Текст книги "Сталин. Большая книга о нем"

Автор книги: И. Анискин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 53 (всего у книги 56 страниц)

нелицеприятно пишет ученый Сталину. – В частности, я хотел бы включиться в проблему

урана. Я хорошо знаю Среднюю Азию и урановые руды. У меня есть ряд соображений, каким

образом поставить работы по открытию крупных запасов урановых руд. Есть и еще ряд

наполовину законченных разработкой интересных тем, но я не буду загромождать свое

заявление. Я оторван от любимой работы и бессилен реализовать свои творческие идеи.

Помогите мне!»

Не помогли. И проиграли. Особо остановимся лишь на одном опередившем время

открытии Федоровского:

«В последние годы мной дан целый ряд научно-промышленных предложений, имеющих

большое экономическое и оборонное значение. К сожалению, по не вполне еще понятным

причинам эти предложения постигла довольно странная судьба. Так, например, еще десять лет

назад мной было внесено предложение об организации производства «минеральной шерсти»

синтезом минерала волластонита. Идея по тому времени совершенно новая, представляющая

гораздо больший интерес, чем, скажем, столь рекламируемое нашими журналами достижение

последних лет – «стеклянные ткани».

Предложение не было реализовано и пропало, а в сорок третьем мы читаем в

американских журналах о постройке в СГА ряда крупных заводов по производству

«минеральной шерсти» из волластонита.

Крайне обидно видеть, как плоды моей научной работы и изобретательской мысли

достаются другим странам и выношенные, выпестованные годами творческие идеи и сама

работа идут на свалку».

Поясним: волластонит Ca3(Si3O9) – дощатый шпат, минерал из класса цепочечных

силикатов. На Западе минерал уже десятки лет выступает в качестве заменителя асбеста – тоже

хорошего теплоизолятора, но весьма пылеобразующего материала и страшного канцерогена.

Воз и поныне был бы там, если бы не московское правительство. В Горном Алтае на

отходах золоторудного производства, в числе которых есть и волластонит, построена

обогатительная фабрика. Рядом в Бийске на развалинах гигантского комплекса по производству

взрывчатки российские ученые расшифровали состав американского пенетрона. Это

гидроизолирующий материал, применяемый во всем мире, до недавнего мира производился на

основе американского патента. Китайцы раскрыть секрет чужой технологии не смогли. Наши

же умельцы не только вскрыли формулу, но сделали новый материал лучше пенетрона, добавив

в него волластонит. Получился материал антигидрон с уникальными свойствами. Его уже

применили при починке Братской ГЭС и гидропроводов в Уфе. Волластонит, например, резко

улучшает качества бетонов и позволяет строить объекты выдающейся прочности. И все же мы

серьезно отстаем в этих стратегических разработках от тех же СГА. На просчеты Джугашвили

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

389

накладываются просчеты современной бюрократии.

Впрочем, ошибки Джугашвили хорошо известны и без нас. Но, к сожалению, зачастую

ему и чужие ошибки приписывают, и объявляют ошибками многие верные решения… Поэтому

в заключение этой главы напомним слова Шарля Андре Жозефа Мари Анрича де Голля:

«Сталин не ушел в прошлое – он растворился в будущем», посетуем, что все еще не наступило

будущее, достаточно отдаленное для беспристрастной – а потому объективной – оценки

баланса деяний вождя.

Часть VI. Прямая речь

(Речи, выступления и лекции Сталина) (Стариков Н.В. Так говорил Сталин)

Глава 1. 1917—1929 (Стариков Н.В. Так говорил Сталин)

Речь на съезде финляндской социал-демократической рабочей партии в

Гельсингфорсе 14 ноября 1917 г

Товарищи!

Я делегирован к вам для того, чтобы приветствовать вас от имени рабочей революции в

России, в корне расшатывающей основы капиталистического строя. Я приехал к вам для того,

чтобы приветствовать ваш съезд от имени рабочего и крестьянского правительства России, от

имени Совета Народных Комиссаров, рожденного в огне этой революции.

Но не только для приветствия приехал я к вам. Я хотел бы прежде всего передать вам

радостную весть о победах русской революции, о дезорганизованности ее врагов и о том, что в

атмосфере издыхающей империалистической войны шансы революции растут изо дня в день.

Сломлена помещичья кабала, ибо власть в деревне перешла в руки крестьян. Сломлена

власть генералов, ибо власть в армии сосредоточена в руках солдат. Обузданы капиталисты, ибо

спешно устанавливается рабочий контроль над фабриками, заводами, банками. Вся страна,

города и села, тыл и фронт усеяны революционными комитетами рабочих, солдат и крестьян,

берущими в свои руки бразды правления.

Нас пугали Керенским и контрреволюционными генералами, но Керенский изгнан, а

генералы осаждены солдатами и казаками, которые также солидарны с требованиями рабочих и

крестьян.

Нас пугали голодом, пророчили, что Советская власть погибнет в когтях

продовольственной разрухи. Но стоило нам обуздать спекулянтов, стоило нам обратиться к

крестьянам, и хлеб стал притекать в города сотнями тысяч пудов.

Нас пугали расстройством государственного аппарата, саботажем чиновников и пр. Мы и

сами знали, что новому, социалистическому правительству не удастся взять просто старый,

буржуазный государственный аппарат и сделать его своим. Но стоило нам взяться за

обновление старого аппарата, за чистку его от антисоциальных элементов, и саботаж стал таять.

Нас пугали «сюрпризами» войны, возможными осложнениями со стороны

империалистических клик в связи с нашим предложением о демократическом мире. И

действительно, опасность, опасность смертельная была. Но была она после взятия Эзеля, когда

правительство Керенского приготовлялось к бегству в Москву и к сдаче Петрограда, а

англо-немецкие империалисты сговаривались о мире за счет России. На почве такого мира

империалисты действительно могли сорвать дело русской и, может быть, международной

революции. Но Октябрьская революция пришла вовремя. Она взяла дело мира в свои

собственные руки, она выбила из рук международного империализма самое опасное оружие и

тем оградила революцию от смертельной опасности. Старым волкам империализма осталось

одно из двух: либо покориться разгорающемуся во всех странах революционному движению,

приняв мир, либо вести дальше борьбу на почве продолжения войны. Но продолжать войну на

четвертом году ее, когда весь мир задыхается в когтях войны, когда «предстоящая» зимняя

кампания вызывает среди солдат всех стран бурю возмущения, когда грязные тайные договоры

уже опубликованы, – продолжать войну при таких условиях, значит обречь себя на явную

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

390

неудачу. Старые волки империализма на этот раз просчитались. И именно поэтому не пугают

нас «сюрпризы» империалистов.

Нас пугали, наконец, развалом России, раздроблением ее на многочисленные

независимые государства, при этом намекали на провозглашенное Советом Народных

Комиссаров право наций на самоопределение, как на «пагубную ошибку». Но я должен заявить

самым категорическим образом, что мы не были бы демократами (я не говорю уже о

социализме!), если бы не признали за народами России права свободного самоопределения. Я

заявляю, что мы изменили бы социализму, если бы не приняли всех мер для восстановления

братского доверия между рабочими Финляндии и России. Но всякому известно, что без

решительного признания за финским народом права на свободное самоопределение

восстановить такое доверие немыслимо. И важно здесь не только словесное, хотя бы и

официальное, признание этого права. Важно то, что это словесное признание будет

подтверждено Советом Народных Комиссаров на деле, что оно будет проведено в жизнь без

колебаний. Ибо время слов прошло. Ибо настало время, когда старый лозунг «Пролетарии всех

стран, соединяйтесь!» должен быть проведен в жизнь.

Полная свобода устроения своей жизни за финляндским, как и за другими народами

России! Добровольный и честный союз финляндского народа с народом русским! Никакой

опеки, никакого надзора сверху над финляндским народом! Таковы руководящие начала

политики Совета Народных Комиссаров.

Только в результате такой политики может быть создано взаимное доверие народов

России. Только на почве такого доверия может быть проведено в жизнь сплочение в одну армию

народов России. Только в результате такого сплочения могут быть закреплены завоевания

Октябрьской революции и двинуто вперед дело международной социалистической революции.

Вот почему мы улыбаемся каждый раз, когда нам говорят о неизбежном развале России в

связи с проведением в жизнь идеи о праве наций на самоопределение.

Таковы те трудности, которыми пугали и продолжают пугать нас враги, но которые мы

преодолеваем по мере роста революции.

Товарищи! До нас дошли сведения, что ваша страна переживает приблизительно такой же

кризис власти, какой Россия переживала накануне Октябрьской революции. До нас дошли

сведения, что вас также пугают голодом, саботажем и пр. Позвольте вам заявить на основании

опыта, вынесенного из практики революционного движения в России, что эти опасности, если

они даже реальны, отнюдь не являются непреодолимыми. Эти опасности можно преодолеть,

если действовать решительно и без колебаний. В атмосфере войны и разрухи, в атмосфере

разгорающегося революционного движения на Западе и нарастающих побед рабочей

революции в России – нет таких опасностей и затруднений, которые могли бы устоять против

вашего натиска. В такой атмосфере может удержаться и победить только одна власть, власть

социалистическая. В такой атмосфере пригодна лишь одна тактика, тактика Дантона: смелость,

смелость, еще раз смелость!

И если вам понадобится наша помощь, мы дадим вам ее, братски протягивая вам руку.

В этом вы можете быть уверены.

«Правда», № 191, 16 ноября 1917 г.

Об основах ленинизма. Лекции, читанные в Свердловском университете

(фрагмент)

IХ. Стиль в работе

Речь идет не о литературном стиле. Я имею в виду стиль в работе, то особенное и

своеобразное в практике ленинизма, которое создает особый тип ленинца-работника. Ленинизм

есть теоретическая и практическая школа, вырабатывающая особый тип партийного и

государственного работника, создающая особый, ленинский стиль в работе.

В чем состоят характерные черты этого стиля? Каковы его особенности?

Этих особенностей две:

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

391

а) русский революционный размах и

б) американская деловитость.

Стиль ленинизма состоит в соединении этих двух особенностей в партийной и

государственной работе.

Русский революционный размах является противоядием против косности, рутины,

консерватизма, застоя мысли, рабского отношения к дедовским традициям. Русский

революционный размах – это та живительная сила, которая будит мысль, двигает вперед,

ломает прошлое, дает перспективу. Без него невозможно никакое движение вперед.

Но русский революционный размах имеет все шансы выродиться на практике в пустую

«революционную» маниловщину, если не соединить его с американской деловитостью в работе.

Примеров такого вырождения – хоть отбавляй… Но никто, кажется, не издевался над такими

больными так зло и беспощадно, как Ленин. «Коммунистическое чванство» – так третировал

он эту болезненную веру в сочинительство и декретотворчество.

«Коммунистическое чванство – значит то, – говорит Ленин, – что человек, состоя в

коммунистической партии и не будучи еще оттуда вычищен, воображает, что все задачи свои он

может решить коммунистическим декретированием» (см. т. XXVII, с. 50—51).

«Революционному» пустозвонству Ленин обычно противопоставлял простые и

будничные дела, подчеркивая этим, что «революционное» сочинительство противно и духу, и

букве подлинного ленинизма.

«Поменьше пышных фраз, – говорит Ленин, – побольше простого, будничного, дела…»

«Поменьше политической трескотни, побольше внимания самым простым, но живым…

фактам коммунистического строительства…» (см. т. XXIV, с. 343 и 335).

Американская деловитость является, наоборот, противоядием против «революционной»

маниловщины и фантастического сочинительства. Американская деловитость – это та

неукротимая сила, которая не знает и не признает преград, которая размывает своей деловитой

настойчивостью все и всякие препятствия, которая не может не довести до конца раз начатое

дело, если это даже небольшое дело, и без которой немыслима серьезная строительная работа.

Но американская деловитость имеет все шансы выродиться в узкое и беспринципное

делячество, если ее не соединить с русским революционным размахом. Кому не известна

болезнь узкого практицизма и беспринципного делячества, приводящего нередко некоторых

«большевиков» к перерождению и к отходу их от дела революции?

Соединение русского революционного размаха с американской деловитостью – в этом

суть ленинизма в партийной и государственной работе. Только такое соединение дает нам

законченный тип работника-ленинца, стиль ленинизма в работе.

Политическая физиономия русской оппозиции. Из речи на объединенном

заседании Президиума ИККИ и ИКК[19] 27 сентября 1927 г

Товарищи! Ораторы говорили здесь так хорошо и так основательно, что мне мало что

остается сказать.

Я не прослушал речи Вуйовича, так как не находился в зале и захватил только конец его

речи. Из этого конца я понял, что он обвиняет ВКП(б) в оппортунизме, себя же он считает

большевиком и берется учить ВКП(б) ленинизму.

Что сказать на это? У нас в партии, к сожалению, имеется некоторое количество людей,

называющих себя большевиками, но на самом деле ничего общего с ленинизмом не имеющих.

Я думаю, что к этим людям принадлежит и Вуйович. Когда такие люди берутся учить ВКП(б)

ленинизму, легко понять, что из этого может получиться. Я думаю, что критика Вуйовича не

заслуживает ответа.

Мне вспомнилась одна маленькая история с немецким поэтом Гейне. Позвольте вам

рассказать эту историю. В числе разных критиков, которые выступали в печати против Гейне,

был один очень неудачливый и довольно бездарный литературный критик по фамилии

Ауфенберг. Основная черта этого писателя состояла в том, что он неустанно «критиковал» и

бесцеремонно донимал Гейне своей критикой в печати. Гейне, очевидно, не считал нужным

реагировать на эту «критику» и упорно отмалчивался. Это поразило друзей Гейне, и они

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

392

обратились к нему с письмом: дескать, как это понять, что писатель Ауфенберг написал массу

критических статей против Гейне, а Гейне не находит нужным отвечать. Гейне оказался

вынужденным ответить. Что же он сказал в ответ на обращение своих друзей? Гейне ответил в

печати в двух словах: «писателя Ауфенберга я не знаю; полагаю, что он вроде Дарленкура,

которого тоже не знаю».

Перефразируя слова Гейне, русские большевики могли бы сказать насчет критических

упражнений Вуйовича: « большевика Вуйовича мы не знаем, полагаем, что он вроде Али-баба,

которого тоже не знаем».

О Троцком и оппозиции. Основное несчастье оппозиции состоит в том, что она не

понимает тех вещей, о которых она здесь болтает. В своей речи Троцкий говорил о политике в

Китае . Но он не хочет признать, что никакой линии, никакой политики у оппозиции по вопросу

о Китае не было. Была качка, было топтание на месте, метание из стороны в сторону, но

никакой линии у оппозиции не было. По трем вопросам о Китае шли у нас споры: по вопросу

об участии коммунистов в Гоминдане, по вопросу о Советах и по вопросу о характере

китайской революции. По всем этим вопросам оппозиция оказалась банкротом, ибо у нее не

было никакой линии.

Вопрос об участии в Гоминдане. В апреле 1926 года, т. е. спустя месяц после VI пленума

ИККИ, где было принято решение в пользу участия коммунистов в Гоминдане, оппозиция

потребовала немедленного ухода коммунистов из Гоминдана. Почему? Потому что, напуганная

первым натиском Чан Кай-ши (март 1926 г.), оппозиция требовала, по сути дела,

приспособления к Чан Кай-ши, думала вывести коммунистов из игры революционных сил в

Китае.

Однако формально оппозиция обосновывала свое требование ухода из Гоминдана тем, что

коммунисты не могут участвовать в буржуазно -революционных организациях, каковой не

может не считаться Гоминдан. А через год после этого, в апреле 1927 года, оппозиция требовала

уже участия коммунистов в Гоминдане Ухана. Почему? На каком основании? Разве Гоминдан

перестал быть в 1927 году буржуазной организацией? Где же тут линия, хотя бы тень линии?

Вопрос о Советах. И здесь у оппозиции не было определенной линии. Одна часть

оппозиции требовала в апреле 1927 года немедленной организации Советов в Китае для

низвержения Гоминдана в Ухане (Троцкий). Одновременно с этим другая часть оппозиции

требовала тоже немедленной организации Советов, но уже для поддержания Гоминдана в

Ухане, а не его свержения (Зиновьев). Это называется у них линией! При этом обе части

оппозиции, и Троцкий и Зиновьев, требуя организации Советов, требовали вместе с тем

участия коммунистов в Гоминдане, участия коммунистов в правящей партии. Пойми, кто

может! Создавать Советы и требовать вместе с тем участия коммунистов в правящей партии,

т. е. в Гоминдане, – это такая глупость, до которой не всякий додумается. И это называется

линией!

Вопрос о характере китайской революции. Коминтерн считал и продолжает считать, что

основой революции в Китае в данный период является аграрно-крестьянская революция. А

каково мнение оппозиции на этот счет? У нее вообще не было никогда на этот счет

определенного мнения. То она уверяла, что в Китае не может быть аграрной революции, так как

там нет вообще феодализма; то она заявляла, что в Китае возможна и необходима аграрная

революция, хотя и не признавала за феодальными пережитками в Китае серьезного значения,

причем нельзя было понять, откуда же могла взяться в таком случае аграрная революция; то она

уверяла, что главное в китайской революции не аграрная революция, а революция за

таможенную автономию. Пойми, кто может!

Вот какова так называемая линия оппозиции по спорным вопросам китайской революции.

Это не линия, а топтание на месте, путаница, полное отсутствие линии.

И эти люди берутся критиковать ленинские позиции Коминтерна! Не смешно ли это,

товарищи?

Троцкий говорил здесь о революционном движении в Гуандуне, о войсках Хо Луна и Е

Тина, обвиняя нас в том, что мы создаем здесь будто бы новый Гоминдан для возглавления этого

движения. Я не буду опровергать эту сплетню, высосанную из пальца Троцким. Я хочу лишь

заявить, что все это дело южного революционного движения, исход войск Е Тина и Хо Луна из

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

393

Ухана, их продвижение в Гуандун, их соединение с крестьянским революционным движением и

т. д., – я хочу сказать, что все это дело начато по инициативе китайской компартии. Знает ли об

этом Троцкий? Он должен об этом знать, если он вообще что-либо знает.

Кто будет возглавлять это движение, если это движение окажет успехи, если новый

подъем революции в Китае станет фактом? Конечно, Советы. Если раньше, в период расцвета

Гоминдана, не было благоприятных условий для немедленного создания Советов, то теперь,

когда гоминдановцы оскандалились и дискредитировали себя своей связью с

контрреволюцией, – теперь Советы при успехе движения могут стать, и действительно станут,

основной силой, сплачивающей вокруг себя рабочих и крестьян Китая. А кто будет возглавлять

Советы? Конечно, коммунисты. Но коммунисты уже не будут участвовать в Гоминдане, если

революционный Гоминдан появится еще раз на сцене. Только невежды могут совмещать

наличие Советов с возможностью участия коммунистов в партии Гоминдана. Совмещать эти две

несовместимые вещи – значит не понимать природы и назначения Советов.

То же самое нужно сказать по вопросу об Англо-Русском комитете. Здесь мы имеем те

же шатания и отсутствие линии у оппозиции. Сначала оппозиция была очарована

Англо-Русским комитетом. Она даже утверждала, что Англо-Русский комитет является

средством «обезвредить реформизм в Европе» (Зиновьев), забыв, очевидно, что английская

половина Англо-Русского комитета состоит именно из реформистов.

Потом, когда оппозиция разглядела, наконец, что Персоль и его друзья являются

реформистами, она перешла от очарования к разочарованию, более того – к отчаянию, и

потребовала немедленного разрыва, как средства свалить Генсовет, не понимая, что из Москвы

невозможно свергнуть Генсовет. От одной глупости к другой, – вот в чем выразилась так

называемая линия оппозиции в вопросе об Англо-русском комитете.

Троцкий не способен понять, что, когда дело созрело для разрыва, основным вопросом

является не разрыв сам по себе, а тот вопрос, на котором происходит разрыв, та идея, которая

демонстрируется разрывом. Какая идея демонстрируется уже состоявшимся разрывом? Идея

угрозы войны, идея необходимости борьбы с военной опасностью. Кто может отрицать, что

именно эта идея является теперь основным вопросом современности во всей Европе? Но из

этого следует, что именно на этом важнейшем вопросе нужно было столкнуть рабочие массы с

предательством Генсовета, что и было сделано нами. Тот факт, что Генсовет оказался

вынужденным взять на себя инициативу и одиум разрыва в момент угрозы новой войны, – этот

факт, как нельзя лучше, разоблачает в глазах рабочих масс предательскую и

социал-империалистическую «натуру» Генсовета в основном вопросе о войне. А оппозиция

уверяет, что было бы лучше, если бы мы взяли на себя инициативу и одиум разрыва!

И это называется у них линией! И эти запутавшиеся люди берутся критиковать ленинские

позиции Коминтерна! Не смешно ли это, товарищи?

Еще хуже обстоит дело у оппозиции в вопросе о нашей партии , в вопросе о ВКП(б).

Троцкий не понимает нашей партии. У него нет правильного представления о нашей партии. Он

смотрит на нашу партию так же, как дворянин на чернь или как бюрократ на подчиненных.

Иначе бы он не утверждал, что в миллионной партии, в ВКП(б), можно «захватить» власть,

«узурпировать» власть отдельным лицам, отдельным руководителям. «Захватить» власть в

миллионной партии, проделавшей три революции и потрясающей ныне основы мирового

империализма, – вот до какой глупости договорился Троцкий!

Можно ли вообще «захватить» власть в миллионной партии, полной революционных

традиций? Почему же, в таком случае, Троцкому не удалось «захватить» власть в партии,

пробраться к руководству в партии? Чем это объяснить? Разве у Троцкого нет воли, желания к

руководству? Разве это не факт, что вот уже более двух десятков лет борется Троцкий с

большевиками за руководство в партии? Почему ему не удалось «захватить» власть в партии?

Разве он менее крупный оратор, чем нынешние лидеры нашей партии? Не вернее ли будет

сказать, что, как оратор, Троцкий стоит выше многих нынешних лидеров нашей партии? Чем

объяснить в таком случае, что Троцкий, несмотря на его ораторское искусство, несмотря на его

волю к руководству, несмотря на его способности, оказался отброшенным прочь от руководства

великой партией, называемой ВКП(б)? Троцкий склонен объяснять это тем, что наша партия, по

его мнению, является голосующей барантой, слепо идущей за ЦК партии. Но так могут

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

394

говорить о нашей партии только люди, презирающие ее и считающие ее чернью. Это есть взгляд

захудалого партийного аристократа на партию, как на голосующую баранту. Это есть признак

того, что Троцкий потерял чутье партийности, потерял способность разглядеть действительные

причины недоверия партии к оппозиции.

В самом деле, чем объяснить, что ВКП(б) выражает полное недоверие оппозиции?

Объясняется это тем, что оппозиция вознамерилась заменить ленинизм троцкизмом,

дополнить ленинизм троцкизмом, «улучшить» ленинизм троцкизмом. Ну а партия хочет

остаться верной ленинизму, вопреки всем и всяким ухищрениям захудалых аристократов в

партии. Вот где корень того, что партия, проделавшая три революции, нашла нужным

отвернуться от Троцкого и от оппозиции вообще.

И партия поступит подобным образом со всякими «лидерами» и «руководителями»,

которые вознамерятся подкрасить ленинизм троцкизмом или каким-нибудь другим видом

оппортунизма.

Изображая нашу партию, как голосующую баранту, Троцкий выражает презрение к

партийным массам ВКП(б). Что же тут удивительного, если партия, в свою очередь, отвечает на

это презрением и выражением полного недоверия Троцкому?

Так же плохо обстоит дело у оппозиции в вопросе о режиме в нашей партии. Троцкий

изображает дело так, что нынешний режим в партии, опротивевший всей оппозиции, является

чем-то принципиально другим в сравнении с тем режимом в партии, который был установлен

при Ленине. Он хочет изобразить дело так, что против режима, установленного Лениным после

Х съезда, он не возражает, и что он ведет борьбу, собственно говоря, с нынешним режимом в

партии, ничего общего не имеющим, по его мнению, с режимом, установленным Лениным.

Я утверждаю, что Троцкий говорит здесь прямую неправду.

Я утверждаю, что нынешний режим в партии есть точное выражение того самого режима,

который был установлен в партии при Ленине, во время Х и XI съездов нашей партии.

Я утверждаю, что Троцкий ведет борьбу против ленинского режима в партии,

установленного при Ленине и под руководством Ленина.

Я утверждаю, что борьба троцкистов против ленинского режима в партии началась еще

при Ленине, что нынешняя борьба троцкистов есть продолжение той борьбы против режима в

партии, которую они вели еще при Ленине.

В чем состоят основы этого режима? В том, чтобы, проводя внутрипартийную

демократию и допуская деловую критику недочетов и ошибок в партии, не допускать вместе с

тем какой бы то ни было фракционности и уничтожить всякую фракционность под страхом

исключения из партии.

Когда был установлен такой режим в партии? На Х и XI съездах нашей партии, т. е. при

Ленине.

Я утверждаю, что Троцкий и оппозиция ведут борьбу с этим именно режимом в партии.

Мы имеем такой документ, как «заявление 46-ти», подписанное такими троцкистами, как

Пятаков, Преображенский, Серебряков, Альский и др., где прямо говорится о том, что режим,

установленный в партии после Х съезда, изжил себя и стал нестерпимым для партии.

Чего требовали эти люди? Они требовали допущения фракционных группировок в партии

и отмены соответствующего постановления Х съезда. Это было в 1923 году. Я заявляю, что

Троцкий целиком и полностью солидаризировался с позицией «46-ти», ведя борьбу против

режима в партии, установленного после Х съезда. Вот откуда берет начало борьба троцкистов

против ленинского режима в партии. ( Троцкий: «Я не говорил о Х съезде. Вы выдумываете». )

Троцкий не может не знать, что я могу доказать это документально. Документы эти остались в

целости, я их раздам товарищам, и тогда будет ясно, кто из нас говорит неправду.

Я утверждаю, что троцкисты, подписавшие «заявление 46-ти», вели борьбу с ленинским

режимом в партии еще при Ленине.

Я утверждаю, что эту борьбу против ленинского режима Троцкий поддерживал все время,

вдохновляя и толкая вперед оппозицию.

Я утверждаю, что нынешняя борьба Троцкого против режима в нашей партии есть

продолжение той антиленинской борьбы, о которой я только что говорил.

Вопрос о нелегальной антипартийной типографии троцкистов. Троцкий построил свою

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

395

написанную речь так, что он даже не коснулся толком нелегальной типографии, считая, видимо,

что он не обязан касаться таких «мелочей», как нелегальная антипартийная типография

троцкистов. Это была не речь обвиняемого, а декларация оппозиции, выступающей с

обвинениями против Коминтерна и ВКП(б). А между тем ясно, что вопрос о нелегальной

антипартийной типографии троцкистов целиком и полностью разоблачает и Троцкого, и его

сторонников из оппозиции, как врагов партийности, как раскольников и дезорганизаторов

пролетарского дела.

В самом деле, Троцкий считает, что оппозиция права, – поэтому она имеет право

устраивать свои нелегальные типографии.

Но кроме группы Троцкого, в ВКП(б) имеются еще другие оппозиционные группы:

«рабочая оппозиция», сапроновцы и т. д. Каждая из этих маленьких групп считает себя правой.

Если идти по стопам Троцкого, то нужно допустить, что каждая из этих групп имеет право

устраивать свои нелегальные типографии. Допустим, что они действительно устраивают свои

нелегальные типографии, а партия не ведет борьбы с этим злом, – что же останется тогда от

партии?

Что значит допустить существование нелегальных типографий всех и всяких группировок

в партии? Это значит допустить существование нескольких центров в партии, имеющих свои

«программы», свои «платформы», свои «линии». Что же останется тогда от железной

дисциплины в нашей партии, которую Ленин считал основой диктатуры пролетариата?

Возможна ли такая дисциплина без единого и единственного руководящего центра? Понимает

ли Троцкий, в какое болото он попадает, защищая право оппозиционных группировок на

организацию нелегальных антипартийных типографий?

Вопрос о бонапартизме. В этом вопросе оппозиция проявляет полное невежество.

Обвиняя громадное большинство нашей партии в попытках бонапартизма, Троцкий тем самым

демонстрирует полное свое невежество и непонимание корней бонапартизма.

Что такое бонапартизм? Бонапартизм есть попытка навязать большинству волю

меньшинства путем насилия. Бонапартизм есть захват власти в партии или в стране

меньшинством против большинства путем насилия. Но если сторонники линии ЦК ВКП(б)

представляют огромное большинство и в партии и в Советах, то как можно говорить такую

глупость, что большинство старается будто бы навязать самому себе свою же собственную волю

путем насилия? Где это бывало в истории, чтобы большинство навязывало себе свою же

собственную волю путем насилия? Кто же, кроме сошедших с ума, может поверить в

возможность такой непредставимой вещи?

Разве это не факт, что сторонники линии ЦК ВКП(б) представляют громадное

большинство и в партии и в стране? Разве это не факт, что оппозиция представляет ничтожную

кучку? Можно представить, что большинство нашей партии навязывает свою волю

меньшинству, т. е. оппозиции. И это вполне законно в партийном смысле этого слова. Но как

можно представить, чтобы большинство навязало себе свою же собственную волю, да еще

путем насилий? О каком бонапартизме может быть тут речь? Не вернее ли будет сказать, что

среди меньшинства, т. е. среди оппозиции, могут появиться тенденции навязать свою волю

большинству? Если бы такие тенденции появились, в этом не было бы ничего удивительного,

ибо у меньшинства, т. е. у троцкистской оппозиции, нет теперь других возможностей для

овладения руководством, кроме насилия над большинством. Так что, уж если говорить о