Текст книги "Пророчество королевы Севера"

Автор книги: Лара Делаж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 42 страниц)

– Я скажу, – прошептали ее губы, – я скажу Верону и Эрланду, что я была не права... что я люблю тебя...

– Ни в коем случае, дорогая! Ни в коем случае!

– Но почему?!

– Это дает нам огромное преимущество. Они думают, что они нас знают, что они все о нас знают... А на самом деле вещи совсем не такие, какими им кажутся.

– Я тебя никогда не понимала, – Кавада в отчаянии покачала головой.

– Я знаю. Меня никто никогда не понимал.

Глава пятая
ДРЕВНЯЯ СЕВЕРНАЯ СКАЗКА

 Ландос прогуливался по галерее. Она была длинная, широкая и хорошо просматривалась со всех сторон. Его не покидало странное чувство, что западня захлопывается... Он давно понял, что ничего не может сделать. От него ничего не зависит, и его слова ни на что не влияют. Ни его мнение, ни мнение всех братьев ничего не могут изменить в том быстро разворачивающемся плане захвата Валласа, который, вероятно, был давно разработан и приводится в исполнение после переворота. Ни одного дня промедления, ни одной проволочки. Как поднимается волна, принимая в себя все воды вокруг и мощно накатываясь на берег, так и все события в стране после свершившейся смены власти были подчинены невидимому механизму, действующему по четким законам.

Ландос видел, что Эрланд хочет убрать всю знать времен правления Травалов – несмотря на то, что открыто было объявлено: всем вновь присягнувшим потомкам Давикулюсов сохранят жизнь и имущество. Он осознавал, что колдун тянет время, будто выжидая... Что-то должно случиться? Но прекрасно понимал, что никто их, властителей Арута, не поставит в известность, чего им следует ожидать, а чего опасаться.

Вчера вечером они договорились, что Фада присоединится к нему во время утренней прогулки. Правители Севера уже не собирались все вместе, как и не разговаривали открыто где бы то ни было...

Ландос дошел до конца галереи, остановился у последнего проема и долго смотрел на море. Резвый бриз гнал бойкие волны, подгоняя рыболовные суда к берегу. Вчера вечером внезапно разразилась буря, и лодки попрятались в бесчисленных гаванях островов, окаймляющих полуостров. Где-то там, на этих кораблях, выходит рыбачить и Ирвен, тоскующий по их северному морю...

Ландос боковым зрением заметил вышедшего из западного коридора Фаду и невольно залюбовался грацией его движений. Невысокий и коренастый, уже немолодой, похожий на гнома из старых сказаний, брат двигался бесшумно и ловко. Он подошел к нему, положил руку на плечо. В глазах сквозило беспокойство...

– Ландос, меня не отпускает чувство, что ты болен и твоя жизнь угасает. Ты точно не хочешь воспользоваться услугами дворцового лекаря? Мне нравится эта женщина с черными волосами и такой белой кожей. Она производит впечатление честного человека.

– Это ничего уже не изменит... Этот яд слишком въелся в меня, – старший брат снова посмотрел на море. С каждым днем он чувствовал, что жизнь уходит, как вытекает песок из ладоней. Он становится слабее с каждым часом. У него неприятный вкус во рту, идет кровь из носа, из кишечника, он кашляет кровью...

– Но мы все приняли одинаковую дозу!

– Я так не считаю, – покачал головой Ландос.

Еще прошлым летом он думал, что, дожив до своих лет, не чувствует возраста и в пятьдесят пять сохранил гибкость и силу молодого человека, с годами только становится крепче. Как странно, что сейчас он готов умереть. Пропал интерес к жизни. Почему он больше не мечтает увидеть ни жену, ни детей? Ужасное сомнение терзает его душу... Не все приняли одинаковое количество яда. Он принимал его дольше, чем остальные. Вспомнил, как впервые почувствовал необычную усталость, потом появились боли в животе, затем обмороки, и вот теперь он теряет кровь. Ни у кого не было этих признаков. А значит, отравитель у него в доме. Значит, отравитель – его жена, Мира! Как сказала старуха в звериных шкурах: «Прогони самого близкого...»

– Как это южное море отличается от северного, – задумчиво произнес Фада, прервав его мысли. – Как будто не одна и та же вода в нем... Это море кажется более легким. Такое впечатление, что в наших водах содержится что-то более плотное – расплавленный металл, который делает наши волны тяжелыми, а цвет воды совсем темным.

 – Фада, – Ландос понизил голос. – Ты помнишь, мы говорили, что вам надо уходить на север?

– Да, – взгляд его брата был устремлен на море. Со стороны казалось, что они разговаривают о совершенно ничего не значащих вещах.

– На сегодняшний день армия под предводительством Изды прошла четыре ближайшие к полуострову провинции, не приняв ни одного боя, а лишь пополнив ряды. Все те, кто способен дать отпор новой власти, собираются в Монатаван. Сейчас войско сделает поворот на запад, чтобы взять город штурмом, и прямая дорога на север будет свободна. Думаю, что это удобный момент быстро добраться до наших границ.

– Мы не можем уехать все вместе, это возбудит подозрение. Было конкретно указано, что мы должны дождаться момента, когда нам соизволят дать сопровождающий нас отряд и отправят под конвоем... И этого не случится, пока армия не пересечет всю страну, подавив остатки сопротивления.

– Да, мы ждем... Я, кажется, догадываюсь, чего мы ждем, – Ландос высунул голову в смотровое окно и посмотрел вверх: не может ли кто-то подслушивать их снаружи галереи? – Мы ждем, когда армия подавит сопротивление... либо окажется разбита. Тогда, я уверен, придет некто – тот, кто платит за все. И земля Валласа будет поделена заново. И не только Валласа, но и Тареша. Тогда нас отпустят под конвоем, дабы мы объявили народу Севера о возрождении Империи. А значит, о вновь возобновившейся дани. Эрланд хочет воссоздать Восток на крови и костях рабов из Арута. Все ресурсы нашей страны будут отведены на юг. Но не бывать этому! Фада, ты самый лучший охотник и следопыт. Даневан нас вез самой короткой дорогой... Ты хорошо ее помнишь? Хорошо запомнил окрестности?

– Да, – Фада напряг веки, как будто прицелился.

– Бери Ирвена. Вдвоем вы сможете быстро добраться до наших земель. Два всадника не возбудят подозрений. Мало ли народа шатается сейчас по дорогам страны! Пока нет единой власти, нет опасности быть перехваченными на полпути. Вдвоем вы сможете сделать многое... Половину расстояния пройдете верхом или пешком, до порогов Дницы. А там надо идти по воде... Ирвен – лучший моряк. По возвращении домой он должен выйти в море. Старики говорили, что там, за грядой северных островов, лежит край плодородной земли. Поставьте в известность все племена, что надо отступать в лес и на острова. Пусть приграничная полоса между Арутом и Валласом опустеет на несколько дней пути. Скажите людям оставить и сжечь те поселения, которые рядом с границей. Уводи всех за Сумеречный Лес. Сохраните людей – это самое дорогое, что у нас есть. Не дайте им взять их как рабов, чтобы возвести из руин дворцы Тареша.

– Они хотят не только людей, – помолчав, сказал Фада.

– Знаю... Серебро... Пусть сами добывают серебро, пусть сами добывают пушнину. Север велик, мы найдем новый металл.

– Ты хочешь, чтобы мы отправились вот так, никого не поставив в известность? Как вы объясните наше исчезновение всем вокруг, а главное, Эрланду?

– Мы все-таки не пленники... Мы можем покидать город. Ирвен регулярно выходит в море. Ты уже уходил в горы. Все знают, что ты прекрасный охотник. Объяви, что собираешься на охоту. Ирвен присоединится к тебе в самый последний момент. Не берите с собой ничего. Сейчас лето, и вы сможете добыть пропитание легко. Леса Валласа изобилуют дичью.

– Вопрос еще в лошадях...

– Да... Но, я думаю, взять двоих коней для охоты на пару дней не составит труда. Берите не самых лучших, а, скорее, самых выносливых.

– А если они все равно падут в пути? Мы не сможем найти новых. Прошедшая армия заберет с собой все у крестьян...

– Вы уже в хорошей форме, противоядие подействовало. Силы вернулись к вам. Загоните лошадей – что ж, остаток пути проделаете пешком... Если сейчас будете гнать коней настолько быстро, насколько это возможно, сколько можете пройти без угрозы их потерять?

– Я думаю, что в течение двух лун мы доберемся до порогов Дницы. А там, даже если лошади падут, мы сможем выдолбить, или даже украсть, лодку и подняться по течению вверх до Сумеречного Леса.

– Хорошо, – кивнул Ландос. – А сколько нужно, чтобы достичь леса и его пересечь?

– До наступления зимы мы, надеюсь, будем на землях графа Бена. А там и наша граница.

– Вы точно успеете до зимы?

– Да... Надо успеть.

– Значит,так и сделаем.

– А что будете делать вы, когда мы исчезнем? – низкорослый Фада поднял на Ландоса встревоженные глаза.

– Мы скажем, что если нам не могут гарантировать жизнь и безопасность, оставшиеся братья отправятся на север сами. Если даже не дадут достаточно большой отряд сопровождения, это уже не так важно. В любом случае нас не смогут задерживать, разве что заключив в тюрьму. Они все-таки объявили меня законным правителем Валласа. Эрланд не осмелится... Четверо братьев уже мертвы. Двое, ты и Ирвен, пропадут из их поля зрения. Неизвестно что случится с Издой. А я... я останусь, чтобы доиграть свою роль. Остальные уйдут домой, четверо, если дойдут...

Фада сделал движение, как будто хотел обнять Ландоса.

– Поберегись, брат... Мы можем быть почти уверены, что нас с тобой никто сейчас не слышит, но нас могут видеть. Не надо делать движений, которые со стороны покажутся странными.

– Когда?.. Когда нам нужно отправиться... на охоту?

– Чем быстрее, тем лучше... Ирвен, как всегда, в море?

– Да.

– Сообщи ему как можно скорее...

Фада развернулся и упругой, легкой поступью направился на поиски брата. Ландос проводил его взглядом... У него защипало в глазах.

Ирвен все свободное время проводил на берегу. Ему так не хватало моря! Из всех братьев он был единственным, кто мог жить так же хорошо на воде, как и на суше. Часто уходил на своем легком резном судне на много лун лишь с небольшой дружиной и никогда не терял ни людей, ни корабль. Его отец, потомок землевладельцев Валласа, граничащего с Севером, взял в жены стройную женщину вринов – племени, кочующего на небольших лодках между островами бескрайнего океана. Мать Ирвена тосковала по морю, по большой семье, и когда мальчик подрос, отец согласился на долгое путешествие, чтобы его жена посетила родных.

Маленький Ирвен ехал в крытой повозке, запряженной тройкой грязно-белых лошадей, завернутый в шкуры. Когда высовывал голову наружу, видел только низкую северную равнину, покрытую редкими невысокими деревьями. И вдруг вдали возникло нечто... Он подумал, что это поросль низкой серой травы: плоская, широкая, раскинувшаяся в бесконечность степь. Но нет, это оказалось море – бескрайнее северное море. И прямо на границе суши, как часовой, стоял огромный серо-зеленый камень странной формы, вздыбленный валун. Море вторглось в его жизнь и затопило ее...

С детства Ирвен освоил легкую северную пирогу, как будто родился в ней. Преодолевать высокие морские волны, сильные отливы и приливы не составляло для него труда. Еще мальчишкой-подростком он садился в свое суденышко, брал в руки весло, гарпун и сеть, закутывал ноги шкурой и уплывал за мужчинами. И отец ничего не мог с этим поделать. Дед его матери, невысокий и сильный, пахнувший, как старый морж, лишь посмеивался в жесткие вислые седые усы, крутя в ухе круглую серебряную серьгу.

Вся юность Ирвена прошла в переездах от замка отца до северного берега. Теперь они отправлялись туда вдвоем с матерью. Их край был спокоен. Одинокая женщина могла пройти с полной золота кубышкой, не опасаясь ни за груз, ни за свою честь.

Низенькие мохнатые лошадки скакали не быстро, но зато без устали. Месяц перехода – и они у моря, в их временном летнем селении, где каждый дом пропах солью, рыбьей чешуей и медвежьим жиром. Мать оставалась с родными, а он уходил с дядьями в море.

Ни в одной семье Ирвен больше не встречал таких странных отношений, как у своих родителей, чтобы муж отпускал жену с малолетним сыном непонятно куда едва ли не на полгода. Каждую весну они уезжали и каждую осень возвращались к отцу. Пока однажды мать не умерла...

Она родила мертвую девочку и сгорала от лихорадки, сбрасывая с себя одежду, пылая пламенем. И звала сестер и братьев, позабыв в бреду имя мужа... А он, совсем поседевший у ее постели, лишь стискивал пылающие пальцы. Она так и угасла, называя супруга именем своего отца, оставшегося на севере. Овдовевший рыцарь приказал сжечь тело, а пепел завернул в шкуру и повез к океану. И уже подросший шестнадцатилетний Ирвен управлял повозкой, запряженной тройкой низких северных лошадей, а отец смотрел из-под полога на разворачивающуюся впереди бескрайнюю водную гладь.

Южное море Вандервилля было другим – другой цвет, запах. Вода не колола ледяными иголками, а ласкала почти женскими руками. Северное море не выходило из головы, оно звало, и его рокот не затихал в душе. Но возможность ходить под парусом делало жизнь сносной и здесь. Как только они получили свободу, Ирвен стал все чаще и чаще выходить из города, смотреть на рыбаков, встречать и провожать рыбацкие лодки и корабли. Он быстро познакомился с моряками и капитанами. Не надо было их долго упрашивать взять в плаванье здорового, крепкого мужчину. Тем более, что он не просил ни денег, ни улова. Он хотел лишь быть в море...

Ирвен поменял три баркаса и две барки, пока нашел то, что искал: быстрый, юркий южный шлюп. Конструкция мачт и паруса были совсем другие, чем у них на севере. Это позволяло маневрировать, лучше уклоняться от ветра, увеличивало скорость корабля. Капитан шлюпа, уроженец Вандервилля по имени Брандон, худой и морщинистый, весь поросший черной шерстью, был довольно жесток с рыбаками, и наемные матросы без конца менялись в команде. Северянин благородной крови, работающий на него даром, льстил его самолюбию. И он был хорош как моряк, очень хорош! В итоге Брандон счел, что ему вполне хватит Ирвена и мальчишки-юнги, и прогнал всех остальных.

Впрочем, капитан и сам работал в море без устали. Они привозили хороший улов. И хозяин шлюпа не прочь был похвастать перед чужестранцем своим судном, охотно отвечая на все вопросы. А это и надо было Ирвену.

Больше всего он любил отплывать на пару дней, когда они с капитаном, бросив якорь у одного из отдаленных островов, ставили сеть, разводили костер и, завернувшись в плащи, проводили ночь за разговором. Брандон готов был без конца обсуждать тонкости устройства южных кораблей, а северянин был его самым благодарным слушателем.

Мальчишка-юнга, напротив, оказался не по возрасту серьезен и молчалив. Эрик рос сиротой на улицах Вандервилля – резня после учиненного Травалами мятежа лишила мальчика обоих родителей. Как только немного подрос, стал помогать рыбакам в порту и вот уже три года выходил в море. Ирвену нравился худенький неулыбчивый подросток. Его кожа была намного светлее, чем у местных жителей, и загар придавал ей не серый, а бронзовый оттенок. А голубые глаза и льняные волосы сильно выделяли его из окружающих черноволосых и кареглазых коренных валласцев.

В один из дней внезапно налетевший северный ветер загнал их в бухту у самого последнего атолла в цепи островов. За ними было лишь море. Они сидели у костра и вдыхали сладкий запах дыма и горящих дров – три рыбака вокруг огня на каменном острове, засиженном перелетными птицами... Капитан выпил вина и уснул на полуслове. Ирвен, потеряв собеседника, сидел и вспоминал край своей матери. Эрик вдруг подвинулся к нему и сказал:

– А что хорошего у вас на севере? Говорят, там никогда не бывает жарко, и никогда не светит яркое солнце. Женщины некрасивы, и нет вина, и не растут фрукты, и люди злы...

Ирвен посмотрел ему в лицо. Как странно, что у этого мальчика глаза, как у него самого...

– Хочешь, я расскажу тебе одну старую сказку? Ты любишь сказки?

 – Ну, расскажи... – мальчишка снисходительно поднял белесую бровь.

Ирвен улыбнулся и неторопливо начал:

– Далеко-далеко на севере, где, ты прав, никогда не светит яркое солнце, почти нет людей. Там лишь камни и льды, и море холодное-холодное – такое, что если упадешь в него, тут же превратишься в лед или камень. И в этих краях жил давным-давно одинокий охотник. Он был так одинок, что уже забыл, как говорить на человеческом языке, знал лишь язык моржей и северных медведей. И вот однажды охотник на своей пироге попал в бурю, как мы сегодня, которая унесла его вдаль от знакомого берега. Он почти потерял надежду на спасение, как вдруг увидел на горизонте маленький каменистый остров. Направил все силы на то, чтобы добраться до суши и не сгинуть в бушующем море. Лишь опасался, что не сможет найти укромную бухту, и тогда волны разобьют его о камни. Каково же было удивление одинокого гребца, когда за очередным поворотом его лодка плавно вошла в лагуну, тихую и совершенно защищенную от бушующих волн и ветра.

Пирога бесшумно двигалась по воде. Здесь, за каменной горой, не было и следа бури, сияла полная луна. Рыбак пристал к пустынному острову и решил провести ночь прямо на берегу. Он задремал, как вдруг был разбужен голосами женщин. Вначале подумал, что это сон: откуда здесь взяться людям, а тем более женщинам? Выглянув из-за камня, за которым лежал, он увидел, что рядом с ним на таких же камнях танцуют удивительно красивые обнаженные девушки. Одинокий охотник боялся пошевелиться, чтобы не проснуться.

Молодые женщины закончили свой танец и со смехом начали спускаться к воде. Там лежало что-то, и вскоре он понял, что это шкуры. Каждая девушка облачалась в шкуру, прыгала в море и превращалась в моржа...

– Что такое морж? – перебил его Эрик. Голубые глаза мальчика горели.

– Морж – это морское животное с гладкой, как у кита, кожей и большими клыками, как у тигра... Нет, раз в десять длиннее, чем у тигра. Сзади у него маленькие лапки, напоминающие хвост дельфина. Передвигается он, опираясь на передние ласты, словно на руки. И моржихи кормят детенышей молоком...

– Рассказывай дальше, пожалуйста, – Эрик потряс задумавшегося Ирвена за руку.

 – Да, так на чем я остановился?.. Женщины стали одеваться в шкуры и прыгать в воду. И тогда охотник понял, что это не сон, а колдовство... Одна шкура лежала совсем близко от него. Он выскочил, схватил ее и спрятал. Последняя танцовщица, стеная и плача, металась по берегу. Тогда мужчина вышел из камней и сказал ей: «Будь моей женой! Роди мне сына, а через двенадцать лет я отдам тебе шкуру, если ты захочешь, и ты снова будешь моржом». И девушка согласилась... Она вошла в его хижину из медвежьих кож и стала его женой, и родила ему сына...

Прошло двенадцать лет, и женщина начала болеть. Она постарела, и морщины покрыли ее нежную кожу. Волосы поредели и из черных стали белыми, а глаза потеряли блеск. Однажды ночью сын рыбака проснулся от того, что его родители ссорились. Мать плакала, а отец кричал: «Ты желаешь бросить ребенка? Ты хочешь оставить меня без жены? Да ты думаешь только о себе!» – «Но ты обещал! Ты клялся! – без конца повторяла мать. – Ты обещал мне отдать мою шкуру, чтобы я могла вернуться в море, в мой дом, через двенадцать лет!»

Она с мольбой бросилась к мужу, но он оттолкнул женщину со словами: «Теперь твой дом здесь, неблагодарная», – и та упала на пол. Ее тело сотрясалось от рыданий. Мальчик увидел, что отец вытащил из старого сундука какой-то сверток, затем выбежал, побежал к скалам, которые высились у моря, и спрятал сверток под камень. Сын незаметно последовал за ним, а потом быстро вернулся назад, лег в постель и сделал вид, что ничего не слышал и не видел.

На следующий день отец отплыл на рыбалку. Мать не поднималась с постели. Мальчик страдал и не знал, что делать. Наконец подошел к ней и позвал ее. Женщина с трудом открыла глаза. «Я умираю...» – прошептала она. «Мама, я знаю... знаю, где твоя шкура! Если ты уйдешь в море, то будешь жить?» – воскликнул ребенок. «Да...» – «Идем, мама, идем, я помогу тебе!»

Женщина не могла встать, ее ноги не слушались, и ему пришлось тащить ее до самых скал. Но там он не смог приподнять камень, под которым отец спрятал шкуру. Мальчик делал попытку за попыткой и наконец заплакал от бессилия. И тут вдруг из моря на сушу вышел огромный старый морж с поломанным клыком. Он приблизился к камню и сдвинул его своим мощным телом. Сын рыбака схватил шкуру и принялся натягивать ее на уже почти не подающую признаков жизни мать.

Как только шкура оказалась на ее теле, случилось чудо: это больше не была та женщина, какой он ее знал – на камнях лежала молодая моржиха с блестящей кожей и влажными глазами. Старый морж издал рев и бросился в море, и моржиха поднялась и пошла за ним, увлекая за собой ребенка... Мальчик вошел в воду, думая, что тут же и умрет от холода и невозможности дышать. Но оказалось, что он может плавать под водой!

Он провел с ними всю ночь, понимал их язык, а они понимали его... Утром старый морж и мать-моржиха подняли его на сушу. И там, среди валунов, покрывающих весь берег, мать сказала: «Ты никогда больше не сможешь быть с нами, но я всегда буду любить тебя и никогда не забуду – просто у каждого из нас своя дорога». Она ткнулась ему в лицо мокрым носом, повернулась и ушла под воду...

Мальчик вырос и стал сказителем. Люди со всего Севера приходили к нему послушать его сказки. Он прожил много лет. Но каждое полнолуние, где бы он ни был, спускался к воде, а моржиха приплывала к нему и они проводили ночи вместе, не понимая языка друг друга...

Ирвен замолчал. Эрик тоже затих, глядя в огонь.

– Какая странная сказка, – еле слышно сказал он.

– Почему странная?

– Мать оставила ребенка, бросила мужа... Это нехорошо...

Моряк задумался. Как объяснить ему смысл того, чего он и сам до конца не понимал?

– Моя мать была из далекой северной рыбацкой деревни, а отец – наследник поместья на границе Арута и Валласа. Они любили друг друга, но мама не могла жить без Севера. Она грустила и чахла в роскошном замке, бывало, и плакала... И однажды отец решил поехать с ней и со мной – я был тогда малышом, – чтобы она смогла снова увидеть свой край, своих родных. Он любил ее...

Мы, люди, очень разные... Нам нужны для жизни совершенно непохожие условия, абсолютно разные вещи. Кому-то море, кому-то горы... Кто-то может чувствовать себя счастливым только среди снегов, а кто-то лишь в безводной пустыне. Если человек не знает, чего он хочет, это не так опасно, как если он знает и лишается этого. Потому что тогда его жизнь иссякает... Семья – это очень важно, но иногда своя жизнь, свой путь оказываются сильнее семьи. Каждый год мать уезжала к себе, в далекую деревню кочевых рыбаков, и брала меня. И этот край, Север, эти лодки стали частью моей жизни, стали частью меня – большей частью...

– Твоя мать еще жива?

– Нет... Она умерла в родах.

– А отец?

 – Отец тоже потом умер, от тоски и печали...

– Но мать, она любила твоего отца?

– Да... Но она любила и свой Север. И отец не хотел лишать мою маму того, что составляло такую важную часть ее души.

Они снова замолчали. Костер погас, и только храп Брандона и мерный рокот волн нарушали тишину...

Рано утром ветер стих, и капитан отдал команду к отплытию. Сеть сорвало с места и унесло в море. В первый раз им пришлось возвращаться с пустыми руками...

Фада ходил по пристани, всматриваясь в пристающие баркасы. Вот, наконец, и брат. Он сошел со шлюпа вместе с мальчишкой с белой как лен головой. Рыцарь подумал, что они так похожи, что мальчика можно принять за сына Ирвена. Но у того никогда не было ни жены, ни детей. Его сердце забрало море... Он подождал, пока моряк заметит его, и поспешил навстречу.

– Что-то случилось? С Ландосом? – Ирвен забеспокоился. Никто из братьев никогда не встречал его на берегу.

– Ландос хочет, чтобы мы ехали на север.

Он сделал движение головой, как будто не понимая:

– Подожди... Мы едем все вместе?

– Нет. Его план в том, что мы уходим будто бы на охоту и теряемся в горах. Это даст возможность оставшимся рыцарям Арута потребовать отряд сопровождения, чтобы уйти домой. Наше исчезновение будет предлогом заявить, что им здесь не могут гарантировать безопасность. А мы должны достичь наших границ как можно быстрее.

Они разговаривали на языке Севера, отойдя в сторону от протоптанной дороги между портом и южными воротами.

– Когда мы должны уйти?

– Если у нас получится сегодня вечером, то это будет лучше всего. Вчера отряд солдат под командованием графа Бена вернулся в город. Очевидно, в течение недели армейские подразделения на дорогах Валла-са нам не встретятся.

– Погоди... Это значит, я больше не вернусь в порт? – Ирвен растерянно оглянулся.

– Мы возвращаемся домой, слышишь?! Домой! – Фада не понимал, о чем говорит брат.

 – Хорошо... Иди... иди в замок, я тебя догоню.

Моряк развернулся и широким, вразвалку, шагом быстро направился к шлюпу. Брандон и Эрик сворачивали парус. Капитан выпрямился, вытирая лоб, когда он к ним подошел.

– Я не выйду с вами завтра в море.

– А когда? Послезавтра? У вас что-то случилось?

Ирвен замешкался, думая, что ответить:

– Нет, ничего...

– Но ты придешь? Потом?

Брандон не должен был ни о чем догадаться! Никто не должен ничего подозревать!

– Да. Я просто ухожу на охоту в горы... Брату нужен напарник.

– Ну ладно... До встречи, – капитан снова склонился над парусом.

– До встречи! – Ирвен махнул рукой.

Эрик выпрыгнул из корабля и подошел к нему. Спросил тихо:

– Ты уходишь?

– Ты о чем? – рыцарь старался говорить как можно более непринужденно, улыбнулся...

– Ты не умеешь врать. Я тебя больше не увижу?

Моряк оглянулся: вокруг сновали люди с сетями, снастями, тачками, тюками, полными рыбы и устриц. Порт жил своей суетливой жизнью...

Почему ему сейчас так неловко перед этим мальчишкой? Они всего несколько раз вместе выходили в море и почти не разговаривали. Он подумал, что Эрик не отходил от него всю последнюю неделю, старался везде следовать за ним, во всем помогал... Он и не заметил, как этот сирота привязался к нему?

– Возьми меня с собой, – мальчик шмыгнул носом и посмотрел на него злыми глазами.

– Не могу.

– Почему? У тебя есть жена? Дети?

– Нет.

– У меня тоже никого нет. Возьми меня. Я буду твоим сыном... или слугой. Мне все равно, кем быть. Возьми меня, – Эрик схватил его за руку. – Я люблю тебя. Ты мне как отец... И ты мой господин. Я буду делать что угодно для тебя: чистить сапоги, стирать твои вещи... Ты же не сможешь жить без моря и корабля! Всегда хорошо иметь кого-то,кто знает устройство лодки и может разобраться с парусами, кто не будет валяться на дне, плача от страха и плавая в своей блевотине. Я могу раздобыть еду в самых голодных местах, умею попрошайничать и воровать. Обещаю не просить у тебя ни еды, ни воды, ни одежды. Ты ни на миг не пожалеешь, что взял меня! Возьми меня с собой! Пожалуйста...

– Там холодно, Эрик, очень холодно. – Ирвен не отрывал своих глаз от голубых глаз мальчика – таких же, как его собственные. – Ты не сможешь раздеться даже летом. Там нет сочных фруктов, нет вина. Люди Севера поют и танцуют совсем по-другому, чем у вас. Да тебе будет и не понять никого, северяне говорят на своем языке...

Эрик перебил его:

– Я не боюсь ничего! Я выходил в море даже прошлой зимой, когда был небывалый холод, и лед сковал Дницу, и выпал снег. Капитан нашей барки отморозил пальцы на ногах. У нас не было ни одежды, ни еды. Судно унесло в море, и мы три дня болтались под проливным холодным дождем, пока ветер не повернул и мы не смогли достичь берега. И я не жаловался! Сейчас я стал еще сильнее... Спроси у моего капитана, как я вел себя тогда – как взрослый мужчина. Никто не обращался со мной как с ребенком!

Я научусь обходиться без солнца и без фруктов и буду есть только сырую рыбу... Даже нет, я смогу есть только водоросли и морских моллюсков! Я могу вообще не есть, Ирвен! И я не пью вина. Мне неинтересны песни и танцы... А их языку я быстро научусь. Возьми меня! Не оставляй меня одного, – видно, в глазах Ирвена промелькнуло колебание, потому что мальчик вцепился в его руку, и поломанные ногти впились в кожу рыцаря. – Если ты меня не возьмешь, я все равно пойду за тобой! Я побегу за тобой... Я возьму твой след, как пес.

– О чем ты говоришь, Эрик! – воскликнул моряк, и в его словах прозвучала боль. – Ты умрешь по дороге!

– Пусть, – упрямо проговорил мальчик. – Пусть я умру по дороге. Но я буду думать, что там, на далеком Севере, под большим круглым камнем меня ждет моя шкура, и мать-моржиха заберет меня в море, где я смогу дышать под водой...

Ирвен поднял глаза к небу. Сейчас он готов был проклясть все на свете за то, что встретил бездомного мальчишку. За то, что рассказал ему северную сказку...

 – Я потерял отца, и мать, и сестру, но выжил, – Эрик уткнулся носом ему в грудь и обхватил руками. – Но если ты сейчас уйдешь и бросишь меня, то не смогу жить! Нет, я просто пойду за тобой! Я знаю звезды и буду идти на север... И я не умру в дороге! А когда дойду до Арута, то сам выучу язык северного народа и его обычаи. И буду продолжать тебя искать, даже когда стану взрослым. И однажды, когда ты постареешь, я, еще молодой и сильный, найду тебя. И ты не сможешь меня тогда оттолкнуть, потому что будешь нуждаться во мне!

Ирвен прижал его к себе за худые плечи, взъерошил белые льняные волосы... «Ну что мне с тобой делать...» – сказал растерянно и увидел, как зажегся радостным огнем взгляд Эрика. Парень понял, что друг согласен – согласен взять его с собой.

Ирвен и Фада спустились в конюшню в то время, когда солдаты строились на ужин. Они были на глазах у всего гарнизона, и Фада специально чуть задержался, громко спросив у графа Бена, каких лошадей взять для охоты на горных козлов. Они попросили также, чтобы им нарисовали дорогу в горы и отметили места, где лучше остановиться на ночлег, потому что завтра с первыми лучами солнца хотели отправиться в путь.

Граф позволил братьям взять двух неказистых лошадок, маленьких и некрасивых, и Фада с удовольствием отметил, что у них крепкие неподкованные копыта и мускулистые ноги. Им дали карту с горными тропинками и полянами для ночевок. И даже рассказали, где они могут найти сыр и овощи у крестьян в округе, если северяне не смогут удачно поохотиться. Вещей у рыцарей почти не было, лишь легкие куртки и грубая местная кожаная обувь; плащи, чтобы постелить на землю, короткие ножи и северные луки.

Лошади мелкой рысью потрусили по дороге, идущей на север. Преодолели перевал, когда солнце коснулось горизонта, пересекли первую рощицу колючих деревьев. Низенькая фигурка выбежала к ним, будто появившись из-под земли. Фада выпучил и без того круглые глаза. Мальчишка-подросток, маленького роста и очень худой, слишком тепло одетый для Вандервилля, с грубым мешком за плечами и самодельным луком, метнулся к лошади брата. Ирвен на секунду закрыл глаза...