Текст книги "Сталин. Большая книга о нем"
Автор книги: И. Анискин
Жанры:
Биографии и мемуары
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 46 (всего у книги 56 страниц)
заменой его на срок в 10 лет (о Лазаренко поговорим в отдельной главе).
«Командованием округа эти предложения приняты не были, поскольку данные действия
необходимо было согласовывать с Генеральным штабом РККА. На это в то время ни Павлов, ни
его заместители не решились, зная настроения в Кремле».
Это уже полная глупость «официального» историка. Какие еще «настроения в Кремле»?
Неужто он как военный историк не знает, что уже в 7.00 11 июня первые дивизии 2-го эшелона
ЗапОВО начали выдвижение в свои районы сосредоточения, «предусмотренные планом
прикрытия»? И именно по согласованию с ГШ в виде директивы НКО и ГШ от 11 июня 1941
года.
«Хотя вполне допустимо предположить, что в случае их принятия войска заняли бы
оборонительные рубежи согласно плану прикрытия и не были бы окружены и разгромлены в
первые же дни войны – как, например, 42-я стрелковая дивизия генералмайора И.С. Лазаренко
в Брестской крепости. Не произошло бы и полного уничтожения противником армейских
складов с боеприпасами».
Именно для того, чтобы войска округа вовремя заняли «оборонительные рубежи согласно
плану прикрытия», и отдавались Генштабом те директивы – от 11—18 июня, – чтобы «не
были бы окружены и разгромлены в первые же дни войны» войска округа.
«Спустя год (в июле 1942 года. – Авт .), рассмотрев ходатайства осужденных,
Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»
337
Президиум Верховного Совета СССР счел возможным помиловать их. Они были освобождены
из мест лишения свободы и направлены на фронт с назначением на низшие должности. Вновь
став в боевой строй, они достойно воевали на различных должностях в действующей армии. В
1944 году Семенову было присвоено воинское звание генерал-лейтенант, а Фомину —
генерал-майор.
При изучении уголовного дела и других архивных материалов Главная военная
прокуратура вместе со специалистами Института военной истории пришла к выводу, что
генерал-майор Семенов и полковник Фомин были осуждены необоснованно, поскольку
добросовестно исполняли свой воинский долг и возложенные на них обязанности. В
сложнейшей обстановке первых дней войны они действовали в соответствии со своими
должностными обязанностями, положениями руководящих документов и приказами
вышестоящего командования».
Были еще командиры в ЗапОВО, осужденные сначала к расстрелу, но потом, учтя, что они
(как и семеновы, и фомины) не более чем выполняли преступные приказы Павлова и Коробкова,
тоже возвращенные на фронт…
«20 октября 2010 года Президиум Верховного суда РФ, рассмотрев надзорное
представление заместителя Генерального прокурора РФ – Главного военного прокурора С.Н.
Фридинского, отменил приговор Военной коллегии Верховного суда СССР в отношении
указанных офицеров. Так были восстановлены добрые имена генералов И.И. Семенова и Б.А.
Фомина.
Главная военная прокуратура продолжает работу по пересмотру архивных уголовных дел.
За последние несколько лет военные прокуроры по результатам изучения таких дел вернули
честные имена почти 50 генералам, офицерам и рядовым красноармейцам, защищавшим
Родину в боях против немецко-фашистских захватчиков».
Насчет названия статьи «Без вины виноватые».
Вообще-то и тогда, и сегодня, и всегда подчиненный командир будет нести
ответственность за выполнение преступного приказа старшего начальника. Если только он не
успеет вовремя доложить об этих приказах более старшему начальнику, а еще лучше —
военному прокурору или на крайний случай особисту своей части, который обязан немедленно
о таком приказе доложить по своей линии.
Если он этого не сделает, преступление совершится и по этому приказу тем более
погибнут люди, командир понесет наказание наравне с начальником, отдавшим этот приказ. В
лучшем случае ему «повезет», и вместо расстрела его посадят. Это норма во всех армиях мира.
Вспомните, как немецкие генералы заявляли, что они «солдаты и только выполняли преступные
приказы Гитлера». Международный суд это «учел», и их не расстреляли, но сажали.
А теперь посмотрим, что творили павловы с авиацией и ПВО своих округов…
Глава 3. О том, как генералы «подставили» авиацию и ПВО Западных
округов
(Козикин О.Ю. Сталин. Кто предал вождя накануне войны?)
В книге «Кто проспал начало войны?» в мемуарах маршала Баграмяна показывалось, что
буквально за пару дней до начала войны в штаб Киевского ОБО пришло указание Генштаба на
сокращение офицеров оперотдела штаба. И здесь стоит рассказать о «странных» сокращениях,
происходящих в ВВС перед самым нападением Германии, которое было уже всем очевидным.
Есть записи бесед с летчиком-истребителем С.Ф. Долгушиным, начинавшим войну на
границе, в ЗапОВО:
«Тимошенко, “друг летчиков”, решил: почему пехота свои винтовки драит, артиллеристы
и танкисты свои орудия драят, а почему летчикам поблажка?! Танкист свою машину моет.
Почему моют за летчиков? У нас был механик по самолетам и двигателям, механик по
вооружению, моторист – вот все. Теперь на звено (три самолета. – Авт .): механик по
приборам и механик по специальному оборудованию и еще механик по вооружению на звено.
Техник звена и техник самолета на каждый самолет. А тут оставляют на звено: оружейник
(вместо четырех у нас остался один механик по вооружению на звено). Механик по самолетам
Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»
338
– вместо четырех остался один. Мотористов – ни одного. Вот так! Обкорнали! Мы думали —
что за идиотство? Мы отлетаем, все уставшие…» (Интервью: А. Драбкин. Лит. обработка: С.
Анисимов. Сайт «Я помню»).
Некто Василий Бардов 14.01.2006 в 19:10 в Интернете на одном форуме выложил записи
своих личных бесед с С.Ф. Долгушиным:
«Генерал-лейтенант С.Ф. Долгушин: Как и почему погибла авиация 11 сад под Гродно»
(14.01.2006, 19:10). И Долгушин подробно рассказывает об этих «странных» сокращениях:
Долгушин: Впрочем, многое и до этого дня делалось будто “по заказу” (немцев. – В.Б .):
начат ремонт базового аэродрома в г. Лида, не были подготовлены запасные площадки… было
уменьшено число мотористов и оружейников до одного на звено. Мало того, что Тимошенко в
декабре 1940 г. перевел нас на положение как солдат, так еще и сняли с самолета оружейника и
моториста!
Бардов: А как было до этого?
Долгушин: А раньше было как, на 1 самолет (полагались. – В. Я ): техник (это был
офицер, как правило, техник-лейтенант. – В. Я ); механик; моторист и оружейник. Итого на
самолет: 6 человек, потому что 4 ствола.
А тут посчитали, что артиллерист свою пушку драит, пехота свою винтовку драит… а
почему летчикам не драить?! (Осталось 2 человека обслуги на самолет – техник и механик —
Авт .)
И отняли у нас! А потом – сразу в первые же месяцы войны все ввели! Сразу ввели:
почувствовали, что идиотство натворили!»
Далее Долгушин рассказывает, как им пришлось таскать самолетные пушки утром 22
июня и почему…
«И летчики (22 июня. – В. Б .) таскали пушки.
А пушку вставить в крыло… Оно же не широкое! И вот туда пушку вставить – обдерешь
все руки! А там центроплан прикрыт дюралью и люк, куда пушку совать, – он тоже
дюралевый, и все на шпильках – все руки обдерешь! Состояние такое, понимаете…
Бардов: Все равно что голый остался?!
Долгушин: Конечно! Истребители без боекомплекта и без оружия!
Спать, конечно, никто не хотел, и мы не спали (просто) от удивления: какой му…ак
выдумал все это дело?!
Представляете, мы не стеснялись в выражениях вечером…»
Именно Долгушин и рассказал, что перед самым нападением, днем в субботу 21 июня в
их полку побывали командующий ЗапОВО Д.Г. Павлов и командующий ВВС ЗапОВО И.И.
Копец. Им Долгушин лично докладывал данные разведывательного полета к границе, возле
которой находился немецкий аэродром г. Сувалки, на котором вместо 30 (примерно) самолетов
Ме-110 они с другим летчиком, проводя разведку, насчитали до 200 боевых самолетов
различных типов.
Долгушин (газета «Господин народ в Северном округе столицы», спецвыпуск № 3, май
1999 г.):
«В субботу 21 июня 1941 года прилетел к нам командующий округом генерал армии
Павлов, командующий ВВС округа генерал-лейтенант Копец, командир дивизии, командир
полка. И нас с Макаровым послали на воздушную разведку…»
«Долгушин: Привезли нас в штаб полка – в это имение (в усадьбу Бобра-Велька. – В.
Б .): аэродром, за ним – липы стоят, а за ними имение. Вот туда нас привезли, и мы доложили
свежую (информацию. – В. Б .) о том, что там (в Сувалках. – В. Б .) творится.
Бардов: А докладывали кому?
Долгушин: Павлов, Копец, Ганичев, Николаев здесь.
Мы доложили все, как было. Причем у нас с Сережкой (Макаровым. – В. Б .)
расхождение получилось всего в 2 СП. Мы насчитали около 200.
Бардов: Т. е. каждый в бинокль пересчитал самолеты?!
Долгушин: Да. Я насчитал около 200. И какие СА были: Ме-109, Ме-110, Ю-87, Ю-88 и
Хейнкель-111».
После этого Копец в сопровождении командиров 11-й сад и 122-го иап лично слетал на
Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»
339
границу на истребителе Долгушина и убедился в правдивости доклада летчиков: «И они
тройкой СА взлетели: он, Ганичев и Николаев. Они примерно минут 35 в полете были —
Августов-то был [от них] всего 60 км».
А после убытия Павлова и Копца к вечеру в 122-м иап и получили приказ:
«…В субботу 21 июня мы отлетали, к вечеру полеты закончились, и нам сообщают:
“снять оружие и ящики с боеприпасами и хранить их отдельно”. Это же идиотство! Мы все
были взволнованы…
Долгушин: Закончили мы полеты примерно в 18 часов. Часов в 19 нас разоружили —
поступила команда “СНЯТЬ С САМОЛЕТОВ оружие и боеприпасы и разместить их в
каптерках” – дощатых и фанерных сарайчиках за хвостом самолетов.
Мы все думаем: зачем же?! Мы же когда взлетали в готовности № 1 и когда догоняли
(Ме-110. – В. Б .), у нас пушки и ПМ “стояли на одну перезарядку”: ПМ – просто дернул
ручки – вот они стоят, и тут же кнопки [чтобы] воздухом перезаряжать пушки.
На одну перезарядку и после этого жми на гашетки и стреляй. А тут – сняли! Вечером
поужинали. За ужином мы обменивались – все были до того возмущенные, злые: как это так —
мы вылетали на перехват, имея все оружие на одну перезарядку, а тут – в такое тревожное и
какое-то неприятное время у нас отняли оружие у истребителей!»
Долгушин: «Поужинали. Такое состояние было:
СНЯЛИ ОРУЖИЕ И БОЕПРИПАСЫ!
И мы спросили: “Почему сняли оружие?! Кто такой идиотский приказ отдал?!”
Даже к командиру полка Емельяненко обратился и говорит: “Нy почему?!” А командир
полка разъяснил командирам эскадрилий: “Приказ командующего” (Белорусским военным
округом Д.Г. Павлова. – В.Б .), а командиры эскадрилий – нам».
Оружие они сняли, а «в 2.30 раздается сигнал – тревога… И в момент налета немецкой
авиации летчики вместо «сокращенных» оружейников занимались установкой пушек и
пулеметов на истребители.
Но обратите внимание на время объявления тревоги – 2.30 22 июня. Видимо,
командующий ВВС округа Копец все же сам обзванивал свои авиачасти, и скорее всего по
команде Павлова…
Долгушин: «Самолеты И-16, которые мы в полку получали, все были новыми машинами с
“62-ми” и “63-ми” моторами… “63-й” мотор – 1150 л. с, машина по 500 км/ч давала скорость!
Своих БСов мы тогда еще не знали, но зато наша 4-я эскадрилья капитана Емельяненко, кроме
2-х пулеметов ШКАС, была вооружена еще и 2 пушками ШВАК».
Т.е. в этом 122-м иап одна эскадрилья из 4 была оснащена пушечными И-16.
Пушечных И-16 тип 27 и 28 к лету 1941 года выпустили около 350 штук. Этого хватило
бы на вооружение не более пяти полков всех ВВС РККА. Однако эти мощные на то время
пушечные И-16 не стали собирать в отдельные истребительные авиаполки, а распределили в
приграничные смешанные авиадивизии, по одной эскадрилье в один полк с И-16. Что было
вполне разумно.
«И вот в 2.30 – тревога! Нашей 2-й эскадрилье и 4-й эскадрилье через аэродром нужно
бежать, а 1-я и 3-я стояли прямо около палаток. Мы прибежали, а те ящики уже убрали, начали
таскать пушки. Техники тоже подключились, нужно быстро. А у нас ящики в самолетах, и мое
звено подготовилось первым, все три самолета. Я пошел, доложил командиру эскадрильи, что
звено готово. Он не стал спрашивать, как это нам так удалось раньше всех подготовиться…
Только начался рассвет…»
Долгушин в истребителях своего звена пушки и пулеметы снял, но ящики с патронами,
что более громоздкие, снимать не стал. Из-за этого его звено оказалось достаточно быстро
готово к боевым действиям.
В субботу на аэродром 122-го иап пригнали для ознакомления Пе-2, которые стояли на
вооружении в 16-м бомбардировочном полку этой же 11-й сад, чтобы летчики могли отличать
их от Ме-110 и не посбивали сгоряча. Ведь внешне они очень похожи.
В субботу Пе-2 еще и полетал над аэродромом, поэтому когда утром 22 июня на аэродром
выскочила пара двухкилевых самолетов, их не сразу опознали:
«С южной стороны к аэродрому подходят два самолета. В хвосте этого самолета раздается
Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»
340
очередь, длинная очередь – и по стоянкам самолетов. Крестов-то не было, но тут все ясно:
обстреляли, прошел “110-й”. По телефону мы узнали, что есть раненые, – значит, точно,
прошел немец и обстрелял. Мы рассредоточили машины, и опять таскать пушки и боеприпасы.
Первыми подготовились мы, затем 1-я эскадрилья, которая стояла около палаток. Они выбежали
из палаток – и уже через 5-Ю метров их самолеты. Смотрим: идет шестерка самолетов – три
идут и сзади еще три. Что это такое? Учения, что ли? Опять мы ничего не поймем. Решили, что
это МиГ-3 с Белостока – там был полк на МиГ-3.
И тут они развернулись и начали нас бить. (Это были Me-109. – Авт .)». (Сайт «Я
помню».)
Долгушин вылетел на разведку в сторону Гродно, на взлете его обстрелял одиночный
Ме-110 (или Me-109), но не сбил. Во время уже своего полета Долгушин подбил легкий
самолетик связи, разведки и корректировки типа «Физлер-Шторьх» (тот ушел с дымом на свою
территорию), прибыл на свой аэродром и доложил, что немцы: «Границу перешли, идут к нам.
Войска вот тут, танки вот тут». Наших-то войск не было: только одни пограничники, и все.
Только мы начали заправляться, ко мне подошел командир эскадрильи и говорит: “Сергей, мы
улетаем в Черляны, там, где 127-й полк нашей дивизии”».
То есть примерно в 5.00—5.30 122-й иап боевых действий не вел. И по команде, видимо,
командира дивизии полковника П.И. Ганичева полк Долгушина перегнали на один аэродром с
соседним 127-м иап – 122-й полк находился всего в 17 км от границы. Долгушин взлетал позже
всех, и в это время на аэродром уже заходили немецкие самолеты: «Тут пришла восьмерка,
садится фактически на аэродром. Я пошел на взлет, а они даже не обратили внимания на меня.
Я взлетел – танки уже видны. Высоту повыше набрал, немного поднялся, выше к северу ушел
от аэродрома – и видно, что танки идут к аэродрому Они уже километрах в 5—10, а над
аэродромом висят восемь самолетов». ( Примечание . Как выяснил исследователь Д. Киенко (см.
его книги «Крылья над Гродно», «Крылья над Лидой» и «Крылья на Неманом». – Гродно, 2009,
2010 г.), который на документах и воспоминаниях других очевидцев достаточно детально
изучил историю 11-й сад, на аэродром садились 8 Ме-109Е. Один из них был подбит и сел на
«брюхо». Немцы его там и оставили, в книгах Киенко есть фото…)
Долгушин сел на аэродром соседей, а там продолжали работы по бетонированию полосы:
«И начались работы: камнедробилки дробят, цемент закладывают…» ( Примечание . Д. Киенко
выяснил, что 122-й иап перелетел не в Черлены, а в г. Лесище, где был полевой аэродром и
бетонную ВПП не строили. Рядом с Лесище находился аэродром в Скиделе (в 15 км), и там
велось бетонирование ВПП, однако, кроме строителей, никого на этом аэродроме не было. Сам
же Долгушин прошел над Лесищем, однако ему выложили знак «иди на Лиду», и как раз там
велось бетонирование ВПП и там и погиб Ганичев…)
127-й иап имел на вооружении самолеты И-153, у которых были только пулеметы ШКАС.
При этом топливо в самолеты заправить не могли, потому что достать бензин из закопанной в
землю цистерны оказалось нечем – «забыли» приготовить насос. В итоге в результате
нескольких налетов оба истребительных полка 11-й сад были уничтожены в течение дня и в
основном на земле: «Одна за другой пошли шестерки, восьмерки Ме-110 – и оба полка
разбомбили совершенно. А мы ничего сделать не можем! Исправных самолетов было очень
много, но без горючего, без оружия… Никто не стал этим интересоваться… Просто поступила
команда – уезжать…» (это было в г. Лида утром 23 июня. – Д. Киенко ).
Обратите внимание на выделенные мной слова – по факту уничтожения 11-й сад никто
тогда расследование проводить не стал… Видимо, потому, что в первые же налеты днем 22
июня был убит командир дивизии: «Ганичев и полковник Захаров, его заместитель, стоят на
аэродроме, как идиоты, и руководят разравниванием. По ним ударили. Захарову в лоб попали, а
Ганичеву в живот – он через два часа умер. И на аэродроме никого из начальства не осталось».
( Примечание . Долгушин, по словам Киенко, спутал фамилию начштаба 11-й сад – это был
подполковник Юзеев, который был ранен в ногу и остался жив… Не репрессирован.)
Командиру дивизии полковнику Ганичеву, похоже, «повезло» – погиб, и проводить
расследование было просто не с кем. Его вины в том, что полки 11-й сад были так близко
расположены у самой границы, нет.
Но скорее всего он по результату расследования также пошел бы под суд и был бы
Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»
341
расстрелян с позором за такую организацию подготовки вверенных ему частей и аэродромов к
войне. За уничтоженную в течение одного дня дивизию, состоящую из как минимум 140
истребителей с хорошо подготовленными летчиками. А также уничтоженного утром 22 июня и
16-го бомбардировочного полка этой дивизии, потерявшего около 3 °CБ.
«А.Д. [А. Драбкин]: – У вас был 122-й полк?
– Да.
АД.: – Пятиэскадрильный состав?
– Четыре эскадрильи, в каждой по 18 самолетов, пять звеньев. Командир, заместитель. А
если комиссар летает, считали, что есть спарка…» (Итого 72 истребителя только в 122-м иап, в
котором было 18 пушечных И-16. – Авт .) (Сайт «Я помню», беседовал А. Драбкин.)
В связи с историей разоружения этого полка возник один вопрос. Дело в том, что в 122-й
иап «в среду или даже раньше, в понедельник, прибыла на Ли-2 комиссия с Москвы. Их задачей
в основном была проверка состояния техники пилотирования летчиков дивизии и в том числе
нашего полка. Возглавлял ее заместитель начальника оперативного управления, полковник»
(Долгушин). Сопровождал московского полковника «заместитель Копца по строевой
подготовке, генерал-майор».
Ли-2 комиссии так и остался до 22 июня на этом аэродроме и утром 22 июня сгорел. А
сама комиссия вроде как вечером 21 июня все еще была на аэродроме 122-го иап.
В связи с этим некоторые историки ставят под сомнение «самовольность» приказа
Павлова о снятии вооружений с истребителей. Мол, если бы приказ был лично от Павлова, то
комиссия бы вмешалась и отменила его. А раз не вмешалась, то, значит, приказ был не от
Павлова, а из… Москвы!
Но вообще-то комиссия, проверяющая пилотирование (хоть и московская), никоим
образом не может отменить приказы командующего округом или командующего ВВС округа.
Она может только указать о данном факте в акте проверки или максимум сообщить в Москву по
телефону (если ей эту возможность еще и предоставят). По словам Долгушина, комиссия уехала
22 июня в Минск на машине (как выяснил Д. Киенко, «за ней посылали из 127-го иап пару У-2,
чтобы вывезти, однако по пути один немцы сбили, а второй вернулся»).
Но еще раз повторяю: они никоим образом не могли повлиять на ситуацию.
Были ли факты разоружения других полков ЗапОВО? Были, и, по некоторым данным,
такое было и в соседних округах. Найти информацию о подобном разоружении других полков
достаточно трудно (хотя, если есть умысел, подобные приказы никогда не дадут именно во все
авиачасти – сразу же наверняка всполошатся те же «особисты»).
Бардов: «Haйти-то конечно трудно, но тем не менее я нашел “идентичную информацию”:
когда я опубликовал свое интервью с Долгушиным на одном из форумов, откликнулся потомок
летчика того самого 16-го бомбардировочного полка его же дивизии, перебазировавшегося из г.
Желудок на аэродром “Черлена”. Так вот сын этого летчика (живущий сейчас в Канаде) написал
мне, что отец рассказывал ему, что в их полку также был получен приказ снять пулеметы с их
бомбардировщиков. И в результате во время налета немецких штурмовиков на их аэродром
немногие самолеты, взлетевшие в воздух, не имели возможности даже стрелять по немцам из
своих курсовых пулеметов, и один из них даже пошел на лобовой таран. Вот это письмо:
Георгий Сальников. Март, 27, 2005 6:39 рт. Заголовок сообщения: Хочу узнать дальнейшую
судьбу 16-го Сбап.
“Всем участникам форума добрый день! Ветеранам авиаторам, всем, кто жив, низкий
поклон. Погибшим и умершим – светлая память. Я, Сальников Георгий Георгиевич, сын
Сальникова Георгия Ивановича, стрелка, радиста 16-го СБАП. Мой отец находился на лагерном
аэродроме Черляны в момент штурмовки немцами в 4 утра 22 июня 1941 г. Где то в 1952—1953
году он мне, мальчишке, рассказал трагическую историю начала войны. Рассказал, как за сутки
до начала войны с бомбардировщиков было снято пулеметно-пушечное вооружение, как
проснулся от грохота и стрельбы. На его глазах взлетел его комэск Протасов, и как он шел на
таран. Как понимаю, он служил в его эскадрилье.
Затем через час появились немецкие мотоциклисты, с которыми они вступили в бой, но
вскоре появились немецкие бронетраспортеры с пехотой, и пришлось отступать. Где-то в 10—11
утра нашли брошенную полуторку, отец вытер мокрый трамблер и завел ее. На ней человек 20
Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»
342
–25 из 16-го полка добрались до Лиды, при них было знамя полка и штабные документы. Их
всех арестовали, но вскоре выпустили.
Потом отец летал под Воронежем (летали бомбить Констанцу), затем под Москвой…
С уважением, Георгий Сальников, Монреаль, Канада, 27 марта 2005 года. Мой адрес:
( Примечание . Увы, данное письмо имеет серьезные ошибки. Как пишет Киенко, «никак
не возможно объяснить мотоциклистов 22 июня в глубине 100 км при столь плотных порядках
войск в районе Гродно-Скидель, это невозможно, это как диверсанты-парашютисты, которые
всем везде мерещились. Бои за аэродром Черлена начались только 24-го и закончились 26 июня.
Полк со знаменем в Лиду не шел, шли сразу на Бобруйск, через Белицу»… Впрочем, ветераны
за столько лет, естественно, многое путают или забывают. Но тут важен сам факт разоружения
самолетов этого 16-го сбап перед 22 июня…)
16-й скоростной бомбардировочный авиаполк был перед войной передан в 11-ю сад
ЗапОВО и укомплектован самолетами СБ (7,62 мм ШКАСы, размещенные в носовой части
машины и в кабинах стрелков, скорострельность до 2000 выстрелов в минуту) и Пе-2,
имевшими более внушительное вооружение. У Пе-2 ранних серий было 247,62 мм ШКАС в
носовой части и 2 – у штурмана и стрелка. А весной 1941-го на Пе-2 стали ставить один
ШКАС и один 12,7 мм пулемет Березина в носовой части и один 12,7 мм в кабину штурмана для
защиты задней полусферы. Стрелок-радист остался в хвосте со ШКАСом.
«С апреля – мая (с 13-й серии) 1941 г. люковый ШКАС заменили на крупнокалиберный
турельный пулемет БТ конструкции Березина с боекомплектом 200 патронов. Правый ШКАС в
носовой установке также был заменен на пулемет БК с боекомплектом 150 патронов, но
одновременно уменьшился запас патронов левого ШКАСа до 450 шт. Секундный залп Пе-2,
вооруженного только ШКАСами, составлял 1,152 кг, а с пулеметами Березина он почти
удвоился и стал равным 2,208 кг». (Источники: «История конструкций самолетов в СССР, 1938
–1950 гг.», К.Ю. Косминков, Д.В. Гринюк «Пикирующий бомбардировщик Пе-2»).
11-я сад располагалась в райцентре Лида Гродненской обл. в Западной Белоруссии. Кроме
122-го полка, где служил Долгушин, состояла также из:
127-го иап (его базировавшегося в г. Скидель), 16-го сбап, располагавшегося на 22 июня в
с. Черлены (похоже, 122-й иап 22 июня частью отправляли в Лиду, частью – на аэродром
127-го иап и частью – к бомбардировщикам), и 190-го штурмового авиационного полка (шап),
но он на 22 июня находился под Витебском, получал матчасть и только формировался. Как
пишет Д. Киенко, 190-й шап «находился в г. Щучин, моем родном городе, в количестве 16
человек, а летный состав в Воронеже на обучении на Ил-2».
В 16-м сбап имелось 46 экипажей на 24 СБ, и также приняли на заводе 37 Пе-2 – итого
61 машина.
Однако к 22 июня Пе-2 не перегнали в полк. И этот полк был разгромлен в первые же
часы войны, без боя.
Утром 22 июня на аэродром Черлены был совершен налет, отчего, по докладу
политотдела 11-й сад: «Самолеты СБ полка горят. Подробности и потери неизвестны…» Из
донесения командующего ВВС 3-й армии командующему ВВС фронта: «В 4.00 22.06.41 г.
противник атаковал одновременно наши аэродромы. Выведен из строя целиком 16-й полк
бомбардировщиков».
Правда, когда маршал авиации Н.С. Скрипко писал свои мемуары в советские времена, то
он написал так про этот 16-й сбап:
«Когда к аэродрому, где и базировался 16-й скоростной бомбардировочный авиаполк,
приблизились фашистские самолеты, командир эскадрильи капитан Л.С. Протасов немедленно
взлетел на своем бомбардировщике и неожиданно для гитлеровцев врезался в головное звено
истребителей Ме-110. Воспользовавшись замешательством, разбив их строй, капитан Протасов
пулеметным огнем сбил один “мессер”. А расстреляв все патроны, героический экипаж таранил
своей машиной второй самолет гитлеровца и погиб…» («По целям ближним и дальним», М:
Воениздат, 1981 г., гл. «Война», с. 70.).
Н.С. Скрипко, с ноября 1940 г. командир 3-го дальнебомбардировочного авиационного
корпуса в составе ВВС ЗапОВО, дислоцированного в Смоленске, полковник, утверждает, что
Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»
343
«директива о приведении всех частей в боевую готовность стала известна командующему ВВС
Западного особого военного округа в 00.30 минут 22 июня 1941 года». Но он не прав. Директива
№ 1 пришла в Минск только в 0.45, и узнать ее содержание Копец мог от Павлова только к 1.30,
не ранее. Если только Копцу о ней не сообщил кто-то еще, до Павлова… например,
командующий ВВС РККА из Москвы по поручению наркома Тимошенко, что вполне возможно,
но, как показывал Павлов, Копец и от него получил команду «приводить войска в боевое
состояние» примерно в 1.30. Скрипко пишет, что «директива наркома обороны,
предупреждающая о возможном нападении фашистской Германии, обязывала
Военно-воздушные силы быть в полной боевой готовности встретить возможный внезапный
удар немцев или их союзников, предписывала рассредоточить всю авиацию по полевым
аэродромам и тщательно замаскировать ее».
Однако даже если Копец и узнал о ее содержании к 1.30, он, похоже, не во все
авиадивизии дозвонился и не все авиачасти по тревоге до нападения Германии поднял. Ибо
Скрипко и пишет, что, только «узнав о нападении гитлеровцев, я объявил боевую тревогу
авиадивизиям и частям корпуса». И произошло это потому, что Копец «сумел за это время
передать приказ лишь 10-й смешанной авиадивизии, а остальные соединения не получили
никаких распоряжений, поскольку еще с 23 часов 21 июня прекратилась телефонно-телеграфная
связь»… Похоже, Копец успел дозвониться и в 11-ю сад Долгушина. Но – ох уж эти
порезанные диверсантами провода… которые, по другим воспоминаниям, вышли из строя все
же ближе к 2.00.
Генерал-майор авиации Г.Н. Захаров: «Уже давно рассвело, когда раздался звонок из
штаба авиации округа. Это было, по памяти, между пятью и шестью часами утра. Звонил
командующий ВВС округа: “Нac бомбят. С Черных и Ганичевым связи нет”.
Это было первое сообщение о начале войны, какое я услышал. Копец говорил ровным
голосом, и мне показалось, что он говорит слишком медленно» (Я – истребитель. М., 1985 г., с.
112.).
Так узнал о начале войны командир 43-й смешанной авиадивизии, стоящей за Минском.
Тот самый, что 18 июня вместе со своим штурманом на У-2 делал облет границы в полосе
ЗапОВО. После чего и было принято решение приводить в повышенную боевую готовность все
части запокругов, в том числе ВВС и ПВО.
Однако хотя в 11-ю сад около 2.30 22 июня и прошла команда «тревоги», но при этом,
оказывается, для приграничных авиаполков был и некий запрет подниматься в воздух! Вот что
приводит в своей книге «Июнь 1941. Разгром Западного фронта» (М., 2008 г.) Д. Егоров о
начале войны в 122-м иап Долгушина:
«Н.А. Буньков, бывший рядовой радиовзвода роты связи 286-й авиабазы, вспоминал:
«Фашистские самолеты беспрерывно бомбили наш аэродром, наши самолеты, стоявшие,
как солдаты в строю, ровными рядами по всему аэродрому (вот так был «выполнен» пункт
приказа НКО о запрете линейного расположения матчасти. – Д.Е .). Летчики к 4:00 22 июня
были уже в кабинах самолетов, готовы к бою. Но ни один самолет не взлетел навстречу врагу, а
фашисты без помех в упор расстреливали, бомбили и поджигали все самолеты, ангары, все
аэродромное хозяйство. Представьте себе наше горе, отчаяние, недоумение… На вопросы нам
отвечали:
«Нет приказа на взлет и борьбу с врагом. Это провокация, местный инцидент». И так
продолжалось до 6 часов утра! Но вот оставшиеся целыми самолеты в 6 утра вылетели
навстречу врагу, в бой. И как дрались! Мы не напрасно гордились «своими» летчиками» [76,
письмо]» (с. 118).
Смотрим еще раз, что рассказывал Долгушин:
«А у меня-то звено готово! Я тогда исполнял обязанности командира звена и доложил
командиру эскадрильи капитану Емельяненко: “Звено готово!” Он вызвал командиров звеньев.
Собрались, сидим. И вдруг видим, со стороны Белостока на высоте примерно 300 м идет звено
нашим строем. Когда мы их увидели, до них было еще далеко. Мы знали, что в Белостоке один
полк переучивается на “Миги”, и решили, что это “Миги” из Белостока. А когда они подлетели
поближе, мы увидели, что это Me-109. И вдруг они развернулись и начали бить!..
Емельяненко (комполка. – Авт .) говорит: “Долгушин, взлетай!” Никакого официального
Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»
344
задания мне не давали. Просто: “Взлетай!”…»
Долгушин улетел на разведку в сторону Гродно, а «полк начал подниматься (взлетать)
где-то в 6.30—7.00. Первая эскадрилья начала взлетать первой, ведь она находилась рядом с
палатками, и каптерки были близко, а нам надо было еще перебежать аэродром. Затем другие
эскадрильи начали взлетать. Тут же налеты их [немцев] остановились.
Итоги налета Me-109 были незначительными.
Средств ПВО не было. На краю аэродрома была одна машина со счетверенными
