Текст книги "Стратагемы. О китайском искусстве жить и выживать. ТТ. 1, 2"

Автор книги: Харро фон Зенгер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 93 (всего у книги 125 страниц)

Стратагема № 30. Пересадить гостя на место хозяина

Четыре иероглифа

Современное китайское чтение: Фань / кэ / вэй / чжу

Перевод каждого иероглифа: Обратить / гость / в / хозяин

Связный перевод: Пересадить гостя на место хозяина; обратить гостя в хозяина. Похищение престола/власти

Сущность

1. Стратагема кукушки

2. Стратагема господина/госпожи

«У знатоков военного дела есть такое суждение: «Я не смею быть хозяином, а лучше буду гостем…» [ «Китайская военная стратегия». Пер. с кит. В. Малявина. М.: Астрель, 2002, с. 36.]Так начинается глава 69 трактата Дао дэ цзин, приписываемого Лао-Цзы (см. п. 7 Введения, а также 17.31). «Хозяин» здесь представляет того, кто начинает военные действия, «гость» – того, кто на них отвечает. Главная задача Лао-Цзы – «невмешательство» («у вэй»), откуда вытекает его воздержание от всякого нападения. Противоположным образом употребляются слова «хозяин» и «гость» в Военных законах Сунь Виня. Сунь Бинь (см. 2.1, 4.2, 11.13, 11.14), живший примерно в 380–300 гг. до н. э., предположительно приходился правнуком Сунь-цзы (VI–V вв. до н. э.). В главе 19 «Положение гостя и хозяина» [ «Кэ чжу жэнь фэнь»] Военных законов Сунь Виня говорится: «Гость – это тот, кто занимает позицию позже. Хозяин располагается на местности и создает потенциал своей позиции, чтобы встретить гостя» [ «Китайская военная стратегия». Пер. с кит. В. Малявина. М.: Астрель, 2002, с. 338]. Таким образом «хозяин» выступает обороняющейся стороной, большей частью сражающейся на собственной территории, тогда как «гость» оказывается вторгшейся в чужие владения нападающей стороной.

Нападающей стороной «гость» выступает уже в Военном искусстве Сунь-цзы (гл. 11.7). Как и в Военных законах Сунь Виня, слова «хозяин» и «гость» также используются в военном классическом трактате поздней танской поры Беседы Ли Вэй-гуна [571–649] [с императором Тай-цзуном (правил 626–649)] («Ли Вэй-гун вэньдуй»). Нижеследующее извлечение из данного сочинения важно тем, что там впервые встречается выражение для стратагемы 30 [ч. II (всего в трактате три части: верхняя («шан»), средняя («чжун») и нижняя («ся»))]:

«Тай-цзун сказал: «Война любит положение хозяина и не любит продолжительности. Что это значит?» Ли Вэй-гун ответил: «К войне обращаются тогда, когда это неизбежно. Как же она может любить положение гостя и продолжительность?» Сунь-цзы сказал: «Если провиант возить далеко, крестьяне обеднеют. Это – бедствие, вызываемое положением гостя». Кроме того, он сказал: «Набор во второй раз не производят, провиант в третий раз не собирают». Это свидетельство того, что война не должна быть продолжительной. Однако, сопоставляя положение хозяина и гостя, я вижу, что есть способ превратить гостя в хозяина и хозяина в гостя». Тай-цзун спросил: «Как же это?» Ли Вэй-гун ответил: «Если снабжаться за счет противника, это и будет превращение гостя в хозяина. Если самому быть сытым, а противника заставлять голодать, самому быть свежим, а противника утомлять, это будет превращение хозяина в гостя. Поэтому война не зависит от положения хозяина и гостя, от быстроты и медленности. Нужно только одно: начав что-либо, попасть в самую точку. Это и есть способ действовать как нужно» [ «Сунь-цзы. У-цзы: Трактаты о военном искусстве». Пер. с кит. Н. Конрада. М. – СПб: Издательство ACT, 2001, с. 293].

30.1. Кукушка в качестве образца

Дословно стратагема 30 означает выживание хозяина и полное распоряжение его домом. Подобное поведение схоже с действиями кукушки, представляющей примерно 50 из 128 видов, которые промышляют так называемым гнездовым паразитизмом [т. е. гнезд не строят и яиц не насиживают, а подкладывают их в гнезда птиц других видов]. Каждый такой вид кукушки использует различных хозяев, в качестве приемных родителей предпочитая певчих птиц. Удивительно, как умудряются кукушки, чтобы их яйца походили на яйца хозяев. Так, кукушечьи яйца могут быть исключительно белыми, голубыми или цвета глины либо иметь поразительно схожее с чужим яйцом облачение. Даже вес кукушечьего яйца совпадает с весом хозяйского, колеблясь от 2 до 25 грамм. Самка кукушки наблюдает за выбранной ею птицей-хозяйкой, начиная со строительства ею гнезда. Стоит той отложить яйца, кукушка в укрытии выжидает, пока родители не отлучатся. Она тотчас садится в гнездо, берет в клюв одно из яиц, подсовывает свое и быстро улетает. Все действие занимает не более десяти секунд. Затем кукушка съедает украденное яйцо, получая таким образом еще и сытный обед.

Чтобы оказаться в выигрышном положении, птенец кукушки должен вылупиться первым. Вылупившийся на 12-й день птенец кукушки первым делом выбрасывает из гнезда яйца или птенцов птицы-хозяина. Затем он разевает свою внушительных размеров пасть, и обманутые родители начинают кормить чужака, хотя тот совершенно не похож на их сородичей – широко открытый ярко-красный рот служит знаком к кормлению, которому родители неукоснительно следуют. Спустя три недели кукушонок тяжелее своего исходного веса в пятьдесят раз. «И какими бы певчими птицами ни были приемные родители, им теперь для кормления великана приходится зависать над ним в воздухе либо усаживаться ему на спину, глубоко засовывая голову в разинутый рот прихлебателя» (Герберт Черутти (Cerutti). «О кукушке». NZZ-Folio. Цюрих, апрель – 1997, с. 64 и след.).

30.2. Пять шагов от гостя к хозяину

Если кукушка и ее птенец обосновываются в хозяйском гнезде приемных родителей в два приема, то для проводника стратагемы 30 Юй Сюэбинь советует осуществлять ее в пять приемов, которые сингапурский исследователь стратагем Ван Сюаньмин представляет следующим образом: «1. стань гостем; 2. воспользуйся удобным случаем; 3. сыщи себе оправдание; 4. упрочь свою власть; 5. заверши переход власти». Пять шагов по захвату власти делаются постепенно, а не наскоком, причем конечную цель – пятый шаг, – естественно, не следует открывать хозяину. В продолжение по меньшей мере первых трех шагов необходимо «гнуть спину» перед хозяином и изъявлять покорность. Пекинский исследователь стратагем Ли Бинъянь в этой связи вспоминает покорность Лю Бана по отношению к Сян Юю (см. 8.1).

Вначале речь идет о завоевании положения гостя. Вкрадываются в доверие будущего хозяина, добиваясь делами или иным образом его расположения. В военном отношении первый шаг может заключаться в отправке военной помощи и подкрепления какому-нибудь государству. Чтобы не попасться на удочку данной стратагемы уже на этом этапе, Юй Сюэбинь предостерегает от «незваных гостей» и поспешного гостеприимства.

«Рыба и гости начинают смердеть на третий день». Поэтому гостю на втором этапе нужно, выждав случай, незамедлительно им воспользоваться (см. стратагему 12), чтобы обезопасить свое еще весьма шаткое положение. Возможность для этого ему может предоставить та или иная слабость хозяина или некий изъян в его окружении. Если же хозяин не даст обнаружить у себя слабые места, например благодаря неукоснительному соблюдению тайны, то стратагема 30 пресекается уже на этом этапе.

На третьем этапе предстоит положение все еще временного гостя обратить в положение постоянного гостя. Хозяин уже не в состоянии выпроводить гостя за дверь. Тот втихомолку расширяет свою власть, собирая вокруг себя союзников либо зависимых от него людей и/или средства.

На четвертом этапе гостю удается занять ключевые места в расположении хозяина, вследствие чего тот вынужден привлекать его к решению всех важнейших вопросов. Как полагает Юй Сюэбинь, этому, раз гость уже обосновался, следует всячески препятствовать.

На пятом, и последнем, этапе гость отыскивает подходящий предлог (29.32), чтобы открыто и беспрепятственно занять место прежнего хозяина. Отныне он может «вести дела без хозяина». Или же создает видимость сложившегося после четвертого этапа положения, довольствуясь местом стоящего в тени кукловода, тогда как находящийся на виду хозяин является всего лишь послушной игрушкой в его руках. По мнению Юй Сюэби-ня, для хозяина еще не все потеряно. Ему нужно не терять присутствия духа и попытаться со своей стороны воспользоваться стратагемой 30.

30.3. Кто спрашивает, тот и задает тон

«Хозяин» и «гость» обозначают противоположные стороны или обстоятельства вроде властителя и подвластного, как и – в переносном смысле – верховенства и подчинения, деятельного и косного начала, запевалы и подголоска, водителя и ведомого, защитника и нападающего, значимого и незначимого и т. д.

Все эти обстоятельства с точки зрения стратагемы представляются отнюдь не статичными и не незыблемыми. Напротив, противоположности могут поменяться местами. При подобной перемене участи в пределах всех обозначенных противоположностей стратагема 30 содействует тому, кто поначалу занимает место «гостя». Длительная череда из пяти приемов требуется для стратагемы 30 лишь тогда, когда речь идет о буквальном вытеснении настоящего хозяина настоящим гостем. Используемая в переносном смысле стратагема 30 при определенных условиях может весьма скоро привести к успеху, например если задавать в разговоре собеседнику неожиданный или обескураживающий встречный вопрос (см. 35.18). Ведь не раз оказывается верным утверждение: «Кто спрашивает, тот и задает тон».

30.4. Надувательство со стоимостью проезда

Два примера, приведенные наньцзинской газетой Вестник услуг [Фуу даобао] 9.11.1996 г. в одном из очерков серии «36 стратагем сегодня» для иллюстрации стратагемы 30, показывают, как ее незамедлительно пустить в дело:

– один известный китайский певец, который в свободное от работы со своим ансамблем время на свой страх и риск организовывал выступления, появился на одном вечернем представлении. Организатор концерта позаботился о рекламе, так что зал ломился от публики. Но незадолго до выступления этот певец – напомним, что в Китае не придают такого значения контрактам и договорам, как в Европе, – заявляет, что его гонорар мал, и требует прибавки. Приглашенный на концерт гость вдруг начинает диктовать свои условия. Устроителю не с руки отправлять многочисленных зрителей домой. Лишь получив прибавку, певец вышел на сцену;

– кондукторы в автобусах на одной из линий были известны тем, что часто не давали полностью сдачу за проданные билеты. Этого научился избегать воспользовавшийся стратагемой 30 пассажир, когда стал отдавать кондуктору свою банкноту в 10 юаней лишь после получения от него причитавшейся сдачи в 9 юаней.

30.5. Шумный гость заглушает хозяина

Иной раз выражение для стратагемы 30 употребляется сугубо для красного словца, как, например, в репортаже о футбольном матче, когда гости побеждают хозяев (Литературное собрание [Вэнъхуэй бао]. Шанхай, 25.07.1997, с. 4), в выступлениях, направленных против перенимания приемов западной культуры и западной компьютерной технологии (Жэньминь жибао. Пекин, 15.05.1990, с. 8; Литературная газета [Вэнъсюэ бао]. Шанхай, 21.10.1993, с. 4; Гуанмин жибао. Пекин, 20.12.1994, с. 5; Книжное чтение [Душу]. Пекин, 1995, № 2, с. 148) или за укоренение западной науки в Китае (Книжное чтение [Душу]. Пекин, 1995, № 6, с. 55) и для характеристики положения, когда в стране переселения иммигранты берут верх над местными жителями (Хао Цзайцзинь. «Переселенцы заполонили мир». Пекин, 1994, с. 246).

В схожем с выражением стратагемы 30 значении выступает немного грубоватое выражение «шумный гость заглушает хозяина» («сюань-бинь до-чжу») [в значении «узурпировать права хозяина»; «второстепенное заслоняет главное»]. Это выражение красуется на обложке журнала Всемирное знание [Шицзе чжиши хуабао] (Пекин, 1980, № 4) как пояснение к шаржу, изображавшему тогдашнего главу советского государства Брежнева. Довольно улыбаясь и заложив руки за голову, тот лежит, развалившись на кровати с надписью: «Афганистан». На одеяле, под которым съежился оттесненный к самому краю с головой, выглядывающей из-под мышки Брежнева, испуганный афганец, начертано: «Дружеское сотрудничество».

30.6. Сценическая бутафория отодвигает содержание пьесы на задний план

Выражение для стратагемы 30 может обернуться ее противоположностью, став обозначением головотяпства. Подобный пример дает нам китайский драматург и кинорежиссер Хун Шэнь (1894–1955). В своем труде «Азы театральной режиссуры» [ «Сюцзюй даоянь-дэ чубу чжиши»] 1941 г. он пишет: «Режиссер обязан постоянно быть начеку. Прежде всего, он не должен поддаться своекорыстному желанию произвести впечатление и щегольнуть своим умением и не должен увлечься целиком «бутафорией» (иначе говоря, устраивая парад декораций, чье воздействие доводят до крайности без учета требований пьесы; выпячивая технические навыки, вследствие чего хозяин меняется местом с гостем в расчете на повышение зрительского интереса, однако вынужденно жертвуя при этом воспитательным действием пьесы)…»

В качестве обозначения «головотяпства» «пересаживание гостя на место хозяина» характеризует подмену малозначительным (зрелищные сценические эффекты) значимого (содержание пьесы), второстепенным – первостепенного, вещью – человека (см. также: Жэньминь жибао. Пекин, 16.04.1998). Положение в одном из парков Даляня (провинция Ляонин), где рев постоянно включенных громкоговорителей заглушает щебетание птиц, в одной из своих статей Рабочая газета [Гунженъ жибао} (Пекин, 11.09.1997, с. 3) наряду с поездками китайских чиновников на совещания в излюбленные места для загородных прогулок, где осмотр достопримечательностей отодвигает на задний план саму работу, обозначается – в данном случае для характеристики головотяпства – выражением для стратагемы 30.

30.7. Выманить обороняющегося из укрепления

В 219 г. н. э. Чжугэ Лян (181–234), канцлер царства Шу, согласился по его просьбе отправить старого военачальника Хуан Чжуна (ум. 220) в поход против находящегося в услужении у Цао Цао (155–220) военачальника Сяхоу Юаня (150–219). Сяхоу Юань со своим войском окопался на горе Динцзюнь. Хуан Чжун, которому пришлось вести войско издалека, по условиям местности и состоянию воинов и лошадей находился в невыгодном положении. Различные вылазки Хуан Чжуна против Сяхоу Юаня терпели неудачу. Хуан Чжуна сопровождал Фа Чжэн (176–220), советник Лю Бэя (161–223). «Хуан Чжун позвал на совет Фа Чжэна, и тот сказал: «Сейчас прежде всего надо поднять боевой дух воинов и смело идти вперед. Будем строить временные лагеря и стараться завлечь Сяхоу Юаня в ловушку. Это называется «превратиться из гостя в хозяина». В тот же день Хуан Чжун по совету Фа Чжэна наградил воинов, и ликующие возгласы заполнили ущелье. Воины рвались в бой. Хуан Чжун снялся с лагеря и двинулся вперед, по пути сооружая временные укрепления и задерживаясь в каждом по нескольку дней. Сяхоу Юань хотел вступить в бой, но Чжан Хэ (ум. 231) сказал: «Будьте осторожны! Если теперь напасть на врага – не миновать поражения. Хуан Чжун рассчитывает «превратиться из гостя в хозяина». Однако Сяхоу Юань не послушался его и приказал идти в наступление» [ «Троецарствие», гл. 71: Ло Гуань-чжун. Троецарствие. Пер. В. Панасюка. М., 1954, т. 2, с. 148].

При описании данного случая в романе Троецарствие стратагема 30 упоминается дважды: предлагающим воспользоваться ею советником Хуан Чжуна и разгадавшим ее военачальником противной стороны Чжан Хэ. Пришедший издалека Хуан Чжун выступает «гостем», а противостоящий ему Сяхоу Юань – «хозяином». Хуан Чжун находит средство, чтобы изменить расстановку сил в свою пользу. Выманивание Сяхоу Юаня из укреплений соответствует стратагеме 15. Но произошедшее в силу этого изменение общего положения покоится на стратагеме 30, для которой стратагема 15 служит вспомогательным средством.

30.8. Пришли оказать помощь, а остались в качестве правящей династии[416]416
  Описанные события см. в кн.: Бокщанин А., Непомнин О. Лики Срединного царства. М.: Восточная литература, 2002, с. 171–190. – Прим. пер.


[Закрыть]

На исходе минской эпохи (1368–1644) предводитель крестьянского восстания Ли Цзычэн (1бОб—1645) захватил Пекин (см. 12.12). Последний минский император [Сы-цзун, (1611–1644, 1628–1644)] покончил с собой. В то время военачальник У Саньгуй (1612–1678) на северных рубежах сдерживал наседавших маньчжур. Уверенный, что при сложившихся в столице условиях сам может стать императором, будь у него достаточно сил, У Саньгуй вступает в переговоры с маньчжурским князем-регентом Доргонем ([кит. До Эргунь] 1б12—1651), заключает союз с маньчжурами и вместе с ними 6 июня 1644 г. вступает в Пекин. Но маньчжуры и не думают уступать власть У Саньгую. Они обосновываются в Пекине и утверждают цинскую династию (1644–1911). У Саньгуй же становится ее военачальником. Маньчжуры, отчасти с помощью У Саньгуя, захватили весь Китай и оставались там властвовать до падения империи в 1911 г. Неудивительно, что позже E Энь так представил произошедшее: «Великая цинская династия вторглась в Китай ханьцев, чтобы надолго из гостя превратиться в хозяина».

30.9. Сколь опасной бывает готовность помочь

В 1906–1907 гг. вышел в свет роман Трезвый взгляд [ «Лэнъянь гуань»], приписываемый Ван Цзюньцину, годы жизни которого неизвестны. Этот автор вращался в низах общества, о чем и поведал в своем романе.

В 12-й главе ведущий повествование от первого лица герой беседует со своим наставником Су Ланем. Тот рассказывает о неком Сюй Баошане, не поладившем с законом в провинции Хубэй и бежавшем оттуда в Янчжэнь к торговцу солью Цай Цзиньбяо. Речь здесь идет о частном солевом промысле, запрещенном в тогдашнем Китае, где существовала государственная монополия на торговлю солью. Друзья советовали Цай Цзиньбяо не связываться с Сюй Баошанем, опасаясь, как бы тот – согласно тексту романа – из гостя не стал хозяином. Но Цай Цзиньбяо, как порою случается в преступной среде, отличался великодушием. Он предоставил Сюй Баошаню половину своих занятых перевозкой лодок для ведения торговли, в чем тот и преуспел.

Позже Сюй Баошань основал и возглавил своего рода тайное общество под названием «Красный союз». Это братство имело собственный устав и собственную казну. Когда в 1900 г. разразилось «боксерское восстание», власти стали опасаться, как бы Сюй Баошань со своим «Красным союзом» не учинил беспорядков. Они снеслись с Цай Цзиньбяо, уговаривая того убить Сюй Баошаня. В награду ему обещали дать чин. Однако Цай Цзиньбяо медлил с ответом. Тогда уполномоченный чиновник воспользовался – опять же согласно тексту романа – стратагемой сеяния раздора. Он устроил, что Цай Цзиньбяо получил в подарок дорогого коня, и распустил слух, что Цай Цзиньбяо пообещал властям убить Сюй Баошаня. Естественно, слух дошел и до ушей Сюй Баошаня. Тот от рождения отличался недоверчивостью. К тому же он давно потерял расположение к своему добродетелю, обретя место, где уже не мог терпеть рядом Цай Цзиньбяо. Кроме того, его поддерживал «Красный союз», куда не входил Цай Цзиньбяо. Прослышав, что Цай Цзиньбяо по поручению властей собирается спровадить его на тот свет, Сюй Баошань действует незамедлительно и устраняет Цай Цзиньбяо. Тем самым сбылось опасение друзей Цай Цзиньбяо, что Сюй Баошань прибегнет к стратагеме 30.

30.10. Девушка попадает в комнату юноши, потому что ей удается передвинуть камень

Молодой ученый Ань Цзи во время правления императора Юнчжэна (правил 1723–1735) отправился из Пекина в далекое, за 3000 ли от столицы, путешествие в [провинцию] Цзянсу. Там его отец [Ань Сюэхай] якобы за халатность был посажен под домашний арест в сырое, необжитое помещение храма. Ань Цзи удалось занять 2400 лянов, которые он взял с собой в дорогу. С их помощью он хотел вызволить отца из заточения. По пути он растерял всю свою челядь. Его ближайший слуга Хуа Чжун вскоре свалился от холеры и вынужден был остаться на постоялом дворе. Неподалеку от ближайшего уездного города Чипина (провинция Шаньдун) проживал Чу Игуань, муж младшей сестры Хуа Чжуна, водивший купеческие караваны. Хуа Чжун предложил Ань Цзи написать письмо зятю, чтобы тот по прибытии молодого господина в Чипин сопровождал его вместо заболевшего Хуа Чжуна дальше в Цзянсу.

Прибыв в Чипин, Ань Цзи отправил двух своих погонщиков мулов с письмом к живущему примерно в 20 ли оттуда зятю своего захворавшего слуги. По пути у склона холма погонщики устроились на отдых. Они решили не ехать к проводнику караванов Чу Игуаню и не передавать тому письма. Вместо этого они решили сказать своему господину, что якобы Чу Игуань распорядился, чтобы тот сам навестил его. На одном из холмов они задумали попросить Ань Цзи под каким-либо предлогом слезть с седла, оглушить его и сбросить в бурный поток. Затем завладеть поклажей и деньгами, а с такой суммой на руках они, считай, на всю жизнь будут обеспечены.

Этот разговор нечаянно подслушала девушка [по имени Хэ Юйфэн, которая взялась за оружие и поклялась отомстить за отца, в гибели которого был повинен один влиятельный сановник (отец Ань Цзи тоже оказался жертвой его козней и произвола). Под именем Тринадцатой сестры (Ши Сань Мэй) она пускается в путь, чтобы найти и покарать злодея, а дорогой вступается за обиженных, подобно «рыцарям зеленых лесов»]. Она тотчас поскакала на постоялый двор в Чипине и поселилась там. В своей комнате перед входом она повесила занавеску, придвинула к двери круглое ивовое кресло, уселась в него и стала наблюдать за противоположной восточной комнатой, где жил Ань Цзи, чем крайне обеспокоила неопытного, далекого от жизни юношу. Возможно, это разбойница, которой велено следить за ним? Разумеется, нет. Девушка-рыцарь просто хотела убедиться, достоин ли юноша ее защиты. Но знать этого Ань Цзи, естественно, не мог. Поэтому он стал думать, как защитить себя. Дверь запереть он не мог, так как отсутствовал засов. И тут он вспомнил о большом каменном вальке для обрушивания зерна, который видел у входа в гостиницу. Вот им я и подопру дверь, решил он. За две связки (дяо) медных грошей по 1000 штук он договорился с тремя дюжими парнями перенести валек весом в 300 цзиней [1 цзинь равняется примерно 0,6 кг] к себе. Но те не смогли сдвинуть камень с места. Слуги уже хотели идти за веревкой, чтобы использовать ее в качестве волокуши, но тут появилась незнакомка. «Что здесь происходит?» – спросила она. Слуги объяснили, что хотят затащить камень в комнату молодого господина. «Из-за такого пустяшного камня столько хлопот», – презрительно заметила девушка. Она внимательно осмотрела валек, затем сказала слугам, чтобы те посторонились. Засучив рукава, девушка ловкими движениями покатила тяжелый камень. Юноше происходящее было не по душе. Теперь она с камнем заявится ко мне в комнату, а этому как раз надо помешать. Тут ему еще вспомнились слова «пустить волка к себе в дом» [ «инь-лан жу-ши»][417]417
  В романе стоит другое, имеющее то же значение выражение: «впустить воду через стену» («инь-туй жу-цян»). – Прим. пер.


[Закрыть] и «открывать ворота и с поклоном встречать разбойников» [ «кай-мэнь и-дао»]. И действительно, девушка обратилась к молодому Ань Цзи с вопросом: «Куда прикажете ставить, досточтимый гость?» «В мою комнату, если вас не затруднит», – замялся тот, залившись краской. Ловко покатила она валек через двор, а затем по плоским ступеням террасы, пока не доставила его в восточную комнату. Юноша следовал за незнакомкой до самой двери. Он откинул занавеску у входа, прижался рядом смущенно к стене, всем своим видом говоря: не оставит ли она его теперь?

Но та не собиралась уходить. Она отряхнула с себя пыль и спокойно уселась в кресло рядом со столом. Ну и дела, подумалось ему. Не удалось от нее отвязаться, да еще устроилась как у себя дома! «Входите и присаживайтесь, досточтимый гость», – сказала та. Вот так так, из гостьи она заделалась хозяйкой! Ань Цзи лихорадочно соображал, что делать. Оставить ее наедине с драгоценным грузом боязно. А послушаться ее и остаться – значит, придется вступать в разговор, во время которого она попытается все у него выведать. Тут его осенило. «Буду ходить вокруг да около, глядишь, она и отстанет». И он вошел в комнату. В ходе дальнейшего, ведущегося сообразно стратагеме 27 разговора он дознался о добрых намерениях незнакомки, а позже благодаря ее помощи избежал покушения.

Во времена, когда женщине не дозволялось приближаться к незнакомому мужчине и вступать с ним в общение, храброй девушке удалось на виду у всех попасть в комнату юноши и, несмотря на его осторожность и недоверие, устроить так, чтобы с помощью стратагемы 30 добиться своей цели – предупредить того о нависшей над ним угрозе. Сама стратагема приводится черным по белому при описании первой встречи девушки с юношей в романе Вэнь Кана (конец XVIII – начало XIX в. – 1860-е гг.) «Повесть о героях и героинях» [ «Эрнюй инсюн чжуань», 1850; выше приводится содержание 3-й и 4-й глав романа] (немецкий перевод Франца Куна под названием «Черная девушка-рыцарь» («Die Schwarze Reiterin». Франкфурт-на-Майне, 1980). Здесь повествуется об одной «из знаменитых сцен романа», пишет, подчеркивая лишь комизм происходящего и совершенно не упоминая о ее стратагемном содержании, Джон Кристофер Хэмм (Hamm) («Читая повесть о героине: Шисаньмэй и Эрнюй инсюн чжуань» («Reading the Swordswomans Tale: Shisanmei and Ernu Yingxiong Zhuan»: Toung Pao, том LXXXIV, выпуски 4–5. Лейден, 1998, с. 345).