Текст книги "Пророчество королевы Севера"

Автор книги: Лара Делаж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 42 страниц)

Глава двенадцатая
ТАРИС ВСТРЕЧАЕТ СТРАЖА

 – Это хорошее место для ночлега, – Тарис оглянулся. – Дубы, папоротник, ручей неподалеку...

Он втянул в себя воздух. Ему показалось, или он слышит запах крови? Вернее, два разных запаха: одного человека и другого, уже не живых, – и много мертвой, пролившейся крови... Что случилось, что он начал ощущать запахи так остро? Как будто обоняние, вернувшееся к нему через много лет после ранения, с лихвой компенсировало годы своего отсутствия...

Его спутники разворачивали палатку. После смерти Коала они оставили одну у крестьян, чтобы не везти с собой лишний груз, и спали сейчас впятером. Ара на единственную женщину в их компании даже не смотрел, а когда разговаривал, всегда опускал глаза.

– Он боится тебя, – сказал Тарис, вернувшийся с довольным, посвежевшим за три дня отсутствия Вероном. – И это хорошо.

Кавада тяжело пережила убийство, впервые в жизни совершенное ею: мучилась бессонницей, стала еще более задумчивой, чем прежде, держалась в стороне ото всех.

Воспользовавшись моментом отдыха, она отошла от своих спутников к трем высоким и широким, раскидистым дубам, растущим прямо на середине тропы. Вновь погрузившись в раздумья, поглаживала, будто лаская, потрескавшуюся вековую кору. Неслышно подкравшийся любовник обхватил ее за талию и прижался к ней сзади, а она вздрогнула так, как будто это медведь подошел.

– Что случилось? Я испугал тебя?

– Да... У меня странное чувство... Как будто кто-то ходит вокруг нас, наблюдает за нами.

– Ты стала очень нервной, – в голосе Бена звучала тревога.

– По-моему, наоборот, я никогда не была такой спокойной, – Ка-вада скосила на него глаза.

Она все худела и худела, и ее грудь и бедра становились все меньше и меньше, что несказанно радовало Тариса. Одежда Зога уже почти не обтягивала ее.

– Да. Ты кажешься спокойной. Но я чувствую, – он повернул Кава-ду за плечи и впился в нее глазами. – Я чувствую, что ты страдаешь. Это я заставил тебя страдать?

– Да, – она усмехнулась невесело. – Ты всегда заставляешь меня страдать...

Когда она становилась такой покорной и трогательной, это никак не могло оставить его равнодушным. Граф лихорадочно оглянулся. Дорога вела вверх от дубов на холм. Там происходило какое-то движение, как будто ветер нес опавшие березовые листья... Подумал, что за пригорком их никто не увидит.

– Идем, – сказал он властно, обернувшись и вскочив верхом на уже расседланную лошадь. – Давай руку.

Он, как всегда, не оставлял ей выбора. Кавада, поставив ногу на носок его сапога, дала ему возможность посадить себя на холку лошади. Тарис послал коня через пригорок. Только перевалив на другую сторону холма, идеально послушный жеребец вдруг замотал головой, чрезмерно натянув повод, и пошел в сторону, перейдя на рысь.

Всадник на мгновение замешкался и выругался: копыта лошади провалились в болото, булькнула под ногами черная жижа, слева всплыл и хлюпнул большой пузырь, распавшись на мелкие аспидные брызги.

– Там... там кто-то есть, – Кавада вздрогнула всем телом, вытянула руку в сторону виднеющейся березовой рощи. – Ты видишь?

 – Кого-то заметила? – Тарис смотрел одновременно направо и налево, чтобы не дать лошади оступиться с тропы, и вдаль, куда показывала женщина. – Зверь? Мелькнуло белое пятно...

– Собака? – неуверенно переспросила Кавада.

Вдруг раздался свист, и из кустов ракитника на другой стороне болота выскочила большая белая пастушья собака, с висячими ушами и поднятым хвостом, метнувшись в сторону звука. Бен быстро пересек топь, пустил коня по еле видной узкой дорожке, немного проскакал... На тропе, погруженной в тень, впереди маячила темная спина быстро уходящего вдаль человека в шляпе, с луком за спиной.

– Подожди меня здесь, – Тарис ссадил Каваду на землю, пришпорил лошадь и унесся догонять неизвестного.

Женщина, оставшись одна, огляделась. Роща, посреди которой она оказалась, состояла из старых высоких плакучих берез, раздваивающихся, а то и давших по три ствола из одного корня. Пересекающая ее тропинка, извиваясь, уходила дальше в смешанный лес, куда умчался граф вослед человеку с собакой.

Кавада вспомнила, как в детстве разговаривала с покрученной маленькой березкой, растущей во дворе их дома. Она даже сейчас, спустя много-много лет, видела ее ствол с отстающей желтовато-розовой корой. Подошла, коснулась белой бересты теплыми пальцами...

– Кавада, – раздался тихий, знакомый голос.

Она быстро обернулась на звук... У соседнего дерева стоял Фада, очень бледный, с синим лицом, горло замотано каким-то темным, растрепавшимся лоскутом. Он не двигался...

– Фада? Это вы?!

Кавада не поверила своим глазам. Фада и Ирвен уехали за несколько дней до их отъезда из Вандервилля охотиться на горных козлов, и никто их больше не видел.

– Вы здесь один? А где ваш брат?

Сделала шаг к нему, но он поднял руку, словно останавливая ее. Его глаза были мертвы.

– Мой брат спешит к Монатавану. И вам нужно поспешить – тебе и Тимуру.

Кавада вдруг осознала, что рыцарь назвал Тариса его настоящим именем.

– Вы не могли бы говорить более понятно? – она пыталась постичь что-то очень важное, что было в его словах. – Вы знаете, кто такой граф Бен?!

 Ей показалось, или на губах собеседника проскользнула усмешка?

– Да. Там, где я сейчас, покровов меньше... Вам надо спешить. Остерегайтесь Терика.

– Кто такой Терик?

Фада оглянулся на шум приближающейся лошади. Тарис возвращался галопом к месту, где он ее оставил. Кавада перевела взгляд и вздрогнула: там, где только что стоял северянин, больше никого не было. Подскакавший граф соскочил с коня.

– Я его не догнал, представляешь? Он как будто растворился – никаких следов... Настоящий охотник! Что с тобой? Ты страшно бледна! – он схватил ее за плечи. – Кавада, что случилось?!

Она смотрела на него огромными глазами, бледная как смерть, несмотря на приобретенный в путешествии загар.

– Я... я встретила Фаду...

Бен мгновенно оглянулся кругом, развернувшись на месте, выпустив ее из рук.

– Какого Фаду? Рыцаря Арута?

– Да...

– Где?! Да рассказывай же скорее!

– Он уже мертв, кажется...

Тарис приблизил к ней свое лицо, пристально всмотревшись в глаза:

– Ты опять видела призрак?!

– Да... Он стоял вон у того дерева, – она показала на соседнюю березу.

– И он с тобой разговаривал? – граф завел ей за ухо выбившуюся короткую черную прядь отрезанных им волос.

– Да... Он сказал, что нам надо торопиться, торопиться к Моната-вану, куда спешит и его брат.

– Кому нам? – Бен был очень серьезен. – Прошу тебя, передай мне его слова точно.

– Фада меня позвал... Но когда я хотела к нему подойти, остановил, вытянув руку. Я спросила, где его брат. И он ответил, что Ирвен спешит к Монатавану, куда надо поспешить и нам. Рыцарь сказал «тебе и Тимуру». Я спросила, откуда ему известно твое настоящее имя, и Фада поведал, что там, где он сейчас, покровов меньше... И еще предупредил остерегаться Те-рика, – Кавада всмотрелась в глаза Тариса. – Ты знаешь, кто такой Терик?

Бен ответить не успел – его конь вдруг забеспокоился, попятился, вырвал повод из рук и ломанулся через кусты в сторону от болота. Граф, выругавшись, бросился за ним. Каваде ничего не оставалось, как последовать за удаляющимся любовником.

Пока они пробирались через заросли, где остался след лошади, начало быстро темнеть. Через некоторое время она вышла за почти потерянным из виду Тарисом на открытое пространство. Даже испугалась, что сбилась с пути в надвигающейся темноте... Перед ней раскинулось овальное, правильной формы озеро. Лес распадался на небольшие группы деревьев, но вокруг воды рос только остролистный лох. На другой стороне тихой водной глади, откуда раздавалась вечерняя песня лягушек, горел желтым глазом дом – наполовину белый, наполовину черный. Из трубы вился дым, пахло раскаленными за день степными травами и засохшими водорослями. Там стоял убежавший конь, и маленькая женщина в клетчатом платье держала его за узду.

Бен шел впереди быстрым шагом, огибая озеро. Кавада поспешила за ним. Когда она его догнала, он как раз договаривался с хозяйкой о ночлеге. Ей показалось, или женщина с темно-красными волосами посмотрела на нее недовольно? Запыхавшаяся гостья вежливо с ней поздоровалась, услышав конец переговоров.

– Нам не нужна кровать, и даже одеяло не нужно. Мы сами согреем друг друга, – Тарис повернулся к ней и насмешливо произнес: – Не правда ли, моя дорогая?

В почти наступившей темноте Кавада увидела обращенное к ней, освещенное бледным светом от распахнутой двери дома, лицо Варга. Перед тем как упасть в обморок, пронеслась мысль, что глаза у него темносерые – это был не Варг.

– Что ж это вы такая нежная, барышня?

Кавада пришла в себя уже в доме. Ее занесли, посадили на стул, хозяйка чем-то натирала ей виски. Тарис склонился над ней, морщась совершенно гладким, без шрамов, лбом. «Я сплю, и это все мне снится. Как приснился и Фада, разговаривающий со мной», – подумала она, проведя пальцами по щеке любовника, коснувшись его губ. Граф нахмурил лоб и поцеловал кончики ее пальцев.

– Что с тобой случилось? Ты не больна? – у него в голосе сквозило беспокойство.

– Нет, – Кавада улыбнулась. – Я сплю. Не буди меня. Я хочу и дальше спать...

 Тарис внимательно всматривался ей в глаза. Хозяйка продолжала смачивать ее лоб и виски чем-то сильно и свежо пахнущим, бормотала что-то.

– Почему ты решила, что спишь?

– У тебя есть лицо – твое лицо... Ты действительно красив, – она улыбнулась, не отрывая взгляда от его глаз, и увидела в них замешательство.

Он провел ладонью по щеке, вздрогнув так, что испугал даже маленькую женщину, и резко закричал:

– Зеркало! У вас есть зеркало?! – и начал метаться по дому, все переворачивая.

– А ну, не балуй, – раздался сердитый голос.

Из полумрака, от высокой лежанки в глубине комнаты отделилась рослая, крепкая фигура. Хозяин дома был не ниже Тариса и сейчас шел к нему, заложив большие пальцы огромных волосатых рук за пояс широких штанов, в распахнутой на груди рубахе. У приближающегося была кабанья голова.

Кавада больше не шевелилась и ничего не боялась: она была уверена, что это сон. Бен замер и тут же бросился на человека-кабана. Мужчины сцепились и покатились по полу, сшибая мебель. Хозяйка взвизгнула и отскочила в сторону. Из открытой двери кто-то прыгнул на дерущихся, явно на помощь хозяину, и вдвоем им удалось скрутить графу руки за спиной, повернув его лицом вниз.

Хоть это и был сон, Кавада все равно испугалась. Бена прижимали к половым доскам два человека, если их можно было назвать людьми. Мужчина с кабаньей головой держал одной рукой кисти Тариса за спиной, а коленом давил ему на спину ниже поясницы. Шею побежденного схватил обеими руками другой, в темном костюме и широкополой шляпе с дырами. Свой лук, покрытый паутиной и плесенью, он опустил у входа. Руки, сжимающие горло графа, оказались костяными пальцами с лоскутами болтающейся, уже сухой плоти. Его лица не было видно, мешали поля шляпы.

– А ну, не балуй, – сурово повторил хозяин дома. – Если еще раз дернешься, по башке получишь так, что больше не поднимешься. Этого хочешь?

– Сдаюсь, – глухо проговорил Тарис, упираясь скрюченным носом в деревянный пол. – Не буду больше драться.

– Не будешь, – холодно подтвердил мертвец. – Иначе горько об этом пожалеешь.

 Они отпустили его, и граф поднялся, уставившись на двоих, которым удалось его победить. Сейчас Каваде было хорошо видно лицо охотника: пустые глазницы, оголенные скуловые кости и зубы, серо-желтая, сползшая с челюстей мертвая кожа. Его длинные засаленные темно-русые пряди волос лежали на плечах, камзол словно припорошен пылью. Это был тот человек, удаляющуюся спину которого они видели за березовой рощей. Но запаха тлена не было. Пахли горевшие березовые дрова – дегтем и теплом.

– Где мы? – почему-то очень спокойно спросил Тарис, переводя взгляд с одного на другого.

В дом вошел большой светло-бежевый пастуший пес, обошел всех присутствующих, понюхал все, до чего смог дотянуться носом, и подошел к хозяйке, уткнувшись мордой в клетчатый передник. Женщина потрепала собаку по голове и ответила за всех:

– Где-где... В Иномирье, понятно же... Давайте, к столу идите, а драки все прекратите. Хотите драться – вон из избы! – и сама пошла к столу, поднимая перевернутую, сбитую мебель.

Кавада по-прежнему сидела не двигаясь и наблюдала происходящее. Бен на пути к столу нашел-таки начищенный до блеска медный таз, поднял и начал разглядывать себя в нем, словно в зеркале, ощупывая лицо. Мертвый человек и Кабанья Голова расставили все уроненное на пол и сели за стол. Хозяйка поставила перед ними бочонок пива, принесла высокие деревянные кружки и сама опустилась на стул рядом с гостьей, сконфуженно пробормотав:

– Нет больше ничего, не клевала рыба сегодня...

Мертвый охотник налил всем темного тягучего пива, пахнущего хмелем. Огонь в очаге, как по команде, осветил дом ярче, хотя никто не подкладывал дров.

– Лицо потом пропадет? – вдруг тоскливо спросил Тарис у сидящих.

– Вестимо, пропадет, – деловито заметил Кабанья Голова, попивая пиво.

– Слишком много вы внимания уделяете им, лицам, – сказал мертвый человек, повернув голову с пустыми глазницами в сторону вопрошающего.

Пересевшая по молчаливому жесту хозяйки Кавада увидела внутреннюю сторону его черепа через дырки глаз.

– Я вон вообще без лица живу, и ничего. И жизнь моя от этого совершенно не изменилась.

 – Так ты живешь или уже умер? – граф пересел поближе к ней и придвинул к себе деревянный бокал.

– Не твоя печаль, – отрезал тот. Он слегка шевелил челюстью, когда говорил.

Влил пиво в рот, и Кавада увидела, как полилась тягучая, темная жидкость в почти истлевшее горло, провалившись куда-то внутрь старого камзола. Женщина закрыла глаза... С одной стороны, соседство мертвого человека и Кабаньей Головы казалось неприятным, и она бы предпочла проснуться, но видеть неизуродованного Тариса было в радость...

– Она думает, что мы ей снимся, – хозяйка дома села и с жалостью перевела на нее взгляд.

Все посмотрели на Каваду. Человек с кабаньей головой ущипнул ее за руку выше локтя и засмеялся.

– Просыпайся, красавица, – у него был самый обычный низкий мужской голос, хотя и звучащий из звериной пасти.

– Кавада, это не сон, – Тарис наклонил лицо к ней.

Она вежливо улыбнулась.

– Давайте у нее немного крови возьмем, – предложил Кабанья Голова.

– Что значит «немного крови»? – возмутился граф.

– Ну... в пиво добавим, для аппетита...

– Не надо! – Кавада воскликнула, испугавшись.

– Да ничего с тобой не случится, – успокоила ее хозяйка. – Наоборот, легче жить станет.

– Почему легче? – прошептала перепуганная гостья.

– Если он, – женщина кивнула головой на мертвого человека, – твою кровь попробует, связь у тебя с ним возникнет. Понадобится – на зов твой прийти сможет.

– Не надо ей связи с ним, – резко вмешался Тарис.

– И ему вонять перестанет, – не унималась хозяйка, мотнув головой в сторону Кабаньей Головы. Потом вдруг облизнула нежные губы и произнесла глухим голосом: – И меня за гостеприимство поблагодарить надо...

– А ей какая от этого польза? – спросил Бен.

– Если Страж на зов к ней прийти сможет, смерти поможет избежать, – объяснила ему собеседница.

– Это ты, что ли, Страж? – Тарис перевел внимательные глаза на мертвого человека. – Страж чего?

– Иномирья, – буркнул мертвец. – Границы стерегу.

 – А как же мы прошли? – продолжал сыпать вопросами гость.

– Оборотень ты, потому и прошел, – медленно говорил Страж, попивая пиво. – А она с тобой была.

– Ну, давай, хоть каплей крови поделись, – заворчал человек-кабан. – Второй раз за последнюю неделю живой человек проходит. Ну и воняете вы мне!

– А кто еще приходил?

Каваде странно было даже не то, что Тарис задает вопросы, а то, что ему отвечают.

– Человек из Арута с мальчонкой-оборотнем заглядывал, – ответила хозяйка.

– Ирвен Корноуэл с юнгой из Вандервилля, – пробормотал граф.

– А брат его, Фада, мертв? – вдруг неожиданно для себя спросила Кавада.

– Мертв, – ответил ей Страж. – Разве из рук короля ускользнешь?

И обратил пустые глазницы на Тариса.

– Это я-то король? – спросил тот.

– А кто ж еще? Ты король – и бывший, и будущий...

Кавада почувствовала, как волосы зашевелились у нее на голове. Пес внизу улегся прямо на ногу, притащив откуда-то кость, и грыз ее, уперев острый конец в щиколотку. Было больно, и болел локоть, за который ущипнул ее Кабанья Голова. Ей все меньше и меньше казалось, что она спит.

– Почему я бывший король? – продолжал свои расспросы Тарис.

– Так а кто ж это довел страну до такого скотского состояния?! – удивился оборотень.

Граф побледнел и уставился на говорящего. Ему на помощь пришла Кавада:

– Но ведь Травалы же правили!

– Нет! Никто наверху не разрешал смену власти, – серьезно сказал Страж и кивнул головой на Бена. – Это он позволил пасть Империи. Он молчаливо наблюдал, как все рушилось. Он злорадствовал, доказывая сам себе, что без его семьи все катится к демонам. И он и прекратил это безобразие. Я же сказал, что он король!

– О чем ты говоришь? – Тарис побледнел еще больше и весь напрягся. – Я крутил мельничное колесо, как старый осел, когда Империя пала! Я всего лишь был солдатом, все эти годы. И... колдун предложил мне присоединиться к восставшим...

 – Хоть себе-то не ври, – покачал головой мертвый охотник. – Ты отказался стать королем, вместо брата. Самоустранился, так сказать... И из-за этого случился мятеж.

– Когда я отказался?! – в отчаянии вскричал Тарис.

– Когда тебе женщина предлагала.

– Так что, надо было брата убить?!

– Не тебе его убить. Он должен был уйти далеко-далеко, чтобы встретить девушку с янтарными глазами... И у них давно бы родился сын, и в Аруте уже бы правил король.

– Ничего не понимаю, – прошептал граф, откидываясь на спинку грубо сработанного стула.

– Ты должен был стать правителем, твое время давно пришло... Но ты отказался. Была смелость к жене императора войти, значит, нужно было смелостью обладать и его место занять. Тогда бы ничего не случилось плохого, что случилось... Струсил, гад, за что и понес наказание.

– Так он... сам брат меня изувечил!

– Нет! Не он! Те, кто стоял за ним, кто был зол на тебя, что ты отказался правителем стать – брат твой просто орудием оказался.

– А почему ты говоришь, что я опустил страну до скотского состояния?

– Что, не тебе снова женщина предложила возглавить страну? – насмешливо спросил Страж. – Второй раз тебе предложили искупить грех прошлого, и снова ты отказался.

– Диана?! Я должен был стать мужем Дианы Травал?!

– Ну да! А ты отказался второй раз! Долго еще от своей судьбы бегать будешь? – сурово сказал мертвый человек.

– А как же... брат? – Тарис растерянно смотрел на него.

– Не отпускал ты его все эти годы, вот и мучились все вокруг: и он, и ты, и люди...

– Куда я его не отпускал? – Бен, похоже, по-прежнему ничего не понимал.

– В путь. Он должен был уйти далеко-далеко, в замок за высокими белыми горами, и встретить там женщину. Тебе ведь уже объяснили! Что ж ты непонятливый-то такой? А ты все нарушил, малодушием своим, самоволием... И все приходится исправлять кое-как сейчас всем. Теперь время искривилось, и все может обрушиться – сомкнется мир из-за тебя!

– И что теперь? – в голосе Тариса звучали растерянность и страх.

 – Теперь тебе надо все исправлять. Сам заварил кашу, сам теперь и расхлебывай. Из-за нерешительности да трусости своей страдаешь, и все вокруг мучаются...

– Это он-то нерешительный?! Это он-то трусливый?! – помимо своей воли вскричала Кавада.

– Да, он, – Страж понизил голос и снова сурово обратился к гостю: – Отвечай! Не ты ли побоялся потеснить брата своего на троне? Не ты ли побоялся потом убить самозванца Травала? Не ты ли затем струсил законным мужем вдовствующей королевы стать да возглавить страну? Не ты ли по постелям шлюх шлялся, вместо того, чтобы снова объединить Империю?

– Я, – растерянно ответил Тарис. – А теперь? Теперь-то что будет?

– Последнюю возможность тебе предоставляют – хранят вас боги, бра-тьев-то... Утомили вы уже всех своеволием... Делай что должен и не думай о последствиях. Ты воин или нет?! – прикрикнул мертвый охотник.

– Да как же человеку разобраться во всем, что предлагает ему судьба? – Кавада пришла на помощь любимому. Она никогда не видела его таким растерянным.

– Не надо тебе разбираться, не твоего ума дело. Просто делай что должен. О последствиях не думай. Сколько можно тебе повторять?! Не нужно жить мыслями ни в прошлом, ни в будущем. Живи здесь и сейчас. Понял?

– Понял, – пробормотал Тарис, отхлебнув наконец пива. И горько добавил: – Так я, ко всему тому же, еще и оборотень...

– Да, оборотень. Великим королем тебе надо было стать, королем-оборотнем, память о котором сохранилась бы в веках, воодушевляя людей на много-много поколений вперед на подвиги и геройства. А ты все крови своей боишься, звериной, – Страж опустил голову, допил пиво, со стуком отставил бокал и заглянул пустыми глазницами в глаза графу. – Еще не прошло время твое, хотя уже истекают последние дни... Все, задержался я тут с вами. Работа меня ждет, дозор мой...

Поднялся, качнувшись... С ним резко встал и пес, перестав давить косточкой и боком на ногу Кавады. Мертвый человек вскинул руку в прощальном приветствии и вышел, свистнув собаке следовать за ним.

Тарис растерянно смотрел ему вслед.

– Ложись спать, – потрепал его по плечу Кабанья Голова. – Анча, стели гостям.

Женщина встала и стала раскладывать на полу кабаньи шкуры.

 – А что ж вы, – вдруг заметила Кавада, – сами-то наполовину кабан, а своих родичей убиваете?

– Испытание это, – серьезно посмотрел на нее маленькими звериными глазками хозяин. – Делать что должен – здесь и сейчас. А не думать, могу или не могу... В нерешительности хаос. Понимаешь? Если каждый будет колебаться, мир обрушится...

– Вы моей крови хотели, – вдруг вспомнила она. – Вы сказали, что я вам воняю... Если я могу как-то расплатиться за ваше гостеприимство, я с радостью...

– Искренне предлагаешь? – серьезно спросил человек-кабан.

Гостья, ничего не говоря, кивнула.

– Эх, жаль, Страж ушел, – с сожалением воскликнула Анча. – Но ничего, барышня, мы твоей крови в пиво добавим и для него оставим...

Тарис, погруженный в свои мысли, ничего не говоря, смотрел, как хозяйка полоснула ножом по тонкому запястью и долго держала раненую руку над бочонком, пока туда стекала кровь.

– Хватит, – замотала тряпицей. – Ложитесь спать. Завтра, как только рассветет, возвращаться вам.

Кавада легла первой, но долго не могла уснуть, болела порезанная рука. Слушала, как ворочались на своей лежанке Кабанья Голова и Анча, потом оба дружно захрапели. Граф вышел во двор, походил там, вернулся, разделся и вытянулся рядом.

– Где ты? – прошептал ей.

– Я здесь, – она положила руку ему на грудь. – Я с тобой.

– Кавада, не оставляй меня, – он развернул ее за плечи и прижал к себе.

– Не бойся, любимый, – прошептала она, гладя его по щеке, не обезображенной рубцами. – Я с тобой. Я всегда буду с тобой...