Текст книги "Пророчество королевы Севера"

Автор книги: Лара Делаж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 42 страниц)

Глава восьмая
ЗАБЫТАЯ ДИНАСТИЯ ДАВИКУЛЮСОВ

Ландос прогуливался по галерее замка – деревянному переходу из одной башни в другую. Толстые, темные бревна тянутся вдоль стен, покрывают пол. Кажется, что это каменные балки. Никаких украшений... У них на севере люди вырезают орнаменты на дереве, раскрашивают его. В их холодном крае дома наполнены цветами и красками, а здесь, где больше чем полгода ярко светит солнце, помещения скучны и однообразны, как будто живущие в них люди лишены фантазии.

Только узкие открытые окошки, скорее бойницы, прорезаны в дереве вдоль всей галереи. И лучи восходящего солнца пронизывают скучное пространство, пересекаясь на полу движущейся мозаикой. Так странно видеть эти почти живые, дрожащие солнечные пятна на мертвом, потемневшем от времени дереве, почти превратившемся в камень. В переходах дворца стоит запах цветущих розовых деревьев, украшающих внутренние дворики замка. Какой диссонанс вступающей в летнюю пору природы, высокого неба, яркого солнца, благоухающих бутонов и бескрайнего моря с нищим населением страны!

Как выглядит народ, он заметил в цирке, когда их проводили по арене перед ожидаемым боем: ветхие одежды, дешевые ткани, худые лица. Люди во дворце совсем другие, как будто из другой страны. Какая пропасть между народом и теми, кто обслуживает знать! У них в Аруте нет господ и рабов, нет богатых и бедных, нет каст. Увидит ли он свой родной край?

Ландос вспомнил, как пару месяцев назад встретился со старой, совсем седой колдуньей. Гнал оленя в заснеженном лесу, как вдруг лошадь оступилась в глубоком снегу, и он не удержался в седле. Поскользнулся на обледенелом склоне и скатился в овраг, ломая сухой зимний кустарник и мертвые обледенелые стебли, чудом уцелевшие после короткого лета. Упал прямо под ноги высокой старой женщине, одетой в мужскую одежду из волчьих шкур. На ногах у нее были короткие лыжи, за спиной – котомка, сшитая из такого же жесткого желто-серого меха, как и все ее облачение. Она опиралась на посох из белого дерева. Как будто ждала его... Очень худое и очень белое лицо с яркими голубыми глазами склонилось над ним...

«Север под угрозой, – сказала ведунья на языке коренного народа Арута. – Прогони самого близкого и уводи людей в лес». Сверху раздался крик – его братья увидели коня без всадника. Он поднял голову, отозвался и замахал руками. Когда Ландос опустил взгляд, никого рядом уже не было. Тогда он ничего не понял... Оглянулся, разглядывая следы лыж. Братья тут же сбросили ему веревку, и он поднялся, не обратив особого внимания на это маленькое происшествие. Никому ничего не сказал, но по возвращении попросил Миру бросить руны... Они показали конфликт, переосмысление прошлого опыта – ничего особенного...

Сейчас выяснилось, что им подмешивали яд. Кто? Кто-то из братьев? Непохоже... В плен попали все. Каждый мог умереть на арене или в пути... Неужели Мира? Его любимая, мать его детей? Кто у него самый близкий? Конечно же, жена... Ландос отмахнулся от этой мысли. Нет, этого не может быть! Кто-то из слуг, кто-то с кухни... Самое страшное, что предатель не обнаружен. Он продолжает жить среди тех, кто ушел в леса, возможно, продолжает предавать и убивать... или отравлять.

– Доброе утро, Ландос.

Это Чадер догнал его. Какой встревоженный у него взгляд, как он похудел... Юноше едва исполнилось двадцать два года. Этой зимой похоронил отца, уже овдовевшего, и жил один в самом маленьком южном сторожевом замке. Его сосед, граф Бен, никогда не наведывается в свой дом на границе с Арутом. Но люди говорят, что имение графа поддерживается в жилом состоянии...

Сегодня они договорились встретиться в зале сразу после пробуждения. Каждый спит отдельно, их спальни разбросаны по всем четырем башням дворца. Замок полон звуками шагов, чужими людьми, чужими обычаями...

– Здравствуй, Чадер. Ты плохо выглядишь.

Никто из них не выглядит хорошо. Побелевшие за зиму лица посерели от яда, добавляемого им в пищу неизвестно кем, вокруг глаз легли синеватые тени, губы лишились красок. Сам Ландос почти постоянно чувствует тошноту и горечь во рту. Уже здесь, в замке, женщина-доктор дала принцам Севера противоядие. Братья говорят, что им сразу стало лучше. Но не ему... Или это жизнь уходит из него?

– Не спал, – ответил юноша.

Чадер – один из тех, кто вернется домой. Кому позволили вернуться домой. С момента их освобождения в цирке они не оставались наедине и почти не разговаривали. Их сделали правителями, но на самом деле рыцари ощущали себя заложниками...

Кто-то неслышно подошел сзади, положил руки им на плечи. Фада... Как он грациозно и неслышно движется, несмотря на то, что широк в кости и коренаст. И при разговоре почти не открывает рта, голос раздается, как из глубокого грота.

– Братья, меня не покидает ощущение, что мы в плену. Если раньше это был плен явный, то сейчас все это напоминает театр, где жертв посадили на трон...

– Вы слышали, как он сказал: «Я – Эрланд. Просто Эрланд», – заговорил быстрым шепотом Чадер. – Ясно, что это не настоящее имя. Кто он? Его манеры, речь, его планы, то, наконец, как он организовал переворот, выдают ум острый, коварный, характер цепкий, властный...

 – У него есть и воспитание, и образование, и в нем чувствуется порода, – подхватил Фада. – Я готов побиться об заклад, что он принадлежит к одному из древних родов.

– Если он из Давикулюсов, почему тогда не назвал свое имя и не сел на трон? – возразил Чадер. – Зачем объявлять правителями чужестранцев только потому, что они являются родственниками свергнутой правящей семьи, если сам являешься наследником?

– Я не сказал, что он является потомком Давикулюсов. Я заметил лишь, что в нем, вероятно, течет кровь одного из древних родов, – повторил свои последние слова Фада.

Он самый лучших охотник среди братьев, настоящий следопыт. И сейчас он идет по следу, стараясь разобраться в том, что происходит вокруг, чему они все стали свидетелями.

– Во время предыдущего переворота захвативший власть Травал постарался уничтожить всех представителей благородных фамилий, опасаясь противостояния. Практически весь Валлас был поделен заново, а Тареш вообще разрушен и сожжен. В старой столице Вирсандии не осталось ни одного целого дома, – уточнил Ландос.

– Но можно ли быть уверенным, что во всей большой стране не осталось никого, кто может оспорить право на престол? Я так не думаю... Кто-то спасся, кто-то бежал на юг, кто-то уцелел под чужим именем. И с этим Эрландом какая-то загадка – что-то тайное, сокрытое... Фактически он управляет всем. Почему ему самому не назвать себя правителем, если он имеет права на престол? – продолжал размышлять Фада.

– Значит, он не имеет права на престол, – нахмурил белый высокий лоб Чадер.

– Но все равно странно, что он упорствует, оставаясь, практически, анонимом.

– Есть еще один человек, который не назвал свое настоящее имя, – задумчиво произнес Ландос.

– Гладиатор, – глухо пророкотал охотник, почти не раскрывая рта, подхватив мысль брата. – Да, Варг... Ты видел, как он себя вел? Он не робел перед нами, на наш поклон лишь склонил голову, указывал командующему гарнизоном столицы, что тому делать, перебивал Верона. Варг в курсе всего происходящего в стране, и это будучи за решеткой! Годы рабства не испортили ни его манер, ни его ума. Если и остались на свете Давикулюсы, то это он.

 – Ты думаешь, что наследника свергнутого императора могли держать рабом все эти годы? Не опасаясь побега, предательства, заговора? Ведь он фактически любимец народа – непобедимый Варг! – возразил Ландос. – Нет, слишком большой риск. Я готов согласиться, что он один из военачальников Империи, но не ее наследник.

– Вы видели, как его устранили вчера, когда рассматривали путь движения войска? Зачитывали письма и донесения, переданные с гонцами? Казалось бы, что все люди, причастные к управлению армией, должны быть на совете. Даже если он был болен, как нам сказали, совещание можно было отложить или доставить его туда на носилках. Но нет, все решили граф Бен и колдун Эрланд. Изду, как командующего, поставили в известность... Нет, Варгу отведена конкретная роль: собрать мужчин страны, объединить Валлас, провести основные сражения. Потом его устранят.

– Гладиатор – ценный человек. Может, мы сможем найти с ним общий язык? Те, кто кажутся зачинщиками переворота, не друзья ему... как и нам. И вы видели, что граф Бен не отрывает от него глаз?

– Но почему он тогда отказался назвать свое настоящее имя? – не успокаивался Чадер.

– Если он действительно последний уцелевший из семьи императора, он может опасаться, что у него нет свидетелей – нет никого, кто может подтвердить его слова... либо просто из осторожности. Возможно, он решил выждать, прояснится ли ситуация.

– Я согласен с тобой, – Фада привлек их руками еще ближе друг к другу. – Ландос, неужели ты действительно думаешь, что кто-то из семьи императора спасся?

– Мы не знаем, пока не знаем... Дэрон Серв Давикулюс, могущественный владыка, перед смертью завещал Империю единственному сыну, Дэву, который правил всего три месяца. Его убили вместе с женой и детьми в первую же ночь свершившегося переворота. Их мертвые тела были выставлены на площади на всеобщее обозрение...

– У старого правителя было несколько детей: четыре сына и две дочери. Трое мальчиков умерли задолго до смерти отца.

– Как они умерли? – вставил слово Чадер. События двенадцатилетней давности пришлись на его детство и казались историей.

– Старший сын, Терик, скончался от ран, порванный медведем еще в ранней юности. Второй, Идиэр, не перенес лихорадки, свирепствовавшей во время прохождения черной кометы. У Дэва, ставшего императором, был брат-близнец Тимур, утонувший во время охоты за много лет до кончины отца.

– А девочки?

– Одна умерла в родах вместе с ребенком, а другая сорвалась в пропасть. Ее кобыла понесла в горах.

– Тело нашли?

– В том-то и дело! Травал побеспокоился показать народу останки членов императорской семьи и их кровных родственников, а из шести детей Дэрона Давикулюса троих не обнаружили: старшего сына, брата-близнеца последнего императора и младшей девочки. А трупы... ты знаешь, есть искусство, позволяющее их преображать. Возьми любого мертвеца, покрась волосы в нужный цвет, немного порежь лицо, потом все это покрой кровью и грязью, одень в просторные одежды и можешь объявлять тело чьим угодно.

Невольно они замедлили шаг. Их обогнали два солдата. Все трое рыцарей остановились у конца галереи, подойдя к последнему открытому окошку-бойнице. Солнце быстро поднималось, и лучи, пронизывающие длинный коридор, уже не образовывали ковровой дорожки на черном полу. Стало совсем светло. Отсюда была видна юго-восточная часть Ван-дервилля с рыночной площадью и длинными причалами порта. Узкие улочки столицы покрылись идущими, бегущими, беседующими людьми. Ветер, дующий со стороны рынка, принес запах жареной рыбы.

– Императорская семья вырезана, – продолжал Фада. – Травалы постарались, чтобы наследников династии не осталось.

– Это то, что знают все. А как оно на самом деле – неизвестно... В нас их кровь, – медленно проговорил Ландос.

– Много?.. Крови Давикулюсов? – снова задал вопрос Чадер.

– Очень мало. Наш дед взял в жены женщину из их рода, она стала матерью семерых.

– Почему ему позволили на ней жениться?

– Это была часть далеко идущего плана. Сейчас мне кажется, что правящая семья несколько поколений готовила смену власти в Аруте. И если бы не переворот, учиненный двенадцать лет назад, возможно, у нас уже тоже были бы хозяева и рабы, касты, богатые и бедные.

– Как ты думаешь, Ландос, в исчезновении королевы Севера и ее дочери кто-то виноват?

– Кто знает... Старый император, умерший за три месяца до крушения Империи, был последним, кто посетил королевскую усадьбу накануне пожара. Даже если она действительно сгорела тогда вместе с дочерью, странно, что никого не осталось в живых из воинов.

– Да. Как и странен этот визит, после которого и случилось несчастье. И не успевший отойти далеко со своим войском Дэрон Давикулюс поставил правителями Арута нашу семью. Хотя мы лишь выполняем волю народа...

– И с той поры Север стал платить дань Империи...

– Это правда, – поддержал брата Фада. – Пушнину, серебро, камни мы отправляли в старую столицу. С переворотом, устроенным Тра-валами, Арут отъединился и перестал платить дань, да и Вирсандия оказалась разрушена... Прошло двенадцать мирных лет, пока Валлас снова не добрался до нас. Если ты останешься управлять им, нас могут ждать следующие спокойные годы.

– Не думаю, что мне дадут управлять, – покачал головой Ландос. – Да я и не уверен, что смогу... Я никогда не правил единолично. К тому же, до сих пор Эрланд явно показывает, что всем руководит он.

– Из старой власти остались только граф Бен и министр Верон. Вир-зод и Грегор будут здесь, с тобой. Трое людей Арута против троих уроженцев Валласа...

– Мы не знаем, кстати, уроженцы каких земель эти трое. Надо навести справки. Фактически с момента смены власти всем заправляет Эр-ланд. И, заметь, переворот затеяли неизвестные. И затеяли они его, опираясь на людей, которым стало нечего терять – солдат и гладиаторов. Страна разорена, и все катится к демонам... уже много лет...

– А знать? Ведь кто-то поддерживал Травалов?

– Все сторонники покойного императора были уничтожены, в стране новая знать. Бывшие управляющие Давикулюсов разобрали оставшиеся от Империи поместья, владения и старались перещеголять друг друга в мотовстве. Но выжимать из народа уже нечего, страна нищая...

– Подожди, подожди... в кузницах куют железо, корабли бороздят море, женщины ходят в золоте...

– Кузнецы, как и весь прочий люд, работают за гроши, – Ландос рассматривал людей на рыночной площади. – Я разговаривал вчера с солдатами гарнизона Вандервилля. Парень, беседующий со мной, чуть не плакал, рассказывая о бедах своей семьи. В столице нет ни одного целого корабля, ни одной работающей верфи. Если на Вандервилль вдруг кто-то нападет с моря, нет судов, способных выйти на защиту города.

 Золото отбирают друг у друга. Зачем, ты думаешь, сейчас эта война с Арутом? У нас еще остались богатства: леса, дичь, серебро, честные люди...

Да, пока те, кто затеял переворот, действуют от имени справедливости... Даже дали власть в стране чужеземцам только потому, что в нас течет кровь Давикулюсов – мы ведь чужие для них. Меня назвали правителем страны, прекрасно понимая, что мне не нужна ни власть, ни что-либо другое. Чтобы продолжать в том же духе, надо в скором времени объявить найденным кого-то, в ком больше крови убитого императора, а нас... незаметно убрать со сцены, когда Валлас присоединит Арут.

– Ландос, неужели ты веришь, что кто-то из свергнутой правящей династии жив? Во времена смуты всегда являются самозванцы...

Они не могли стоять так целую вечность. По галерее прошел небольшой отряд солдат, какие-то женщины, пробежал мальчишка с корзиной, полной свежеиспеченных булок...

– Фада, самозванцы обычно не являются. Их потом объявляют самозванцами – для истории, для потомков. Поверь мне... Мы нужны на переходном этапе. Когда станет ясно, как воспримет народ Валласа и феодалы государственный переворот, на трон будет посажен настоящий правитель. Мы ничего не решаем. Эрланд ведет переговоры с областями страны, Верон занимается финансами и экономикой, а граф Бен держит в руках армию Вандервилля. Бывшего гладиатора отправляют подавить сопротивление сторонников Травалов. И, скорее всего, из похода он не вернется... На всякий случай назначен нейтральный командующий, Изда, которого тоже легко сменить, или который сам так же уступит власть при первом удобном случае, как и я. И поверьте мне, просто поверьте – за этим переворотом стоят деньги, большие деньги. Кто-то оплатил сейчас обмундирование и пропитание солдат, пополнил казну так, что можно было объявить всем, поддержавшим свержение власти Травалов, освобождение от налогов на год!

– Я тоже разговаривал со слугами, – Чадер зашептал горячим шепотом. – Эрланд был любимцем жителей Вандервилля. Но он совершенно беден! Он ходил пешком и одевался в рубище...

– Пусть колдун ходит пешком и одевается в рубище, – засмеялся Ландос. – Но знаешь ли ты, сколько стоят одежды девушки-воина, которая с ним? Кинжалы, которыми она убила Даневана и королеву? Ее оружие? Лошадь?

– Кто она? Его жена? Любовница? Дочь?

 – Скорее, телохранитель. И та, у которой деньги есть... в отличие от всех остальных.

– В стране не осталось денег, – улыбнулся Фада. – Денег не осталось даже у аристократов... Бесконечные войны, вот уже двенадцать лет, разорили Валлас.

– Нет, Фада, всегда есть кто-то, у кого исчезающие из всех кошельков деньги оседают в сундуках... Золото не превращается в прах. И потом этот кто-то придет и подберет всю страну, как упавший пояс.

– Но осталась армия... – Чадер поднял голову.

– С кончиной Даневана она оказалась обезглавлена. Армия Валла-са сейчас – раздробленные горстки бедноты вокруг аристократов, ненавидящих друг друга. Дезертируют все, кто может, по всей стране, в попытках успеть хоть как-то посеять, пожать, увидеть народившихся детишек и поправить покосившиеся заборы...

Они снова замолчали. Каждый думал о своем. Ландос сделал им знак следовать в южную башню. По коридору сновали слуги, у дверей тронного зала стояли караульные.

Ландос, Фада и Чадер вошли в зал. Остальные правители Арута уже собрались там, их лица были печальны. Грегор, самый крупный и сильный мужчина, подождал, пока все усядутся. Грузно поднялся и обратился к присутствующим:

– Братья, трупы Дрома, Олгина и Эвора сожжены. Прах ждет, дабы быть упокоенным в нашей земле...

– До нашей земли надо еще доехать, – глухо отозвался рыцарь с рукой на перевязи. На повязке расплывается бледно-розовое пятно. Орд был ранен в цирке, но смог присутствовать сегодня. Рука его постоянно кровоточила, как будто была нанесена отравленным оружием, препятствующим ее заживлению. Женщина, лечившая его, связывала это с действием яда, которым они все были отравлены. Второй раненый, Из-гун, не приходил в сознание, несмотря на все старания ухаживающих за ним. – Когда мы сможем отправиться в путь?

– Как поправится Изгун, – ответил ему Ландос. – Вскоре станет ясно, организуют ли сторонники свергнутых Травалов сопротивление новой власти, будут ли кровопролитные сражения. Отряд латников Ван-дервилля проведет вас до границы с Арутом.

– До нашего отъезда может пройти несколько лун. Теплое время закончится, дорога станет тяжелее, сложнее будет находить пропитание...

 – Вы не дойдете сейчас, – покачал головой Грегор. Он сам вызвался остаться в Вандервилле. Они выросли вместе – два двоюродных брата, воспитанные отцом Ландоса как родные. – Очень большой риск, что вас схватят по дороге, и мне даже страшно представить, что могут с вами сделать.

– Как странно... Мы объявлены правителями страны, и мы боимся пройти через Валлас до наших владений, – грустно усмехнулся Фада.

Открылась дверь, и в зал вошел Эрланд. Ландос подумал, что их недолго оставили одних. Каждый их шаг подконтролен.

– Господа, я приветствую вас. Прошу прощения, что явился без зова. Но мне стало известно, что вы все в сборе, и я подумал, что могу ответить на вопросы, если они возникнут, – колдун сел за стол и улыбнулся. – У вас же есть вопросы, правда? Вы опасались их задавать в первый день. Вы не хотели их задавать вчера. Давайте устраним все несогласия и подозрения.

Наступила тишина.

– Самый главный вопрос – тот, на который вы нам все равно не ответите, – поднял голову Ландос. – Кто совершил переворот? Кто стоит за всеми этими событиями? Ваше имя, наконец!

Эрланд поднял руку, как бы призывая его замолчать, ответил без промедления:

– Переворот задуман и совершен представителями древних родов. Мир не так велик, как думают люди. Мое имя я вскоре назову. У меня есть причины пока его скрывать.

– Представители древних родов не защитили семью покойного императора и ждали двенадцать лет, чтобы свергнуть управляющих, занявших престол? – проговорил поспешно Чадер.

– И в одной семье бывают ссоры и несогласия, предательства и интриги... – Эрланд спокойно улыбался, обводя глазами северных принцев. – Если люди начинают идти на поводу своих страстей и желаний, то живи они хоть в рыбацкой хижине, хоть во дворце, ничего хорошего не получается. Старый император Дэрон Серв Давикулюс считал себя единоличным властителем едва ли не всего мира. Он потерял бдительность и возомнил о себе слишком много, испортил отношения из-за своей гордости и в своей семье, и среди приближенных к трону, и в среде государей разных стран. Старая истина: жизни правителей не принадлежат им. Тот, кто думает иначе, очень ошибается...

Империя Давикулюсов была слишком большая. Император захватывал все больше и больше, не пытаясь на завоеванных землях задержаться  и навести порядок. Везде оставались обиженные, несогласные, недовольные. Управлять страной, которую нельзя контролировать – все равно что хотеть от женщины верности, оставляя ее годами одну. Если ты не можешь посетить каждый дом, там созреет заговор... Трудно найти безупречных. Невозможно быть абсолютно уверенным в чем-то. Мы иногда не можем поручиться за самих себя...

Было вполне логично, что в стране случилось то, что случилось. Но понадобилось время, чтобы забыть старые обиды, увидеть результаты свершившегося и собраться с силами. Вы никогда не управляли единолично и не знаете, что это такое. Я склоняю голову перед вами, – Эр-ланд обвел глазами собравшихся и продолжил, действительно наклонив голову: – За то, что вы выполняли волю народа – народа Севера. Вам неведомо, что такое злоупотребление властью. Верховному правителю трудно удержаться от соблазнов...

Можете ли вы отказаться от лакомого куска, будучи сытым? Отвести от себя бокал доброго старого вина, хотя перед этим уже выпили – правда, дешевого и кислого? Отвергнуть красивую женщину, предлагающую себя, когда у вас имеются определенные обязательства? Можете ли вы простить ненавидимого человека? А любимого? А себя? Пока забывали старые обиды и собирались с силами, на землю Империи пришло запустение.

Вирзод, еще не старый, но совершенно седой, с голубыми глазами и спускающимися по обе стороны рта серыми усами, перебил Эрланда:

– Вы говорите о возрождении Империи? О новом объединении Вал-ласа, Тареша и Арута?

– Да, – улыбнулся Эрланд.

– Но Восток совершенно разорен! Даже башни и замки разрушены. Люди потеряли навыки работы на земле, стали кочевать с места на место. Срок их жизни сокращается, стариков становится все меньше и меньше, женщины рожают в раннем возрасте и раньше старятся! Они боятся всего: набегов воинственных соседей, диких зверей, песчаных бурь. Когда в сердца вселяется страх, из них уходит честь – люди превращаются в животных. Только щелкни бичом, и они дружно повернут туда, куда нужно погонщику... Тареш стал дикими землями, дикой степью. Эта территория будет бездонной дырой, уносящей и жизни, и средства.

– Посмотрите на север, – ни в лице, ни в голосе Эрланда ничего не менялось. – Там никогда не было ни башен, ни замков. Люди всегда кочевали и не имели особого навыка ухаживать за землей, но не превратились в животных. Они не повернут туда, куда нужно погонщику...

 – Люди везде разные, – вдруг подхватил раненый Орд. – В Аруте они берегут своих женщин и детей, не выбрасывают еду, не открывают настежь окна, сберегая тепло домашнего очага. Северяне ценят дружбу и честь больше денег, всегда привечают странников...

– Посели жителей Вандервилля в ледяных фьордах, и они тоже будут беречь друг друга и не будут выбрасывать пропитание, – возразил колдун.

– Это не случится с тем поколением, которое переселится. Это может произойти разве что через много лет, когда южная кровь смешается с кровью жителей севера, а те, кто хранил пороки прошлого, уйдут в мир иной. И неизвестно еще, не отравят ли они кровь изначальную, – не соглашался раненый.

– Что вы хотите сказать? – Эрланд положил руку на стол слишком шумно, выпрямился слишком резко. – Что не хотите помочь Валласу восстановить мир?

– Нет! Мы не против мира. Мы против того, что выступаем орудиями неизвестного кого, что у нас завязаны глаза, – Ландос устремил свой взгляд на колдуна. – Мы против того, чтобы была восстановлена старая Империя. Потому что тогда дары Арута провалятся в бездонную яму Тареша. Пусть возродится Валлас без дани Севера. Земля этой страны достаточно богата сама по себе. А Восток... какое вам дело до него? Он граничит с Дра-вийским царством. Пусть его присоединяет южный шах, если захочет.

– Вы не орудия неизвестно кого. В ваших венах течет кровь Давику-люсов, одного из благородных и древних родов, много веков назад создавших могущественную Империю. И у вас не завязаны глаза. Просто мое поле зрения шире. Когда страна будет объединена – а она будет объединена, – вы, если захотите, все вернетесь домой. И Тареш возродится! – Эрланд встал, поклонился и вышел...

Никто не двигался. Ландос подошел к окну, выходящему на балкон, остановился и посмотрел на город. Шумный, грязный южный город был прекрасно виден отсюда. Над ним светило солнце...

– Мне иногда кажется, что земля – живое существо... Существо, обладающее разумом, превосходящим разум людей. Мать, породившая нас... И она наделяет человечество разными способностями и качествами в зависимости от местности их проживания. Люди слишком разные, и земля слишком разная. Мы не были северянами, но этот край изменил нас. Влияние Севера сильнее, чем жаркая звезда, пылающая над нами. И теперь мы принадлежим Аруту. Вы вернетесь в родную землю все... Я отказываюсь от помощи Вирзода и Грегора. Чтобы не вызывать лишних вопросов, раненые Орд и Изгун пока останутся в Вандервилле.

Чадер вскочил и подошел к нему. Спросил тревожным голосом:

– Ландос, но ты... ты тоже вернешься? Потом?

– Да... мне бы очень хотелось.

Ландос повернулся и направился к Фаде, положил ему руку на плечо, сказал громко:

– Береги нашу землю, Фада. Теперь ты будешь старшим...

– Но ты... ты вернешься? – эхом за Чадером повторил брат, коснувшись пальцами холодного запястья.

– Кто знает...

– Мы не восстановим Империю Давикулюсов, – воскликнул Орд. – Сколько в нас их крови? Не так уж и много... Если те, кто совершил переворот, ставят эту задачу, значит, кто-то из семьи императора остался жив. И этот кто-то скоро выйдет из тени. Ему найдется пара, угодная тому, кто платит за все. И тогда все станет на свои места: вернется правящая династия, но фактически придет к власти тот, кто на все давал деньги. И он побеспокоится их себе вернуть, в еще большем количестве. Надо лишь подождать... Тем из нас, кто останется в Вандервилле, нужно постараться не умереть до того, как Давикулюсы объявятся. И только тогда мы сможем покинуть этот мир.

Ландос обращался теперь ко всем:

– Надо обезопасить наши границы и защитить людей. Им нужно уходить...

– Нам некуда уходить. На Арут много веков наступают воды океана! – вскочил Ирвен.

– Ты, Ирвен, лучший моряк. По возвращению выходи в море и посмотри, что случилось с легендарными островами на севере, – взгляд Ландоса перестал быть отрешенным. – А вы, остальные, соберете людей и уйдете в лес. Воины Валласа не закалены нашим климатом, они не сунутся туда. В чаще есть места, куда еще не ступала нога человека. Там живут дикие звери и еще некто, вы знаете... Если там находится место для них, возможно, найдется и для нас. Мы поладим с ними...

Валлас напоминает обжору, невоздержанного в еде: он сует в рот все, до чего может дотянуться его рука, не замечая, что уже не может встать. Восток, по сути, скатился в дикость, там остались лишь напуганные рабы и кочевники-убийцы. Запад нищ, из него Травалы выдавили все, что возможно. Единственное, что беспокоит людей – как выжить сегодня. Пока будут объединять Валлас, вам надо уйти, чтобы успеть увести людей и отплыть к островам до зимы. Арут больше не будет платить дани. Вир-зод и Грегор, я отказываюсь от вашей помощи. Вы разделитесь на три отряда и пойдете небольшими группами по разным дорогам, когда армия покинет столицу и отойдет на значительное расстояние. Я останусь с Ордом и Изгуном.

Фада встал и сделал знак, призывающий брата замолчать. Все его поняли. Чужая страна, чужие люди, чужие обычаи... Замок полон шпионов...

– Ландос... ты всегда так чудно говоришь... Но к чему это? Зачем нам это? Неродная земля... развращенные люди... у них нет ни чести, ни совести!

Братья обступили старшего, заговорили наперебой: «Ты не можешь здесь остаться. Ты чужой. Тебе никто не даст настоящей власти».

– Да она мне и не нужна. Я должен вам дать возможность уйти – сейчас, всем... Я буду делать то, что от меня хотят, пока вы не вернетесь домой. Потом уйду и я... в другой мир. Если я умру, придет настоящий правитель. Но Север будет спасен.

– О нет! – у Чадера на глазах выступили слезы. – Ландос, твой дом ждет тебя... твои жена, дети...

– Жизнь всегда заставляет нас делать то, что нам не нравится, – глаза Ландоса стали сухими и цепкими, как когти сокола. – Когда тянет в пляс – пора спать. Хочется яблок, а есть только мясо. Пришло время любить, но начинается война... Влечет родная земля – долг велит оставаться в другом месте. Для жизни души очень важно не потерять ощущение дома...

Чадер подошел к Ландосу и стиснул его руки:

– Мой дом там, где ты. Я потерял обоих родителей. Я не могу потерять и тебя.

– Мой мальчик, твой дом там, где ты можешь быть самим собой. Не следить за лицом, не думать, что ты говоришь. Знать, что тебя любят таким, какой ты есть.

– А если уже нет людей, которые тебя любят?

– Самый главный человек, который тебя любит – ты сам. Твой дом в твоем сердце, в твоем уме. Храни в себе эту атмосферу покоя и любви. Стань для самого себя родителем и стань сам своим собственным ребенком. Пусть жизнь вертится, как картинки на ярмарке. Внутри тебя всегда будет покой. И если ты его сохранишь, ты сохранишь себя.