Текст книги "Мир Приключений 1990 г."

Автор книги: Кир Булычев

Соавторы: Анатолий Безуглов,Глеб Голубев,Сергей Другаль,Ростислав Самбук,Мадлен Л'Энгль,Валерий Михайловский,Марк Азов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 52 страниц)

– А зачем? – спросил Пашка. – Зачем вытаскивать?

Четырехглазый полоснул бичом по одному колесу, затем по другому, гномы внутри заныли, заплакали, колеса стали вращаться скорее.

– Для их блага, – сказал Четырехглазый. – Вы просто не представляете, в каком я застал их состоянии. Никакого порядка! Гномы копают драгоценные камни, но не знают им цены и отдают за бесценок грязным, отвратительным неандертальцам. Неандертальцы охотятся, за кем хотят! Лемуры жрут мох и вообще ничего не делают. Тролли охотятся на гномов и лемуров, и никакого порядка!

– А как же они вас стали слушаться? – спросила Алиса.

– Цивилизованный человек всегда найдет способ, как управиться с дикарями, – ответил Четырехглазый. – Они не знали, что такое справедливая власть, и потому не знали, что надо сопротивляться… А когда сообразили, было поздно. Вот только до неандертальцев я никак не доберусь! Отбиваются! Безобразие какое-то! Я у них пленных беру, набеги совершаю, стараюсь перевоспитать их трудом – помирают, но не перевоспитываются. Но с помощью вашей лодки я смогу их обуздать!

Как раз в этот момент повозка обогнала еще одну партию неандертальцев. Они были скованы цепями, со всех сторон шли лемуры, уткнув им в спины электрические палки. Один из неандертальцев понял, видно, что речь о нем, поднял голову и оскалился. Глаза его горели ненавистью.

– Бей его! – крикнул Четырехглазый троллю. – Бей его! Тролль ударил наотмашь когтистой ручищей по лицу неандертальца. По распоротой щеке потекла кровь.

– Вот так! Так будет с каждым, кто не хочет понять высшей справедливости!

– Вы мне противны, Четырехглазый, – сказал Пашка.

– А мне не нужно тебе нравиться, мальчишка! Через несколько часов тебя не будет на свете. Уж я позабочусь, чтобы всенародный суд с тобой расправился пожестче.

Улица кончилась, и они оказались на площади перед дворцом. На этот раз они подошли к нему со стороны главного входа.

Дворец оказался большим зданием из полированного мрамора с зелеными нефритовыми колоннами. Колонны были украшены пышными капителями, которые представляли собой пауков, плетущих паутину. В стеклянные глаза пауков были замурованы зеленые светлячки, они бились внутри, старались вылететь наружу, и от этого казалось, что пауки вертят глазами. На отполированных стенах дворца были выложены алмазами слова:

“ТРУД, ПОРЯДОК, СПРАВЕДЛИВОСТЬ – ЭТО И ЕСТЬ СЧАСТЬЕ”.

Площадь перед дворцом была заполнена жителями подземного города. Свободное пространство перед широкими ступенями, ведущими к дворцу, было оцеплено рядами лемуров-охранников с электропалками на изготовку. За их спинами покорной молчаливой толпой стояли обыкновенные лемуры. Канцеляристы держали в лапках заветные коробочки с камешками и палочками. Другие лемуры также прижимали к груди инструменты своего труда: один – лопату, второй – лом, третий – метлу, четвертый – грабли, пятый – весы. Гномы толпились в первом ряду, а неандертальцы стояли закованные в цепи, – видно, их здесь боялись.

Два тролля вытащили из дверей дворца трон, что стоял раньше в зале. И замерли по сторонам его, глядя перед собой зверским взглядом. Вслед за троном из тех же дверей вышли знатные лица государства. По крайней мере, так решила Алиса, глядя, как важно они выступают и как толкаются, чтобы занять место поближе к трону.

Там были лемуры, но не простые лемуры, а толстые, лоснящиеся, там была старая троллиха в шапке из лемурьих шкур, там были две амебы. Алиса не знала, как их еще назвать – белые студенистые туши с черненькими глазками по сторонам узкого рта. Там был горбатый карлик на костылях из самородного золота и ящерица, которая шагала на задних лапах. упираясь хвостом в пол. Там были две огромные белые летучие мыши, которые семенили, сложив крылья, как плащи, а за ними вышло привидение – ходячий голубой скелет со светящимися зубами. И все эти знатные лица королевства были так густо увешаны драгоценностями, браслетами, ожерельями, диадемами, кольцами, серьгами, что живого места не оставалось. Толпа на площади подалась назад, зашелестел испуганный шепот.

Четырехглазый, увидев этих чудовищ, подумал вслух:

– За верность этих ублюдков мне приходится дорого платить.

– А вы не платите, – сказал Пашка.

– Пускай радуются, – сказал Четырехглазый. – Если кто из них начинает заноситься, я обвиняю его в измене, отдаю на растерзание подземному дракону, а богатства возвращаю в казну. Так что, считайте, все ценности у них на временном хранении. – И Четырехглазый засмеялся. Смех его глухо долетал сквозь сетку. – Эй, стоять! – приказал он гномам в колесах.

Повозка замерла. Четырехглазый ступил на площадь, все склонились в поклонах.

– Пашка! – ахнула Алиса. – Это не он!

– Да, – сказал Пашка не менее удивленно. – Я был убежден, что Четырехглазый и есть Гарольд Иванович. Все сходилось. Но этот…

– Он по крайней мере на голову выше Гарольда Ивановича!

– Значит, зря мы его подозревали.

Глава 10. СУД И ПРИГОВОР

Странной походкой, будто у него ноги не гнулись, Четырехглазый поднялся по ступенькам. Обернулся, глядя на толпу, но сетки, скрывавшей лицо, не откинул.

Он уселся на трон, поднял руку.

Один из троллей вышел вперед и прогудел в трубу.

Второй тролль встал рядом.

– Начинаем показательный суд! Никто не уйдет от справедливой руки закона. Ура!

– Урра-а! – завопили значительные лица.

– Ура-а… – потянули отдельные голоса в толпе.

– Не слышу радости! – рассердился тролль.

– Урра-а! – уже громче крикнула толпа.

– Преступники, подойдите сюда! – приказал Четырехглазый.

В пещере была такая удивительная акустика, что каждое его слово доносилось до последнего человека в толпе.

– Пошли, что ли? – спросил Пашка.

Он храбрился, но на самом деле ему было страшно. Алисе тоже. Этот сумасшедший диктатор может и впрямь их казнить. А желающих исполнить его приказание здесь больше чем достаточно!

– Преступление их ужасно! – сказал Четырехглазый.

– Смерть! – закричали значительные лица.

Ящерица попыталась укусить Пашку, летучие мыши расправили крылья и принялись хлопать ими, тролли скалились…

– Есть мнение – смерть, – сказал Четырехглазый. – Есть ли другие мнения?

– Нет! – закричали приближенные. Толпа молчала.

– Есть другое мнение, – сказал Пашка. – Во-первых, я не знаю, в чем нас обвиняют.

– Позор! – закричали значительные лица. – Он издевается над нашим судом! Он ставит под сомнение слова повелителя!

– А вы скажите, скажите! – не сдавался Пашка.

– А почему бы и не сказать? – перекрыл общий шум голос Четырехглазого. – Я скажу. У нас все открыто, демократично. Вы прибыли сюда без приглашения, по сговору с нашими злейшими соседями – презренными неандертальцами, для того чтобы свергнуть законную власть, вы вели агитацию против моей персоны, вы склонили к предательству ничтожных гномов, вы, наконец, намерены открыть тайну нашего великого государства чудовищам, что живут наверху. А как все знают, наверху нет разумных людей. Там нет порядка, нет счастья. Вы лазутчики, которые хотят отнять у нас наши славные чертоги! Которые хотят съесть все наши продукты и отобрать драгоценности!

Какой шум подняли тут значительные лица, трудно вообразить. Больше всего испугала их опасность расстаться с драгоценностями. Троллям пришлось защищать пленников от их гнева.

Кое-как угомонив приближенных, Четырехглазый произнес:

– Судить этих негодяев будет народ. Так у нас принято. Я не буду вмешиваться в голос народа. Вот ты! – Палец Четырехглазого уперся в лемура, который стоял в одном из первых рядов, прижимая к груди маленькую коробочку.

Его сразу же вытолкали из толпы, и, перепуганный, ничего не соображающий, он оказался на пустом пространстве. На площади наступила гробовая тишина.

– Как зовут тебя, глас народа? – спросил Четырехглазый.

– Забыл, – прошептал лемур.

Значительные лица покатились от хохота. Одна из летучих мышей даже взмыла над площадью, но Четырехглазый погрозил ей пальцем, и мышь ринулась обратно так быстро, что сбила с ног троллиху, что, конечно, только прибавило веселья.

– Замечательно, – сказал Четырехглазый. – Ты существо без имени, и имя тебе народ. Требуешь ли ты от имени народа, чтобы мы казнили этих мерзавцев?

Лемур стоял неподвижно, лишь рот его открывался и закрывался, а хоботок вздрагивал.

– Молчание – знак согласия, – произнес Четырехглазый. – Итак, народ потребовал смерти пришельцев, и мы, конечно же, подчиняемся столь недвусмысленно высказанному требованию. Теперь скажи нам, представитель народа, отдадим ли мы их дракону или кинем в пропасть, чтобы они умерли от голода?

Лемур выпучил от ужаса глаза и пошатывался, как ванька-встанька.

– Правильно, – сказал Четырехглазый. – Кинем. Пускай помучаются перед смертью. Но крови не прольем, не такие мы жестокие, как некоторые распускают о нас слухи. Решено. Единогласно. Кто не согласен, поднимите руки и пеняйте на себя!

И вдруг раздался громкий звон.

Все неандертальцы подняли свои волосатые, могучие руки.

– Что? – Четырехглазый подпрыгнул на троне и застучал в бешенстве ногами о пол…

Нет, поняла Алиса, не ногами! Он стучал деревянными ходулями! Она хотела сказать об этом Пашке, но тот сделал быстрый шаг вперед, остановился на верхней ступеньке и закричал:

– Жители подземелья! Честные гномы и неандертальцы! Угнетенные лемуры и другие тролли! Объединяйтесь! Да здравствует революция! Долой диктатуру Четырехглазого! Час освобождения близок!

Значительные особы сначала опешили от такой наглости, Четырехглазый все еще в гневе стучал деревяшками по полу, а в ответ на Пашкин призыв из толпы донесся тонкий, но отчетливый голосок гнома:

– Да здравствует свобода!

– Найти! – кричал Четырехглазый. – Уничтожить!

Началась суматоха. Лемуры кинулись в толпу, разыскивая гнома, другие избивали беспомощных неандертальцев.

– А вас… вас, мерзавцы…

Четырехглазый не находил слов от возмущения. Он поднялся на ходулях, потерял равновесие, уцепился за шапку троллихи, шапка слетела, обнаружив лысую, бугристую голову.

И вдруг Четырехглазый громко ахнул и замер.

Голова его медленно поворачивалась, растопыренные пальцы трепетали. Алиса проследила за движением его головы и увидела, что над площадью медленно порхает какое-то насекомое, похожее на ночную моль, только больше размером и совсем прозрачное.

Как во сне, повелитель подземного царства медленно двинулся к моли.

Догадавшись, что привлекло внимание диктатора, значительные лица кинулись вперед, стараясь поймать моль.

– Нет! – закричал Четырехглазый. – Не смейте! Вы повредите ей крылья! Ее нет в моей коллекции! Сачок! Срочно сачок!

Но сачка ни у кого не было.

Все замерли, глядя на моль, которая как ни в чем не бывало порхала над толпой. Четырехглазый прыгнул за ней, упал, но куда проворнее оказался Пашка. Во вратарском прыжке он кинулся за молью, та не успела увернуться и попала в ладони Пашки.

Лежа, Четырехглазый кричал:

– Осторожнее! Не помни крылья! Убью!

– Убью! – кричали значительные лица.

Пашка осторожно держал моль в ладонях.

Тролль достал из-за пояса коробочку и молча подставил Пашке.

Пашка положил туда моль, тролль закрыл коробочку и передал ее диктатору, который одернул свою мантию, чтобы не были видны ходули, и с трудом поднялся. Он приоткрыл коробочку, заглянул в щелку и сообщил:

– Этот вид науке неизвестен!

– Это он! – прошептала Алиса. – Он ходулями меня одурачил.

Пашка кивнул.

– Спасибо тебе, пришелец, – искренне сказал Гарольд Иванович. – Спасибо, Паша. Наука тебя не забудет. За такую заслугу я позволю тебе высказать любое желание. И я его исполню.

По площади прокатился вздох облегчения. Алиса поняла, что никто из подземных жителей не хочет их смерти. Но в толпе придворных послышались недовольные голоса.

– Молчать! – рассердился Гарольд Иванович. – Здесь я приказываю. Павел Гераскин, тебе предоставляется слово.

– У меня есть желание, – сказал Пашка, – чтобы вы отпустили нас с Алисой домой, а также отпустили всех неандертальцев, выпустили из колес несчастных гномов и вообще вернулись к своему брату. Хватит вам здесь прохлаждаться.

– Много, ох как много желаний у тебя, Паша, – сказал укоризненно Гарольд Иванович. – Но, к сожалению, это все не желания, а требования. А требований я не допущу.

– Разве это не желание – остаться живым?

– Нет, это ультиматум. И если ты не хочешь остаться без желания, то спеши, проси. Ведь все равно я тебя казню. Потому что интересы государства выше личных. Тебя не я приговорил, тебя народ приговорил. А против народа я не пойду. Говори желание, которое лично я могу выполнить.

– Хорошо, – сказал Пашка. – Есть у меня желание. Стало очень тихо. Только ящерица постукивала от нетерпения хвостом.

– С детства я интересовался собиранием насекомых, – сказал Пашка. – Не было у меня большей радости, чем накалывать на булавки бабочек и жучков. Все в классе завидовали моей коллекции. Алиса может подтвердить.

Алиса смотрела на Пашку во все глаза. Никогда в жизни он не собирал бабочек и жучков.

– Я хочу перед смертью, – продолжал Пашка, – увидеть великую и знаменитую коллекцию подземных насекомых, собранную великим ученым Гарольдом Ивановичем. Если я увижу ее, то могу умереть спокойно.

Над площадью шелестели удивленные голоса. Никто ничего не понимал.

– Ты не лжешь, мой мальчик? – спросил Четырехглазый.

– Я никогда не лгу! – торжественно соврал Пашка.

– Ну что ж, я знаю одного энтомолога по имени Гарольд Иванович. Он живет в задних помещениях моего дворца и никогда не выходит к людям. Я попрошу этого скромного человека показать тебе коллекцию. Но как только посмотришь, сразу на казнь – договорились?

– Разумеется, после такой коллекции и умереть не жалко, – сказал Пашка со слезой в голосе.

Алиса не понимала, что задумал ее друг, но не стала мешать ему. Она надеялась на Пашкину находчивость.

– Идите в тронный зал, – приказал Четырехглазый. – Вас проводит мой верный тролль. А вы, все остальные, расходитесь, срочно расходитесь по своим рабочим местам. И ввиду того, что все прогуляли целый час, проторчав на этой площади, ничего не делая, вы все оштрафованы на дневной паек, а сон сегодня будет укорочен на час. Ура!

– Ура! – крикнул кто-то из придворных.

– А что касается вас, мои дорогие помощники, – сказал диктатор, обернувшись к значительным лицам, – то после казни прошу всех на скромный ужин.

Больше Алиса ничего не слышала. Тролль втолкнул их с Пашкой в тронный зал, молча показал на дверь за троном и остался стоять возле нее. Видно, никто не имел права входить во внутреннюю квартирку кабинетного ученого Гарольда Ивановича.

Они поднялись по знакомой лесенке.

– Ты что задумал? – спросила Алиса.

– Ничего! – ответил Пашка, показав себе на ухо: могут подслушивать.

Он первым подошел к двери в квартиру Гарольда Ивановича и нажал на кнопку звонка.

– Он еще не успел, – сказала Алиса.

И в самом деле, им пришлось подождать минуты три, прежде чем изнутри послышались шаркающие шаги и голос ученого произнес:

– Кто там?

– К вам гости! – бодро сказал Пашка. – Ваши старые друзья, нас прислал Четырехглазый.

– Кто-кто? – Гарольд Иванович приоткрыл дверь, не снимая цепочку.

– Здешний повелитель.

– Здесь есть повелитель? Никогда не слышал, – сказал ученый. – Ах, это вы, Пашенька и Алисочка? Как я вам рад! Заходите, заходите.

Ученый откинул цепочку и впустил гостей.

Черная шляпа висела на вешалке в прихожей. Но сам диктатор успел снять ходули и был уже в домашнем халате и шлепанцах.

– Заходите, – сказал он ласково. – Что же вас снова привело ко мне?

– Страстное желание посмотреть на вашу коллекцию, – сказал Пашка. – Прежде чем нас казнят, я должен насладиться ею.

– Казнят? Вас? Детей? Какое варварство! Вы, наверное, злобные преступники?

– Честно говоря, нет! – прошептал Пашка. – Но этот мерзавец Четырехглазый думает иначе. И знаете почему?

– Почему же?

– Он нас страшно боится.

– Вас? Детей?

– Он боится, что мы вернемся обратно и расскажем о тех безобразиях, которые здесь творятся.

– Безобразия? – Ученый был очень расстроен. – Не может быть! Я, правда, не встречался со здешним повелителем, но, по отзывам, он милейший человек и жертвует всем, чтобы научить местных дикарей жить по справедливости, соблюдать порядок и плановую систему. Он считает, что мир должен быть организован строго и четко, как коллекция насекомых.

– Нет! – поддержал хитрость Гарольда Ивановича Пашка. – Когда встретитесь с этим негодяем, то поймете, насколько вы неправы. Это мучитель и садист. Он уверен, что люди должны жить, как бабочки на булавках.

– Не будем отвлекаться. Какую часть коллекции вы хотели бы посмотреть?

– Все части, – сказал Пашка.

– Ну что ж, начнем.

Следующие полчаса показались Алисе самыми скучными в жизни. Гарольд Иванович доставал один за другим планшеты с наколотыми на них насекомыми и подробно рассказывал о них Пашке, а Пашка не спеша задавал вопросы. И если посмотреть на них со стороны, то подумаешь, что перед тобой старый ученый и его верный ученик.

– Вот и все, – сказал наконец Гарольд Иванович. – Вы ознакомились с моей скромной коллекцией. Если не считать той коробочки, которую мне принесли сегодня.

Он показал на коробочку с молью, пойманной Пашкой.

– Ею я займусь сегодня вечером, когда с вами будет покончено. Довольны ли вы, Павел Гераскин?

– Мне жалко, что моя мечта стать собирателем насекомых не сбудется.

– Если бы это зависело от меня, – сказал Гарольд Иванович, – ты был бы моим любимым учеником. Но народ… народ требует.

– Чего требует народ?

– Ты же мне сам сказал, что народ тебя приговорил?

– Ничего я не говорил. Народ ждет не дождется, когда вас убьют.

– Ах, не говори страшных вещей, у меня слабые нервы! Как можно меня убить, когда меня все так любят?

– Как жаль, – сказал Пашка, оглядываясь, – что вы не показали мне всю коллекцию. Не думал, что вы будете обманывать меня по мелочам.

– Я? Показал не всю коллекцию?

– А где сколопендра Гарольди? Почему вы ее скрываете?

– Но она же существует в единственном экземпляре!

– В той маленькой комнате? – Пашка показал на дверцу за письменным столом. – В стеклянной банке?

– А ты откуда знаешь?

– Я догадался, – сказал Пашка. – Я только кажусь рассеянным и невнимательным. А на самом деле я все запоминаю и умею делать выводы!

– Впрочем… – Гарольд Иванович поправил очки. – А я и сам собирался тебе ее показать. А почему бы и нет? Ты же никому о ней не расскажешь!

Гарольд Иванович открыл дверцу. За ней обнаружилась маленькая комната, и сквозь дверной проем Алисе была видна узкая кроватка и шкафчик. Из шкафчика Гарольд Иванович извлек небольшую хрустальную баночку. В ней сидело прозрачное, удивительно гадкого вида членистоногое.

– Вот она! – сказал Гарольд Иванович, показываясь на пороге. – Сколопендра Гарольди! Мое сокровище.

Пашка подошел поближе.

– Руками не хватать! – испугался диктатор.

– Я только посмотрю! – произнес дрожащим голосом Пашка. – Посмотрю и умру!

Гарольд Иванович нехотя приблизил банку к лицу Пашки. Алиса уже все поняла и напряглась для прыжка. Пашка резко толкнул Гарольда, выхватил банку и кинулся к выходу.

– Аа-а! – закричал Гарольд, метнулся к письменному столу, схватил электрическую палку и бросился за Пашкой. Он забыл про Алису.

Когда Гарольд пробегал мимо нее, Алиса совершила отчаянный прыжок, сбила с ног Гарольда Ивановича, выхватила палку и кинулась вслед за Пашкой. Гарольд Иванович никогда не занимался физкультурой, и потому, когда он с проклятиями поднялся на ноги, Алиса уже была у входа в тронный зал.

Она успела вовремя. Тролль готов был схватить Пашку.

Алиса подняла электрическую палку и воткнула ее в мохнатый бок чудовища. Запахло паленой шерстью, тролль закрутился на месте от боли.

Еще через секунду Пашка и Алиса выбежали на площадь.

А там за эти минуты многое изменилось.

Толпа лемуров поредела, – видно, многие поспешили на рабочие места. Но вместо них на площади появились неандертальцы – сотни разъяренных, страшных охотников. Размахивая копьями, они наступали на лемуров и троллей. Их товарищи крутили в воздухе цепями, сбивая с ног охранников. Могучий тролль, утыканный стрелами, как дикобраз, вертелся от боли и ревел, знатные лица метались вокруг трона. Но и неандертальцам приходилось несладко – многие из них уже упали, пораженные электрическими палками.

И в этот момент Пашка вскочил на трон и оттуда закричал:

– Стойте! Все стойте!

Пашка поднял руку с зажатой в ней стеклянной банкой.

– Здесь у меня, – кричал он, – стеклянная банка, в которой заключена смерть Четырехглазого!

– У-у-у-у-у! – прокатилось по площади. Одни кричали от ужаса, другие от радости.

Все замерли.

В этот момент из дверей тронного зала выскочил Гарольд Иванович.

– Остановите его! Убейте! – кричал он.

Но никто не двинулся с места. Гарольда Ивановича погубило то, – что он всегда появлялся перед своими подданными на ходулях и в черной шляпе с вуалью. А в маленьком, лысом энтомологе трудно было угадать великого повелителя подземелий.

Визжа от страха и злобы, Гарольд Иванович старался влезть на трон, чтобы отнять у Пашки склянку со сколопендрой.

И в ту минуту, когда его руки дотянулись до Пашки, Пашка размахнулся и со всей силы грохнул склянку о каменный пол. Склянка разлетелась вдребезги.

Знатные лица побежали во все стороны, лемуры-охранники кидали палки и падали на колени перед неандертальцами, умоляя о пощаде. Тролли, сшибая все на своем пути, умчались прочь.

Гарольд Иванович охнул тонким голосом и упал на спину.

Наступила тишина.

И в этой тишине Пашка сказал:

– Все! Кончился ваш Четырехглазый. Это говорю вам я, Павел Гераскин! Можете жить спокойно.