Текст книги "Леди удачи. Все пути…"

Автор книги: Марина Белоцерковская

Соавторы: Оксана Балазанова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 35 страниц)

Глава 63

Если четыре причины возможных неприятностей устранены заранее, то всегда найдется пятая.

Четвертое следствие закона Мэрфи

Джоанна в возмущении ходила из угла в угол:

– Нет, это уму непостижимо, какая безответственность! – она остановилась и всплеснула руками: – Ты понимаешь, Иван, что натворил?! Знания двадцатого века в руках какого-нибудь честолюбца, да это!.. – не находя слов, Джоанна только дернула плечами. – Ты знаешь, чем можешь за это поплатиться? – она грозно развернулась к совершенно потерянному Сеичу, который с несчастным видом съежился на лавке.

– Трое суток расстрела без права переписки, – предложила Ксави. Она вольготно расположилась на подоконнике и, покачивая ногой, заинтересованно наблюдала эти извержения праведного гнева.

– Довольно неуместные шутки, Мари! – раздраженно кинула через плечо Джоанна. – Лучше бы предложила что-нибудь конструктивное.

– А чего предлагать? – искренне удивилась Ксави. – Берем Сеича за его криминальную шкирку и чешем в белокаменную. Там быстренько разыскиваем того библиофила-любителя, что ехал с этим… как его?.. Семеном? Сафроном? Степаном? В общем, с хозяином обоза. Описание его у нас же есть? Надеюсь, здешние бабки не хуже наших секут за всеми встречными-поперечными, тем более, за теми, что подбирают книжки на дорогах. Короче, находим этого ханурика, даем ему для убедительности в ухо, отбираем книжку. Суем ее Сеичу в зубы и – под зад ему коленкой для ускорения. По-моему, все просто.

– Да? – саркастически хмыкнула Джоанна. – А если мы не находим этого, как ты элегантно выразилась, ханурика? Или находим, а он Ключевского уже на кораблики пустил? По-твоему, и тогда все просто?

– А почему нет? – легко согласилась Ксави. – Можно устроить тотальное избиение корабликов. Или организовать еще один пожар в Москве. Ей все равно не привыкать. Можно объявить Ваньку антихристом, а Ключевского – дъявольским знаком… Ваню, правда, скорее всего сожгут при этом, но что поделаешь – искусство требует жертв… – она лицемерно вздохнула.

Вибрирующий вопль пароходной сирены заставил всех вздрогнуть. В следующее мгновение какой-то смерч смел Ксави с подоконника. С ошеломленным видом Мари молча рухнула в угол, едва успев перехватить руку вдовушки, которая вцепилась ей в шевелюру. Сквозь сотрясающие дом рыдания можно было разобрать:

– Ваничка – антихрист?! В полымя Ваничку?! Ах ты, разлучница, ведьма проклятущая!!!

Когда спустя четверть часа вдова отходила от взрыва эмоций в обьятиях Ивана Алексеевича, а Ксави с оскорбленным видом пыталась навести порядок в своей изрядно попорченной хозяйской ручкой прическе, Джоанна раздраженно прошлась последний раз по комнате и твердо заявила:

– Этот сумасшедший дом я прекращаю! Иван, немедленно проведи нас в изолированное помещение, где не будет посторонних. Переброс осуществим сейчас же. Это – первое. Второе: книгу поедем искать мы с Мари, сразу же после переброса. Третье: попробуй подготовить свою… нервную хозяйку к небольшому гипносеансу. Это необходимо! – пресекла девушка возражения вскинувшегося Сеича. – Она должна все забыть! Насколько возможно, конечно, – добавила Джоанна негромко. – И четвертое: Ксави, я очень тебя прошу – пожалуйста, без эксцессов…

Мари от возмущения даже поперхнулась:

– Я-то здесь при чем, здрас-сте?! Мне выдирают половину скальпа, и я же еще виновата! Мерси за доверие!

– Всё, я сказала! – голос Джоанны зазвенел.

Ксави осеклась:

– Ладно, капитан.

* * *

Во всем доме повисла напряженная тишина. Даже неугомонная Фиска притихла в углу курятника. Она в смутном страхе поглядывала на растерянно бродившую по двору странно отрешенную Домну Васильевну. Глаза хозяйки были затуманены. Она словно искала что-то и никак не могла найти. Приезжих не было ни видно, ни слышно. Вот хозяйка остановилась и вперила невидящий взор в стену избы. В этот миг в оконцах дальней комнаты что-то несмело засветилось, будто огонек свечки. Постепенно свет усиливался, приобретая серебристо-голубоватый оттенок. Фиска зажмурилась и забилась подальше в курятник, разрываясь между мучительным желанием заглянуть в светящееся оконце и мечтой, чтобы все стало по-прежнему – привычно и понятно.

А Домна Васильевна в это время несмело двинулась к крыльцу. Она отворила дверь и, слегка пошатываясь, побрела по дому. У порога дальней светелки она остановилась на миг, потом толкнула дверь рукой. Та отворилась. В небольшой горнице все было озарено призрачным голубоватым сиянием. Сосредоточенных лиц двух девушек Домна вспомнить не могла, как ни старалась, но смутная неприязнь к этим красивым боярышням заполонила ее существо. Из рук незнакомок исходили лучи, от света которых слезились и слепли глаза. Посреди комнаты, в перекрестии адского огня стоял ее Ваня. Одна из пришелиц обернулась и что-то сердито крикнула.

Но Домна уже ничего не замечала. Она выдохнула: «Ваничка!!!» и бросилась вперед. Молодица обвила руками шею своего Ванюши, и тут ее окатила волна тепла, она почувствовала, что падает в какой-то бездонный светящийся колодец, и всё исчезло.

Глава 64

У нас свобода совести: хочешь – имей совесть, не хочешь – не имей!

– Да, Жак, холодные здесь края. Сырость пробирает. Я, кажется, скоро мхом зарасту, – печально произнес Нэд, плотнее запахивая матросскую куртку, и потрепал Крошку по лохматому загривку. Пес зажмурился от удовольствия. – Хорошо, что ты приехал, – продолжал Волверстон, – а то меня тут вообще забросили. Хотел было с Питером в Ревель за кораблями отправиться, так царь не пустил. «Хороший английский мастер, – говорит, – мне нужен тут. Будем Санкт-Петербург строить». Вот и строим… А тут хоть бы слово английское от кого услышать! И что за язык они себе придумали?! Ты их «эр» слышал? «Р-р-разгр-рист» [117]117
  разгрызть.


[Закрыть]. Можно подумать, барабанный бой слышишь, а не человеческую речь! Или вот: «з-шалос-ст» [118]118
  жалость.


[Закрыть]. А, каково? Это ж мозги вверх тормашками иметь надо… – он помолчал. – А Мари с Джоанной в этой чертовой Москве. Им-то, конечно, весело: балы, кавалеры…

– Ты не прав, Нэд, – Жак, с трудом дотянувшись, похлопал друга по могучему плечу. – Ведь ты не знаешь, каково им там. «Балы… Кавалеры…» Какие там кавалеры? Я что, не помню, как чуть без волос не остался, когда при Мари брякнул какую-то чушь по твоему адресу? Бьюсь об заклад, она сейчас думает о тебе!

– Да чего там, не успокаивай, – махнул рукой Нэд. – Это я так, малость захандрил…

– Ладно, так и быть, утешу тебя, – Ренар блеснул черными хитрыми глазами. – Жак всегда узнает все новости первым. Помни и цени. С тебя бутылка рома.

Волверстон рывком повернулся к Жаку. Крошка от неожиданности подскочил и растерянно рявкнул.

– Слушай, Жак, – Нэд слегка запнулся. – Если… ты скажешь, что мы все отправляемся домой, я тебе бочку…

– Ну зачем же, я на такое количество не претендую, – Ренар скромно потупил глаза. – Новость будет несколько иная. Ты знаешь, что у царя Петра 30 мая день рождения?

– Ну? – энтузиазм Волверстона немного поутих.

– И в честь этого события будет устроен грандиозный праздник.

– А почему за это сообщение я должен ставить тебе выпивку? – разочарование Нэда стало явным.

– А потому что на этот праздник приглашены гости из Москвы.

– Ты хочешь сказать?.. – на темных скулах Волверстона вспыхнул румянец.

– Вот именно. Похоже, капитану Бладу тоже не дают покоя чьи-то прекрасные глаза. Так что он перед отъездом в Ревель долго убеждал царя Петра в необходимости присутствия на торжестве знакомых тебе юных леди. И убедил. Поэтому не позднее завтрашнего дня мы с Фиделем отправляемся в Москву, дабы лично привезти сюда двух молодых особ, которые, по твоему мнению, сейчас развлекаются в блестящем обществе московских щеголей…

Ренар увернулся от дружеской оплеухи, но не удержал равновесия и шлепнулся прямо на Крошку. Подниматься самому ему не пришлось – мускулистая рука Нэда вознесла его, как пушинку.

– Знаешь что, Жак, – не сразу найдя слова, Волверстон встряхнул Ренара так, что у того черные кольца волос, упав на лоб, совсем закрыли глаза. – Знаешь что… Ты получишь два бочонка рома, даже если для этого мне придется обшарить половину этой ненормальной страны!

* * *

Два отрока в иноземном платье спрыгнули с коней у ворот Егорьевского монастыря.

– Здесь, что ли? – с явно иностранным акцентом произнес один из молодцев, некультурно тыча пальцем в слегка остолбеневшего от такого хамства привратника.

Второй укоризненно взглянул на указующий перст и покачал головой:

– Ксав! Не демонстрируй свое трущобное воспитание. Это все-таки монастырь, а не кабак.

Ксави пожала плечами:

– Судя по этому экземпляру, – она кивнула на стража, – особой разницы не вижу. Вполне профессиональный спиртсмен. И учти – это вывеска! Товар, так сказать… э-э-э… лицом, если тут так называют бурдюки с самогоном.

Джоанна всмотрелась. Убедившись в справедливости слов Мари, хихикнула и перешла на английский:

– Ну, что ж. Филат – этот горе-книгопродавец – бьет себя пяткой в грудь, что отдал книгу прямиком в руки здешнего Цербера Псоевича и получил за нее рубль серебра и шапку…

– Рубль он, естественно, пропил? – утвердительным тоном спросила Ксави.

– Вы жутко догадливы, месье. Более того – и шапку тоже. Но это неважно. Важно то, что книга здесь.

– А ты уверена, что это – наша книга? – Мари окинула скептическим взглядом каменную монастырскую стену. – А то вломимся, а потом пардону просить придется.

– Филат утверждает, что нашел книгу на окраине Авдотьевки. Не думаешь же ты, что по околицам Авдотьевки разбросаны десятки синих томиков с золотым тиснением?..

– Слушай, а чего он сюда потащил? Больше некуда девать было, что ли?

– Да очень просто! Здесь самая крупная библиотека в Москве, после Донского монастыря. Значит дорого дадут. А с обитателями Донского у Филата какие-то идеологические расхождения во взглядах. Я не поняла точно, но то ли он кому-то из тамошних монахов скулу своротил, то ли ему морду начистили… И вообще, – неожиданно рассердилась Джоанна, – хватит разменивать гр о́ши на в о́ши! Тебе не всё равно – почему, да зачем?! Главное, что хошь не хошь, а придется проситься на аудиенцию к заву местной библиотеки. На предмет консультации двух не в меру любопытных иностранцев о наличии присутствия книжных сокровищ в сем хранилище.

Ксави решительно шагнула к воротам.

– Всю жизнь мечтала попасть в монастырь, – заявила она и, обернувшись к Джоанне, проникновенно добавила: – В мужской!

* * *

– А эта! Джо, да ты глянь! Это же настоящее произведение искусства!

Джоанна слегка поморщилась. Вот уже битый час она выслушивает восторженные вопли Ксави. А они звучат по поводу каждой страницы. Книги, и впрямь, замечательные, да и Мари времени не теряет. Кто знает, сколько ценнейших инкунабул отсняла она своим «Зеркалом»? Специалистам хватит работы лет на сто, с условием 25-часового рабочего дня. Но зачем же столько эмоций?! Бедный библиотекарь, брат… как его… Елизарий, кажется… сначала подскакивал от каждого индейского клича. Теперь вроде попривык, но все еще вздрагивает, бедняга. Так. Три дипломатических часа знакомства с монастырской библиотекой подходят к концу. Пора брать быка за рога.

– А скажите, брат Елизарий, – Джоанна захлопнула огромный фолиант и подняла глаза на монаха, – не попадала ли к вам часом эдакая любопытина: обложка синяя с золотом, сама печатная, буквы маленькие черные, картинок нет, и написана малость не по-русски, а?

По тому, как сжался в своем уголке маленький толстячок, как стыдливо забегали его голубенькие глазки, Джоанна поняла, что след взят. Она аккуратно отложила книгу и мягко, как пантера, подошла к притихшему иноку.

– Так как же, брат мой? Она у вас?

– Нет, – честно ответил монах.

– И не видали?

– Н-нет…

– И не слышали о такой?

– Н-н-нет…

Джоанна лучезарно улыбнулась и, пристально глядя на багрового от стыда и напряжения брата Елизария, нежно мурлыкнула:

– Значит, не видали и не слыхали? Жаль!

– А что?.. – натужно просипел монах.

– А то, что за сокрытие сей книжицы прелестной в Преображенском Приказе сперва живьем потрошат, а ежели не повезло и ты не помер сразу – то жгут на решетке…

– До состояния шашлыка! – непонятно, но убедительно поддакнула из своего угла Ксави.

Багровый цвет моментально сменился нежно-зеленым. Держась за сердце, брат Елизарий сполз с лавки и повалился в ноги Джоанне, едва не ткнувшись носом в ее запыленный ботфорт.

– Батюшка, грешен! – заголосил монах. – Пес есмь! Смрад и гной есмь! Не отдай, Господи, живота на смерть наглую, на поругание! Есть, есть книжица, – зашептал он. – Отец Амвросий, казначей, себе взял. Велел молчать, грозил казнями египетскими. Не погуби, батюшка, не выдай! Я-то что, а книжные подвалы жалко. Ведь разворуют, разорят…

– Ну разве что… – задумчиво пробормотала Джоанна, теряя уже интерес к собеседнику. – Пойдем, Ксав, к этому казначею. Интересно, что это за птица такая?

* * *

Отец Амвросий из-под полуприкрытых век внимательно глядел на посетителей. Гости ему не нравились. Не нравилось иноземное платье, которое по велению Антихриста заполонило Русь-матушку. Не нравилась речь – казначей никак не мог определить, какой народ наложил отпечаток на их язык. Это раздражало – как-никак, отец Амвросий знал пять языков. Не нравился развязный вид незваных гостей. Особенно вольно держался белобрысый. Казначей осуждающе покосился на него – тьфу, неужто и российские отроки эдакие повадки в обычай введут?! И впрямь, конец света грядет! А пуще всего не нравились речи иноземцев. И откуда только они о книжице проведали? Верно, Елизарий язык не удержал, старый дурень! А теперь вот поди, отвадь шустрых отроков! Отец Амвросий застонал мысленно: и на что молокососам книга пророческая, что им с ней делать?! Вслух же сказал:

– Книга сия зело удивительна, и азбука в ней неведома. По воле Божией ниспослана Егорьевской обители на уразумение и знаний приумножение. Негоже господень знак отдавать первому встречному.

Казначей кинул из-под тяжелых век выжидающий взгляд на гостей и удовлетворенно отметил, что фраза достигла цели – длинный отрок подскочил и стал что-то быстро нашептывать на ухо своему товарищу. Тот кивнул и, сторожко глядя на невозмутимого казначея, произнес:

– Из ваших слов я заключаю: вы не верите, что книга принадлежит нам? Что ж, может быть, вы позволите хотя бы ознакомиться с ней? В ваших книжных подвалах.

Казначей сожалеюще развел руками и вздохнул:

– Не в моей воле. Сии диковины на поглядение мирянам токмо с позволения отца Михаила – архимандрита, даются. А отец Михаил, – он еще раз лицемерно вздохнул, – в отлучке. Воротится, коли на то воля Божья, чрез две седьмицы.

Отец Амвросий смиренно опустил голову, успев заметить, как белобрысый отрок сверкнул глазами и яростно шепнул:

– Во, даёт! Врет и не краснеет!

Казначей притушил ресницами острый взгляд и сделал вид, что не услышал.

Темноволосый гость сжал зубы. Сделав усилие над собой, он продолжал тем же учтивым тоном:

– Если мы сможем привести человека, который подтвердит, что книга принадлежит нам, согласится ли обитель вернуть ее?

Казначей секунду молчал. Он предвидел и боялся этого. Конечно, при желании можно проследить путь книги. А ежели в мошне завалялась пара-другая ефимков, то и свидетели найдутся. Черт бы побрал этих резвых юнцов! Отец Амвросий даже не обратил внимания на святотатство – он лихорадочно искал выход. Лицо же его в это время лишь еще больше обтянулось, под совсем опустившимися веками залегла хмурая тень. В келье сгустилась тяжелая тишина. Гости ждали. Казначей поднял голову. От непроницаемых глаз в тени надбровных дуг веяло опасностью глубокого омута. Равнодушно прозвучал ответ:

– На всё воля Божья. Ищите и обрящете.

* * *

Отец Амвросий прошелся по келье. Его раздраженные шаги прервал неясный шорох. Дверь несмело приоткрылась.

– Отче… – прошелестел бесплотный голос.

Казначей порывисто обернулся:

– Брат Перфилий?! Тебя-то и ожидаю.

– Внимаю, отче, – у дверей смиренно склонился темный силуэт.

– Во славу Божию труды предстоят, брат Перфилий. Господь знак дал – власти Антихристовой конец грядет. Готов ли орудием Божьим послужить?

С пергаментного лица монаха сверкнули сухим желтым блеском внимательные глаза. Под рясой неожиданной мощью шевельнулись согбенные плечи.

– Ведома тебе, отец Амвросий, моя преданность, – глаза чернеца устремились на казначея. – Что делать-то?

– Двух отроков иноземных видал?

– Черного да белого? Что у брата Елизария в подвале сидели?

– Они. Отроки сии – слуги Антихристовы. Зело вреда много причинить могут обители.

– Молоды больно, – разрешил себе усомниться Перфилий.

– Молоды?! Али не ведомо тебе, что Антихрист власть забрал десяти годов от роду? – угрожающе нависла над монахом высокая фигура казначея. – Молоды! Кабы молодость помехой была!.. – отец Амвросий не сразу успокоился. – Юнцы сии желают знак Божий – книгу вещую забрать. Допустить того нельзя.

– Так, может, их… – тихий голос монаха сладострастно задрожал, хищные пальцы медленно сжались в кулак.

– Не торопись, брат Перфилий, – казначей укоризненно качнул головой. – Время терпит. А вот проследить неплохо. Хотят они мужичка того найти, что подтвердит, будто книга сия им надлежит. Так вот не надо бы этого. Разумеешь? – бархатный голос отца Амвросия приобрел какой-то малиновый оттенок.

– Разумею, отче, – желтые глаза монаха скрылись за голыми, как у птицы, веками.

– Да только не оплошай, как допрежь с братом Онуфрием. Отец Михаил до самого Купалы все допытывался, что за хвороба чудна́я инока сгубила.

– Не хотел он идти за мной, отче! – виновато зашелестел в ответ голос Перфилия. – В том вины моей нет.

– Ладно, дело прошлое, – смилостивился казначей. – Ступай. Действуй по своему разумению. Верю: что ни содеешь, то во славу Божию.

– Истинно так, отче, – темная фигура монаха словно уменьшилась вдвое и бесшумной тенью выскользнула за дверь.

Глава 65

В следующем занятии будет некоторое увеличение содержания объема работ.

Саваоф. День второй

Оказавшись в трактире, куда Ксави потащила Джоанну, как она объяснила, «для успокоения нервов», подруги продолжили обсуждение создавшегося положения.

Ксави никак не могла успокоиться:

– Вот старая лиса! Книга наверняка у него в руках, даю голову на отсечение. Интересно, как он ее собирается использовать?

– Да уж наверное не печку топить, – Джоанна отхлебнула из ковша и поморщилась: – Ох, и термояд! Как бы из Америки не позвонить! [119]119
  См. Сборник анекдотов – анекдот № 11.


[Закрыть]– глянув на подавившуюся Ксави, она нахмурилась, – Ладно. Шутки в сторону! Этот казначей показался мне человеком очень и очень неглупым. И энтузиазма сие наблюдение не добавляет.

– Думаешь, он способен понять информацию и пустить ее в ход?

– Не знаю. Но мне кажется, да. Иначе зачем бы он так старательно выкручивался. Представь себя на его месте: тебе в руки попадает нечто подобное. Если ты не можешь ни прочитать, ни понять, так неужели ты не отдашь ее без колебаний тому, кто за ней пришел?

Ксави задумчиво почесала ухо:

– А если он коллекционер?

– Казначей? – Джоанна саркастически усмехнулась. – Тогда я не понимаю игумена, который назначил коллекционера на такую должность. Все монастырские денежки ухнули бы на такое хобби. Кроме того, – добавила она, – два фаната-библиофила на одну обитель – это перебор.

– Да-а! Что-то у меня уверенность в завтрашнем дне падает. Что ты предлагаешь, капитан?

– Боюсь, у нас есть только один выход – искать Филата. Ну, того мужика, который нашел книгу. И поскорее. Иначе этот лис-казначей может таких дров наломать! Подумать страшно!

– Да где ж теперь того Филата найдешь? – пригорюнилась Ксави. – Он же, помнишь, говорил, что с обозом уходит. Стой! – подскочила она вдруг. – Да ведь этот обоз должен идти через Ипатьево… Как раз в эти дни! И даже… Стоять там дня два! Это еще старшина их повторял!

– Ну и что? – Джоанна, меланхолично пощипывая толстый хлебный ломоть, лепила смешного зайца.

– Как «что»?! – Мари даже затанцевала от возбуждения. – Да ведь это же в трех верстах отсюда! Полчаса верхом, час пешком!

Заяц полетел в угол, монета – на стол, и через секунду до ушей остолбеневшего трактирщика донесся только удаляющийся перестук копыт.

* * *

– Не пойду я, да не пойду! – худющий мужичонка с тупым остервенением отмахивался от двух назойливых отроков. – Сказано, не пойду! И всё тут.

– Да ты погоди, Филат, – Джоанна перевела дух и вновь терпеливо принялась объяснять: – Книжку мы обронили, а ты нашел и в Егорьев монастырь снес. Сам же сказывал. Было?

– Было – не было, – отвел белесые глаза мужичонка. – Ничего не ведаю, никаких книжек не находил. Мы людишки темные, грамотам необученные…

– Как же так, Филат? – язвительно влезла Ксави. – Давеча баял – находил, нонича – не находил. Нехорошо это.

– Нехорошо, – буркнул Филат. – А на дыбе монастырской болтаться хорошо?

– За что ж тебя на дыбу-то? – удивилась Джоанна.

– За что? Знамо дело, завсегда сыщут.

– Был бы человек – статья найдется! – хихикнула Мари.

Филат укоризненно глянул на нее и шмыгнул длинным носом:

– Веселы больно бояре. Им-от что? Батогами их не бивали, на дыбе не катовали. Ничо-о-о! Господь един. Он всё зрит!

– Филатушка! – потеряв терпение, взмолилась Джоанна. – Да что ж ты, в самом деле?! Ведь тебе и сознаваться ни в чем не надо. Ты только отцу казначею скажи то, что нам давеча говорил. Мол, книга не моя. Подобрал, мол, у околицы Авдотьевки. А чья – не ведаю. И всё!

– А потом – на дыбу, – мрачно закончил мужичонка.

– Да за что на дыбу?!

– Знамо дело, завсегда сыщут…

– У-а-о-у-у!!! – взвыла Ксави. – Это ж не человек, это ж патефон какой-то доисторический!!! Да не вешают за это, дурья башка! Не вешают!!! – в порыве чувств Мари схватила Филата за ворот замусоленной сорочки и пару раз встряхнула для убедительности.

Совершенно оглушенный и деморализованный, Филат покорно болтался в крепких руках Ксави, а когда та разжала пальцы, мешком свалился ей в ноги и заскулил:

– Не серчай, ох, не серчай, батюшка-боярин! А только боязно мне в обитель идти. Видал я, видал книжку-то вашу. И снес ее братьям святым. Да только не пойду я туда…

Джоанна вытащила из кармана камзола небольшой кожаный мешочек и подкинула его на ладони. Раздался звон монет. Филат мгновенно стих. Светлые его глазки сверкнули. Худые пальцы затрепетали.

– Это ты получишь, если пойдешь с нами, – улыбнулась Джоанна.

Филат, не сводя горящего взора с кошелька, быстро кивнул:

– Завтра с утра поране и пойдем.

– А почему не сегодня? – встряла нетерпеливая Ксави.

– Ладно, – согласилась Джоанна. – Завтра, так завтра.

Она сунула кошелек в карман и, поймав расстроенный взгляд Филата, пожала плечами:

– Э-э, мил человек, а чего же ты хотел? Из монастыря выйдем – расплатимся.

– «Утром деньги, вечером стулья»! – подвела итог Ксави.

* * *

Вечером в гостином дворе подруги, не торопясь, разделывались с поросенком и ковшом меда. Настроение у обоих было прекрасное. Завтра они немедленно отправят назад в двадцатый век злополучную книгу и, наконец, смогут отдохнуть, вернуться в Измайлово к царевне (за это время они почти не виделись), а может быть, узнать что-нибудь о Питере и Нэде… Побеседовав немного на эту животрепещущую тему и исчерпав ее, Джоанна и Ксави занялись поросенком.

В гостином дворе людей было немного – шел весенний сев. Две-три компании купцов, с десяток молодых дворян – не иначе, абитуриентов Навигацкой школы – да немолодой согбенный чернец со смиренным нездорово-темным лицом – вот и вся публика. До ушей подруг доносились неторопливые разговоры:

«Родитель мой у самого Алексей Михалыча в стольниках ходил…», «Нет, братцы, что ни говори, а краше селянок девок нет», «Дочки боярские тоже ничего», «Тогда уж лучше, купецкие!», «…Половодье чтой-то подзадержалось. Как бы рожь не помокла…», «Ярмарка в Нижнем нынче будет богатая, купцы иноземные товар свой привезут…», «Иноземцы, иноземцы – заладил тоже! Да те купчишки и в подметки русскому торговому люду не годны! Разве у них товар? Дрянцо!».

– «„Нимфа“ разве кисть дает?», – подтолкнула подругу Ксави.

– А вы слыхали, что на Москве было? – неожиданно громко сказал один купец. – Пришед в Кремль селянин. Поклонился в ножки князь-кесарю Федору Юрьевичу Ромодановскому и молвит: было, мол, мне божье знамение. Занесло на двор, говорит, ветром вещим листок бумажный. А на ём птица диковинная рукотворная и буквы чудные. Дьячок прочел: «Учись летать» написано. Батюшка князь-кесарь ефимков дал. Селянин ту птицу и сотворил, а завтра пополудни с колокольни Ивана Великого сигать с ей будет. «Полечу» – бает.

– И-эх, упокой, Господи, душу грешную! – перекрестился один из слушателей, седой уже купец. – Сигали уж такие… Мокра места не оставалось, – и вновь заговорил о ценах на рожь.

Подруги сидели, будто придавленные гранитной глыбой. Первой очнулась Ксави.

– Ну, С-с-сеич! – прошипела она. – Его бы интеллигентским фэйсом [120]120
  Face (англ.) – лицо.


[Закрыть]да об неструганый тэйбл [121]121
  Table (англ.) – стол.


[Закрыть]! Растяпа до костей мозга! Заварил кашу, а мы расхлебывай! Ну, кэп, что будем делать?

– Не знаю, – честно призналась Джоанна. – Не умею я одной кормой на двух стульях сидеть. А выбирать не приходится: и тут смертью пахнет, и там – катастрофой!

– А может, успеем? Как шаровые молнии – быстро и на ша́ру. А?

– Нет! – покачала головой Джоанна. – Не тот случай. Вот разве что…

– Что?

– Я подумала, обоз еще денек в Ипатьеве простоит, и казначей тоже, может быть, не развернется еще… А вот этот придурок с колокольни ждать не будет.

– Значит, начнем с него?

– Нет.

– ???

– Начнем с Филата. Его ж еще надо уговорить, чтоб сутки ждал…

– Поехали! – Ксави вскочила было, но Джоанна рывком усадила ее обратно на лавку.

– Куда?! – прошептала она. – Во-первых, не привлекай внимания. Во-вторых, где ты собираешься искать обоз посередь ночи? Потерпи уж. А завтра на рассвете и начнем… Операцию «Ы»!