Текст книги "Искатели приключений"

Автор книги: Гарольд Роббинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 55 страниц)

5

Выполнявший спецрейс ДС-9 набрал высоту, и тяжелый рокот моторов сменился ровным негромким гулом. Усталым движением Сергей положил правую руку себе на пояс и расстегнул ремень безопасности. Нажав на кнопку, выпрямил спинку кресла, закурил и посмотрел в иллюминатор. Внизу поблескивали огни Нового Орлеана, потом они ушли в сторону: самолет разворачивался над Мексиканским заливом, беря курс на Флориду.

– Мистер Никович, – в кресло рядом опустился худощавый мужчина с бледным лицом, Норман Бэрри – специалист по связям с общественностью. С присущим ему встревоженным выражением лица он держал в руке пачку бумаг. – Я подумал, что сейчас самое время обсудить наши планы на завтра.

– Позже, Норман. Хочу попробовать немного вздремнуть – Сергей увидел, как помрачнело озабоченное лицо его собеседника. – Оставь бумаги мне. Я посмотрю их и позову тебя, как только ты мне понадобишься.

– Хорошо, сэр.

Бэрри поднялся, положил документы в кресло и направился к выходу из салона первого класса. Через приоткрывшуюся дверцу до слуха Сергея донесся взволнованный щебет манекенщиц.

От нечего делать Сергей скосил взгляд на лежащие рядом бумаги. На верхнем листе двумя красками, белой и синей, было напечатано: «ПРИБЫТИЕ КНЯЗЯ НИКОВИЧА. 19 сентября 1951 года, Майами, штат Флорида, аэропорт, 9.00. Встречают: мэр города, члены городского совета, представители Большой торговой палаты Майами, генеральный директор сети универмагов „Бартлетт“, репортеры, фотографы, представители кинокомпаний и телевидения».

Предусмотрено, учтено и расписано по минутам было все, как в железнодорожном расписании. Хоть бы что-нибудь забыли. Но нет – и так весь день напролет, до самой полуночи, когда нужно будет вновь подняться на борт самолета, чтобы вернуться в Нью-Йорк. Сергей посмотрел вдоль прохода.

Ирма. Андерсен уже спала, рот ее был чуть приоткрыт. От удивления Сергей даже потряс головой – он был намного моложе и все же чувствовал себя совершенно без сил. Откуда она черпала энергию для каждого изнурительного дня? А дней таких прошло десять. Сан-Франциско, Чикаго, Лос-Анджелес, Даллас, Новый Орлеан, что там еще? Ночные перелеты, по дню на каждый из крупных городов.

И ведь это не первая поездка. Весь прошедший год был полон лихорадочной деятельности. И только теперь он начал понимать, что является движущей силой бизнеса в Штатах. Ничего удивительного в том, что американские бизнесмены завоевывают мир и умирают молодыми. Ведь они не дают себе передышки. Ни на минуту.

И все это началось меньше чем через два месяца после его встречи в Париже с Лейкоу. Началось совершенно невинно – так падает в воду маленький камешек, а круги от него расходятся все шире и шире. В один прекрасный день появилась всего лишь одна коротенькая типографская строчка, которая вдруг начинала повторяться в тысячах рекламных объявлений магазинов «Амаль-гамэйтед Федерал». Платье – или шляпка – или обувь – или еще что-то, но – из коллекции князя Никовича! Косметика от князя Никовича – это взгляд всепобеждающей Красоты!

Причем задолго до того, как рекламируемый товар запущен в производство, Сергею казалось, что он вступил в гонки с самим временем. В пентхаусе (Особняк, выстроенный на крыше другого здания), расположенном на крыше семидесятиэтажного здания компании «Амальгамэй-тед Федерал» в Нью-Йорке, в одно и то же время делались тысячи разных дел – это был какой-то ад, по сравнению с которым самый безумный день в Париже представлялся днем бездельника на рождественских каникулах.

Рядом с его кабинетом располагались три конференц-зала, и бывали такие дни, когда их не хватало. Приходилось бегом бегать из одного в другой. Гигантское предприятие, разбитое на отделы и секторы, было специализировано и разграничено, как это умеют делать только в Америке. Без вездесущей прессы не обходилось ни одно мероприятие.

Сергей превратился в символ, он олицетворял собою широкомасштабную кампанию. Фоторепортеры преследовали его на Бродвее, в опере, на благотворительных балах, словом, повсюду, где бы он ни появился. За этим специально следила Ирма Андерсен, равно как и за тем, чтобы имя его не реже двух раз в неделю появлялось в колонках самых важных новостей. Ни дня не проходило без того, чтобы где-нибудь в Соединенных Штатах не публиковалось интервью с ним. Еженедельно он выступал по радио или с телеэкрана со специальным обращением к женщинам.

Несколько месяцев назад Норман Бэрри ворвался в его кабинет, возбужденно размахивая экземпляром «Эдвертай-зинг эйдж»

– Мы сделали это! Сделали!

Сергей поднял голову от разложенных на столе рисунков.

– Сделали что?

– "Эдвертайзинг эйдж" утверждает, что вы – самый популярный в Америке мужчина. Вас знают даже лучше, чем командующего как-там-его!

– Командующий как-там-его? – переспросил Сергей не поняв.

– Ну знаете, – протянул Норман, – Генерал Уайтхед. Любитель тоника «Швеппс».

– Вот как? – Сергей иронично приподнял бровь, озадаченно посмотрел на Бэрри. – Думаешь, нам стоит заключить пари? Может, заняться еще и производством водки? Водка «Князь Никович»!

– Фантастическая идея! В самом деле! – с энтузиазмом вскричал Норман, но, взглянув на Сергея, тут же осекся. – Вы шутите!

Сергей позволил себе едва заметно улыбнуться.

– Я связан по рукам и ногам, такого со мной еще никогда не бывало, – поделился с ним Бэрри.

– Со мной тоже, – в тон ему ответил Сергей.

Все ждали 10 сентября. В этот день в Нью-Йорке должно было состояться представление коллекции, как это было прежде в Париже. Модели должны были быть доставлены специальным рейсом «Эр Франс». Затем манекенщицы вместе с Сергеем отправятся самолетом по стране. Десять городов за десять дней.

Лейкоу был прав. Сергей наклонился и взял в руки номер «Женской моды». В глаза бросился крупный заголовок:

«НИКОВИЧ! ДВАДЦАТЬ МИЛЛИОНОВ В ТЕЧЕНИЕ ПЕРВОГО ГОДА?!»

Утром следующего дня Харви Лейкоу лично явился в нью-йоркский аэропорт, чтобы встретить огромный лайнер. Он оказался на борту, прежде чем кто-либо из пассажиров успел подняться из своего кресла.

– Я хотел увидеть вас перед тем, как сюда ринутся репортеры.

– Репортеры? А что им нужно? Поездка вчера закончилась.

– Вы не понимаете, – улыбнулся Лейкоу. – Они хотят интервью. Вы – новость дня. Важнейшее событие в мире американской моды за последние сто лет.

– Боже мой! – Сергей без сил упал в кресло. – Все, что мне сейчас нужно, это лечь в постель и проспать три дня.

– Теперь, мой мальчик, – Лейкоу по-отечески похлопал его по плечу, – тебе придется спать меньше. Надо держать марку! Уже время подумать о весенней коллекции!

Для ответа у Сергея не нашлось ни сил, ни слов.

– Да, кстати, – добавил Лейкоу, – директора компании устраивают в твою честь сегодня вечером ужин в ресторане «21». Грандиозная работа, мой мальчик. Кроме того, наши жены умирают от желания встретиться с тобой.

Двадцати четырех часов в сутки было явно мало. Сергею едва хватило времени переодеться в вечерний костюм и не опоздать к началу. Когда шквал поздравлений и приветствий несколько утих, Сергей обнаружил рядом с собой Майру Лейкоу.

Она почти не изменилась, а глаза и вовсе остались прежними, темно-голубыми.

– Спасибо за то, что ты меня помнишь, – сказал он тихим голосом.

И смех у нее был все тот же.

– А тебе спасибо, что ты не помнишь меня. – Улыбка ее исчезла. – Мне хотелось тогда почувствовать себя молодой. И – свободной.

Он взглянул на нее.

– А сейчас?

– Сейчас? – Она повернула голову туда, где среди гостей беседовал с кем-то ее муж. – Сейчас я всем довольна. Теперь мне приятно вести себя в соответствии с возрастом.

6

На лице манекенщицы было написано присущее ее профессии выражение скуки. Она чуть повела плечами, и на блузе из яркого шифона появились уродливые складки.

– Давайте теперь посмотрим без подкладки, – предложил Сергей.

С той же миной манекенщица расстегнула блузу и сбросила ее. Бюстгальтер соскользнул с ее маленьких твердых грудей, она с невозмутимым видом поддернула его и, накинув на плечи новую блузку, принялась застегивать пуговицы.

Сергей не сводил с девушки взгляда. Теперь ткань ровно облегала изящную фигурку, движения тела не топорщили ее. Однако – в этом была вся беда – лифчик сквозь тонкую материю явственно просвечивал.

Во Франции это абсолютно ничего бы не значило. Напротив, многие француженки строили свои расчеты именно на том, что ткань, из которой сшита верхняя одежда, достаточно проницаема для взгляда. По этой же причине и белье их было таким интересным: яркие цвета, кружева, оборочки.

С американками все обстояло иначе. Просвечивающий бюстгальтер считался у них верхом неприличия. Поверх него обязательно надевали комбинацию, а в результате блузки из шифона, как бы удачно скроены они ни были, никогда не выглядели как следовало.

Сергей посмотрел на модельера и покачал головой.

– Боюсь, что это не то.

Движением руки он отпустил девушку и повернулся к Сергею.

– Что же делать? Такая блузка – неотъемлемая часть дамского костюма в нашей весенней коллекции.

– Это не ваша вина, – с симпатией отозвался Сергей. – Виноваты американки. Несмотря на то, что все знают, что на женщине бюстгальтер, она ни за что не хочет уничтожить иллюзию, которую эта часть ее туалета создает. В противном случае для чего бы ей это так прятать?

– Попробую-ка я еще раз.

– Попробуйте, но не слишком обольщайтесь. Если только...

– Если только что?

– А нельзя ли сшить бюстгальтер из той же ткани, что и блуза!

– В общем-то нет. Нет той плотности.

– А если покрыть его шифоном сверху?

– Это стоит попробовать. – Лицо модельера просветлело. – Нужно тщательно продумать расцветку. Если рисунок будет слишком крупным, может ничего не выйти.

– Попробуйте. В случае удачи это может стать сенсацией нашего весеннего показа. – Сергей внезапно улыбнулся. Собственно говоря, если что-то получится, мы так и назовем эту модель – «Сенсасс».

– Сенсасс?

– Это жаргонное словечко, во французском оно значит «сенсация».

Художник рассмеялся.

– Спокойной вам ночи!

– Спокойной ночи. – Сергей поднял телефонную трубку. – Попросите, пожалуйста, мистера Бэрри зайти ко мне.

Он встал из-за стола, потянулся. Стрелки часов показывали ровно шесть. Подойдя к окну, посмотрел вниз: на улице было уже почти темно, Нью-Йорк зажигал огни.

Услышав звук открываемой двери, Сергей обернулся – в кабинет входил Норман.

– Я хотел только уточнить, что у меня сегодня запланировано на вечер?

– На вечер?

– Да, на вечер.

– Я был уверен, что вам уже сказали – вечер у вас полностью свободен.

Сергей вернулся к столу, сел.

– То есть ты хочешь сказать, что вечером мне не предстоит никаких дел? – Норман развел руками. – Ты хочешь сказать, что я свободен? Предоставлен самому себе? – В голосе Сергея звучал неприкрытый сарказм. – И я могу даже выспаться?

Однако на Нормана сарказм не произвел абсолютно никакого впечатления.

– Боже мой! Я никогда об этом не думал!

– Не думал о чем?

– А ваши женщины? Мне почему-то всегда казалось, что у вас есть все, что вы пожелаете. Сергей рассмеялся.

– Как бы не так! Когда в последний раз ты давал мне минуту свободного времени?

– Это можно исправить. – Норман потянулся к телефону.

– Не стоит беспокоиться, я слишком устал. Все, что мне сейчас нужно, это принять горячую ванну и поужинать. В десять я уже буду спать.

– Точно?

– Абсолютно.

Когда Сергей покинул здание компании, из предоставленного в его распоряжение черного с золотом «роллс-ройса» выскочил шофер, чтобы раскрыть дверцу.

– Домой, Джонни, – с мягкой улыбкой сказал он. – А потом ты свободен.

– Отлично, босс. Уж я-то с пользой проведу это время. Сергей смотрел в окно. Улицы были необычно запружены машинами и пешеходами.

– Что-то многовато сегодня народу, а? В чем дело, Джонни?

– Такое продлится еще три недели, босс. Рождество. Поэтому-то я и обрадовался свободному вечеру. Смогу купить что-нибудь ребятишкам и жене.

В задумчивости Сергей откинулся на спинку сиденья. Три недели до Рождества. Почти пятнадцать месяцев назад он покинул Париж.

Было без четверти десять, когда Сергей, сидевший перед телевизором за ужином, который принесли из ближайшего ресторана, услышал звонок в дверь.

– Входите! – прокричал он, решив, что это официант.

Звонок повторился, и ему пришлось подняться и подойти к двери. Распахнув ее, Сергей увидел на пороге высокую привлекательную блондинку.

– Князь Никович? Он кивнул.

– Могу я войти? – Не дожидаясь ответа, женщина прошла мимо него в гостиную. – Я – Джекки Кроуэлл. Меня послал Норман Бэрри, он просил передать вам это.

Сергей взял маленький конверт, вскрыл. Внутри лежал квадратик бумаги с написанным от руки единственным словом «Развлекайся».

По непонятной ему самому причине он почувствовал смущение. Впервые, наверное, с тех пор, как он был мальчиком, кровь бросилась ему в лицо.

– Боюсь, что тут какая-то ошибка. Видите ли, – Сергей указал на стол, – я только что поужинал. И не собираюсь никуда выходить.

– Вот и хорошо, – блондинка улыбнулась. – Я тоже.

Она сняла норковую шубку и небрежно опустила ее в кресло. Расположение комнат в номере ей явно было знакомо – она направилась прямиком в спальню.

Пока Сергей добрался до двери, она уже успела сбросить с себя платье и стояла теперь, улыбаясь, в одном лифчике и крошечных трусиках. Глядя на него, она завела руку за спину, чтобы расстегнуть застежку.

– Прошу вас, – сказал он, – не нужно. На мгновение блондинка заколебалась, в глазах ее мелькнуло удивление.

– А ты не гомик? Обычно я узнаю их сразу.

– Нет, я не гомик, я просто устал. Очень устал.

– О. – На лицо ее вернулась улыбка, она наконец справилась с лифчиком. – Тогда все в порядке. Норман предупредил меня, что в последнее время тебе пришлось попотеть на работе. Ни о чем не беспокойся, тебе не придется ничего делать. Ложись и просто наслаждайся.

Сергей уставился на ее груди. Только в этот момент он впервые осознал, до какой степени американизировался. Груди торчали, они были упругими, с твердыми сосками – этакий символ секса. Он ощутил, как внутри него нарастает желание. Как загипнотизированный он вошел в спальню, закрыв за собой дверь.

Джекки усмехнулась, наблюдая за его взглядом.

Утром Сергей валялся в постели и лениво наблюдал за тем, как Джекки подкрашивает губы. Затем она вышла в соседнюю комнату, чтобы через минуту появиться вновь, но уже в накинутой на плечи шубке. У постели она остановилась.

– Все нормально?

Медленным движением он закинул руки за голову.

– Отлично.

– А было бы еще лучше, если бы не одна мелочь.

– Что за мелочь?

– Если бы ты не был влюблен.

– Влюблен? – Сергей расхохотался, но тут же смолк. – С чего ты взяла?

– Я ведь профессионал и отлично знаю, когда мужчина на верху блаженства, а когда просто доволен. Ты был просто доволен.

– А мне, значит, полагалось быть в восторге? – с неожиданной злостью спросил он. – В экстазе, и большем, чем ты?

На лице Джекки не отразилось никаких чувств.

– Наверное, нет. – Она направилась к двери. – На всякий случай, если мы не успеем увидеться, счастливого тебе Рождества.

– Счастливого Рождества, – ответил ей в тон Сергей, но она уже вышла. Он слышал, как закрылась дверь. Разозлившись больше на себя, чем на нее, он ткнул кулаком в подушку. Вот чего ему в довершение всего не хватало. Новогоднего поздравления от шлюхи.

Глаза его скользнули по телефонному аппарату. Несколько секунд он размышлял, потом резким движением поднял трубку.

– Соедините меня с Харви Лейкоу, он сейчас в Палм-Бич, во Флориде.

На это ушло менее минуты.

– Харви, мне нужен отпуск.

По голосу чувствовалось, что Лейкоу сражен.

– Бог мой, но не можешь же ты уехать прямо сейчас! Ведь они только что приступили к крою!

– Я пятнадцать месяцев не был дома, – со злостью прокричал в трубку Сергей. – Я соскучился по дочери и не допущу, чтобы Рождество она провела одна!

– С этим не будет никакой проблемы, – напряжение в голосе Харви спало. – Неужели ты до сих пор не понял, что твой дом здесь, в Нью-Йорке? Она прилетит сюда.

Сергея окружили репортеры, со всех сторон его слепили яркие лампы.

– Князь, будьте добры, взгляните сюда! – Новая вспышка ударила по глазам.

– Ваша дочь похожа на свою мать? – услышал он чей-то вопрос.

– Надеюсь, – непринужденно ответил Сергей и улыбнулся. – Сью-Энн – очаровательная женщина.

– А то, что вместе с ней прибывает мисс д'Арси, имеет какую-нибудь особую причину? Вы с нею как-то связаны?

– Нет, просто Жизель мой старый и близкий друг. Мы решили, что девочке еще рано путешествовать одной.

По радио объявили, что самолет совершил посадку.

– Мисс Дэйли встретится со свой дочерью в Нью-Йорке? – спросил другой голос.

– Полагаю, да, – ответил Сергей и поднял руки вверх. – Прошу вас, джентльмены, позже. Самолет уже сел. Мне не терпится увидеть дочь.

Еще раз Сергей мысленно поблагодарил Нормана за то, что тот достал ему специальный пропуск для прохода через таможню. Репортеры расступились, и он направился к таможенной стойке. Пройдя через похожее на амбар помещение, он толкнул дверь, ведущую в зону паспортного контроля.

Потянувшиеся за этим короткие минуты ожидания показались ему вечностью. Ну наконец-то! Он ухватил одной рукой огромного пушистого медвежонка-панду и букет цветов, а другой стал размахивать над головой. Первой Сергея заметила Жизель и указала на него Анастасии. Девочка подняла голову, радостно улыбнулась и бросилась к отцу. Увидев это, стоящий у стойки сотрудник паспортного контроля расставил в стороны руки, но тут же заметил Сергея. Широко улыбнувшись, он позволил девочке пробежать.

Внезапно смутившись, Анастасия остановилась в нескольких шагах от отца, на губах – несмелая улыбка. Сергей опустился на колено, протягивая дочери медвежонка. Золотистые волосы и голубые глаза Анастасия унаследовала от матери, это правда, но доброта и нежность были у нее, несомненно, от отца.

– Бонжур, Анастасия. С наступающим Рождеством. Добро пожаловать в Нью-Йорк!

– Хэлло, папочка, – выговорила девочка медленно с едва заметным акцентом. – Счастливого тебе Рождества!

Она потянулась за медвежонком, и в тот же момент отец подбросил ее в воздух, прижал к себе, расцеловал.

– Ты уже говоришь по-английски! Кто же учил тебя? Анастасия вновь заговорила, медленно и очень осторожно:

– Меня учила тетя Жизель. – Она посмотрела на отца, перевела взгляд на Жизель и с гордостью улыбнулась.

Сергей обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть теплую улыбку Жизель. Внезапно его озарило. А ведь та шлюха оказалась права, это он ошибся! Он медленно выпрямился во весь рост. Молча протянул Жизель цветы. Не проронив ни слова, она взяла их и оказалась в его объятиях. Губы ее затрепетали, когда он поцеловал ее.

– Это похоже на чудо, – прошептал он. – Как мне благодарить тебя?

Опустив руку, Жизель привлекла к себе девочку.

– Особого чуда здесь нет. Просто Анастасии нужна мать.

Свадьба была сыграна рождественским утром в доме Харви Лейкоу в Палм-Бич.

7

– Марсель просто набитый дурак, – заявил Джереми. – Он привык считать себя персоной поважнее всего правительства. Доводить дело до суда – это худшее, что можно было придумать в его положении. Выиграть он никак не мог.

Барон посмотрел на сидящего по другую сторону стола собеседника.

– Его приговорили к восемнадцати месяцам заключения? – Изящными пальцами он выбрал в ящике сигару. – Но он, конечно, может подать апелляцию?

– Апелляция уже отклонена. Причем Марсель устроил такой скандал, что судья, в общем-то готовый сбавить срок, был вынужден оставить все как есть.

Барон невозмутимо рассматривал сигару.

– Когда человек слишком много лжет, это всегда кончается бедой. Рано или поздно его поймают на чем-нибудь. А не могут ли его выпустить раньше, если он будет примерно себя вести?

– Да. Через полтора года его могут представить к досрочному освобождению. Естественно, при условии, что он не будет много болтать и не станет нарушать правил внутреннего распорядка.

Барон не спеша, со вкусом раскурил сигару.

– Какие, по-твоему, это повлечет за собой последствия?

– Вы говорите о бизнесе? – Джереми пожал плечами. – Ничего особенного, если иметь в виду, чего он добился на сегодняшний день. Если же у Марселя есть планы на будущее, то тут ему придется быть более осторожным: общественность с него глаз не спустит.

– Ясно, – задумчиво протянул барон.

Он уже принял решение отказать Марселю в финансовой поддержке его судовладельческой компании, созданной совместно с израильтянами. Само собой, это заставит Марселя продать свою долю акций, но компания уже достаточно прочно стояла на ногах, так что теперь управлять ею мог и один владелец – израильтяне. Конечно, с помощью банка. Барон затянулся и сказал:

– Со стороны вашего президента было мужественным шагом отозвать Макартура.

– Иначе он не мог поступить, – возразил Джереми. – Если бы он позволил Макартуру идти своим путем, вся страна оказалась бы ввергнутой в бездну новой войны.

Вот что значит воинственный склад ума! – начал размышлять вслух барон. – У вас – Макартур, у нас – де Голль, Знаете, они очень похожи, каждый из них считает себя Богом. Хотя Макартур – всего лишь его протестантская версия.

– Похоже, вы, французы, – рассмеялся Джереми, – отправили де Голля на запасной путь. Его партия растеряла все свое влияние.

– РПФ (Республиканская партия Франции) – это насмешка. Через несколько лет она просто исчезнет с политической арены. Но не де Голль. Уж он-то не уйдет в тень, как ваш бравый солдат.

– Что же он будет делать?

– Ждать. Видите ли, – продолжал барон, – французы пока еще не так преданы идее демократии, как американцы. Во Франции слишком много политических партий, кое-кто говорит даже, что их – по одной на каждого француза, так что власть постоянно находится в руках коалиции. А поскольку новые коалиции создаются чуть ли не ежедневно, значит, будут и новые правительства. Де Голль знает это, как знает и то, что отсутствие преемственности в правительстве неизбежно приведет страну к краху. Поэтому он будет выжидать, и, когда его время придет, он опять окажется во главе. И это станет концом Четвертой Республики.

– Народ, безусловно, будет против? Барон покровительственно улыбнулся.

– Типично американская точка зрения и насквозь ошибочная. Вы настолько свыклись с вашим самоуправлением, что совершенно забыли о том, каковы французы на самом деле. Обыкновенный француз, точно так же, как и любой обыкновенный европеец, готов простереться ниц перед фигурой, олицетворяющей власть... Да, наша революция произошла пораньше, чем ваша, но мы по-прежнему слепо следуем за лидером, едва он у нас появится. Наполеон же возвращался. Точно так же может вернуться де Голль.

– Ну, не думаете же вы, что он захочет короновать себя, – расхохотался Джереми.

– Кому об этом известно? – пожал плечами барон. – Только ему одному, а он ни с кем не делится. Одно можно сказать с уверенностью: когда он вернутся, он вернутся, чтобы властвовать, а не символизировать собою власть. – Голос барона дрогнул. – И кто его знает, может, он и прав. Очень может быть, что Францию действительно нужно гнать хлыстом к утерянному величию и гордости.

После того, как Джереми ушел, барон устало откинулся в кресле. Смежил веки. Еще год, подумал он, только год, чтобы Роберт окончательно утвердился в своей роли, и я смогу уйти. Говорить то, что окружающие хотят услышать, и в то же время сказать то, молчать о чем не имеешь права, – как же это изнуряет! Возможно, он и ошибается, но еще не так давно в мире все было гораздо проще.

Внезапно на память пришел молодой человек, который только что вышел из комнаты. Джереми ему нравился – быстрым умом, искренностью, даже своим, не совсем понятным – американским? – идеализмом. Вот за кого бы следовало выйти замуж Каролине. Странно, как это получилось, что она влюбилась в его отца. А, в общем-то, и не так уж странно: отец во многом был похож на сына.

Ему вдруг стало интересно: Джереми по-прежнему встречается с той немкой? Еще не так давно ходили слухи, что они вот-вот поженятся, но минул год, и ничего не произошло. Возможно, свадьбы вообще не будет.

Резким движением барон выпрямился в кресле. Рука его в нерешительности зависла над телефоном, но он тут же заставил себя снять трубку. В конце концов, почему бы и нет? Не такое уж это и безрассудство. Такое случалось и прежде: сын заключает брак с женщиной, которая одно время принадлежала отцу.

Ему ответила Дениз. Барон велел ей в эту же субботу организовать ужин и ни в коем случае не забыть пригласить на него Джереми Хэдли.

Марлен была вне себя от злости, Джереми понимал это по множеству признаков. Пока они добирались в машине до отеля, он взглянул на нее пару раз, но ей удавалось быстро отвернуться. Но, войдя в номер, она забыла о сдержанности.

– К черту! Не хочу их больше видеть! Никого!

Ее сумочка, перелетев через комнату, шлепнулась на пол у стены.

– В чем дело? Мне показалось, что вечер удался.

– Значит, ты еще глупее, чем я думал! Неужели ты не видел, чем занимался барон? Джереми посмотрел на Марлен.

– Нет. Скажи мне.

– Он же вешал на тебя свою дочь. Весь вечер только и слышалось: Каролина то, Каролина это. Неужели ты не заметил!

– Нет. Твое воображение начинает тебя подводить.

– Ты еще скажешь, что не видел, как они обращались со мной. Да меня как будто просто не существовало. Ты сидел во главе стола, рядом с бароном, напротив Каролины. А меня посадили в углу с двумя ничтожествами.

– Оставь, Марлен, – устало сказал Джереми. – У меня нет сил спорить с тобой. И потом, все это просто смешно. Мы с Каролиной старые друзья.

– Что же тут смешного? Если Каролина оказалась подходящей для твоего отца, то почему бы барону не подумалось, что она неплоха и для тебя? Всем известно, что она жила с твоим отцом!

Лицо Джереми побелело от гнева.

– Тебе лучше замолчать, – изменившимся голосом проговорил он. – Ты и так уже сказала много лишнего.

Но Марлен уже не могла остановиться, она чересчур завела себя.

– Только этого еще не хватало! Святой Хэдли, как же! Слишком долго мы с тобой знакомы. Я знаю все о твоей семейке! Я знаю, что твой старший братец Джим прячет свою вторую семью где-то в маленьком домике в Бруклине. А звезда немого кино, которую твой папочка до сих пор поддерживает деньгами? А твой младший братик, Кевин, что предпочитает розовощеких мальчиков в Нью-Йорке? А твои сестры, обменивающиеся мужьями по воскресеньям...

Она не договорила – Джереми, схватив ее за плечи, так принялся ее трясти, словно желал вытряхнуть из нее душу.

– Прекрати! Прекрати! Прекрати!

Наконец он отпустил ее. Голова Марлен кружилась. Она едва не потеряла равновесия. Заплетающейся походкой она подошла к креслу и упала в него. Во все глаза она смотрела на Джереми, грудь ее высоко вздымалась.

– Теперь, наверное, ты изобьешь меня, как этот делал Фриц, – сказала она, и это был не вопрос, а, скорее, утверждение.

Джереми взглянул на нее, медленно покачал головой.

– Ты именно этого добиваешься, не так ли? Ведь только так может быть удовлетворено твое чувство вины, которое сейчас испытывают все немцы.

Рот Марлен скривился в безобразной гримасе.

– Во всяком случае, я – это не она. Я не предлагаю себя сначала отцу, а потом – сыну. Я все знаю о француженках. Солдаты рассказывали мне, как женщины во французских городках бежали за ними по улицам, задирая свои платья.

К Джереми вдруг вернулось ледяное спокойствие.

– А ты ничего не перепутала? Когда ты рассказывала мне эту историю впервые, там были немецкие женщины и русские солдаты, а потом американцы.

– Вот оно что? Так ты уверен, что это я за тобой увязалась?

– А неужели есть сомнение? – Он холодно улыбнулся. – Помнишь, ведь это ты меня позвала.