Текст книги "Пророчество королевы Севера"

Автор книги: Лара Делаж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 42 страниц)

Как много лет он наслаждался покоем, властью, безнаказанностью. И был готов в любую минуту отстоять себя... и город, конечно. Тем более странно было среди ночи услышать звуки борьбы. Урвий распахнул окно, вскочив с кровати, и сразу понял, что произошло: на раскинувшейся внизу главной городской площади, освещенной яркой убывающей луной, шла битва. Как ему в голову не пришло проверить, нет ли подводных проходов в Монатаван! Теперь оставалось в бессилии ругать себя...

Урвий наблюдал, как на площадь высыпали вооруженные, тяжелые, закованные в металл воины, как они начали теснить и уже практически блокировали поток наступающих. А потом вдруг на помощь уже почти обессиленным бойцам мятежного Валласа пришли двое: высокий, мощный воин и с ним маленький, тонкий солдат. И им удалось перевернуть ход сражения! Он ощутил, как горячо стало в голове, когда он понял, что его защитники потеснены, а потом – что они отступают.

Урвий бросился к двери и закрыл тяжелую металлическую задвижку. Услышал, как зашумели и запричитали проснувшиеся рядом женщины, как заплакали и закричали дети. Закрыл и окно наглухо. Взял меч, который давно не поднимал – слишком тяжелый уже для него... Да, он стар, но еще не собирается расставаться с жизнью!

Лихорадочно огляделся: он в клетке. Есть только один выход – через центральную залу, где собраны семьи защитников Монатавана. Ну что ж, еще не все потеряно, ворота города еще не открыты. Он сел в кресло и, сжимая меч, оперся подбородком о рукоять, весь обратившись в слух.

Варг никогда не был в Монатаване, хотя тщательно изучил рисунки его улиц. Он не разбирал дороги, куда идет, но шел в цитадель. Сзади подошли его солдаты, и наступление стало более быстрым. Дверь в башню была открыта настежь, возле нее не было никого.

 Он ворвался на винтовую лестницу и поднялся бегом, сам не понимая, как ему так легко удалось убить всех тех, кто пытался оборонять лестничные пролеты. Видел, как отскакивают от него те, кто стремился ему помешать, видел нарастающий ужас в их глазах. Уже не осталось защитников у единственной двойной двери, широкой и высокой. Он просто разрубил проем тремя ударами меча и снес одну створку, ворвавшись в зал... полный женщин, прижимавших к себе детей. Какая-то старуха с длинными белыми волосами и непокрытой головой, вскинув руки, бросилась ему наперерез, пытаясь остановить его тощим, высоким телом. Он легко ее скосил – это был день его мести... И быстро прошел по направлению к высокой одностворчатой двери в глубине.

Слышал за собой топот ног по винтовой лестнице... Это его пытаются остановить, или в цитадель ворвались солдаты мятежного Валласа? Варг не стал ждать... Прокрутил еще раз меч, освобождая пространство, хотя на него здесь никто не собирался нападать. «Я сделаю это, – пронеслось у него в голове. – После того, как обезглавлю Урвия. Я вернусь сюда и убью их всех... как когда-то убили мою семью. А сейчас мне нужно найти того, кто возглавил сопротивление». И снова пошел вперед, разрубая последнюю дверь, последнее препятствие, оставшееся между ними... И остановился, только когда столкнулся с тем, кто тоже закричал громко и поднял такой тяжелый для него меч, что не смог его занести над головой.

Варг улыбнулся. Какой смешной старик с козлиной бородкой... Он вспомнил его лицо, когда тот был моложе – Урвий! Как он мог забыть это имя? Урвий, бывший оруженосец его отца! Он слышал, как сзади вбегают солдаты, и понял, что это идут на подмогу его врагу. Руки сделали вращательное движение, отразив нападение тех, кто прыгнул на него с обеих сторон, и вызвав вопль ужаса у остальных: Варг отражал удары, не глядя. Те, кто мог сражаться против него, отшатнулись, сломленные силой, которая наполняла пространство вокруг этого невероятного человека. То, что они видели, было немыслимо...

Он еще раз развернул мечи в обе стороны от себя, поразив еще двоих, и легко выбил меч из руки старика.

– Урвий, узнал ли ты меня?

Видел, как в его глазах промелькнуло недоумение... потом удивление... наконец – ужас.

– Дэв... Дэв Давикулюс!

– Он самый... Ты помнишь, как Даневан пленил меня? Ты ведь стоял позади него, – он навис над стариком.

 – Да... помню, – пролепетал Урвий, и вся кровь отлила от его лица. Варг воткнул меч в кого-то, кто подскочил сзади, и пригвоздил к полу. Схватил освободившейся рукой Урвия за волосы, а другой легко, как разрезал мясо у себя на тарелке, отсек ему голову...

Глава одиннадцатая
ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ ЭДЫ

Солдаты, выпрыгивающие из колодца, были уже словно по ту сторону жизни. Окоченевшие, потерявшие чувствительность в ледяной воде, ослепленные тьмой, они будто вышли из мира демонов, потеряв связь с людьми. Растекались по городу как волна, сметающая и губящая на своем пути все, что препятствовало ее продвижению вперед... Воины, полные льдинок, тающих в их волосах и одежде, на их мечах и ножах, разрывали плоть железом, не в силах согреться заледеневшими телами. Шли по улицам, заходили в дома, уничтожая теплую, пульсирующую жизнь, не разбирая, кто был мужчиной, а кто женщиной, кто ребенком, а кто стариком...

Дорога, по которой вел наступление Варг, вела к воротам города. И те, что пошли за ним – из первых солдат, поднявшихся из колодца, – подчинились его приказу продолжать наступление и открыть Моната-ван. Они сумели сделать это, хотя полегли все. И последний бывший дра-аг, еле живой, поднял засов, толкая всем своим весом тяжелую, окованную металлом дверь. Подбежавший к нему защитник крепости втыкал в него нож, будто иголку, раз за разом. Но ворота уже распахнулись. И перед тем как умереть, воин Варга развернулся, в последний раз взмахнув мечом, прервав наконец это докучливую атаку, и упал вместе со своим убийцей в крепких объятиях.

В город вступили те, кто ждал в крепостном рву. Четыре сотни солдат рассыпались по крепостной стене. И когда снаружи увидели мелькающие огни и падающие с высоты тела, услышали крики, они поняли: победа – только вопрос времени... Армия вступила в Монатаван.

Над городом стоял лязг оружия и крики жертв, проклятия сражающихся и стоны умирающих. И на все это смотрела луна, повернувшись в небе одним боком, как фонарь, освещающий потусторонний мир. На улицах жизни не было, тут царили смерть и холод... Цитадель сопротивлялась дольше. Шум борьбы, крики, несущиеся оттуда, еще не стихли, а дома всего города уже опустели.

 Солдаты имперского Валласа стекались на главную площадь – туда, откуда наступление началось, – и шли в цитадель. Там битва все еще продолжалась. В башне были расквартированы основные войска поборников Травалов и приближенных Урвия. Они сопротивлялись отчаянно, бились с настоящей отвагой, но уже не могли победить. Проходы и коридоры были забиты убитыми и тяжелоранеными. В конце концов, и там крики стихли. По городу прошли еще и еще раз: никто ли не остался в живых?

Эда уже давно не чувствовала своего окоченевшего в подземных водах тела. Только дисциплина и привычка инстинктивно изгибали ее, позволяя отражать и наносить удары. Она вспомнила, что не видела Варга после того, как они изменили течение битвы на городской площади. Девушка пошла по западной улице ко вторым воротам города. Увидела недалеко здоровенного рыжего детину с рассеченной головой и узнала в нем Двана. Он дышал как загнанный бык своим сломанным носом. Эда подумала, что шрам от полученной раны не испортит его улыбки... Улыбнулась ему, и он улыбнулся в ответ.

Те, кого она убивала, иногда оказывались совсем детьми – маль-чишками-подростками, возможно, впервые взявшими в руки боевое оружие. У нее не было ни сожаления, ни раздумий, девушка ощущала только чужую кровь, которая текла потоком по ее телу, и это чувство вызывало в ней отвращение и ненависть к тем, в ком оказалось так много красной влаги...

Шла и шла вперед, пронзая лезвием, как иглой, жалкие, мягкие тела, летящие на ее сабли, как мотыльки на костер. Все отчетливее стала видеть лица вокруг. Уже рассвело?.. Время словно исчезло с тех пор, как она поднялась по колодцу и выбралась в ночной спящий город, до этого мгновения, когда Эда оглянулась и увидела себя посреди мертвых тел, покрывающих землю, как высокая трава степь...

Она шла по разоренному городу, полному трупов и несчастных, не сумевших умереть быстро. Прямо перед ней из-под навалившегося тела в одежде армии Монатавана выскользнула тонкая женская кисть, абсолютно вся покрытая кровью. Как будто пальцы имели глаза, они ощупывали землю... Мимо идущий солдат Валласа заметил эту живую руку и одним рывком откатил труп, лежавший сверху. Молодая женщина, со свежими ранами на лице и плечах, подняла голову и простонала:

– Пощади...

 Воин молча проткнул ее грудь мечом. Рука упала и больше не двигалась, широко открытые голубые глаза превращались в зеркало...

Голубые глаза... Эда почувствовала, как внутри что-то вырвалось из нее... Она вспомнила другие такие же глаза – глаза матери. Вспомнила, как та схватила ее, услышав шум бегущих ног снаружи, и зашептала:

– Рабы! Рабы идут сюда! Нас убьют, нас всех убьют... но ты должна остаться в живых! Ты помнишь язык, которому я тебя научила? Ты помнишь имя своей бабушки? Никому их не говори! Но помни их! Всегда помни... Ты должна остаться в живых, – мать лихорадочно оглянулась вокруг, выдвинула тяжелый ящик. – Вот этот подойдет... Ты маленькая, маленькая и худенькая. Ты должна остаться в живых! Не проси пощады, никогда не проси пощады у опьяненных кровью... Сиди тихо, не двигайся. Прощай...

Мать прижала ее к себе, поцеловала и втолкнула внутрь. Эда больно ударилась головой. Ящик задвинулся... Через некоторое время ей удалось найти щелку. Она видела ворвавшихся рабов, женщин и детей, просивших пощады, как и эта несчастная... мужчин, насиловавших, а затем убивавших их...

Эда снова растерянно оглянулась: на каменной мостовой лежал, раскинув руки, маленький ребенок с треснувшим черепом, из которого вывалились мозги. Под ним, сжимая его мертвыми руками, распростерлась женщина с обнаженной синей грудью.

Она уже где-то видела это... И теперь она сама стала насильником и убийцей. Она этого хотела – стать воином, чтобы убивать женщин и детей, невзирая на их мольбы о пощаде.

Девушка почувствовала острый приступ тошноты, на какое-то мгновение ей показалось, что она видит одновременно и площадь в Моната-ване, залитую кровью и покрытую мертвыми телами, и комнату во дворце отца, где убили мать на ее глазах. Воины, дети, младенцы, женщины лежали вокруг, убитые и изуродованные... За ней выходцами из другого мира скользили солдаты Варга: мокрые, с посиневшими лицами – такими же, как у покрывших собой землю. Как много глаз с расширенными зрачками... Будто ледяная вода подземных озер убила их способность чувствовать. Весь мир обернулся тремя цветами: синим, красным и черным... Синяя плоть... красная кровь... черные камни...

 Эда услышала шум приближающегося войска. Через открытые ворота в город все еще входила армия Валласа, и солдаты в сухой одежде и на конях пиками добивали тех, кто еще не умер.

И тут она услышала крик... нет, не крик – рев. Повернула голову к черной высокой цитадели... На балконе второго этажа показался Варг. Его лица нельзя было разобрать на таком расстоянии, но она узнала его фигуру, почувствовала движение воздуха, идущего от него. Он держал в поднятой руке отрезанную голову. И Эда поняла, что это голова Ур-вия – человека, который хотел объявить Монатаван независимым городом-государством. Того, кто возглавил сопротивление восставшему из мертвых императору, даже не зная, против кого он восстал.

Солдаты ответили таким же мощным ревом. Крики сотен глоток постепенно сливались в одну фразу: «Да здравствует император! Да здравствует Империя!»

И вдруг ее словно накрыла волна ужаса. Ужаса и жалости – к растоптанным, убитым, изнасилованным и распятым – к той жизни, которую уничтожили этой ночью благодаря ей. И она отчетливо ощутила себя причиной свершившегося. Возможно, если б не она, эти сотни, даже тысячи людей остались бы живы. Эти уже мертвые дети выросли и стали красивыми мужчинами и женщинами и имели своих детей... А воины продолжали пить вино и возделывать землю. Живые руки молотили зерно и вращали гончарный круг. Жизнь, которая была заключена в ней, теплая кровь, текущая в ее венах, вся ее сущность, все ее гибкое, живое тело вдруг восстали против этого царства мертвых, только что бывших живыми и теплыми. Она попятилась...

Ее никто не замечал. Солдаты, взявшие город, стекались к тем, кто вошел через открытые ворота. Рев и возгласы продолжали нарастать вокруг. И все эти крики, эти мечи и копья продолжали наполнять ее душу таким ужасом, который она больше не могла вынести... Эда оглянулась и бросилась бежать к колодцу – туда, откуда она вышла. Чувствовала невозможность находиться среди этих убийц, из которых самым страшным была она сама...

Прыгнула в чернеющую внизу воду, больно ударилась ногами о плавающие трупы. Это были несчастные защитники города, сброшенные в колодец? Или солдаты Варга, которые не смогли вовремя вынырнуть и захлебнулись?.. Эда уже однажды прошла этот путь. Быстро нашла знакомый туннель. Вынырнула во мраке, в котором умели видеть ее глаза...

Со стороны раздался трубный рев вторично потревоженных сегодня пещерных животных. Даже с ее умением видеть в темноте не могла различить их – лишь тени, двигающиеся у вздымающихся стен. Ей показалось, или здесь тоже запах крови и мертвой плоти? Вода стала более теплой от пролившейся в нее крови и отданной жизни, или она сама стала холоднее смерти?

Эда прошла быстрой поступью по каменистому берегу до нависшей скалы, нырнула и вынырнула в лесном озере, таком тихом и мирном. На берегу – ни души... Мир был залит утренним солнцем. Даже ветер не шевелил камыш и прибрежные травы.

Она с трудом доплыла до берега, откуда ночью ступила в воду, полная радостного предчувствия битвы. Только теперь ей хотелось плакать и бежать на край света – туда, где нет смерти и не блестят мечи, где мужчины не собираются в войска, а лишь возделывают землю... Эда вытянулась на кромке песка у берега и горько заплакала.

Варгу пришлось вернуться к тому месту, откуда они начали свое триумфальное наступление. Он искал Эду везде и уже отчаялся ее найти. Ледяным холодом сдавило сердце мысль, что она мертва. Нет, он не имел права даже на мгновение впустить в себя этот страх! Она не могла умереть. Эда должна стать его женой и родить ему сына... Она просто ушла, как уходила всегда, чтобы слиться с водой, напитаться силой родной ей стихии... И, как всегда, он нашел ее у воды. Она лежала так неподвижно, что Варг даже испугался.

– Эда...

Ему пришлось перевернуть ее на спину. Глаза девушки были пусты и широко открыты. Варг увидел боль во взгляде.

– Эда... любимая... Что случилось? Ты ранена?!

Его голос вернул ее в жизнь. Привычным движением она положила узкую ладонь ему на голову.

– Нет... А ты?

– Немного... Только бок расцарапан, даже кровь уже не идет, – он ощупывал ее уже такое знакомое тело. Она была невредима, но холодна как лед. – Ты замерзла?

Он начал ее ласкать и почувствовал, как она согревается под его руками...

– А как ты сам себя чувствуешь? – Эда ответила вопросом на вопрос.

– Я никогда не ощущал себя так, как сегодня, – в его голосе было смятение.

Она кивнула, словно ожидала этих слов:

– Ты чувствовал радость?

– Да, именно радость... я не знаю, когда во мне было столько силы... Нет, знаю – с тобой, когда ты отдаешься мне... В тот день, когда отец подарил мне, мальчишке, первого жеребца, и сильное животное подчинилось моей руке... Когда я видел первые шаги сына, – это воспоминание больше не принесло боли.

– Это она, это сила, – Эда снова кивнула и повернулась на бок, к нему спиной.

Значит, все это существовало на самом деле! Этот загадочный центр... Сила, которую нельзя увидеть – только почувствовать, развить в себе или cуметь взять из тела женщины. Но его любимая была так далеко... Он никогда не видел Эду такой, словно жизнь покинула ее.

– Эда, что с тобой?!

– Я устала, – у нее был действительно уставший голос.

– Это был сложный бой для тебя?

– Да... Наверное, я отдала тебе вчера слишком много. Или смерти вокруг оказалось чересчур...

– Но ты говорила, что можешь взять силу у всего, – Варг почувствовал себя виноватым.

– Могу... но у этой силы другое качество. Есть сила жизни, а есть сила смерти. Наверное, сила смерти чужда мне... Наверное, я все-таки женщина. И рождена, чтобы любить мужчин и рожать детей... но убедила себя в другом – в обратном, – Эда отвернулась и положила голову на песок.

Варг не верил своим ушам.

– А ты можешь взять силу у мужчины?

Да.

– Так же, как и мужчина у женщины? – он начал понимать то, чему она его учила...

Да...

– Возьми мою силу – столько, сколько тебе нужно.

Она снова повернулась к нему лицом.

– Это великий дар, – сказала тихо. – Ты хочешь этого? Ты предлагаешь мне свою силу?

Да.

– Спасибо, – Эда наклонила голову, и ее рука скользнула ему под куртку.

– Только я не увижу твоих глаз, чтобы не дать тебе потерять голову, – в его словах сквозило столько нежности...

 – Я не потеряю голову, – ее голос был холоден.

Варга кольнуло под лопатку. Так любит она его или нет? Зачем ей учить его, зачем отдавать свое тело, которое она не доверила до сих пор никому?

– Знаешь, что мучает меня? – он остановил ее руку у себя на животе, сжав узкую ладонь. – Я так и не знаю, кто ты. Ты друг или враг? Ты освободила меня, и ты используешь меня. Иногда мне кажется, что ты любишь меня, хочешь меня. А иногда, как сейчас, мне кажется, что я просто... тело, которое может быть тебе полезно...

– Сегодня я отдала тебе всю мою силу, – Эда высвободила ладонь из его руки и вновь опустила вниз. – Весь бой я была с тобой... Это я пригибалась, уходя от лезвий и стрел, чтобы тебя не убили. Это мои руки поднимали твой меч. Моя спина уклонялась от ударов, предназначенных тебе. Я провела две битвы, твою и свою. И чуть не умерла, потому что была в двух местах: в тебе и во мне... Когда я пошла с войском, то не должна была участвовать в боях, а просто быть рядом...

– Рядом со мной?

– Не только... С тобой и Издой.

– Зачем? – Варг навалился на нее. – Чтобы передавать все, что происходит, Эрланду? Чтобы дать мне вовремя умереть? Или подставить меня под стрелы?

– Твоя жизнь не имела ценности, правда – вначале, но не сейчас. Я не хочу, чтобы ты умер. Это сильнее меня, поэтому я решила отдать тебе мою силу. А сегодня я поняла, что ненавижу смерть... И не могу никого оживить – никого из убитых, а только убиваю. И теперь мне страшно, – она вдруг прижалась к нему всем телом. – Люби меня... пожалуйста, люби меня...

Варг целовал ее глаза, уши, губы, щеки, волосы. Он целовал ее везде, и не имело значения, кто она – друг или враг... Эда дышала глубоко и равномерно, и это ровное дыхание впитывало его страсть, его любовь, его нежность... Он забыл, кто он, кто она... Слился с озером, лесом, с жизнью, смотрящей на него из фасеточных глаз стрекоз и песней, звучащей из дрожащего горла лягушек...

Его месть закончилась, и ненависть иссякла. Из глубины души что-то поднималось... Он забыл, как это называется... Любовь?

Варг проснулся. Он лежал там же, на берегу, где они занимались любовью. Тело холодила вечерняя прохлада. Но вокруг было светло, солнце еще не зашло... Пальцы Эды перебирали волосы на его груди. Она почувствовала движение, подняла голову, посмотрела ему в лицо. Ее глаза были такие мягкие... Он улыбнулся ей.

У нее сжалось сердце. Сейчас она не представляла, что этот мужчина мог убивать. Он улыбался ей, как ребенок улыбается цветам, матери. Она опустила глаза, ее губы и виски дрогнули в улыбке, голова легла ему на плечо. Ей снова захотелось плакать...

Нежным, но властным движением он поднял ее и уложил на себя. Она вскинула веки, и они снова встретились взглядами... Занялись любовью, в этот раз не договариваясь, кто чью силу возьмет.

– Эда, скажи мне... Что ты чувствуешь? Что ты чувствуешь ко мне? – у Варга был очень необычный для него голос – в нем не было металла. Из него исчез весь холод, как он исчез и из его глаз. – Что это? Ты любишь меня? Ты используешь меня? Скажи мне! Ты полна тайн, ты полна мудрости... Я никогда не думал, что женщина может меня чему-нибудь научить...

Эда отдыхала на его груди. Она подняла голову и посмотрела ему в глаза. Варг вдруг показался ей совершенно беззащитным... Провела пальцем по его щеке.

– Вначале я хотела узнать тебя.

– Чтобы контролировать?

Она задержалась с ответом:

– Нет... чтобы подчинить. Чтобы доказать самой себе, что я могу подчинить такого воина – великого воина.

– Зачем? Ты ведь думала, что я ниже тебя по рождению и не образован... И я был рабом двенадцать лет.

– Если я извинюсь за эти слова и скажу, что я была не права... ты меня простишь?

Голос Эды был очень странным. Если бы Варг не знал ее так хорошо, он бы подумал, что в нем звучит покорность.

– Кое в чем ты права. Я действительно был рабом двенадцать лет.

– Возможно, именно это и сделало тебя сильнее всех. Как бы меня ни учили, каким бы искусством битвы я ни владела, но я чувствовала в тебе силу, которая была крепче моей. И я хотела этой силой овладеть. Прости меня, что я всегда старалась тебя унизить, с первой нашей встречи. Я не знала, что мы несем разные качества силы: качества мужчины и женщины. Мы не можем друг друга поработить – ни я тебя, ни ты меня. Мы можем только друг друга дополнить...

– Я извиню тебя, если ты перестанешь так себя вести, – Варг не мог оторваться от ее золотых глаз. – Не будешь стараться мною повелевать, не будешь разговаривать злым и насмешливым голосом, прекратишь мне бросать вызов каждый день.

В ее глазах промелькнуло что-то...

– А если нет?

– Тогда я не буду с тобой спать, – он постарался посмотреть на нее сурово. – И не буду давать тебе мою силу, которая дополняет твою.

– Хорошо, я больше не буду так себя вести.

Варг подавил улыбку в глазах...

– Еще одно условие...

– Условие чего?

– Спать со мной каждую ночь, – он был сейчас сильнее ее и чувствовал это.

– Да.

– Ты не все мне рассказала, – он прижал ее к себе. – Вначале ты хотела меня подчинить. А потом? А сейчас?

Эда снова положила голову щекой ему на грудь.

– А теперь я наслаждаюсь тобой. Я несу тебя, как вода несет ладью, ощущая твое тело, твою душу. И мне хорошо... Так хорошо, как никогда, – и замолчала, молчал и он. Она вскинула голову, напряженно всмотрелась в его глаза. – Это любовь? Скажи мне... Мне кажется, я никогда никого не любила... Когда-то в детстве маму, но я этого уже не помню. Ты любил... у тебя была жена, дети. Это любовь?

– Да... это любовь.

– А ты? Что чувствуешь ты ко мне? Ты попросил обучить тебя. Ты не любил меня сначала, я даже тебе не нравилась. Я тебя раздражала и чувствовала это. Ты меня опасался. Потом ты узнал, что я дочь Дра-вийского шаха и союз со мной может быть тебе полезен... Но сейчас – ты помнишь глаза твоей жены? Где ты? В прошлом, с ней? Или в настоящем, со мной?

Варг закрыл глаза. Кого он любит?

– Я любил ее... У меня была другая семья, другое имя, другая женщина... Прошлое уже не болит. Оно отвалилось, как корка от старой раны. Рубец останется навсегда, но воспоминания перестали причинять боль. И я уже не в прошлом. Сейчас я люблю тебя. Ты – мое настоящее. И я хочу, чтобы ты была моим будущим. Ты будешь моей женой...

– Ладно, – Эда все-таки перебила его, – но у меня тоже есть условие. Пусть обряд пройдет по законам Севера.

– Хорошо.

 – Варг... Еще кое-что... То, что мы сделали сегодня – это было ужасно! Надо было оставить их в живых... детей и женщин. Как требовал Изда.

– Ты же воин, великий воин, – он откинул ее голову в своих ладонях и заглянул в глаза. – Ты же знаешь, ты же чувствуешь, что я был прав! Те, кто хотел уйти, кто сомневался, покинули город. В нем остались лишь враги... жены врагов... дети врагов.

Глаза Эды вдруг наполнились слезами.

– Ты мне рассказывал про свою мертвую жену, про ваших детей, – Варг молчал, и она продолжала: – Ты бы хотел еще... иметь детей?

– Да.

– Даже если их могут убить?

– Мы сейчас делаем все, чтобы детей больше не убивали и не насиловали женщин, чтобы на землю пришли покой и мир, и люди забыли насилие.

– И это ты говоришь после сегодняшнего дня?! После того, как ты вырезал весь город?!

– Да. Потому что тех, кто насиловал и убивал до нас, надо было устрашить. Надо было показать им, что на их силу есть еще большая сила.

– А те, кто по-прежнему хочет насиловать и убивать?

– Мы им покажем другую жизнь... теперь.

– А если это их не изменит?

– Тогда мы их заставим.

– Что заставим?

– Заставим жить по-человечески.

– А если они не захотят?

– Тогда они выберут смерть.

– Варг... Пусть будет ребенок. Если я смогу забеременеть и родить, если боги так распорядятся... пусть у тебя будет ребенок.

– Ты уже не идешь на север?..

– Иду... А что, на севере не рождаются дети?

Варг опустил лоб в ложбинку между ее ключицами.

– Знаешь, что меня мучает?

– Что?

– Я страшно ревнив. Я все время думаю, что твой отец хотел отдать тебя Эрланду. Возможно, он и на самом деле мой брат. Вы были вместе много лет... Он ласкал тебя? Так? – Варг целовал ее живот.

– Нет. Клянусь... – выдохнула Эда. – Я правду сказала насчет Эр-ланда. Я никогда не давала согласия быть его женой. Его договор с моим отцом оставался для меня тайной. Я догадалась случайно.

 – А другие? Воины, которые обучались с тобой?

– Нет...

– Только женщины?

– Да...

Варг забыл, как он ревнив... К женщинам он ревновал меньше.

– Я не хочу, слышишь? Я не хочу, чтобы ты больше спала с женщинами.

– А если я тебя не послушаюсь?

– Значит, ты не любишь меня...

Она взъерошила его волосы. Они так ей нравились...

– Хорошо. Пока ты со мной, я больше не буду спать с женщинами.

Разговор о любви возвращал ее в жизнь, сворачивал перед ней долину смерти, в которой она провела весь день.

– Варг, послушай... остановись... это важно, чтобы ты услышал... Я ошиблась. Я не хочу быть воином и не хочу убивать больше. Я хочу быть женщиной... чтобы любить тебя и дарить жизнь...

Эде больше не было холодно в сердце и больно внутри. И она снова заплакала.