Текст книги "Суд времени. Выпуски № 23-34"

Автор книги: Леонид Млечин

31. Советский человек: идеологический миф или историческое достижение?

Часть 1

Сванидзе: Здравствуйте! У нас в России, как известно, прошлое непредсказуемо. Каждое время воспринимает прошлое по-своему. В эфире «Суд времени». В центре нашего внимания исторические события, персонажи, проблемы и их связь с настоящим. У Вас, нашей телевизионной аудитории, также будет возможность высказаться, т. е. проголосовать. Такая же возможность будет у сидящих в зале. Тема наших сегодняшних слушаний: «Советский человек: идеологический миф или историческое достижение?».

При поздней советской власти никто всерьез не принимал слова о существовании особого советского человека. Советский человек – это было из лозунгов, на которые плевать хотели. Когда советская власть кончилась и после нее прошло приличное время, выяснилось, что все разговоры об особом советском человеке имеют под собой серьезные основания. Напоминаю вопрос слушаний: «Советский человек: идеологический миф или историческое достижение?».

Мы запускаем голосование для нашей телевизионной аудитории.

Номера телефонов Вы видите на своих экранах.

Обвинитель на процессе – писатель Леонид Млечин.

Защитник на процессе – политолог, президент международного общественного фонда «Экспериментальный Творческий Центр» Сергей Кургинян.

Прошу вывести на экран материалы по делу.

Материалы по делу.

В июне 1920 года в системе ЦК РКП(б) создается новое подразделение – агитационно-пропагандистский отдел. Возглавляет его молодой коммунист Иосиф Сталин. В условиях гражданской войны, острого экономического кризиса, угрозы военной интервенции перед большевиками стоит непростая задача: убедить людей, что страна движется в правильном направлении и не за горами светлое будущее. Но как заставить массы отказаться от своего прошлого? Как заставить сплотиться перед лицом врага? Власть нашла нужные слова. В молодой Советской России начинается пропаганда образа нового человека социалистической формации: простой советский человек, скромный, трудолюбивый, бескорыстный, оптимист и патриот. Некоторые историки считают, что именно пропагандисты и агитаторы спасли советский режим. Голодная страна могла взорваться в любой момент. Идеология большевиков носила по-настоящему всеобъемлющий характер. Власть просвещала массы с помощью агитплакатов, литературы, кино и радио. Профессиональные агитаторы шли на заводы, фабрики, в колхозы. Они всегда были рядом с народом. По мнению западных исследователей, коммунистическая идеология формировала единый, а точнее, единственно верный взгляд на мир и обладала несомненной мессианской составляющей. Большевики взяли на вооружение русскую идею и, отбросив православный аспект, смогли убедить народ в его избранности, особой роли и могуществе.

Сванидзе: До начала прений у меня вопрос и к Млечину, и к Кургиняну: в чем актуальность темы? Прошу Вас, сторона обвинения, Леонид Михайлович, актуализируйте тему.

Млечин: Актуальность этой темы совершенно очевидна, поскольку почти два десятилетия вот мы, советские люди, пытаемся построить новую Россию, и не очень получается. И чем дальше, тем больше мы возвращаемся к историческому опыту, размышляем о том, чем был Советский Союз, что был советский строй и кем были мы, советские люди. Ну, это так полушутка, а если всерьез, то я, даже выходя сюда, еще до конца не знаю, что такое советский человек и очень рассчитываю на наши сегодняшние слушания, на приглашенных сюда специалистов, что мы сумеем разобраться, в том, что такое советский человек? Ну, если только человек, который жил при советской власти, тогда раньше был царский человек, а теперь какой-нибудь антисоветский человек или капиталистический человек. Но ведь не было ни царского человека, нет капиталистического человека. А советский человек в нашем восприятии действительно есть. А что такое советский человек? Вероятно, это все люди без различия этнического происхождения, которые жили на территории Советского Союза в условиях социалистической системы, поскольку это была особая система, впервые в истории осуществлявшая такое целенаправленное воздействие на человека. Это была некая реакция: человек приспосабливался к советскому времени…

Сванидзе: Время истекло!

Млечин: …к советскому образу жизни и вырабатывались черты мировоззрения, взгляды на жизнь, привычки, традиции, которые очень сильно закрепились и существуют и по сей день. К сожалению, на мой взгляд.

Сванидзе: Спасибо, Леонид Михайлович! Прошу Вас, сторона защиты, Сергей Ервандович.

Кургинян: Все дело именно в том, что мы действительно стремимся что-то сделать в современном обществе, и мы хотим что-то сделать так, чтобы жизнь стала лучше, духовно богаче, так сказать, страна мощнее и т. д. Но мы не можем это сделать, не опираясь на свое прошлое. Мы не можем сделать это на основе отрицания своего прошлого. А у нас два периода, а за ними там уже такое далекое прошлое, что непонятно, что с ним делать. У нас есть период советский, длившийся очень долго, невероятно более долго, чем… для меня отвратительно всякое сопоставление советского и фашистского, просто я считаю, что оно глубоко ложно, но если даже сопоставить, то там было 12 лет, а тут 70, а это качественно разные вещи. И если мы не можем опереться на советское, то мы не можем опереться ни на что. Мы можем опереться только на утопию, да, т. е., на то, что бросает вперед. Но утопии тоже нет. Тогда черная дыра, в которую проваливается все современное общество. Но не это все еще. Главное, что в советское время мы жили при какой-то советской идеологии, которая достаточно просто все объясняла. А потом ее место заменила антисоветская идеология, которая также просто все пытается объяснять: два притопа, три прихлопа. И в эту разницу между советской идеологией и антисоветской проваливается вся реальность. У нас нет советской реальности, у нас нет своих Бурдье, своих Питиримов Сорокиных, которые объяснили бы реальность советскую. А только опираясь на нее можно работать. И нам нужна она…

Сванидзе: Время истекло!

Кургинян: …она и только она.

Сванидзе: Спасибо, Сергей Ервандович! После короткой паузы мы приступаем к слушаниям.

Сванидзе: В эфире «Суд времени». Мы начинаем наши слушания.

В центре слушаний – советский человек. Первый вопрос обеим сторонам: «Какими общемировыми тенденциями порожден феномен советского человека?»

Прошу Вас, сторона обвинения, Леонид Михайлович, Вам слово. Ваш тезис, Ваш свидетель.

Млечин: Благодарю. Смогу ли я начать беседу сразу же с присутствующим здесь академиком Юрием Сергеевичем Пивоваровым, профессором, доктором наук.

Юрий Сергеевич, а почему мы должны опираться в нашей сегодняшней жизни на семь или восемь десятилетий советской истории, а не на всю историю России? На мой взгляд, замечательную или, во всяком случае, полную замечательных свершений.

Юрий Пивоваров, академик РАН, директор Института научной информации по общественным наукам РАН:Ну, наверное, Вы правы. Мы имеем и, видимо, обязаны строить наши сегодняшние предположения о будущем на всей истории России. Но я бы сразу хотел господину Кургиняну не то, чтобы возразить, но напомнить, что, вообще, вот есть страны, которые говорят: а мы не можем идти дальше и строить сегодняшнее на том, что было раньше. Вы сказали: 12 лет нацизма. Да, 12 лет нацизма и 70 коммунизма несравнимы. Естественно, за 70 лет можно больше сделать. Хотя эти 12 лет были очень такие экспрессивные, очень такие… зрелые, что ли, годы, когда человека переделывали очень быстро. Но есть другой пример из истории Германии. Это 40 лет гэдээровского государства. И сегодняшние немцы, которые тоже воспитали… При Хоннекере его идеологи говорили, что вообще возникает новая немецкая нация, другая чем в Западной Германии. И сегодняшняя Германия совершенно четко и однозначно сказала: нет, на этом мы в будущее не пойдем и строить современность тоже не будем. Т. е. в принципе предположить такое, конечно, можно. И теперь по поводу того, что у нас нет своих Бурдье и Сорокиных. У нас есть свои Бурдье и Сорокины и т. д. Я могу назвать, например, человека мне не близкого политически, но, безусловно, человека очень пронзительного. Скажем, Александр Зиновьев. Но вернемся к человеку. Безусловно, не только в контексте русской и советской истории мы будем говорить о сегодняшнем советском человеке, а мы должны говорить о советском человеке, как о продукте общемировых тенденций, поскольку Россия – это часть общемирового развития. Я могу очень коротко перечислить, что произошло. Во-первых, это двадцатый век, а не восемнадцатый, когда возник советский человек. А что было в мире в двадцатом веке? В общем, в решающих странах – это окончательный переход от того общества, которое называется традиционным, к тому, которое называется современным. Это городское урбанистическое общество, индустриальное общество, общество с системой массовой информации и обработки общественного мнения. Это то, что зафиксировал Ницше: «Бог умер». Это кризис религии, это секуляризация, это технизация военного дела. Что еще? Безусловно, в общемировых тенденциях очень важна российская тенденция и традиция. То, что в 17-м году произошел взрыв двух культур, которые были в рамках одной русской культуры. Вот одна – петровская, дворянская, интеллигентская культура, европеизированная. И другая такая субкультура – крестьянская, старомосковская, традиционалистская. Они столкнулись, и, безусловно, советский человек…

Сванидзе: Завершайте, Юрий Сергеевич.

Пивоваров:…мы будем еще говорить, наверное, об этом, есть следствие всего этого. Итак, советский человек явился не случайно. Он является совершенно закономерным, хотя его могло и не быть. Но с точки зрения мирового развития вполне закономерно появление советского человека в русских условиях.

Сванидзе: Спасибо.

Млечин: Спасибо.

Сванидзе: Прошу Вас, Сергей Ервандович, Вы можете задать вопрос свидетелю оппонирующей стороны.

Кургинян: А прежде всего, я никогда не говорил, что мы должны опираться только на советскую историю. Это было бы просто смешно. Конечно, мы должны опираться на все. Но Вы тут сказали более интересную для меня вещь. Вы сказали о Зиновьеве. Да? Как об одном из наших Бурдье, Броделей и прочих. Я поддерживаю Ваше представление о том, что это очень крупный наш социолог. Вот, что он сказал: « Войну вел и одержал победу не просто народ, а народ советский, подчеркиваю, советский. Это исторический факт. Игнорирование этого факта и искажение его означает превращение войны и нашей победы в ней в некое голливудообразное шоу, в грандиозную, бесстыдную идеологическую ложь, в средство оглупления масс российского населения». Вот Вы только что сказали, что это великий наш социолог, наш Бурдье. Поддерживаете ли Вы данную оценку Александра Зиновьева?

Пивоваров:Абсолютно не поддерживаю. Мне нравится в чем-то Зиновьев, в чем-то не нравится. И он не обязан мне нравится во всем. Но то, что он говорит это, мне не по сердцу, не по душе, и думаю, что это ошибочно, и, кстати…

Кургинян: А по уму-то, по уму?

Пивоваров:Ум-то у него хороший.

Кургинян: Нет, Вы говорите: «не по сердцу, не по душе». А по уму?

Пивоваров:И по уму я не согласен с этим.

Кургинян: Вот! Вот теперь…

Пивоваров:Можно я апеллирую к Вашему герою – к товарищу Сталину? 30-го сентября…

Кургинян: А кто Вам сказал, что он – мой герой?

Пивоваров:Мне так кажется.

Кургинян: Он объектив… Это Вам так кажется?

Пивоваров:Возможно.

Кургинян: Я хочу сказать, что я очень внимательно исследую феномен реального Сталина, его роль в советской истории. Это не мой герой…

Пивоваров:Хорошо.

Кургинян: …не мой антигерой. Я из семьи репрессированных.

Пивоваров:Хорошо,

Кургинян: Поэтому говорить, что это мой герой…

Пивоваров:Так вот…

Кургинян: … – это идти на поводу у очень неправильной трактовки моих высказываний.

Пивоваров:Я не пойду.

Кургинян: Ну, пожалуйста, что Вы хотите сказать о Сталине? Да.

Пивоваров: 30-го сентября 1941 года в разговоре с Авереллом Гарриманом в Кремле он сказал: «Народ не хочет сражаться за советскую власть и за социализм. Может, он будет сражаться за Россию». 7 ноября 1941 года, помним сталинскую речь, с чего она началась: апелляцией ко всей русской истории, она должна служить и быть опорой в победе. 30-го декабря 1941 года распоряжением Сталина со всех советских газет убрали «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»

Кургинян: И что?

Возглас с места: Этого не было!

Пивоваров:Это было! Это, во-первых, было. Во вторых,…

Кургинян: Главный вопрос заключается в том, что мы должны разобрать насколько это реальные факты, первое, и второе, это только значит, что Сталин более глубоко сопрягал советский и досоветский период…

Пивоваров:И пил он в день парада Победы на приеме в Кремле за русский народ, а не за советский народ.

Кургинян: Ну и что?

Пивоваров:Я думаю, что товарищ Сталин, как гениальный злодей, он, в общем-то, понимал, где правда-матка и на что нужно опираться….

Кургинян: Т. е. теперь Вы хотите опереться на товарища Сталина?

Пивоваров:А почему бы и нет?

Кургинян: «А почему бы и нет?». Давайте…

Сванидзе: Спасибо

Кургинян: Я хотел бы сказать, что советский человек и то, что сформировалось в нем из общеисторических тенденций предыдущего времени – это очень серьезный вопрос. Советский поэт Андрей Вознесенский написал: «Все прогрессы реакционны, если рушится человек». Да? Но перед этим есть великие строки Блока:

 
«Сознанье страшное обмана
Всех прежних малых дум и вер,
И первый взлет аэроплана
В пустыню неизвестных сфер…
 
 
Что ж человек? – За ревом стали,
В огне, в пороховом дыму,
Какие огненные дали
Открылись взору твоему?
О чем – машин немолчный скрежет?
Зачем – пропеллер, воя, режет
Туман холодный – и пустой?»
 

Так что угрожает человеку? Вот этому человеку при советской эпохе, человеку 20-го века, о котором пишет Блок. Отчуждение, гигантское отчуждение от себя. Производительные силы, прогресс, который сам уничтожает и человека. И лучшие умы мира задумались об одном: о том, как продолжить прогресс, но сделать так, чтобы он не уничтожал человека. Не приводил к этому тотальному отчуждению. Но только Маркс сказал: будут новые отношения и будет продолжен прогресс. И тогда русская мысль схватилась за Маркса, как за надежду соединения прогресса со спасением человека от отчуждения. И вот доказательство. Пожалуйста, № 1.

Материалы по делу.

Из статьи Николая Бердяева «Человек и машина»: «Не будет преувеличением сказать, что вопрос о технике стал вопросом о судьбе человека и судьбе культуры. Подмена целей в жизни техническими средствами может означать умаление и угашение духа, и так это и происходит. Одно из определений человека как homo faber уже свидетельствует о подмене целей жизни средствами жизни». Н. Бердяев. Человек и машина // Путь. – 1933. – № 38.

Кургинян: Понятно, что уже стоит огромная проблема.

 
«Что ж человек? – За ревом стали,
В огне, в пороховом дыму,
Какие огненные дали
Открылись взору твоему?»
 

№ 2, пожалуйста.

Материалы по делу.

Из статьи Эриха Фромма «Человек одинок»: «Отчуждение – вот участь отдельного человека при капитализме. Человек становится чужим самому себе. Он как бы „отстраняется“, отделяется от себя. Он перестает быть центром собственного мира, хозяином своих поступков; наоборот – эти поступки и их последствия подчиняют его себе, им он повинуется и порой даже превращает их в некий культ».

Кургинян: Значит, все кричат на Западе: «Отчуждение, отчуждение! Надо что-то сделать!» Это подхватывает русская мысль. Вот еще один пример, № 3.

Материалы по делу.

Из книги Антуана де Сент-Экзюпери «Военный летчик»: «Собор есть нечто иное, нежели просто нагромождение камней. Но, постепенно, забывая о Человеке, мы ограничили нашу мораль проблемами отдельной личности. Мы стали требовать от каждого, чтоб он не ущемлял свободу другого. От каждого камня, чтобы он не ущемлял другой камень. Разумеется, они не наносят друг другу ущерба, когда в беспорядке валяются в поле. Но они наносят ущерб собору, который они могли бы составить и который взамен наделил бы смыслом каждый из них». Антуан де Сент-Экзюпери. Военный летчик. Париж, 1942.

Кургинян: «Взамен наделил бы смыслом каждый из них». Экзюпери – это католическая такая линия, это никак не линия наша, православная. Это, так сказать, Паскаль и дальше со всеми остановками. Но смысл заключается в том, что и тут та же проблема. Так вот какой великий вопрос породил ответ в виде русской революции, восторгавшей мир, и вот какой великий вопрос породил советского человека. А теперь я хотел бы предоставить слово Сергею Борисовичу Чернышеву, директору Русского института. Пожалуйста.

Сергей Чернышев, экономист, директор Русского института: Мне кажется, что, на самом деле, по большому счету, все, что мы могли бы сделать сегодня с советским человеком – это о нем помолчать. Потому что пока мы понятийно немы, у нас нет масштаба, нет слов, чтобы понять, что это такое. Мне кажется, что не только 70 лет, не только русская история, но и вся история человечества нужна нам, для того, чтобы понять простую картинку. Но, поскольку мы на телевидении, я просто приведу картинку из Платона.

Человека окружают, по большому счету, социально три сущности: это вещи, это отношения между людьми и это идеи. И у Платона было, как вы помните, три типа государства и три сословия. Это мир ремесленников, где ремесленники, имеющие дело с вещами, – главные. Это мир стражей государства, где главные – те, кто работает с отношениями. И это, наконец, мир мудрецов. Идеальное государство Платона, где мудрецы созерцают эйдосы, там нарисовано, что нужно делать, они объясняют стражам, какие отношения нужно установить между людьми, которые производят, те идут к ремесленникам – и возникает идеальное государство.

Весь смысл огромного 20-го века, из которого мы не выпутались – это… в этом термине старого Платона: переход из мира ремесленников, из государств ремесленников в государство стражи. Он под государством имел в виду общество. Люди начинают учиться работать с отношениями.

Сванидзе: Завершайте, Сергей Борисович.

Чернышев:Они вышли из предела вещей, они сделали супервещь – такую, как капитал. Капитал породил разрушительные циклы, и теперь первые стражи во всем мире пытаются разобраться, что с ним делать. Управление капитализацией. Россия – одна из стран в этом масштабном движении. Это и Америка Рузвельта …

Кургинян: Сергей Борисович, я так понимаю, что русские искали этот ответ, опираясь на свой досоветский опыт, и они что-то там нашли.

Чернышев:Каждый – на свой.

Кургинян: Спасибо. Спасибо.

Сванидзе: Спасибо. Леонид Михайлович, прошу Вас. Можете задать вопрос стороне защиты.

Млечин: Сергей Борисович, может быть, кто-то и всерьез до революции думал о появлении нового человека. Но давайте посмотрим, что произошло. Сначала четыре года войны, первой мировой. Мы тут говорили, каким страшным бедствием она стала для человека, как легко слетел этот покров цивилизованности, как людей превращали в убийц и в жертв убийств. И с этим страшным тяжелым опытом человек вернулся домой. Что он здесь застает? Послереволюционную гражданскую войну, которая, в какой-то степени, может быть, была самым страшным бедствием, потому что в обычной-то войне есть фронт и тыл, а здесь война рассекает всё: семьи, через дом, через друзей, через близких, рассекает все, уничтожает и разламывает всю жизнь. С этим человек входит в реальную жизнь и что он видит? Двоемыслие, лицемерие, вранье. И что он делает? Он начинает приспосабливаться. Вот так начинает образовываться советский человек. Или Вы не согласитесь со мной, Сергей Борисович?

Чернышев:Я вот и говорю о том, что размер бездны, в которую мы проваливаемся, гораздо больше, чем просто гражданская война. Поэтому, к сожалению, новый человек за одно поколение не возникает. Нам с Вами безумно повезло, что мы живем в обществе, в котором, в общем-то, массовые репрессии все помнят, но их не было. Вот, поэтому ожидать, что после гражданской войны появится сразу же новый человек, было, конечно, наивно.

Млечин: Но, в какой-то степени, он появился. Если можно, я сейчас приведу то, что мы называем доказательство, т. е. цитату из книги полюбившегося здесь нам уже Бердяева. Доказательство № 3, оно так фигурирует. Я думаю, что нам с Вами будет интересно сейчас услышать его наблюдение.

Материалы по делу.

Из книги Николая Бердяева «Размышления о русской революции»: «В русской революции победил новый антропологический тип… Появился молодой человек во френче, гладко выбритый, военного типа, очень энергичный, дельный, одержимый волей к власти и проталкивающийся в первые ряды жизни, в большинстве случаев наглый и беззастенчивый. Его можно повсюду узнать, он повсюду господствует. Это он стремительно мчится в автомобиле, сокрушая все и вся на пути своем, он заседает на ответственных советских местах, он расстреливает и он наживается на революции. В России, в русском народе что-то до неузнаваемости изменилось, изменилось выражение русского лица. Таких лиц прежде не было в России…» Н. А. Бердяев. Размышления о русской революции. М., 2009.

Млечин: Вот, Сергей Борисович, да, вот есть … новый человек появился, но это совсем не тот человек, которого бы хотелось видеть. Да, одно описание чего стоит, но похоже на правду. Т. е. все-таки новый человек появился.

Чернышев:Да. Мне хотелось бы сказать, что Бердяев, наряду с Марксом – один из двух людей, которые дали наиболее ясный срез, чтобы понять, что за человек появился. Книга, которая Бердяева прославила – это вот не эта, а даже брошюрка маленькая, «Новое средневековье» называлась эта книга. Он говорил, что возвращаются корпорации и век корпорации. Но это не те корпорации, это новые, о которых говорил Дюркгейм. И всегда вот это зеркало, наряду с отчуждением – это знак и это трагедия возникновения нового человека. Вы проходите через зеркало и возвращаетесь, казалось бы, в свое прошлое. Мы вернулись в архаику, значит, даже дохристианскую. Значит, немцы вернулись в корпоративизм. Больше всего повезло либеральному способу трансляции в новый мир, который в Соединенных Штатах при Рузвельте возобладал. Но каждое из этих обществ возвращается как бы в свою историю и через зеркало видит то, что поначалу ему кажется архаикой, провалом, развалом. И только позже, гораздо позже, приходит понимание, что это обновление, возобновление, которое приходит как возвращение.

Млечин: Не хотелось бы прерывать…

Сванидзе: Завершайте, господа. Время истекло, Леонид Михайлович.

Млечин: …только хотел уточнить. Из слов … из слов Бердяева этих следует, что это совсем новый тип. Не возвращение к прошлому…

Чернышев:Возобновление.

Млечин: …а это новый… Вы считаете это возвращением?

Чернышев:Это возобновление.

Млечин: Из его слов следует, что это…

Сванидзе: Спасибо.

Чернышев:Это возвращение и обновление в одном пакете.

Млечин: …новый человек, ох, новый!

Сванидзе: Спасибо. После короткого перерыва мы продолжим нашу дискуссию.

Сванидзе: В эфире «Суд времени». Мы продолжаем наши слушания.

В центре слушаний – советский человек. Вопрос сторонам: «Советский человек – отход от досоветской традиции или ее развитие?»

Пожалуйста, сторона защиты, Сергей Ервандович, Вам слово, Ваш тезис, Ваш свидетель.

Кургинян:

 
«Я помню квартиры наши холодные
И запах беды.
И взрослых труды.
Мы все были бедными.
Не то чтоб голодными,
А просто – мало было еды.
 
 
Но мы называли грядущим будущее,
Грядущий день – не завтрашний день
И знали дел несделанных груды еще,
Найдется для нас, советских людей.
 
 
И мы научились читать газеты,
С двенадцати лет, с девяти, с восьми.
И знали: пять шестых планеты —
Капитализм, а шестая – мы.
 
 
Капитализм в нашем детстве выгрыз
Поганую дырку, как мышь в хлеву.
Но наш возраст рос и вырос
И вынес войну на своем горбу».
 

Это стихи Слуцкого. А вот, пожалуйста, пример… Пожалуйста, доказательство № 4. Я зачитаю это сам, тут будет текст на экране.

Материалы по делу.

Из стихотворения революционера-народовольца, поэта Петра Якубовича, написанного в конце XIX-го века.

Кургинян:

 
«Я знаю – на костях погибших поколений,
Любви и счастия прекрасный цвет взойдет;
Кровь жаркая бойцов и слезы их мучений
Лишь почву умягчат, чтоб дать роскошный плод.
 
 
Из груды их крестов, создастся ряд ступеней,
Ведущих род людской к высоким небесам.
Свершится дивный сон и светлых райских сеней
Достигнет человек и богом станет сам.
 
 
О, как горит звезда неведомого счастья,
Как даль грядущего красна и широка,
Что значит перед ней – весь этот мрак ненастья,
Всех этих мук и слез безумные века».
 

Вот, что такое советский человек. Доказательство № 6.

Материалы по делу.

Из статьи Александра Богданова «Новый мир»: «Воплощая в себе раздробленный, противоречивый опыт, индивидуалистическое сознание необходимо становится жертвою „проклятых вопросов“. Это те безнадежно-бесплодные вопросы, на которые вот уже столько веков „глупец ожидает ответа“. Что я такое? – спрашивает он, – и что этот мир? Откуда все это? Зачем? Почему столько зла в мире? И т. д., до бесконечности. Присмотритесь к этим вопросам, и вам станет ясно, что это – вопросы раздробленного человека. Именно их должны были задавать себе разъединенные органы одного организма, если бы продолжали жить и могли спрашивать». А. Богданов. Новый мир (1904) // Вопросы социализма. М., 1990.

Кургинян: Скажут Богданов коммунист, что он создатель тектологии. Но вот совсем не коммунист. Пожалуйста, доказательство № 5.

Материалы по делу.

Из пьесы Леонида Андреева «К звездам», написанной в 1905 году: «Надо идти вперед. Земля – это воск в руках человека. Надо мять, давить – творить новые формы… Но надо идти вперед. Если встретится стена – ее надо разрушить. Если встретится гора – ее надо срыть. Если встретится пропасть – ее надо перелететь. Если нет крыльев – их надо сделать! Но надо идти вперед. Если земля будет расступаться под ногами, нужно скрепить ее – железом. Если она начнет распадаться на части, нужно слить ее – огнем. Но надо идти вперед, пока светит солнце… Оно погаснет? Мы зажжем новое. И пока оно будет гореть, всегда и вечно, – надо идти вперед».

Это Леонид Андреев. Это не коммунист.

А вот, пожалуйста, доказательство № 7. Из того самого Бердяева, который много сказал разного. Очень много очень разного. Пожалуйста, № 7.

Материалы по делу.

Из книги Николая Бердяева «Истоки и смысл русского коммунизма»: «В мифе о пролетариате по-новому восстановился миф о русском народе. Произошло как бы отождествление русского народа с пролетариатом, русского мессианизма с пролетарским мессианизмом. Поднялась рабоче-крестьянская, советская Россия». Н. Бердяев. Истоки и смысл русского коммунизма. Лондон, 1938.

Кургинян: А теперь я хотел бы передать слово Владиславу Васильевичу Чешеву, доктору философских наук, заведующему кафедрой философии Томского архитектурного университета, который написал очень интересные книги по антропологии. Владислав Васильевич, что Вы по этому поводу считаете?

Владислав Чешев, доктор философских наук, заведующий кафедрой философии ТГАСУ: Конечно, я считаю, что есть преемственность исторического развития России и советского человека. Он унаследовал определенные элементы культуры предшествующего периода дореволюционного. Сломана социальная оболочка? Она может быть восстановлена. Но если сломана культура, ее архетипы, ее основания, тогда общество умирает. Когда нацизм готовил план «Ост», он хотел ликвидировать культурные основания. В этом была идея. Только так можно устранить исторический субъект. Другое дело, когда гражданская война. В гражданской войне нет вопросов уничтожения культуры, там воюют два проекта, выросшие в той прошлой культуре. Один проект я бы сказал дворянско-петровской культуры, другой, как культуры народной и я, извините, хочу воспользоваться тоже Бердяевым. Я выписал себе цитатку. Прямо книжка его «Истоки и смысл русского коммунизма» начинается прямо этими словами, очень важными для нас. Он пишет так, что « Русский коммунизм трудно понять вследствие двойственности его характера» – это он говорит, обращаясь к западному читателю, для западного читателя эту книжку писал. « С одной стороны он есть явление мировое интернациональное, а с другой стороны, явление русское и национальное. Особенно важным для западных людей понять – национальные корни русского коммунизма, его детерминированность с русской историей». Знание марксизма этому не учит. Т. е. вот подчеркивает Бердяев, что есть глубинные основания русской культуры, которые здесь и оказались решающими. Я бы добавил к этому: эти глубинные основания лежали в общинной культуре русского мужика, который победил в этой самой революции, в этой самой гражданской войне. Именно на эти основания…

Кургинян: Т. е. община, которую так исследовал Маркс, читая письма Энгельгардта и все прочее, она и сыграла здесь роль.

Чешев:Да, да, именно этот тип сознания.

Кургинян: Сергей Борисович. Я дам Сергею Борисовичу часть своего времени из заключительного слова. Сергей Борисович, Ваше мнение.

Сванидзе: Полминуты, Сергей Борисович.

Чернышев:Мне кажется было бы очень здорово попробовать решить обратную задачку: а на какие корни опирается вот тот человек, который сейчас возникает в России? Я уверен, что тот человек, который возникнет когда-нибудь лет еще через 50, он тоже будет интересным, ярким. А покуда мы видим то же самое, что вот этот человек во френче по Бердяеву – очень странные люди, полубандиты-полужулики, которые наводнили наши улицы. И вот корни этих людей хотелось бы понять, они тоже есть. Когда мы вычтем вот эти корни, мы увидим в остатке советского человека. Когда мы добавим, мы поймем, что может получиться, если мы соединим советского человека, великого, и того, который сейчас вырастает, и тот, который сейчас столь уродлив.

Кургинян: Спасибо, Сергей Борисович.

Сванидзе: Прошу Вас, Леонид Михайлович. Ваш вопрос стороне защиты.

Млечин: Мы, наверное, с Вами, Сергей Борисович, примерно одного поколения люди. И я уверен, что Вы читали этот чудный труд Георгия Лукича Смирнова под названием «Советский человек».

Чернышев:К сожалению, нет, не читал.

Млечин: Неужели? В советские времена, это было замечательно, поскольку он руководил отделом пропаганды Центрального комитета партии, то это был труд, который просили нас всех читать, и там ясно и хорошо сказано о том, что такое советский человек – это тот, для которого труд стал первейшей просто любовью жизни. А вот еще один труд, с которого началось такое… советология, такая более серьезная, как ни странно. Это книжка большого русофила, немца по происхождению, его предки еще при Екатерине переселились в Россию, Клаус Менерт. И вот Клаус Менерт первым поставил – вот в 1959-м году у нас вышла, в Германии вышла годом раньше – первым поставил вопрос о том, что такое советский человек, и наша пропаганда стала потом откликаться самым разнообразным образом. Так вот я позволю себе, и нам с вами будет, я уверен, любопытно, процитирую одно положение Клауса Менерта, у меня это фигурирует как доказательство № 4.