Текст книги "Сталин. Большая книга о нем"

Автор книги: И. Анискин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 56 страниц)

В апреле 1942 г. – октябре 1943 г. генерал-майор авиации Осипенко был начальником

управления истребительной авиации ПВО. Впрочем, нас интересует не самодурство Осипенко,

его лихой карьерный рост и насколько он заслужил звание Героя СССР, а то – получал ли он

приказ о повышении боевой готовности 19—20 июня, как получали его в соседних округах.

Судя по тому, что он не пошел под суд, как комдивы в ЗапОВО, и что под суд никто из

командиров ВВС ОдВО не пошел, приказ о приведении в б/г 19 июня в ОдВО из Москвы

поступал. Но какие-то меры принимались, хотя Покрышкин дает понять, что в их полку и,

возможно, в дивизии (кроме 20-й сад, в ОдВО была 21-я 45-я сад) повышения боевой

готовности не объявлялось. Однако сам он три дня перед 22 июня как раз был вне полка и о том,

что делалось в его иап, не пишет. Судя же по тому, что самолеты и летчики полка были

разбросаны по разным аэродромам, повышения б/г заранее, похоже, в «правильном» понимании

не было.

Для справки:

К 22.06.41 г. 55-й иап Покрышкина имел на вооружении 54 И-153 и И-16 (в том числе 15

неисправных), а также 62 самолета МиГ-3, на которых могли летать 22 летчика из 70 (как

видите, все истребительные полки смешанных авиадивизий в приграничных западных округах

были достаточно мощного состава – 70—72 истребителя). 22.06.41 г. в результате налета

немецких бомбардировщиков на аэродроме в Бельцах погибло 2 человека, сгорел склад ГСМ,

повреждено три МиГ-3. К концу дня летчики полка одержали 10 побед.

Погибло три летчика.

4-й иап 20-й сад к 22.06.41 г. имел 71 И-153 и И-16 (в том числе 12 неисправных), а также

60 самолетов МиГ-3 (из них 7 неисправных), на которых могли летать 22 летчика из 52.

Базировался в Григориополе (И153 и И-16) и в Кишиневе (МиГ-3). 22.06.41 г., несмотря на 10

налетов немецких бомбардировщиков, полку удалось не потерять ни одного самолета, а над

Григориополем, Тирасполем и Кишиневом пилоты полка сбили около 20 вражеских самолетов.

45-й сбап этой же авиадивизии к 22.06.41 г. имел 54 самолета СБ (в том числе 4

неисправных), а также 5 самолетов Пе-2, еще не освоенных летчиками. Всего в полку было 27

экипажей. Перед началом войны полк базировался в Гросулово и Тирасполе. 22.06.41 г.

немецкая авиация предприняла два неудачных налета на аэродром Гросулово. Полк потерь не

имел.

211-й бап к 22.06.41 г. имел 18 самолетов Су-2 (в том числе 6 неисправных). Всего в полку

было 56 боеготовых экипажей, и 20 экипажей проходили переподготовку. Полк имел 5

эскадрилий. Перед войной полк базировался в Котовске, но с апреля 1941 г. находился на

полевом аэродроме у Днестра. 22.06.41 г. за 20 минут до начала войны полк был поднят по

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

375

тревоге. В течение дня совершил несколько боевых вылетов, производил разведку и атаковал

румынскую конницу (все подобные шап и бап в смешанных авиадивизиях западных округов

были выдвинуты к самой границе в июне 41-го).

Также в состав 20-й сад на 22 июня входил и 146-й иап, имевший 20 самолетов МиГ-1 и

МиГ-3.

Как видите, перевооружение истребительных полков этой дивизии на новые МиГи шло

активно (в КОВО доходило до того, что в том же 149-м иап 64-й авиадивизии, кроме 67 И-16,

И-153, было 64 истребителя МиГ-3, так до конца и не освоенных летчиками). Но как раз

благодаря этой замене полки 20-й дивизии и были разбросаны по нескольким аэродромам.

Хотя это не помешало им получить приказ о рассредоточении в ночь на 22 июня и

выполнить его.

Было или не было 19—20 июня приведение этих полков 20-й сад в повышенную б/г,

сказать сложно. Скорее всего Осипенко если и не объявил боевую готовность, то мог сослаться

на то, что его полки активно занимались перегоном новых самолетов. Поэтому никак не

пострадал в разборках с военными лета 1941 года…

Но кое-что об Осипенко можно найти у маршала М.В. Захарова, начштаба ОдВО в те дни:

«На кишиневском аэродроме попали под удар семь самолетов СБ, три Р-2 и два У-2, потому что

их командир авиационной бригады АС. Осипенко не успел выполнить указание о

перебазировании самолетов на оперативный аэродром» (Захаров М.В. Указ. соч., с. 226). Т. е.

еще и в Кишиневе находились СБ этой авиадивизии, которые Осипенко не вывел из-под удара.

Какие окончательные выводы можно сделать по ВВС и ПВО западных округов, отвечая на

вопрос: почему расстреляли всех командующих ВВС этих округов, кроме Одесского ВО? А

выводы простые.

ВВС и ПВО всех западных округов 19—20 июня 1941 года получили приказы о

приведении их в боевую готовность «повышенная». И приказы о приведении в б/г поступили из

Москвы. Однако одни части вообще не ставились в известность командованием округов или

командирами дивизий в известность об этом «повышении б/г», другие 20—21 июня получали

приказ на отмену предыдущего приказа с «разрешением» распустить летчиков по домам

вечером 21 июня. Часть дивизий б/г отменили, а часть все же оставили летчиков хотя бы на

аэродроме.

При этом некоторые авиачасти, стоящие ближе к границе, получали приказы о снятии

вооружений, но почти нигде не были подготовлены запасные площадки, пригодные для боевой

работы, куда могли бы перебазироваться самолеты в ночь на 22 июня после получения

«Директивы № 1». Или тем более днем 22 июня после первых налетов немцев.

Кто-то сомневается, что приказ на приведение в боевую готовность ВВС был до 22 июня

и именно из Москвы? Зря. Смотрим, что показал об этом генерал Павлов:

«Явившиеся ко мне в штаб округа командующий ВВС округа Копец и его заместитель

Таюрский доложили мне, что авиация приведена в боевую готовность полностью и

рассредоточена на аэродромах в соответствии с приказом НКО.

Этот разговор с командующими армий происходил около двух часов ночи». (Протокол

допроса Д.Г. Павлова от 7.07.1941 г. Источник: Ямпольский В.П. Уничтожить Россию весной

1941 г. (А. Гитлер. 31 июля 1940 года): Документ спецслужб СССР и Германии. 1937—1945 гг.

М., 2008 г., с. 457—481.)

Можно подсказать: к «около двух часов ночи» Копец никак не мог бы еще выполнить

приказ НКО о приведении ВВС в боевую готовность и рассредоточить самолеты по «Директиве

№ 1» от 22.20 21 июня.

Павлов после разговора с Тимошенко после 1.00 начал обзванивать армии и давать им

команду «приводить войска в боевое состояние». А Копец и Таюрский, по его словам, и

прибыли к нему в это время с докладом, что приказ НКО о приведении в б/г уже выполнен. Т. е.

в это время они могли врать Павлову только о «выполненном» ими приказе НКО о приведении в

б/г, полученном ДО «Директивы № 1». И приказ такой мог быть только от 19 июня.

Выводы читающие, думаю, сами сделают – «кто виноват»…

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

376

Часть V. Сталин как стратег

(Вассерман А., Латыпов Н. Острая стратегическая недостаточность)

Как известно, 25 февраля 1956 года на дополнительном – закрытом – заседании XX

съезда КПСС (уже после того, как избранный съездом центральный комитет, в свою очередь,

выбрал постоянно действующие руководящие органы партии; причем заседание шло под их

руководством, так что может формально считаться не частью съезда, а всего лишь

расширенным пленумом ЦК) Никита Сергеевич Хрущев произнес доклад о культе личности

Сталина. Доклад считался засекреченным, но через считанные дни оказался известен и у нас в

стране (его зачитывали на заседаниях партийных организаций с участием комсомольского

актива), и за рубежом. С тех пор и до самого недавнего времени представления большей части

мира об Иосифе Виссарионовиче Джугашвили опираются на этот доклад.

Доклад принадлежит в основном самому Хрущеву: он изрядно отступил от текста,

согласованного с коллегами, и даже переврал некоторые числовые данные из сводок,

подготовленных спецслужбами. Современные исследователи пришли к выводу: основная масса

негатива, включенного лично Хрущевым в доклад, списана с деяний и черт характера самого

Хрущева и многих его соучастников по Большому Террору (с конца июня 1937-го по середину

ноября 1938-го). К сожалению, значительная часть документов, способных однозначно

подтвердить или опровергнуть этот вывод, уничтожена в годы, когда Хрущев руководил партией

и правительством, тем не менее уже сейчас ясно: всю эпоху правления Джугашвили надлежит

изучать заново. Мы по возможности употребляем здесь фамилию, полученную вождем при

рождении, а не его партийный псевдоним, именно ради того, чтобы отделить подлинную

личность от позднейшего образа, сформированного при активном участии множества людей и

структур, не заинтересованных в достоверной исторической картине.

Чтобы оценить важность этой достоверности, отметим: опора на явно искаженный образ

повлекла цепочку событий, завершившуюся распадом нашей страны. Конечно, было тому и

множество иных причин.

Как мастер рекламы и агитации Джугашвили несомненно выше Йозефа Пауля

Фридриховича Геббельса – общепризнанно талантливого пропагандиста. А уж современные

пиарщики вроде Владислава Юрьевича Суркова и Глеба Олеговича Павловского на три головы

ниже – хотя и не прочь сыграть хоть одну из этих ролей, но явно не обладают надлежащим

талантом.

Посмотрите хотя бы, как привечал Джугашвили обладателей бесспорного морального

авторитета, какое внимание уделял им. Вспомните хотя бы известнейших беседовавших с ним

деятелей мировой культуры: Херберт Джордж Джозефович Уэллс (тут важно еще и то, что

Уэллс десятилетием ранее общался с Ульяновым, и Джугашвили гордо показал ему

достижения, в 1920-м казавшиеся великому фантасту чистейшей фантастикой), Лион

Зигмундович Фейхтвангер (тот в 1937-м побывал и на открытом процессе над выдающимися

деятелями коммунистической оппозиции, включая Георгия Леонидовича Пятакова, Карла

Бернхардовича Собельсона (Радека), Леонида Петровича Серебрякова, Хирша Янкелевича

Бриллианта (Григория Яковлевича Сокольникова), и пришел к выводу о достоверности всего

сказанного в судебных заседаниях), Джордж Бернард Джордж-Каррович Шо, известный нам как

Бернард Шоу (был социалистом – но совершенно иного, нежели коммунисты, толка)… Да и

советских деятелей культуры он чаще всего приглашал не только, как принято считать сейчас,

ради идеологических накачек, но и ради очевидного удовольствия пообщаться с интересными

людьми, обсудить с ними сложные задачи развития общества: тому сохранилось множество

письменных свидетельств, причем не только мемуарных, но и дневниковых – по горячим

следам.

Забота Джугашвили о деятелях культуры (и отечественных, и зарубежных), его внимание

к ним совершенно не свойственны человеку, пренебрегающему общественным мнением.

Очевидно, оно его очень интересовало. Почему – тема отдельного размышления.

2 августа 1933 года из Мурманска вышел свежепостроенный в Дании по советскому

заказу ледокольный пароход «Челюскин». Он должен был за одну летнюю навигацию дойти до

Владивостока, высадив по пути сотрудников нескольких полярных станций и выгрузив

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

377

снабжение для них.

Правда, время старта было явно слишком поздним для такого сложного маршрута. Да и

ледокольную проводку организовать не удалось, а к самостоятельному преодолению тяжелых

льдов транспортные суда малопригодны. Уже 23 сентября «Челюскин» оказался полностью

заблокирован и далее дрейфовал вместе с ледовыми массивами по воле ветра и течений. 13

февраля 1934 года пароход раздавило сжатие льда, и за два часа он затонул.

Экипаж и пассажиры были готовы к такому повороту дела. Они успели не только сойти на

лед, но и выгрузить едва ли не все предназначенное для полярных станций. Погиб только завхоз

Борис Григорьевич Могилевич. На льду оказались 104 человека (еще 8 ранее эвакуировались, а

жена геодезиста Василия Гавриловича Васильева – Доротея Ивановна Дорфман – успела

родить дочь, названную Кариной в честь Карского моря, где она появилась на свет).

5 марта к лагерю на льдине пробился полярный летчик Анатолий Васильевич

Ляпидевский на двухмоторном транспортном самолете АНТ-4 (в военном варианте – ТБ-1),

вывез 10 женщин и 2 детей. Затем погода надолго закрыла возможность полетов. Наконец, за 24

рейса с 7 по 13 апреля Михаил Васильевич Водопьянов, Иван Васильевич Доронин, Николай

Петрович Каманин, Василий Сергеевич Молоков, Маврикий Трофимович Слепнев вывезли всех

полярников. Еще один летчик – Сигизмунд Александрович Леваневский – доставил в бухту

Лаврентия врача для срочной операции аппендицита одному из эвакуированных. Все семеро

летчиков удостоились специально для них учрежденного звания: Герой Советского Союза.

Вот это звание – свидетельство сложных размышлений высшего руководства страны.

Ведь по большому счету экспедиция была подготовлена несомненно халатным образом… Тут и

явное запоздание с выходом, и отсутствие ледокольной проводки в заведомо сложном для

навигации районе, и не принятое вовремя – когда «Челюскин» еще был на плаву – решение

об эвакуации… По всем канонам того времени – да и по нынешним представлениям – за

преступную халатность следовало судить, тем не менее глава экспедиции, начальник Главного

управления Северного морского пути (то есть ответственный за все этапы организации) Отто

Юльевич Шмидт был отправлен на срочное лечение на Аляску и прославлен как твердый и

рачительный руководитель. Да и потом его карьера была весьма успешна.

Челюскинцев – и обитателей лагеря на льдине, и летчиков – провезли по всей стране,

торжественно приветствовали в каждом большом городе по пути следования, в Москве

провезли в открытых автомобилях по улицам, буквально усыпанным цветами, оказали им

грандиозные почести.

Согласитесь, столь грандиозная пропагандистская работа никак не вяжется с

традиционным мнением о маниакальном поиске вредителей всюду и во всем. Хотя процессов

над вредителями в те годы и впрямь хватало, некоторые из них даже сейчас представляются

обоснованными, а уж в экспедиции «Челюскина» и подавно можно было изыскать бесспорные

пункты обвинения.

Не исключено, что в высшем советском руководстве и впрямь нашлись желающие

покарать виновных в гибели парохода и громком провале самой идеи Северного морского пути.

Но репрессивный рефлекс перебороли сразу – и судя по многим сходным случаям, скорее всего

боролся против него как раз Джугашвили. Нервное напряжение общества, вызванное полярной

катастрофой, ушло в позитив. Романтика поиска и преодоления трудностей заразила молодых

людей новой энергией. Да и уверенность в том, что страна сделает все возможное для спасения

каждого попавшего в беду, немало способствовала решительным действиям. Покорение Севера

пошло куда активнее прежнего. И мировое общественное мнение восприняло эпопею

«Челюскина» не как провал советской экспедиции, а как выдающееся проявление героизма,

стойкости и высочайшей организованности.

Еще серьезнее оказалась воспитательная роль события. «Челюскин» прекрасно

проиллюстрировал слова из повести Алексея Максимовича Пешкова (Максима Горького)

«Старуха Изергиль»: «В жизни всегда есть место подвигу». Наглядный сегодняшний пример

куда убедительнее обращения к памятной тогда гражданской войне или далекой истории.

Массовый героизм советских людей в Великой Отечественной войне произрастал, помимо

прочего, и из опыта «Челюскина». А в возвышенном, героическом, состоянии духа человеку нет

преград, он способен сделать порой совершенно невозможное. Если бы не решение, как сейчас

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

378

говорят, распиарить события вокруг «Челюскина», добиться победы в той чудовищной войне

было бы куда сложнее.

О стратегической роли моральных возможностей в военном деле выразительно сказал

выдающийся военный историк и теоретик стратегии Бэзил Хенри Бромлич Лидделл-Харт в

своем главном труде (Лиддел Гарт Б.Х. Стратегия непрямых действий. – М.: Иностранная

литература, 1957): «… стратегия должна выявить и отмобилизовать экономические и людские

ресурсы страны или группы стран, чтобы обеспечить действия вооруженных сил. То же самое

относится и к моральным возможностям, ибо воспитание у народа высоких моральных качеств

часто является настолько же важным, как и обладание материальными средствами борьбы.

Большая стратегия должна также регулировать распределение сил и средств между

сухопутными, морскими и военно-воздушными силами, а также между вооруженными силами в

целом и промышленностью. Военная мощь является только одним из средств большой

стратегии, которая в целях ослабления воли противника к сопротивлению должна принимать во

внимание и использовать всю силу и мощь финансового, дипломатического, коммерческого и,

не последнего по важности, идеологического давления. Хорошим аргументом являются и меч, и

броня. Подобным же образом смелые действия в войне могут оказаться наиболее эффективным

средством ослабления воли противника к сопротивлению и поднятия морального духа своих

войск. Если военная стратегия ограничивается рассмотрением вопросов, связанных с войной, то

большая стратегия занимается вопросами, связанными не только с войной, но и с последующим

миром. Большая стратегия должна не только сочетать различные средства войны, но и

обеспечить такое их использование, чтобы избежать ущерба для будущего мира – его

безопасности и процветания. Недовольство обеих враждующих сторон послевоенным

устройством, характерное для большинства войн, наводит на мысль о том, что в отличие от

стратегии сущность большой стратегии большей частью является terra incognita и нуждается в

дальнейшем изучении и развитии. Цель войны – добиться лучшего состояния мира, хотя бы

только с вашей точки зрения. Поэтому при ведении войны важно постоянно помнить о тех

целях, которых вы желаете достигнуть после войны. Эту истину, лежащую в основе

определения Клаузевицем войны как продолжения политики другими средствами, т. е.

продолжения этой политики в течение всей войны и даже в мирное время, никогда нельзя

забывать. Государство, которое растрачивает свои силы до полного истощения, делает

несостоятельной свою собственную политику и ухудшает перспективы на будущее».

Замысел Джугашвили расшифровал разве что великий драматург и остроумец Шоу. Он

сказал: «Вы удивительная страна! Даже трагедию вы ухитрились превратить во всенародный

триумф».

Сегодня принято обвинять СССР в договоре с Германией от 23 августа 1939 года: мол,

соглашение развязало Германии руки для агрессии. Но именно СССР сразу после прихода к

власти национальной социалистической немецкой рабочей партии занялся строительством

общеевропейской системы коллективной безопасности, позволяющей предотвратить любые

агрессивные действия. Разрушила эту систему прежде всего Великобритания: ей необходимо

было очередной раз в истории создать на Европейском континенте противовес Франции,

оставшейся без видимых противников после Первой мировой войны.

Последним шагом этого разрушения стало Мюнхенское соглашение 30 сентября 1938

года. Франция под британским давлением отказалась от союзнических обязательств по

отношению к Чехословакии. СССР подтвердил готовность исполнить свои обязательства о

помощи, но чехословацкие власти под англо-французским давлением отказались от любых

попыток спастись. Вскоре Чехословакия распалась. Германия принудила Словакию к союзу и

оккупировала всю Чехию. Тем самым она получила в свое распоряжение не только изрядный

экономический потенциал, но и первоклассную военную промышленность, включая

изобретательные конструкторские кадры и рабочих высшей квалификации. До конца Второй

мировой чешские заводы дали Германии почти весь парк самоходных орудий, многие тысячи

самолетов и моторов, прекрасное стрелковое оружие и многое другое, чего в сумме хватило бы

на полный разгром практически всей континентальной Европы.

Даже после этого явного предательства СССР продолжил борьбу за коллективную

безопасность. Переговоры с Великобританией и Францией тянулись несколько месяцев. Но

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

379

наши «партнеры по переговорам» не только цеплялись за каждую возможность ничего не

делать, но и не пытались изменить позицию Польши, решительно отвергающей любую

возможность военного сотрудничества с нами, так что советские войска просто не смогли бы

противостоять Германии до полного разгрома ею самой Польши. Последней каплей в чаше

терпения советского руководства стало отсутствие у западных военных делегаций полномочий

на заключение каких бы то ни было обязывающих соглашений.

В то же время сам по себе договор о ненападении вполне соответствовал тогдашней

мировой политической практике. Например, та же Польша заключила такой же договор с

Германией пятью годами ранее (и Германия официально расторгла его еще за полгода до

нападения на Польшу).

Правда, утверждают: мол, договор сопровождался секретным соглашением о разделе

Восточной Европы. Но и это было в ту эпоху общепринято. Секретные разделы есть едва ли не

в каждом договоре с древнейших времен и по меньшей мере до конца Второй мировой. Корзина

для грязного белья – необходимый бытовой атрибут любого дома и любого правительства. В

архивах секретных ведомств той же Великобритании то и дело – по мере завершения почти

вековых сроков сохранения тайны – всплывают вещи пострашнее.

Более того, даже опубликованный текст секретного приложения не содержит ничего

формально предосудительного, а только указывает, в каких пределах каждая из

договаривающихся сторон намерена не влиять на другую. Если бы не сама Вторая мировая, он

так и остался бы одним из бесчисленного множества примеров заботы государств о

предотвращении конфликтов между собой.

Западная граница СССР, соответствующая секретному приложению, довольно точно

соответствует естественным этническим границам вроде той же линии Керзона, отделяющей

земли с преобладанием польского населения от земель с преобладанием русского (в 1919-м,

когда министр иностранных дел Великобритании Джордж Натаниэл Алфредович Керзон

предложил этот принцип проведения русско-польской границы, еще никто всерьез не считал

белорусов и украинцев отдельными от остальных русских). Более того, эта граница оптимальна

и в военном отношении. Военный министр Российской империи Алексей Николаевич

Куропаткин, отправленный в отставку за неудачное проведение японской кампании (его план

был разумен в чисто военном отношении, но совершенно не учитывал политическую

обстановку в России, а потому спровоцировал революцию), занялся исследованием общего и

военного состояния страны. В 1910 году он выпустил трехтомник «Задачи русской армии», где,

помимо прочего, исследовал защитимость российских границ. По его расчетам оптимальной

оказалась именно та граница, какая в основном сформировалась у СССР к началу Великой

Отечественной войны и окончательно утверждена переговорами в Ялте 4—11 февраля 1945-го.

Джугашвили вообще (хотя сейчас его эпоху всячески противопоставляют

дореволюционным временам) придерживался идеи возрождения былых имперских

возможностей – в том числе и географических. За пределы империи он вышел лишь в очень

немногих местах. Восточная Пруссия оказалась поделена между Польшей и СССР по чисто

военным соображениям. А Северная Буковина и Галичина, в имперские времена входившие в

Австрию, стали нашими не только по военным причинам, но и вследствие стремления

воссоединить всех русских независимо от их дробного этнического разделения. Кстати, на

ялтинских переговорах главный оппонент Джугашвили и давний противник России во всех ее

воплощениях Уинстон Леонард Рэндолфович Спенсер-Черчилл возмутился: «Львов никогда не

входил в Россию!» Джугашвили тут же парировал: «А Варшава входила». Черчилл, в ту пору

лоббировавший польские интересы в надежде на возвращение лондонских эмигрантов во

власть, согласился с советским предложением о границах Польши: возвращение всех русских

земель в обмен на компенсацию за счет востока Германии.

Вдобавок тюменский журналист Алексей Анатольевич Кунгуров доказывает:

опубликованный текст приложения – поддельный. Он выявил в этом кратком документе

немало исторических и географических нестыковок, вряд ли возможных для дипломатов,

знакомых с местными обстоятельствами. По его мнению, дополнительный протокол сочинили

сами первопубликаторы – весной 1946-го в Соединенных Штатах Америки – на основании

уже состоявшихся событий, по принципу «если бы я был таким умным сейчас, как моя жена

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

380

потом», но при этом напутали в неведомых им восточноевропейских реалиях. Если эта версия

не просто правдоподобна, но и правильна, придется признать: точкой опоры для развала нашей

страны послужила халтурная фальшивка.

Впрочем, даже если секретный протокол достоверен – его нынешняя трактовка

несомненно ложна. Она продиктована желанием набрать в политической игре шкурные очки за

чужой счет. Реально же договор – хоть с секретным протоколом, хоть без него – всего лишь

дал СССР передышку, необходимую хотя бы для разработки и запуска в производство оружия

нового поколения.

Положение в области вооружения было изрядно запущено. В значительной мере —

стараниями Михаила Николаевича Тухачевского, несколько лет бывшего заместителем по

вооружениям народного комиссара обороны. Герой гражданской войны, один из пятерых

первых маршалов не имел фундаментального военного образования, а потому изрядно

увлекался некоторыми перспективными направлениями боевой техники в ущерб цельности

взаимодействия всех видов оружия и родов войск. Достаточно сказать, что наряду с активным

развитием средств радиовзрывания мин (что в войну использовали для нескольких очень

эффективных диверсий) он совершенно не уделял внимания радиосвязи в войсках и не ставил

вопрос о создании массового производства радиопередатчиков: дефицит пришлось восполнять

уже во время войны – в значительной мере благодаря американским поставкам.

Конечно, отличился не один Тухачевский. Сменивший его на этом посту Григорий

Иванович Кулик легко поддался, например, на слухи о немецких разработках новых танков,

неуязвимых для тогдашней противотанковой артиллерии. Немцы действительно еще в 1936-м

начали разработку танка, впоследствии знаменитого под именем «Тигр», но в рамках их

концепции ведения боевых действий он был не обязателен: не зря серийное производство

началось только к концу 1942-го. Да и трофейные французские танки с броней в 60—80 мм

немцы использовали разве что при редких атаках на особо укрепленные районы. Так что

начатые по инициативе Кулика разработки нового поколения артиллерии остались не

востребованы. Зато производство пушек, реально необходимых стране, перед войной заглохло.

Словом, уже в 1939-м Джугашвили пришлось всерьез влезать в разработку вооружений.

Конечно, не в качестве конструктора. Но формулировать требования к новым образцам и

выбирать среди представленных вариантов он был вынужден едва ли не единолично. Военные

могли разве что помогать ему ответами на его въедливые вопросы.

Примеров участия Джугашвили в перевооружении можно приводить множество. Поэтому

ограничимся ярчайшим.

Танковые гусеницы работают в пыли, поэтому очень быстро изнашиваются. Только во

второй половине 1930-х годов разработаны сплавы, способные обеспечить пробег в несколько

тысяч километров. До того приходилось искать иные способы перемещения танков на большие

расстояния. Французы создали многоколесные автотранспортеры для подвоза танков к самому

полю боя. Американские и немецкие конструкторы спроектировали несколько вариантов

колесного хода на самих танках. Один из них – американского конструктора Кристи, с

натянутыми на ведущие колеса съемными гусеницами – СССР купил для лицензионного

производства под маркой БТ – быстроходный танк.

К моменту появления марганцовистых сталей для гусениц БТ претерпел немало

модификаций, стал совершеннейшим в советских войсках и одним из лучших в Европе.

Понятно, военные и производственники хотели развивать эту схему дальше. Вдобавок высокая

скорость танка обещала множество вариантов его боевого применения.

Но сложность колесно-гусеничного хода ограничила возможности танка в целом.

Допустимая нагрузка на резиновые бандажи колес стала непреодолимым барьером для

наращивания брони. Да и мест, удобных для движения на колесах, в нашей стране куда меньше,

чем нужно для свободного маневрирования в ходе боевых действий (не зря бывший политрук

танковой роты, затем легальный клерк женевского представительства главного

разведывательного управления генерального штаба Советской армии, а ныне британский

пропагандист Владимир Богданович Резун объявил БТ созданными исключительно для пробега

по германским автострадам, чье строительство началось через несколько лет после

развертывания серийного производства БТ).

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

381

Известный исследователь примененных Джугашвили методов управления Владимир

Михайлович Чунихин в статье «Зачем Сталину была нужна власть?» цитирует воспоминания

генерал-лейтенанта (в ту пору – майора) Александра Александровича Ветрова. 4 мая 1938 года

на одном из множества совещаний, посвященных перевооружению Рабоче-Крестьянской

Красной армии, Ветров доложил об опыте боевых действий танкового полка, где был

заместителем командира, в Испании. Там уже обозначилось насыщение войск

противотанковыми пушками, легко справляющимися с противопулевым бронированием БТ.

Джугашвили, выслушав доклад, заинтересовался взглядом Ветрова на колесно-гусеничный ход.

Тот попытался сослаться на коллективное одобрение этой схемы в полку (а в мемуарах

упоминает: к началу совещания он уже знал, что Автобронетанковое управление также всецело

настроено на дальнейшее развитие этого направления). Но Джугашвили все же вытянул его

личное мнение. Как инженер, Ветров был за чисто гусеничный ход, упрощающий и

конструкцию, и уход за ней. Завязался жестокий спор. Большинство присутствующих —

включая военачальников и конструкторов – выступало за дальнейшее развитие существующей

схемы. Только сам Джугашвили голосовал за полный отказ от колес. В конце концов совещание

решило параллельно с дальнейшим развитием колесно-гусеничного БТ проработать и его

гусеничный вариант. Так зародился будущий Т-34 – по совокупности показателей лучший,

невзирая на унаследованные от БТ неудачные решения, танк Второй мировой войны.

На всех дальнейших этапах его проектирования и модернизации Джугашвили тоже

следил за ним, зачастую даже ограничивая конструкторское стремление к совершенству ради

наращивания производства: большое число приемлемой техники куда полезнее фронту, нежели

немногочисленные идеальные образцы. На этом, кстати, пострадали немцы. Их Т-5 «Пантера»

несомненно лучше Т-4, но вдвое тяжелее и сложнее в производстве, а по боевой эффективности