Текст книги "Сталин. Большая книга о нем"

Автор книги: И. Анискин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 56 страниц)

пределы Тбилиси.

У моего отца, он исполнял обязанности директора тбилисской консерватории, был

служебный «Мерседес» – огромный черный лимузин. На подъезде ко Мцхете нам

повстречалась арба, которую неожиданно обогнала военная машина с молодым офицером за

рулем. Крестьянин, правивший арбой, не смог удержать лошадь, она резко сошла с дороги, и в

результате вся повозка перевернулась.

На место происшествия тут же прибыл военный патруль. В качестве свидетеля

происшествия в военную комендатуру забрали и нашего водителя. Он потом рассказывал, что

молодого офицера, ставшего виновником происшествия, начали прорабатывать: «Ты еще во

время похорон матери Сталина бедокурил. Сейчас, значит, опять?»

Офицер не выдержал, выхватил пистолет и со словами: «Тогда мать Сталина хоронили, а

сейчас меня хотите?!», выпустил себе пулю в висок.

Отцовский водитель потом признавался, что никак не может прийти в себя – у него

перед глазами постоянно был покончивший с собой офицер и лужа крови на полу.

Запомнила похороны матери Сталина и другая жительница Тбилиси, Тамара Масхараш-

вили, чьи воспоминания мне удалось записать:

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

19

– Когда Кеке Джугашвили умерла, мне было уже 12 лет. Похоронная процессия шла

мимо нашего дома. Я вышла на балкон и увидела массу венков. Но в первую очередь почему-то

вспоминается грохот десятков сапог, марширующих по мостовым Тифлиса. Ведь Кеке хоронил

весь НКВД Грузии.

Ее могила находится в Пантеоне на горе Мтацминда. Люди потом возмущались, почему

рядом с великими Важей Пшавела, Ильей Чавчавадзе и Акакием Церетели положили мать

Сталина.

Он сам на похороны не приехал, ему было не до этого.

Кеке Джугашвили предали земле под звуки Интернационала.

Невероятная судьба! Бедная прачка, доживавшая свой век во Дворце царского наместника,

истово верящая в Бога и похороненная под звуки коммунистического гимна.

Глава 2. Первая любовь

(Оболенский И.В. Мемуары матери Сталина. 13 женщин Джугашвили)

На дворе стояло лето 1906 года. Иосифу, а тогда просто Сосо, исполнилось 26 лет.

Юноша стал мужчиной и совершил самый, наверное, неожиданный поступок в своей

жизни. Он венчался.

Это случилось в ночь на 16 июля в монастыре Святого Давида, расположенном в Тифлисе

на горе Мтацминда.

Законной женой сына сапожника стала 19-летняя Като Сванидзе, дочь Тифлисского

крестьянина.

Екатерина Сванидзе.

Это был короткий, но, судя по всему, счастливый брак. Потому что был по любви.

С будущим мужем Екатерину познакомил ее брат Александр, который, как и Иосиф, был

увлечен политикой и религией – оба учились в духовной семинарии.

При этом официальным женихом красавицы Като считался другой приятель Иосифа по

Горийскому духовному училищу – Давид Сулиашвили.

Они вместе пели «Покаянную молитву» в церковном хоре.

Годы спустя Давид вспоминал о том времени: «Певцы подбирались с лучшими голосами,

и одним из них всегда был Сосо. Вечернее богослужение, три мальчика, облаченные в стихари,

стоя на коленях, распевают молитву. Ангельские голоса трех детей, открыты золотые царские

врата, воздел руки священник – и мы, исполненные неземного восторга и павшие ниц».

Юноши вместе проводили время. И вместе оказались в доме Сванидзе.

Шансов на победу в любовном поединке у романтичного Сулиашвили перед уверенным в

себе Джугашвили не было. Равно как и на то, что будущий диктатор забудет о сопернике.

В 30-х годах Сулиашвили был арестован. Видимо, страх перед бывшим другом останется

у него до конца. Даже после освобождения (ему повезло, он уцелел) ни одного дурного слова о

Сталине из уст писателя Сулиашвили никто не услышит.

Но все это произойдет потом. А пока…

Первым делом влюбленный Иосиф счел необходимым познакомить свою избранницу с

матерью. Кеке невеста сына понравилась, и благословение на брак было получено. Тогда еще

подобные вещи были для будущего диктатора важны.

Удивительное дело – о Сталине и его личной жизни написаны десятки книг. Но при этом

о его первой женщине не известно почти ничего.

Мне довелось повстречаться с потомками тех, кто лично знал Като. Из их рассказов и

воспоминаний я и попытаюсь воссоздать историю жизни и смерти Екатерины Сванидзе.

Она была необычной женщиной. Уже потому, что ради нее бывший семинарист

Джугашвили отправился под венец.

Иосиф тогда только-только вступил в партию большевиков, и радости семейной жизни

были ему вовсе не чужды.

Като была простой, мягкой девушкой. И эти черты ее характера сыграли решающую роль.

Иосиф был пленен и сам, в свою очередь, изо всех сил пытался очаровать девушку. Довольно

необычным способом – оскорблял ее и всячески подавлял.

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

20

«Что ему доставляло сторонников, – писал в Берлине Иремашвили, друг юности Иосифа

и его тезка, – это страх перед его грубым гневом и его злобным издевательством. Его

сторонники отдавались его руководству, потому что чувствовали себя надежно под его властью.

Только такие человеческие типы, которые были достаточно бедны духовно и склонны к драке,

могли стать его друзьями».

На тот момент Сосо уже находился на нелегальном положении. А посему венчание

проходило тайно и ночью. Единственным священником, который согласился исполнить обряд,

стал однокурсник Сосо по духовной семинарии Христисий Тхинвалели.

После того как свет увидело первое издание моей книги «Судьба красоты. Истории

грузинских жен» – одной из героинь которой стала Сванидзе, – меня разыскали потомки этого

священника и подтвердили факт тайного венчания.

Существует версия, что таинство в полном смысле слова оправдало свое название и по

другой причине – молодому большевику было стыдно принимать участие в религиозном

обряде. Перед товарищами по партии. И судя по реакции некоторых из них – не зря. Например,

Лев Троцкий подобный поступок осуждал.

Венчаться Иосифу пришлось под чужой фамилией. По паспорту он значился как

Галиашвили. Весьма красноречивый, стоит заметить, псевдоним – «галиа» в переводе с

грузинского означает «клетка», саму фамилию можно перевести как «сын клетки».

Пройдет всего четыре месяца, и Екатерина Сванидзе в полной мере сумеет ощутить, что

значит быть женой революционера.

13 ноября 1906 года в ее квартиру на Фрейлинской улице в Тифлисе явится полиция,

которая разыскивала Иосифа. Тот находился в это время в Баку.

В итоге жандармы арестовали Като. Формальным поводом для задержания стало то, что

Сванидзе предъявила свой девичий паспорт, хотя ее замужество уже ни для кого не было

секретом.

Накануне нового, ставшего последним в ее жизни, года Сванидзе освободили.

Ходатайство об этом написали ее родственники.

Женщина находилась на пятом месяце беременности, и Тифлисская полиция, возможно,

просто пожалела несчастную жену Иосифа Джугашвили. Который, надо отдать ему должное,

тоже подписал ходатайство. Правда, фигурировал в нем как двоюродный брат арестованной.

18 марта 1907 года у Екатерины и Иосифа родился сын Яков. А уже через три месяца

родителям пришлось бежать из Тифлиса. Причиной побега стал налет на почтовую карету,

который молодой отец организовал на Эриванской площади Тифлиса. В результате нападения

было похищено 250 тысяч рублей – громадная по тем временам сумма.

Впрочем, потом окажется, что истинным организатором знаменитого ограбления являлась

царская полиция. Все похищенные денежные купюры были помечены, и при попытке их обмена

за границей удалось арестовать многих разыскиваемых революционеров.

Задержания избежал лишь Сосо, который в тот момент снова скрывался в Баку.

Впоследствии подобное везение даст повод для разговоров о том, что он являлся тайным

сотрудником полиции.

Но такие разговоры возникнут потом. А пока у супругов протекала обычная, если не

брать в расчет необходимость скрываться, жизнь.

Екатерина обижалась на свекровь, которую называла «старухой». Кеке отказалась

присмотреть за внуком Яковом, пока невестка и сын находились в Баку. Для Грузии это из ряда

вон выходящий случай.

Пришлось Като обратиться за помощью к своим родственникам, чей дом впоследствии

станет для Якова родным.

Единственное, чем могла Екатерина помочь сыну, – это деньгами, которые передавала

своим родным. Женщина была популярной в Тифлисе портнихой, у которой одевалась жена

самого начальника полиции.

Во время пребывания в Баку Екатерина Сванидзе заболела скоротечной чахоткой. Муж

привез ее обратно в Тифлис и снова уехал.

Работать больная Като уже не могла, а потому денег не хватало. У мужа на семью их не

было. При том, что он никогда не отказывал в финансовой помощи соратникам по партии. Так, в

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

21

июле 1907 года к нему пришел за деньгами большевик Сергей Аллилуев. Ему надо было ехать в

Петербург, и, как он слышал, помочь мог только Иосиф. Тот действительно помог своему, как

оказалось, будущему тестю.

Като в это время умирала – в буквальном смысле слова – из-за безденежья. Пригласить

врача и купить лекарство было не на что.

Впрочем, справедливости ради надо отметить, что и на себя Иосиф деньги не тратил.

Бытовая сторона жизни никогда не имела для него большого значения.

Оправдывает ли только подобное «бессребреничество» отношение к смертельно больной

жене?

В Грузию Иосиф приехал лишь за день до смерти жены, 21 ноября 1907 года. На

следующий день Екатерины Сванидзе не стало. По воспоминаниям друзей, она умерла на руках

у мужа.

Который наконец вышел из тени. В сообщении о смерти Екатерины, опубликованном в

тифлисской газете «Цкаро», имя Иосифа Джугашвили фигурировало в качестве мужа усопшей.

Брак Сосо и Като, как молодых называли друзья, продолжался чуть больше года. По

свидетельствам современников, Иосиф по-настоящему любил Екатерину. Возможно, за то, что

она с первого дня выбрала правильную линию поведения – смотрела на мужа снизу-вверх, не

подвергая его слова ни малейшему сомнению и даже не смея подумать, что ее Сосо,

вынужденный то и дело скрываться от полиции и оставлять молодую жену в одиночестве,

может быть в чем-то неправ.

Хотя, конечно же, находились люди, которые говорили об обратном. Так, некий Петр

Можнов, знавший хозяина бакинского пристанища Сосо и Като, вспоминал, что «Иосиф,

возвращаясь домой пьяным, ругал жену последними словами и избивал ногами» …

На похоронах Екатерины Сванидзе, состоявшихся на Кукийском кладбище Тифлиса,

Иосиф Джугашвили сказал другу: «Это существо смягчало мое каменное сердце; она умерла, и

вместе с ней умерли мои последние теплые чувства к людям».

Похороны Сванидзе стали единственным случаем в биографии Иосифа, когда он лично

прощался с близким ему человеком.

Больше он не провожал до могилы никого – ни мать, ни вторую жену.

Бывал только на протокольных процессиях, когда земле предавали его соратников.

Обретших последний приют порой не без старания самого Иосифа.

Когда гроб с телом Екатерины опустили в землю, Иосиф не сдержался и тоже бросился в

могилу. Присутствовавшему на похоронах одному из друзей Джугашвили, Геронтию Кикодзе,

пришлось спуститься туда следом за ним и почти силой вытащить безутешного товарища.

Иосиф не забудет этого. Спустя годы этот поступок спасет Геронтия Кикодзе от ареста и

сохранит ему жизнь.

Это случится в 1936 году, когда в Грузию приедет знаменитый французский писатель

Андре Жид, и именно Геронтия, свободно владеющего французским, назначат сопровождать

классика мировой литературы. Жиду, конечно же, показывали в Грузии лишь то, что было

дозволено. Но на то писатель и был великим, что сумел разглядеть и то, что от него всячески

пытались скрыть.

Вернувшись во Францию, Жид написал сенсационную книгу «Возвращение в СССР», на

страницах которой поведал миру о том, что же на самом деле происходит в Советском Союзе.

Не надо быть большим специалистом, чтобы понять, какие эмоции могли вызвать у

Сталина, например, такие строки из произведения Андре Жида:

«По дороге из Тифлиса в Батум мы проезжали через Гори, небольшой город, где родился

Сталин. Я подумал, что это самый подходящий случай послать ему телеграмму в знак

благодарности за прием в СССР, где нас повсюду тепло встречали, относились к нам с

вниманием и заботой. Лучшего случая более не представится. Прошу остановить машину у

почты и протягиваю текст телеграммы. Содержание примерно такое: «Совершая наше

удивительное путешествие по СССР и находясь в Гори, испытываю сердечную потребность

выразить Вам…» Но в этом месте переводчик запинается: такая формулировка не годится.

Просто «вы» недостаточно, когда это «вы» относится к Сталину. Это даже невозможно. Надо

что-то добавить. И, поскольку я недоумеваю, присутствующие начинают совещаться. Мне

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

22

предлагают: «Вам, руководителю трудящихся», или – «вождю народов», или я уж не знаю, что

еще. Мне это кажется абсурдом, я протестую и заявляю, что Сталин выше всей этой лести. Я

бьюсь напрасно. Делать нечего. Телеграмму не примут, если я не соглашусь на дополнения. И,

поскольку речь идет о переводе, который я даже не могу проверить, соглашаюсь после упорного

сопротивления и с грустной мыслью о том, что все это создает ужасающую, непреодолимую

пропасть между Сталиным и народом. И, поскольку я уже обращал внимание на подобные

добавления и уточнения в переводах моих речей, произнесенных там, я тогда же заявил, что

отказываюсь от всего опубликованного под моим именем во время пребывания в СССР и что я

еще об этом скажу. Вот я это и сделал теперь».

Удивительно, но никаких последствий для Кикодзе эта история не имела.

О судьбе известного грузинского переводчика и литератора мне поведала его дочь,

Манана Кикодзе (в Грузии женщины, как правило, и после замужества носят фамилию отца). В

юности легендарная грузинская красавица, женщина встретила меня, будучи уже серьезно

больным человеком. Ей было далеко за восемьдесят, по квартире она передвигалась в

инвалидном кресле. Но стоило ее спросить об отце, как она оживала и, казалось, сбрасывала со

своих плеч по меньшей мере полвека.

Манана Кикодзе рассказывала, что в их семье потом в шутку ругали Геронтия – зачем он

вызволил Сталина из могилы? Ведь была же прекрасная возможность избавиться от него уже

тогда.

Оказалось, что Иосиф мог быть благодарным. Как-то он поинтересовался, чем занимается

Кикодзе. Ему ответили – переводит. Вождь остался доволен – пусть переводит.

Отца моей собеседницы не стало в 1960 году.

А тогда, в 1908-м, через год после смерти любимой жены, Джугашвили взял себе

псевдоним, с которым и вошел в историю, по сей день заставляя говорить не только о себе, но и

о членах своей семьи.

Сосо Джугашвили превратился в Кобу Сталина.

Существует много предположений о том, почему он выбрал именно этот псевдоним.

Лично мне близка версия, связанная со смертью Екатерины Сванидзе.

«Каменное сердце» Иосифа теперь билось в стальном человеке. Который думал уже

только о власти.

Что же касается его придуманного имени «Коба», то его Иосиф заимствовал у героя

романа «Отцеубийца» великого грузинского писателя Александра Казбеги.

Романтическая история любви между крестьянской парой Иаго и Нуну разворачивается

на его страницах на фоне исторических событий середины XIX века, когда российские войска

одержали победу над отрядом горцев под предводительством Шамиля.

Коба пытается помочь влюбленной паре: крестьянин Иаго находится в тюрьме, а его

невесту Нуну собираются похитить неприятели. Герой романа помогает Иаго бежать из

заключения, однако тот все равно погибает. Такая же участь ждет и его невесту – Нуну

умирает, не пережив ложное обвинение в убийстве отца. В живых остается лишь Коба, который

обещает отомстить за смерть друзей.

По воспоминаниям друга юности Сталина Иосифа Иремашвили, «Коба стал для Сосо

богом, смыслом его жизни. Он хотел стать вторым Кобой, борцом и героем, знаменитым, как

этот последний. В нем Коба должен был воскреснуть. С этого момента Сосо начал именовать

себя Кобой и настаивать, чтобы мы именовали его только так. Лицо Сосо сияло от гордости и

радости, когда мы называли его Кобой».

Даже в 1917 году под некоторыми документами стоит подпись «К. Сталин».

Ну а пока до решающего года было далеко. Молодой отец занимался революционной

работой, а их с Като сын Яков оставался на попечении родственников Сванидзе.

Его судьба сложилась трагично. Яков был нелюбимым ребенком. Может, потому, что

напоминал о Екатерине? А может, потому, что любимых детей у Сталина просто не могло

быть…

До 1921 года мальчик воспитывался в Тифлисе у тетки, Александры Сванидзе.

Моя тбилисская знакомая Тамара Масхарашвили несколько раз видела Якова. Своими

впечатлениями о встречах со старшим сыном вождя она делилась со мной на даче в поселке

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

23

Цхнети, где раньше жили коммунистические правители республики:

«Якова Джугашвили, старшего сына Сталина, я видела в Бакуриани. Когда мы выходили

играть в волейбол, через забор с соседней дачи к нам перелезал молодой мальчишка. Такой

румяный, пухлый, очень простой. Мы знали, что это Яков.

Но то, что он сын Сталина, не имело для нас никакого значения. Для нас он был

мальчиком, которого больше всего волновало – примем мы его в свою компанию или нет. Он

играл с нами, а через пару часов за ним приходили охранники и вежливо просили вернуться

домой».

Лишь когда Якову исполнилось 14 лет, он приехал в Москву. На этом, по воспоминаниям

Светланы Аллилуевой, настоял Алеша (это был подпольный псевдоним Александра) Сванидзе.

Тот самый брат Като.

Сталин был недоволен этим переездом, но спорить не стал.

В подарок отцу Яков вез банку варенья из грецких орехов, которые передала бабушка

Кеке. Но по дороге не выдержал и все съел. Очень переживал, что отец расстроится из-за этого.

Но Сталин, кажется, даже не заметил, что в доме появился еще один ребенок.

Единственным человеком в семье, кто заботился о Якове, была Надежда Аллилуева,

вторая жена вождя.

Светлана Аллилуева вспоминала: «Мама очень нежно, с истинной любовью относилась к

Яше, моему старшему брату, сыну отца от первой его жены, Екатерины Семеновны Сванидзе.

Яша тоже очень уважал и любил ее. Она делала все возможное, чтобы скрасить его нелегкую

жизнь, помогала ему в его первом браке, защищала его перед отцом, всегда относившимся к

Яше незаслуженно холодно и несправедливо».

Подобная забота потом послужит пищей для слухов, будто между Яковом и Надеждой,

которых разделяло всего семь лет, существовали романтические отношения.

Может быть, в том числе и поэтому Сталин почти враждебно относился к старшему сыну.

Светлана Аллилуева вспоминала, как «доведенный до отчаяния отношением отца, совсем

не помогавшего ему, Яша выстрелил в себя у нас в кухне, на квартире в Кремле. Он, к счастью,

только ранил себя, – пуля прошла навылет. Но отец нашел в этом повод для насмешек. «Ха, не

попал!» – любил он поиздеваться».

Непримиримый противник Сталина Лев Троцкий описывал детство Якова, протекавшее в

Кремле:

«Мальчик Яша подвергался частым и суровым наказаниям со стороны отца. Как

большинство мальчиков тех бурных лет, Яша курил. Отец, сам не выпускавший трубки изо рта,

преследовал этот грех с неистовством захолустного семейного деспота, может быть,

воспроизводя педагогические приемы Виссариона Джугашвили. Яша вынужден был иногда

ночевать на площадке лестницы, так как отец не впускал его в дом. С горящими глазами, с

серым отливом на щеках, с сильным запахом табака на губах Яша искал нередко убежища в

нашей кремлевской квартире. «Мой папа сумасшедший», – говорил он с резким грузинским

акцентом».

Яков Джугашвили закончил военную артиллерийскую академию аккурат накануне войны.

По воспоминаниям генерала Власика, начальника охраны Сталина, старший сын вождя,

«очень милый и скромный человек, разговорами и манерами необыкновенно похожий на отца»,

видел свое будущее совсем другим. Он окончил Институт железнодорожного транспорта. Но

«услышав замечание отца о том, что он хотел бы видеть сына военным, Яков поступил в

Артиллерийскую академию».

22 июня 1941 года Сталин сказал ему: «Иди и сражайся». И он пошел. Но уже в июле,

всего через месяц после начала войны, под Вязьмой старший лейтенант Яков Джугашвили

попал в плен.

Согласно приказу Верховного Главнокомандующего, все офицеры, сдавшиеся в немецкий

плен, объявлялись дезертирами, нарушившими воинскую присягу, а члены их семей подлежали

аресту. Семья сына советского вождя не стала исключением.

Правда, если буквально следовать закону, отправить за решетку полагалось и самого

Верховного Главнокомандующего, который приходился отцом пленного офицера. Именно тогда

и родилась печально знаменитая фраза Сталина о том, что «сын за отца не отвечает». В виду

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

24

имелось, скорее, совсем другое – «отец за сына».

Другая легендарная фраза Сталина звучала так: «Я солдат на фельдмаршалов не меняю».

Она была адресована председателю шведского Красного Креста, который предлагал обменять

Якова на фельдмаршала Паулюса.

Как только было получено известие, что Яков находится в плену, его жена Юлия была

арестована.

Светлана Аллилуева вспоминала: «Неведомо почему (в первые месяцы войны никто не

знал толком, что делать, даже отец) нас отослали всех в Сочи: дедушку с бабушкой, Анну

Сергеевну с двумя ее сыновьями, Юлю с Галочкой и меня с няней. В конце августа я говорила

из Сочи с отцом по телефону. Юля стояла рядом, не сводя глаз с моего лица.

Я спросила его, почему нет известий от Яши, и он медленно и ясно произнес: «Яша попал

в плен». И, прежде чем я успела открыть рот, добавил: «Не говори ничего его жене пока что».

Юля поняла по моему лицу, что что-то стряслось, и бросилась ко мне с вопросами, как только я

положила трубку, но я лишь твердила: «Он ничего сам не знает».

Новость казалась мне столь страшной, что я была бы не в силах сказать ее Юле – пусть

уж ей скажет кто-нибудь другой. Но отцом руководили совсем не гуманные соображения по

отношению к Юле: у него зародилась мысль, что этот плен неспроста, что Яшу кто-то

умышленно «выдал» и «подвел», и не причастна ли к этому Юля.

Когда мы вернулись к сентябрю в Москву, он сказал мне: «Яшина дочка пусть останется

пока у тебя. А жена его, по-видимому, нечестный человек, надо будет в этом разобраться».

И Юля была арестована в Москве, осенью 1941 года, и пробыла в тюрьме до весны 1943

года, когда «выяснилось», что она не имела никакого отношения к этому несчастью, и когда

поведение самого Яши в плену наконец-то убедило отца, что он тоже не собирался сам

сдаваться в плен».

Освободили женщину, лишь когда Сталину доложили, что старший сын погиб в

концлагере при попытке совершить побег, а его поведение было в высшей степени

патриотичным: Яков отказался не только сотрудничать с фашистами, но и просто разговаривать

с ними.

На одном из допросов Яков Джугашвили заявил, что жалеет только об одном – что не

успел покончить с собой, попав в окружение.

Генерал Власик писал о судьбе Якова: «Немцы продержали его в плену в лагере до конца

войны, в лагере и убили его, якобы при попытке к бегству. По словам бывшего французского

премьер-министра Эррио, который находился с ним в этом лагере, Яков вел себя исключительно

достойно и мужественно. После окончания войны Эррио писал об этом Сталину».

После окончания войны возникла идея сделать из Якова киногероя. Режиссер Михаил

Чиаурели в свою картину «Падение Берлина» хотел вставить эпизод, в котором бы действовал

Яков Джугашвили.

Об этом вспоминал секретарь Абхазского обкома партии Акакий Мгеладзе: «Во время

одной из встреч Михаил Эдишерович (Чиаурели. – И.О. ) рассказал мне, как, работая над

сценарием, а затем снимая кино – эпопею «Падение Берлина», согласовывал эпизод, который

сценарист и режиссер считали нужным показать в картине. Эпизод был посвящен тому, как Яша

Джугашвили попал в плен, как он себя мужественно вел в немецко-фашистском застенке, как

геройски погиб, не посрамив своего отца. Сталин категорически запретил снимать этот эпизод».

«Отец не согласился, – пишет в своей книге Светлана Аллилуева. – Я думаю, он был

прав. Чиаурели сделал бы из Яши такую же фальшивую куклу, как из всех остальных. Ему

нужен был этот «сюжет» лишь для возвеличения отца, которым он так упоенно занимался в

своем «искусстве». Слава Богу, Яша не попал на экран в таком виде».

Поделился своими воспоминаниями о старшем сыне вождя и сын Лаврентия Берии Серго:

«Я не знаю, носило ли поведение Сталина, отказавшегося спасти сына и его семью, показной

характер или нет, но факт остается фактом. Сталин поступил так, а не иначе. Знаю от Светланы,

что, когда ему доложили о пленении сына, он очень тяжело это переживал. Заметили это и

окружающие. Светлана рассказывала, что он стал забирать ее по ночам к себе и часами

вспоминал о детстве Якова. Он даже внешне изменился в те, безусловно, тяжелые для него дни.

Яша был цельный человек, который никогда ни перед кем не двурушничал. Таким я его

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

25

запомнил. Внешне был очень сдержанный и медлительный. Противоположность Василию.

Возможно, это от матери перешло. В Грузии, в горах, живут рачинцы. Считается, что мужчины

там – рыцари, но несколько медлительны. Когда Яша медлил с какими-то решениями, Сталин

иногда шутя называл его рачинцем».

Когда я оказался в гостях у бывшей жены Серго Берии, внучки писателя Максима

Горького Марфы Пешковой, она призналась мне, что Яков Джугашвили был ее первой детской

влюбленностью.

«Я была совсем девчонкой, когда попала на дачу к Светлане (Аллилуевой. – И.О. ). На

выходные в Зубалово приезжал Яков с женой. Когда мы вместе оказывались за столом, я не

могла оторвать от него взгляд. Он был очень красивым молодым человеком. И чувствовалось,

что и очень достойным».

В 1977 году, накануне своего 70-летия, Яков Джугашвили был посмертно награжден

орденом Отечественной войны первой степени.

Что же касается судьбы того самого фельдмаршала, на которого Сталин отказался

обменять сына, то она сложилась довольно благополучно. Конечно же, применительно к

плененному офицеру вражеской армии.

Находясь в лагере, Паулюс имел повара, адъютанта. В фашистской Германии за

фельдмаршала ответила его семья: сын был арестован, а дочь и сноха отправлены в концлагерь

Дахау.

В 1953 году Паулюс получил разрешение вернуться в Германию, правда, в Восточную,

которую контролировала советская сторона. Читал лекции, выступал на конференциях.

Его последний день наступил в находящемся под охраной особняке в элитарном районе

Дрездена, в 1957 году.

Как сложились судьбы других действующих лиц этой истории?

Брат Екатерины Сванидзе Александр, тот самый, благодаря которому и состоялась

встреча Иосифа с первой женой, стал пламенным большевиком.

Был министром финансов Советской Грузии, несколько лет проработал в Женеве,

вернувшись, возглавил Внешторгбанк в Москве. Он и его жена Мария были одними из самых

доверенных людей в доме Сталина. Это произошло во многом благодаря Надежде Аллилуевой,

которая заботилась о родственниках первой жены Иосифа.

Светлана Аллилуева вспоминала: «К дяде Алеше я бросалась всегда на шею и не слезала

с его колен. Я говорю лишь о том, что знаю или видела сама. Я видела и помню, что отец любил

их обоих, особенно дядю Алешу, и они бывали у нас как близкие люди. Были ли у них

разногласия политического характера?

…Возможно, что да. В те времена люди позволяли себе иметь собственное мнение и

имели его по всем вопросам, не уклоняясь от жизни, не пряча голову в кусты от сложных

проблем. Но я не знаю ничего об этом, у меня нет свидетельств.

Я знаю, что все они были не только родственниками, но и близкими людьми, и что их

слова, их мнения, их информация о реальной жизни (от которой отец уже в те годы был

отдален) имели для отца огромное значение. И, без сомнения, тогда он доверял им, как людям

близким, и, безусловно, тогда ему не приходило в голову, что все они являются тайными

«врагами народа» и его личными противниками (что стало для него позже, к сожалению,

равнозначным…)».

О близких отношениях Сталина с братом первой жены говорил и Никита Хрущев:

«Наиболее, на мой взгляд, близкий человек к Сталину был тихий и спокойный грузинский

интеллигент Алеша Сванидзе, брат жены Сталина, грузинки, которая давным-давно умерла.

Алеша часто бывал у Сталина, я его не раз там видел. Было заметно, что Сталину очень

приятно вести беседы с Алешей. Чаще всего они говорили о Грузии, ее истории, ее культуре.

Не помню, какое образование имел Сванидзе, но человек он был культурный,

начитанный, был другом детей Сталина. Дядя Алеша, как его звали, часто ночевал у Сталина».

И вот этого самого «начитанного и близкого» Алешу Сванидзе и его жену в 1937 году

арестовали. Пять лет Сванидзе провел в лагере. А в феврале 1942 года был расстрелян. Ему

было 60 лет.

Рассказывали, что перед расстрелом сотрудники лубянского ведомства предложили

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

26

Сванидзе признать себя вредителем, в обмен обещая сохранение жизни. Мужчина лишь

отрицательно покачал головой. Когда о таком поведении Сванидзе доложили Сталину, тот

хмыкнул: «Надо же, какой гордый!»

Его жена, Мария Сванидзе, в это время находилась в лагере в Казахстане. Когда ей

сообщили о расстреле мужа, она умерла на месте. От разрыва сердца.

Все связи с прошлым были разорваны. Фамилию Сванидзе в доме Сталина никто не

решался даже упоминать.

Имя Екатерины стало звучать из уст Сталина лишь в последние годы жизни, когда он

полюбил вспоминать о юности, Грузии и своей первой любви.

В 1951 году Сталин пригласил на свою дачу в Новом Афоне секретаря Абхазского обкома

партии Акакия Мгеладзе. На дорогу выделил ему ровно 17 минут и был удивлен, когда водитель

сумел добраться всего за пятнадцать.

«Он посмотрел на свои часы, улыбнулся и сказал, что мы приехали на две минуты

раньше. «Хотя шофер рачинец», – добавил он. Видимо, в шутку он хотел подчеркнуть, что

рачинцы медлительны. Он их знал хорошо, ведь первая жена была рачинкой».

Через год, оказавшийся в его жизни последним, Сталин вновь вернулся к разговору о

Екатерине и их сыне. Беседа состоялась там же, на новоафонской даче вождя.

Собеседником был Акакий Мгеладзе, который в этот вечер выполнял, скорее, роль

конфидента и потом подробно записал состоявшийся разговор. Во время которого Сталин

неожиданно обратился к нему на «ты».

«– Ты видел когда-нибудь Яшу?

– Нет, товарищ Сталин.

– Вот он, посмотри. – Иосиф Виссарионович протянул мне фотокарточку. —

Настоящий мужчина? – спросил он меня по-грузински.

– Диах, амханаго Сталин, – ответил я. («Да, товарищ Сталин».) И отважился спросить: