Текст книги "Стратагемы. О китайском искусстве жить и выживать. ТТ. 1, 2"

Автор книги: Харро фон Зенгер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 125 страниц)

Стратагема № 2. Осадить Вэй, чтобы спасти Чжао

Четыре иероглифа

Современное китайское чтение: вэй / Вэй / цзю / Чжао

Перевод каждого иероглифа: осадить / Вэй / спасти / Чжао

Связный перевод: Осадить Вэй, чтобы спасти Чжао.

Перевод с учетом древнейшей привязываемой к стратагеме притчи: Спасти государство Чжао, осадив государство Вэй, войска которого осадили государство Чжао.

Сущность: Косвенное давление на врага при помощи угрозы, направленной против одного из его уязвимых мест, стратагема удара по слабому месту, стратагема ахиллесовой пяты.

2.1. На неохраняемые территории – с войсками

Здесь речь пойдет об одном историческом эпизоде, который знаменитый китайский историк Сыма Цянь (род. ок. 145 до н. э.) в своем труде «Ши цзи» («Исторические записки») приписывает первой из двадцати четырех династических историй Китая. Эту историю знает любой китайский ребенок, что показывает рассказ «Сунь Бинь вэй Вэй цзю Чжао» в крупнейшей китайской детской газете «Эртун шидай» («Детство»), № 18, вышедшей в Шанхае 16 сентября 1981 г. Историк Сыма Цянь переносит нас во времена доимперского Китая, в V–III вв. до н. э. В те времена Китай состоял из множества мелких царств, воевавших друг с другом за главенство. Войны были повседневным явлением. В 354 г. до н. э. царство Вэй напало на царство Чжао и осадило его столицу Хань-дань (соответствует нынешнему городу Ханьдань в провинции Хэбэй). Царство Чжао обратилось за помощью к царству Ци (на юге современной провинции Шаньдун). В 353 г. до н. э. властитель царства Ци располагал армией в 80 000 человек Военачальником в ней был Тянь Цзи, а его советником – Сунь Бинь. Куда же следовало двинуться этой армии? Тянь Цзи собирался двигаться прямо в царство Чжао и там вступить в бой с вэйской армией. Сунь Бинь отверг этот план. Он сказал: «Если кто-то хочет распутать узел, то, конечно, он не должен изо всей силы тянуть и дергать веревку. Если кто-то тренирует боевых петухов, то, конечно, для этого он не стравливает их друг с другом. Если кто-то хочет покончить с осадой, то лучше всего, если он не будет вводить свои войска в место, и так полное войск, а отправит их в место, свободное от войск. Все отборные войска царства Вэй находятся в царстве Чжао. Царство Вэй лишено военной защиты. Поэтому я предлагаю, чтобы мы осадили столицу Вэй, Далян (соответствует нынешнему городу Кайфэн в провинции Хэнань). Тогда вэйская армия сразу прекратит осаду Ханьданя и поспешит назад, на помощь собственной стране». Тянь Цзи последовал совету Сунь Биня. Как только распространилось известие о нападении циской армии на царство Вэй, вэйская армия сняла осаду и поспешила назад, в Вэй. Армия царства Ци расположилась в заранее выбранном месте, лежавшем на пути армии Вэй, а именно в Гуйлине (на северо-востоке современного города Хэцэ в провинции Шань-дун). Здесь они спокойно ожидали в полной боевой готовности и нанесли полное поражение вэйской армии, значительно более сильной, но изнуренной быстрым маршем. Таким образом царство Чжао было спасено. Эта притча, переданная мною здесь в несколько вольном переводе, была записана более двух тысяч лет тому назад. Первая фиксация фразеологизма, обозначающего Стратагему № 2, при помощи четырех иероглифов: вэй, Вэй, цзю, Чжао («Осадить Вэй, чтобы спасти Чжао»), – знаменитый роман минского времени «Сань Го янь-и» («Троецарствие») Ло Гуань-чжуна (1330–1400). В тридцатой главе этого романа упоминается стратагема Сунь Биня «Осадить Вэй, чтобы спасти Чжао». Сунь Бинь, который изобрел этот метод ведения военных действий, был одним из потомков Сунь У, уже упомянутого выше создателя древнейшего в Китае и во всем мире военного трактата. Неудивительно, что Сунь Бинь и сам написал военный трактат. После почти двухтысячелетнего забвения, в апреле 1972 г., археологи откопали 232 бамбуковые таблички с его текстом в провинции Шань-дун; в том же году он был издан под заглавием «Сунь Бинь бин фа» («Военное искусство Сунь Биня»).

2.2. О полноте и пустоте

Избегать «полного», то есть района, занятого неприятелем, и вместо того проникать в «пустое», то есть район, оставленный противником, – так звучит слегка обобщенное толкование данной стратагемы. «Пустота» и «полнота» – два основных термина традиционной китайской военно-теоретической мысли. Их вводит уже Сунь-цзы в древнейшем в мире трактате по военному искусству. В шестой главе, «Пустота и полнота» («Сюй ши пиань»), название которой Лайонел Джайлс приблизительно перевел как «Weak and strong points» («Слабые и сильные точки»), а Сэмюэл Б. Гриффит как «Weakness and strengths» («Слабые и сильные места»), Сунь-цзы замечает между прочим:

«В войне следует избегать полного и проникать в пустое. Появляйся в местах, которые враг должен будет оборонять в спешке. Спешно иди туда, где враг не ожидает тебя».

В книге «Цзюньши чэнъюй» («Воинские поговорки»), вышедшей в 1983 г. в Тайюане, провинция Шаньси, эта стратагема толкуется следующим образом:

«В таких случаях не обороняют район, которому угрожает враг, а нападают на опорные пункты во вражеском тылу. Так врага заставляют отвести войска и защищать свой собственный тыл. Вследствие этого угрожаемый район освобождается».

Стратагема № 2 рассматривается также в «Чжунго гудай чжэсюэ юйянь гуши сюань» (Избранные философские притчи и рассказы Древнего Китая. Шанхай, 1980):

«Все явления связаны между собой. Так, например, обстоит с противоположными понятиями полного и пустого. Если кто-то воспользуется их связью, он может коренным образом изменить соотношение сил своих и противника, превратить сомнительное положение в выигрышное и одержать победу».

Стратагема № 2 упоминается Мао Цзэдуном в докладе «Стратегические проблемы партизанской войны против японской агрессии» (май 1938 г.):

«В случае, если противник прочно обосновался в районе нашей обороны, мы посылаем туда часть наших сил, чтобы взять противника в окружение. Одновременно наши главные силы предпринимают наступление в районе, из которого противник явился. Мы повышаем там свою активность, чтобы побудить засевшего в обороняемом нами районе противника к отходу и нападению на наши главные силы. Это метод «Осадить Вэй, чтобы спасти Чжао».

Стратагема № 2 упоминается также в одном из сочинений Чжу Дэ о партизанской войне с Японией, датируемом 1938 г. (Чжу Дэ сюань цзи (Избранные труды Чжу Дэ. Пекин, 1983). Чжу Дэ (1886–1976) – один из основателей и главнокомандующий Красной армией, до самой своей смерти остававшийся номинальным главой государства КНР в качестве председателя Постоянной комиссии Национального народного конгресса.

2.3. Из доконфуцианской эпохи

Уже классический конфуцианский труд «Цзо-чжуань» («Комментарий Цзо»),[86]86
  «Цзо-чжуань» – одна из канонических конфуцианских книг, комментарий к летописи «Чунь-цю» («Весна и Осень»). Автором «Чунь-цю» считался сам Конфуций, авторство «Цзо-чжуань» приписывалось одному из его учеников, Цзоцю Мину (Цзо Цюмину). Описываемые в «Цзо-чжуань» события касаются 722–468 гг. до н. э. и содержат материал о войнах между правителями того периода, религиозных верованиях и обрядах, природных явлениях и поведенческих стереотипах древних китайцев.


[Закрыть] одно из старейших китайских исторических сочинений, составленных до начала нашей эры, содержит сведения о применении Стратагемы № 2. Так, в 623 г. до н. э. чуские войска осадили государство Цзян (в нынешней провинции Хэ-нань). В ответ на это войско государства Цзинь вошло в Чу, чтобы выручить Цзян. В 622 г. до н. э. государство Чу напало на государство Сун, которое, в свою очередь, обратилось за помощью к государству Цзинь. Властитель Цзинь, князь Вэнь, был обязан благодарностью властителю Чу, который оказывал ему помощь во время его 19-летнего изгнания, и не мог открыто выступить против Чу. Советник князя Вэня Ху Янь придумал выход. Государству Цзинь следовало напасть на Цао и Вэй, государства, наследственно и через свойство связанные с Чу, в которых непочтительно обходились с князем Вэнем во время его изгнания. Тогда Чу вынуждено было бы отвести свои войска из Сун, чтобы оборонять Цао и Вэй. Так и случилось. Эта история была распубликована в 1981 г. в Шанхае в виде комикса тиражом в 1 680 000 экземпляров.

2.4. Тайпинские повстанцы и войска Дэн Сяопина

Применение Стратагемы № 2 в новой китайской истории иллюстрируется захватом города Ханчжоу в I860 г. войсками повстанцев-тайпинов, которые таким образом хотели принудить к отступлению войска, осаждавшие их столицу Нанкин. Когда в августе 1947 г. Чан Кайши собирался предпринять большое наступление на район, захваченный Коммунистической партией Китая, Дэн Сяопин и Лю Бочэн со своими войсками форсированным маршем оставили район, где располагались их опорные пункты, и направились за тысячу миль в горы по ту сторону Хуанхэ, в район, занятый чанкайшистами. Под угрозой оказалась сама основа военной силы Чан Кайши. Тот был вынужден защищаться от мощного наступления Красной армии и не смог напасть на красные районы. Так одним штрихом была изменена вся картина военных действий. Этот случай приводится как пример применения и развития Стратагемы № 2 в труде «Саньшилю цзи синь бянь» (Тридцать шесть стратагем в современной обработке. Пекин, 1987).

2.5. Современный тайваньский анализ Стратагемы № 2

В труде «Саньшилю цзи мибэнь цзицзе» (Тайная книга тридцати шести стратагем с комментариями. 3-е изд. Тайбэй, 1986) в разделе о Стратагеме № 2 указаны следующие примеры из современности.

Оказывается, предпринимая наступление на Вьетнам весной 1979 г., КНР не имела в виду ничего, кроме стратагемы «Осадить Вэй, чтобы спасти Чжао». Китай, вводя войска во Вьетнам, лишь хотел добиться, чтобы вьетнамские войска вышли из Камбоджи ради обороны их собственной страны. Однако в данном случае маневр не удался, поскольку китайская угроза Вьетнаму оказалась слишком слабой. Вот если бы Китай осадил Ханой, Стратагема № 2 привела бы к успеху. Насколько широка пропускная полоса Стратагемы № 2 в сознании китайцев, показывают следующие три примера из той же вышедшей в Тайбэе книги. Согласно издателю книги Шу Ханю, постоянно повергающие свободный мир в панику угоны самолетов террористами также являются примерами применения этой стратагемы. То же самое касается взятия американских заложников в Тегеране, позволившего Ирану обходиться с сильнейшей страной мира как с шахматной фигуркой на ладони. Аналогичное толкование дается эмбарго на ввоз зерна в Советский Союз после его нападения на Афганистан. Вновь оцененная в КНР и на Тайване Стратагема № 2 сообщает особое значение следующим словам Сунь-цзы:

«Война подобна воде. Как и вода, она не имеет постоянной формы. Тот, кто выверяет свою тактику по положению врага и таким образом достигает победы, может считаться достигнувшим божественности».

Стратагема № 3. Убить чужим ножом

Четыре иероглифа

Современное китайское чтение: цзе / дао / ша / жэнъ

Перевод каждого иероглифа: Одолжить / нож / убить / человек

Связный перевод: Взять взаймы нож, чтобы убить человека.

Сущность: Убить чужим ножом. Погубить противника чужими руками. Стратагема подставного лица. Вредить косвенным путем, не афишируя себя. Стратагема алиби, стратагема заместителя.

К четырем иероглифам этой стратагемы не привязывается никакой объяснительной притчи. Они непосредственно и наглядно описывают, как стратагема осуществляется. Одно из древнейших упоминаний краткой формулировки Стратагемы № 3 мы находим в пьесе эпохи Мин (1368–1644). Вот перевод соответствующей сцены, впервые выполненный на одном из европейских языков.

3.1. Коварная отправка на войну

В театре. Артист в амплуа злодея, исполняющий роль цензора Хань Ду, выходит на сцену и поет на мотив «Сянлюнян»:[87]87
  В китайском классическом театре некоторые вокальные партии исполнялись на мотив уже известных напевов. Для их обозначения В. Ф. Сорокин ввел термин «романс» в качестве условного эквивалента китайскому понятию «цы», переводившемуся ранее как «мелодии», «песни» (см.: Сорокин В. Ф. Китайская классическая драма XIII–XIV вв. М., 1979. С. 31). Название мелодии (в данном случае «сянлюнян») обычно не связано с содержанием «романса» и, как правило, не переводится.


[Закрыть]

Я – начальник над служащими цензурного ведомства[88]88
  В императорском Китае существовала система Цензората. Наряду с Императорским секретариатом и главными министерствами – военным, общественных работ, церемоний, чинов, наказаний и др. – действовала система Цензората. Она как бы уравновешивала приоритет военного ведомства в структуре государственных органов и давала значительные права гражданским чиновникам. При династиях Мин (1368–1644) и Цин (1644–1911) наряду со столичной Палатой цензоров (Дучаюань) существовала сеть провинциальных цензорских учреждений. Их главной функцией был контроль за местной бюрократией, борьба с коррупцией и иными злоупотреблениями властью. В соответствии со Сводом законов империи Цензорат наблюдал за правильным исполнением всеми правительственными учреждениями и должностными лицами своих обязанностей, за деятельностью последних и их поведением в частной жизни, а также за народной нравственностью. Кроме официальных чиновничьих званий чиновники Цензората назывались еще «эрму гуань» – «глаза и уши», через которые верховная власть следит за жизнью всего государства во всех ее проявлениях. Цензоры были наделены правом прямого обращения к императору, поэтому их еще называли «янь-гуань» – «чиновники слова», т. е. должностными лицами, обладавшими свободой слова. Активную роль Цензорат играл и при организации и приеме экзаменов на ученые степени, дававших право получившим их занимать соответствующие чиновничьи должности.


[Закрыть] в Западной канцелярии,

Я – начальник над служащими цензурного ведомства в Западной канцелярии.

Ледяная рука моей власти повергает всех в страх и смущение.

Я ношу шапку с одним рогом и езжу на черно-белой пестрой лошади, как следует моему сану.

От меня все отшатываются в почтительном трепете.

Этим я обязан расположению первого министра Люй Ицзяня [978—1043, противник реформ, предложенных Фань Чжунянем]. Этим я обязан расположению первого министра Люй Ицзяня.

Я предан ему со всеми потрохами («вплоть до моих легких и кишок»). Выражение его лица и каждое его слово – для меня закон.

Гнев мой обрушивается на этого безмозглого негодяя [имеется в виду Фань Чжунянь (989—1052), ученый и политик, известный тем, что мог держать речь, не заглядывая в бумажку; в 1040 г. участвовал в битве против армии династии Западная Ся (с территории, ныне принадлежащей к автономной области Нинся, населенной народностью хуэй); в 1043–1045 гг. был вице-министром империи, пытался провести ряд реформ, однако потерпел неудачу из-за противостояния консерваторов]. Он не знает, что его ожидает! Мой гнев обрушивается на этого дурака, он не знает, что его ожидает. Он все болтает языком и шлепает губами. Он окружает себя сотрапезниками, скрытными, как лисицы.[89]89
  Лисица – один из важнейших персонажей китайского фольклора и основанной на нем художественной литературы. Например, выдающийся китайский новеллист Пу Сунлин (1622–1715) часто использовал в своем творчестве образ лисицы-оборотня, превращающейся в прекрасную девушку, пленяющую «лисьими чарами» грешных селян, студентов, чиновников. Как правило, обман раскрывался и оборотень исчезал (см.: Πу Сунлин (Ляо Чжай). Монахи-волшебники. Рассказы о людях необычайных / Пер. академика В. М. Алексеева. М., 1957).


[Закрыть](Говорит.) Я – всего лишь цензор Хань Ду. Но первый министр Люй – сколь велик он! А этот Фань Чжунянь выступает против него – что за наглость! За известностью закидывает он снасть, хочет поймать славу! Он запрашивает не по чину, бросается дерзкими словами. И еще вовлек в свое клеветническое дело Ю Цзина и Ин Чжу. Все они будут смещены с должности и поставлены на место. А еще этот Оуян Сю [1007–1072, ученый и высокопоставленный чиновник, поддерживал Фань Чжуняня]. Тебе-то что до этого? Ты насмехаешься над цензором Ся [имеется в виду Ся Сун, (985—1051); когда он в 1043 г. должен был быть назначен тайным государственным советником, бывшие тогда у власти реформисты объединились против него вокруг Фань Чжуняня, вследствие чего он получил менее важную должность; за это он обвинил реформистов в заговоре]! Ты сам этим вырыл себе яму! К счастью, ты не заботишь меня, ничтожного. Я уже много дней не видел цензора Ся. Пойду-ка навещу его. (Идет.) О, кто-то показался вдали, это, наверное, он. Отойду-ка я в сторонку и погляжу, куда он направляется.

(Актер в амплуа шута, исполняющий роль цензора Ся, выходит на сцену и поет на ту же мелодию):

Цензурное ведомство – моя епархия, цензурное ведомство – моя епархия.

Характер у меня не подозрительный и не хитрый. В настоящее время я – жертва беспочвенных обвинений. Несправедливость, от которой я страдаю, возбуждает во мне гнев.

Виновный в этом [Фань Чжунянь] переведен в отдаленную область. Виновный переведен в отдаленную область. Я хочу его окончательно уничтожить.

Если ты хочешь избавиться от сорняка, ты должен выбросить его корни с поля. Горе тебе, если ты только отбросишь его в сторону, ибо он позже вернется и разрастется вновь!

(Актер-злодей выступает вперед и говорит):

О почтенный господин Ся!

(Актер-шут изображает испуг.) (Актер-злодей говорит): Куда путь держите?

(Актер-шут поет):

На восток к моему благодетелю, чтобы поговорить с ним. На восток к моему благодетелю, чтобы поговорить с ним.

Если мой план удастся, мы сможем вновь спать спокойно.

(Актер-злодей говорит):

Я, ваш младший брат, придерживаюсь того же мнения. Давайте воспользуемся тем обстоятельством, что первый министр еще не являлся на аудиенцию ко двору. Отправимся скорее к нему, скорее! (Оба отходят в сторону.)

(Выходит актер с раскрашенным лицом, исполняющий роль первого министра Люй Ицзяня, но в повседневной одежде. За ним следует актер-слуга. Актер с раскрашенным лицом поет на мотив «Шэнчацзы»):

По своему положению и важности я вхожу в число трех высочайших государственных советников во главе империи. Я всего лишь на расстояние в несколько дюймов удален от драконоподобного лика императора. Я властвую над жизнью и смертью. Все взирают на меня в почтительном страхе. (Говорит.) Все чиновники склоняются передо мною, первым министром, до земли. Меня украшают нефритовый пояс и красный плащ. Я – краеугольный камень священной династии. Никто не решится посягнуть на мой приказ. Я поражен наглостью одного пустоголового негодяя. Он решается таскать тигра за усы [посягает на мой авторитет]! Секретарь! Сразу же дай мне знать, когда придут оба цензора, Хань и Ся!

(Актер-слуга):

Будет исполнено!

(Актер-злодей и актер-шут входят и говорят):

Вот мы и прибыли! О, жилище первого министра – оно подобно обиталищу богов. Обратимся же к секретарю и попросим доложить о нас.

(Актер-слуга):

Отец наш как раз спрашивал о вас обоих. Входите, пожалуйста, поскорее.

(При виде первого министра оба пришельца преклоняют колени и говорят):

Ваши последователи, Ся и Хань, явились к вам на аудиенцию.

(Актер с раскрашенным лицом говорит):

Поднимитесь, вы оба!

(Актер-злодей и актер-шут встают, складывают руки у груди в приветственном жесте, кланяются, вновь выпрямляются и ждут.)

(Актер с раскрашенным лицом говорит):

На днях слышал я поношения от этого негодяя. Фань Чжунянь и его приятели, конечно, уже получили свое, но гнев мой еще не улегся. У вас, господа, уж конечно, найдется какая-нибудь стратагема для меня.

(Актер-злодей говорит):

Я, Хань Ду, день и ночь страдал от обиды за вас, благородного первого министра, не мог ни есть, ни спать. Однако стратагемы у меня нет.

(Актер с раскрашенным лицом говорит):

Вот уж, действительно, можно сказать, «сопровождать в огонь и в воду»! Спасибо вам! Спасибо!

(Актер-шут говорит):

Я, ничтожный, придумал стратагему. Я затем и явился, чтобы доложить о ней.

(Актер с раскрашенным лицом говорит):

Говори же! Говори!

(Актер-шут):

Ю Цзин, Ин Чжу и Оуян Сю сами по себе не враги благородному первому министру. Если они с недавних пор не держат языка за зубами, так это потому, что их подстрекает Фань Чжунянь. Если не умертвить Фань Чжуняня, корень зла не будет истреблен.

(Актер с раскрашенным лицом):

Убить Фань Чжуняня было бы нетрудно. Но я боюсь, что придворные будут недовольны.

(Актер-шут):

Я, ничтожный, подумал об этом. Сейчас как раз поднял бунт Чжао Юаньхао [1003–1048, основатель империи Западная Ся, в течение семи лет вел войну против династии Северная Сун (960– 1126)]. Вокруг него собираются все новые силы. Двор должен назначить военачальника, который поведет против него войско. Вы, благородный министр, завтра утром должны подать императору представление. По этому представлению Фань Чжунянь [будучи штатским чиновником и ученым без военного опыта] получит военное назначение и будет отправлен для подавления бунта Чжао Юаньхао. Это называется «убить чужим ножом». К тому же вы покажете этим, благородный министр, будто сменили гнев на милость! Как вам нравится такая стратагема?

(Актер с раскрашенным лицом громко восклицает):

Замечательно, замечательно! Я в ближайшее же время издам приказ о переводе тебя в более высокий ранг. Непременно сдержу свое слово.

(Актер-злодей):

Фань Чжуняня убьют, но остается еще множество его последователей. Не будете ли вы столь любезны, чтобы составить их список и распространить его при дворе, чтобы они остерегались превышать свои полномочия словом или делом?

(Актер с раскрашенным лицом):

Как это верно! Как верно!

(Актер-шут):

В этом списке на первых местах должны стоять Цай Сян [1012–1069; помимо своей служебной карьеры, считался одним из четырех величайших каллиграфов династии Северная Сун] и Ши Цзиэ [1005–1045; чиновник и ученый, убежденный конфуцианец].

(Актер-шут):

Вот это называется поставить общественную службу на пользу личной мести!

(Актер с раскрашенным лицом поет на мотив «Сочуанхань»):

О, государственные дела! Лишь мне одному доверены они. Подчиненные, мне служащие, должны уважать меня, великого первого министра. Фань Чжунянь и его клика не держались в рамках своих полномочий. Он играл с огнем, и пламя охватило его. В дикие области отправят его, за тысячи миль от столицы. И это наказание еще не удовлетворит моего гнева. Лишь когда Фань Чжунянь будет убит и тело его разрублено на мелкие кусочки, я вздохну свободно.

(Хором):

Назначим его военачальником! Если его убьют по ту сторону границы, кто сможет вновь вызвать к жизни его душу?

(Актер-шут поет на тот же мотив):

Мне отвратительна вся эта банда бессовестных выскочек. Императорской кистью подписан указ об их отстранении и назначении в отдаленные области. Там в Новый год снег так глубок, что они не могут шагнуть ни назад, ни вперед. Так тяжела там жизнь. Страшно далеки они от родной земли. И письму оттуда не дойти. Горько должны они теперь раскаиваться в том, что так неразумно распускали языки.

(Хором):

Мы ручаемся, что Фань Чжуняню не найти пути назад. Если его убьют в битве с бунтовщиками, кто сможет вновь вызвать к жизни его душу?

(Актер с раскрашенным лицом поет на тот же мотив):

Следует подумать о том, что Фань Чжунянь и его клика пытались обмануть императора. Уже несколько лет он протаскивал своих людей на важные должностные места. Его сила еще сохраняется. Ему придется только слегка раздуть пламя, а наше совсем угасло. Поэтому с его товарищами нужно покончить сразу, без промедления, чтобы они не смогли оказать ему тайную поддержку или нанести нам ответный удар.

(Хором):

Сегодня выйдет приказ, чтобы эти негодяи до конца своих дней были отстранены от государственной службы. Кто вернет им вновь их должности и почет?

(Актер с раскрашенным лицом):

Я под корень изведу всю эту банду, пользуясь вашей чудесной стратагемой.

(Актер-злодей и актер-шут):

Не человек [то есть первый министр Люй Ицзянь и оба цензора] хочет смерти тигра [то есть Фань Чжуняня], но тигр желает погибели человека.

(Выходят.)

В этой сцене из драмы «Три причины пожеланий счастья», переведенной с насчитывающей несколько столетий рукописи из столичной Пекинской библиотеки, враги Фань Чжуняня планируют убрать его с дороги, отправив военачальником в битву. Они не сомневаются, что собравший большие военные силы бунтовщик Чжао Юаньхао погубит их не искушенного в военном деле врага. Чжао Юаньхао – это «нож», предназначенный для убийства Фань Чжуняня. Но эта цель завуалирована, внешне они желают Фань Чжуняню добра, повышая его в чине. В этой драме эпохи Мин (1368–1644), написанной Ван Тиннэ, я вижу существенный признак «интриги», как его определяет Арнульф Дитерле в своей диссертации «Структурные элементы интриги в греко-римской комедии»: «Интриган пытается достигнуть своей цели не прямым путем, но хитростью, подтасовкой реальных фактов».

Остается добавить еще, что в действительности Фань Чжунянь умер не на поле битвы, а от болезни. Но замышляемая в пьесе отправка на войну также могла бы достигнуть желаемых результатов, что показывает следующая история.