. – Мы вон тоже вздыхали. Только лишнюю «собаку» заработали. И всё. «И перестанем размазывать белую кашу по чистому столу», как сказал король налетчиков Беня Крик. Ты его знал, Крошка? Нет? Я тоже.

В самый разгар философствований Мари в каюту вошла Джоанна. Тихо чертыхаясь, она безуспешно пыталась оттереть скипидаром пятна краски на руках.

– Д о́жили татары! – буркнула она в ответ на недоуменный взгляд Ксави. – Дел больше нет на корабле, как якорные цепи красить. Ох и бесят меня эти «новые новости»!

– Что за новости? – встрепенулась Мари.

– А ты что, ничего не замечаешь? Как взяли во Фредериксхавне этого нового лоцмана, так все пошло наперекосяк. Команда расшаталась, на советах у кэпа хай стоит, а дела нет. Я-то там торчу по долгу службы – писарем, так аж уши вянут. Шум, как на сессии Верховного Совета племени Мяу! Вот, сегодня, например. Капитан обнюхивает лоцию и объявляет, что идти следует через Большой Бельт. Крюк, конечно, немалый, но ведь «нормальные герои всегда идут в обход». А этот наш Йеппе Нёргор уперся рогом: через Зунд – и всё тут! Мели, говорит, льды – не проскочим. Благо, кэп у нас мужик крутой – долбанул кулаком по столу и настоял-таки на своем. Так теперь Нёргор ходит мрачный, как дым над Везувием, и шушукается с Рябым (нашел же компанию!) и еще кое с кем из матросов. И все это мне ужасно не нравится!

– Дела-а! – вздохнула Ксави и шумно поскребла затылок. – Морды им, что ли, начистить для упокоения мятежных душ?

– Начистим, только не сейчас. У нас «собака» впереди – отоспаться надо. А уж завтра…

– Устроим банный день! – плотоядно потерла руки Мари. – Намылим шеи и подстрижем уши отдельным не в меру симпатичным личностям!

* * *

Вахта с полуночи до четырех часов утра не зря в морском фольклоре зовется «собакой». Всякий раз, когда во время атлантического рейса на паруснике в конце ночной вахты в последний раз переворачивают песочные часы и наступает тот неуютный серо-мглистый час, что предшествует новому дню, по спине рулевого, одиноко стоящего у штурвала на кормовой надстройке, невольно пробегают мурашки. Стоять в эти часы вахту и по сей день считается делом особенно неприятным. С моря доносятся какие-то непонятные тревожные звуки, из предрассветной дымки проступают неясные очертания каких-то призрачных образов. Тревога овладевает человеком. Хочется закрыть глаза, зажать уши. Самое радикальное средство избавиться от этого наваждения – сделать добрый глоток и почесать мачту [82]82
  Старинный матросский обычай. По поверью, таким способом моряки отгоняли от корабля призраков, духов.


[Закрыть].

Джоанна и Ксави, кутаясь в не слишком теплые матросские куртки, спиной к спине стояли на своем обычном месте – на квартердеке, откуда хорошо просматривалась почти вся палуба.

– Эй, ребятня! – крикнул им рулевой Сэмюель Мак-Лив – добродушный шотландец. – Холодно сегодня! Смотрите, не отморозьте носы!

– Будь спок, Сэм! Дальше некуда! – простуженным голосом ответила Джоанна.

– Зараза к заразе не пристанет! – весело добавила Ксави.

Сэм громко расхохотался:

– Ну, если мальчишки на вахте, то даже «собака» не страшна!

– Тихо! – шикнула на него Мари. – Сейчас перебудим всех.

Наступила тишина. Только звенели под свежим ветром туго натянутые снасти, да похрустывали, лопаясь под днищем корабля, тонкие пластинки льда. Джоанна, спрятав нос в воротник, закашлялась. Ксави услужливо хлопнула ее ладонью по спине.

– Не надо! – буркнула та. – Это так, подарок нашего Великого Перехода. Пройдет.

Пробило две склянки. Вахта только начиналась. Страшно хотелось спать. Девушки мужественно таращили слипающиеся глаза в ночную мглу. Впрочем, темнота была весьма относительной: эскадра подошла к проливу Самсё-Бельт, и слева по борту береговую линию острова Зеландия четко обозначили льды, тускло мерцавшие в неверном свете звезд. Любуясь игрой бликов на гигантских ледяных кристаллах, подруги окончательно проснулись и в восхищении не замечали, как летит время. Пробило четыре склянки, потом шесть, а они никак не могли оторвать глаз от этого фантастического калейдоскопа.

И тут Ксави неизвестно каким по счету чувством ощутила неясную тревогу. Она пихнула Джоанну, и когда та с сожалением оторвалась от созерцания грандиозного зрелища, шепнула:

– Джо! То ли у меня галюники начались с недосыпу, то ли творится что-то неладное. Спинным мозгом чую!

Джоанна резко обернулась. Нет, эти бесшумные размытые тени не похожи на призраков! Одна… две… пять… десять… Больше… Они разделились – одна группа скользнула к капитанской каюте, вторая – к каютам русских, третья – на полуют к штурвальному.

– К бою!!! – заорала Джоанна и, выхватив пистолет, выстрелила в воздух. – Стоять, гады! Тревога! Бунт на корабле!!!

Нападавшие на секунду ошеломленно застыли.

– Заткните глотки молокососам! – хрипло прозвучал голос с четким иностранным акцентом, голос лоцмана Нергора. – Живо!

– Ксави! К капитану! Я к россиянам! – привычно скомандовала Джоанна.

Подруги прорывались к кормовым каютам, стараясь при этом произвести как можно больше шума. Расчет удался. Из кают и кубрика стали выскакивать обалдевшие от переполоха, не вполне одетые, но вполне вооруженные люди. Потасовка стала общей. Джоанна мысленно прикинула расстановку сил.

– Да-а, fifty-fifty [83]83
  Пятьдесят на пятьдесят, пополам (англ.).


[Закрыть]! – подумала она. – С таким бунтом не просто справиться! И чего этим идиотам не хватало?! Ладно, будем живы – разберемся!

* * *

У каюты русских шел бой. Почему-то мятежники решили козлами отпущения избрать чужестранцев. Вломившись в самую гущу битвы, Джоанна увидела, что Петр и Алексашка в лучших традициях рукопашного боя, стоя у самого борта спиной к спине, отбиваются от наседавших врагов.

– Эгей! – крикнула она. – Держитесь! – И добавила, обращаясь к бунтовщикам: – Ну что, джентльмены, не внести ли нам в эту мизансцену некоторое разнообразие? Кто на новенького?

Шпага Джоанны проложила довольно широкий коридор, и вскоре объединенными усилиями атака была отбита.

– Ай да парень! – сверкнул белыми зубами Петр. – Ай да молодец! Ну, спасибо тебе, друг!

– Не за что, – пожала плечами Джоанна.

И тут с капитанского мостика зазвучали ясные и точные команды. Оборона быстро превратилась из хаотичной в согласованную. Мятежники растерялись, а защитники корабля, воспользовавшись их замешательством, перешли в наступление. Бой стал приобретать осмысленность.

Разогнав двумя-тремя ударами шпаги еще одну группу «нахальных шакалов», Джоанна увидела Волверстона.

– Капитан Дарли убит! – выдохнул Нэд. – На мостике Питер. Зовет тебя.

Джоанна кивнула и уже сделала несколько шагов, но звук выстрела заставил ее обернуться. Все остальное было как в замедленном кино.

У каюты стоял лоцман Нёргор с дымящимся пистолетом в руках. У самого борта, заслоняя собой царя, возвышался Волверстон. На светлой ткани его сорочки слева медленно расплывалось кровавое пятно. Нэд взмахнул руками и рухнул на леер. Насквозь промерзший не слишком толстый трос, не выдержав массы обрушившегося на него тела, лопнул, и Волверстон вылетел за борт.

– Нет уж, фигушки! На сей раз времени навалом! – возмущенно пробормотала Джоанна, стаскивая с себя ботфорты и куртку, и с воплем: – Человек за бортом!!! – прыгнула следом.

Ледяная вода обожгла разгоряченное тело, стиснула грудь. Джоанна вылетела, как пробка, на поверхность и, отдышавшись, осмотрелась. Если Нэд ушел под воду, придется нырять. Но нет. Вот, кажется, его голова, в нескольких футах.

– Держись, Нэд! – заорала Джоанна и подплыла ближе. – Живой?

– Угу! – проворчал тот. – Вроде. В плечо угодил, собака! Левая рука не слушается.

– Ничего, – облегченно вздохнула Джоанна, – до свадьбы заживет. Ну-ка, хватайся за меня! Вон нам трос уже бросили.

* * *

Ксави со связанными руками и ногами лежала в трюме на мешках с табаком. Рядом, со скукой на лице сидел кок Хью Флинн – вороватый толстяк с хитрой физиономией. Наверху, на палубе шел бой. Ксави ненавидела себя в эту минуту. Так глупо попасться! Как рыба в сеть! И правда: ее накрыли сетью в тот момент, когда она пыталась вынуть нож из груди уже мертвого капитана Дарли. И вот Мари валяется здесь, а там под клинками и пулями может быть гибнут ее друзья! Ксави отчаянно рванулась, пытаясь ослабить путы.

– Лежи! – пнул ее Флинн. – Успеешь покрутиться, щенок, когда тебя будут поджаривать.

Мари мысленно послала его подальше (высказаться вслух мешал кляп) и стала осматриваться в надежде как-нибудь вырваться отсюда. Внезапно заскрипел люк, и в трюме очутился лоцман Нергор.

– Ну, Лёфгрен? – поинтересовался Хью. – Как мы там, скоро?

– Как вы – не знаю, а мы, боюсь, не скоро! – буркнул Лёфгрен-Нёргор. – Там докторишка в капитаны вылез.

– Так уберите его к чертям!

– Пойди и убери! Умный нашелся! Это не мое дело. У меня другая задача – проклятый покойник Дарли не пошел через Зунд. Пришлось переносить засаду на Лангеланн. Чего мне это стоило!

– И что?

– Порядок. Эскадра в Россию не придет. Если бы еще Петра прикончить! Какой был бы подарок его величеству королю Карлу!

Тут кок хмыкнул и красноречивым взглядом указал на Ксави. Лоцман махнул рукой:

– Этим займемся потом. Сторожи его хорошенько. А мы там с Рябым попробуем разобраться и с доктором, и с его дружками…

Флинн проводил приятеля глазами и присосался к припасенной бутылочке. Ксави лихорадочно искала пути к освобождению. Руки и ноги стиснуты веревками так, что любое движение причиняет дикую боль. Ножа нет – Мари сразу обыскали и отобрали все оружие. И ничего твердого вокруг – одни мешки с табаком! Густой запах табака дурманит голову, слезятся глаза, щиплет в горле и носу. Кляп еще этот! Толстяк Флинн поудобней устроился на мешках и захрапел. Где-то в углу, за его спиной, в оставшийся открытым люк заглядывали бледные утренние звезды. И вдруг клочок неба заслонила лохматая тень.

«Крошка!», – обрадовалась Ксави, и отчаянно замотав головой, вытолкнула кляп. – Крошка! – еле слышно шепнула она.

Чуткое собачье ухо уловило голос любимой хозяйки. Крошка большим бесшумным привидением скользнул вниз и подбежал к Мари. Та, покосившись на безмятежно спящего кока, протянула Крошке стянутые веревкой руки. Понятливый пес схватил зубами петлю.

– Скорей, собаченька! Скорей, миленький! – торопила Ксави Крошку, который с ворчанием усердно жевал пеньковый трос.

Наконец, измочаленная крепкими зубами пса веревка лопнула, и Ксави, зашипев от боли, принялась растирать онемевшие запястья. Когда с помощью Крошки удалось развязать и ноги, Мари потрепала пса по уху, встала и огляделась. Ничего не подозревающий Флинн громко храпел, убаюканный пинтой рому, мерным покачиванием судна и дурманящим запахом табака. Рядом валялась сеть – та самая, в которую так невовремя упаковали Ксави. Не долго думая, она схватила сеть и набросила ее на кока. Тот, не успев ничего сообразить, оказался укутанным в прочный веревочный кокон. Предусмотрительная Мари постаралась убрать подальше все «острые и режущие предметы», несколько раз обвязала обалдевшего кока веревкой поверх сети и, весело глядя в его выпученные от ужаса глаза, ласково приказала:

– Сидеть тихо! Шевельнешься или разинешь пасть – Крошка тебе перегрызет горло. Вопросы есть?

В подтверждение ее слов пес оскалил страшные клыки.

* * *

Взлетев на капитанский мостик, Ксави крикнула:

– Кэп! В трюме пленный. Его сторожит Крошка, но этого мало.

Питер кивнул:

– Хорошо. Я отправлю туда охрану. Да, кстати, Нэд ранен. Он на юте. Бери его и беги в лазарет – раненых много, а мне сейчас не до того.

Ксави как ветром сдуло.

Протолкавшись сквозь толпу на юте, Мари увидела Нэда и Джоанну, абсолютно мокрых, но живых и даже веселых. У нее отлегло от сердца.

– Куда ранен?

– Царапина! – махнул рукой Волверстон. – Рука вот только…

– Пошли-пошли! – потянула его Ксави. – И ты тоже! – обернулась она к Джоанне. – Обсушиться и переодеться!

– Сейчас! – ответила та, пытаясь вытряхнуть воду из уха.

Внезапно все почувствовали, что палуба кренится. Оттолкнув чью-то руку с заботливо протянутой кружкой рома, Джоанна кинулась к штурвалу и застала заключительный акт трагедии: рулевой Сэм медленно сползал на доски палубы с размозженным затылком. Над ним, ухмыляясь, стоял рябой Невилл с тяжеленным деревянным брусом в руках. Услышав шаги за спиной, он резко обернулся и опустил брус на голову подбежавшей Джоанны. Та успела увернуться. Брус со всего размаха врезался в нактоуз и разлетелся. Озверевший Рябой выхватил нож.

– Ты уже надоел мне, сопляк! – прошипел он.

«Проклятье! – с тоской подумала Джоанна. – АКМ [84]84
  Автомат Калашникова модифицированный.


[Закрыть]бы сейчас!».

Но автомата не было. Не было вообще ничего – шпага и пистолеты остались вместе с курткой, сброшенной перед прыжком в воду, а Рябой уже занес нож…

И тут Джоанна вспомнила уроки каратэ, преподанные ей Ксави. Серии почти невидимых глазу, но мощных ударов вполне хватило бы, чтобы обезоружить и не такого противника, но Джоанна с непривычки увлеклась. Опомнилась она, только когда увидела, что окончательно деморализованный Рябой, отступая под сыпавшимися на него ударами, споткнулся и, перелетев через планшир, повис за бортом, судорожно цепляясь за леер.

– Помогите! – прохрипел он.

Добросердечная Джоанна протянула было руку, но в этот момент незакрепленный штурвал крутнулся влево, корабль резко накренился. С трудом устояв на ногах, Джоанна увидела, как от толчка пальцы Рябого разжались. Послышался глухой удар и короткий душераздирающий вопль. Осторожно выглянув за борт, девушка едва подавила вскрик. Почти у самой кормы покачивалась огромная льдина, усеянная гигантскими ледяными кристаллами, крепкими и острыми, словно клыки тигра. Вот на эти «клыки» и угодил несчастный матрос, и жизнь покидала его вместе с кровью, хлеставшей из многочисленных ран. Невдалеке замаячили черно-белые плавники. Косатки, эти волки Северной Атлантики, почуяли запах свежей крови.

Корабль еще раз тряхнуло. Джоанна, с трудом переведя дыхание, кинулась к штурвалу. Выровняв корабль, она сверилась с курсом и встала, как влитая, намертво сжав в руках рулевое колесо.

* * *

Жак Ренар, слегка прихрамывая, вышел из лазарета. Угораздило же нарваться на чей-то клинок! Правда, Ксавье перевязал рану и успокоил: мол, ничего страшного. Жак и сам это прекрасно понимал, но нога все-таки ныла. Бой закончился, бунт подавлен. Теперь можно и отдохнуть. Жак остановился и потер колено. Вдруг мощный толчок пониже спины едва не сбил его с ног. Ренар испуганно оглянулся. За его спиной, морща от смеха нос, стоял Крошка.

– Фидель! – обрадовался Жак. – Вот кто тут безобразит?! Ну, пошли, псина милая, пошли!

Ренар направился к кубрику. Крошка последовал было за ним, но вдруг остановился и недовольно заворчал. Жак оглянулся и увидел, как в крюйт-камеру скользнула темная тень. Не может быть! Не доверяя своим глазам, Ренар решил все же заглянуть в пороховой погреб. Осторожно прокравшись следом, Жак приоткрыл дверь и вздрогнул. На стене, почти у самого входа, был закреплен горящий факел, а в глубине крюйт-камеры, у самой большой бочки пороха, возилась темная фигура. На шорох злоумышленник резко обернулся и вскинул пистолет:

– Ни с места!

Жак замер. Он моментально узнал и фигуру, и голос. Это был лоцман Нёргор. Ренар лихорадочно соображал, что делать. Все его оружие сейчас составлял большой матросский нож, но пока его достанешь, успеешь получить пулю в лоб. Жак решил потянуть время.

– Ну, ладно, Йеппе. Ну, пристрелишь ты меня. Ну, взорвешь «Анну», а дальше-то что? Ведь сам взлетишь на воздух. Неужели жизни не жалко?

– Ты за меня не переживай! – хрипло засмеялся лоцман. – Я-то уйти успею.

И тут Ренар увидел то, чего за бочками не заметил Нёргор: с факела стала капать горящая смола. Деревянный пол занялся. Огонь почти подобрался к одному из бочонков. Жак сделал было шаг, но лоцман снова заорал:

– Стоять, я сказал!

– Идиот, – как можно спокойнее заметил Ренар, – бочка с порохом горит. Сейчас рванем ко всем чертям!

– Врешь, собака! Стой смирно, говорят тебе. И не шевелись.

Жак не отводил взгляда от пламени, уже лизавшего толстые дубовые клепки. Если там есть хоть малейшая щель!..

И тут Ренар, здраво рассудив, что в бочки с порохом лоцман стрелять не решится, сделал резкий рывок в сторону и нырнул к горящему бочонку. Раздался сухой щелчок взводящегося затвора. И вдруг невесть откуда взявшийся ураган пронесся по крюйт-камере. Человеческий вопль, грозный рык и хруст костей смешались в невообразимую какофонию. Жак, не раздумывая, затоптал огонь на полу, подхватил занявшийся бочонок и бросился к выходу. Вылетев на палубу, он размахнулся и швырнул опасную ношу далеко за борт. Раздался грохот и оглушительный треск – бочонок взорвался на гигантской льдине, расколов ее на несколько крупных обломков.

Жак глубоко вздохнул и тут только почувствовал, как дрожат его руки. На ватных ногах он побрел к крюйт-камере, чтобы убедиться, все ли в порядке, и, заглянув туда, замер от ужаса.

Над лежащим навзничь телом, в котором с трудом можно было узнать лоцмана Нёргора, стоял дикий зверь. Вокруг шеи львиной гривой дыбилась шерсть, глаза горели яростью, оскалившаяся чудовищными клыками окровавленная пасть была полуоткрыта, из горла исторгался хриплый низкий звук – то ли рык, то ли вой.

Стараясь не смотреть на кровавое месиво, в которое превратились правая рука и горло лоцмана, Ренар тихо позвал:

– Фидель! Крошка! Успокойся, дружище. Это я – Жак!

Услышав голос хозяина, пес отступил назад. Взъерошенная шерсть улеглась, гигантская пасть закрылась, и перед потрясенным столь стремительной метаморфозой Ренаром очутился добродушнейший пес, громадная пушистая игрушка с ласковыми карими глазами и улыбающейся мордой.

* * *

Ледяной ветер бил в лицо, застилал глаза. Мокрая одежда превратилась в панцирь, пальцы посинели и не разгибались, волосы смерзлись в сосульки, но Джоанна не выпускала штурвал, уверено держа корабль по курсу. Внезапно девушке показалось, что воздух стал густым, словно кисель. Неимоверная тяжесть навалилась на грудь и на голову, мешая вздохнуть. Перед глазами поплыли цветные круги. В ушах зазвенело. Джоанна яростно помотала головой, отгоняя дурноту, но туман не рассеялся, а стал еще гуще. Горизонт закачался. Джоанна, стиснув зубы, судорожно вцепилась в рулевое колесо, пытаясь удержаться на ногах.

– Дэниель! – крикнула она пробегающему мимо матросу. – Дэн! Сюда!

Возглас получился тихим и хриплым. Но Дэн все-таки услышал.

– Артур?! – удивился он. – Ты здесь? А где Сэм?

– Убит! – сквозь сжатые зубы выдохнула Джоанна. – Замени.!

Не задавая лишних вопросов, Дэн встал к штурвалу. Джоанна сделала несколько неверных шагов и обессиленно прислонилась к фальшборту. Мачты, тучи, льды – все бешено завертелось перед ее глазами. Доски палубы стали стремительно приближаться.

Последнее, что услышала она, падая, был встревоженный возглас Блада:

– Джоанна!!!