Текст книги "Пророчество королевы Севера"
Автор книги: Лара Делаж
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 42 страниц)
УБИЙСТВО И КОВАРСТВО
Тарис спускался в конюшню, как вдруг кто-то выскочил ему наперерез. Граф был погружен в свои мысли и не успел сбавить шаг. Пришлось схватить человека за плечи, чтобы не сбить его с ног.
– Какие... какие у вас сильные руки! – Верон перевел дух и вежливо отстранился.
– Извините, я задумался.
Бен наклонил голову и уже хотел идти дальше своей дорогой, как вдруг министр произнес:
– Граф, вы не откажетесь осмотреть со мной маяк?
Предложение было настолько странным, что на несколько мгновений Тарис просто молча уставился на Верона.
– Маяк уже давно в нерабочем состоянии... Надо бы возобновить его работу.
Кажется, Бен начинал что-то понимать...
– Мне хотелось бы посетить его самому, чтобы определиться в расходах, необходимых на ремонт. Но поскольку у меня нет привычки ездить верхом и лазить по камням, я прошу вас меня сопровождать.
Маяк ни в коем случае не мог быть причиной для личного визита первого министра, тем более в сопровождении командующего гарнизоном столицы. Верон вызывал графа на разговор, подальше от замка.
– Когда вы хотите туда поехать?
– Я думаю, послеобеденное время в самый раз. Солдаты и горожане будут отдыхать. Над городом поднимется раскаленное солнце, и люди попрячутся в каменные дома...
Весь день до обеда Тарис чувствовал напряжение внутри. Министр был не прост – он был хитер и коварен. За все время, что граф его знал, не мог вспомнить ни единой оплошности в его поведении. Вся его деятельность была разумна. Он был даже в меру честен. Если не считать участия в заговоре Эрланда, Бен не мог бы уличить его во лжи. Можно было с уверенностью сказать, что репутация Верона безупречна.
Конь застоялся в конюшне, теперь приходилось его сдерживать. Большой гнедой жеребец грыз удила и все время норовил сорваться в галоп. Граф видел, что Верону тяжело за ним поспевать даже рысью, и сжалился над министром, не имеющим привычки ездить верхом. Он чувствовал себя неуверенно – другое дело носилки... Белая немолодая кобыла под ним была толста, как старое бревно, и неповоротлива.
– Вы какой-то другой сегодня...
А вот у него какой-то всегда одинаковый голос, у этого политика – ровный, что бы ни случилось.
– То есть?
– Мне сложно сказать... свободнее, чем обычно. Первый раз я вижу на вас полотняную маску вместо железного забрала.
Это Кавада предложила ему утром сменить железный шлем на глухую маску, которую он всегда надевал, отправляясь в постель Дианы Травал. Тарис был очень удивлен. Его любовница никогда не делала ему замечаний, не бросала реплик. Она была молчаливой, как был молчаливым он сам. Бен так растерялся, что послушался.
В маске было легче. Голова не потела, как в железном шлеме, металл не раздражал рубцы. Граф усмехнулся... У него есть одно преимущество: можно не следить за выражением лица, как они все. Однако не за тем же Верон предложил прогуляться к морю, чтобы сказать это?
– Вы немногословны... Вам нечего сказать, или вы не уважаете собеседника?
В этих словах был вызов, и Тарис решил его принять.
– Вы знаете, это все равно, что спросить: вы идиот или прикидываетесь? Но я отвечу. Я идиот, мне нечего сказать.
– Вы умнее, чем кажетесь, – улыбнулся Верон.
– А что, я действительно кажусь идиотом?
– Скорее... простым малым, который не способен на подлость, на интриги, на предательство...
– Полноте. Я вам напомню, что именно я убил наследников, почти детей, на глазах всей столицы.
– Да, я помню. Чтобы сделать это, надо иметь отменное мужество. И внутреннюю силу, которая не зависит ни от мнения окружающих, ни от принятых норм морали.
– Я думаю, что вы один так думаете.
– А вам разве не безразлично, что о вас думают?
– Вы правы, безразлично.
– Граф, только мы с вами вдвоем остались из всех, кто правил в этой столице за последние годы. Только мы с вами из всех лиц, близких к власти, поддержали никому не известного бродячего мага или знахаря, который задумал и совершил государственный переворот.
– Вы сами-то в это верите?
– Во что именно?
– В то, что говорите?
– Поясните, пожалуйста, что вы имеете в виду?
– Что Эрланд сам затеял переворот.
– Ну вот, видите, а говорите, что вы идиот.
Они ехали молча. Первым молчание прервал Верон:
– Я хочу поговорить с вами о том, кто стоит за Эрландом.
– Тогда вы выбрали неподходящую кандидатуру для разговора.
– Почему?
– Я не знаю, кто за ним стоит.
– Я тоже...
– Ну что ж... тема для разговора исчерпана.
Они выехали из ворот, и лошади пошли шагом по прибрежному песку. Чем дальше они отдалялись от города, тем чище он становился. Копыта лошадей проваливались глубоко, их шаг замедлился. Пахло водорослями и зноем.
– Скажите, вы любите Валлас? – министр снова прервал молчание. – Вы любите нашу страну?
– Нет.
Верон на минуту задумался и произнес:
– Я тоже ее не люблю...
У графа были козыри: не он вызывал собеседника на разговор, не ему думать, как его продолжать.
– Вот видите, мы уже нашли общее – мы понимаем друг друга... Ведь и вы, и я живем для себя, не так ли? – осторожно произнес министр.
Его попутчик только усмехнулся. «Как жаль, что он постоянно носит маску. Хотя по его изуродованному лицу все равно непонятно, что он думает», – подумал Верон.
– А почему вы решили, что я живу для себя? – Тарис милосердно придержал лошадь. Его жеребец все время пытался перейти на рысь. Толстая кобыла споткнулась, и министр бы упал, если бы граф не схватил его за руку. – Вы совсем не умеете ездить верхом.
– Совсем... вы правы. Я предпочитаю, чтобы меня возили... или носили. Но в замке везде могут быть уши. С деньгами Эрланда каждый может информировать его обо всем...
– Так почему же вы решили, что я живу для себя? – переспросил Бен.
– А других вариантов больше нет. Либо вы одержимы идеей служения стране, либо – себе.
Тарис внимательно следил за лицом министра: тот сопел, пыхтел и обливался потом.
– Вы забыли, что я могу также служить женщине.
– Теперь вы меня принимаете за идиота.
– Почему? Все знают, что я люблю Каваду.
– Все знают. Но мы с вами понимаем, что некоторые вещи совсем не такие, какими кажутся всем. Любимую женщину не кладут в постель третьей.
– Что вы имеете в виду?
– Что вы брали ее в постель к королеве. Или королева брала ее к вам в постель... Что, в принципе, неважно. Им обоим это не нравилось.
– Это вам Кавада сказала или королева?
– Почему мне должен был сказать кто-то из них?
– Потому что больше об этом никто не знал.
– Я вас успокою, ваши женщины молчали как рыбы. Хотя... Кавада запугана до смерти.
– Я ее не пугал.
– Какое искусство – получать что хочешь без насилия, не правда ли? Лорд Даневан над ней издевался, и она его ненавидела. Вы не насильник, но она делает все, что вы хотите.
– Так кто вам сказал?
– Я сам видел.
– Вы за мной шпионили?
– Вовсе нет. Я шпионил за королевой.
– Лично?
– Да, за королевой – лично. Я не доверяю людям, видите ли... При этом ваша игра безупречна. Вы ухитрились остаться невинным в глазах Кавады, которая предложила вам поддержать Эрланда. Заметьте, предложила! А могла бы этого не сделать...
– Весь план переворота до последней детали был разработан тем, кто выдает себя за колдуна. Ему нужен был кто-то в армии, кто бы пошел за ним. В гарнизоне Вандервилля были две значимые фигуры: я и Даневан. Мне повезло показаться более нейтральным, скажем так. Поэтому Эрланд – заметьте, вовсе не Кавада! – выбрал меня. В противном случае на арене цирка с кинжалами в глазах остался лежать Та-рис Бен, а лорд Даневан поддержал бы заговор.
– Какое искусство – казаться нейтральным, будучи любовником королевы.
– У меня много способностей, о которых мало кто догадывается.
– Даже Кавада?
– А при чем здесь она?
– Видите ли, астролог сейчас лицо, приближенное к Эрланду. Должен вам заметить, кстати, что вы плохо за ней следите.
– То есть?
– Кавада стала ученицей колдуна и его помощницей.
– Да, именно это спасло жизнь нам обоим. И после этого вы говорите, что я за ней плохо слежу?
– Браво,граф!
– Вот видите, а вы принимали меня за идиота...
– Но все знают, что она вас не любит.
– Она меня уважает. И делает то, что я хочу – без насилия с моей стороны. Меня это устраивает... на сегодняшний день.
– Да... и плачет ночами по темным углам замка.
– Вы сами видели? – Тарис резко дернул поводом.
– Да. Она явно несчастна и чувствует себя пленницей.
Поскольку граф умолк, Верон продолжал:
– И она ниже вас по рождению.
– Вы, наверное, забыли, что мне был дарован титул за отличие в боях. Я выходец из простых горожан. Моя сила и воинское умение дали мне то, что я имею сейчас.
– И ваша слава умелого любовника...
Тарис спешился и придержал лошадь министра, чтобы тот тоже мог с нее слезть. Они уже миновали последний дом со стороны города. Оба оглянулись: на дороге ни впереди, ни сзади не было ни души.
– А что, у меня она есть? Слава умелого любовника?
– Да. Я знаю, что даже королева предлагала вам стать ее мужем.
– Вы что, стояли за дверью и во время этого предложения? – голос графа нисколько не изменился, когда он это произнес.
Не изменилась и интонация ответившего Верона:
– Да, я стоял за дверью.
– Если вы действительно это слышали, тогда должны знать, что она мне предлагала стать королем не только из-за моего умения заниматься любовью.
– Я это тоже знаю...
Они беседовали, как будто речь шла об обыденных, ничего не значащих вещах – не меняя интонации, не повышая тона...
– Кто еще знает?
– Я один.
– Полноте... Если вы стояли за дверью, то кто-то мог быть у окна, под кроватью, прятаться в шкафах. Уши есть повсюду...
– Вот именно... Поэтому я доверяю обычно только моим собственным ушам. И тогда я проверил все: окна, шкафы, и даже залез под кровать, – дабы быть уверенным, что только мои уши это слышали... кроме ваших, разумеется.
– Вы меня очередной раз убеждаете в истине, что если не нужно, чтобы кто-то о чем-то знал, надо просто никому не говорить – ни одному человеку...
– Вы правы, граф. После этого разговора я и сделал вывод, что вы живете для себя. Ведь будучи любовником королевы, можно получать все необходимое и даже больше просто потому, что однажды ночью вы можете не прийти... А быть королем сплошная головная боль: нужно заниматься страной, политикой, экономикой; вечная угроза быть отравленным, свергнутым. Постоянное спальное место, опять же...
У графа Бена какие обязанности? Иногда заниматься любовью с обожающей вас правительницей и периодически возглавлять военные кампании. Вам же нравится спать с женщинами и руководить людьми? Как и фехтовать, бороться... Это положение не слишком высоко и не слишком низко – оно оптимально. Вы хорошо едите, спите на лучших в государстве простынях с кем хотите и сильно не утруждаетесь. Тарис Бен благополучно пережил один переворот, так же благополучно пережил и второй. Вам ничего не грозит: объединять страну отправляется никому не интересный чужеземный правитель и бывший драаг, а начальник гарнизона остается в столице, на которую пока никто не напал.
– Поясните вашу последнюю фразу, пожалуйста.
Они уже почти подошли к маяку. Верон остановил своего попутчика:
– Давайте сейчас осмотрим маяк в молчании, вдруг там кто-то спрятался, а на обратном пути продолжим наш разговор...
Маяк являл собой жалкое зрелище, хотя издали казался еще крепким: порос травой между каменной кладкой, покрылся водорослями и ракушками. Внутри же одному из них пришлось зажать нос от ужасного смрада. На каменном полу лежал труп – пожилой человек в темно-красном камзоле раскинул руки. Вернее, то, что от него осталось. На голове сохранились лишь длинные седые волосы, лицо представляло практически оголенный череп. Пальцы рук были изъедены до кости, штаны в области гениталий разорваны.
– Крысы, – сказал наклонившийся над ним Тарис. – Здесь хорошо поработали крысы. Я его знаю.
– Я тоже его знаю, – отозвался закрывший нос платком Верон. – Начальник порта... Вы можете сказать, как он умер?
– Похоже, его закололи кинжалом, – граф внимательно разглядывал труп. – Совсем маленькая дырочка... Но сказать что-то трудно, слишком уж он изъеден крысами.
Верон оглянулся вокруг, по-прежнему прижимая платок к лицу, и прошептал:
– Меч Эрланда...
– Идите отсюда, – Бен вытащил клинок из ножен и оглянулся: совершенно пустое помещение, винтовая лестница вела наверх.
– Нет, если позволите, я последую за вами.
Они поднялись по скользким, покрытым плесенью ступенькам на второй этаж, где на каменном постаменте когда-то зажигали огонь. Ни души, лишь чайки кричали кружа, привлеченные трупным запахом. Оба невольно сделали глубокий вдох. Еще раз спустились и, уже не останавливаясь, прошли на выход. Тарис плотно захлопнул дверь из подгнивших досок.
– Переворот... Несколько дней назад город был покрыт трупами. Кто хватится начальника порта? – Верон закатил глаза. – Легко все списать на то, что он оказался сторонником Травалов...
Почти белое солнце перешло зенит. Воздух звенел от жара...
– Вы понимаете, что это значит?
– Да, – Тарис вдруг поднял маску и подставил свое белое, изуродованное лицо солнцу. – Держу пари, что во всех кораблях в порту в обшивках сделаны дыры... или будут сделаны в ближайшие дни – кораблях, обеспечивающих армию, разумеется. Так на чем мы прервали разговор? Что я остаюсь в городе, на который пока еще никто не напал? Давайте, наверное, заканчивать беседу. У нас мало времени, а она что-то затягивается... С какой целью вы ее затеяли?
Он помог Верону взобраться на лошадь, после чего и сам мигом оказался в седле, едва коснувшись коня.
– Вы знаете, кто стоит за Эрландом? – спросил министр. – Кто оплачивает все его расходы?
– Нет. А вы?
– Я догадываюсь... Как и догадываюсь, что этот кто-то ждет, когда армия выйдет из города и отправится наводить порядок в стране. И только она значительно удалится вглубь материка, собрав всех мужчин, способных носить оружие и отведя их на нужное расстояние, этот кто-то придет... со стороны моря.
– Ну и что? – Тарис внимательно посмотрел на собеседника. – Что может угрожать министру и простому военному, поддержавшим переворот? Оставьте ваши тревоги... Мы, как и раньше, будем спать на чистых простынях, пить хорошее вино и оставаться друзьями новому правителю, кем бы он ни был. А если кому-то хочется что-то отстаивать – вперед, я сам первый освобожу ему место. В конце концов, у меня есть владения на границе с Севером.
– Вот и об этом я тоже хотел с вами поговорить... Может, будет благоразумнее отправиться за бывшим драагом и принять командование армией, отпустив несчастного Изду на его земли?
– А что делать с Варгом?
– У него опасная работа, видите ли... и он беспокоен. Эрланду не нравится его чрезмерная активность, скажем так. Он, вероятно, будет в первых рядах во всех боях... Как раз к подходу войска к вашему замку, возможно, солдаты останутся без командира.
– Командование армией? Вы шутите? Я уже однажды должен был умереть по своей вине, но тогда я был молод и глуп. Сейчас я поумнел и теперь предпочитаю беречь свою жизнь. Кто знает, есть ли на той стороне чистые простыни, красивые женщины, хорошее вино...
– Зачем командование армией? Вы можете ее распустить и благополучно осесть на своей территории с небольшим гарнизоном честных и преданных людей. Даже с любимой женщиной... или с нелюбимой, с кем захотите. На ваш век хватит. А новый правитель будет завоевывать страну, если захочет – вы будете далеко...
– А вы?
– К сожалению, граф, у меня нет замка.
– Если не ошибаюсь, вы из Тареша?
– Да, как и вы. И мое родовое гнездо было до основания разрушено во время крушения Империи. Учитывая, что власть в стране перешла к бывшим управляющим, я поостерегся оседать где бы то ни было, чтобы все не потерять еще раз. Потому как мир велик, и вокруг нас есть множество стран, управляемых династиями, возраст которых насчитывает века. Валлас не такая уж бедная страна, если ее организовать как нужно...
– Значит, у вас ничего нет?
– У меня есть золото. В наше неспокойное время опасно покупать собственность. Завтра ее, возможно, сожгут, захватят...
– Как раз мой далекий уголок может оказаться самым уютным, – усмехнулся Тарис.
– Вот именно. А мои деньги могут оказаться к вашим услугам. У вас же их нет?
– А вы не боитесь, что я с вами сделаю то, что случилось с тем несчастным, в маяке, и заберу все, чем вы так кичитесь сейчас передо мной?
– Нет, не боюсь.
– Почему?
– Потому что я знаю, кто вы. А вы не уверены, кто еще кроме меня это знает. Я храню вашу тайну...
– Обычно трупы хранят свои тайны лучше живых...
– Да, но существуют завещания... существуют бумаги, которые могут быть распечатаны в момент смерти некоторых людей их доверенными лицами в самых неподходящих местах.
Некоторое время они ехали молча.
– Итак, дорогой Верон, вы мне предлагаете дружбу?
– Именно так, милый граф. Вы меня правильно поняли.
ТАРИС БЕН
Тарис спустился в казарменный двор и сразу увидел Варга. Он сидел на парапете, точил меч и казался совершенно погруженным в себя. Рядом с ним оживленно беседовали рыжий бородач с огромной фиолетовой шишкой на полголовы, бритый жилистый боец и тощий усатый парень. Как только граф к ним подошел, солдаты запнулись, пробурчали что-то нечленораздельное и тут же ретировались. Их командир бросил на него быстрый взгляд и уставился в пространство перед собой. Меч неподвижно застыл в его руках.
– Ты...
– Я, – Тарис помолчал и добавил: – Мы начинаем разговор на той же ноте, на которой окончили вчера. Как будто и не было этого дня.
Он сел напротив Варга прямо на песок, задев его выпрямленную правую ногу, и резким движением снял с головы маску. Бывший гладиатор не смотрел на него.
Вчера новый командующий нашел Бена в караульной, где тот заканчивал осмотр гарнизона, и сразу приступил к делу:
– Граф, мне нужно с вами поговорить.
Тарис ничего не отвечал и постарался отступить в тень, чтобы в прорезь шлема не были видны глаза.
– Вы заботитесь об астрологе...
Снова молчание...
– Сегодня она взяла к себе служанку. Могу ли я вас попросить проследить, чтобы ее никто не обижал в замке?
Бен сделал к нему шаг и медленно, по-прежнему ничего не говоря, снял шлем. Его глаза были освещены. Варг отшатнулся – ужас отразился на его лице.
– Ты!.. – выдохнул он.
Граф повернулся и, не произнеся ни звука, вышел. Посетитель остался стоять, как будто превратился в каменное изваяние.
И вот сегодня он начал разговор с того же слова: «Ты...»
– Я... Если бы я мог, то улыбнулся. Но у меня отсутствуют мышцы, ответственные за это движение.
Варг опустил голову и уставился в песок.
– Я так страшен, что даже лучший драаг страны не осмеливается посмотреть мне в лицо? Меня называют Страшилой за глаза. Ты, наверное, знаешь об этом.
Его собеседник поднял голову, их глаза встретились. Варг, это было видно, делал над собой усилие.
– Мне кажется, вчера мы не договорили?
– Мне нечего тебе сказать, – бывший гладиатор снова отвел взгляд.
– Я так не думаю.
– Ты... – Варгу с трудом давались слова, – ты все это время знал, что это я?
– Да. Хоть тебя теперь тоже не узнать – морщины, шрамы...
– Почему ты меня не убил?
– Вначале я хотел, чтобы ты страдал, – словно сжалившись над ним, Тарис надел маску.
– Потом?
– Затем я ждал, когда тебя убьют на моих глазах.
– Потом?
– В конце концов я решил больше не участвовать в жизни. Не стараюсь плыть ни против ветра, ни с его помощью. Просто присутствую в текущем моменте: ем, пью, командую солдатами...
– У тебя красивая женщина.
– Она похожа на Веронику, не правда ли?
– Да... – молчание затянулось. – Правда.
– А ты, говорят, больше не спишь с женщинами. Хотя вас, гладиаторов, посещали неплохие девицы.
– Посещали. Ты, что ли, постарался? – Варг невесело усмехнулся.
– Я.
Бывший драаг бросил на него недоверчивый взгляд, нахмурился.
– Я действительно постарался, чтобы была заключена договоренность с хорошим борделем – для тебя.
– Кто-то еще знал про меня? – Варг отвернулся от него и уткнулся носом себе в плечо.
– Да, королева и Даневан. Хотя никогда не известно, кто что-то знает, а кто нет.
– А кто знал про тебя?
– Королева и Даневан... и, оказывается, Верон.
– Верон?
– Почему тебя это так удивляет? В замке все следят друг за другом, видишь ли. Не к месту брошенное слово... Никогда не знаешь, кто стоит за углом.
– Что ты собираешься делать?
– Ничего. Я уже давно не строю никаких планов, просто живу. Ем, пью, сплю с женщинами... А почему ты с ними не спишь? Тебя же не кастрировали.
– А что, могли? – Варг повернулся к нему, наконец-то овладев лицом. Теперь его глаза смотрели холодно, как всегда.
– Могли... Так ты не ответил на мой вопрос.
– Я люблю Веронику.
– До сих пор?
– До сих пор.
Тарис поднялся и сел рядом с ним на парапет, прижавшись боком. Продолжил разговор уже более тихим голосом:
– Тебя постараются убить.
Собеседник не шевелился.
– На подходе к Северу, вероятно... У меня там клочок земли с замком, как раз на границе с Арутом.
– Почему ты мне об этом говоришь?
– Мне почему-то не хочется этого.
– Я тебе не верю.
– Это твое дело... И мне кажется, я даже знаю, кто тебя убьет, если тебя не прикончат до этого в битве.
– Кто?
– Эда.
– Ты бился с ней?
– Откуда ты знаешь? – в голосе графа прозвучало нечто, похожее на удивление.
– Она мне сказала, что ты не слабее меня.
– Так и сказала?
– Так и сказала.
– Ты хочешь проверить? Хочешь сразиться со мной?
– Нет.
Они посмотрели друг на друга.
– А ты? – спросил Варг.
– Тоже нет. Как ни странно...
– Я тебя о ней спрашивал.
– Да, она предложила мне померяться силами.
– И?
– Размазала как младенца.
– Откуда у нее это умение? Кто она?
– Наемная убийца с юга. Ее называют Мечом Эрланда, ты знаешь?
– А кто он?
– Никто не знает.
– Ландос будет марионеткой в его руках.
– Зато он легко уступит место тому, кто придет.
– Кто придет?
– Не знаю. Увидим...
– И что ты будешь делать?
– Уйду к себе, на север. Забьюсь в нору, заделаю все дыры. На мой век хватит.
– Почему ты поддержал переворот?
– Чтобы освободить тебя... и уничтожить Даневана, – Тарис встал и посмотрел сверху вниз на Варга. – Ты знаешь, что это он убил Веронику и детей?
– Да... Из тех, кто знает, кто ты, остался Верон.
– Мы с ним договорились о молчании. Он нуждается во мне и сам может быть полезен.
– Мне один человек недавно сказал, что переворот совершился потому, что его поддержали два человека: граф Бен и гладиатор Варг.
– Самое интересное, что это действительно так.
– Какая ирония... Мы не знаем, кто это затеял, но все сделали сами... Для кого?
– Увидим, – повторил Тарис. – Кто бы это ни задумал, ему повезло, он выбрал правильных людей – нас с тобой.
– И теперь ты говоришь, что меня постараются убрать.
– Я думаю, меня тоже постараются убрать.
– Почему тебя?
– По той же причине...
– Так про нас еще кто-то знает?
– Не думаю... Но мы слишком значимы, от нас слишком много зависит, и мы многое способны изменить. Наши возможности превышают полномочия шахматных фигур, и мы становимся опасными для шахматиста...своей непредсказуемостью. Не люблю не владеть ситуацией... Когда события выходят из-под контроля или становятся непрогнозируемыми, самое время из этих событий выйти. Мы играем чью-то партию, значит, нас всегда могут обменять, нами могут пожертвовать. Лучше уйти первым... Предпочитаю играть самому. Присоединяйся ко мне в походе на север, если останешься жив.
– И что мы будем делать? – Варг невесело усмехнулся. – Вместе сидеть в твоей норе и вспоминать прошлое?
– Именно так. Есть, пить, спать с женщинами. Или с одной женщиной... если ты захочешь. На наш век хватит.
Они замолчали оба.
– Тебе нравится Кавада? – спросил Тарис. И сам же ответил: – Не может не нравиться. Она так похожа на Веронику.
И ушел не оглядываясь.
Тарис пришел в спальню, когда полночь уже наступила. Кавада, с распущенными косами, в белой рубахе, поверх которой был накинут горчичного цвета кафтан, склонилась над бумагами за столиком, который изначально предназначался для косметики. Она подняла голову на звук запираемой двери и спросила:
– Почему так поздно?
Это было что-то новое. Как и новым было то, что она работала в спальне. Тарис обошел ее и встал напротив. Снял перчатки, расстегнул куртку. Маску он не снимал... Женщина смотрела на него без улыбки, она ждала ответа.
– Общался с Варгом.
– О чем?
– О жизни... – он повернулся, пошел к кровати. Снял камзол, сапоги, штаны, вытянулся голым на простынях – было жарко.
– Ты забыл снять маску.
– Подойди и сними, если она тебе мешает.
Не торопясь, Кавада отложила перо, бумаги, прошла по спальне, присела рядом и аккуратно, стараясь не задеть лицо, сняла маску. От Тариса сильно пахло вином, в его глазах стояла растерянность...
– Он тебе нравится? – граф взял лицо женщины за подбородок и повернул так, чтобы на него падал свет.
– Кто?
– Варг.
– Да.
Он был не просто удивлен – он был изумлен. Она никогда так с ним не разговаривала. Она вообще с ним не разговаривала. Что с ней случилось?..
– Хочешь взять его третьим? – когда Кавада это спросила, в ее голосе не отразилось ничего.
– Ты хочешь? – он провел пальцем по нежной коже предплечья, оголенной в разрезе кафтана.
– Нет.
Ее поведение смущало его. Он не знал, что делать. Он не привык видеть ее такой.
– То, что мы были с Дианой втроем, это была ее идея или твоя? Тарис не верил своим ушам. Он мог бы поклясться, что никогда не услышит ничего подобного от этой покорной женщины. Она не способна так разговаривать. Или он ее плохо знает?
– Моя.
– Лучше бы ты солгал, – Кавада резко отвернулась от него, непривычно резко...
Что это? В ее голосе?.. Он приподнялся на локте, снова взял ее за подбородок и повернул лицом к себе. Боль... В ее глазах – боль.
– Ты меня любишь? – спросил Бен.
– Нет.
– Ты меня хочешь?
– Нет.
– Прошлой ночью я бы так не сказал.
– Это было исключение.
– Так зачем же мы вместе?
Он отпустил ее лицо, но она не двигалась, смотрела на него...
– Потому что у меня никого нет, кроме тебя, – Кавада ответила очень тихо.
Он не пошевелился. Просто сказал:
– Иди ко мне.
Она встала и начала раздеваться перед ним, как вчера.
– Если хочешь, можешь потушить свечи.
– Они мне не мешают, – женщина повела белыми плечами.
Какая она все-таки красивая... Нет, она красивее Вероники.
– А тебе?
– Что мне? – погрузившись в прошлое, он не понял, о чем она говорит.
– Тебе мешают свечи?
– Нет. Мне мешают зеркала.
– Здесь нет зеркал.
– Глаза...
Теперь пришла ее очередь не понять:
– Что глаза?
– Я отражаюсь в твоих глазах.
В ее взгляде промелькнуло что-то... Между бровями наметилась морщинка.
– Я... боюсь себя... – зачем он это сказал? Или это не он сказал? Что в нем это сказало?
Ее глаза распахнулись широко-широко... Как хорошо, что она никогда не улыбается. Он ненавидел улыбки, особенно обращенные к нему. Кавада вдруг легко коснулась его висков, провела по нижней челюсти... В ее глазах не было страха.
– Бедный мой...
Он не мог больше этого выдержать, он не мог видеть себя в ее глазах. Резким движением Тарис сбил свечу, и она, упав, тут же погасла, раскатившись по полу множеством искр. Через приоткрытые ставни вливался лунный свет. Но там, где была постель, было совершенно темно. Удивительно, но женщина не вздрогнула.
– Кавада, – прозвучал в темноте его взволнованный голос, – Кавада, пожалуйста, люби меня... как вчера. Мне так... плохо.
И не поверил своим ощущениям: она целовала его лицо.
Тарис проснулся утром и сразу понял, что что-то не так. Обычно Кавада просыпалась первой и тут же уходила, буквально ускользала. И спала она всегда спиной к нему. Сейчас ее голова лежала на его плече, а рука на груди. По ее дыханию он понял, что женщина уже не спит.
– Ты проснулась?
– Да.
– Почему ты не ушла?
– Когда? Вообще или сейчас?
– Вообще.
– В бордель? На улицу? Там будет еще хуже... Мне некуда идти...
– Сейчас?
– Не хотела...
– Тебе нравилось... втроем?
– Нет.
Боги, они разговаривали... Они никогда не разговаривали раньше. – Почему ты молчала?
– Меня так воспитали... молчать, что бы ни случилось.
– Но что-то случилось...
– Да.
– Что?
– Я взяла служанку...
– Объясни... – он не понимал... Он хотел понять.
– Это первое решение, которое я приняла в своей жизни.
– Неправда. Ты пыталась покончить с собой.
– Да... но испугалась, поэтому до сих пор жива. Я всегда боялась, всего... до вчерашнего дня.
– Что случилось вчера?
– Я взяла служанку...
Их разговор описал круг. Он обязан был понять.
– Ты разговаривала с Варгом.
Это не был вопрос, но Кавада ответила:
– Да.
– И что он тебе сказал?
– Что к нам не может пристать никакая грязь, пока то, что составляет наше «я», живо... Надо только суметь его в себе обнаружить...
Они помолчали.
– Если тебе когда-нибудь не будет нравиться то, что я буду делать, скажи мне. Хорошо? – произнеся эти слова, Бен погладил ее по волосам. – Хорошо, – и после паузы она добавила: – Ты любишь меня?
– Нет.
– Так почему ты со мной?
Он долго не отвечал.
– Потому что у меня никого нет... кроме тебя, – Тарис приподнялся на локте и повернул лицо Кавады к себе. – Открой глаза.
– Нет.
– Почему?
– Ты не любишь смотреть в зеркала.
– Я хочу видеть твои глаза. И потом, мне надо начать привыкать к моему лицу... наконец-то. Вернее, к тому, что от него осталось.
Женщина открыла глаза. Граф рассматривал свое отражение в них... О боги, как он страшен. Удивительно, что она перестала его бояться.
– Не бойся, – Кавада улыбнулась. – Ты не страшен, ты красив.
– Ты издеваешься надо мной?
– Нет. Я так действительно думаю. Ты не потерял себя. Ты берешь к себе в постель двух женщин, и тебе наплевать, что одна из них королева... и может быть, обе этого не хотят. Потому что ты так хочешь. Ты можешь убить детей на глазах всего города, и тебе все равно, что о тебе подумают. Потому что считаешь, что так должно быть. Ты живешь по своим законам... Никогда не пьешь лишнего, но не откажешься от хорошего вина. Ты сурово тренируешь свое тело и в то же время любишь нежиться в постели и теплой ванне. Ты много не ешь, но всегда берешь лучший кусок. Ты нежен с женщинами, и они против своей воли дают тебе все, что ты хочешь, а ты хочешь всегда так много. Ты наслаждаешься жизнью и не уважаешь ее одновременно. Ты остался собой... Ты не добр и не благороден, но ты красив в своей силе, в своей независимости. Ты как одинокий демон – никто не может к тебе приблизиться. Ты совершенно особенный, не такой, как все... Твое лицо было красивым?
– Да.
– Не бойся себя. Ты не изменился. Ты остался собой. Ее глаза закрылись, когда он поцеловал ее...
