Текст книги "Лекции по общей психологии"

Автор книги: Лев Ительсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 58 страниц)

ЛЕКЦИЯ XVIII

р»а«»

ПРЕДСТЙВЛСНИП

Вторая ступень образного отражения. Виды представлений. Свойства и структура представлений.

Сущность и функции представлений. Смысл и семиотические отношения. Имитация и чувственное моделирование. Формирование представлений

Итак, в предыдущих лекциях мы рассмотрели перцептивный уровень отражательной деятельности психики и отвечающие ему структуры переработки информации (сенсомоторный интеллект). Выражаясь в восприятии и практически-действенном мышлении, они обеспечивают более глубокое познание объективной реальности и более высокую ступень организации поведения, чем сигнальное отражение. В частности, они обеспечивают адаптирующееся поведение, т.е. гибкое приспособление к объективным свойствам окружающей среды.

Однако, для адаптирующего поведения такой уровень отражательной деятельности уже недостаточен. Чтобы приспособить окружающий мир к своим нуждам, надо его изменить определенным образом. Но для этого мало правильно воспринять его свойства и подчинить им свое поведение. Надо создать что-то новое, чего нет еще в окружающем мире, что не воспринимается в данный момент. Иными словами, действия индивида должны управляться образом желаемого будущего.

Но где находится этот образ? Ясно, что пока соответствующие предметы не созданы, их образ может находиться только в голове. Следовательно, для продуктивной деятельности и прежде всего для трудовой деятельности необходима способность воссоздавать в голове образы предметов (явлений), которые в данный момент не воспринимаются, и умение регулировать свои действия этими образами. Такие психические образы предметов и явлений, которые в данный момент не воздействуют на органы чувств или вообще отсутствуют в окружении индивида, называют представлениями. Использование представлений для целесообразного регулирования поведения, для решения практических и познавательных задач, встающих перед индивидом, именуют образным мышлением.

Рассмотрим сначала представления. Выше мы, так сказать, логически доказали, что они должны существовать. Но существуют ли они действительно? Вопрос этот не бессмыслен. Ведь представления по самому определению существуют только в голове, только в сознании человека. Их невозможно объективно наблюдать. Их существование невозможно объективно проверить.

Исходя из этого, некоторые психологи вообще отрицали существование представления. Например, французский психолог Мутье писал: «Представление невозможно определить; оно ускользает от всякого анализа, от всякой реальности; оно не существует. Мы категорически отрицаем существование представления». Точно также отрицают существование представлений в связи с невозможностью объективно их наблюдать и регистрировать большинство бихевиористов.

При всей внешней убедительности доводов против существования представлений или, по крайней мере, против возможности их объективно наблюдать и исследовать, эти доводы ошибочны. Неверно, что представления нельзя объективно наблюдать, что их существование невозможно объективно установить и доказать. Возьмем хотя бы такую вещь, как портрет, нарисованный художником по памяти. Нет никакого сомнения, что портрет это вещь, которую можно объективно наблюдать и исследовать. Но откуда она взялась? Откуда взялся тот образ, который зафиксирован художником на портрете? Ответ возможен единственный: раз оригинала в момент рисования перед художником не было, значит образ, зафиксированный на портрете, взят из головы. Значит в портрете мы имеем, так сказать, реализацию того образа, который существовал во время рисования лишь в сознании художника, и, соответственно, можем этот образ исследовать и изучать.

Сказанное относится не только к портретам или даже вообще живописи по памяти. Фактически все «человеческие» вещи, которые нас окружают, сначала существовали только как образы в голове их создателей. Например, в природе нет колеса. Тем более в природе не существует домов, столов, стульев, чашек, ложек, телевизоров, электромоторов, кораблей, трамваев и т.д. и т.п. Все эти вещи, которые нас окружают, возникли сначала как образы в голове их создателей. И не только когда-то, но и сейчас, проектируя любую вещь, изготовляя любую деталь, инженер, техник, рабочий исходят в значительной мере из представляемых образов необходимой вещи, способа ее действия, продукта, который требуется получить и т.д. Как отмечал Выготский, в этом смысле все решительно, что окружает нас и что сделано рукой человека, весь мир культуры, в отличие от мира природы – все это является продуктом человеческого воображения и творчества, основанного на этом воображении. Или иначе говоря, все это раньше существовало только как образы в голове людей. «Все предметы обыденной жизни, – говорит Выготский, – не исключая самых простых и заурядных, являются, так сказать, кристаллизованным воображением».

Поэтому изучение психических образов, изучение характера, свойств, функций, способов образования представлений возможно не только на основе самонаблюдения, но и на основе изучения их объективных воплощений в искусстве, культуре, технике, человеческой цивилизации. Наконец, возможно и экспериментальное исследование представлений, хотя они как будто упрятаны в недосягаемых для нас тайниках субъективного. К таким экспериментам относятся, например, задания испытуемым воспроизвести или нарисовать по памяти определенные вещи, изображения или ситуации, которые они ранее воспринимали, наблюдали. Другой способ исследования представлений – это так называемый метод пиктограмм. Он заключается в том, что испытуемые рисуют картинки, изображающие, какие образы возникли у них в голове в ответ на определенное слово, картину, или действие. Наконец, для исследования представлений широко используются ассоциативный эксперимент.

Используя все перечисленные методы, можно прежде всего найти ответ на вопрос, что представляют эти психические образы, что они изображают. Оказывается, что психические образы могут представлять или воспроизводить вещи, которые были в опыте человека. Так, например, мы можем представить себе дом, собаку, улицу, знакомого человека, или человека вообще, лес, в котором бродили, или лес вообще и т.д. Все эти вещи мы уже встречали. Мы уже их воспринимали. Чтобы их представить, достаточно лишь, так сказать, восстановить этот прошлый перцептивный опыт в памяти. Такие психические образы, представляющие прошлые наши восприятия, именуют репродуктивными образами, или представлениями памяти.

Но исследования, да и весь наш опыт свидетельствуют, что возможен и иной случай, когда у нас в сознании возникают образы вещей, явлений, действий, с которыми мы никогда не сталкивались в своей жизни.

Вспомним, например, описание сказочной страны у А.С. Пушкина.

«У лукоморья дуб зеленый,

Златая цепь на дубе том,

И днем и ночью кот ученый

Все ходит по цепи кругом.

Идет налево – песнь заводит,

Направо – сказку говорит.

Там чудеса... там леший бродит,

Русалка на ветвях сидит.

Там на неведомых дорожках

Следы невиданных зверей.

Избушка там на курьих ножках

Стоит без окои, без дверей.»

Здесь перечисляются образы сказочных предметов и действий, которых заведомо не было в опыте не только нашем, но и ни одного человека. Подобного типа психические образы называют фантастическими образами или представлениями воображения.

Если мы проанализируем изображение всех этих сказочных существ или их описания в сказках, то заметим, что и у этих фантастических образов легко прослеживается связь с перцептивным опытом человека. Так, например, дуб, золотая цепь, кот, песни – все это существует в действительности, и, по-видимому, каждый из нас в той или иной форме эти вещи воспринимал.

Необычной, фантастической является только комбинация этих явлений: образ ученого кота, ходящего по золотой цепи и говорящего сказки. То же относится и к чисто сказочным образам лешего, русалки, избушки на курьих ножках. Все они складываются из элементов, которые встречались в перцептивном опыте человека, которые существуют в реальности. Необычными, фантастическими являются только их комбинации, их сочетания. Например, женщин с рыбьими хвостами и проживанием под водой (русалка), избушки с курьими ножками и т.д.

Наконец, возможен третий случай, когда и сами элементы, из которых складывается образ, реальны и связь этих элементов реальна, т.е. такова, как бывает в действительности. Однако, в перцептивном опыте данного человека или вообще людей такая конкретная связь чувственных переживаний не встречалась. Примером могут служить художественные образы. Так, например, никто, разумеется, не встречал в жизни Наташу Ростову, или Анну Каренину, или Клима Самгина. Потому что этих людей в действительности не существовало. Но те черты, которые приданы их образам, встречаются у множества людей. И комбинации этих черт в Анне Каренине или, предположим, в Климе Самгине типичны для определенной категории людей, существующих или существовавших в действительности.

О том, что эти образы возникли именно таким путем, говорят и сами их создатели. Например, Л. Толстой так рассказывает о том, как у него возник образ Наташи Ростовой в романе «Война и мир»: «Я взял Таню, – говорит он, – перетолок с Соней и вышла Наташа». (Соня – это жена Л. Толстого Софья Андреевна Толстая, Таня – ее сестра Татьяна Андреевна.) О том же говорил М.Ю. Лермонтов, отвечая критикам, которые увидели в образе Печорина самопортрет автора. Лермонтов писал, что Печорин «точно портрет, но не одного человека; это портрет, составленный из пороков всего нашего поколения, в полном их развитии». Так же описывал процесс создания художественного образа и М. Горький: «Характер героя делается из многих отдельных черточек, взятых от различных людей его социальной группы... Необходимо очень хорошо присмотреться к сотне-другой попов, лавочников, рабочих, для того, чтобы приблизительно верно написать портрет одного рабочего, попа, лавочника».

По-видимому, к той же категории психических образов относятся представляемые образы реальных вещей и явлений, которых мы не видели, но конструируем из знакомых нам элементов по определенным описаниям. Примером может служить образ пустыни, которую мы никогда не видели, но представляем себе по описаниям других путешественников. Или же описание эксперимента, которого мы не видели или который вообще можно проделать только в воображении (например, превращение многоугольника в окружность при бесконечном увеличении числа его сторон). В отличие от чисто фантастических, такие психические отражения можно назвать конструктивными образами или воссоздающими представлениями.

Нетрудно заметить, что рассмотренные типы психических образов отличаются друг от друга не только по своему отношению к реальности, к прошлым восприятиям человека, но и по степени полноты отражения реальности, по детальности и конкретности воссоздания прошлого опыта. Здесь, например, с одной стороны, образ Анны Карениной – строго индивидуального, единичного человека. А с другой стороны – образ русалки вообще. Аналогично обстоит дело и в области репродуктивных образов. Это могут быть единичные образы нашего хорошего знакомого Ивана Ивановича, нашей собаки Жучки и т.д. А могут быть представления о человеке вообще, собаке вообще и т.п. Первый тип образов называют единичными представлениями, а второй – обобщенными представлениями.

Разница между ними может быть проиллюстрирована, например, сравнением портрета Пушкина, созданного Кипренским, и рисунка человека, сделанного ребенком (точка, точка, запятая, носик, ротик, оборотик, палка, палка, огуречик – вот и вышел человечек). Нетрудно заметить, что обобщенный образ отличается от единичного тем, что в нем выделены только некоторые, наиболее важные отличительные черты. Поэтому он может прилагаться к большому кругу конкретных объектов. Единичный образ наполнен большим богатством деталей, в число которых входят отличительные для данного единственного и индивидуального предмета (вспомним, например, индивидуальные отличительные черты образов Ивана Ивановича и Ивана Никифоровича. У одного голова редькой хвостом вверх, а у другого – хвостом вниз.)

Исследования показывают, что общие представления могут образовываться по-разному. Например, мы проводили следующие опыты. Испытуемым давался ряд слов и они должны были изобразить при помощи рисунков или описаний, с какими образами связаны у них значения этих слов (метод пиктограмм). Эти опыты показали, что общие представления могут образовываться тремя различными способами.

Первым из этих способов заключается в том, что представлением выделяются одна или несколько отличительных деталей, которые характерны для всех объектов или явлений данной категории. Например, слово «хищник» вызывало у многих испытуемых образ зубастой пасти. Слово «радость» вызывало образ широкой улыбки до ушей и т.п. Обобщение представления такого типа можно назвать образами-синекдохами. В них определенная деталь или признак представляют целый класс, целую категорию предметов.

В других случаях общность представления достигается упрощением образа. Хотя он остается целостным, но как бы бледнеет, теряет все подробности и детали. Благодаря этому он также может быть приложен к большому количеству разнообразных объектов или явлений. Такое обобщенное представление можно назвать образом-схемой. Примером образа-схемы как раз и служит описанная выше структура: «носик, ротик, оборотик...» и «человечек», полученный с ее помощью.

Наконец, обобщенность представления, т.е. его приложимость ко всем объектам или явлениям определенной категории, может достигаться тем, что в представлении объединены существенные отличительные черты целого класса объектов или явлений, причем они связаны между собой тоже типичным, характерным для этого класса явлений, способом. В этом случае представление носит по-видимости характер единичного. Оно может быть очень индивидуализировано, обладать большим богатством деталей и подробностей. Однако сами эти детали характерны для всего класса представляемых объектов или явлений. Примером могут служить упоминавшиеся уже образы Анны Карениной, Печорина, Клима Самгина, короче, любые типические художественные образы, будь то в литературе, живописи или в ином виде искусства. Обобщенные представления такого типа можно назвать образами-воплощениями.

Как бы ни различались рассмотренные типы образов по степени реальности отображаемых ими связей или комбинаций реальных элементов, а также по степени полноты или обобщенности отображенных в них свойств и характеристик вещей или явлений, все они, как мы видели, в конечном счете построены из элементов прошлого перцептивного опыта человека, из материала его прошлых восприятий. Поэтому представления вообще можно определить как образы предметов и явлений, основывающиеся на прошлом опыте человека и возникающие в его психике (сознании) в отсутствии самих этих предметов или явлений или, по крайней мере, без их непосредственного воздействия на органы чувств человека.

Как же возникают образы представлений, чем решающе определяются их характер и содержание?

Мы уже видели, что для восприятий таким решающим фактором являлось воздействие объекта на органы чувств, на анализаторы. Характер этих воздействий властно диктовал, и какой сенсорный материал пойдет на построение образа, и какие механизмы переработки информации будут в нем участвовать, и, в конечном счете, какой образ возникнет благодаря этой переработке.

Когда мы имеем дело с образами представлений, все обстоит иначе. Возникновение самого образа, а также его характер и содержание диктуются уже какими-то внутренними психическими факторами, так как самого представляемого объекта перед нами при этом нет.

Какие это факторы? Эксперименты и психологические наблюдения показывают, что к таким факторам относятся, во-первых, ассоциации, т.е. психологические связи между различными образами, обусловленные опытом человека. Так, например, вид улицы, на которой я когда-то жил, пробуждает образы людей, с которыми я встречался. Образ моря вызывает образы кораблей, лодок, прошлых морских поездок и т.п.

Вторым фактором, который может порождать образы представлений или направлять их конструирование, является слово. Если первый фактор – образные ассоциации – широко используется живописью и отчасти музыкой, то этот второй фактор – слово – лежит в основе художественной литературы. По-существу, вся художественная литература – это в значительной мере система словесных команд, которые запускают у людей механизмы формирования различных образов в голове. Так, когда Пушкин пишет: «Бледна, печальна, молчалива, как лань лесная боязлива...», он по-существу подает одну за другой команды, запускающие механизмы конструирования соответствующих образов. В итоге эти последовательные команды позволяют построить некоторый более или менее определенный образ, в чем-то напоминающий тот, который имелся в сознании писателя.

Третий фактор, определяющий возникновение и формирование образов представлений, это наша деятельность и задачи, которые она ставит перед нами. Пример этого мы уже видели, когда рассматривали условия возникновения индивидуальных или общих образов. Образ представления и в этом случае диктуется задачей деятельности и управляет этой деятельностью. Наконец, четвертым фактором, который может вызвать появление представлений и диктовать их характер, а также и содержание, являются потребности и эмоции человека. Идея эта закреплена в старой народной мудрости «голодной курице просо снится». Научно та же идея, хорошо известная человеку из его повседневного опыта, закреплена психологией в так называемом «законе двойного выражения чувств». Суть его состоит в том, что всякая эмоция как бы стремится воплотиться в знакомые образы, соответствующие этой эмоции. Говоря словами Выготского, эмоция как бы обладает способностью подбирать впечатления, мысли и образы, которые созвучны тому настроению, которое владеет нами в данную минуту. «Образы фантазии дают внутренний язык для нашего чувства.» Так, например, мрачное настроение влечет за собою вереницу печальных воспоминаний, а также и фантастических образов или ситуаций, в которых все уныло, мрачно и наводит тоску. Наоборот, радость заставляет совершенно по-иному представлять себе те же вещи и ситуации: люди представляются симпатичными, прошлое – радостным, будущее – сияющим и т.д. Эта особенность механизма представлений тоже лежит в основе художественного творчества. Определенное настроение вызывает у писателя соответствующие образы. И обратно – эти образы, когда они воплощены писателем в произведение искусства, вызывают соответствующие чувства и переживания у других людей.

Итак, возникновение, содержание и характер образов представлений определяются ассоциациями, словом, задачей и эмоциями человека. Нетрудно заметить, что все эти четыре фактора не обязательно требуют наличия самого представляемого объекта или ситуации. Все эти факторы находятся в распоряжении человека, или, по крайней мере, действуют, так сказать, изнутри. Это создает определенную свободу возникновения представлений и их содержания, определенную их независимость от внешней ситуации, от непосредственно сложившейся в данный момент обстановки, освобождает психику человека от плена текущего мгновения и окружающих вещей.

Таким образом, у человека возникает возможность «увидеть» то, что было, или то, что будет, выйти в прошлое или будущее. Благодаря способности представить прошлое и вообразить будущее у человека появляется история. У него появляется самосознание. Потому что самосознание – это прежде всего совокупность воспоминаний о своем прошлом и представлений о своем будущем.

Далее, благодаря представлению человек получает возможность реагировать не только на текущий момент, на данную ситуацию, на внешнее воздействие в данный момент, как животные, но и способность реагировать на прошлое. Иначе говоря, он получает возможность руководствоваться в своем поведении прошлым опытом, знаниями, переживаниями. Помните у Лермонтова, лишь только он закроет глаза, как «видит печальные очи и слышит веселую речь», и сердце у него «сжимается в тревоге» и прочее. Поэт здесь представляет и видит то, что было, а не то, что есть. И само его переживание – это реакция на то, что было, а не на то, что есть в данный момент. Такая способность реагировать на прошлое обусловливает способность управлять своим поведением на основе накопленного опыта, ложится в основу сознательного научения.

Далее, механизм представления позволяет человеку реагировать на будущее. Человек может представлять себе то, чего еще нет, но что должно быть. Таким образом, он приобретает возможность планировать свою деятельность, направлять свое поведение в соответствии с отдаленными будущими событиями. Эта способность лежит в основе любой целесообразной сознательной деятельности, составляет базис человеческой воли и разумного сознательного, волевого поведения.

Наконец, механизм представления позволяет человеку вместо того, чтобы производить опыты с реальными вещами, производить эти опыты мысленно, с представлениями о вещах, с образами вещей, т.е. осуществлять идеальный эксперимент. Это лежит в основе теоретической науки. Так, например, первый закон Ньютона гласит, что любое тело стремится сохранить состояние покоя или равномерного прямолинейного движения до тех пор, пока какая-нибудь сила не выведет его из этого состояния. Этот закон невозможно проверить прямым экспериментом, так как не существует способа, чтобы изолировать какое-нибудь тело от действия всех окружающих сил. Однако, мысленным экспериментом доказать этот закон можно. Поскольку везде, где наблюдаются изменения движения, его замедление или ускорение, мы наблюдаем силу, которая вызывает это изменение движения, то если представить себе тело, на которое не действуют никакие силы, оно должно будет сохранять неизменным свое движение, т.е. двигаться прямолинейно и равномерно. Аналогично, только на уровне представлений можно провести эксперименты с геометрическими аксиомами, например, представить себе параллельные прямые, которые не пересекаются, или наоборот, пересекаются. Не случайно Лобачевский так прямо и назвал свою неэвкли-дову геометрию – «воображаемой».

Все сказанное позволяет в определенной мере представить себе источники представлений, условия их возникновения и их роль в жизни человека. В сказанном есть только один недостаток – оно не позволяет выяснить, установить, что собственно такое представление.

Оно, так сказать, не объясняет, что представляет собой представление.

Дело в том, что психические образы, все равно реальные или фантастические, возникающие в отсутствии самих предметов – событие довольно распространенное в деятельности психики и происходит оно в разнообразных формах. К ним относятся, в частности, последовательные образы, эйдетические образы, галлюцинации, бред, сновидения, гипногогические (внушенные) образы и др.

Феномен последовательных образов основывается на инерционности наших органов чувств и прежде всего зрительного анализатора. Его можно проиллюстрировать следующим опытом. Поместим перед собой белый лист бумаги с нарисованным в центре сплошь черным квадратиком. Сосредоточенно и пристально будем разглядывать этот квадрат в течение примерно 30 сек. Закроем затем глаза или переведем их на какую-нибудь светлую поверхность. Перед нами отчетливо предстанет изображение листа с квадратом, но только как-бы негативное: черный квадрат будет видеться белым, а белая поверхность листа – серой. Такой последовательный образ может довольно длительное время как бы стоять перед глазами, особенно если мы закроем глаза. Аналогичные последовательные образы могут возникать и от окрашенных объектов. Общий закон здесь остается тот же. Последовательный образ окрашен будет в дополнительные цвета к окраске самого объекта.

По мере его внутреннего, так сказать, разглядывания последовательный образ претерпевает изменения. В одних случаях он просто медленно угасает, растворяясь во тьму. В других случаях он сначала проходит ряд трансформаций. Например, цвета его изменяются, приближаясь к действительному цвету объекта (положительный последовательный образ). Но независимо от всех этих трансформаций остается в силе главный факт: образ предмета сохраняется, пусть небольшое время, после исчезновения самого предмета, после того, как прекратилось его воздействие на органы чувств.

Эйдетические образы в определенной мере родственны последовательным образам. Они тоже заключаются в сохранении воспринятой картины после того, как мы перестали воспринимать сами объекты. Однако, они отличаются от последовательных образов целым рядом особенностей. Во-первых, эйдетические образы выступают в тех же цветах, что и восприятие. Далее, последовательный образ имеет ту особенность, что при проекции его на более отдаленную плоскость он увеличивается прямо пропорционально расстоянию. Эйдетический образ практически не увеличивается при удалении экрана (хотя все-таки несколько увеличивается в размере). Наконец, в отличие от последовательного, эйдетический образ не смешивается с цветом фона, а перекрывает его, как и восприятие. Короче говоря, эйдетический образ выглядит так, как если бы воспринятая нами картина продолжала сохраняться перед глазами и после того, как мы закрыли глаза или же перевели взгляд на чистый экран. В последнем случае человек как бы видит воспринятую ранее картину на этом экране в течение некоторого времени.

Эйдетический образ иногда рассматривается как очень мощная зрительная память, которая схватывает и сохраняет восприятие целиком таким, каким оно было. Известно, что такой памятью обладали некоторые известные счетчики и мнемонисты, например, Шершевский, Куни и др. В частности, например, Куни утверждает, что он решает в уме задами следующим способом. Взглянув в течение секунды на доску, где записаны числа, он как бы фиксирует эту доску в памяти. Затем, отвернувшись, он удерживает перед глазами эту доску и, читая записанные на ней числа, производит над ними соответствующие действия.

Как видим, и здесь имеет место образ предметов после того, как сами предметы перестали воздействовать на органы чувств. Правда, при феномене последовательных образов речь идет, по-видимому, скорее всего об остаточном возбуждении в самих органах чувств. При эйдетическом образе речь идет уже о задержке восприятия, т.е. как бы удержании впечатления в голове.

Как бы то ни было, но интуитивно мы не относим ни последовательные, ни эйдетические образы к представлениям. Почему? По-видимому, потому что оба эти феномена носят явно следовый характер. Они представляют собой лишь продолжение, удержание непосредственно предшествующих раздражений, ощущений или восприятий. С этой точки зрения они ограничены непосредственно предшествующим впечатлением, непосредственным чувственным опытом. Совсем иное дело представления. Они могут отображать очень давние восприятия и впечатления. Более того, даже и в этих впечатлениях они не ограничены лишь непосредственно воспринятым, а могут, как мы видели, видоизменять его, комбинировать и преобразовывать. Причем, именно это широкое включение прошлого опыта и его преобразование как раз являются одним из главных признаков представления. Ничего подобного мы не наблюдаем в последовательных образах и эйдетических образах.

Второй ряд явлений, в котором наблюдается тот же феномен, появления образов предметов в отсутствии самих предметов, составляют сновидения, галлюцинации, гипнотические внушения, бред и некоторые другие состояния психики. Рассмотрим из них, например, галлюцинации. Иногда их определяют как «ложные восприятия в отсутствии объекта». Этим подчеркивают, что субъективно человек не отличает галлюцинаторных образов от реальности, переживает их как подлинное восприятие реальных предметов и явлений.

По их форме галлюцинации могут быть слуховыми, зрительными, обонятельными, вкусовыми и т.д. Чаще всего наблюдаются слуховые галлюцинации. Человек слышит вой ветра, грохот моторов, визг тормозов, какие-то крики, шум и т.д. Особенно часты вербальные галлюцинации. Больной слышит голоса, окрики, обрывки несуществующих разговоров. Чаще всего это угрозы, упреки, обвинения, брань. Иногда голоса выбалтывают самые сокровенные тайны, которые больной хочет скрыть. Иногда предъявляют ему чудовищные обвинения. Голоса эти настолько реальны, что больные пытаются убежать от них, затыкают себе уши, умоляют их замолчать, вступают с ними в беседу. Звучат эти голоса из внешнего пространства, из стен, столов, из подушки, а иногда прямо в голове.

Зрительные галлюцинации чаще встречаются простые: вспышки, искры, цветные пятна и т.д. Но бывают зрительные галлюцинации более сложные, когда больной видит несуществующих животных, перед ним появляются устрашающие человеческие лица, скачут и кривляются различные жуткие химеры и т.п. И здесь характерно абсолютное переживание реальности этих гал-люцинируемых образов. Так, больной алкогольным психозом яростно пытается стряхнуть с себя маленьких черных жучков, бегающих по его телу и щекочущих его лапками. Он снимает и выбрасывает одного за другим крохотных зеленых чертиков, которые разбегаются по столу и т.п.

Иногда галлюцинации носят комбинированный характер, сочетая в себе переживания и данные со стороны всех органов чувств. Иногда они принимают развернутый характер, разыгрывая целые сложные сцены и ситуации перед глазами больного. Такие последовательные и сложные галлюцинации обычно включаются в бред. Так, например, психиатр Кандинский описывает следующий случай. В коридоре клиники он увидел одного из больных, который, согнув колени, всем корпусом подавшись вперед, почти на корточках двигался по коридору, с усилием раздвигая локтями, как-будто бы преодолевая какую-то вязкую среду. На окрик врача он не ответил, его широко раскрытые глаза ничего не видели вокруг. Позднее больной рассказал психиатру, что в его бред включалась уверенность, будто в канале, огибающем больницу, живет крокодил. Решив бежать, он боялся попасться ему в зубы. И вот однажды он вдруг почувствовал, что проглочен этим чудовищем заживо. Его локти упирались в скользкие покатые бока, тело с трудом протискивалось между непонятным нагромождением внутренностей, было душно и трудно дышать, впереди виднелся какой-то свет, казавшийся выходом. И вот он, напряженно расталкивая стенки локтями и согнувшись, пытался протиснуться сквозь узкий проход во внутренностях животного к выходу из него.