Текст книги "Романовы"

Автор книги: Игорь Курукин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 40 страниц)

Таким образом, власть пыталась укрепить патриархальное самодержавие и дворянские привилегии и одновременно была вынуждена вопреки этому проводить реформы. Трудно сказать, ощущал ли Александр 111 это противоречие своей политики. Однако хорошо знавший государя консервативный публицист князь В. П. Мещерский отметил характерную черту его личности: «...не подчинялся, так сказать, силе окружающей его жизни, не моделировал себя по ней». Он искренне считал, что упрочивает будущее династии и России и создаёт некие предохранительные клапаны против болезненных ударов модернизации. Однако в спокойные годы его правления сохранялись и умножались зёрна проблем, в будущем давшие всходы потрясений. Власть при Александре III утратила инициативу начатых в 1861 году преобразований, и в начале XX века она перешла к иным силам.

Царствование подошло к концу неожиданно быстро. Александр III производил впечатление сильного и здорового человека, почти никогда не болел. Но в январе 1894 года его свалила «инфлюэнца» (грипп), переросшая в пневмонию. Он не желал лечиться и лишь тогда, когда стало совсем худо, уступил требованиям врачей. Государя вылечили, но очевидцы отмечали, что он похудел, его мучила бессонница, упадок сил мешал вести обычную напряжённую работу. В августе знаменитый московский терапевт Г. А. Захарьин диагностировал у царя болезнь почек – нефрит.

Император рассчитывал поправить здоровье отдыхом – в августе он с женой и сыновьями Николаем и Михаилом в последний раз прибыл в Беловежскую пущу, чтобы поохотиться. Но и в лесной глуши не отпускали дела – по специально проложенной к царскому приезду железнодорожной ветке курьеры и фельдъегеря ежедневно доставляли целые портфели с докладами. Видевшие Александра III в эти дни вспоминали: «Государь был бледен, лицо его и вся фигура похудели, выражение лица его было тоскливое, страдальческое». Он нервничал, сердился, не желал соблюдать диету. Его уговорили сменить сырой климат на мягкий крымский – но было уже поздно.

Третьего октября врачебный консилиум признал состояние Александра III безнадёжным. 19 октября, за сутки до смерти, он в последний раз встал, оделся, сел за письменный стол, подписал приказ по военному ведомству – и потерял сознание. На следующий день император скончался в Ливадии от нефрита и сердечной недостаточности. Пожинать бурю досталось его сыну.

Мария Фёдоровна прожила в России более полувека. На её долю выпали трагические испытания. Свёкор Александр II скончался на её глазах в Зимнем дворце от бомбы террориста. Она пережила смерть мужа и четырёх сыновей: Александр умер в младенчестве, Георгий – в 18 лет на Кавказе от туберкулёза, Николай и Михаил погибли в 1918 году. В 1913 году был убит брат императрицы, греческий король Георг I. На протяжении всей жизни Мария Фёдоровна возглавляла Ведомство императрицы Марии и Российское общество Красного Креста. 11 апреля 1919 года она покинула Крым и через Константинополь, Мальту, Лондон возвратилась на родину, где умерла в 1928 году.

Глава шестнадцатая ПОСЛЕДНИЙ НА ПРЕСТОЛЕ

Россия находилась в это время на вершине славы и могущества: невиданными темпами развивалась промышленность, всё более могущественными становились армия и флот, успешно проводилась в жизнь аграрная реформа – об этом времени можно сказать словами Писания: превосходство страны в целом есть царь, заботящийся о стране.

Житие Николая II

Ники и Алике

Мало кому из российских государей выпала столь тяжкая участь, как Николаю II. Его вступление на престол породило несостоявшиеся надежды. Ему суждено было возглавить страну на переломе эпох, чего он не понимал и не принимал. Он встретил первую русскую революцию и своими руками изменил вековую «форму правления», с чем так и не смог примириться. Он вступил в Первую мировую войну, которая привела к краху династию. Свергнутый с престола, он оказался в ссылке и принял с семьёй смерть, а спустя 80 с лишним лет был причислен к лику святых.

Старший сын Александра III родился 6 мая 1868 года. Его детские годы прошли в стенах Гатчинского дворца. К великому князю был приставлен в качестве воспитателя не слишком толковый и авторитетный генерал Г. Г. Данилович, зато гувернёр-англичанин Хис не только научил воспитанника образцовому английскому языку, но и на всю жизнь приучил к спорту и здоровому образу жизни. Детство закончилось в марте 1881 года, когда неожиданно ставший наследником престола двенадцатилетний Николай стоял у гроба своего деда. Едва ли кто-то тогда мог помыслить, что ему тоже придётся встретить мученическую смерть.

Между тем занятия шли своим чередом – мальчику предстояло освоить восьмилетний гимназический курс и пятилетний курс «высших наук», включавший историю, русскую литературу, политическую экономию, право и военное дело, а также научиться обязательным для военного вольтижировке, фехтованию, изучить военное правоведение, стратегию, военную географию, службу Генерального штаба. Отец и мать сами подбирали ему учителей и наставников из известных учёных и государственных деятелей; в их числе были юристы К. П. Победоносцев и М. Н. Капустин, экономист Н. X. Бунге, генералы М. И. Драгомиров и Н. Н. Обручев, историк Е. Е. Замыслов-ский, дипломат Н. К. Гире, профессор-химик Н. Н. Бекетов. Преподаватели старались, но судить об успехах своего «студента» не могли: он слушал внимательно, но редко задавал вопросы, а они не имели права спрашивать.

После наступления в 1884 году совершеннолетия цесаревич принял присягу и поступил на действительную службу – сначала в чине поручика лейб-гвардии Преображенского полка, а затем капитаном и командиром эскадрона лейб-гвардии Гусарского полка. Его дневник тех лет содержит многочисленные сообщения вроде «пили дружно», «пили хорошо», «пили пиво и шампанское в биллиардной» и т. п. Будущий царь добросовестно подсчитал, что только за один вечер было выпито 125 бутылок шампанского, и упомянул, как «напоили нашего консула» во время путешествия по Нилу. «Перебесившись» в лучших гвардейских традициях, Николай впоследствии вёл весьма трезвый образ жизни; правда, этого было недостаточно для управления огромной страной... На службе в гвардейской конноартиллерийской бригаде наследник получил в 1892 году свой последний воинский чин полковника и вновь перешёл в Преображенский полк – на должность командира 1-го батальона.

Военная служба с полковыми учениями, празднествами и увеселениями отвечала складу его характера и была для него явно интереснее гражданской. Император же не спешил приобщать взрослевшего сына к делам – тот всего лишь раз в неделю посещал заседания Государственного совета. Двадцатилетний молодой человек производил на государственных мужей впечатление подростка, а сам предпочитал их обществу компанию офицеров. Вот только интересы его окружения были, по словам великого князя Александра Михайловича, ограничены «лошадьми, балеринами и примадоннами французского театра».

В этом кругу цесаревич встретил восходящую звезду балета Матильду Кшесинскую. Начались обмен записками, подарки, доставляемые гусарами-однополчанами корзины цветов, ночные катания на тройке, ужины в гвардейском «бараке». Впрочем, роман с «дорогой пани» развивался без скандала и был благопристойно и вовремя закончен – наследнику престола надлежало найти подходящую супругу. Среди кандидаток были принцесса Маргарита Прусская, правнучка последнего короля Франции Луи Филиппа Елена Орлеанская, сестра вюртембергской королевы. Александр III остановил выбор на «забракованной» было дочери великого герцога Гессен-Дарм-штадтского Алисе (она первоначально не согласилась перейти в православие). Кшесинская вспоминала:

«В один из вечеров, когда наследник засиделся у меня почти что до утра, он мне сказал, что уезжает за границу для свидания с принцессой Алисой Гессенской, с которой его хотят сватать. Впоследствии мы не раз говорили о неизбежности его брака и о неизбежности нашей разлуки. Часто наследник привозил с собой свои дневники, которые он вёл изо дня в день, и читал мне те места, где он писал о своих переживаниях, о своих чувствах ко мне, о тех, которые он питает к принцессе Алисе. Мною он был очень увлечён, ему нравилась обстановка наших встреч, и меня он, безусловно, горячо любил. Вначале он относился к принцессе как-то безразлично, к помолвке и к браку – как к неизбежной необходимости. Но от меня не скрыл затем, что из всех тех, кого ему прочили в невесты, он её считал наиболее подходящей, и что к ней его влекло всё больше и больше, что она будет его избранницей, если на то последует родительское разрешение»⁷⁶.

Балерина верила, что только с ней Николай был счастлив, но забыла упомянуть о том, что после его обручения отправила его невесте письмо, где чернила бывшего возлюбленного. Алиса передала листки цесаревичу, и тот сразу понял, кто их автор, рассказал невесте о прошлом романе, и та благоразумно его простила. «Малечка» же вскоре утешилась: её покровителем стал двоюродный дядя Николая великий князь Сергей Михайлович, а в 1902 году она родила ребёнка он царского кузена великого князя Андрея Владимировича.

Алиса дала, наконец, согласие на перемену веры, и помолвка состоялась. «Боже, какая гора свалилась с плеч; какою радостью удалось обрадовать дорогих Мама и Папа! – записал в дневнике цесаревич 8 апреля 1894 года. – Я целый день ходил, как в дурмане, не вполне сознавая, что, собственно, со мной приключилось!» Летом Николай ещё раз встретился с невестой в Англии. Следующее свидание было печальным – умиравший Александр III желал как можно скорее женить сына и пригласил Алису в Крым. Она прибыла за несколько дней до смерти императора, и её семейное счастье началось под панихиды по почившему государю.

Уже через неделю после погребения отца его преемник, вопреки этикету, совершил бракосочетание, «...да будет день сей светлым вестником упований народных на продолжение к нам милости Божией в наступившее новое царствование», – гласил императорский манифест. Отчасти эти пожелания оправдались. «Невообразимо счастлив с Алике, – записал новый царь в дневнике через три дня после свадьбы, – жаль, что занятия отнимают столько времени, которое так хотелось бы проводить исключительно с ней!»

Николай Александрович и перешедшая в православие Алиса – Александра Фёдоровна стали на редкость счастливой парой, сохранившей искреннее чувство и даже страсть до конца жизни, о чём красноречиво свидетельствует их переписка. Императрица писала: «Ах как грустно без твоих ласк, которые для меня всё!» (октябрь 1915 года); «Прижимаю тебя к груди и держу в нежных объятиях, целуя все любимые мною местечки с нежной, глубочайшей преданностью» (март 1916 года); «...так дивны воспоминания о твоей любви, нежных ласках, я так буду тосковать по ним в Царском!» (май 1916 года). Николай был более сдержан в письмах, но иногда и в них прорывалось ответное чувство. В апреле 1916 года царь писал из Ставки: «Моя любимая, я очень хочу тебя»; в мае того же года: «А я тоскую по твоим сладким поцелуям! Да, любимая моя, ты умеешь их давать! О, какое распутство!» После отъезда жены из Ставки в июле: «...я, конечно, как всегда, не успел сказать тебе и половины того, что собирался, потому что при свидании с тобой после долгой разлуки я становлюсь как-то глупо застенчив и только сижу и смотрю на тебя, что уже само по себе большая для меня радость». Письмо из Ставки 21 июля: «Бог даст, через 6 дней я опять буду в твоих объятиях и чувствовать твои нежные уста – что-то где-то у меня трепещет при одной мысли об этом! Ты не должна смеяться, когда будешь читать эти слова!»

Одним из первых законов нового царствования стало утверждение 29 апреля 1896 года бело-сине-красного национального флага. Под этими полотнищами прошла коронация императора Николая II; участникам церемонии раздавались трёхцветные нагрудные ленточки.

Торжество состоялось 14 мая 1896 года в Москве; государь был в полковничьем Преображенском мундире, а его супруга – в роскошном платье из парчи (само платье весило десять килограммов и ещё 13 – мантия). Встав с трона Ивана III, Николай возложил на себя корону, затем отстоял литургию, принял миропомазание и причастие. Он почувствовал себя помазанником Божьим и поверил в счастливую будущую жизнь – «мирно-трудовую», как записал в дневнике. Древний обряд в кремлёвском Успенском соборе сочетался с новинками технического прогресса. «В 9 часов вечера, – вспоминала Матильда Кшесинская, – когда государь с императрицей вышли на балкон дворца, обращённый на Замоскворечье, императрице был подан букет цветов на золотом блюде, в котором был скрыт электрический контакт, и как только императрица взяла в руку букет, тем самым замкнулся контакт и был подан сигнал на центральную электрическую станцию. Первой запылала тысячами лампочек колокольня Ивана Великого, и за ней заблистала повсюду в Москве иллюминация».

Однако под утро 18 мая случилась трагедия. На Ходынском поле, где должен был состояться праздник с раздачей пива, мёда и царских подарков (в набор входили сайка, пряник, полукопчёная колбаса, орехи, конфеты и эмалированная кружка с гербом), с вечера собралось до полумиллиона человек. За порядком никто не следил. В огромной толпе началась давка, а когда в шесть утра начали раздавать гостинцы, люди рванулись к киоскам и сараям с выпивкой, топча друг друга, так что, как гласил отчёт о расследовании трагедии, «трупы их за невозможностью устранить их из толпы увлекались ею к месту раздачи угощения». Схлынувшая толпа оставила сотни убитых и покалеченных; явились полиция, пожарные, примчались репортёры и фотографы, которых гнали прочь. Мёртвых и ещё живых на телегах под рогожами повезли в больницы и полицейские участки. По официальным данным, в тот день пострадали 2690 человек, 1389 из них погибли.

Николай с женой прибыли на Ходынку утром, когда следы трагедии уже убрали, и видели веселящийся народ. «Смотрели из павильона на громадную толпу, окружавшую эстраду, на которой музыка всё время играла гимн и “Славься”», – записал царь в дневнике. Вечером состоялся бал во французском посольстве, где «танцы сменялись танцами, между прочим, одна кадриль была составлена почти исключительно из членов различных царствующих домов в Европе». Когда стала известна истинная картина происшедшего, царская чета посетила раненых в больницах; осиротевшим семьям император из личных средств выделил по тысяче рублей и распорядился за свой счёт похоронить погибших. Однако расследование не коснулось дяди царя – московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича, а козлом отпущения стал исполнявший должность московского обер-полицмейстера полковник Власовский.

Николай II вёл размеренный образ жизни, подробно описанный в его опубликованной в 1913 году биографии. Он рано вставал (в восемь, а иногда и в семь часов утра); отведывал «простой и умеренный» первый завтрак, после чего уединялся в кабинете. С десяти до одиннадцати часов предусматривалась прогулка (с любимыми собаками породы колли), если не было необходимости принимать чинов двора. В 11 царь снимал пробу пищи полков лейб-гвардии или собственного конвоя. Далее следовали доклады, прерываемые в час пополудни обильным, хотя также «простым и скромным» завтраком. Около двух часов дня вновь начинались приёмы, продолжавшиеся час-два. Следующий час отводился прогулке, ещё час царь проводил в кругу семьи, после чего работал до восьми вечера, когда подавался поздний обед. Спать он ложился не ранее полуночи. «Не менее 10 и часто до 12 часов в сутки работает Державный Хозяин Земли Русской, – сообщалось читателям, – в том числе не менее четырёх часов один, не более семи часов спит, не более пяти-шести часов уделяет на принятие пищи и общение, в виде отдыха, с семьёй».

Последний государь был самым «спортивным» из Романовых – прекрасным наездником, игроком в теннис и бадминтон, гребцом на байдарке, гимнастом на турнике, ездил на велосипеде. Он очень любил плавать, и в 1895 году в Зимнем дворце для него был устроен железобетонный бассейн, облицованный мрамором. Бассейн с подогревом воды был сооружён в Александровском дворце Царского Села, и Николай радостно сообщал супруге: «С великим удовольствием купаюсь, полощусь и плаваю в своей новой огромной ванне». Он был неутомим в дальних пеших прогулках по Крымским горам, так что за ним не поспевали молодые флигель-адъютанты. В 1909 году он в жару прошёл по горам 40 вёрст – опробовал на себе солдатскую форму с полной выкладкой.

Царь начал использовать новое средство передвижения – автомобили. Авто для царскосельского гаража заказывались во Франции на заводе фирмы «Делоне-Бельвиль» и назывались S. М. Т. (Sa Majesti le Tsar — Его Величество Царь). Царский лимузин длиной 5,35 метра весил четыре тонны; шестицилиндровый двигатель имел мощность 70 лошадиных сил, а в великолепно отделанном салоне можно было стоять в полный рост. Количество автомобилей в императорском гараже росло: сначала их было девять, потом 20. Сюда поступали русско-немецкие автомобили марки «Луцкой—Даймлер» с заводов Лесснера и первые российские автомобили Русско-Балтийского завода. Среди царских машин были и трёхколёсный мотоцикл, и один из первых в мире электромобилей «Колумбия» – подарок президента Североамериканских Соединённых Штатов Теодора Рузвельта.

Летом Николай II с семьёй покидал свою резиденцию в Царском Селе; на любимой яхте «Штандарт» они плавали в финских шхерах; сходя на берег, гуляли по лесу, забирались на скалы, собирали бруснику, чернику и грибы. С 1909 года любимым местом проведения досуга стал Крым, а любимыми видами отдыха – пешие походы (памятником таких прогулок осталась шестикилометровая «солнечная тропа», ведущая от Ливадийского дворца до местечка Гаспра) и поездки в автомобилях по горным дорогам до имения «Кучук-Ламбата», ханского дворца в Бахчисарае, по местам боёв времён Крымской войны, к местам археологических раскопок.

Путешествуя, Николай II пристрастился к фотографированию; результатом этого увлечения стали десятки альбомов со снимками, запечатлевшими жизнь царской семьи; фотографии висели даже в императорском клозете Александровского дворца в Царском Селе.

Традиционным монаршим отдыхом была охота. Николай II охотился на зубров, оленей, кабанов, зайцев, фазанов и другую дичь. «...Как всегда, чувствовал себя после охоты бодрым», – записал он весной 1906 года. Он подсчитывал и фиксировал в дневнике свои охотничьи трофеи. Так, в 1895 году на охоте и «просто так» он убил 125 зверей и птиц, в 1896-м – 260, в 1904-м – 551, в 1905-м – 199, в 1906-м – 1157, в 1914-м -246 и т. д. Когда не на кого было охотиться, царь, будучи прекрасным стрелком, палил в любую живность; по его подсчётам, за шесть лет им было застрелено 3786 бродячих собак, 6176 кошек и 20 547 ворон.

Вся страна ожидала появления на свет наследника престола, но императрица рожала девочек: Ольгу (1895), Татьяну (1897), Марию (1899), Анастасию (1901). Империя оповещалась о появлении на свет царских дочерей торжественными манифестами. Но, процарствовав почти десять лет, Николай II не имел сына, и важнейший государственно-династический вопрос не был решён. Назначенный преемником по закону младший брат Георгий в 1899 году скончался от туберкулёза, и право на трон перешло к следующему брату Михаилу. Долгожданный наследник, цесаревич Алексей, родился только в 1904 году; газеты сообщали, что «кормление наследника цесаревича самой августейшей родительницей идёт успешно». Но жизнь мальчика сразу же оказалась под угрозой – он был болен гемофилией. Малейшие ушибы и травмы приводили к кровотечению и внутренним кровоизлияниям.

Один из таких случаев произошёл в октябре 1912 года в охотничьем имении «Спала», и царь писал своей матери: «Дни с 6 по 10 октября были самые тяжёлые. Несчастный маленький страдал ужасно, боли схватывали его спазмами и повторялись почти каждые четверть часа. От высокой температуры он бредил и днём и ночью, садился в постели, а от движения тотчас же начиналась боль. Спать он почти не мог, плакать тоже, только стонал и говорил: “Господи помилуй”».

Эти печальные обстоятельства способствовали появлению у трона различных, как сказали бы сейчас, экстрасенсов и представителей нетрадиционной медицины; первым из них стал французский «магнетизёр» Филипп Низье-Вашо, последним – Григорий Распутин.

«Державный хозяин земли Русской»

Александра Фёдоровна стала главным человеком в жизни последнего царя – ей он безгранично верил. Стране повезло меньше. Судя по всему, радости от того, что к нему перешла власть над крупнейшей империей мира, Николай II не испытывал. Власть для него была скорее обузой, дела казались неинтересными и утомительными настолько, что даже чтение «всеподданнейших докладов» председателя Совета министров он поручал другим. «Трепов для меня незаменимый своего рода секретарь. Он опытен, умён и осторожен в советах. Я ему даю читать толстые записки от Витте, и затем он мне их докладывает скоро и ясно; это, конечно, секрет для всех!» – писал Николай II матери в революционном 1905 году.

Молодой государь по-своему любил Россию, но сознавал, что к роли правителя подготовлен плохо. «Я ничего не знаю. Покойный государь не предвидел своего конца и не посвящал меня ни во что», – жаловался он в первые дни правления министру иностранных дел Н. К. Гирсу.

Кажется, Николай Александрович с его любовью к смотрам и церемониям и тягой к семейному уюту как никто из его предков подходил на роль конституционного монарха. Беда была не в отсутствии знаний и опыта – их можно приобрести. Настоящая трагедия Николая II состояла в том, что он оказался во главе огромной страны в кризисный период её развития, не понимая сложности требовавших срочного решения проблем и ни в какую не желая отказаться от своего права повелевать неограниченно. В начале XX столетия Россией управлял человек, мысливший себя «хозяином земли Русской» (так он написал в графе «профессия» анкеты всеобщей переписи населения 1897 года) и отцом народа. «Мы живём в России, а не в какой-нибудь республике, где министры ежедневно подают прошения об отставке, – поучал Николай в мае 1905 года министра внутренних дел А. Г. Булыгина. – Когда царь находит нужным уволить министра, тогда только последний уходит со своего поста». Всякое выражение воли помазанника Божьего, считал он, выше любого земного резона.

Вступив на престол, Николай II в речи перед представителями тверского земства 17 января 1895 года подтвердил верность политическому курсу отца. В ответ на пожелания, чтобы законы в России стали обязательными для всех, права отдельных лиц и общественных учреждений охранялись, а сами они получили возможность свободно выражать своё мнение, царь ответил: «Верю искренности этих чувств, искони присущих каждому русскому. Но мне известно, что в последнее время слышались в некоторых земских собраниях голоса людей, увлекавшихся бессмысленными мечтаниями об участии представителей земства в делах внутреннего управления. Пусть все знают, что я, посвящая все свои силы благу народному, буду охранять начало самодержавия так же твёрдо и неуклонно, как охранял его мой незабвенный покойный родитель».

Образцом отношений между властью и подданными Николай считал время своего предка Алексея Михайловича и даже думал заменить придворные мундиры боярскими костюмами той эпохи. 11 февраля 1903 года в Зимнем дворце состоялся бал, на который весь цвет русской знати явился в сшитых по эскизам знаменитых художников костюмах XVII столетия, изображая бояр и боярынь, стольников, пушкарей, сокольников, посадских людей, воевод. Через два дня в концертном зале Зимнего дворца второй «большой» бал собрал около трёхсот человек. Танцы продолжались до трёх часов ночи. Но это было последнее торжественное увеселение. Много лет спустя великий князь Александр Михайлович вспоминал: «Хоть на одну ночь Ники хотел вернуться к славному прошлому своего рода».

Пожалуй, в юбилейном 1913 году царю было чем гордиться: хотя Россия и не была самой богатой страной, темпы её развития впечатляли. Даже противники самодержавия не могли отрицать очевидного: за время экономического подъёма 1890-х годов выпуск промышленной продукции удвоился, была проложена 21 тысяча вёрст железных дорог, построены тысячи новых предприятий. На глазах одного поколения в повседневную жизнь вошли телефон, трамвай, электрическое освещение, кино, автомобиль, многоэтажные дома. Тот юбилейный год стал самым благополучным за 300 лет правления династии. Русская техническая и научная мысль вполне соответствовала мировому уровню. Начался Серебряный век русской культуры с новыми поэзией, живописью, архитектурой, музыкой; русский драматический, оперный и балетный театр уверенно вышел на мировые сцены.

Но вот одна маленькая, но символичная деталь: на состоявшемся 24 мая 1912 года в связи с предстоящими юбилейными празднованиями совещании у товарища министра путей сообщения Н. Л. Щукина выяснилось: некоторые мосты через

Москву-реку, Оку и Дон не выдержат веса императорского поезда; в иных местах он может проехать только с другими паровозами или со скоростью не более пяти вёрст в час или не может вообще из-за превышения допустимого давления на рельсы⁷⁷.

Так и российская действительность порой оказывалась «непроходимой» для стремительной модернизации. В XX столетие страна вступала самодержавной монархией с населением 125 миллионов человек. Управление осуществлялось 385-тысячным бюрократическим аппаратом, высшее звено которого почти целиком состояло из потомственных дворян. Крупнейшим землевладельцем была царская семья. Самодержец обладал 66 миллионами десятин кабинетских земель (3,3 процента земли в империи), лесами, заводами, рудниками; еще 7,4 миллиона десятин принадлежало его семье. Каждому члену императорской фамилии с рождения полагался капитал в миллион рублей.

Когда в 1917 году комиссия Временного правительства изучала бумаги Министерства императорского двора, то выяснилось, что на счетах бывшего царя в государственных и частных банках лежало 93,5 миллиона рублей; эти деньги, а также земли, дворцы и коронные драгоценности были весной 1917 года национализированы. От отца Николай унаследовал счёт в Банке Англии (в 1900 году на нём было 193,7 тысячи фунтов стерлингов) – на него зачислялись доходы от ценных бумаг, держателем которых был император. Но к 1917 году царские вклады в английских банках были потрачены на закупку вооружения и санитарного оборудования в годы Первой мировой войны.

В империи не было правительства в современном смысле: каждый министр назначался царём и нёс ответственность только перед ним. Не было даже точного порядка принятия законов – они могли проходить обсуждение в Государственном совете или вводиться личным распоряжением монарха.

Возлагаемые на молодого царя надежды скоро рассеялись. 13 января 1902 года в газете «Россия» появился хлёсткий фельетон писателя и критика Александра Амфитеатрова «Господа Обмановы» – обидная сатира на царскую семью, где в числе прочих был выведен и наследник родового поместья Большие Головотяпы Ника-Милуша с «фантастической сумятицей в голове» и большой мечтой подарить колье любимой мадемуазель Жюли. Дерзкий автор был отправлен в Минусинск, а газета закрыта. Но тем самым власть показала, что адресаты себя узнали, а её реакция была воспринята как произвол и только добавила симпатий критикам.

В 1902 году начались массовые волнения крестьян на Украине – современные историки считают их началом «крестьянской революции» в стране. Экономические стачки рабочих перерастали в политические; в 1903-м состоялась первая всеобщая забастовка на юге страны; «беспорядки» происходили в Баку, Саратове, Вильно. При «усмирении» стачки рабочих Златоустовского завода на Урале было убито 45 человек. Вновь подняли голову разгромленные было революционные организации: возникли подпольные партии социал-демократов и со-циалистов-революционеров. От рук террористов погибли министр народного просвещения Н. П. Боголепов (1901), министры внутренних дел Д. С. Сипягин (1902) и В. К. Плеве (1904), уфимский губернатор Н. М. Богданович (1903), финляндский генерал-губернатор Н. И. Бобриков (1904).

Наиболее дальновидные политики, например министр финансов С. Ю. Витте, сознавали, что общественное развитие невозможно остановить репрессиями и «мерами полицейского воздействия» и необходима модернизация в политической сфере. Но манифест 1903 года «О предначертаниях к усовершенствованию государственного порядка» объявил только об отмене круговой поруки в крестьянской общине, обещая реформу местной администрации и требуя соблюдения существовавших законов. Из проекта манифеста Николай II вычеркнул обещание предоставить свободу слова и совести. В 1904 году при Министерстве внутренних дел был учреждён Совет по делам местного хозяйства, к работе которого привлекались представители земств и городов – для правительства это был предел радикализма накануне революции.

В 1898 году по инициативе Николая II министр иностранных дел М. Н. Муравьёв предложил созвать международную конференцию, чтобы обсудить меры, при помощи которых можно «положить предел непрерывным вооружениям и изыскать средства предупредить угрожающие всему миру несчастия». На открывшейся в 1899 году Гаагской конференции были приняты декларации о запрещении бомбардировок с воздуха населённых мест и употребления ядовитых газов и разрывных пуль и конвенция о мирном улаживании международных столкновений, учреждён первый международный арбитражный суд – Гаагский трибунал.

Но вскоре сам российский император и его окружение начали авантюру на Востоке, «...взять для России Маньчжурию, идти к присоединению к России Кореи. Мечтает под свою державу взять и Тибет. Хочет взять Персию, захватить не только Босфор, но и Дарданеллы», – рассказывал о планах царя военный министр А. Н. Куропаткин. Николай, вопреки мнению своих дипломатов и министра финансов Витте, ввязался в получение концессии на вырубку леса на севере Кореи и сделал участника этого бизнес-проекта статс-секретаря А. М. Безобразова своим советником по дальневосточным делам. «Личная» политика царя способствовала обострению отношений с Японией, срыву мирных переговоров и проигрышу Русско-японской войны (1904—1905). Сухопутные войска терпели поражения, военно-морская база Порт-Артур была сдана врагу, а флот разгромлен в Цусимском сражении. На фоне набиравшей силу революции военная катастрофа воспринималась как результат бездарного правления. Царь же, скрывая следы своего участия в дальневосточной авантюре, изымал бумаги о ней из личных архивов своих министров.