Текст книги "Суд времени. Выпуски № 23-34"
Автор книги: Леонид Млечин
Соавторы: Николай Сванидзе,Сергей Кургинян
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 49 страниц)
Стрижак:Александр, коротко, пожалуйста.
Александр Мельман, обозреватель газеты «Московский комсомолец»:Да. Мне очень нравится, что в этой программе история живая. Это очень позитивно. Вот она из мертвечины становится вот такой, какой и должна быть. Это лучшее, что может быть в преподавании истории, в познании истории.
Стрижак (другой стороне зала):Так, ну, давайте здесь.
Стрижак (Дымарскому):Пожалуйста, Вы как полагаете?
Виталий Дымарский, обозреватель радиостанции «Эхо Москвы»:Я, пожалуй, начну… ну, закончу, да? Мы же заканчиваем программу? Тогда закончу тем, с чего начал. Не было здесь у нас никакого поражения никакой либеральной идеи – все это, извините за выражение, глупости. 25%… 20%, которые голосовали за Млечина, – это много. И это очень хорошо, с учетом того, что, как мы уже сегодня говорили, это единственная программа, которая не дует в одни ворота. Да? Чем больше таких программ, чем дольше эта программа будет идти, тем больше будет меняться соотношение.
Стрижак:Да? Вы думаете, количество в качество перерастет?
Геннадий Викторович, вот смотрите, все говорили: «Конечно, Кургинян, он ругается, он и стукнуть может, и такой весь…» А может его убрать? И сразу либеральная идея в России сильно выиграет?
Геннадий Хазанов, народный артист России:Мне кажется, что ни в коем случае ломать вот этот состав нельзя. И передача хорошая. Что касается того, что она идет в эфире пока… Сколько? Пять раз в неделю? Да? Пять раз в неделю. У меня впечатление такое, что через некоторое время может наступить усталость.
Стрижак:Мы можем устать от собственной истории?
Хазанов:Нет.
Стрижак:А от чего?
Хазанов:Зрители могут устать. Я Вам скажу – потому что зрители так судорожно ждут вот всего этого, они практически просыпаются утром и говорят: «Будет „Суд времени“ сегодня или нет?»
Стрижак:У нас есть в гостях учитель. Представьтесь, пожалуйста.
Олег Якшиян, кандидат исторических наук, доцент кафедры истории и политологии ГУУ:Олег Якшиян, преподаватель Государственного университета управления. Я хотел бы несколько слов сказать…
Стрижак: Я… я правильно понимаю, что Вы обязали своих студентов смотреть эту программу?
Якшиян:Нет, нет, я очень либерален. Я очень либерально подхожу.
Стрижак:Ну, Вы рекомендовали такое.
Якшиян:Безусловно, рекомендовал.
Стрижак:Да? Почему?
Якшиян:Безусловно, рекомендовал, потому что программа просветительскую миссию свою, безусловно, выполняет. Безусловно, выполняет. И коллеги, еще несколько слов хочу сказать – не создавайте впечатление, что каких-то студентов мы сюда загоняем, их не загонишь. И потом, они все равно все обсуждают в интернете. Если бы я такой был диктатор, уже бы отдельный форум про меня бы написали. В общем, я бы хотел сказать следующее. Ну, вот может быть лучшее, что нам дал либерализм за эти 20 лет, это вот этот вот телевизионный проект.
Стрижак:О, как! О, как!
Якшиян:И сам же этого испугался. Вот…
Поляков:…Как же так?
Якшиян:Не надо. Я бы хотел признать, понимаю здесь и создателей программы, и поблагодарить, безусловно, – программа исключительно важна и нужна. Но не пугайтесь вы её! Но не пугайтесь вы, пожалуйста, вот этой выборки. Социологическая она или не социологическая, надо ли делать выводы серьезные и глубокие или не надо делать выводы серьезные и глубокие – всё-таки, наверное, прислушаться-то к этому нужно! Обязательно! Вот всё-таки народ какой-то путь – достучаться, дозвониться, по интернету пропечататься – у него должен быть. И он заслуживает того, чтобы его услышали.
Стрижак:Я благодарю Вас.
Якшиян:И исключительно важно, вот о проблеме идеологичности науки истории, хотя Николай Карлович в одной передаче очень решительно Сергей Ервандовичу сказал, что история – наука идеологическая, как бы это было. Я хотел бы вот что сказать – очень важно, что идет по сути своей, разговор о ценностях. Разговор как раз идеологический. Он очень нужен именно потому, что есть не только либерализм. Вот это очень важно. И студентам моим – загоняю я их или не загоняю, это очень важно тоже подключаться к этому. Здесь идет разговор о ценностях. И идея передачи в том, что монополии на истину нет ни у кого. Сильнее, на мой взгляд, это отстаивает Сергей Ервандович. Я учусь вот у Кургиняна. Это мастер-класс своего рода для меня. Даже не содержание, а как это все ведется. Спасибо.
Стрижак:Я благодарю Вас. Пожалуйста, Даниил Борисович.
Даниил Дондурей, главный редактор «Искусство кино»:Мне кажется, что здесь две передачи «Суд времени» в одной передаче. Одна – это соревнование. Действительно, увлекательная. Я согласен с Николай Карловичем. Мне кажется, очень увлекательная. Просто состязание людей, профессионалов, и харизма Кургиняна, его телевизионного мастерства и много других очень существенных элементов. А вторая тема, которую мы, конечно же, сегодня не обсуждали по-настоящему, это то, что тот самый тренд, о котором говорили социологи, он ставит какой-то важнейший вопрос перед всеми нами. И перед теми, кто собирается заниматься модернизацией. Потому что на самом деле вместо слова «либерализм» нужно говорить «современность». И мы, на мой взгляд, мы, я имею в виду тех, кто голосует, не находимся еще в современности. И это очень серьезная проблема. И это настоящая драма. А ее-то, я думаю, эта передача тоже демонстрирует.
Кургинян:Я хотел бы на одну секунду все-таки взять слово. Я, прежде всего, поскольку, по-моему, всех запутал, то я все-таки ее раз выскажусь. Я бесконечно уважаю любую выборку, любую аудиторию. Тренды это, не тренды – дело не в этом. Мне кажется, что это некий голос. И не голос людей, о которых можно говорить находятся ли они в современности или нет. И не голос людей, о которых можно говорить, что они там нехорошие. Если они молодые, значит, бандиты, если старые, то дураки. Это голос наших соотечественников, по которым, в отличие от нас всех, включая меня, эта современность прошлась катком. И если мы не услышим их голос сегодня и не учтем его политически, то завтра они заговорят на другом языке, в другой интонации.
Стрижак:Леонид Михайлович, всё-таки Вам слово. А почему Вы согласились в этой программе вообще работать?
Млечин:Это абсолютное счастье…
Стрижак:Но Вы же не знали какое это счастье?
Млечин:…говорить об истории, слушать историю. Вы не поверите, я часто вот здесь стою, слушаю кого-нибудь из историков и думаю: «Господи, неужели мы должны будем сейчас его прервать?» Я бы его еще послушал. Особенно, когда речь идет о событиях до 17 года, которыми я, к сожалению, совсем мало занимался. А современная наука – она представляет такой новый взгляд на все это, она переворачивает твои представления о том, что было. И я сейчас думаю: «Бог мой, вот, оказывается, почему это произошло! Вот как это было!» Это совершенно фантастическое зрелище. И я очень благодарен возможности участвовать в нем.
Стрижак:Я думаю, зрители волнуются, Николай Карлович, и думают: «Для чего они устроили этот „разбор полетов“ И что будет завтра?» А что будет завтра, собственно, с программой?
Сванидзе:Завтра, я думаю, что завтра программа продолжится, потому, что showmustgoon. Это непременно так. Если отвечать на вопрос о том, играет ли оно просвещенческую роль, на мой взгляд, играет. На мой взгляд, играет, хотя бы потому, что не только факты, не только, действительно, замечательные историки, которые здесь выступают, а эта программа приучает зрителя к тому, что могут быть разные точки зрения.
Стрижак:Вот это да.
Сванидзе:Не одна – разные. Вот это очень важно. Потому, что в этом огромная разница как раз с тем, как многие привыкли воспринимать историю – как нечто заданное, вот эта одна интерпретация, и всё. Шаг влево, шаг вправо, рассматривается как побег.
На мой взгляд, история, это, прежде всего отработанность фактов, на том уровне, на котором они на данный момент известны и свобода интерпретации этих фактов, естественно, в пределах, дозволенных этикой, законов, не опасных для общества и т. д. Но, тем не менее, свобода. Вот эта свобода здесь дается.
Действительно, те люди, которые смотрят программу, они перепаханы настоящим, абсолютно согласен с Сергеем Кургиняном. Они перепаханы и прошлым. Они невероятно перепаханы нашим прошлым, нашей историей, в частности, историей нашего XX века, который был страшен в нашей стране. И главная задача, на мой взгляд, говорить им правду. Вот не думать о том, знаете, какая история им нужна? «Вот им нужна такая история, которой они могли бы гордиться». Да ни черта подобного! Гордиться надо настоящим. Историей тоже надо гордиться – есть чем гордиться! И страшной историей можно гордиться, и трагической историей можно гордиться – она у нас именно такая. Она у нас героическая, трагическая, страшная, драматичная, очень ярко раскрашенная. И вот эту правду им нужно говорить. Ни в коем случае не нужно под тем или иным соусом пытаться им врать.
Стрижак:Хочу сказать зрителям, что вы не волнуйтесь. Вы завтра включите телевизор, вот наступит будний день, вечер буднего дня – и программа снова выйдет в эфир. И мы не думаем о том, что вы встали на одной из точек зрения навсегда. Для того, чтобы делать эту программу, чтобы вы начали думать, анализировать, чтобы вы захотели включить интернет, захотели взять трубку телефона, захотели выбрать один из ответов. Чтобы вы захотели, наконец, быть с 5-м каналом! Спасибо вам, огромное. До свидания.
25. Иван IV: кровавый тиран или выдающийся политический деятель?
Часть 1
Сванидзе:Тема наших сегодняшних слушаний: «Иван IV: кровавый тиран или выдающийся политический деятель?».
Иван Грозный, я бы сказал, самый популярный русский властитель. Пожалуй, популярнее Петра I. Титул «Грозный» этому способствует в первую очередь. В России, где на огромной территории бюрократия сильна, а население бесправно и беззащитно, образ грозного первого лица в государстве – единственная и последняя надежда на справедливость.
Повторяю вопрос наших слушаний: «Иван IV: кровавый тиран или выдающийся политический деятель?».
Мы запускаем голосование для нашей телевизионной аудитории, номера телефонов вы видите на экранах.
Обвинитель на процессе – писатель Леонид Млечин.
Защитник на процессе – политолог, президент Международного общественного фонда «Экспериментальный творческий центр» Сергей Кургинян.
Прошу вывести на экран материалы по делу.
Материалы по делу.
Первый царь, Иван IV, появился на Руси в январе 1547 года. Во время торжественной службы в Успенском соборе Московского Кремля, митрополит возложил на 16-летнего государя крест, венец и бармы. По завершении чина венчания Великий князь стал боговенчанным царем, что ставило его выше европейских королей и уравнивало с восточными соседями, казанскими и астраханскими ханами, недавними повелителями Руси. Москва стала царствующим градом. Русская земля – Российским царством. В первый же год правления Иоанна едва не убили во время московского восстания. Молодой государь лицом к лицу столкнулся с бунтующим народом, поднявшим руку на царскую семью. С большим трудом царю удалось уговорить восставших разойтись. Именно народные волнения поставили Ивана IVперед необходимостью преобразований. Царь начинает централизацию государства. Проводит земскую и губную реформы, принимает новый Судебник, укрепляет армию. За 10 лет Иван IVвместе с Избранной Радой провел столько реформ, сколько не знало никакое другое десятилетие в истории средневековой России. Но царю этого мало. Отстранив от власти неформальное правительство, он вводит опричнину. Волю государя теперь силой насаждают вооруженные отряды. О том, насколько оправдан был переход Ивана Грозного к силовому управлению страной, историки спорят до сих пор.
Сванидзе:До начала прений у меня вопрос и к Млечину, и к Кургиняну – в чём актуальность темы? Прошу Вас, сторона обвинения, Леонид Михайлович, актуализируйте тему.
Млечин:Я даже не могу себе представить более актуального вопроса. Это вопрос о том, как модернизировать страну. Это вопрос о том, что сделать так, чтобы Россия двигалась вперед, чтобы она была счастливым, великим и процветающим государством. И это всегда спор о методах. Естественно, возникает вопрос о том, что твердый, жёсткий, и, может быть, даже жестокий правитель лучше справится с нашей огромной страной, чем человек, идущий по пути медленных реформ. Это вопрос о жертвах, которые тогда возникают – жертв может быть очень много. Кто-то скажет: «Ну, что делать? Лес рубят – щепки летят! А что, разве в других местах по-другому происходило? А что, разве можно без этого обойтись?».
Во-первых, выясняется, что можно и обойтись. Что было и по-другому. Но, есть и самый главный и последний вопрос, на который мы должны найти ответ на сегодняшних слушаниях – он будет важен для нашего сегодняшнего дня.
А результат-то для страны какой? Иван Грозный оставил после себя бедствующую страну. Всё то, что было достигнуто в первые годы и не по его …/пауза/ – хотел сказать – вине. Не по его воле. Всё это было утеряно. Итог его правления – разрушение России. Итог его правления – бедствие для страны. Вот это и есть ответ на вопрос о методах.
Сванидзе:Время.
Млечин:Такие методы не приносят для России ничего. Ивану Грозному, может быть, было всё равно, что останется после него. А нам – нет.
Сванидзе:Спасибо Леонид Михайлович. Прошу Вас, сторона защиты, Сергей Ервандович.
Кургинян:Мне кажется, что речь, прежде всего, идет об исторической личности Ивана Грозного. И о всем том, что было накручено вокруг этой личности. По принципу, ну, если там Сталин похвалил – значит плохой, или наоборот, Сталин похвалил – значит хороший. Нас интересует реальная личность. Реальная личность, которая есть часть нашей истории. Потому что народ – это население, обладающее историей. Если население не обладает историей – оно не народ. Оно – разрушенный народ.
Но если говорить о том, о чём здесь было сказано только что, то это тоже серьёзные проблемы. Конечно, модернизацию надо проводить наиболее мягко. Конечно, мы не хотим свирепостей, не хотим порождённых ею жертв. Но, только, как это получалось в истории, что модернизацию всегда проводили авторитарным путем. Ну, скажем так, в 153 случаях из 160. Почти никому не удавалось делать иначе. И тогда возникает вопрос. А если альтернатива в другом – проводить ли её вообще или не проводить? Только что делать? А дальше возникает следующий вопрос. А если её не проводить – то что будет? Государство оказывается слабым. А что значит слабое государство? Это отсутствие жертв? Нет, это – либо Орда оккупирует, и тогда всё заливается кровью этими оккупантами, или немцы оккупируют, и тогда всё заливается кровью /от/ этих оккупантов. И народ чувствует. Чувствует, и сейчас особенно, что слабое государство приведет к ещё большим жертвам, чем сильное государство, утверждаемое сильной рукой. Давайте вовремя делать сильное и свободное государство! Тогда этой проблемы не возникнет. Но если господствующий класс вовремя этого не делает, то потом народ начинает поддерживать сильную власть, потому что он чувствует, что без неё жертвы будут больше, чем с нею. Вот в чем проблема.
Сванидзе:Спасибо. В эфире «Суд Времени». Начинаем слушания по политике и личности царя Ивана IV. Первый вопрос сторонам: «Какова роль Ивана IV в реформах первой половины XVI века?».
Пожалуйста, сторона обвинения. Леонид Михайлович, Ваш тезис, Ваш свидетель.
Млечин:Благодарю Вас. Я бы хотел поговорить с двумя признанными специалистами по истории этого вопроса. Это – Елена Борисовна Емченко, которая всю жизнь проработала в Институте российской истории, сейчас заведует кафедрой. И Дмитрий Михайлович Володихин – тоже признанный историк, и тоже сейчас занимается преподаванием.
В отличие от Вас я не историк, я любитель истории. Я хотел бы у вас спросить, вот на первый период, на период молодого царя Ивана приходится, если я правильно понимаю, период фантастических реформ в нашем государстве. Причем, реформ успешных. Реформ, которые очень многое сделали для государства. Не показывает ли этот путь успешных реформ, что этим путем надо было идти. Ну, может быть, Елена Борисовна – дама всегда первая!
Елена Емченко– кандидат исторических наук, зав. кафедрой отечественной истории и культуры МИИГАИК /бывший Московский институт инженеров геодезии, аэрофотосъемки и картографии/.
Емченко:Да. Ну, время конца 40–50-х годов это действительно замечательное время в истории России. /…/ Россия может гордиться вот этими реформами, которые в это время были проведены. Смысл этих реформ заключался в том, что создавались органы местного самоуправления и органы сословно-представительной монархии. Это тот путь, который проходила Россия параллельно с Западной Европой. Но вопрос о том, какое участие принимал Иван Грозный? Но в истории мы знаем, безусловно, все реформы проводились от имени царя. И так мы в истории сталкиваемся очень часто, когда зачастую даже от имени младенца, например Ивана Антоновича, императора /на экране – Иван VI/, издавались указы. То есть, был ли Иван Грозный реформатором по типу Петра I, или Александра II…
Сванидзе:Тогда еще не Грозного.
Млечин:Царь Иван.
Емченко:/смеётся/ Да, да – царь Иван. Либо всё-таки это заслуга других лиц. То есть, его ближайшего окружения. И вот здесь вот возникают большие сомнения. Почему? Потому что…То есть, мы … Я хотела бы даже дать слово самому Ивану Грозному. В первом послании Курбскому он вспоминает это время. Вот это время реформ, когда рядом с ним были такие люди как Алексей Адашев, /протопоп/ Сильвестр, благовещенский священник /Благовещенского собора Московского Кремля/, митрополит Макарий и другие. Разрешите, я просто прочту.
Сванидзе:Прошу Вас.
Емченко: «Поп Сильвестр сдружился с Алексеем, и начали служить нам нечестно…»
Сванидзе:Адашев имеется в виду. Алексей Адашев.
Емченко:Да. «…Лишили меня власти. Всю власть вершили по своей воле, не спрашивая нас ни о чем, словно нас не существовало. Если мы предлагали даже что-нибудь хорошее, им это было неугодно. А их, даже негодные, даже плохие скверные советы считались хорошими. На нас смотрели как на младенца. Вошло в обычай, если я пробую возразить – меня обвиняют в нечестии, если не соглашусь – пагуба душе и разорение царству. И так жили мы в таком гонении и утеснении, всё было нам враждебно – усиливалось, всё, что было по нраву и успокаивало – то уничтожалось». Вот так вот вспоминает Иван.
Млечин:То есть, из этого следует, что он не считал, что то, что делалось тогда, делалось от его имени, да?
Емченко:Да. То есть, для него это было злодейство. Я могла бы еще /смеется/ привести здесь примеры…
Млечин:Елена Борисовна, я прошу прощения, я Вас /услышал/. Я просто хочу спросить Дмитрия Михайловича. Скажите, пожалуйста, с Вашей точки зрения, Вы тоже так полагаете, как Елена Борисовна, что эти реформы проводились от имени царя, но не им самим?
Дмитрий Володихин —кандидат исторических наук, писатель.
Володихин:Я полагаю, что его роль в реформаторской, и вообще, в государственной и военной деятельности второй половине 40–50-х годов была меньше, чем это будет в более поздний период. Она была не столь значительна. Доказательство следующее. Ну, вот Елена Борисовна привела мнение самого Ивана IV. Есть мнение, также, его противника, самого упорного и настойчивого – князя Андрея Курбского. Он считал, что в этот период весьма важное значение в государстве было у его сторонников, было у его друзей, было у родовитой знати, у княжат.
Млечин:Дмитрий Михайлович, извините, что я Вас прерываю. Скажите, ну, разве так может быть? Ну, он царь, главный – без него это делается?!?
Сванидзе:Время.
Володихин:Иван IV стал царем, не достигнув 17-ти летнего возраста. Он не успел получить опыта государственной и военной деятельности. И государством в этот момент правили, как и раньше, наиболее значительные кланы аристократии, прежде всего, княжат.
Сванидзе:Спасибо.
Млечин:Спасибо.
Сванидзе:Прошу Вас, Сергей Ервандович, Ваш вопрос свидетелям оппонирующей стороны.
Кургинян:Простите, Вы историк. Вы мне не напомните, в каком возрасте один из величайших деятелей всемирной истории Александр Македонский пришел к власти?
Володихин:Я напомню, прежде всего, что его отец Филипп оказывал воздействие на его воспитание. А как мог лучший и важнейший учитель, отец Василий III оказывать воздействие на воспитание Ивана IV, когда он умер в 1533 году? Напомню…
Сванидзе:Когда Ивану IV было 3 года, да?.
Володихин:Иван IV родился в 1530. Вот, собственно, и всё.
Кургинян:Нет. Я сейчас спрашиваю о том, в каком возрасте? Вы же в виде аргумента возраст рассмотрели. Что в 17 лет царь не может быть великим?
Володихин:Да, да.
Кургинян:Да? Это соответствует как бы историческим примерам?
Володихин:Хорошо. Я вернусь к Александру Македонскому. Ему также – войско, страну, находящуюся в идеальном состоянии для военной борьбы, Македонию, завещал его отец Филипп II Македонский. Извините, он заложил основы её величия. И Александру надолго хватило того, что подготовил батюшка.
Кургинян:Но значит ли это, что мы можем назвать Александра Македонского не великим историческим деятелем?
Володихин:Я думаю, что это значит, что к вопросу о его величии нужно относиться критически.
Кургинян:То есть, мы хотим сказать, что если человек делает свои деяния в возрасте – до каких лет, то его деяния должны быть заслугами других? Вот назовите мне этот возраст?
Володихин:А собственно, дело не в возрасте. Дело в том, в какой компании, с кем рядом, с кем он делит честь этих заслуг.
Кургинян:Итак, мы уже установили, что дело не в возрасте. Значит, аргумент о возрасте не работает. Вы только что об этом сказали, да?
Володихин:Да, дело в семье!
Кургинян:Дело не в этом. В семье. Хорошо. Теперь, значит, мы говорим о том, что возникло некое окружение. Скажите, пожалуйста, это окружение оно возникло из воздуха? Откуда оно возникло? Это – абсолютная монархия! /смеётся/
Володихин:АВы когда говорите об окружении, Вы что имеете в виду? Уточните.
Кургинян:Вот Избранная Рада, да?
Володихин:Да.
Кургинян:Вот Избранная Рада – она как-бы была, так сказать, плодом чего?
Володихин:/молчание/
Кургинян:Вот царь маленький… Он ничего не решает…
Емченко:Так. Можно я?
Кургинян:Возникает Избранная Рада. И это – «чего»?
Володихин:Скажем так. Скажем так. Показатель того, кто находится у власти, не Избранная Рада, которая один раз упомянута, повторяю – один раз упомянута, у Андрея Курбского…
Кургинян:Не важно. Окружение – Адашев, Сильвестр….Мы даже точно не знаем роль Курбского там, да? Макарий, да?
Володихин:…А те, кто находится в Думе боярской, и кто командует армией. Вот эта среда, эта среда – это в основном высокородные княжата. Дума и армия. Ну, в Думе еще бояре старомосковские, нетитулованная знать. Вот они и правят реально.
Кургинян:Если речь идет о том, что окружение боярское – Дума, осуществляло реформы Ивана IV, то это довольно экстравагантная точка зрения! Вам не кажется?
Володихин:Нет, это не экстравагантная точка зрения. Понимаете, у нас нет никакого установленного списочного состава Избранной Рады. В науке до сих пор сомневаются, вообще, существовала ли она? И была ли она больше…
Кургинян:Кто сомневается? Enumerate, please? Назовите, пожалуйста? Кто сомневается, существовала ли Избранная Рада?
Володихин:Ну хорошо, зав. кафедрой одного из … Зав. кафедрой … на историческом факультете Санкт-Петербургского университета Филюшкин. Он выпустил книгу на этот счет, где убедительно подверг критике то, что Избранная Рада вообще существовала. С ней соглашаются или нет.
Кургинян:О’кей. Её не было. Избранной Рады не было! Так что мы обсуждаем!?!
Володихин:Мы обсуждаем воздействие служилой аристократии, лучших родов на политику. Кто, собственно, правил в этот момент – царь или широкий круг этих самых кланов? Кто правил, царь? Или, может быть, рядом с ним были Шуйские, Бельские? Рядом с ним были Голицыны, рядом с ним были Курлятовы?
Кургинян:Я понял!!! Я понял! Значит, оказывается, реформы – это заслуги Шуйского и других!
Володихин:Вот видите – Вы всё-таки поняли!
Кургинян:Вот! Я понял, такой, как говорится: «Глупенький-глупенький, а понимает!». И Вы это на всю страну заявляете!?!/смеётся/
Емченко:А можно, я скажу?
Володихин:Наша аристократия XVI века – это люди очень образованные. Это – великолепные администраторы, полководцы. Это люди, подготовленные многими поколениями своей родни, и своим опытом, для того, чтобы управлять государством. Такой аристократией надо гордиться!
Сванидзе:Спасибо.
Кургинян:До сих пор спорили об одном – сам ли Иоанн или его Избранная Рада? Теперь говорят, что Рады нет, и Ивана нет!
Сванидзе:Спасибо.
Кургинян:А у нас есть только аристократия!
Сванидзе:Спасибо. Сергей Ервандович, Ваше слово, Ваш тезис, Ваш свидетель.
Кургинян:Пожалуйста, доказательство № 1.
Материалы по делу.
«Возникновение сословно-представительских монархий»
1. В 1285 году в Лондоне впервые собрался парламент, куда призвали двух горожан из каждого города, и двух рыцарей из каждого графства.
2. В 1302 году Филипп Красивый созывает во Франции первые в истории Генеральные штаты.
3. В 1549 году Иван IV созывает первый Земский собор.
4. В 1566 году на Земский собор впервые пригласили торговых людей.
Между прочим, реформы длятся долго. И если он их начинает в 17-летнем возрасте, то кончает их вполне зрелым по тем временам мужчиной. Тем более, что по тем временам возраст отсчитывается иначе, чем по нашим.
Итак, мы видим, что Иван IV осуществляет то, что в Европе осуществляют тогда, когда Россия находится под Ордой. Что он впервые высвобождает политический потенциал страны, в тех формах, в которых это делает Западная Европа. В этом смысле он осуществляет колоссальную реформу. Что касается других реформ, это реформы судопроизводства, и Стоглавый собор, и реформы церковные. Просто это такая богатая эпоха реформаторской жизни, когда Россия пытается догнать то, чего она была лишена на протяжении столетий, по исторически обусловленным причинам. Она пытается преодолеть это. Причем преодолеть это, по тем временам, демократическим путем.
Доказательство № 23.
Материалы по делу.
Из книги Руслана Скрынникова «Иван Грозный»: «Новые недовольства князей вызвал царский указ от 15 января 1562 года об ограничении их вотчинных прав, ещё больше чем прежде уравнивавший их с поместным дворянством». Скрынников Р. Г. «Иван Грозный», М., 1975 г.
Руслан Скрынников – доктор исторических наук.
Кургинян:И действует Иван Грозный в логике той эпохи, в логике абсолютизма. Для того, чтобы мобилизовать уклад того времени, нужна абсолютная монархия. Нужно преодолеть феодальную раздробленность. Это вызывает соответствующее недовольство.
Млечин: Преодолеть феодальную раздробленность?
Кургинян:Что еще говорит о демократизме его действий. Пожалуйста, доказательство № 24.
Материалы по делу.
Из «Исследования по истории класса служилых землевладельцев» Степана Веселовского: «В административной практике царь постоянно нарушает принцип старшинства … выбирает из большого количества размножившихся родов служилых родов того или иного человека, не считаясь совершенно со службой его отца и деда и ближайших родственников». Веселовский С. Б. «Исследования по истории класса служилых землевладельцев», М., 1969 г.
Степан Веселовский – российский историк, археограф, академик АН СССР.
Кургинян:Это то, что великий Питирим Сорокин называл освобождением социальных лифтов, каналов вертикальной мобильности. То есть, это демократия той эпохи. Мы же не можем навязать Ивану IV демократию эпохи Джона Фитцджеральда Кеннеди – это было бы как-то странно, не исторично. Но вот как действует Иван IV.
А теперь, я хочу представить свидетеля, Наталью Гурьевну Самарину, кандидата исторических наук, профессора. И спросить её – что же представляют собой эти реформы? И как же это так вдруг, что нас лишают уже не только роли Ивана IV в этих великих реформах, но и Сильвестра, Адашева – уже всех, даже Курбского, по-видимому, я уж не знаю?!? Это ж уже литовцы должны обидеться?!? Пожалуйста, Ваше слово.
Наталья Самарина– кандидат исторических наук, профессор МГПИ.
Самарина:Спасибо. Я, во-первых, хотела бы сказать, что реформы состояли не в том, чтобы укреплять систему управления, и реформировать систему управления. А здесь надо говорить о трёх комплексных направлениях.
Ну, во-первых, нельзя сбрасывать со счетов внешнюю политику. Потому что Россия находилась в достаточно сложном положении в это время. Она была отрезана от морей. И довольно серьезным был вопрос на западе, потому что речь шла о том, чтобы в состав Русского государства опять вошли западно-русские земли, которые отошли от неё во время татаро-монгольского ига. И здесь довольно сложные отношения с Польшей, Великим княжеством Литовским, в последующем, Речи Посполитой. С чем был связан ход Ливонской войны. Ну и, кроме того, постоянные набеги, грозившие разорением, со стороны юго-востока. То есть, это юго-восточное направление – Казанское, Астраханское ханство, и так далее. То есть, реформы должны были проводиться в таком, ну, довольно жестком контексте.
Безусловно, вот это те реформы, о которых сказала Елена Борисовна.
Ну и, наконец, третье направление – это всё-таки укрепление центральной власти. Потому что в значительной мере, наверно, благодаря Ивану Грозному, она приобрела такой мощный характер. И началось складывание того, что мы в последующем называем абсолютной монархией. И Иван Грозный как раз оказался во младенчестве, так называемом, в той ситуации, когда он учился политическому опыту у бояр. Потому что он наблюдал период боярского правления. И здесь, безусловно, политический опыт был.
Сванидзе:Время вышло, если можно, завершайте.
Самарина:И Иван Грозный, действительно, я в этом смысле согласна с Сергеем Ервандовичем, продолжал реформы и в последующий период. То есть, после введения опричнины уже продолжались реформы и местного управления, укрепление центральной власти, и внешняя политика та же самая. То есть, они носили одинаковый характер.
Кургинян:Избранная Рада находилась в эпоху его зрелости.
Сванидзе:Спасибо. У меня вопрос Вам, Наталья Гурьевна. Всё-таки Вы об этом не сказали. На Ваш взгляд. Когда начались реформы, царь был совсем молод. Какова в этих реформах, скажем … Ну, трудно… Если … Я не требую от Вас, чтобы Вы в процентном отношении измерили. Ну, скажем так, какова здесь роль царя молодого …? На Ваш взгляд.
Самарина:Ну, я думаю, что царь всё-таки играл решающую роль.
Сванидзе:А почему Вы так считаете?
Самарина:Ну, во-первых, потому что исхожу из его личной характеристики. Иван Грозный, да, был отлучен какое-то время от государственного управления, но он был человеком достаточно глубоким. Он много читал – и это все отмечают. И вот, кстати, он был блестящим публицистом, и я бы не ссылалась на него…
