Текст книги "Венец на двоих (СИ)"
Автор книги: Лариса Куролесова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 50 страниц)
Сидя так близко от придворной чародейки, рыцарь впервые во время церемонии смог хорошо разглядеть ее – благо, натренированные глаза прекрасно видели все и в полутьме склепа, нарушаемой лишь светом церемониальных свечей. Надо признать, что в этот день она выглядела гораздо лучше, чем накануне, когда Дорнан впервые увидел ее у постели умирающего отца. Лицо чародейки по – прежнему было изможденным, но, по крайней мере, уже не казалось, что она вот – вот вручит свой дух на попечение небес, прямиком отправившись следом за Майритом ан’Койром. А ведь вчера ему пришлось лично вынести ее из комнаты, где умер король – Коттар Лонк, несмотря на стремление помочь, был совершенно не в состоянии ничего сделать, у него так сильно дрожали руки, что Дорнан опасался, что пожилой воин уронит бесчувственную девицу где‑нибудь в коридоре, а то и грохнется вместе с ней.
Возвращение принца оказалось лучше, чем он ожидал, но хуже, чем надеялся. С одной стороны, он все же успел попрощаться с отцом. Дорнан ощутил, как холодная рука сжала сердце. Он долгие годы тешил себя призрачной уверенностью, что полностью вычеркнул из своей жизни Майрита ан’Койра, но его смерть отозвалась болью, уничтожившей все иллюзии. Прав ли он был, отказав себе и ему в возможности хотя бы видеть друг друга, не говоря уже о простых письмах? Не было ли то его решение продиктовано юношеским максимализмом, который теперь, с высоты прожитых сорока двух лет, казался скорее глупостью, нежели подвигом, демонстрирующим невероятную силу духа? Теперь, когда случилось непоправимое, Дорнан сомневался в том, что поступил верно.
С другой стороны, последнее желание Майрита… Неужели на старости лет король Эрнодара, всегда удивлявший окружающих своими практичностью и здравомыслием, настолько сошел с ума из‑за молоденькой любовницы, что решил обеспечить ее будущее, сломав жизнь собственному сыну? Была ли эта девица Морн для него действительно дороже и сына, и королевства? Даллара Игрен, практически неотступно следовавшая за Дорнаном с того момента, как он покинул дом чародейки, утверждала, что это именно так, а сам он неожиданно ощутил неуверенность. Может быть, если бы ему не удалось в последние минуты поговорить с отцом, он бы полагал иначе…
Странно: издалека все казалось простым и понятным. Власть в государстве через его отца захватила алчная и корыстная девица, отец которой уже однажды едва не угробил Майрита; ее следовало выдворить из столицы и держать подальше от престола, а если найдется подходящий предлог, то и вовсе изгнать куда‑нибудь на побережье или вообще из страны. На протяжении почти двадцати лет Дорнан получал известия о том, что это именно Ильтера управляет Эрнодаром, полностью подчинив себе безвольного короля. Но, вернувшись домой, он застал совершенно иную картину. Даже умирающим отец не производил впечатления человека, ослепленного страстью и потерявшего рассудок на почве любви к юной девице. Да и сама чародейка, забирающая половину боли у короля, почти угробившая себя у его смертного одра, вблизи не казалась ни роковой красавицей, ни юной соблазнительницей, ни властной корыстолюбкой, только и мечтающей поудобнее устроиться на не принадлежащем ей троне. Впрочем, возможно, она просто притворялась?..
Дорнан не знал, что и думать по поводу Ильтеры Морн. В ее интересах было бы не продлевать Майриту жизнь, а поскорее спровадить его на небеса, чтобы захватить власть в государстве. Судя по тому, что видел Дорнан накануне и сегодня, военные были на стороне Ильтеры Морн. Даже полковник Тари, которого он помнил еще по своей молодости и в верности которого не имел причин сомневаться, ясно продемонстрировал приверженность к «лагерю» придворной чародейки. Ей бы ничего не стоило взойти на трон и править государством, и даже вернувшийся законный наследник короля вряд ли мог что‑нибудь поделать с этим. Правда, все придворные наперебой уверяли, что они ни за что не допустили бы захватчицу до власти, но в это верилось с трудом, тем более что пограничные Дома готовы были открыто выступить в ее поддержку.
Единственным человеком, который мог бы оказать ей не только словесное сопротивление, был, пожалуй, Канар Стелл, дядя Дорнана, приходившийся родным братом королеве Диноре. Второй его дядя, Роэран Стелл, занимал весьма заметное место среди жрецов Отца – Неба и тоже мог оказать родне значительную поддержку, если бы это понадобилось. Дом Стелл владел весьма солидной армией, которая могла бы при необходимости оказать достойное сопротивление и даже установить свои порядки в столице до прибытия Дорнана.
Но вмешательство Стеллов не понадобилось, поскольку девица Морн шансом прийти к власти не воспользовалась, а предпочла удерживать Майрита на грани жизни и смерти до прибытия его сына. Пожалуй, это было странным. Неужели она искренне любила его отца? Или просто дожидалась Дорнана, чтобы король успел высказать последнюю просьбу? Мысль эта была неприятной, но похожей на правду. В конце концов, выйдя за него замуж, а затем как‑нибудь от него избавившись, Ильтера получит законное право восседать на троне, с которым уже никто не сможет поспорить, даже могущественные Стеллы. В выступлении против законной королевы их не поддержит ни один из Домов, особенно если ей удастся произвести на свет наследника Дома Койр. Может быть, именно этого она и добивается?
Впрочем, в королевстве существовало и мнение, противоположное мыслям его бывшей любовницы. Коттар Лонк, стоявший к трону, несомненно, ближе, чем Даллара Игрен, утверждал, что эта странная девица никогда не преследовала корыстных целей, общаясь с королем. По его словам, через несколько дней после пожара в королевском дворце, когда стало ясно, что Майрит не выживет, к ней лично приходили представители военной элиты и пограничных Домов Эрнодара с предложением занять трон. Похоже, эти люди искренне полагали, что хорошо известная боевая подруга в качестве правительницы предпочтительнее незнакомого, хоть и законного, наследника. Но Ильтера выставила их со скандалом, чуть ли не в истерике потребовала не сметь больше являться к ней с подобными предложениями и продолжала упорно поддерживать жизнь в умирающем короле.
Таких поклонников воспитанницы Майрита в государстве насчитывалось, пожалуй, не меньше, чем ее противников – с этим надо было как‑то мириться. Не пробыв в родной столице и дня, Дорнан уже убедился, что умирающий отец был прав: два фронта – военные и придворные – были готовы в любой момент сцепиться между собой за власть, и каждый жаждал видеть на троне своего ставленника.
Со священнослужителями тоже не было ясности. Храм Отца – Неба при поддержке Стеллов скорее всего выступил бы за Койров, но Джесала Бларер, нанесший визит Дорнану, дал понять, что не имеет и ничего против Ильтеры Морн. Служительницы Элерры и Кверион могли бы склониться к любой из сторон, а манниарийцы открыто тяготели к военизированной элите и покровительствовали пограничникам. Кроме того, девицу могли поддержать и чародеи с побережья, которые не совались в столицу после бунта Орвина Морна, однако не преминули бы попытаться вернуть прежние позиции, когда им были рады в любой части королевства. Коль скоро Эрнодар стоит на пороге гражданской войны, то она обещает быть особенно жестокой и кровавой. Интересно, что их всех удерживало до сих пор? Неужели якобы железная воля этой хрупкой и изможденной чародейки, не пожелавшей развязать в Эрнодаре междоусобицу?
Дорнан осторожно разглядывал свою компаньонку, сидевшую с закрытыми глазами. Черные волосы, уложенные в простую и незатейливую прическу, открывали высокий белый лоб, на узких скулах лежали тени от длинных ресниц, линия подбородка плавно перетекала в изгиб изящной шеи. Наверное, когда она оправится от смерти Майрита, то станет довольно хорошенькой – такая действительно могла бы понравиться даже королю. Хотя, конечно, нет никакого сравнения с той же Менестой Игрен, которая в последние несколько часов попадалась Дорнану на глаза то тут, то там. Она не была назойлива и не докучала Койру своим обществом, но каждый раз, когда красавица скромно приседала перед ним в реверансе, он невольно любовался ее светлыми кудрями и изящным станом. Девушка унаследовала от матери ее благородную красоту, а от отца – прекрасное происхождение, поистине достойное трона. Дом Игрен мог рассчитывать на самую выгодную партию, и ничего удивительного, что Даллара постаралась сразу упрочить свое положение при новом правителе.
Разумеется, Ильтеру Морн невозможно было поставить рядом с Менестой Игрен, особенно учитывая ее… крайне неприятное наследие. Впрочем, даже если бы чародейка была первой красавицей при дворе, во всем Эрнодаре, да и вообще в мире, Дорнан ни при каких обстоятельствах не согласился бы связать себя узами брака с этой девицей. Ни при каких, кроме нынешних… Последняя воля покойного должна быть выполнена во что бы то ни стало. И Дорнан Койр видел только один шанс избежать запланированной отцом свадьбы.
Майрит сам невольно дал ему в руки этот последний козырь. Он потребовал не чтобы сын женился, а чтобы тот сделал предложение девице Морн. Следовательно, есть возможность уклониться от ненавистного брака – если чародейка отклонит это предложение. Что нужно сделать, чтобы она сказала «нет»? Предложить ей денег? Положение при дворе? Поделиться властью и оставить в столице?
Дорнан мысленно перебирал варианты, не останавливаясь ни на одном из них. Пожалуй, он на некоторое время мог бы разделить с так называемой воспитанницей своего отца королевскую власть – пусть по – прежнему чувствует себя этакой закулисной силой, обладающей безграничным влиянием на правителя. Если за право исполнять такую роль она откажет ему в браке, то через некоторое время Дорнан с полным правом подберет себе другую невесту, а после свадьбы избавится от бывшей любовницы отца. И не будет при этом испытывать угрызений совести: ведь он сделает предложение, просто его отвергнут. Интересно, Майрит мог предугадать подобный исход?
Словно в ответ на его непроизнесенный вопрос девушка открыла глаза, и на секунду в их изумрудно – зеленой глубине мелькнула такая боль, что Дорнан невольно устыдился своих мыслей. Воспитанница его отца проводила ночные бдения так, как нужно: вспоминая усопшего и скорбя о нем. А непутевый сын в первую очередь принялся прикидывать расстановку сил в дворцовых интригах и задумался о том, как бы половчее обмануть покойника. Да уж, достойный наследничек! Может, те, кто желал видеть на троне Ильтеру Морн, не так уж неправы, и она станет лучшей правительницей, чем он сам?
– Леди Морн, не хотите ли воды? – Дорнан отстегнул от пояса серебряную флягу.
– Нет, благодарю вас, – тихо произнесла девушка.
Она скользнула взглядом по замешкавшемуся Дорнану, и на ее губах на секунду мелькнула улыбка, полностью преобразившая лицо Ильтеры, сделав его необыкновенно красивым.
– Королевская усыпальница – не самое лучшее место для соблюдения светских условностей и церемоний, – чародейка снова устало прикрыла глаза. – Думаю, что вы не сильно разгневаете духов предков, если выпьете воды, не предлагая ее сначала даме.
Дорнан невольно хмыкнул. Не хватало еще, чтобы эта хрупкая на вид чародейка действительно стала распоряжаться его жизнью! Он аккуратно сделал глоток из фляги и снова бросил взгляд на свою погрузившуюся в собственные мысли спутницу. Его же собственные воспоминания об отце покрылись за двадцать лет такой пленкой горечи, что ворошить их было себе дороже. Может быть, когда‑нибудь он сможет прийти в усыпальницу и поговорить с покойным Майритом как вернувшийся после долгого отсутствия сын. Пока это было слишком больно, и естественный инстинкт самосохранения подбрасывал его уму другую пищу для размышлений.
Может быть, если бы хоть когда‑то у него было время для скорби, сейчас было бы легче оплакивать отца. Когда умерла Динора, Дорнану не исполнилось еще и четырнадцати, кроме того, мать никогда не баловала юного принца лаской и нежностью, поэтому он перенес потерю почти с легкостью. Конечно, внешне он скорбел самым приличным образом, но в душе не ощущал ничего болезненного – пожалуй, тогда он испытывал скорее удивление от того, что Орвин Морн, всегда бывший верным подданным его отца, неожиданно для всех затеял мятеж, в результате которого погибла и Динора. Отца Ильтеры Дорнан запомнил спокойным и улыбчивым мужчиной, который крайне редко повышал голос, всегда давал королю хорошие советы и настоял на том, чтобы ввести патрулирование равианской границы, что стало крайне своевременной мерой и неприятной неожиданностью для соседей, планировавших вторжение в Эрнодар.
Майрита тоже не сломила тогда неожиданная потеря супруги. В результате мятежа по стране волной прокатились бунты и нападения на магов, и ему пришлось даже поднять армию, чтобы справиться с возмущенными подданными. Ходили слухи, что братья Орвина Морна собирают армию колдунов, чтобы обрушиться с ней на столицу, вот простые люди и пытались на всякий случай нейтрализовать всех потенциальных «бунтовщиков». Именно с тех пор большинство слабых магов старались не афишировать свои способности, получая приют в основном в храмах Отца – Неба да в дальних землях, на побережье или в пограничных владениях, где их необычные способности были наиболее востребованы.
Остальные чародеи, конечно, были непричастны, но преступление Орвина все же оставалось непростительным, и много лет спустя Дорнан не знал, что и думать, когда неожиданно узнал, что отец пригрел во дворце девочку из рода Морнов, дочь мятежника и убийцы. Тогда принц и написал письмо, предварившее вторую главную в его жизни потерю. В ответном послании отец недвусмысленно дал понять, что Ильтера Морн ему дороже родного сына – и больше двое Койров переписку не вели. Новости Дорнан узнавал от Даллары Игрен и – довольно редко – Коттара Лонка, которые посылали ему весточки из Эрнодара. Отец все эти годы упрямо молчал, ожидая от него первого шага. Того, которого он так и не успел сделать.
Тогда ему казалось, что он потерял отца и свою страну. Но суровые тренировки в рыцарском ордене оставляли это на втором плане, физическая усталость затмевала душевную боль, позволяя не думать о том, как ломается судьба. Через несколько месяцев после того письма Дорнан уже решил для себя, что не вернется в Эрнодар – теперь его домом стал рыцарский орден Тейллер. Лет через десять, когда Даллара в своих посланиях стала расписывать Ильтеру Морн как молодую девицу, забравшуюся, наконец, в королевскую опочивальню, принц решил, что отец женится на своей юной фаворитке, обзаведется другими детьми, а его оставят в покое, даже не вспомнив в момент, когда пора будет передавать престол. Отец был еще не стар и достаточно здоров, чтобы дождаться совершеннолетия следующего наследника. Но время шло, ничего подобного не происходило, слухи не доносили вестей ни о королевской свадьбе, ни о появлении на свет маленьких Койров, а сорок два дня назад Дорнан вдруг получил послание, подписанное Коттаром Лонком, но отправленное явно магическим способом. В нем принца известили, что его отец при смерти, и если он не поторопится возвратиться домой, то не успеет застать его в живых.
Двадцать лет Дорнан спокойно жил, думая, что отец для него давно умер, но неожиданное известие о пожаре и состоянии Майрита пронзило его, словно копьем. Он отправился в путь, ни на что не надеясь, но ему все же удалось увидеть отца в последний раз и попрощаться с ним, пока тот был еще жив. И снова потеря, и снова Дорнан не может оплакать утраченное. Едва он оказался в столице, как стало очевидно, что государство стоит на грани гражданской войны. И теперь ему придется занять трон и как‑то умудриться угодить обеим противодействующим сторонам, чтобы не пролилась кровь. На скорбь и траур опять почти не было времени. Наверное, духи предков когда‑нибудь проклянут своего потомка за такое отношение к ним!
Впрочем, годы в ордене Тейллер приучили его сначала думать о большем долге и лишь после этого отдавать меньшие. Он последний официальный представитель Дома Койр и должен позаботиться не только о нем, но и о стране. Конечно, в Эрнодаре уже объявлен траур со вчерашнего дня, но сейчас Дорнан не может себе позволить долго скорбеть. Кроме того, на него в скором времени начнут давить и с той, и с другой стороны. Даллара уже несколько раз довольно прозрачно дала понять, что в его интересах поскорее взойти на трон и обзавестись законной супругой и наследниками. Она никогда не отличалась долготерпением и даже полгода ждать не станет. Впрочем, при других обстоятельствах он не протестовал бы: Менеста – идеальная кандидатка на роль королевы Эрнодара. Если бы не это проклятое последнее желание умершего короля!
Кроме того, Дорнан не знал, что может предпринять другая сторона. Не решит ли девица Морн, что теперь, когда Майрита больше нет, ее долг ему полностью уплачен, и пора пожинать плоды своей многолетней деятельности при дворе? Конечно, вряд ли она поднимет армию, но само присутствие в столице любовницы Майрита может вдохновить кого‑нибудь на мятеж. Что ни говори, а многие Дома открыто отдают ей предпочтение, что может быть опасно. Некоторые высокопоставленные представители пограничных семейств, прибывшие накануне засвидетельствовать свое почтение вернувшемуся официальному наследнику, и не думают скрывать, что по – прежнему желали бы видеть ее на троне, хотя сейчас стали присматриваться и к Дорнану. Раньше чародейка, возможно, не задумывалась над этим, поскольку старалась сохранить жизнь Майриту, но теперь, когда король умер, у Ильтеры Морн развязаны руки. Как она будет действовать?
Проблема же брачного предложения остро стояла и при одном, и при другом варианте. Будучи откровенным, Дорнан в принципе с трудом представлял себе, что может заставить корыстолюбивую девицу отказаться от чести стать королевой. Впрочем, оставался шанс на то, что она искренне любила его отца, и мысль о том, чтобы оказаться в постели сына Майрита, покажется ей дикой и чудовищной, как любой нормальной женщине. Койр был бы благодарен ей за такой исход. Но даже ему самому это казалось маловероятным.
Дорнан неловко повернулся и уронил флягу, которая с громким стуком упала на каменный пол усыпальницы. Вздрогнувшая Ильтера открыла глаза и почти испуганно посмотрела на него.
– Прошу прощения, – развел руками Койр.
– Ничего, – еле слышно прошелестела она сквозь пересохшие губы.
Ильтера Морн обхватила руками хрупкие колени, подтянув их к груди, и задумчиво посмотрела на Дорнана, словно решала, можно ли сказать ему что‑то важное. Но не она прервала затянувшееся молчание. Почти король Эрнодара, вернув на место предательскую флягу, повернулся к ней и даже, как показалось девушке, придвинулся ближе.
– Леди Морн, вы были близки моему отцу? – вопрос прозвучал довольно неожиданно для Теры.
– Неужели вас до сих пор об этом не извещали? – попытка едкой иронии ей не удалась, и девушка была склонна приписать это усталости. – Я официально считаюсь воспитанницей Майрита, ваше ве… лорд Койр.
– В таком случае, думаю, вы знаете, что последние несколько лет он много размышлял о том, чтобы устроить ваш брак, – Дорнан не обратил никакого внимания на попытку его поддеть.
– Мне это известно, – голос Теры прозвучал напряженно, а лицо словно обледенело, это было заметно даже в тусклом освещении усыпальницы. – Что вы хотите мне сказать?
Вызов, с которым она произнесла последний вопрос, всколыхнул в Дорнане надежду. Отец не мог не говорить с ней о своем плане выдать чародейку замуж за единственного сына. А сейчас тон девушки не оставлял сомнений: ей эта мысль чрезвычайно неприятна. Ну что ж, будь что будет, а этот свой последний долг перед умершим отцом Дорнан Койр исполнит с честью! Пусть даже разгневанная девица сейчас от души даст ему пощечину за то, что он посмел в момент ночных бдений прямо у гроба ее почившего любовника предложить ей подобное! По правде говоря, он только обрадуется такой реакции. Но тянуть с важным предложением тоже не следует – пусть хоть что‑то в его жизни решится прямо сейчас, а не будет висеть на волоске, подобно трону и целому государству.
– Леди Морн, я имею честь попросить вас сразу по окончании траура по Майриту ан’Койру стать моей женой, – слегка охрипшим от волнения голосом произнес Дорнан, глядя прямо в глаза собеседнице.
Ему не показалось, она действительно отшатнулась от него. Лицо Ильтеры Морн исказилось, и рыцарю на секунду показалось, что сейчас она ударит его отнюдь не рукой, а каким‑нибудь боевым магическим заклятием, но девушка удержалась. Она глубоко вздохнула, словно не находила слов, дрогнувшие губы сжались в тонкую линию. Взгляд Теры затравленно метнулся к нише, в которой покоился деревянный гроб с телом Майрита, словно она в последний раз призывала его в свидетели и требовала проклятия для святотатца, посмевшего чудовищным образом оскорбить память предков.
Он готов был к тому, что она закричит на него, ударит, но не к тому, что произошло дальше. Ильтера Морн закрыла глаза, лицо ее исказилось, будто от боли, она снова глубоко вздохнула и едва слышно проговорила:
– Я согласна…
И Дорнану Койру показалось, что каменный потолок усыпальницы обрушился прямо ему на голову. Ошибся, как же он ошибся!..
