Текст книги "Стратагемы. О китайском искусстве жить и выживать. ТТ. 1, 2"

Автор книги: Харро фон Зенгер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 125 страниц)

12.11. Ложки, летающие без крыльев

Особенно часто в прессе КНР Стратагема № 12 приводится по отношению к случайному воровству, что соответствует определению этой стратагемы, которое дал в эпоху Цин (1644–1911) Гу Чжанси:

«Украсть, что плохо лежит, – это называется «легкой рукой увести овцу».

Так, многократно уже цитированная «Жэньминь жибао» в марте 1983 г. жаловалась, что многие люди «легкой рукой уводят овцу», причем речь шла не только об общественном имуществе, но также и об интеллектуальной собственности.

«Легкой рукой уведена овца» при «снятии пробы» с охлажденных напитков» – под таким заголовком «Бэйцзин ваньбао» («Пекинская вечерняя газета») в августе 1983 г. обвинила фабричного рабочего Ханя в краже трех кружек пива в баре пекинского крытого рынка «Восточный ветер».

«Легкой рукой уведены тарелки» – под таким заголовком шанхайская «Цзефан жибао» («Освобождение») в июне 1984 г. сообщала об учителе, который за обедом на загородной экскурсии шепнул своему соседу: «Эти тарелки можно не покупать на рынке. Я возьму одну себе».

«Легкой рукой увести миски» – такова подпись к карикатуре Чжу Сэньлиня в «Тяньцзиньской газете» от 2 сентября 1980 г. Отец, мать и сын радостно едят из мисок, которые, судя по надписям на них, происходят из различных столовых.

«Решительно положить конец уводам овец легкой рукой» обязуется Се Цзяли из фирмы табачных и алкогольных изделий шанхайского пригорода Хуанпу в одной из китайских районных газет в августе 1979 г.: «В последнее время многие гостиницы точно установили, что немало ложек умеет летать без крыльев».

12.12. Подобранная веревка

Тайваньская книга о стратагемах подчеркивает, что предпосылкой для применения Стратагемы № 12 должна быть незаметность и беспрепятственность «увода овцы». Если же при осуществлении стратагемы человеку помешали, на первый план выходит искусство отговорок, спасающих всю затею. Вот анекдот из одной из гонконгских книг о стратагемах:

«Ворующий коров приведен был к судье и обвинен в краже. Но он оправдывался со словами: «С каких это пор я ворую коров? Я просто увидел на дороге веревку и решил поднять ее и унести домой. А уж привязанная к веревке корова пошла со мной по своей воле».

Это, конечно, шутка, пишет гонконгский автор, но чем от этого отличается тон письма, которое написал маньчжурский военачальник и завоеватель Доргон (1612–1651) после поражения Минской династии в 1644 г. военачальнику Ши Кэфа (ум. 1645), оставшемуся верным Мин и после захвата маньчжурами Пекина боровшемуся за восстановление Минской династии? Доргон пытается убедить Ши Кэфа капитулировать и описывает захват маньчжурами Северного Китая в следующих выражениях:

«Ради воцарения мира в государстве захватили мы Яньцзин [Пекин]; мы отобрали его у Ли Цзычэна [предводителя крестьянского восстания], а вовсе не у благородной Минской династии».

Квинтэссенция Стратагемы № 12 выражена одной из тайваньских книг о стратагемах в таких словах:

«Стратагема № 12 заключает в себе требование не сосредоточивать все внимание на отдельных обстоятельствах, а, напротив, расширить поле своего зрения, чтобы, если в нем возникнут какие-нибудь возможности для выигрыша, а) сразу же заметить их и б) использовать. Даже малейшее, едва заметное преимущество не следует недооценивать. Мелкими каплями наполняется океан. Польза от стратагемы «Легкой рукой увести овцу» заключается не в приобретении отдельной овцы, а в непредвиденном выигрыше, обеспеченном постоянной установкой на открытость ко всему и находчивость, что во много раз увеличивает значимость этого выигрыша».

Стратагема № 13. Бить по траве, чтобы вспугнуть змею

Четыре иероглифа

Современное китайское чтение: да / цао / цзин / шэ

Перевод каждого иероглифа: бить / трава / спугнуть / змея

Связный перевод: Бить по траве, чтобы вспугнуть змею.

Сущность: Поворошить палкой в норе. Стратагема косвенного предостережения, запугивания, предупредительного выстрела. Стратагема провокации.

Одно из старейших упоминаний объяснительной притчи к Стратагеме № 13 находим в труде «Нань Тан цзинь ши» («Современная история династии Южная Тан»),[194]194
  Могущество династии Тан было подорвано восстанием крестьян во главе с Хуан Чао. В январе 881 г. повстанцы захватили столицу империи Чанъань. Императорский двор бежал на юг. Однако к 901 г. восстание было жестоко подавлено. Фактическая власть в стране принадлежала полководцам-карателям. Один из них – Чжу Вэнь – увез императорскую семью в Лоян, а затем полностью истребил ее (906). На юге страны положение было более устойчивым, военные действия вспыхивали реже, здесь сохранялся режим Танской империи (династия Южная Тан). Север же подвергся вторжению киданей, провозгласивших в 916 г. свое государство империей, которая в 937 г. приняла название Ляо. Оплотом сопротивления киданям стал Кайфэн. В 960 г. гвардия провозгласила своего командира Чжао Куанъиня императором династии Сун. В ходе длительных войн новой династии удалось к 980 г. добиться объединения Китая.


[Закрыть] написанном Чжэн Вэньбао в 977 г. н. э.

13.1. Потревоженная совесть

При династии Южная Тан (937–975) некий Ван Лу служил начальником уезда Дату (соответствует современному уезду Дату в провинции Аньхой). Он был известен своей жадностью и взяточничеством. Однажды жители его уезда подали жалобу на секретаря Ван Лу с обвинениями во взятках, а также в других проступках. Когда Ван Лу прочитал обвинения, которые относились также и к нему, он очень испугался. В таком настроении он написал:

«Вы еще только постучали по траве, а я уже подобен вспугнутой змее».

Была ли рассчитана жалоба на такое действие, из этого отрывка неясно, но, во всяком случае, фраза Ван Лу может быть источником формулировки Стратагемы № 13, встречающейся также в китайской буддийской литературе. Согласно «Заметкам о передаче факела» («Чуань дэн лу»), собранию буддийских изречений эпохи Сун (X–XIII вв.), один из буддийских учителей сказал:

«Я бью по траве, и змея ужасается».

Здесь также обыгрывается применение палки для ударов, вызывающих просветление. Это – буддийское педагогическое средство, применявшееся к неофитам монахом Дэ Шанем, жившим в эпоху Тан (618–907). Исполосованное ударами палки тело здесь соответствует побитой траве, из которой появляется уподобляемая змее душа, доселе погруженная в мирские мечты, или, по китайскому выражению, в красную пыль.

Сам Чжу Си (1130–1200), основатель неоконфуцианства, признанного в 1313 г. официальной религией,[195]195
  Неоконфуцианство Чжу Си складывалось как официальная государственная доктрина Сунской империи. Эта философская система развивалась в условиях борьбы Китая против натиска чжурчженьской империи Цзинь и Тангутского государства, поэтому ее стержнем была идея упрочения центральной власти и пресечения сепаратистских, центробежных устремлений крупных феодалов. В качестве государственной идеологии конфуцианство, обновленное Чжу Си, просуществовало вплоть до XIX столетия. Феодально-патриархальные основы государственности, взаимоотношений верховной власти и низов при императорах Канси (1662–1722) и Цяньлуне (1736–1795) даже утверждались специальными указами, содержавшими ссылки на воззрения Чжу Си.


[Закрыть] также применял формулировку Стратагемы № 13. Так, в письме (относящемся, по-видимому, к 1196 г.), адресованном Хуан Жэньцину, он пишет:

«Твое послание, полученное мною, написано просто, и по смыслу ясно. Ли Цан должен поостеречься. Боюсь я только, что он, увидев Хуан Шанбо в тяжелом положении, уподобится вспугнутой ударами по траве змее и не решится больше ничего предпринять».

Хуан Жэньцин, Хуан Шанбо и Ли Цан – ученики Чжу Си. Он использует здесь формулировку Стратагемы № 13 чисто иллюстративно – так же, как и Ван Шифу, творивший в конце XIII – начале XIV в., в пьесе «Си сян цзи» («Западный флигель»), признанном шедевре китайской драматической поэзии.[196]196
  Этот шедевр китайской драматургии опубликован на русском языке (см.: Ван Ш и Фу. Западный флигель / Пер. и предисл. Л. Н. Меньшикова. М., I960).


[Закрыть] Когда Чжан Гун, герой пьесы, в IV акте по дороге в столицу, смертельно усталый, засыпает в придорожной корчме, ему снится его возлюбленная Ин-ин. Она бежит за ним торопливо, как «вспугнутая ударами по траве змея».

В то время как Чжу Си применяет это выражение для описания смятенного состояния духа, Ван Шифу пользуется им для передачи грациозных движений бегущей девушки. В обоих случаях стратагемное значение отсутствует.

1 3.2. Казнить одного, чтобы предостеречь сотню

Применение этого принципа в борьбе с преступниками сформулировал еще во времена ханьского императора Сюаня (74–49 до н. э.) Инь Вэнгуй, правитель Дунхая (на юго-востоке современной провинции Шаньдун и северо-востоке современной провинции Цзянсу).

По преданию, Инь Вэнгуй мудро исполнял свою должность и следовал законам. Все преступления по своему уезду он расследовал лично и постановил производить казни за тяжкие преступления во время ежегодных осенних и зимних собраний чиновников или же его инспекционных поездок. Причиной того было намерение «одной смертной казнью предостеречь сотни людей». Согласно биографии Инь Вэнгуя в «Истории династии Хань», многие чиновники и простые люди, шедшие по скользкой дорожке, под воздействием страха начинали новую жизнь. Так, например, Инь Вэнгуй своими руками казнил ужасного злодея Сю Чжунсуня, которого не решались покарать его предшественники. Эта казнь всполошила весь уезд Дунхай. «Весь уезд пребывал в страхе и ужасе, и никто более не решался идти против законов. После этого во все правление Инь Вэнгуя в Дунхае царили мир и порядок».

Этот пример я взял из книги Чжоу Цзиньхуа «Чэнъюй гуши убай пянь» (500 историй о китайских пословицах. Чуньцин, 1982), из главы о пословице «Чэнъюй цзин бай» – «Наказать одного, чтобы напугать многих».

Здесь наказание одного лица выступает в качестве «битья по траве», в результате которого многочисленные преступные элементы – «вспугнутые змеи» – в испуге отвращаются от преступления.

В области борьбы с преступностью видит возможность применения Стратагемы № 13 и один из тайваньских авторов. Он советует в неясных случаях прежде всего «разворошить окружение подозреваемого». Здесь он имеет в виду некоторые тайваньские дела о коррупции, в которых допрашивались и арестовывались не главные подозреваемые, занимавшие самые высокие посты, а их ближайшее окружение – секретари, шоферы и прочие.

13.3. Убить курицу, чтобы запугать обезьяну

Ли Боюань (1867–1906) в политическом романе «Гуаньчан сяньси цзи» («Разоблачение мира чиновников») приводит Стратагему № 13 в слегка измененном виде. Она всплывает в главе 53, где ее применяет маньчжурский генерал-губернатор Цзяннани[197]197
  Цзяннань – в императорском Китае территории к югу от реки Янцзы (части провинций Цзянсу и Аньхой), выделявшиеся в самостоятельную административную единицу.


[Закрыть] Вэньмин. Генерал-губернатору, как раз когда он собирался пообедать, сообщили о визите некоего иностранца.

Это оказался консул одной страны. Зачем ему понадобился генерал-губернатор? Незадолго до того генерал-губернатор приказал казнить одного из солдат личной охраны. Само по себе это не было важным событием. Видимо, для этой казни были свои причины. Но казнь происходила не на плацу и не перед воротами ямыня, а прямо напротив консульства. Это так всполошило консула, что он решился побеспокоить генерал-губернатора. Ворвавшись к нему, он сразу же после приветствия изложил дело и спросил, какова причина того, что казнь состоялась близ консульства. Генерал-губернатор был уже стар, но, к счастью, также весьма мудр и образован. После короткого раздумья он сказал: «Почтенный консул еще не спросил меня, кого я приказал казнить. Этот солдат был очень плохой человек; он был «боксером» и замешан во всех тех неприятностях, с которыми столкнулась ваша уважаемая страна и другие страны в нашей столице во время восстания «боксеров».[198]198
  Восстание «боксеров» – так называлось народное восстание ихэтуаней в Северном Китае в 1898–1901 гг. Свое название это восстание получило от наименования руководившего им тайного общества «Ихэтуань» («Отряды справедливости и мира»), или «Ихэцюань» («Кулак во имя справедливости и мира»).


[Закрыть]

«Если он был «боксером», то, конечно, он был приговорен не зря; тем не менее почему он все-таки был казнен перед нашим консульством?»

Генерал-губернатор минутку подумал и сказал:

«На то есть своя причина. Совершение казни должно было явиться устрашающим примером для других «боксеров». Консул, возможно, не знает, что эти «боксеры» хотели свергнуть династию Цин [1644–1911] и истребить всех иностранцев.[199]199
  На самом деле ихэтуани с самого начала движения выступали под лозунгом «Поддержим Цин, смерть иностранцам!». Правящая верхушка империи, стараясь удержаться у власти, признала движение патриотическим, пыталась ввести его в легальное русло, но затем предала повстанцев, вступив в сговор с империалистическими державами.


[Закрыть] Поэтому я решил воспользоваться стратагемой. Я приказал казнить этого солдата перед вашим консульством. Его сообщники должны были увидеть, что их ожидает. Пословица верно говорит: «Убей курицу, чтобы запугать обезьяну». Я приказал казнить только одного солдата, но все бывшие «боксеры», увидев этот пример, в будущем уже не решатся докучать вашему консульству и подданным вашего государства».

Консул громко расхохотался, похвалил предусмотрительность генерал-губернатора, произнес еще несколько незначащих слов и ушел.

Генерал-губернатор проводил посетителя до дверей. Вернувшись в свою комнату, он вытер пот со лба, для чего ему понадобилось несколько платков – так его напугало посещение консула. Придя в себя, он вызвал всех полицейских и слуг:

«…Видели бы вы, в каком настроении был этот иностранец. Только благодаря моей мудрости я смог смягчить его двумя-тремя словами, а не то кто знает, что могло бы случиться…»

В этом диалоге достойно внимания то, как генерал-губернатор объясняет посредством Стратагемы № 13 неприглядную для него ситуацию в выгодном для себя свете. Ибо в действительности казнь произошла перед консульством по недосмотру и без всякой задней мысли. Это пример того, как стратагема, использованная демагогически, может выручить из неприятного положения. Случается, конечно, и обратное: применив стратагемный анализ, можно бог знает что увидеть в совершенно безобидных действиях и ситуациях (см. 7.12, 7.19 и др.).

В интерпретации генерал-губернатора казненный перед посольством «боксер» был «убитой курицей» или же «побитой травой», а его сообщники – «вспугнутыми обезьянами» или «змеями».

Использование Стратагемы № 13 вовсе не ограничивается «вспугиванием змей» с целью, образно выражаясь, лишить их яда. На следующем уровне интерпретации, судя по приводимым в китайской литературе о стратагемах примерам, речь идет о том, чтобы «битьем по траве» побудить «змей» к определенным действиям.

13.4. Приобретение наложницы путем измерения земли

Текст см. на с. 32. Дерзкие претензии молодого человека на наследство – битье по траве – повергли в ярость тетку, то есть «вспугнули змею». К тому же они побудили женщину разрешить мужу то, что раньше ему запрещалось, лишь бы имущество не досталось непочтительному юнцу.

13.5. Вынужденный брак

У царя государства Чжуншань были две возлюбленные – придворные дамы по имени Инь и Цзян. Обе надеялись стать царицами и потому втайне отчаянно боролись друг с другом. Советник царя Сыма Си заметил это соперничество и решил, что может им воспользоваться, чтобы увеличить свое богатство и влияние. Ради этого послал он тайно к даме Инь посланца, который, не называя имени пославшего, нашептал ей:

«Стать царицей – это не пара пустяков. Если вы добьетесь своего, вы станете первой дамой в государстве и достигнете могущества и власти. Если же вы потерпите неудачу, не только ваша жизнь, но и жизнь всей вашей семьи окажется в опасности. Так что вам следует либо отказаться от цели, либо принять бой, но это – только в том случае, если победа будет за вами наверняка. А добиться успеха вам поможет только господин Сыма Си».

После этого дама Инь тайно встретилась с Сыма Си. Тот вскружил ей голову искусно разработанным планом. После его рассказа госпожа Инь возблагодарила небеса и землю и сказала: «Если вам это удастся, я вам щедро отплачу». В подтверждение она тут же выдала ему крупную сумму.

В соответствии со своим планом Сыма Си отправил к царю записку. Он написал, что хочет переговорить о своих замыслах о том, как увеличить силу государства, а силу соседей уменьшить. Царь весьма заинтересовался и пожелал видеть Сыма Си, чтобы переговорить о его плане.

Сыма Си предложил под видом дипломатического визита посетить государство Чжао и тайно изучить там военные укрепления, топографию и политическую ситуацию. Он сказал, что, только вернувшись, сможет разработать точный план. Царь снабдил его подарками и деньгами и отправил в Чжао.

Завершив официальную беседу с властителем Чжао, Сыма Си завел с ним непринужденный разговор, в котором сообщил, что много слышал о красавицах из Чжао, но до сих пор ни одной не видел. «Правду сказать, – продолжил он, – побывал я во многих странах и видел, наверно, всех красавиц в мире, но, думается, ни одна не может сравниться с придворной дамой Инь у меня на родине. Подобна она небесной фее, спустившейся на землю. Ее красоту невозможно ни описать словами, ни изобразить с помощью туши и кисти».

У властителя Чжао екнуло сердце, когда он услышал такие слова, и он торопливо спросил: «А нельзя ли было бы мне ее добыть?»

Сыма Си, поразмыслив, придал разговору другое направление и отвечал: «Я ведь это только так сказал. Если вы захотите добыть эту женщину, я не смогу вам помочь. Хотя эта женщина всего лишь придворная дама, царь Чжуншаня очень любит ее. Во имя Неба, помалкивайте о том, что я вам сказал, а не то меня казнят».

Царь Чжао усмехнулся и намекнул, что он тем не менее хотел бы получить эту женщину.

Сыма Си вернулся в свою страну и отчитался перед своим царем. При этом он посплетничал о властителе Чжао, который, по его словам, оказался совершенно легкомысленным и распутным и думал только о женщинах. «А кстати, – продолжил он, – я узнал из верного источника, что властитель Чжао втайне замыслил заполучить придворную даму Инь».

«Что за подлец!» – возмутился царь Чжуншаня.

Сыма Си призвал царя успокоиться и сказал: «Ныне государство Чжао более могущественно, чем наше, и мы не можем победить его. Если царь Чжао потребует даму Инь, нам придется отдать ее. Если же мы этого не сделаем, Чжао сочтет нас недружелюбными, нападет на нас и уничтожит. Но если мы отдадим ее, то над нами все будут смеяться, говоря, что мы так слабы, что вынуждены были отдать чужому царю возлюбленную нашего царя».

«Что же делать?» – спросил царь.

Сыма Си спокойно отвечал: «Есть только одно средство. Если вы сделаете даму Инь царицей, это умерит аппетиты властителя Чжао. Еще не было такого, чтобы какой-нибудь правитель требовал себе в жены царицу другой страны».

«Очень хорошо», – сказал царь, и дама Инь без особого труда сделалась царицей.

В этом примере сексуальное стимулирование властителя Чжао, проведенное Сыма Си, явилось «битьем по траве», а царь Чжуншаня – «вспугнутой змеей». Стратагема № 13 выступает здесь как стратагема провокации: царь Чжуншаня был спровоцирован жениться на даме Инь.

13.6. Проиграть врагу сначала женщину, а потом битву

В 54-й и 55-й главах «Троецарствия» описываются следующие события.

Сунь Цюань, владыка государства У (на юго-востоке тогдашнего Китая, одно из трех царств в III в. н. э.), послал Лу Су к Лю Бэю, будущему властителю Шу, второго из трех царств, с требованием отдать область Цзинчжоу. Эту область Лю Бэй захватил в результате Битвы у Красных стен (см. 9.1). В этой битве Лю Бэй заключил союз с Сунь Цюанем против Цао Цао, впоследствии основавшего третье царство Вэй на севере тогдашнего Китая. Но, несмотря на этот союз против общего врага, между Сунь Цюанем и Лю Бэем продолжало существовать почти неприкрытое соперничество, даже вражда, поскольку Лю Бэй считал себя наследником династии Хань (206 до н. э. – 220 н. э.) и вследствие этого законным претендентом на трон императора всего Китая. Поэтому Лю Бэй отверг требование посланца Сунь Цюаня. Тот возвратился в Шу несолоно хлебавши. Тут Чжоу Юй, советник Сунь Цюаня, узнал, что умерла Гань, супруга Лю Бэя. Ему показалось, что он нашел способ прибрать к рукам Цзинчжоу, и он обсудил с Лу Су следующий план: следовало отдать в жены Лю Бэю Сунь Шансян, младшую сестру Сунь Цюаня. Чтобы привести супругу домой, Лю Бэй должен будет поехать в государство У. Тут-то его и надо будет захватить в качестве заложника и обещать свободу, если он отдаст Цзинчжоу.

Сунь Цюань одобрил этот план и вновь отправил к Лю Бэю посланца. Чжугэ Лян, советник Лю Бэя, разгадал хитрость и решил обратить ее против врага. В 209 г. н. э. он отправил Лю Бэя в У под охраной военачальника Чжао Юня, которому дал тайные письменные инструкции. Явившись в У, Чжао, согласно инструкции Чжугэ Ляна, отправил половину охраны с определенными поручениями в столицу У. Затем он посоветовал Лю Бэю посетить старейшину Цяо, приходившегося тестем Чжоу Юю и Сунь Цэ, старшему брату Сунь Цюаня. Передав ему подарки, Лю Бэй сообщил, что Сунь Цюань приказал устроить его, Лю Бэя, свадьбу со своей сестрой.

В то же время половина эскорта Лю Бэя в праздничных одеждах явилась в столицу государства У и начала закупать всевозможные вещи для свадьбы Лю Бэя с дочерью правящего дома У. Новость распространялась как на крыльях ветра, и скоро весь город только об этом и говорил.

После визита Лю Бэя старейшина Цяо отправился к матери Сунь Цюаня, владыки У, чтоб поздравить ее со счастливым событием.

«С каким счастливым событием?» – воскликнула мать царя.

«Со свадьбой вашей возлюбленной дочери с Лю Бэем. Он уже приехал, как вы, конечно, знаете».

«Я, бедная, ничего об этом не знаю», – пожаловалась мать царя. Она тут же послала за сыном и отправила слуг в город, чтоб они разведали, что происходит. Слуги скоро возвратились и доложили, что сообщение старейшины Цяо соответствует фактам и что жених уже поселился в гостинице. У него в свите пятьсот солдат, и он закупает в городе свиней, овец и фрукты для свадебного пира. Мать царя была глубоко потрясена.

Сунь Цюань, придя вскоре, увидел, что его мать бьет себя в грудь и горько рыдает.

Сунь Цюань спросил: «Чем так опечалена, моя матушка?»

Мать отвечала: «Тем, что ты обходишься со мной как с пустым местом. Что сказала тебе моя старшая сестра, когда лежала при смерти?»

Сунь Цюань, встревоженный, спросил: «Если матушка хочет мне что-то сказать, пусть скажет яснее. Какова причина твоего горя?»

«Когда девушка подрастает, ее выдают замуж. Так положено с давних времен. Но ведь я – твоя мать, и ты должен был сообщить мне, что Лю Бэй хочет стать моим зятем. Почему ты скрыл это от меня? Устройство этой свадьбы – мое дело».

«Кто тебе об этом сказал?» – спросил Сунь Цюань, пораженный.

Мать отвечала: «Весь город говорит об этом, и только от меня ты это скрыл».

Старейшина Цяо сказал: «Я знаю об этом уже несколько дней и явился сюда, чтобы передать пожелания счастья».

«Это все неправда, – сказал Сунь Цюань. – Это стратагема моего советника Чжоу Юя, чтобы добиться возврата Цзинчжоу. Чжоу Юй использовал этот предлог, чтобы заманить Лю Бэя, захватить его и вынудить отдать Цзинчжоу. Если мы не получим Цзинчжоу, то казним Лю Бэя. Брак с моей сестрой – это только стратагема, он не соответствует нашим истинным намерениям».

Мать страшно разгневалась и стала поносить Чжоу Юя. «Он – правитель шести областей и восьмидесяти одного уезда и не может придумать для возврата Цзинчжоу стратагемы лучшей, чем стратагема «Красавица» с моей дочерью в качестве приманки? Если Лю Бэй будет убит, то моя дочь никогда не получит супруга, потому что кто же тогда на ней женится? Нечего сказать, блестящее решение, разбить жизнь моей дочери!»

Старейшина Цяо поддакнул: «Может, вы и заполучите Цзинчжоу с помощью этой стратагемы, но во всей Поднебесной люди будут насмехаться над вами».

Сунь Цюань погрузился в молчание. Мать его продолжала ругать Чжоу Юя.

Тут старейшина сказал: «В конце концов, Лю Бэй – потомок императорской династии Хань. Видимо, ничего не остается, как принять его в качестве зятя и постараться, чтобы эта скверная история не вышла на свет».

В результате действительно произошла свадьба Лю Бэя с сестрой Сунь Цюаня, и он увез ее в Цзинчжоу. Чжоу Юй попытался преследовать его с войском, но натолкнулся на организованное по совету Чжугэ Ляна сопротивление и потерпел полное поражение. Эта история отразилась в китайской поговорке: «Пай лэ фужэнь чжэ бин» («Проиграть врагу сначала женщину, а потом битву»).

Эта поговорка рассматривается, например, в книге «500 историй о китайских пословицах» (Чунцин, 1982).

История приводится в качестве примера на Стратагему № 13 в книге о стратагемах, вышедшей в 1973 г. в Тайбэе. «Битье по траве» здесь – внезапное сопротивление со стороны матери царя плану Чжоу Юя использовать ее дочь как приманку. Гнев матери поверг ее сына Сунь Цюаня («змею») в страх и ужас. Поэтому расстроился хитрый план.