Текст книги "Леди удачи. Все пути…"

Автор книги: Марина Белоцерковская

Соавторы: Оксана Балазанова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 35 страниц)

Глава 39

Молния ударяет в самые высокие деревья.

Последние два дня полковник Бишоп не находил себе места. Блад в Англии! Значит, он больше не губернатор Ямайки. Он снова преступник. Осужденный. И снова беглец. Следовательно, он, Бишоп, должен, обязан изловить негодяя! Это его долг. Это его месть, в конце концов, за весь тот позор, который заставил пережить полковника этот черномазый мошенник! К племяннику обращаться за помощью было бессмысленно: он так занят поисками Шеффилда, что, кажется, Блад его вовсе не беспокоит. Поэтому Бишоп решил сам поквитаться с этим пиратом. Вот уже третий день он обшаривал все лондонские притоны в надежде найти хотя бы след беглеца, но тщетно. «Веселая Камбала» была сегодня уже пятой по счету забегаловкой, а сколько их еще на Рэтклиф-Хайуэй!..

Бишоп сел за первый же стол и заказал горячий грог, чтобы хоть немного отогреться от свирепого и сырого декабрьского ветра.

– Мы отправляться через два-три часов, – донесся до него из угла голос с жестким иностранным акцентом. – Раз ваш друг нашли, я предлагаю вы идти с нами. Хорошие моряк нам нужны.

– Куда? – задал лаконичный вопрос до боли знакомый голос.

Бишоп резко обернулся. Нет. Лица незнакомы.

– Будем увидеть, – прозвучал ответ.

– Мы готовы, – темноволосый юноша вскочил на ноги.

Поднялись и остальные. Выйдя из-за стола, компания расплатилась с хозяином и направилась к двери. И тут Бишоп увидел…

– Бла-а-ад!!! – заревел он, кидаясь наперерез и вытаскивая на ходу пистолет. – Вот ты и попался, мошенник!!!

Внезапно полковнику показалось, будто он налетел лицом на гранитную скалу. Цветные круги поплыли у него перед глазами. А когда они рассеялись, оказалось, что Бишоп сидит на полу, и пистолет его куда-то исчез. Не соображая, что он делает, полковник снова вскочил на ноги и снова отлетел в угол. А Волверстон, дуя на ушибленный кулак, виновато пробормотал:

– Скачет и скачет. А чего скачет? Так ведь и до беды недалеко!

Когда Бишоп опять пришел в себя, то первое, что он увидел, был направленный на него пистолет и спокойные синие глаза его заклятого врага.

– Вы надоели мне, полковник! – прозвучал вежливо-холодный голос с легким ирландским акцентом. – Право, вы уже не в том возрасте, чтобы устраивать на меня облавы. Sic transit gloria mundi [50]50
  Так проходит мирская слава (лат.).


[Закрыть]. Вы еще не выучили латынь? В таком случае займитесь ею – вместо того, чтобы ловить меня. Я же вас предупреждал: наши встречи не идут вам на пользу. Идемте, друзья!

– А этот? – светловолосый юноша кивнул на оторопевшего Бишопа, все еще сидящего на полу.

– Кости целы? – участливо спросил Блад.

Окончательно растерявшийся полковник кивнул головой.

– Тем лучше – моя помощь не нужна, – пожал плечами Питер. – Вперед, ребята!

И они вышли, оставив злополучного Бишопа в полной прострации.

* * *

В это промозглое декабрьское утро редкие прохожие, спеша по делам и стараясь укрыться от пронизывающего ветра, могли видеть пожилого краснолицего толстяка, который брел с непокрытой головой по направлению к Вестминстеру с видом побитого пса. Под глазом его созревал гигантский синяк, начинающий приобретать самые фантастические оттенки. И, вероятно, многие удивились бы, увидев, как эта странная личность поднимается по ступенькам Министерства иностранных дел. У самых дверей его едва не сбил с ног высокий светловолосый молодой человек, явно куда-то спешивший. При виде этого юноши глаза побитого джентльмена загорелись недобрым огнем.

Сбежав со ступенек, молодой человек остановил наемный экипаж и, сев в него, громко сказал:

– К таможне Кастомхауз!

Толстяк самодовольно хмыкнул и с важным видом потянул тяжелую дверь.

* * *

Лорд Джулиан без энтузиазма перебирал бумаги. Третий день он пытался узнать хоть что-нибудь о таинственном Шеффилде. Но все, что ему удалось, – это выяснить, что такой человек действительно существовал, едва не был казнен по обвинению в убийстве родственника и бежал из Англии. На этом след обрывался. Лондонские знакомые Шеффилдов лишь разводили руками, а агент, отправленный в родовое поместье, еще не вернулся. Появления его лорд ожидал в самое ближайшее время, поэтому был чрезвычайно разочарован, когда к нему в кабинет вместо гонца ввалился полковник Бишоп с физиономией, напоминающей палитру художника.

– Блад собирается покинуть Англию! – с порога выдохнул он.

– Ну и что? – длинное лицо сэра Уэйда казалось еще более меланхоличным, чем всегда.

– Как «ну и что»?! – побагровел Бишоп. – Государственный преступник бежит далеко и надолго…

– А хоть бы и навсегда, – пожал плечами лорд. – И подальше.

– Но… – полковник дрожал от возмущения, однако сэр Уэйд, все еще перекладывая бумаги, равнодушно продолжал:

– Дорогой сэр Бишоп. Меня абсолютно не волнует ни этот пират, ни его дамы. Это заботы моей жены. Я содействовал ей и, видит Бог, сделал все, что мог… Увы, даже больше. Это, как вы видите, привело к весьма плачевным результатам. Я не могу прыгнуть выше себя. И, кроме того, у меня есть более важные дела.

– Поимка Шеффилда, я полагаю? – осклабился полковник. – Так я его только что видел.

От меланхолии лорда Джулиана не осталось и следа.

– Что?!! – воскликнул он, вскакивая. – Где?!!

– Он поехал на пристань к Кастомхаузу, – с напускным равнодушием отвечал Бишоп, но в глазах его уже разгорался азарт.

– Так что же вы молчали?! – рычал лорд, путаясь в плаще. – И давно?

– Только что.

Наконец сэру Уэйду удалось справиться с завязками плаща, и, схватив пистолеты, он кинулся к выходу. Полковник поспешил за ним в надежде свести все-таки счеты с Бладом, пока Джулиан будет разбираться с Шеффилдом.

* * *

Они стояли на юте. Слышался скрип талей и грохот сходней под ногами матросов. Корабль готовился к отплытию.

– Может, все же подождем Тома? – расстроенно спросила Ксави.

Нэд обнял ее за плечи:

– Мари, ты же знаешь, корабль ждать не будет.

– Но почему обязательно на этом корабле? Вон их сколько! Парень столько пережил вместе с нами, а мы вот так – не попрощавшись толком!..

Джоанна терпеливо вздохнула:

– Еще раз объясняю для особо талантливых. Питер в бегах. Его ищут. Доказательство вины Уэйда еще не означает доказательства невиновности Блада. Нам нужно уносить отсюда ноги, пока есть люди, готовые предоставить нам убежище. И вообще! – взорвалась Джоанна. – Тебе одной, что ли, жаль расставаться с Томом?!!

– Она все понимает, Джоан, просто ей выговориться надо, – примирительно сказал Нэд.

Некоторое время они стояли молча, наблюдая, как медленно ширится полоска воды, отделяющая их от берега.

– Глядите! – Джоанна схватила Ксави за руку. – Это же Уэйд! Что он здесь делает?

На пристани появился богатый экипаж. Из него выскочили двое. Высокий человек в белокуром парике, с брюзгливым выражением надменного лица, растерянно озирался, словно кого-то искал, а маленький пожилой толстяк, заметив на корме готового к отплытию флагмана знакомые фигуры, бросился к пирсу. Изрыгая проклятия, он выхватил пистолет и выстрелил, но пуля, не пролетев и половины пути, шлепнулась в воду. Ответом на эту акцию был громкий смех, донесшийся с корабля.

В этот момент внимание друзей привлекло новое явление: из-за домов во весь опор вынеслась карета, из которой на ходу выскочил человек и бросился к краю пристани.

– Том! – в один голос воскликнули друзья.

Шеффилд бежал вдоль набережной вслед за медленно уходящим кораблем, улыбаясь и что-то крича. Затормозив у края пирса, он выхватил из-за пазухи какие-то бумаги и, размахивая ими в воздухе, несколько раз повторил одну фразу.

Наконец друзья расслышали:

– Все в порядке! Всё у нее!

– Шеффилд! – раздался вопль Бишопа. – Это Шеффилд! Проклятье!!!

В радостном возбуждении девушки не сразу осознали, что Нэд показывает куда-то в сторону складов. Тревога, написанная на его лице, заставила сердца подруг сжаться в предчувствии беды.

Там, куда указывала рука Нэда, стоял Уэйд с нацеленным в спину Тома пистолетом.

– Нет!!! – девушки рванулись к борту.

Выстрел, казалось, разорвал барабанные перепонки.

Том пошатнулся. Удивление отразилось на его лице. Рука Тома разжалась, и бумаги выпали ему под ноги. Секунду Том стоял неподвижно и очень прямо, напряженный, как струна. Потом медленно и страшно, будто во сне, он начал падать вперед, в свинцовую воду Темзы, которая сомкнулась над ним почти без всплеска.

Онемевшие от горя, друзья уже не обратили внимания на то, как Уэйд поспешно подхватил с земли упавшие бумаги и, едва взглянув на них, яростно швырнул в воду. Со всех сторон к убийце сбегались люди.

– Тома надо спасать! – очнулись от оцепенения Джоанна и Ксави. – Пусть остановят корабль! Нэд! Что же ты?!

Волверстон слепо глянул на них. Его потемневшее лицо казалось каменным.

– Т о́му уже не помочь! – сказал он глухо.

Девушки как-то сразу ему поверили. Нэд – старый моряк, пират и каторжник – не мог ошибиться.

Джоанна потухла и, застонав, как от боли, ударила кулаком по планширу:

– Почему, Господи?!! Ну, почему же мы то и дело должны терять друзей?!! Это несправедливо!!!

Ксави молча глотала слезы. Потом она вдруг развернулась к Нэду и, ухватив его за плечи, яростно заорала ему в лицо:

– Ты! Попробуй только, погибни, слышишь?! Попробуй только!!! – и, сникнув, тихо заплакала у него на груди.

Зимнее солнце золотило шпили соборов и мачты кораблей. Свежий ветер наполнял паруса. Эскадра шла к устью Темзы в открытое море, оставляя за кормой холодный город.

Часть V
Северный путь

Глава 40

 
Ты морочить мне мозги
Даже думать не моги!
Лучше всю свою подлючесть
На работу напряги!
 

Л. Филатов

– Итак, будем знакомы! – пожилой седовласый моряк поднял взгляд на вошедших.

Перед ним стояли четверо: высокий стройный черноволосый человек со смуглым, как у цыгана, лицом и умными синими глазами; верзила с добродушной физиономией и такими широкими плечами, что, казалось, просторная капитанская каюта стала тесной; из-за его спины выглядывали двое мальчишек – совсем еще дети, если бы не их глаза: глаза людей, много повидавших на своем веку.

– Будем знакомы! – повторил офицер. – Я – Джеймс Дарли, адмирал английской эскадры, идущей к берегам… (впрочем, об этом после). И капитан ее флагмана – фрегата «Святая Анна». А теперь я хочу знать, кого наняли мои люди.

– Наняли? – удивился светловолосый мальчишка. – Скорее, пригласили!

Сэр Дарли пожал плечами:

– Вы отправились не на увеселительную прогулку, господа! У нас нет ни желания, ни возможности везти пассажиров!

– Да вы его не слушайте! – прогудел гигант. – Это он так, самолюбие тешит. А работать мы будем, еще и как! Я вот, например, могу и матросом, и боцманом, и в бою, если надо, покомандую, и так… – он искоса глянул на свой пудовый кулачище, – тоже могу!

На губах капитана мелькнула улыбка.

– Отлично, мистер…

– Волверстон, сэр! Нэд Волверстон.

– Что ж, мистер Волверстон, отправляйтесь к боцману Джасперу Клею. Думаю, что ваше место в палубной команде. А что умеете вы? – он обернулся к Бладу.

Тот шагнул вперед:

– Меня зовут Питер…

– Барт! – воскликнул молчавший до сих пор темноволосый юноша. – Его зовут Питер Барт!

В лице Блада не дрогнул ни один мускул.

– Благодарю, Суорд, но позвольте мне представиться самому. Меня зовут Питер Барт. Я врач.

Сэр Дарли оживился:

– Врач?!!

– Бакалавр медицины, сэр, – вежливо поклонился Блад.

– Вот так удача! – обрадовался капитан. – На борту врачеванием занимаются цирюльники, а плавание зимой… Сами понимаете! Вероятно, вам нужен помощник? – полувопросительно-полуутвердительно сказал он и поманил пальцем Ксави. – Ну-ка, представьтесь, милорд!

– Ксавье Куто [51]51
  Couteau (фр.) – нож.


[Закрыть], – ответил тот, нахально щуря зеленые глаза.

– Вот-вот, самое имя для помощника лекаря. А что же делать с вами? – задумчиво протянул сэр Джеймс, глядя на Джоанну. – Что вы умеете?

Джоанна пожала плечами – перечисление ее талантов было делом долгим и бессмысленным. Капитан понял этот жест по-своему:

– Конечно, ничего! Что же с вами делать? – повторил он. – Для юнги – переросток, для матроса – недомерок… Хотя, вот что! Будете у меня кают-юнгой. Работа несложная: сбегать, унести, принести, накрыть на стол…

– Быть тебе, Артур Суорд, мальчиком на побегушках! – насмешливо прокомментировала Ксави.

Джоанна, бурля от возмущения, открыла было рот, но тут за дверью раздался шум, и в капитанскую каюту ввалился немец Петер.

– А табак! А кожи! – орал он по-русски своему элегантному спутнику, бредущему за ним со старательно-виноватым выражением лица. – Ведь труха всё! Кто закупки делал?! Воры!!! Я тебе, Алексашка, это не спущу! Рожу разрисую – себя не узнаешь!

– Ну-ну, мин херц, утихомирься, Бога ради, – бормотал пижон. – И табак, и кожи не лучшие, зато дешевы. А где нам деньги взять? Ведь воюем. И так лорд Кармартен выручил – денег дал на уплату заказов. А табак его везем. Что дал, то и взяли.

– Ладно-ладно, – внезапно остыл Петер. – Вот погоди, вернемся в Москву… – и по-немецки обратился к сэру Дарли: – Ну, капитан, вас устраивают мои гости?

* * *

– Ну, парсунщики [52]52
  Парсуна – славянская портретная живопись XVI–XVII вв.


[Закрыть]-малёвщики! Художники от слова «худо»! – возмущалась Ксави. – Это ж надо так потомков надуть?! Собственного царя не узнали! А ты чего хихикаешь? – вызверилась она на Джоанну, утирающую слезы хохота. – У тебя где глаза были?!

– Не заводись, Мари. Глаза у меня на месте, да и у тебя тоже. А художники… Ну что – рост, усы, глаза. Да я тебе могу двадцать твоих портретов сделать, и ты ни на одном себя не узнаешь.

– Эт-то точно! – хитро прищурилась Ксави. – Да-а, тут поневоле признаешь достоинства фотографии…

– Ну, что ж, – Джоанна хлопнула ладонью по колену, – подведем итоги. Насколько нам известно, эскадра идет в Россию. Это неплохо. Во-первых, не будет особой сложности с языком, к тому же наш явно не современный выговор примут за вполне иностранный акцент. Во-вторых, разведка в этих местах – весьма лакомый кусочек…

– «Есть развернуться где на воле…», – вставила Ксави.

– Вот-вот. А начинать подобное мероприятие с личного знакомства и почти дружбы с самим Петром Великим – вообще неслыханная удача! Думаю, Центр только похвалит.

– Они уже давно на эту работёнку облизываются…

– А мы уже участок застолбили. Надо срочно выходить на связь, а то и впрямь, пришлют сюда какого-нибудь чечако [53]53
  Чечако – прозвище новичков у золотоискателей Клондайка.


[Закрыть], он только всю музыку испортит. Эта задача нам на ближайшие дни. Дальше. Во всей этой истории есть один маленький, но весьма существенный нюанс: отношение к женщинам в России все-таки азиатское. Поэтому – одно из двух: или придется быть пай-девочками, что в данной ситуации очень проблематично; или вспомнить молодость, заткнуть рты нашим мужчинам и продолжать выдавать себя за Ксавье и Артура.

– Что тоже сложновато! – вздохнула Мари.

Джоанна пожала плечами.

– «Выбирай-ка ты, дружок, один какой-нибудь кружок!». Что ж делать? Раз уж влипли…

– А ты что предлагаешь, кэп?

– Я? Честно говоря, при всей моей нежной любви к Питеру, я предпочла бы второй вариант. Он интереснее. А главное, предоставляет больше степеней свободы.

– Эх, натуралисты-авантюристы! – сверкнула зелеными глазами Ксави. – И где только наша не пропадала? Только в Руси Петровской и не пропадала!

– И там не пропадет! – воскликнула Джоанна, шлепая ладонью о ладонь подруги.

* * *

Маленький лазарет у самой капитанской каюты стал жильем Джоанны и Ксави. Чуткий Блад не только пожертвовал рабочим местом ради «прекрасных дам», но даже получил на это разрешение капитана Дарли, объяснив ему, что пребывание в кубрике этих «юных паршивцев» может плохо кончиться. Сэр Джеймс пристально посмотрел в нахальные глаза Ксави и был вынужден согласиться с доктором. Отныне «мистер Барт» присутствовал в лазарете лишь с «высочайшего соизволения», которое, впрочем, было почти постоянным, ибо Мари «жила на работе», а Джоанна двадцать пять часов в сутки носилась по кораблю, выполняя многочисленные распоряжения капитана.

Но однажды Джоанна вошла в лазарет и вежливо попросила «посторонних покинуть помещение». Блад, ни слова не говоря, вышел. Выполз, придерживая распухшую щеку, и матрос Джим. Намылившуюся было вслед за ними Ксави Джоанна остановила:

– «А вас, Штирлиц, я попрошу задержаться!».

Ксави с интересом посмотрела на подругу.

– Что, папа Мюллер? Ты решила сообщить мне великую Тайну Бермудского треугольника?

– Кажется, с Бермудским треугольником мы разобрались полгода назад. Пора заняться делом. Выходим на связь с Центром, – с этими словами Джоанна ослабила свой браслет и нажала миниатюрную выпуклость на внутренней стороне обсидианового диска. Раздался короткий хрустальный звон, и золотистый камень замерцал.

* * *

– Итак, – Лисицын изо всех сил старался казаться суровым и значительным, но мягкая улыбка светилась в глазах и топорщила пушистые усы, – итак, вы, сударыни, наконец, соизволили выйти в эфир! Пропустили плановый сеанс, проигнорировали срочный вызов, а теперь – здрасьте! Явились!

– Торий Васильевич! Тут такие события! – начала было Люська, но Лисицын остановил ее:

– У них события! У всех события! И у меня нет ни времени, ни желания тратить хроноэнергию на двух взбалмошных недисциплинированных девчонок, которые вечно суются, куда не следует! Кстати, девоньки, – Тор позволил себе, наконец, улыбнуться, – вы даже представить не можете, какой фурор произвел тут ваш бронзовый бык с алмазом в голове! Правда, англичане обижаются – «Санси»-то настоящий у нас оказался. Но тут уж, – он развел руками, – приоритет находки! Алмазный фонд вам кланяется.

– Алмазы дадут? – хитро прищурилась Люська.

– Алмазами! – хихикнула Женька.

Лисицын рассмеялся:

– Ох, языкастые! Ну, ладно. Что там у вас? Где находитесь?

– Мы находимся на флагмане английской эскадры, идущей в Россию. На борту помимо нас – Питер Блад, Нэд Волверстон, ну и команда, естественно, – отрапортовала Женька. – Да, чуть не забыла, – лукаво улыбаясь, она сделала эффектную паузу, – еще Петр Первый, Александр Меньшиков и, кажется, кто-то из «Великого Посольства».

– Что?!! – поперхнулся Тор.

– Повторить? – поинтересовалась Люська.

– Вы соображаете, что делаете?!! – взорвался Лисицын. – Вы нам экспедицию срываете!

– А мы на что? – возмутилась Люська.

– Вы? Ваша задача…

– Наша задача – хроноразведка, – спокойно напомнила Женька. – Чем мы и занимаемся.

– И, кажется, неплохо занимаемся, – без ложной скромности добавила Люська.

Лисицын только махнул рукой.

– Бандитки, – вздохнул он. – Черт меня дернул с вами связаться! Погодите-погодите! Какой там у вас, говорите, год?

– 1702. Ой, нет! Уже 1703 начался.

– Ничего не понимаю. Что там, хроносдвиг?

– Да нет, вроде, – пожала плечами Женька. – Анна на троне в Англии, Филипп Анжуйский на троне в Испании. Северная война в разгаре. А что?

– А как это Петр Первый оказался в Англии? По летописям он был там в 1698 году, а сейчас должен находиться где-то в Архангельске. Да и эскадры английской я что-то не припоминаю…

– Мало ли, – Люська изящным движением закинула ногу на ногу и провозгласила: – История – наука темная!

– Возможно-возможно, – покосился на нее Лисицын. – Ну что ж, девочки. Хотел я вас отзывать. Пора бы домой…

Подруги внутренне сжались.

– Но… – продолжал Тор, – «раз пошла такая пьянка…» Полгода вам на разведку хватит?

– Мало! – сварливо буркнула Люська.

– Хватит-хватит! – рассмеялся Лисицын. – А то еще остаться захотите, замуж повыскакиваете. Всё. Время сеанса истекает. Работайте, девочки. Действуйте по обстановке. Только без глупостей. Удачи вам!

Глава 41

Минута смеха добавляет год жизни.

Условно.

Капитан Дарли оторвал взгляд от карты и разогнул затекшую спину.

– Артур!

Ответа не было.

– Опять этого мальчишку где-то носит, – проворчал капитан и в задумчивости побарабанил пальцами по карте. – Пожалуй, самое время размять ноги, – решил он и поднялся из-за стола.

Отворив дверь рубки, он поежился и плотнее запахнул плащ. Звезды на чистом ночном небе сияли острыми осколками льда. Завтра опять будет морозно. Сэр Джеймс решительно направился к лазарету. Еще издали он услышал взрыв хохота. Капитан заглянул в оконце. Ну, так и есть! Вся компания в сборе. Прямо напротив двери в кресле расположился с легкой улыбкой на губах доктор Барт, как всегда, подтянутый и свежий, словно не было позади тяжелого дня. А вот этот великолепный кулак, от удара которого подпрыгнули все склянки на столе, без сомнения, принадлежит мистеру Волверстону. Капитан одобрительно кивнул – Волверстон, безусловно, ценное приобретение для команды. Прямо на полу возле стола устроился один из новых матросов, быстро ставший общим любимцем, француз Жак Ренар. Сейчас его лица не видно, потому что он почти рыдает от смеха, склонившись буйной черной шевелюрой к самым коленям. В центре, разумеется, Куто: стоит, расставив длинные ноги циркулем, и пережидает хохот. Интересно, что это он сейчас травит? Сэр Дарли прислушался:

– Если уже начали о попугаях, то вот еще история, случившаяся с одним моим знакомым фокусником. Плыл он однажды на небольшой пассажирской скорлупке и, не теряя даром времени, развлекал пассажиров фокусами. Но на его беду был у капитана старый вредный попугай, который портил парню все представление. Стоило бедняге что-нибудь изобразить, как это пернатое чучело тут же вылезало с замечанием: «А кар-рту он в р-рукав спр-рятал!». «А платок у него за шивор-ротом!». Бедный артист уже готов был свернуть шею этой ехидной курице, но вдруг налетает шквал, посудина, не долго думая, переворачивается, и на волнах посреди океана остаются бедный фокусник, вцепившийся в какое-то бревно, и мокрый попугай, который, отплевываясь, сварливо говорит: «Ладно, сдаюсь! Говор-ри, куда ты дел кор-рабль!».

Новый взрыв хохота перекрыл последние слова Куто. Сэр Дарли тоже невольно усмехнулся – что-что, а рассказывать мальчишка умеет. Но где же его кают-юнга? Впрочем, вот, кажется, и его звонкий голос. К кому это он обращается? Фраза звучит непривычно для английского уха сэра Джеймса. Твердые согласные напомнили капитану речь его русских пассажиров. Он нахмурился: неужто мальчишки затащили в свою компанию кого-то из послов? Совершенно не придерживаются субординации – так и до международных осложнений недалеко! Капитан решительно толкнул дверь лазарета. Все оглянулись на вошедшего, в том числе и темноволосый гигант в углу каюты. Ого! Сэр Дарли вскинул брови. Недаром ходили слухи среди моряков о странном русском царе: похоже, это легкомысленное окружение ему по душе.

– Прошу прощения, господа, за столь неожиданное вторжение. Разделяю ваше веселье, однако пробило уже шесть склянок. Пора отдыхать, – капитан обвел глазами присутствующих.

Под его спокойным взглядом компания быстро стала рассыпаться. Первым выскользнул Ренар, за ним уверенной поступью покинул помещение Волверстон, шепнув что-то на ходу Куто, отчего тот прыснул. Царь Петр хлопнул на прощание Суорда по плечу так, что юнга вылетел почти на середину каюты, и вышел вместе со своим спутником, продолжая смеяться на ходу. Артур, захватив стоявшее у входа ведро, тоже направился на палубу.

– Суорд, – остановил его сэр Дарли, – вы знаете русский язык?

– Немного, сэр, – юноша спокойно глянул на капитана большими темными глазами.

Сэр Джеймс кивнул и жестом отпустил его. Пожелав спокойной ночи судовому лекарю, он, довольный результатами произведенного рейда, отправился к себе в каюту.

* * *

Едва Джоанна подняла из-за борта ведро, полное воды, из темноты выступил Жак.

– Артур, поговорить надо! – вполголоса сказал он.

– Что, сейчас? – красноречиво глянула на ведро и мокрые руки Джоанна.

– Ну, тогда утром, – неохотно согласился тот.

– А что случилось-то?

– Понимаешь, дело касается Фиделя…

– Это твоего знаменитого пса? – улыбнулась Джоанна.

– Не смейся. Фидель за меня в огонь и в воду бросится. Я ведь его, буквально, с того света вытащил! – вспыхнул Жак.

– Знаю, – Джоанна успокаивающе положила руку французу на плечо. – И я тебя понимаю, честное слово. Если бы наш Крошка был жив, я бы о нем так же говорил. Умнющий был псина! – она тяжело вздохнула: – Ты бы его видел! Понимал нас с полуслова…

– А мой Фидель! – загорелся Жак. – Представляешь, он мне дома кроликов ловил: ляжет под кустом, притворится мертвым и ждет, пока кролик близко не подойдет. А потом вскакивает и цап зубами!

– А наш Крошка!.. А черт! – Джоанна затрясла ногой. – Галлона два воды в сапог попало, ей-богу! А холодная, зараза! Давай завтра поговорим. А то кэп шуметь будет…

И, махнув Жаку рукой, Джоанна потащила ведро дальше.

* * *

Утром, когда Ксави уже десять минут старательно протирала тряпкой дыру в колбе, мечтательно глядя на пустую стену, в лазарет влетела Джоанна.

– Привет! Чем занимаешься?

– Танцую менуэт с маркизом Жероллем…

– Чего-о? – Джоанна подозрительно вгляделась в лицо Мари.

– А если быть точной, – не прекращая своих трудов, разъяснила Ксави, – пытаюсь проснуться. Хотя, правда, не знаю, зачем.

– А-а, – успокоилась Джоанна. – Тогда, если все же решишь проснуться и увидишь Жака, попроси его подождать. Я освобожусь где-то через час.

– А что, сэр Дарли целый час умывается и пьет чай? – озадаченно наморщила лоб Ксави.

– Да будет вам известно, мистер лаборант, что есть на этом корабле люди, в частности, капитан Дарли, которые по какой-то странной прихоти просыпаются не в девять часов, как вы, а в пять, – с убийственной вежливостью разъяснила Джоанна.

– Тогда зачем ты там нужна? – не обратив ни малейшего внимания на эту тираду, пожала плечами Ксави.

– Да затем, что дернуло меня на днях сдуру подсказать кэпу результат вычислений при прокладке курса! Так он меня два часа гонял по всему тривиуму-квадривиуму [54]54
  Тривиум и квадривиум – два цикла «семи свободных искусств» в средневековых университетах.


[Закрыть], а потом на радостях свалил на меня канцелярскую работу. Да что я тебе объясняю! Я ж рассказывала!

– Ну-у, когда это было! Два дня назад. Тем более что я от тебя такой глупости не ожидала! Я имею в виду – нечего было щеголять знаниями. Это тебе не сессия!

– Сейчас уже поздно об этом говорить, – буркнула Джоанна. – В общем, я буду через час. Понятно?

– Йес, сэр! – вытянулась во фрунт Ксави, отдавая честь грязной тряпкой.

Звон разлетевшейся колбы дал понять, что посуда не любит, когда ее выпускают из рук.

* * *

– Ну, Жак, мы тебя слушаем. Что там с твоим Фиделем?

– Понимаете… Дело в том… Ну, в общем… Фидель есть хочет! – Жак оглянулся на дверь, за которой минуту назад скрылся Блад.

– Интересно… – протянула задумчиво Ксави. – Ты, значит, спишь, и во сне тебе является твоя собака и говорит, что не прочь перекусить?

– Да нет! – нетерпеливо отмахнулся Жак и понизил голос: – Он здесь, на корабле.

– Секундочку, – Джоанна переглянулась с Мари. – Ты же говорил, что это здоровый пес, если не ошибаюсь!

– Ну да!

– Это в какую же щель ты запихнул своего песика? – закончила мысль Джоанны Ксави.

– Только чтобы капитан не узнал, – Жак умоляюще поглядел на друзей. – Фидель – пес очень умный! Он днем сидит в трюме, там, где мешки с шерстью, а ночью я его гулять вывожу.

– Ну, изверг! – Ксави возмущенно округлила глаза. – Бедный пес целыми сутками без движения! Что ж ты его дома-то не оставил, садовая твоя голова?

На смуглых щеках Жака вспыхнул румянец, но он сдержался и объяснил, обращаясь к Джоанне:

– Где я его мог оставить? Где?! Дом моих родителей уже лет десять как принадлежит Ноэлю – моему старшему братцу. В Англии у меня нет ни клочка земли, ни камня, ни деревца! А отдать Фиделя чужому рука не поднялась. В общем, он сейчас в трюме. Я-то думал, прокормлю его тем, что с собой взял, да остатками с камбуза. А вчера выяснилось, что половину моих припасов растащили крысы. Флинн – кок наш, как нарочно, готовит так, что не только объедков не остается, а и сам-то не наедаешься. Вот я и не знаю, что теперь делать.

– Та-ак! – протянула Джоанна. – Положеньице! Животных на корабле наш капитан и впрямь не любит. Тем более, такого большого пса, как твой Фидель. Ну, прокормить-то мы его впятером прокормим…

– Как впятером? – быстрые черные глаза Жака недоуменно вскинулись на Джоанну.

– Да уж Нэд с Питером тоже не помрут, если пару кусочков уделят песику, – лениво объяснила Ксави и вдруг оживилась: – Слушай, Жак, покажи нам собачку! А то я жутко по собакам скучаю с тех пор, как наш Крошка погиб.

– Ты что! – Жак даже отшатнулся. – Он чужих просто не выносит! Только меня признает. Одному парню в Гавре – мы с ним в шутку бороться начали – чуть руку не оторвал. Пришлось отдать лекарю пятнадцать гиней – все, что у меня было.

– Ну ладно, пока разойдемся и подумаем, как можно пса из заточения вызволить. Вечером соберемся на совет, – подытожила Джоанна. – Такие дела сходу не решаются.

– По-моему, у нас как раз все дела именно сходу и решаются, – хихикнула Ксави, но все же встала и беззаботно добавила: – Не боись, Жак, не было еще такого случая, чтобы мы чего-нибудь не придумали!