Текст книги "Стратагемы. О китайском искусстве жить и выживать. ТТ. 1, 2"

Автор книги: Харро фон Зенгер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 81 (всего у книги 125 страниц)

27.2. Дать исчезнуть странному

«Он [полководец] должен уметь вводить в заблуждение глаза и уши своих офицеров и солдат, чтобы они не догадывались о его планах» [ «Сунь-цзы», 11.17 «Девять видов обстановки» («Цзю ди»): «Китайская военная стратегия». Пер. с кит. В. Малявина. М.: Астрель, 2002, с. 193]. Эти слова из Сунь-цзы (гл. 11) составляют основу понимаемой как руководство к действию стратагемы 27. Таким образом Христофор Колумб (1451–1506) для усмирения готовых взбунтоваться матросов держал их в неведении относительно пройденного расстояния («Алчность и страх: Сабина Этцольд о «бортовом журнале» Христофора Колумба». Цайт. Гамбург, 10.06.1999, с. 65). Совершенно иначе используют стратагему 28 в качестве руководства к действию (см. 28.1–4), когда опасаются, что открытие всей правды может привести к плачевному итогу.

Согласно утверждению Макиавелли, «иногда бывает полезно прикинуться глупцом» [ «Рассуждение о первой декаде Ливия», кн. 3, глава II: Макиавелли. «Государь». Пер. с ит. К. Тананушко. М.: ACT, с. 497]. При случае неведение разыгрывают не только в военном деле, но и в иных областях жизни, даже в воспитании детей, когда прощают своему отпрыску некоторые промахи, делая вид, будто их не было.

В Похвале Глупости [гл. XXXI] Эразм Роттердамский (1469–1536) писал: «Только благодаря Глупости жизнь бывает сносной». «Не будешь глупым и глухим, не станешь тещей или тестем» [ «бу чи бу лун, бу чэн гу гун»]. Пожалуй, не из-за своей занятности подробно разъясняется данная, намекающая на отношение к снохе пословица в Болгшом словаре брака и семьи (Шанхай, 1988, с. 23). Еще Конфуций советовал проявлять терпимость («жэнь), разумеется, исключительно в «мелочах» [ «Лунь юй», 15.27]. Умение «терпеть унижение и нести тяготы (ответственность)» («жэнь-жу фу-чжун») советует молодежи развивать у себя книга «Первое соприкосновение с миром» (Пекин, 1985). Несколько иную трактовку стратагеме 27 дает следующая китайская народная мудрость: «не удивляться при виде странного, и оно само собой исчезнет» («цзянь-гуай бу-гуай, ци гуай цзы бай»). Таким образом, нависшие в отношениях с кем-то грозовые тучи следует переждать и позволить возникшим затруднениям самим рассосаться. Но данное изречение может также означать попустительство по отношению к скандальным или незаконным действиям и в таком случае несет в себе отрицательный оттенок.

«Если китайский юноша, навестив своего старого дедушку Чудесным сентябрьским утром, захочет оторвать его от теплой печки, чтобы сходить вместе к морю искупаться, это ему не удастся. Юноша, пожалуй, будет раздосадован, не поняв причины отказа. А довольный старик только улыбнется про себя» (Линь Юйтан. «Моя жизнь и мой народ» [ориг. назв. «My Country and My People» (1935), написана книга автором на анг. яз.]. Штутгарт / Берлин, 1936, с. 77). И в этой улыбке ощущается присутствие стратагемы 27. Разве от лукаво улыбающегося старика не ведет путь к западному homo ridens, смеющемуся человеку, который осаживает все западные и прочие притязания на абсолютность и тотальность и из имущества несостоятельного должника homo faber извлекает комическую выгоду (см. Питер Л. Бергер (Berger). «Искупающий смех». Берлин / Нью-Йорк, 1998 [ориг. назв. Redeeming Laughter: The Comic Dimension of Human Experience («Искупающий смех: комическая составляющая человеческого опыта», 1997]?

27.3. Поначалу невинная девушка, а затем неудержимый заяц

Если хотят сохранить тайну от противника, следует как можно меньше распространяться о ней среди своих. Посодействовать в этом может стратагема 27. Во многих китайских книгах о стратагемах в главе, отведенной стратагеме 27, приводится следующее изречение: «Первоосновой всякой стратагемы является хитрость, залогом ее успеха – соблюдение тайны, а пагубой – преждевременное ее раскрытие». Раз соблюдение тайны обязательно для успеха стратагемы, то стратагема 27 лежит в основе проведения всякой стратагемы. Ведь совсем не обязательно, идя на хитрость, открывать каждому, что он задействован в осуществлении стратагемы. «Можно привлекать людей к осуществлению хитрости,[371]371
  «Гуй дао», досл. «неправильный путь». – Прим. пер.


[Закрыть] не ставя об этом их в известность», – советует Ли Вэй-гун (571–640), автор классического военного трактата танской поры (618–907), императору Тай-цзуну (правил 627–649).

Но прежде всего проводник стратагемы обыкновенно предстает перед намеченной им жертвой честным человеком и, притворяясь глупцом, не оставляет места для подозрений в собственном коварстве. Наметки такого образа действий мы находим в Сунъ-цзы: «Поначалу будь робок, как невинная девушка, а когда противник откроет тебе дверь, тотчас стань подобным вырвавшемуся на свободу зайцу – и противник не успеет организовать отпор» [ «Сунь-цзы»: 11.31 «Девять видов обстановки» («Цзю ди»): «Китайская военная стратегия». Пер. с кит. В. Малявина. М.: Астрель, 2002, с. 197].

Из этих слов Сунь-цзы Ma Сэньлян и Чжан Лайпин в своей книге «36 стратагем с примерами из древности и современности» [ «Сань ши лю цзи гу цзинь инь ли»] (Гонконг, 1969) составляют выражение из 16 знаков. Поскольку даже Иисус Христос советовал «быть мудрыми, как змии» (см. 1-й том Стратагем, заключительная глава «Каталог 36 стратагем»), можно, присовокупив слова «и просты, как голуби», в этом выражении, обязанном своему появлению на свет стратагеме 27, разглядеть основу для осуществления всякой иной стратагемы: «[поначалу] невинная девушка, [а затем] неудержимый заяц, внешне полное простодушие, внутри мудрость змеи».

27.4. Самый страшный дух

«Один человек хотел купить изображение духа дверей.[372]372
  Кит. Мэньшэнь[е] – духи-хранители входа; изображения двух божеств в виде грозных полководцев с алебардами было принято вешать по одному на каждой створке ворот; считается, что они охраняют дом от нечистой силы и всякого зла. – Прим. пер.


[Закрыть] По ошибке он приобрел изображение добродушного даоского монаха и наклеил его с наружной стороны входных дверей. Жена сказала: «Но ведь духи ворот непременно должны держать в одной руке меч, а в другой секиру, тем и отпугивая злых духов. И какой прок вывешивать такое добродушное лицо?» Муж возразил: «Брось городить чепуху. Никто в нашем мире не сравнится с жестокостью и низостью тех, кто напускает на себя добродушие и милосердие. Поэтому эта картина как раз и нагонит страху на злых духов» (Литературная газета [Вэньсюэ бао]. Шанхай, 19.10.1989).

27.5. Волосы растрепаны, сам туг на ухо и весь облит похлебкой

«Внутри черствый, a внешне выказывает великодушие; недоверчив, но способен приладиться ко всяким обстоятельствам». Так представляют Фан Сюаньлин (579–648) и его соавторы в составленной ими «Книге [династии] Цзинь» [ «Цзинь шу»] Сыма И (179–251). До конца своих дней последний служил четырем правителям, в том числе трем императорам династии Вэй (220–265) (см. 32.1). Напоследок он стал канцлером (чэн-сян). После смерти императора Мин-ди (правил 227–239) на престол вступил его восьмилетний приемный сын Фан ([дин. имя Ци-ван, ] правил 239–254). На смертном одре Мин-ди препоручил его заботам Сыма И и полководца Цао Шуана (ум. 249 н. э.). Военачальник Цао Шуан по возрасту годился Сыма И в сыновья. Вдвоем они взяли на себя все государственные дела. Цао Шуан, родом из семьи, имевшей большие заслуги перед династией Вэй, крайне почтительно относился к Сыма И и во всяком значительном деле прежде всего советовался с ним. Но со временем он стал все больше заноситься. Да к тому же льстивые приближенные говорили ему о честолюбии Сыма И, якобы покушающегося на его власть. Цао Шуан, который недолюбливал Сыма И, начал изводить его, так что тот избегал появляться при дворе, ссылаясь на болезнь.

«По просьбе Цао Шуана [зимой 248 года] молодой государь назначил [его приверженца] Ли Шэна на должность цы-ши округа Цинчжоу. Перед его отъездом Цао Шуан велел ему пойти попрощаться с Сыма И и заодно разузнать, чем тот занят. Ли Шэн пришел к Сыма И, и привратник доложил о нем. «Его прислал Цао Шуан узнать, что я делаю!» – сказал Сыма И своим сыновьям. Он распустил волосы, лег в постель, укрылся до самого подбородка одеялом и приказал привести Ли Шэна. Тот вошел. «Давно не видно вас при дворе, – кланяясь, сказал Ли Шэн. – Подумать только – никто не знает, что вы так больны! Сын неба назначил меня на должность цы-ши округа Цинчжоу, и я зашел к вам попрощаться». – «Бинчжоу? Это на севере? – переспросил Сыма И, притворяясь глухим. – Да, места там опасные! Что ни день, жди нападения!» – «Меня назначили в Цинчжоу, а не в Бинчжоу!» – громко, с расстановкой повторил Ли Шэн. «Ах, так вы приехали из Бинчжоу?» – «Нет! Я еду в Цинчжоу!» Сыма И глупо заулыбался: «А… понимаю, понимаю. Вы приехали из Цинчжоу». – «Чем тай-фу[373]373
  Тай-фу – высший придворный сановник, советник и наставник Императора по вопросам долга и морали. – Прим. пер.


[Закрыть] болен?» – спросил Ли Шэн. «Тай-фу оглох», – отвечали ему слуги. «Тогда дайте мне бумагу и кисть», – попросил Ли Шэн. Ему подали письменные принадлежности. Он написал несколько слов и протянул бумагу Сыма И. «Простите меня, я совсем оглох, – сказал Сыма И, пробежав глазами написанное. – Берегите себя в пути». Он замолчал и пальцем указал на рот. Служанка подала чашку целебного настоя. Сыма И с усилием сделал глоток, остальная жидкость пролилась ему на грудь. «Одряхлел я, одолели меня старческие недуги – едва дышу, – хриплым голосом проговорил Сыма И. – Сыновья у меня непутевые, во всем приходится их поучать. Если увидитесь с полководцем Цао Шуаном, замолвите за них словечко». Сыма И бессильно опустился на подушки, дышал он тяжело и прерывисто. Ли Шэн поклонился и бесшумно вышел. Вернувшись к Цао Шуану, он подробно описал ему свою встречу с Сыма И. «Если старик умрет, мне заботы меньше!» – воскликнул Цао Шуан, не скрывая своей радости. А между тем не успела еще дверь закрыться за Ли Шэном, как Сыма И вскочил с ложа и сказал сыновьям: «Все в порядке! Ли Шэн доложит Цао Шуану, что я умираю, и тот перестанет обо мне думать! Готовьтесь, дети! Как только Цао Шуан уедет на охоту, начнем действовать!» Через несколько дней (в первый месяц 249 года) вэй-ский государь Цао Фан, по совету Цао Шуана, решил поехать в Гаопинлин совершить жертвоприношение на могиле отца. Цао Шуан и его братья тоже собрались в дорогу. Они возглавляли личную охрану императора. Сыма И только и ждал, когда Цао Шуан уедет. Собрав старых воинов, с которыми когда-то ходил на врага, и вооружив своих слуг, Сыма И вскочил на коня и помчался во дворец, чтобы раз и навсегда положить конец власти Цао Шуана. Он занял столицу Лоян, затем «вывел войско из города и расположился у плавучих мостов через реку Лошуй». Цао Шуану было передано требование сложить с себя полномочия полководца взамен на полное прощение узурпации власти. Ради спасения собственной жизни тот соглашается. Однако по возвращении в столицу «Цао Шуан находился дома под стражей. У ворот день и ночь стояло восемьсот вооруженных горожан… Но Сыма И на этом не успокоился. Он бросил в темницу дворцового евнуха (который, стараясь угодить могущественному царедворцу, выбрал красивейших наложниц покойного императора и отправил их Цао Шуану)… На основании показаний евнуха были арестованы другие сановники. Под пыткой они признались в подготовке дворцового переворота, который, по их замыслу, должен был совершиться в ближайшие три месяца… Затем очередь дошла до Цао Шуана и его братьев. Все они были схвачены и казнены на базарной площади. Вместе с ними были уничтожены три ветви их рода, а все принадлежавшее им имущество отошло в казну» [ «Троецарствие», гл. 106–107: Ло Гуаньчжун, «Троецарствие». Пер. В. Панасюка. М.: Гос. изд-во худ. лит., 1954, т. 2, с. 594–603].

После смерти Сыма И в 251 г. его сыновья Сыма Ши (208–255) и Сыма Чжао (211–265) заняли место отца. Внук Сыма И Сыма Янь (236–290) в 265 г. провозгласил себя императором, основав на месте династии Вэй династию Западная Цзинь (265–316). В 280 г. император У-ди (так стал называться Сыма Янь) уничтожил царство У на юго-востоке, объединив тем самым Китай (см. 14.7).

Притворство Сыма И больным приводится первым в старейшем трактате по 36 стратагемам для иллюстрации стратагемы 27. Напоминает Сыма И чилийский генерал Аугусто Пиночет (род. 1916), который в марте 1998 г. снял с себя полномочия главнокомандующего, получив статус пожизненного сенатора. Перед своими соратниками он всегда разыгрывал аполитичного вояку, лояльного и скромного службиста. Таким знал его и Сальвадор Альенде (1908–1973), старый социалист, в 1970 г. неожиданно ставший при поддержке разношерстного блока Народное Единство, куда входили коммунисты, социалисты, буржуазные радикалы и левые католики, президентом Чили. В августе 1973 г. Сальвадор Альенде сам назначил Пиночета главнокомандующим сухопутными войсками. Почти три года генерал выдавал себя за верного слугу избранного левого режима, демонстративно отклоняя всякие переговоры со всеми, кто метил в заговорщики. Когда в 1971 г. Фидель Кастро посетил с официальным визитом Чили, рядом с ним в почетном карауле мирно стоял будущий палач коммунистов. Альенде доверял своему генералу. «Он, похоже, считал его простаком» («Чили: заслуженный убийца». Шпигель. Гамбург, № 2, 1998, с. 121). Как с удовольствием замечает будущий диктатор в своих воспоминаниях, незадолго до переворота ему передали слова Альенде: «Этот Пиночет даже своей жены не обманет». Но затем не только президента, но и самих заговорщиков поразила хитрость Пиночета. Когда 11 сентября 1973 г. начался воздушный обстрел президентского дворца, Альенде в отчаянии искал поддержки у сухопутных войск и Пиночета, еще пару недель назад клявшегося ему в верности. Осознав, наконец, свою ошибку, Альенде застрелился в охваченном пламенем президентском дворце из пистолета, подаренного ему другом Фиделем Кастро. А мнимый простак Пиночет, став диктатором Чили, 17 лет удерживал кормило власти в своих руках.

Политика Чили в 70-е годы определялась не только изнутри. После того как Альенде националщировал меднорудные предприятия и предприятия связи, США ответили «кредитным и торговым саботажем и планами ЦРУ по свержению [существующей власти]» (Вельтвохе. Цюрих, 17.09.1998, с. 21). Согласно британской газете Гардиан, Пиночету в ходе кровавого выступления против Альенде «помогало около 400 советников из США. Вашингтон опасался в ту пору, как бы Латинскую Америку не обуяла лихорадка коммунизма» (Базельская газета, 21.10.1998, с. 5). Поговаривают, что Генри Киссинджер участвовал в пино-четовском перевороте (Новая цюрихская газета, 27.11.1998, с. 3). «Генри Киссинджер утверждал: «Не понимаю, почему мы должны безучастно взирать на то, как страна из-за безответственности собственного народа загоняет себя в коммунизм» (Цайт. Гамбург, 26.10.1998, с. 6). Очевидно, Пиночет был лишь марионеткой в руках США (см.: «Pinochet, un comparse» («Пиночет, простой статист»: Le Temps. Женева, 28.10.1998, с. 6), выполнявшей за Вашингтон грязную работу и по поручению Вашингтона взявшей на себя роль презираемого всем миром диктатора, а затем экс-диктатора, тогда как истинные заправилы остались в тени и вне критики. Если это верно, то в своей оценке Пиночета как настоящего простака Альенде все же оказался прав.

27.6. Расстройство желудка у Киссинджера

В ходе своей двухнедельной «ознакомительной поездки» по Азии в начале лета 1971 г. советник президента США по безопасности Генри Киссинджер сказался в Пакистане больным расстройством желудка, исчезнув из поля зрения на три дня якобы для поправки здоровья. На самом деле он в это время тайком от всего мира посетил Пекин (9.11.1971), в результате чего удалось растопить лед в отношениях между США и Китаем. В своих воспоминаниях Генри Киссинджер подготовку тайного визита характеризует словами «газетная утка», «обман» и «отвлекающий маневр». Чжун Синчжи в своей книге Обман: уловка в человеческой жизни (Шаньси, 1992) хвалит Генри Киссинджера за его умелый обман при сокрытии своей поездки в Китай.

27.7. Вэй Цзиншэн поехал отдохнуть

Пожалуй, самый известный китайский диссидент Вэй Цзиншэн [род. 1950] в сентябре 1993 г. после долголетнего пребывания в тюрьме был условно освобожден. В одном пекинском ресторане вечером 1 марта 1994 г. у него состоялась встреча с прибывшим накануне в китайскую столицу Джоном Шаттуком (Shattuck), помощником госсекретаря по вопросам демократии, прав человека и труда при президенте Клинтоне. Шаттук подготавливал намеченный на апрель 1994 г. визит в Пекин госсекретаря Уоррена Кристофера. Тогда между Китаем и США были напряженные отношения. США намеревались продлить срок действия режима наибольшего благоприятствования по отношению к Китаю, рассчитывая взамен на уступки китайского правительства в области прав человека. Вэй Цзиншэн настоятельно просил Джона Шаттука усилить давление на китайские власти, сообщив ему имена нескольких политзаключенных. На следующий день была запланирована беседа Джона Шаттука с министром иностранных дел Цянь Цичэнем Цянь [род. 1928]. То, что Шаттук встретился с Вэй Цзиншэном как раз накануне этой беседы, возмутило китайские власти. Вэй Цзин-шэна арестовали, как значилось официально, за вступление в «переговоры». Китайские власти больше всего опасались во время посещения Китая Уорреном Кристофером его встречи с Вэй Цзиншэном, но при этом не хотели создать впечатления, что Китай запрещает госсекретарю побеседовать по его выбору с кем-то из китайских граждан. Это угрожало обострением и без того напряженных китайско-американских отношений и ослаблением экономических связей между обеими странами.

«Как же вы выпутались из такого щекотливого положения?» – спросила Мари Хольцман (Holzman) y Вэй Цзиншэна в опубликованном на страницах французского журнала Politique internationale (Париж, № 79, 1998, с. 201 и след.) интервью. Тот ответил: «Я предложил стратагему, позволяющую не уронить своего достоинства! Нужно было просто сказать, что я устал и уехал отдохнуть в деревню. Представитель Цзян Цзэминя [главы КПК и государства], посетивший меня, не удержавшись, захлопал в ладоши. Мне пообещали освободить нескольких диссидентов (что и было сделано) и разрешить вернуться в Пекин после отъезда Кристофера из Китая».

Что произошло затем с Вэй Цзиншэном, описано в другом месте (см. с. 203). В этой связи уместно лишь заметить, что стратагемное решение возникающих затруднений вовсе не чуждо даже оппозиционерам вроде Вэй Цзиншэна и что в стратагемной области он прекрасно поладил, пусть и на время, со своим злейшим врагом.

27.8. Слепой водитель и говорящий глухонемой

В 1934 г. Кларк Гейбл (1901–1960) снимался с актрисой Лореттой Янг [1913–2000]. Он обольстил ее, и они предавались любви каждую свободную минуту. Лоретта забеременела, однако не захотела из-за внебрачного ребенка ставить на кон свою карьеру в чопорной тогда Америке. Она была глубоко верующей католичкой, так что об аборте не могло быть и речи. И тогда она воспользовалась стратагемой 27: киностудия объявила, что Лоретта занемогла и ей потребуется год на восстановление. Журналистов допустили к кровати больной, где та то и дело стонала, а лицо благодаря гриму имело крайне бледный вид. Через девять месяцев она в укромном месте родила дочь. И через пару недель было объявлено о выздоровлении Лоретты, которая в знак благодарности удочерила сироту (Бильд. Гамбург, 28.06.1993, с. 4). И в Библии встречается случай употребления стратагемы 27 на любовном фронте: Амнон, сын Давида, с помощью притворной болезни заманил к себе свою сводную сестру Фамарь и овладел ею (2-я Царств, гл. 13).

Дипломатические болезни в политике и пресловутые увечья в спорте можно отнести к стратагеме 27, как и отлынивание от работы с помощью бюллетеня. Даже китайская печать сообщала о получающих пенсию по причине неполноценного здоровья слепых водителях и говорящих глухонемых в Италии (Гуанмин жибао. Пекин, 20.08.1996, с. 3). Двое судей окружного суда Мангейма, вынесших политически спорное решение, с согласия Союза немецких судей были смещены по причине «длительного отсутствия на работе ввиду болезни» (Франкфуртер альгемайне цайтунг, 17.08.1994, с. 1; Зюддойче Цайтунг. Мюнхен, 2.09.1994, с. 10). До мая 1945 приходилость вести борьбу за выживание, разыгрывая порой обмороки с горловым кровотечением, рассказывает поэт и эссеист Петер Рюмкорф [Rühm-korf, род. 1929], лауреат бюхнеровской премии 1993 года. Рюмкорф из-за витаминной недостаточности мог вызвать у себя кровотечение десен и тем самым прикинуться больным, что позволило получить следующее врачебное заключение: «постельный режим до оканчания войны» (Беатрис фон Матт, «Поэт и прозаик». Новая цюрихская газета, 16–17.10.1993, с. 67). Памятка об уклонении от отправки на фронт с осени 1942 г. попадает к представителям вермахта по всей Европе. Там разъяснялось, как можно симулировать радикулит, желтуху, расстройство желудка, частичный паралич, расстройство памяти и туберкулез (Эллик Хоу [Howe, 1910–1991]. «Темная игра: британские диверсии против Германии в ходе Второй мировой войны» [ «The Black Game: British Subversive Operations Against the Germans During the Second World War», 1982], на нем. яз. Мюнхен, 1983, с. 246 и след.). Под предлогом перенесенной ранее болезни британский историк, культуролог и философ истории Арнольд Дж. Тойнби (1889–1975) во время Первой мировой войны избежал отправки в действующую армию (Новая цюрихская газета, 17–18.2.1990, с. 93). Благодаря выдуманной болезни австрийскому художнику Паулю Флора [Flora, род. 1922] удалось во Второй мировой войне избежать военной службы (Новая цюрихская газета, 10.01.1997, с. 48), и тот же трюк умудрился проделать американский певец Фрэнк Синат-ра (1915–1998), сославшись на свою «неуравновешенную психику» (Базельская газета, 10.12.1998, с. 16). Писательница Моника Марон (род. 1941 в Берлине) смогла однажды под предлогом диареи отложить на неделю возвращение из Цюриха в ГДР, где она жила писательским трудом (Новая цюрихская газета, 22.04.1996, с. 30). А кубинскому поэту Армандо Вальядаресу [Valladares, род. 1937], проведшему 22 года в кастровских застенках, для сношения с внешним миром пришлось изображать паралич, однако при выполнении гимнастических упражнений надзиратели присматривали за ним через глазок (Новая цюрихская газета, 22.04.1998).

Будучи больным, притворяться здоровым – подобная разновидность стратагемы 27 тоже неоднократно встречается, например, среди политиков: «Болезни крупных политиков замалчиваются, умаляются, отрицаются» (Бильд. Гамбург, 20.01.1992). Вудро Вильсон (1856–1924) перенес по меньшей мере два сердечных приступа и был не в состоянии выполнять свои служебные обязанности. Однако его жена и врач скрывали состояние президента в последние годы его нахождения у власти так ловко, что он оставался на своем посту до самой передачи власти преемнику 4 марта 1921 г. Под чужим именем в 1941–1945 гг. ложился в военно-морской госпиталь в Вифезде,[374]374
  Иначе Бетесда (англ. Bethesda) – северно-западный пригород Вашингтона, относящийся к штату Мэриленд. Назван по имени купальни Вифезда (арам, (бэйт ха-сда), дом милосердия) в Иерусалиме, где Иисус исцелил неходячего (Ин., 5:2—15). —Прим. пер.


[Закрыть] северном пригороде Вашингтона, Франклин Д. Рузвельт (1882–1945), в первую очередь из-за сердечной недостаточности. Джон Ф. Кеннеди (1917–1963) и его врачи скрывали, что он страдал адди-соновой болезнью и уже дважды мог умереть. Также скрывали от общественности смертельную болезнь Жоржа Помпиду (1911–1974) (Вельтвохе. Цюрих, 1.04.1993, с. 3), а позже раку Франсуа Миттерана (1916–1996).