Текст книги "Суд времени. Выпуски № 23-34"
Автор книги: Леонид Млечин
Соавторы: Николай Сванидзе,Сергей Кургинян
сообщить о нарушении
Текущая страница: 43 (всего у книги 49 страниц)
Материалы по делу.
Из воспоминаний писательницы Надежды Тэффи (1872–1952, российская писательница): «Передавали сплетни о взятках, которые шли через старца в карманы кого следует, о немецких подкупах, о придворных интригах, нити которых были в руках Распутина».
Млечин:Спасибо. А теперь я попрошу Алексея Николаевича Варламова, автора замечательной книжки о Распутине, и Владимира Михайловича Лаврова. Не было бы Распутина, революции бы не было?
Варламов:Если говорить об убийстве Распутина, то все-таки давайте не забывать, что еще значительную роль в этом убийстве сыграла английская разведка. Это тоже факт, который доказан. Кстати, доказан самими англичанами. Никакой сенсации и новости в этом нет, что решающую пулю в голову Распутина всадил английский агент Освальд Рейнер. Англичане преследовали свои собственные цели. И может быть, этим тоже объясняется реакция государя, который понимал, насколько сложные следы ведут к убийству Распутина, и какие цели вообще за этим стоят, какие последствия могут быть. Хотя мне тоже больно думать о том, что одна канонизированная русской церковью святая Александра Федоровна плакала, когда узнала о том, что Распутин убит, а другая канонизированная русской церковью Елизавета Федоровна посылала, действительно, убийце Распутина приветственные телеграммы. Это опять-таки трагический раскол в русской истории, в котором никто не виноват. Такая у нас история. Другой истории у нас для нас самих нет.
И, кстати, еще один очень важный факт: (я понимаю, что всем очень хочется говорить о роли Распутина, а о самом человеке забыть) тот факт, что этот человек принят мученическую смерть, как бы ни относились к его жизни, в каких бы грехах он бы ни был повинен. Это тоже высвечивает весь этот сюжет в каком-то новом свете. Потом, не будем забывать, как поступило Временное правительство и Керенский с телом Распутина, который был похоронен. Его достали, и тело было сожжено и развеяно по ветру. Этот ужасный акт вандализма по отношению к Распутину прекрасно ставит диагноз тем людям, которые пришли к власти в феврале 1917-го года, и многое объясняет в истории этого неудавшегося демократического периода.
Поэтому я против одного: против того, что мы стали относиться облегченно к ответам на очень сложные вопросы и выносим однозначные вердикты – виновен, невиновен, хороший, плохой. Это была очень мучительная история, которая требует от нас понимания, сострадания, любви, уважения. И вот здесь, мне кажется, осуждать никого не надо, в том числе даже Протопопова.
Млечин:Спасибо. Владимир Михайлович, пожалуйста.
Лавров:Абсолютное большинство историков согласно в том, что Россия шла к революции. Она произошла бы, даже если бы Распутина вообще не было бы. Это безусловно. Можно ли было этого избежать? Чтобы этого избежать, нужно было, с одной стороны, быть таким вот государственным преобразователем, каким был Столыпин, и одновременно таким кровавым усмирителем, как Петр I. Николай II не был ни тем, ни другим. Он обладал другими качествами, благодаря которым он стал русским святым.
Сванидзе:Прошу Вас, Сергей Ервандович. Ваши вопросы.
Кургинян:Скажите, пожалуйста, вот генезис раскола.
Варламов:Вы имеете в виду какой раскол?
Кургинян:Вы говорите: произошел раскол в царской семье, произошло то самое. Но у этого раскола есть генезис.
Варламов:И?
Кургинян:Имеем мы право обсуждать генезис?
Варламов:Имеем, конечно.
Сванидзе:То есть происхождение и развитие.
Кургинян:Да. Происхождение, развитие, причину.
Варламов:Я думаю, что в значительной степени Романовы, в отличие от Николая Александровича и Александры Федоровны, были людьми, к сожалению, которые плохо соответствовали той роли, которую они были призваны исполнять. Елизавета Федоровна – это особый случай, но, в принципе, они часто нарушали те обязанности, которые должны были выполнять. Я имею в виду и морганатические браки, я имею в виду достаточно холодное отношение к религии у очень многих из них. Это были люди, которые – опять-таки тут не должно звучать осуждений, это скорее констатация факта – вряд ли понимали, что происходит с Россией, и жили достаточно отдельной от нее жизнью. И Александра Федоровна, и Николай Александрович очень выгодно отличались от них на этом фоне. И поэтому это тоже обусловливало их одиночество среди…
Кургинян:Даже матушка не понимала ничего?
Варламов:Ой, что касается матушки… Я, честно говоря, хуже представляю себе личность этой женщины…
Кургинян:Мне, по-моему, кажется, что она была умнейшей женщиной.
Варламов:Очень может быть.
Кургинян:Политически очень тонкой.
Варламов:Я не чувствую себя экспертом в этой области, но, честно говоря, я думаю, что все они находились на очень…
Сванидзе:По воспоминаниям, очень умная, тонкая, сильная женщина.
Кургинян:Да, волевая.
Варламов:Понимаете, нам очень легко судить и размышлять так. Я тоже так думаю: как было бы хорошо, если бы Распутин лечил наследника, сидя в Сибири, и ничего бы не было. Больше того, я говорил вчера о митрополите Вениамине Федченкове, который оставил лучшие, на мой взгляд, воспоминания о Распутине. У него в его книге воспоминаний «На рубеже веков» есть еще один эпизод, с Распутиным никак не связанный, но очень показательный: он говорит, что в той деревне, где он вырос, была старуха, которая умела останавливать кровь. Но если представить, что в царский дворец попал бы не Распутин, а эта старуха, то действительно, может быть, русская история пошла бы каким-то другим путем. Но она пошла именно этим путем.
Кургинян:Вы согласны, что кому много дано, с того много спрашивается.
Варламов:Вы имеете в виду кого?
Кургинян:Мы имеем в виду, что мы, конечно, должны сострадать властителям, но должны ли мы сострадать и подданным?
Варламов:Всем должны сострадать.
Кургинян:Ну, а если по вине властителей гибнут подданные, то как нам быть?
Варламов:Нам надо понимать некоторую неразрешимость, трагическую неразрешимость этой ситуации.
Кургинян:А исторические уроки?
Варламов:Мне, честно говоря, слова «исторические уроки» набивают оскомину от советской школы. Я вот лучше вспомню «Медный всадник», где очень хорошо показано поэтом, который лучше многих историков, я думаю, чувствовал, что такое русская история, вот это трагическое противоречие между маленьким человеком Евгением с его правдой и царем Петром с его правдой. И, в общем, не становился бы ни на чью сторону, а точнее – и на ту, и на другую.
Кургинян:Как сказать. Скажите, пожалуйста,
Сванидзе:Время.
Кургинян:…эта фраза вам ничего не говорит:
Где государь?
В своей опочивальне
Он заперся с каким-то колдуном.
Так вот его любимая беседа:
Кудесники, гадатели, колдуньи —
Все ворожит, как красная невеста.
Хотел бы знать, о чем гадает он.
Варламов:Ну и что?
Кургинян:Это «Борис Годунов».
Сванидзе:Спасибо! Завтра третий день слушаний по фигуре Григория Распутина.
Часть 3
Сванидзе:Здравствуйте! У нас в России, как известно, прошлое непредсказуемо. Каждое время воспринимает прошлое по-своему. В эфире «Суд времени». В центре нашего внимания исторические события, персонажи, проблемы, их связь с настоящим.
У вас, нашей телевизионной аудитории, также будет возможность высказаться, то есть проголосовать. Такая же возможность будет у сидящих в зале.
Сегодня третий день слушаний по теме: Григорий Распутин – жертва мифотворчества или разрушитель монархии?
В том, что при императорском дворе появился Распутин, нет ничего удивительного. И до него при дворе было много шарлатанов: француз Филипп, Митька Козельский, кликуша Агинушка, гадалка Гриппа пророчили, поили голубиной водой, гипнотизировали. Нечего удивляться на царскую семью с больным наследником: в 17-м году целую страну соблазнят абсолютным шарлатанством.
Напоминаю вопрос слушаний: Распутин – жертва мифотворчества или разрушитель монархии?
Мы запускаем голосование для нашей телевизионной аудитории. Номера телефонов на экране.
Обвинитель на процессе – политолог, президент Международного Общественного Фонда «Экспериментальный Творческий Центр» Сергей Кургинян.
Защитник на процессе – писатель Леонид Млечин.
Прошу вывести на экран материалы по делу.
Материалы по делу.
«Страна, государь которой направляется „божьим“ человеком, не может погибнуть», – писала императрица Александра Федоровна о Григории Распутине. Современники говорили, что Распутина и императрицу сблизила болезнь цесаревича Алексея. Как отмечал гувернер наследника, Пьер Жильяр, мать ухватилась за надежду, которую ей давали, как утопающий за руку. Многие историки сегодня считают, что Григорий Распутин, вопреки ожиданиям Александры Федоровны, приблизил гибель империи. Сведения о деятельности Распутина в царском доме крайне противоречивы: лечил цесаревича, занимался предсказаниями, фотографировался с императорскими детьми. Все. Остальное – слухи, фантазии и домыслы современников. Широко распространено мнение, что Григорий Распутин способствовал падению авторитета власти в глазах российских граждан. Скандалы, связанные с ним и царской семьей, обсуждались далеко за пределами столицы. Казалось, худшие ненавистники монархии не могли придумать такой язвы, как фигура Распутина. «Именно русский мужик позорил именно православную монархию именно в форме святости», – напишет впоследствии Солженицын. Убийца Распутина, князь Феликс Юсупов, отмечал, что сибирский мужик был олицетворением не агонизирующей монархии, а предвестником «красного» террора: «Мужик в грязных сапогах вошел во дворец и гулял по царским паркетам. Этими сапогами он растоптал вековую веру народа в царское служение».
Сванидзе:Итак, третий – последний – день слушаний по фигуре Григория Распутина.
Первый вопрос сторонам: стала ли распутинщина причиной краха монархии?
Прошу вас, сторона обвинения. Сергей Ервандович, Вам слово.
Кургинян:Мы же все уже убедились, что стала. Только не так, как это рассказывают в сказках: жила-была прочная здоровая монархия, пришел страшный дядька, Кащей-бессмертный, взял ее пальцем ковырнул, и она распалась. Не так это происходило, совсем не так. И это единственное, что важно понять – совсем не так. Существовала политическая система, именуемая царизмом. Эта система двигалась из какой-то точки, где она была вполне устойчивой, где ей было наплевать на любых Распутиных: абсолютистская феодальная монархия с полупатриархальным базисом, то есть базой поддержки, опоры. Она двигалась в какую-то другую точку. Сначала освобождение крестьян, потом столыпинские реформы. Что это была за точка? Буржуазная монархия, бисмарковская модель, русский вариант.
Вот если бы она до этой точки доползла, то никакой Распутин ничего бы с ней не сделал, близко бы ничего не сковырнул. Но она не доползла! Она остановилась на полпути, на «третьеиюньской» Думе, не могла осуществить нужных реформ, не довела это до разумного предела, не учла интересы народа, не создала новую базу для себя. Вот тогда эта система стала сходить с ума. Есть такое понятие: системное безумие. Каждый ее элемент деформируется, связи разрушаются, и вот тут в это во все прорывается специфическая личность.
Какая личность? Прежде всего, созвучная неким чаяниям отчаявшегося главы системы – царя. Он там все не хочет Петра, он хочет Алексея, называя своего сына Алексеем**. Он хочет все время вернуться к каким-нибудь боярским временам. Он хочет еще чего-то. И он хочет народа, народа! Но прямой связи с общественными группами, которые ему нужны, на которые он может опереться, живой программы действий, повестки дня у него нет! И социальной базы живой нет, ее всю заменяет мистифицированный «мьюзик» – «мьюзик» Распутин с чудесными свойствами. Этого человека, зная эти свойства царя и свойства системы, продвигают; в итоге он входит в специфические отношения с узкой группой, сначала с определенными аристократами, потом с узкой группой. И все это начинает разрушаться с чудовищной скоростью.
Вот в чем урок! Первое: не создавайте загнивающих систем, решайте проблемы народа и страны быстрее. И второе: если уж создали, опасайтесь таких вещей.
И в этом смысле, пожалуйста, доказательство № 17.
Материалы по делу.
Из воспоминаний князя Феликса Юсупова (1887–1967; цитируется «Конец Распутина», 1927): «Революция пришла не потому, что убили Распутина. Она пришла гораздо раньше. Она была в самом Распутине, с бессознательным цинизмом предававшим Россию, она была в распутинстве – в этом клубке темных интриг, личных эгоистических расчетов, исторического безумия и тщеславного искания власти. Распутинство обвило престол непроницаемой тканью какой-то серой паутины и отрезало монарха от народа. Лишившись возможности разбираться в том, что происходило в России, русский Император уже не мог отличить друзей от врагов. Он отвергал поддержку тех, которые могли помочь Ему спасти страну и династию, и опирался на людей, толкавших к гибели Престол и Россию».
Кургинян:Какие хорошие слова! То есть насколько они точны. Как паутина, которая обвила и все. Не дай бог нам все это пережить еще раз! Именно поэтому вопрос состоит в том, что надо изучать этот феномен. Его надо изучать полностью, глубинно, понимая его суть. Ведь дело не в том, чтобы кого-то охаивать. Зачем охаивать? Тут надо понимать, в чем смысл явления, а не ругать людей!
Пожалуйста, я бы хотел, чтобы Игорь Константинович Кирьянов сказал что-нибудь по этому поводу.
Кирьянов:Распутин оказался действительно в то время и в том месте, где происходил кризис. И сами его действия способствовали тому, что он превратился в такую фигуру, но его и делали другие. Делали и представители общественности. Тут говорилось только о либералах и революционерах, но первые критики – это все-таки правые, монархисты. И они объединились. И здесь, конечно, и немецкая пропаганда, и многое-многое что другое. Но! Есть понятие распутинщины. И распутинщина – это и есть как раз та ситуация, когда в условиях кризиса влияют неформальные институты, которые в еще большей степени углубляют кризис и приводят к краху.
Кургинян:Я понимаю правильно, что вот в таких особых условиях – кризисных, загнивающих, не важно – такие небольшие феномены, как Распутин, вдруг приобретают гигантскую роль?
Кирьянов:Конечно.
Кургинян:Особенно, если их правильно посылают в нужную точку.
Кирьянов:Естественно.
Кургинян:Это и есть «эффект бабочки».
Кирьянов:Да. И еще одна…
Сванидзе:Очень кратко.
Кирьянов:Очень краткий пример. Про Александру Федоровну говорили очень многое, но ведь есть и аналогия: опять-таки, конец XVIII века, Франция, Мария-Антуанетта. И те же самые, опять-таки, обвинения,…
Кургинян:Это очень интересно, да.
Кирьянов:…подчас, тоже неоправданные.
Сванидзе:Это классическая аналогия.
Кирьянов:Да…
Сванидзе:Две революции, две казни. Вот, пожалуйста.
Кирьянов:Да.
Кургинян:Есть о чем задуматься!
Сванидзе:Сейчас короткий перерыв, после которого мы продолжим слушания.
Сванидзе:В эфире «Суд времени». Прошу Вас, Леонид Михайлович! Ваши вопросы.
Млечин:Сейчас вспоминали слова Феликса Юсупова, убившего Распутина своими руками. А вот если можно, к его личности, – доказательство № 15, воспоминания о том, как его Распутин, как он пишет, загипнотизировал. Давайте послушаем, очень любопытная вещь.
Материалы по делу.
Из воспоминаний князя Феликса Юсупова (1887–1967; цитируется «Конец Распутина», 1927): «Сила гипноза Распутина была огромная. Я весь точно в оцепенении: тело мое онемело. Пытался говорить, но язык мне не повиновался, и я медленно погружался в сон, будто под влиянием сильного наркотического средства. Лишь глаза Распутина светились передо мной каким-то фосфорическим светом, увеличиваясь и сливаясь в один яркий круг… В таком положении я лежал неподвижно, не имея возможности ни кричать, ни двигаться, и я сознавал, что постепенно подчиняюсь власти загадочного и страшного человека».
Млечин:Не кажется вам странным такое для молодого, в общем, вполне здорового человека. Это воспоминания, написанные потом в эмиграции. Как вы полагаете, что это: такая попытка самооправдания – все-таки он был убийцей постфактум – или он на самом деле был таким внушаемым человеком. Больше ни от кого я ничего подобного не слышал, и, честно говоря, за всю свою жизнь практически не встречал…
Сванидзе:Извините, что я Вас перебиваю, Леонид Михайлович! Столыпин говорил об огромной силе гипноза Распутина. Столыпин!
Млечин:Да.
Сванидзе:Не мальчик!
Млечин:Николай Карлович, вспомните , какон это говорил. Он не был загипнотизирован, не описывал, как он лежал.
Сванидзе:Он не лежал, он не лежал, но он говорил, что гипноз был очень большой. Ему просто потребовалось взять себя в руки, чтобы пытаться противостоять.
Млечин:Это нормальное поведение нормального человека.
Сванидзе:А между прочим, Юсупов-то просил, чтобы он его вылечил. У него же легенда была, когда он втирался в доверие к Распутину: чтобы он его… Вот он сам лег.
Млечин:Николай Карлович, но такого практически не бывает. Нормальный, полноценный, здоровый человек, если он только не хочет этого сильно, неспособен вот так превратиться в ничто, в тюфяк какой-то. Вот я и пытаюсь понять, было ли это, повторяю, самооправданием постфактум или он такой действительно внушаемый человек?
Кирьянов:По поводу Юсупова есть разные слухи и разные версии, в том числе, которые можно отнести к тому, что он был слабый и внушаемый.
Сванидзе:В том числе и самые двусмысленные.
Кирьянов:Да. И вполне возможно, что он был…
Сванидзе:В том числе и о причинах вот такой вот симпатии к нему со стороны Распутина, между прочим.
Кирьянов:Да, да, да. И там версии… Одна из версий, почему так долго затянулось убийство. Юсупов оправдывался – делится со своими коллегами по этому уголовному делу – что чувства были какие-то.
Млечин:Вся эта история… У нас, говорят, мастера «черного» пиара. Я думаю, что вся история с Распутиным – это просто учебник для них, такие мастера были в то время. Смотрите, создается сначала история о «треугольнике»: царь в Могилеве, а вместо него в столице императрица с помощью Вырубовой проводит тайные свидания с этим таинственным мужиком. И весь свет обсуждает его невиданные мужские достоинства, так? Потом, дальше, значит, война идет: терпим поражение. Разговор идет: а не потому ли терпим поражения, что императрица немка, а при ней Распутин не то выдает данные немцам, не то просто продает. Мы теперь знаем, располагаем сегодня историческими документами: ничего из этого не имело места. Это было чистое вранье и клевета. Но тогда знали об этом!
Это чистый, как бы сказали сегодня, пиар. Потрясающее создание мифа, который так воздействует, не имевшего никакого реального отношения к тому, что реально происходило. Ведь это так! Ведь ничего этого не было!
Сванидзе:Минуту добавляю.
Кирьянов:Борис Колоницкий, питерский историк, опубликовал в этом году очень любопытную книгу, которая называется «Трагическая эротика» о представлениях об императоре и императорской семье в годы Первой мировой войны. Там как раз Борис Колоницкий обращает внимание, что вопросы религии, секса, идеологии и многое-многое другое очень характерны для таких кризисных эпох. Я далеко не случайно попытался провести некую аналогию с концом XVIII века – события во Франции.
Млечин:Не просто характерны, тут есть реальное стремление, ведь когда 1 ноября 1916 года Милюков произносит речь в Государственной Думе и говорит: «Это глупость или измена!», обращаясь к руководству страны, ведь он не мог сказать, что никакой измены не было, это все придумано, это все сознательная игра, это политика. И все, от правых до левых, делали то, чего делать нельзя, и поэтому это все рухнуло. Распутин-то тут и ни при чем.
Кирьянов:Фигура Распутина объединила очень многие политические силы.
Млечин:Как удобный символ! Или как реальный?
Кирьянов:В том числе и как символ, я бы так вот сказал.
Сванидзе:Спасибо, спасибо. Леонид Михайлович, прошу Вас, не уходите далеко. Вам слово.
Млечин:Я обращаюсь к Александру Николаевичу Закатову, историку, директору Канцелярии императорского дома. Скажите, с точки зрения сегодняшних монархистов, сегодняшнего взгляда, действительно Распутин погубил российскую монархию?
Закатов:Спасибо. Ваша Честь, я прошу заранее, может быть, несколько секунд вы мне добавите; мне хотелось бы по поводу феномена Распутина сказать побольше. Обращаю внимание на доказательную базу, потому что мы, уважаемые участники процесса, присутствуем при несколько фантасмагорической ситуации, когда на процессе обвинитель обвиняет убитого человека, ссылаясь на воспоминания его убийцы. Это немножко странно, и в истории, в общем-то, трудно что-либо найти, какую-то правду, если мы будем судить убитых людей по воспоминаниям их убийц. Это первый пункт, который я хотел сказать.
Второй момент. Здесь нам говорят о пресловутом прусском варианте монархии, но я хочу напомнить, что германская монархия рухнула через год после российской без всякого Распутина с его прусским вариантом. То есть не Распутин сыграл эту роль, в любом случае. Мы путаем причину со следствием.
Сванидзе:Ну, они действительно, они войну проиграли.
Закатов:Да, но какая разница? Они войну проиграли.
Кургинян:Они капитулировали.
Закатов:Россия тоже, получается, проиграла войну из-за революции.
Кургинян:Вы же говорили, что нет.
Закатов:Она вышла из войны в результате революции. Это равносильно проигрышу. И тем более, одно дело, если это просто революция, внутренний какой-то взрыв, обусловленный какими-то причинами; другое дело, это еще плюс поражение и оккупация страны, это более страшная катастрофа.
Распутин был не причиной крушения монархии. Он был удобным поводом, но если бы не было Распутина, то нашелся бы кто-нибудь другой обязательно. Причина революции не в социальных, не в экономических, не в политических причинах прежде всего, хотя и они играют огромную роль, но это причины духовные и им, наверное, надо посвятить какой-то процесс рассмотрения, потому что это невозможно все увидеть.
Но мы видим совершенно четко, что Распутин был избран, как удобная фигура, и именно через него представители народа, оказавшегося у царского престола, рядом с властью – то что помогало императорской власти действительно восстановить какую-то утраченную в течение длительного времени, которое и привело к духовному кризису, связь с народом – вот именно через этого человека цинично, бессовестно действовали разные силы. Революция действовала как слева, так и справа.
Сванидзе:У меня уже голова ходуном! Это же ровно то, что говорил Кургинян! Дословно!
Закатов:Да, совершенно верно, но только я вижу причину не в том, что прогнил политический строй. Политический строй был достаточно крепким. И я, как монархист, хочу сказать, что если бы не было Распутина, если бы Николай II расстреливал всех направо и налево или было бы что-то еще, не висел бы здесь портрет императора. Я сам монархист, и я хотел бы, чтобы Россия была монархией, но революция произошла бы все равно. Мы забываем о закономерностях развития и перевели все это на личности.
И если говорить о Распутине, то я позволю себе привести два маленьких доказательства, которые исходят не от меня, а от представителей Дома Романовых. Во-первых, это Великий князь Кирилл Владимирович, который, кстати, подписал письмо, действительно, с просьбой помиловать и освободить от наказания Великого князя Дмитрия Павловича. Но, как свидетельствует источник – дневник Арона Симоновича, секретаря Распутина, – он пишет и отмечает, что Владимировичи были единственными, пожалуй, из членов императорского дома, которые не принимали участия в травле Распутина. Потому что они понимали, что эта травля направлена не столько против Распутина, сколько против царской семьи.
Сванидзе:Дело в том, что близко, в ближайшем родственном окружении государя-императора, было несколько родственных кланов.
Закатов:Спасибо, Ваша Честь, что вы уточнили. И вот что пишет Кирилл Владимирович в своих воспоминаниях «Моя жизнь на службе России», уже написанных в эмиграции: «Распутина нельзя причислить ни к святым, ни к монахам, ни к сумасшедшим: здоровый русский мужик, себе на уме, он был наделен необычным даром, которому наука до сих пор не нашла объяснения. К чести Распутина, ему хватило здравого крестьянского ума до конца остаться народа, о благе которого он всегда радел».Это мнение Великого князя Кирилла Владимировича, современника Распутина.
Вот что пишет его внучка на вопрос корреспондента, нынешняя глава Дома Романовых, великая княгиня Мария Владимировна. Она говорит : «На мой взгляд, Распутин был одаренным представителем русского крестьянства, сильной личностью, находившейся в чистосердечном духовном поиске, преданным церкви и государю. Возможно, быстрая слава в столице его испортила. В его поведении трудно определить, что было православным юродством, а что следствием человеческих страстей. Так к нему и нужно относиться: он не демон и не святой, а яркий человек, близкий царской семье, погибший от рук убийц и достойный, чтобы мы о нем молились».
И поэтому считать его виновником гибели Российской Империи или «бабочкой», или «слоном», или кем угодно, кто поколебал основы, конечно, несправедливо ни по отношению к нему, ни по отношению к царской семье, которая не была сумасшедшей, которая ценила это, может быть, подобие подвига юродства. Может быть. Здесь я не буду вступать в полемику и говорить, что он был старцем или классическим юродивым, но он пытался следовать этому пути. А кто из нас не без греха? Мы все пытаемся чему-то соответствовать, но не всегда у нас это получается.
Сванидзе:Спасибо.
Закатов:Благодарю.
Сванидзе:Сейчас короткий перерыв, после которого мы продолжим слушания.
Сванидзе:В эфире «Суд времени». Последний день слушаний по фигуре Григория Распутина.
Прошу вас, сторона обвинения. Сергей Ервандович, Вам слово. Ваши вопросы оппонентам.
Кургинян:Значит, тут опять вернулись к чему-то… Есть в этом элементы дежавю. Скажите, пожалуйста, подобие подвига юродства или юродство. Но юродивый должен назначать силовиков, говоря современным языком? Юродивый – он должен, так сказать, заниматься юродством. Почему он должен назначать силовиков во время войны?
Закатов:Благодарю вас за вопрос. Дело в том, что опять же роль Распутина, которую здесь, казалось бы, признала и та и другая сторона, сильно преувеличена и в этом. Ведь в чем проблема? Опять путаница причины и следствия. Распутин был хитрый русский мужик, как пишут те представители Дома Романовых, которых я цитировал. Он улавливал ход мыслей; он, когда ему удавалось общаться с государыней и, реже, – с государем, чувствовал, что им нравится, и он старался этому соответствовать. Не он был человеком, от которого шло назначение, а он ловил эту идею и старался подсказать, попасть в эту струю. Классический пример – тот самый Протопопов, о котором здесь было столько сказано. Протопопов был ставленник Государственной Думы, он был членом прогрессивного блока. Когда он был товарищем председателя Государственной Думы, за его какое-то возвышение и назначение была оппозиция, и не только оппозиция Его Величества, о которой некоторые говорили, в том числе Павел Милюков в то время. И когда его назначили, и потом оказалось, что Распутин как-то в этом, вроде бы, поучаствовал, все стали говорить, что он ставленник Распутина. Но это не так! Влияние Распутина на политические дела настолько преувеличена, что дальше просто ехать некуда.
Кургинян (пытается сказать):…
Закатов:Я прошу прощения…
Кургинян:Пожалуйста.
Закатов:Маленькая реплика, и я закончу. Уже в эмиграции члены чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства – которое было образовано уже революционерами, которую возглавлял социалист Муравьев – Руднев и Романов (однофамилец династии) засвидетельствовали, что они собрали документы, специально изучали целый ряд вещей, инкриминируемых павшему старому царскому режиму, и они не обнаружили никаких серьезных доказательств, чтобы Распутин сыграл действительно большую роль. Их воспоминания опубликованы. Можно к ним относиться, как к частному мнению, конечно, как и к любому воспоминанию, которые здесь у нас…
Кургинян:Но, наверное, не к дневникам Симоновича.
Закатов:Но это были юристы! Да, я согласен, я согласен.
Кургинян:Вы приводите дневник Симоновича.
Закатов:Правильно, но по сравнению…
Кургинян:Ну уж этот-то.
Закатов:…с дневниками убийцы Распутина…
Кургинян:Нет, князь Юсупов. А кто такой Симонович?
Закатов:Симонович – это секретарь Распутина. В данном случае он пишет о том, в чем он не заинтересован. То есть одно дело, когда человек себя оправдывает…
Кургинян:Даже не хочется обсуждать, кто такой Симонович.
Закатов:…он хочет оправдать. А не надо обсуждать. Это был человек, и он оставил воспоминания. Во всяком случае, он лучше, чем убийца, он не убивал людей. Он не убивал людей, не марал свои руки кровью.
Кургинян:То есть вы осуждаете Юсупова?
Закатов:Юсупова? Безусловно, безусловно.
Кургинян:И Великого князя тоже?
Закатов:Великий князь Дмитрий Павлович, правда, лично не принимал участия в убийстве – он там пластинки крутил где-то на втором этаже – но он был, конечно, причастен, и он сам, кстати, в эмиграции, в отличие от Юсупова, в отличие от Пуришкевича, не оставил воспоминаний никаких. И по свидетельствовам его родственников – я сам видел переписку в архиве – он скорбел, он сожалел о том, что он принял участие.
Сванидзе:Кстати, надо отдать справедливость и Феликсу Юсупову: он особенно не восторгался собственным поступком, и в воспоминаниях это видно.
Закатов:Ну, Пуришкевич, например, пишет об этом с каким-то наслаждением.
Сванидзе (про Юсупова): Без удовольствия.
Кургинян:К сожалению, главный вопрос нам не удалось обсудить.
Закатов:Да, а Юсупов… Потому что Юсупов уже писал в воспоминаниях…
Млечин:Доктор Кострицкий спросил князя Юсупова: «Неужели у вас не бывает угрызений совести? Ведь вы все-таки человека убили». «Никогда! – ответил князь Юсупов с улыбкой, – Я убил собаку!»
Кургинян:Это его отношение…
Закатов:Юсупов писал воспоминания с коммерческой целью. Он принимал участие в съемках фильма.
Кургинян:Это про всех можно сказать.
Сванидзе:Но он то же самое, ровно, рассказал великому князю Николаю Михайловичу на следующий буквально день после убийства.
Закатов:Да.
Сванидзе:Ровно ту версию, которую он изложил в воспоминаниях.
Закатов:Нет, я имею в виду то, что он не так был кровожаден в своих воспоминаниях, как, например, Пуришкевич, потому что он понимал, что…
Сванидзе:Ну, он был вообще не Пуришкевич.
Закатов:…западный читатель не поймет, как это – похваляться убийством до такой степени.
