Текст книги "Искатели приключений"

Автор книги: Гарольд Роббинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 55 страниц)

4

Я проснулся с первыми лучами солнца, проникшими в комнату. Полежав немного, я встал и подошел к окну.

Солнце только появилось из-за горизонта и поднималось над горами. С запада дул легкий ветерок, и я задрожал, почувствовав, как еще не растаявшая ночная прохлада пробралась мне под рубашку. Внезапно мне захотелось в туалет.

Вернувшись к кровати, я вытащил из-под нее небольшой ночной горшок. Стоя над ним и облегчаясь, я думал о том, не даст ли папа теперь мне горшок побольше, ведь теперь в доме остались только мы с ним. Закончив свое дело, я немного согрелся, засунул горшок назад под кровать и снова подошел к окну.

Через дорогу перед домом я заметил легкий дымок, поднимавшийся от небольших костров, вокруг которых спали бандиты, завернувшись в грязные одеяла. Среди них не было заметно никакого движения, не раздавалось ни звука. Я стянул ночную рубашку, надел штаны и ботинки, набросил теплую шерстяную индейскую накидку, которую Ла Перла связала мне в подарок на день рождения. Спустившись вниз, я почувствовал голод, пора уже было завтракать.

Сара, помощница Ла Перлы, разводила огонь в печи. Она взглянула на меня, но на ее индейском лице не отразилось абсолютно ничего.

– Я хочу есть, – сказал я. – Ты собираешься готовить завтрак?

Сара молча кивнула, она всегда мало говорила.

Я подошел к столу и сел.

– Хочу яичницу с ветчиной.

Она снова кивнула, взяла тяжелую черную сковородку, бросила на нее кусок жира, поставила сковородку на отверстие в плите, положила несколько кусочков ветчины и разбила три яйца.

Я с удовольствием ждал. Сара была лучше Ла Перлы, потому что Ла Перла никогда не давала мне яичницу, а всегда заставляла есть овсяную кашу. Я решил пойти дальше.

– И кофе с молоком. – Мама и Ла Перла разрешали мне пить только какао.

Сара без слов поставила передо мной кофе. Я положил в чашку три полных ложки коричневого сахара и стал отхлебывать кофе, громко причмокивая. Приторность сахара заглушала горьковатый привкус. На самом деле мне никогда не нравилось пить кофе, но я пил его и чувствовал себя повзрослевшим.

Потом Сара поставила передо мной яичницу, она пахла так же вкусно, как и у Ла Перлы. Подождав несколько минут, чтобы яичница остыла, я схватил кусок рукой и стал есть, наблюдая за Сарой краешком глаза.

Она ничего не сказала по поводу того, что я не воспользовался ножом и вилкой, лежащими рядом с моей тарелкой, она просто стояла и смотрела на меня с каким-то странным выражением. Закончив с яичницей, я встал, подошел к умывальнику, сполоснул руки и губы и вытер их полотенцем, висевшем рядом на крючке.

– Очень вкусно, – одобрительно заметил я.

Что-то в ее взгляде напомнило мне то выражение, с которым она смотрела в погребе на приближающегося к ней бандита. Тот же самый непроницаемый взгляд.

Я невольно подошел к ней и поднял подол платья. Ни на бедрах, ни на покрытом темными волосами лобке не было никаких царапин и синяков. Я опустил подол и заглянул ей в лицо.

– Они сделали тебе больно, Сара? – спросил я. Она молча покачала головой.

– Я рад, что тебе не было больно. Потом я заметил в уголке ее глаз слезы и схватил ее за руку.

– Не плачь, Сара. Я не позволю им снова так поступить с тобой. Если они попытаются, я убью их. Она внезапно обняла меня и прижала к себе, лицом я ощущал тепло ее груди и слышал, как колотится ее сердце. Сара продолжала беззвучно всхлипывать.

Мне было очень спокойно в ее объятиях, и я только и смог сказать:

– Не плачь, Сара. Пожалуйста, не плачь.

Через некоторое время она отпустила меня и, вернувшись к плите, стала подбрасывать в нее дрова. Мне больше нечего было делать в кухне, я повернулся и вышел.

Когда я проходил через столовую и гостиную, в доме стояла тишина. Я открыл дверь и вышел на террасу.

За дорогой началась какая-то возня, это просыпались бандиты. Солнце уже поднялось над дворовыми постройками, его лучи теперь падали во двор. Услышав шум в дальнем конце террасы, я обернулся.

Там было еще темно, и мне удалось разглядеть только тлеющий кончик сигареты и силуэт мужчины, расположившегося в кресле отца, Но я знал, что это не отец, он никогда так рано не курит сигары.

Я ступил со света в тень террасы, и лицо сидящего мужчины стало приобретать очертания, светло-серые глаза внимательно смотрели на меня.

– Доброе утро, сеньор генерал, – вежливо поздоровался я.

– Доброе утро, мой солдат, – тоже вежливо ответил он. Генерал сделал еще одну затяжку и аккуратно положил сигару на край стола.

– Как чувствуешь себя с утра?

– Отлично, – ответил я. – Я рано встал.

– Знаю, слышал, как ты подходил к окну.

– А вы уже тогда не спали? – удивленно спросил я, потому что ничего не слышал.

Он улыбнулся, обнажив мелкие белые зубы.

– Генералы, как и маленькие мальчики, должны вставать вместе с солнцем, чтобы видеть, что им готовит наступающий день.

Я не ответил, а посмотрел через дорогу на лагерь.

– А они еще спят, – сказал я.

В его голосе прозвучали презрительные нотки.

– Крестьяне, что с них возьмешь. Думают только о еде и спокойно спят, зная, что едой их обеспечат. – Генерал снова взял сигару. – Ты уже поел?

– Да, Сара меня накормила. Она плакала. Кончик сигары стал ярко-красным.

– Женщины всегда плачут, – спокойно сказал он. – Это у нее пройдет.

– А я не плачу.

Перед тем, как ответить, генерал посмотрел на меня.

– Конечно, ты ведь мужчина, а у мужчин нет времени лить слезы по тому, что уже сделано.

– А папа плакал. Вчера на кладбище. – При воспоминании об этом комок подкатил у меня к горлу. Лучи солнца, отбрасывающие длинные тени на маленькие могильные холмики позади дома, скрип заржавелой железной калитки, мягкие шлепки сырой земли о гробы, успокаивающие слова католической молитвы, гулким эхом разносящиеся в воздухе... Я сглотнул подступивший комок. – Я тоже плакал.

– Это совсем другое дело, – серьезно ответил генерал. – Даже я плакал. – Он снова отложил сигару, взял меня за руку и притянул к себе. – Но это было вчера, а сегодня мы снова мужчины и у нас нет времени для слез.

Я молча кивнул.

– Ты храбрый парень и напоминаешь мне моих сыновей.

Я молчал.

– Один из них на несколько лет постарше тебя, а другой на год моложе. Еще у меня есть дочка, ей четыре года. – Он улыбнулся и обнял меня. – Они живут в горах.

Поверх моей головы он посмотрел на видневшиеся в отдалении горы.

– Там они в безопасности. – Он снова посмотрел на меня. – Может, ты хочешь на некоторое время поехать к ним? В горах много дел.

– А у меня будет пони? – быстро спросил я. Генерал задумчиво посмотрел на меня.

– Не сейчас, может быть, когда ты немножко подрастешь. Но у тебя будет крепкий ослик.

– И он будет мой, только мой?

– Конечно. Никому не позволено будет ездить на нем, кроме тебя.

– Это было бы очень здорово, и мне это очень нравиться. Но... – Я соскользнул с его колен и посмотрел на него. – А что будет делать папа? У него никого не осталось, кроме меня.

– Думаю, твой отец согласиться, – тихо ответил генерал. – В течение этого года он будет очень занят и не сможет бывать здесь. Он все время будет со мной. Солнце уже добралось и до нашего конца террасы, в воздухе ощущалось дневное тепло. Возле наших ног раздался шорох и поскребывание, как будто кто-то прятался под полом. Я не успел и шевельнуться, как генерал вскочил на ноги, зажав в руке пистолет.

– Кто это? – голос его звучал хрипло.

Снова послышался скрежет, а затем знакомое подвывание. Я спрыгнул с террасы и сунул голову в дырку. Знакомый холодный нос уткнулся мне в лицо, и тут же по нему забегал язык. Сунув руку в дырку, я вытащил из-под террасы своего маленького грязного пса.

– Пьерро! – радостно воскликнул я. – Это Пьерро. Он вернулся!

5

Мануэле поднял руку, делая нам знак остановиться, потом приложил палец к губам. Я сидел на маленьком пони, затаив дыхание, и смотрел на Роберто. Он тоже насторожился.

Роберто был старшим сыном генерала Диабло Рохо, ему было уже почти одиннадцать, и он был на два года старше меня. Мне было около девяти, но я на добрых три дюйма был выше. Он очень завидовал мне, особенно с прошлого года, когда стало ясно, что я расту быстрее него.

Все остальные тихо сидели на своих лошадях и прислушивались. Я тоже напряженно вслушивался, но ничего не слышал, кроме шума листвы.

– Они близко, – прошептал Мануэле. – Надо двигаться тихо.

– Хорошо бы знать, сколько их, – прошептал в ответ Гато Гордо.

Мануэле кивнул. Котяра всегда говорил разумные вещи, он был мыслителем. Возможно, он был им потому, что из-за тучности ему трудно было двигаться, вот он и предпочитал думать.

– Я сейчас это выясню, – сказал Мануэле, соскальзывая с лошади.

– Нет, – быстро ответил Котяра. – Листва сухая, и ее шорох выдаст тебя, они поймут, что мы их поджидаем.

– Как же быть?

Гато Гордо показал наверх.

– Надо двигаться по деревьям, как обезьяны. Им не придет в голову посмотреть наверх.

– Мы слишком тяжелые, – ответил Мануэле. – Под нашим весом ветки могут обломаться, и тогда конец. Котяра посмотрел на Роберто и на меня.

– Но они-то не слишком тяжелые.

– Нет! – шепот Мануэле прозвучал в тишине, словно взрыв. – Генерал убьет нас, если что-нибудь случится с его сыном!

– Тогда это может сделать Дакс, – спокойно ответил Котяра.

Мануэле посмотрел на меня, на его лице читалось сомнение.

– Не знаю, – засмеялся он.

Прежде чем он успел снова открыть рот, я поднял руки, ухватился за ветку, подтянулся и оказался на дереве.

– Я пошел, – сказал я, глядя на них сверху вниз.

Роберто выглядел мрачным и обиженным. Я понимал, что он расстроился потому, что я уходил, а он оставался. Но его отец отдал строгий приказ, и никто не посмел бы его нарушить.

– Только тихо, – предупредил меня Мануэле. – Выясни, сколько их и какое у них оружие, потом возвращайся.

Я кивнул и стал взбираться выше. На высоте примерно пятнадцати футов от земли ветки были уже слишком тонкими, чтобы выдержать мой вес, и я стал перебираться с дерева на дерево.

Двигался я довольно быстро, как всякий мальчишка, привыкший лазить по деревьям, но все равно у меня ушел почти час, чтобы преодолеть расстояние в четверть мили до лагеря. Если бы не дым от их костра, доносившийся до меня, я бы мог проскочить лагерь, а так я очутился прямо у них над головами.

Я молча прижался к стволу, сердце мое, казалось, колотилось так, что они вот-вот услышат его стук, несмотря на то, что заняты мирной беседой. Потихоньку я подался назад, и листва полностью скрыла меня.

Судя по оживленному разговору, я понял, что они не предполагают наличие людей в радиусе мили. Я тщательно пересчитал их: четырнадцать мужчин в красно-синей потрепанной и пыльной форме. Костер был разведен уже на ночь, и периодически кто-то из мужчин подбрасывал в огонь дрова. Мне было не понятно, почему они не готовят пищу, но в следующий момент я получил ответ на свой вопрос.

На маленькую поляну вышла женщина. Один из мужчин, лежавший ближе всех к костру, сел и заговорил с ней. По нашивкам на его рукаве я определил, что он сержант. В надвигающихся сумерках голос его звучал хрипло:

– А где остальные?

– Идут, – тихо ответила женщина.

Спустя минуту на поляне появились еще две женщины, которые несли большой железный котел. До меня долетел запах мясной похлебки, и рот наполнился слюной.

Женщины опустили котел на землю рядом с мужчинами и принялись разливать похлебку по жестяным мискам. После того как каждый из мужчин получил свою порцию, женщины выложили себе остатки, отошли в сторону и начали есть.

Воспользовавшись тем, что они были заняты едой, я тихонько двинулся обратно. Обогнув по деревьям поляну, я обнаружил место, где женщины готовили еду, увидел небольшой костер, рядом с которым на земле лежали одеяла, а это означало, что женщины и спали здесь. Я стал пробираться назад к своим.

Солнце уже садилось. Несмотря на то, что моего возвращения ожидали, мне удалось проникнуть незамеченным и спрыгнуть с дерева прямо в середину нашей стоянки. Увидев изумленные лица, я почувствовал прилив гордости.

– Четырнадцать мужчин под командой сержанта, – сказал я. – Они уже расположились на ночлег.

– Что у них за оружие? – спросил Котяра.

– Ружья и два ручных пулемета.

– Только два?

– Я заметил только два.

– Интересно, что они здесь делают? – сказал Котяра.

– Это, наверное, патруль, – ответил Мануэле. – Они всегда высылают патрули, чтобы обнаружить нас. – Он рассмеялся. – Но это им никогда не удается.

– Четырнадцать человек и два ручных пулемета, – задумчиво повторил Котяра. – Нас только пятеро, не считая двух мальчишек. Думаю, нам лучше смыться.

– Но сейчас самое время напасть на них, – смело заявил я. – Женщины только что раздали им еду, они заняты едой и не услышат нас.

– С ними есть женщины? – голос Мануэле звучал удивленно.

– Да.

– Сколько?

– Три.

– Дезертиры! – воскликнул Котяра. – Они сбежали в горы вместе со своими женщинами.

– Тогда правда, что армия генерала разбегается. Война скоро кончится.

– Но армия продолжает контролировать порты, – ответил Котяра. – Мы не победим, пока генерал не захватит Курату. Тогда мы отрежем их от моря, и эти империалисты янки не смогут помогать им. Вот тогда все и будет кончено.

– Я слышал, что мы наступаем на Курату, – сказал Мануэле.

– Так что будем делать с солдатами? – спросил Котяра, возвращаясь к прерванной теме.

– Не знаю, – нерешительно ответил Мануэле. – У них ведь два пулемета.

– Но у них еще и три женщины, – многозначительно заметил Котяра.

– У дезертиров не хватает духа драться, – добавил Диего Гонсалес. – Как-то раз...

Котяра оборвал его, бросив тревожный взгляд на нас с Роберто.

– Мы сможем захватить пулеметы, и генерал нас наградит. Они выставили охрану? – спросил он меня.

– Нет, – ответил я. – Лежат возле костра и едят. Охраны нет, я мог бы написать им прямо в котел, и они бы не заметили.

Мануэло принял решение.

– Мы нападем на них неожиданно, прямо перед рассветом, когда они будут дрыхнуть.

Я закутался в одеяло, спасаясь от ночной прохлады. Рядом со мной зашевелился Роберто.

– Ты проснулся? – прошептал я.

– Да.

– А я не могу спать.

– Я тоже.

– Ты боишься?

– Нет, – быстро и с какой-то небрежностью ответил Роберто. – Конечно нет.

– Я тоже не боюсь.

– Не могу дождаться утра, обязательно убью одного из солдат. Мы их всех убьем.

– И женщин? – спросил я.

– Конечно нет, – презрительно бросил Роберто.

– А что мы будем с ними делать?

– Не знаю, – Роберто на секунду задумался. – Наверное, изнасилуем.

– Не думаю, что мне это понравится, – сказал я. – Именно так и поступили с моей сестрой, так что я ненавижу насильников.

– Это потому, что ты еще маленький. Ты не сможешь изнасиловать, даже если захочешь.

– Почему?

– Слишком мал, и писька у тебя еще не выросла.

– Выросла, такая же большая, как и у тебя! – возмущенно крикнул я. – Я выше тебя.

– А писька меньше.

Я молчал, сознавая, что он прав. Мне приходилось наблюдать, как он забавлялся со своей писькой на поляне позади дома, и когда она становилась твердой, то была в два раза больше моей.

– Все равно изнасилую, – решительно сказал я. Роберто презрительно рассмеялся.

– Не сможешь, у тебя не встанет. – Он с головой завернулся в одеяло. – А теперь давай спать, мне надо отдохнуть.

Я лежал тихо и смотрел на звезды. Казалось, что некоторое из них висят так низко, что можно дотянуться рукой. Я подумал о том, какая из них моя мама, а какая сестра. Папа сказал, что они попали в рай и Бог превратил их в звезды. Видят ли они меня в ночи? Наконец я закрыл глаза и уснул.

Проснулся я моментально, как только Мануэле дотронулся до меня, и мгновенно был на ногах.

– Я готов. Я покажу вам, где они.

– Нет, – Мануэле покачал головой. – Ты останешься здесь с лошадьми. Кто-то должен за ними присматривать, иначе они разбегутся.

– Но...

Мануэле оборвал меня, голос его звучал твердо.

– Ты и Роберто остаетесь с лошадьми. Это приказ. Я посмотрел на Роберто, но он отвел взгляд. Что бы он ни говорил, он тоже был еще маленьким. Если бы он был взрослым, его взяли бы с собой.

– Пора, – прошептал Котяра.

– Остаетесь здесь до нашего возвращения, – предупредил Мануэле. – Если к полудню мы не вернемся, забирайте лошадей и идите домой. Ясно?

Мы молча кивнули, наблюдая, как они исчезают в лесу. Некоторое время нам еще был слышен шорох листьев год их ногами, потом все стихло.

Роберто посмотрел на меня.

– Пошли, посмотрим лошадей.

Я последовал за ним к тому месту, где были привязаны лошади. Они тихо пощипывали травку, словно дома на пастбище.

– Не понимаю, почему мы должны все пропустить, – сказал я. – Лошади никуда не денутся, они же стреножены.

– Мануэле сказал, что мы должны оставаться здесь, – ответил Роберто.

Внезапно я ощутил прилив отваги.

– Вот и оставайся, а я не буду.

– Мануэле рассердится.

– А он не узнает, – ответил я – По деревьям я доберусь туда быстрее их.

Я начал карабкаться на ближайшее дерево, но задержался на нижней ветке.

– Я расскажу тебе все, что там произойдет.

– Подожди! – крикнул он – Я с тобой.

6

Повторный путь занял меньше времени, чем вечером, потому что я точно знал, куда двигаться. Мы сидели на деревьях и ждали, как вдруг Роберто тронул меня за руку и кивнул. Я увидел Мануэле и Котяру, мелькнувших на краю поляны и исчезнувших в листве.

С нашего наблюдательного пункта нам было видно, как наши окружали спящих солдат. Я бросил взгляд на лагерь. Солдаты не подавали признаков жизни, а спали, завернувшись с головами в одеяла, расположившись вокруг затухающего костра. Я начал считать.

В рассветных сумерках я насчитал только двенадцать и стал напряженно вглядываться, чтобы отыскать еще двоих, но тщетно. И вдруг я понял: они были с женщинами. Интересно, заметил ли это Мануэле.

В тени поляны я почувствовал движение. Котяра подавал знак кому-то, кто находился на противоположной стороне поляны. Я повернул голову. Из листвы показался Мануэле, за ним Диего, и я различил тусклый блеск широкого мачете.

Рядом с Котярой появились двое остальных. Мануэле махнул мачете, и они тихо тронулись через поляну. Сверкнули клинки, и не успели солдаты открыть глаза, как пятеро из них были уже мертвы.

Эта мгновенная атака была успешной. Еще двое солдат, попытавшихся сбросить одеяла, были зарезаны, одного закололи при попытке сесть, а еще один успел встать на колени, но Котяра резким ударом почти отсек ему голову от туловища.

И все пока было тихо, раздавались только предсмертные хрипы. Один из солдат поднялся на четвереньки и попытался отползти в сторону в отчаянной попытке спастись. Раздался пистолетный выстрел, птицы прекратили щебетание, и солдат рухнул, уткнувшись лицом в землю.

Двое оставшихся в живых солдат упали на землю, закрыв руками головы, умоляя о пощаде. Их тонкие, пронзительные голоса наполнили утренний воздух, но мольбы не тронули никого.

Некоторое время все молчали, переводя дыхание, затем Мануэле поднялся:

– Готовы?

– Да, – ответил Котяра.

– Все? – спросил Мануэло.

Они молча осмотрели трупы. Диего поднял носком ботинка голову одного из солдат.

– Похоже, этот еще жив.

– Чего же ты ждешь? – спросил Мануэло.

В лучах солнца блеснуло мачете Диего, и голова солдата откатилась от тела почти на два фута. Диего даже не поинтересовался результатом своего удара, он перевернул ботинком еще одно тело и подошел к Мануэло и Котяре, остановившись немного позади них.

– Я насчитал только двенадцать, – сказал Котяра.

– Я тоже, – подтвердил Мануэло. – Но мальчишка говорил, что их четырнадцать.

– И три женщины, – добавил Диего.

– Он мог и ошибиться, – сказал Котяра. – Он ведь еще ребенок.

– Не думаю, – возразил Мануэло. – Двое, наверное, ушли с женщинами.

– Далеко уйти они не могли. Поищем?

– Нет, – сказал Мануэло. – Они уже нас услышали, а в этих зарослях мы их никогда не найдем. Соберите ружья и патроны. – Он достал сигарету, закурил и прислонился к дереву.

Остальные начали собирать ружья, и в этот момент я услышал шум как раз почти под тем деревом, на котором мы сидели. Я посмотрел вниз и увидел сержанта. На согнутой руке у него лежал ручной пулемет, дуло которого было направлено прямо на Котяру.

Не успев ни о чем подумать, я закричал:

– Гато! Берегись!

Реакция у Котяры была отменной, он резко нырнул в листву, словно животное, чью кличку он носил. А вот Диего остался на месте, разглядывая с глупым видом дерево, на котором я сидел. Очередь из пулемета буквально взметнула его тело вверх, и он рухнул спиной на землю.

Сержант направил пулемет на нас.

– Назад! Роберто! Назад! – закричал я, перепрыгивая на другое дерево.

Я услышал звук пулеметной очереди, но она мгновенно оборвалась. Посмотрев вниз, я увидел, что сержант изо всех сил дергает затвор, который заклинило. Больше ждать я не мог.

Позади меня раздался крик Роберто, и я оглянулся. Он был ниже меня ростом, но весил гораздо больше, ветка обломилась под ним, и он рухнул на землю почти к самым ногам сержанта.

Сержант отбросил пулемет и схватил Роберто. Подняв его, он поставил Роберто перед собой, приставив ему нож к горлу. Поверх головы Роберто сержант смотрел на наших, а они смотрели на него. Ружье Мануэло было направлено на сержанта, Котяра стоял, опустив мачете, двое других начали медленно двигаться, окружая сержанта.

Одного взгляда было достаточно, чтобы сержант сообразил, что стал хозяином положения.

– Не двигайтесь или мальчишка умрет.

Мануэло и Котяра обменялись тревожными взглядами. Чтобы понять, о чем они думают, мне вовсе не надо было слышать их разговор. Генералу совсем не понравится, если что-то случится с Роберто. Лучше им тогда не возвращаться. Смерть в джунглях покажется радостью по сравнению с тем, что генерал сделает с ними. Они стояли, не двигаясь.

Первым заговорил Котяра. Он опустил мачете и обратился к сержанту:

– Отпусти мальчишку, тогда мы пощадим тебя и отпустим с миром.

Сержант напряженно ухмыльнулся и сплюнул.

– Думаете, я идиот? Я видел, как вы пощадили тех, кто умолял вас об этом.

– Это совсем другое дело, – ответил Котяра.

Мануэло начал потихоньку смещаться в сторону, но в этот момент сверкнул нож сержанта, и на щеке Роберто появилась кровавая царапина.

– Не двигайтесь! – крикнул сержант. Мануэло застыл на месте. – Брось оружие!

Мануэло в нерешительности посмотрел на Котяру, тот незаметно кивнул, и ружье Мануэло полетело на землю.

– Теперь остальные, – приказал сержант.

Котяра бросил на землю мачете, двое остальных ружья. Сержант некоторое время смотрел на оружие, но потом решил, что не стоит забирать его самому.

– Варга! Иди сюда, – крикнул он.

Его голос эхом разнесся по лесу, но в ответ не раздалось ни звука.

– Варга! – снова крикнул он. Опять никакого ответа,

– Твой приятель смылся, – мягко заметил Котяра, – и тебе бы лучше последовать его примеру.

– Нет! – Держа перед собой Роберто, сержант начал осторожно двигаться в сторону оружия. – Назад! – крикнул он. – Всем отойти от оружия!

Наши потихоньку начали пятиться, а сержант двигался вперед. Он уже почти подошел к дереву, на котором я сидел, когда я решился, как будто давно уже знал, что сделаю это. Холодная ярость охватила все мое нутро, словно в меня вселился демон.

Я скорее почувствовал, чем осознал, что выхватил из-за пояса нож, его рукоятка была плотно зажата в моем кулаке, лезвие сверкало, словно меч.

Он был уже прямо подо мной. С диким криком, вырвавшимся из глотки, я бросился вниз.

– Убью!

Падая на сержанта, я успел заметить его удивленной взгляд, когда он поднял голову. Горячая боль обожгла мне руку, и мы оба рухнули на землю. Чьи-то руки схватили меня и отшвырнули в сторону. Я полетел кубарем, а когда вскочил на ноги, то увидел, что Котяра склонился над сержантом.

В руке Котяра держал мачете, а на лице его было написано искреннее удивление.

– Да он мертв, – сказал Котяра и перевел взгляд на меня. – Он мертв, этот маленький ублюдок убил его!

Я тоже посмотрел на сержанта. Рот у него был открыт, глаза невидящим взглядом уставились в небо, прямо под подбородком торчал всаженный мною нож.

Потом я взглянул на Роберто. Он лежал на земле, тяжело дыша. Когда он повернулся лицом ко мне, я увидел у него на щеке струйку крови.

– Ты в порядке? – спросил я.

Он молча кивнул, в глазах его было странное выражение, как будто он разозлился.

Я направился к нему, но в этот момент за моей спиной раздался крик. Почувствовав острую боль в затылке, я обернулся. Чьи-то ногти вцепились мне в лицо. Я упал на землю.

Чтобы прийти в себя, я потряс головой и после этого поднял глаза. В руках Котяры билась женщина, она кричала мне.

– Ты убил его! Ты не ребенок, а чудовище! Черная чума из чрева матери!

Послышался глухой звук удара. Это Котяра ударил женщину рукояткой мачете по голове, и она беззвучно осела на землю. В голосе Котяры послышалось удовлетворение, когда, обернувшись, он увидел двух других женщин, испуганно смотревших на ружье Мануэло.

– Ага! – воскликнул он. – Мы нашли этих шлюх.