Текст книги "Леди удачи. Все пути…"

Автор книги: Марина Белоцерковская

Соавторы: Оксана Балазанова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 35 страниц)

Глава 57

Пришейте к подушке куриную голову. Пришили? А теперь объясните – зачем вы это сделали.

– Преизрядный успех, преизрядный! – Наталья Алексеевна стремительно вошла в горницу, где с мрачными лицами переодевались иноземки. – Пошто хмуритесь, милые? Давно на тиятре не бывало такого. Смотрельщики и посейчас ладони бьют. Гости языками цокают. А дамы-то наши и вовсе ополоумели – подавай им в кавалеры актеров, что Жодлея с Маскарильей представляли, и всё тут! Пришлось их охолонуть, сказать, будто бы кавалеров французских представляли комедианты нищие немецкие, студиозусы. А боле всего по душе пришлась гиштория Маскарилева о королевских подвесках. Констанцу бедную, ох, как жалко! Вот только… – царевна подняла на слегка ошарашенных девушек вопросительный взгляд, – в пиесе-то, кажись, никаких алмазов не было?! Да и дев отравленных тоже?!

И тут Наталья Алексеевна с удивлением обнаружила, что подруги лежат на лавке, изнемогая от хохота.

– Экспромт! – выдавила из себя Ксави.

– Что-что? – царевна, воздев брови, в полном недоумении смотрела на девушек.

– Вы ее не слушайте, Наталья Алексеевна, – первой пришла в себя Джоанна. – Просто у меня живот схватило от волнения, так Ксави пришлось выкручиваться, пока я в нужном чулане сидела. Это она все выдумала.

– Из головы?!

– Почти, – слегка покраснела Мари. – Не совсем из своей, правда.

Царевна поглядела на нее с уважением и покачала головой. Потом улыбнулась:

– Что ж, почивайте, придумщицы великие. А хотите, не побрезгуйте нашей маленькой ассамблеей в честь гостей пошполитых.

– Ох, не ведаем, матушка! – вздохнула Джоанна и озабоченно свела брови. – Утомились мы больно. Может, попозже придем. Отдохнем только маленько.

– Вот и ладно! – мягкая улыбка еще раз осветила милое лицо Натальи Алексеевны, и царевна, не желая более смущать покой подруг, удалилась.

Ксави, казалось, только этого и ждала.

– Ну! – она уселась на стол, поджав под себя одну ногу. – Рассказывай, животом скорбная, чем это тебя в Центре накачали, что до сих пор искры из глаз сыплются?

– Если ты думаешь, что только мы умеем «кони мочить», то глубоко заблуждаешься. Подвалила нам работка, черт бы ее..!

– Не тяни кота за хвост! – рявкнула сгорающая от любопытства Ксави.

– Ладно, – Джоанна села рядом с подругой, – рассказываю по порядку.

– И без эмоций.

– Не обещаю, но попробую. В общем так. Как тебе известно, в Машинном Зале транспортировочная кабина в нерабочем состоянии настроена попеременно на все действующие в хронопространстве экспедиции, по сколько-то там часов на каждую. А месяца три назад у них случилось экстренное возвращение, кажется, из Помпей – с шумом, дымом, писком и хрустом. Тогда потратили кучу энергии из-за того, что в Машинном Зале не было никого из персонала. Ну, и эти деятели, наученные горьким опытом, решили лучше перебдеть, чем недобдеть, и стали оставлять дежурных. Так вот: не далее, как сегодня, дежурил этот растяпа Сеич. Уж не знаю, что ему почудилось в кабине, но он, балбес, туда залез (Господи, уже рифмовать начала!). И не отключил автоматику, имбецил!

– А кабина была настроена на нас?!

– Вот именно.

– Погоди-погоди! Тогда он должен был шлепнуться прямо между нами. Ведь, если я правильно помню лекции Лисицына, – Ксави набрала побольше воздуха: – «…Объект, проникающий внутрь хронополя, равно как и покидающий его, должен непременно оказаться в зоне пересечения радиусов действия браслетов Связи экспедиции хроноразведки…» Фу-ф!

– Вот-вот. А если учесть, что в девятнадцать ноль-ноль – время ЧП – мы с тобой находились на расстоянии четырех-пяти верст друг от друга. Да сила действия твоего «Зеркала» была ослаблена подушкой, под коей оно у тебя вечно валяется…

Ксави возмущенно открыла рот, но Джоанна хладнокровно продолжала:

– А мой браслет… Ой, мамочки! Да ведь в него в тот самый момент булыжник угодил!

– Ни фига себе поправочки производить придется! – вздохнула Ксави. – Ну хоть масса-то ясна: вес подушки плюс твой…

– Черта с два! – Джоанна соскочила со стола. – Со мной в радиусе контрольных трех метров находились, как минимум, человек тридцать разбойничков, и все такие лбы, что будь здоров! Да золоченая карета. Так что без куркулятора и не рассчитаешь. Придется попотеть. Да! И самое главное! Этот вундеркинд Сеич перед тем, как влезть в Машину, посетил Книгохранилище Центра и унесся к нам с книгами под мышкой.

– Что за книги-то? – Ксави насторожилась.

– Представь себе, самое то, как по заказу! Ванюша наш в историю закопался, решил мир откровениями осчастливить, поэтому взял он Ключевского «Исторические портреты»…

– !!! Слов нет! – простонала Мари. – Одни выражения!..

– И это тоже не всё, – со вздохом продолжала Джоанна. – Нужную страничку он, по словам библиотекаря, заложил листком из «Юного Техника». А там был довольно подробный чертеж дельтаплана. Правда, без описания.

– Спасибо, конечно, что без описания! – почесала нос Ксави. – Да ведь русский мужик и не такие препятствия преодолевал. Да-а, Сеич! Удружил, нечего сказать… Ну, что, Джо! Мы хоть и не русские мужики, точнее, русские не мужики, а препятствиями и нам заняться придется. Ты формулу помнишь?

– Сейчас… Ага! Кажется так:

где m – масса хроноразведчика, R – радиус действия браслета, n… – количество разведчиков, ну а t – и так понятно – время удаления. Вот только как учесть величину экранирования?..

Глава 58

Если какая-нибудь неприятность может случиться, она случается.

Закон Мэрфи

Иван очнулся на грязной холодной земле. Его порядком поташнивало, как перед разносом у начальства. С трудом поднявшись, он оглянулся в тщетной надежде, что сейчас всё исчезнет. Но нет – сумерки, раскисший тракт под ногами и запах трав – все оставалось как было. Более того, к этому саврасовскому пейзажу добавился еще один штрих: по дороге неторопливо трусила лошадёнка, влача за собой телегу. Ваня, оскальзываясь в грязи, бросился к проезжему.

– Эй! Товарищ! – срываясь на фальцет, крикнул он. – Скажите, это что? Ну… где мы сейчас, а?

Мужик, до того мирно клевавший носом, дернулся, едва не опрокинув возок.

– А?! – длинная, дрожащая на ветру, нелепая фигура Ивана оказалась, видимо, слишком сильным потрясением для бедняги. Рука мужика испуганно взлетела и мелко закрестила:

– Свят-свят-свят! Изыди, сатана!

Смиренный одр, христианские чувства которого вид пришельца из будущего не оскорблял, мирно посапывал. Но получив допинг в виде удара кнутом, клячонка оторопело шарахнулась и рванула по дороге, свистя и хрипя, как продырявленная фисгармония.

Ваня бросился вдогонку:

– Подождите! Слушайте… Не бойтесь меня!..

Мужику не пришлось услышать продолжения, ибо в этот момент младший научный сотрудник Института Времени Иван Алексеевич Тюшко споткнулся. Его длинные ноги проделали невообразимо сложное па, в результате которого Иван с головой погрузился в колдобину с грязной водой.

Отплевываясь и ругаясь рыдающим голосом, Сеич нащупал в слякоти свои очки, не протирая, усадил их на переносицу и выбрался на обочину. Под ногой он нащупал что-то твердое. Наклонившись, Иван с трудом различил сквозь грязевые узоры на стеклах предмет под ногами. Это была книга великого историка Ключевского.

Ваня, тупо глядя на когда-то аккуратный, а теперь мокрый и грязный синий томик, замер:

– Господи! Тор меня убьет! – в голосе его вибрировал панический ужас.

* * *

Дверь трактира несмело скрипнула. В щель протиснулась личность столь непривычного вида, что хозяин сразу насторожился. Да-а, всякое повидал Феофан на своем веку: и стрельцы наезживали, и богомольцы стороной не обходили, и немцы частенько гостевали – харчевня Феофана хоть и не на самом тракте, а все ж удобно расположена, да и кухней славится. Но человека, стоящего сейчас на пороге, хозяин не мог отнести ни к одной из знакомых категорий. Посетитель неуверенно прошел к ближайшей скамье и сел. Соседи, окинув его неприязненными взглядами, потеснились. И впрямь, вид незнакомца доверия не внушал. Его странная узкая и короткая рубаха и столь же узкие портки были мокры и грязны насквозь. Ни кафтана, ни шапки на нем не было. Зато на носу красовалось странное сооружение. Опытный глаз Феофана сразу оценил: настоящее стекло, оправленное в какую-то деревянную или бронзовую рамку. Рамка двумя изогнутыми рожками цеплялась за уши. Ни на смерда, ни на боярина, ни на посла чужеземного гость не похож. Неужто разбойник? Феофан продолжал невозмутимо протирать кружки, краем глаза наблюдая за незнакомцем. Тот же, поерзав, встал и осторожно пробрался к хозяину. Феофан с безразличным видом отвернулся и покрутил в е́ртел с птицей.

– Э-э-э… Простите великодушно… Не скажете ли вы, где я нахожусь в данный момент?

Трактирщик слегка пожал плечами – речь вроде и по-русски звучит, а выговор какой-то чудной, да и слова… Так и не определив своего отношения к пришельцу, хозяин хмуро ответил:

– Знамо, в трактире. А что моментом кличешь, нам неведомо. Али у вас по-другому трактир прозывается? – Феофан испытующе глянул на собеседника.

– У нас? – тот растерялся. – Вы, видимо, не так меня поняли…

– Мы-то видим, а вот понять тебя мудрено…

– Я только хотел узнать, как называется этот город и какой сейчас год?

Подозрения трактирщика всё усиливались. Он кинул быстрый взгляд в угол. Слава Богу, Евлампий, дьяк из Преображенского Приказа, как обычно, на своем месте с кружкой браги.

– Нешто не знаешь, что ты на Москве? А год нынче 1703 по государеву указу [112]112
  В 1699 г. Петр I ввел летоисчисление с Рождества Христова и Новый Год с 1 января.


[Закрыть].

– Боже мой! – к изумлению хозяина застонал приезжий. – Значит, правда! Я подозревал это! – он закачался, обхватив голову руками, и рухнул на первую попавшуюся скамью, с которой в испуге шарахнулся, расплескивая брагу, какой-то крестьянин.

Юродивый! Трактирщику сразу полегчало. Лишь бы посуду бить не начал. Справиться с ним нелегко будет – ишь длинный какой!

Феофан подошел к болезному и приобнял его за плечи осторожно, словно тот был начинен порохом:

– Ты, мил человек, присядь вон там, в уголочке, – ласково зажурчал он. – Всё уладится. Всё славно будет. Не все ль равно, который год нынче…

Приезжий безропотно дал отвести себя в угол и усадить. Но услышав про год, вскочил, как подброшенный пружиной:

– Что вы понимаете?! – завопил он, нелепо размахивая длинными руками. – Как вы можете так говорить?! Ведь меня же Тор убьет! Да если он узнает, что я тут!.. Это ж надо – так вляпаться! Да на что мне Москва?! Чтоб она пропала вместе с Петром!..

Грозная тишина заставила его опомниться. Со всех сторон на богохульника устремились перепуганные взгляды. Косматый мужик с квадратными плечами медленно поднимался из-за соседнего стола.

– Ах, ты!..

Только эти два слова были понятны приезжему. Смысл же остальных от него ускользал, хотя, судя по экспрессии, сводился к одному: аудитория была оскорблена до глубины души.

* * *

То, что незнакомец покинул поле битвы с непереломанными конечностями, можно было объяснить только его феноменальной везучестью. Когда страдалец в версте от трактира дрожащими руками отряхивал то, что осталось от его одежды, он с удивлением обнаружил, что очки по-прежнему украшают его изрядно онемевший нос, а в руке крепко зажат томик Ключевского. С нежностью глянув на книгу, Иван с непривычным удовольствием вспомнил выражение лица космача после тесного и непосредственного общения с сим увесистым фолиантом.

Сеич вздохнул. Первая оторопь от осознания своего плачевного положения уже прошла. Пора думать. Что Ванюша и сделал:

– Во-первых, надо узнать, где ты находишься. Уже знаю. Что это дает? Ничего, если не считать, что… Стоп! Если машина забросила его сюда автоматически, значит, здесь работает экспедиция, – Тюшко задохнулся от счастья. – Теперь надо вспомнить, кто! – Иван постарался представить себе последнюю оперативку в Центре Хроноразведки Описываемого Прошлого: вот докладывает данные только что вернувшийся из глубины веков узкоглазый скуластый Самирбаев – он был в войске Тамерлана. Вот зануда Нилыч (в народе – Крокодилыч) – инженер по технике безопасности – опять зудит о своих самовозгораниях и оголенных проводах. А вот отчет Тора… – Сеич чуть не взвыл от восторга: конечно же!!! 1703 год! Петровская Русь! Женя Шляхтич и Люся Ардова!!! Вот кого надо найти в первую очередь! Но как? – Мозг Ивана лихорадочно работал. – Разведчицы вышли непосредственно на Петра Первого. С их-то характером они явно в гуще событий. Значит, надо искать царя. Где он сейчас может быть?.. Судя по расцветающим яблоням и грязи на дорогах, сейчас начало-середина мая. Следовательно, Петр на Неве. И девчонки, конечно, с ним. Значит, ему, Сеичу, надо двигаться на север, к будущему Санкт-Петербургу!

Успокоенный принятым решением, Иван удовлетворенно вздохнул и только тут понял, как он проголодался и устал. Надо бы поесть и переночевать, а утром…

Тюшко оглянулся. Буквально в ста шагах от него на фоне опалово мерцающего ночного неба четко выделялся силуэт зажиточного дома-пятистенка. В одном из слюдяных окошек дрожал огонек. Иван подошел к массивным воротам и, поправив пальцем очки, вежливо постучал. Его интеллигентский пассаж, естественно, остался без ответа. Тогда Сеич осторожно толкнул воротину. Как ни странно, она, натужно заскрипев, медленно отворилась.

– Э-эй! – тихонько позвал Иван и, не услышав ответа, вошел во двор.

В ту же самую секунду в его лодыжку со страшной силой впилось нечто. Сеич отчаянно завопил. Тотчас с басовитым лаем откуда-то из-за угла вылетели два чудовищных волкодава и набросились на несчастного.

Неизвестно, чем бы закончился этот «поход в гости», но в доме заметался свет, и на порог с факелом в одной руке и топором в другой выскочил кряжистый бородатый мужик в исподнем. За ним толпились перепуганные чада и домочадцы преимущественно женского пола, в возрасте от восьми до восьмидесяти лет.

– Куш, Полкан! Волчок, пошел! – рявкнул мужик.

Псы, услыхав голос хозяина, с недовольным ворчанием отошли от распростертого на земле тела.

– Тьфу, анафема! Я-то думал, батюшка-медведь пожаловали, а это человек. Тать, что ли?

– Видите ли, в силу некоторых, не зависящих от моего желания, обстоятельств… – простонал Сеич, пытаясь отодрать от ноги мощный капкан, но увидел оторопелое лицо хозяина и попытался исправить положение: – Аз не есмь тать, яко вы мыслете. Аз… обряще кров и ястие, понеже… зело… э-э-э… кушать хочется.

Изумление в глазах бородача сменилось уверенностью в душевной скорби гостя.

– Божий человек! – вздохнул он и, приблизившись к пленнику, резким движением крепких рук развел стальные дуги капкана. – Идти-то сможешь?

Иван со слезами благодарности на глазах посмотрел на своего спасителя и, снова поправив очки, поковылял к дому.

* * *

Ранним утром в ворота купца Шевякова заколотили с такой силой, что Федот Афанасьевич выскочил на крыльцо в одном исподнем.

– Эй, кто там бусурманит?! – заорал он, протирая заспанные глаза.

– Открывай, Федот Афанасьич! С делом до тебя! – прогремел из-за ворот зычный бас.

– Сейчас-сейчас! Отворю.

– Вот и ладно.

Ворота скрипнули, и во двор вошли несколько высоких солдат в немецких мундирах: нелепых штанах до колен и куцых кафтанишках. Впереди, в таком же противном русскому глазу платье выступал толстый краснолицый дядька – старш о́й, унтер – по-новомодному.

– По здорову ли, батюшка Тихон Матвеич? – расплылся в улыбке купец, в то время как сердце его так и ухнуло в пятки. – Проходи в горницу. Почаевничаем, покалякаем.

– Недосуг калякать-то, Федот Афанасьич! – мрачно ответствовал унтер. – Меньшого твого, Пашку, велено сей же час забрать в матросы.

– Да как же это! – всплеснул руками Шевяков. – Куда ж я без Пашки-то?! Двое их у меня всего – Гришка да Пашка. Остальные – бабы. Ты ж меня, Тихон Матвеич, руки лишаешь!

– Велено! – развел руками тот.

– А сколь я в Стрелецкий Приказ добра переносил! Мучки, маслица, холстов! Ведь сам боярин Данила Петрович Мельников за меня просить изволили!

– Велено! – уже суровее повторил унтер.

– Аль ты мзду не получал, чтоб двор мой обходить, лихоимец?! – не выдержал Шевяков.

– Вот что, Федот Афанасьич, – рявкнул унтер. – Ты мне не дури! А не то сдам в Преображенский Приказ за навет и ослушание указа государева!

– Помилосердствуй, батюшка! – возопил купец, чуть не падая в унтеровы ноги. – Да што ж ты меня без ножа-то режешь?! Ведь сынок мой, кровиночка! Как же я его на погибель по морю-окияну в скорлупке деревянной отпущу? Ты пойми! Сам ведь родитель.

– Да я-то что, Афанасьич, – помягчел старшой. – Я ведь человек подневольный. Что приказано, то и сделал. А не сделаю – так ведь семь шкур спустят, коли до смерти не забьют. Ты уразумей, мил человек, я ж не со зла.

– Оно конечно, – вздохнул Федот Афанасьевич, и тут его маленькие глазки блеснули. – Сынка, значит, Пашку?.. Сейчас-сейчас… Спит, умаялся. Соберу, пока мать не видит, не то визгу-то бабьего не оберешься.

Купец опрометью метнулся в сенник, где безмятежно спал ночной гость.

– Вставай, малый, ждут тебя!

Ванюша вскочил и захлопал вокруг себя ладонью.

– За мной? Правда?! Они меня сами нашли? Ой, спасибо вам, добрый человек!

– За что? – оторопело уставился на него Федот Афанасьевич.

– За хорошие новости, – Сеич, наконец, нашел очки и водрузил их себе на нос. – Вы даже сами не представляете, какую радостную весть принесли!

– Ну коли так?.. – облегченно вздохнул купец, которого таки грызла совесть. – Пойдем, милый.

Иван в радостном возбуждении вылетел на крыльцо, но, увидев вместо симпатичных хроноразведчиц суровые ражие физиономии, побледнел и растерянно оглянулся на хозяина. Тот смутился и торопливо забормотал:

– Ты, паря, прости, не серчай! Сынка-то больно жалко. А ты не боись, тебя-то такого далёко не поведут. Хромой ты, да и тронутый маленечко. Тебя-то отпустят. Уж больно жалко сынка в матросы отдавать. А я те хлебца тут на дорожку… Сальца… А?

«В матросы?! – мысленно ахнул Ванюша. – Да я же еще в школе от физкультуры освобождался. Почки, да и зрение… – Но поразмыслив, решил не сопротивляться. – Может и правда… Скорее к Петру попаду… К разведке… А там и домой!..»

Поэтому он покорно брел сначала за купцом, который настойчиво звал Сеича Пашей и то и дело лез целоваться, а потом и за нелепо бритым мужиком в кургузом немецком кафтане.

– Дак ты – Пашка? – хитро прищурился тот, обернувшись.

– Пашка, Пашка! – закивал головой Федот Афанасьевич и сунул унтеру в руки тугой позвякивающий мешочек.

Унтер незаметным движением опустил кошелек за пазуху и осклабился:

– Ладно, Пашка, пошли!

Глава 59

Сейчас я разберусь, как следует, и накажу кого попало!

старшина Намнивуха. Мысль № 2

– Ф-фу! – Джоанна устало прислонилась к дубу. – Черт бы побрал этого Сеича. Куда ж его занесло?

– Ванюша – зверь непредсказуемый. Надо искать.

– Да уж куда мы денемся? Да-а! Попробуем углубиться в ситуацию. Сеич – профессиональный историк, специалист по Руси времен Ивана Грозного… Узкий специалист, как щель в почтовом ящике.

– Ага, – поддакнула Ксави, – пишет диссертацию на тему: «Влияние банного дела в Тульской губернии на развитие научной мысли государства Московского при Иване Четвертом».

– Вот-вот. Кроме того, он рафинированный интеллигент в… надцатом поколении, кабинетный ученый. И вот это горе луковое попадает сюда, в наш исторический миксер! Как бы ты повела себя на его месте?

– Ну-у… – Ксави задумалась, – я бы поймала какого-нибудь пацана, дала б ему в ухо и быстренько узнала как добраться до меня.

– Не совсем так, но в принципе верно. Если Сеич не хронический кретин, он, вероятно, попробует сориентироваться во времени и в пространстве и пойдет расспрашивать людей. А в каком-нибудь местном постоялом дворе наш Ванюша в своих линялых джинсах, клетчатой ковбойке и очочках…

– Будет заметен, как пирамида Хеопса на огороде, и неуместен, как подлинник Хокусаи в тюремном сортире.

– Близко к тексту. В общем, надо искать очевидцев.

– Значит – в ближайший трактир! – Ксави в предвкушении потерла руки.

* * *

Это был уже пятый «ближайший» трактир. В четырех предыдущих прохожий люд таращился на двух пристающих с расспросами личностей. А хозяин последнего по счету постоялого двора даже икнул от изумления, увидев, как одна из личностей махом употребила ковш выдержанной бражки. И даже не поморщилась.

Еще с порога разведчики заподозрили неладное. Слишком шумно было в трактире. Не по времени. Осторожно заглянув, они увидели, как толпа озверевших богомольцев кого-то избивает. «Божьим людям» не без удовольствия помогали кряжистые торговые людишки. Из эпицентра ударов доносилось жалобное повизгивание то ли котенка, то ли щенка.

Ксави, не раздумывая, врубилась в кучу.

– Маленьких бить?! – рычала она, сея смятение и затрещины. – Ах вы, внуки дохлой стеллеровой коровы, помесь килек с банками! Мало вам вашей вонючей водки с селедкой?! Развлечений захотелось, швабры Иисусовы?! Ща! Джо, где ты там?

– Здесь! – буркнули над ухом. – Кулак вот стесала об чье-то рыло. Что, кайманы тухлые, не нравятся зубы в ёлочку?

– А мы их сейчас – в полосочку!.. – Мари с вдохновением лупасила кулаком направо и налево, круша челюсти и расплющивая носы в лепешку. Джоанна активно помогала. Над толпой, как в добрые пиратские времена шрапнелью проносились выбитые зубы и щепки богомольских посохов, обломанных о богомольские же головы. Воздух наполнился стонами и воплями.

Пока Ксави, вспомнив молодость, лихо месила кулаками полностью деморализованных экс-агрессоров, Джоанна пробилась все-таки к центру заметно редеющей толпы. Перед ней, окаменев от изумления, сидел донельзя встрепанный и измазанный мальчуган лет семи. В его медового цвета глазенках плескалась смесь боли и восторга. Левая рука была неестественно вывернута.

– За что тебя, ребятёнок?

Мальчишка скосил глаза в сторону. Там лежала краюшка хлеба, затоптанная в грязь десятком сапог. У Джоанны сжалось сердце. Она подхватила было мальчонку, но тот отчаянно вскрикнул и схватился за раненную руку. Джоанна осторожно ощупала ее и облегченно вздохнула:

– Ну, это пустяк. Вывих. Сейчас, малец, сейчас…

Она одной рукой придержала уже слегка опухший локтевой сустав, другой крепко охватила запястье и со знанием дела дернула. Мальчишка взвизгнул, но тут же утих и удивленно посмотрел на свой локоть.

– Порядок? – улыбнулась Джоанна. – Больше не болит? А теперь я перевяжу – и всё. До свадьбы заживет.

Она оглянулась в поисках материала для повязки и критически сморщила нос при виде отнюдь не стерильных рубах сложенных штабелями полутрупов. Переведя взгляд на себя, Джоанна вдруг хмыкнула и покрутила головой:

– Ксави!

– Минутку! – Мари прицелилась и заключительным хуком послала противника в нокаут. После чего она удовлетворенно оглядела аккуратный ряд тел, поправила последнее и, отряхнув руки, обернулась: – Ну?

– Тебе юбка не мешает? – Джоанна прищурила лукавые глаза.

– Какая юбка? – удивилась Ксави и тут же хлопнула себя по лбу: – А, черт! А я-то думаю, чего мне драться так неудобно? А знаешь, ничего! Можно и так при необходимости. Опять же и противник в шоке, и не видать, чего я ногами выделываю. Следовательно, присутствует эффект неожиданности, – и она красноречиво покосилась на устилающие пол жертвы «эффекта».

Джоанна прервала ее разглагольствования:

– Если в пресловутом эффекте отпала необходимость, можешь оторвать оборку для оказания первой медицинской помощи? Из моей нижней юбки сейчас, боюсь, перевязочного материала не выйдет, – она продемонстрировала подол, на котором брызги крови и следы сапога создавали изумительную абстрактную композицию.

– Это сколько угодно, – Ксави встала в позу манекена и покрутилась. – Выбирай!

Лишившись куска юбки, она присела возле мальчишки:

– Привет, пацан! Тебя как зовут?

– Минька… – сипло прошептал тот.

– Они его за кусок хлеба! – негромко сказала Джоанна, туго стягивая повязку на локте малыша.

– Ах, гады! – Мари резко поднялась. Лицо ее потемнело.

– Ксави! – одернула ее Джоанна. – Они же все равно не поймут в таком состоянии.

– Джо, ты меня обижаешь, – Мари хлопнула ресницами. – Неужели ты думаешь, что им, – она повела рукой вокруг, – нужны еще какие-нибудь аргументы?.. Фирма качество гарантирует!

Ксави решительно направилась к полкам. Небрежно отодвинув недвижную тушу хозяина, она ухватила самый большой каравай. Затем, приподняв юбки, Мари вытащила из-за голенища сапожка нож и отсекла кусок жареного поросенка. Сунув все это в валявшуюся тут же суму, она добавила туда же бутыль кваса и пару печеных брюкв. Проходя мимо безмолвного тела, Ксави буркнула:

– Мы народ честный. За еду платим! – и бросила на пол монету. Потом взглянула на причудливую форму носа трактирщика и со словами: – И за полученное удовольствие – тоже! – добавила вторую.

– Не дороговато? – развеселилась Джоанна.

– Я лишнего не плачу! – гордо ответствовала Мари. – Под ним весь запас его посуды. Со всех дел миски три целыми остались… На развод.

– Все это славно… – Джоанна потрепала Миньку по грязным вихрам, повесила ему на шею суму и, не слушая его благодарного бормотания, проводила к выходу, – все это славно, вот только у кого мы теперь сможем узнать, был здесь Сеич или нет?

– Да-а, – почесала в затылке Ксави, – перестарались малость. Придется заняться реанимацией.

– Тогда лучше начать с хозяина, – и Джоанна решительно ухватилась за хозяйский ворот. – Ну-ка!

Вдвоем они усадили беднягу и выплеснули на него с полбочки воды. После холодного душа несчастный трактирщик пришел в себя настолько, что был в состоянии испугаться наших нежных дам, но не настолько, чтобы дать вразумительный ответ.

Разочарованные, девушки оставили хозяина, сейчас более всего напоминавшего гору студня, у стены и вышли на улицу.

– Ну, что теперь делать? Надо подумать.

Ксави дернула плечом:

– «Что там думать! Прыгать надо!».

– По к о́ням!

И они направились к коновязи.

– Дурные мы, Ксави. Надо было карету взять. А то весь народ на улицах морально контузим. Да и брагу ковшами, пожалуй, не стоит хлестать, по крайней мере, пока брюки не наденешь, – укоризненно глянула Джоанна на подругу.

Та беспечно пожала плечами:

– Кому не нравится, пусть не смотрит. Я ж не падаю в обморок, когда кто-то предпочитает использовать детали своего туалета вместо носового платка.

– Ну у тебя и сравненьица! – Джоанна брезгливо сморщила нос. – Кто тебя воспитывал, скажи, пожалуйста?

– «Когда папа Карло, а когда никто»! – хихикнула Ксави и взялась за уздечку.

Осторожные подергивания за подол заставили ее обернуться. Прижимая к груди сумку, перед подругами стоял Минька.

– Ты чего, шпингалет? – Мари встревоженно склонилась к нему. – Что стряслось?

Джоанна положила руку на плечо мальчишки и заглянула ему в глаза:

– Что, Дмитрий?

Тот с немым обожанием переводил взгляд с одной своей спасительницы на другую:

– Тетеньки, а тот дядька, он вам кто?

– Дядька? Э-э, Минька, да ты что-то знаешь! – Ксави притянула мальчонку к себе. – Ну-ка, ну-ка, давай, развязывай язычок!

– Тетеньки, а вы меня с собой возьмете? Я покажу… Я видел, – Минька заспешил. – Туточки недалече. А на конях и вовсе скоро доехать можно. Хозяина – Феофан прозвание. Побили его шибко.

– Погоди, смени аллюр, – Ксави встряхнула головой. – Кого побили? Феофана? Что за Феофан?..

– Не Феофана побили, а дядьку того длинного, с кружалами блискучими на носу. А Феофан трактир держит…

Через несколько минут прохожие едва успевали шарахаться к стенам домов над Яузой, провожая перепуганными взглядами двух летящих во весь опор всадниц. Причем первая, весело скаля белоснежные зубы, разгоняла народ в таких выражениях, что мужики только крутили им вслед головами, а бабы мелко крестились.