Текст книги "Запретная Родина (СИ)"
Автор книги: Галина Мишарина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 38 страниц)
– Не ущелье и не овраг… не пойми что, – сказал Эван.
– Непонятно, зачем Бури предлагал возле него поселиться, – кивнула Рута. – Такая вмятина в земле – откуда бы посреди равнины?
Вокруг было красиво – леса и поля, все цветет и благоухает, однако это было привычное великолепие. Мы увидели удивительное место с одного из холмов. Это была впадина в земле диаметром около пяти километров и высотой примерно метров триста. С каменных стен рушились водопады, образуя в земной дыре большущее озеро. Ближняя его часть была ясно-голубой, а дальняя – красной. В центре озера расположился огромный остров гектаров на сто. Он весь цвел, на западной оконечности был длинный песчаный пляж, а поляны в некоторых местах отлично подошли бы для постройки домов.
– А, теперь ясно, – улыбнулась Рута. – Здесь и правда здорово.
Но здорово было не только на острове, на который мы смогли попасть из Промежутка. Синие с фиолетовым горы Уберг, чащи, названные на карте Шепчущими, где росли стройные черные гиганты – не сосны и не кедры, с иголками длиной в человеческий рост, или потрясающие Лавовые скалы – черные с узором из красно-желтых наростов.
К концу второго месяца мы уже летали на самолете, созданном Кертисом, и неплохо изучили географию Трогии. На Одле было прохладно, и преобладали хвойные леса. А еще там в изобилии росли всяческие коренья, заменяющие фрукты. Горы и водопады, и одна громадная пустыня – Варам-Дара, а на побережьях – утесы высотой в несколько сот метров, пещеры глубокие и запутанные, пляжи широченные и пустые. В этом была особенность Трогии – все заметное, захватывающее, огромное. В чащах обитали «звездные» медведи – в черных шубах с белыми крапинками, звери раза в полтора больше земных, а еще катабры – кошатины куда крупнее львов, белоснежные, голубоглазые и с длиннющими хвостами. Впервые встретившись с этим прекрасным зверем, мы хотели было отступить, но уже через несколько секунд поняли, что животные Трогии не боятся человека и не воспринимают его как добычу. Они хотели общаться, и были любопытны и настойчивы. Птицы садились на плечо, словно так тому и следует быть, звери поменьше барсуков, но тоже черно-белые, шли по пятам, смешно принюхиваясь. Прыгучие красные белки приносили шишки с изумительно вкусными орехами с верхушек деревьев, а гиганты вроде медведя останавливались неподалеку, тщательно нас изучая.
Мы старались не лезть к ним, вели себя спокойно и не прокладывали дорог. Когда чаща становилась слишком густой – поворачивали назад. Природу Трогии – изобильную, интересную – хотелось беречь. Сколько ягод мы нашли, как много разных орехов попробовали! Не приходилось задумываться о пище – она росла прямо под ногами.
Кертис, Ин Че и Анут, радуясь тому, что Трогия впустила их с легкостью, решили обосноваться на жаркой Тане, в заброшенном прибрежном городе. Чем-то Златов напоминал Амбру, но он был не белым, а песочно-золотым, хотя тоже строился над обрывом. Его высоченные тонкие шпили и богато изукрашенные рельефами стены создавали впечатление волшебного чертога. А огромные комнаты огромных домов больше походили на лаборатории для алхимиков, тем более что были завалены какими-то чудными предметами и механизмами.
– Они изучали стихии и энергии, – сказал Алеард. – Здесь творили одаренные Исполнители, Податели и Маги. Город выстроен вокруг места силы, но я не Разведчик, не могу сказать точно.
– Город мастеров? – переспросил Кертис.
– Вроде того. Ты как Исполнитель сможешь разобраться во всех этих штуках… Я, например, вообще не понимаю, для чего они.
Однако, забравшись на самую верхотуру, мы на обширной площадке обнаружили вполне узнаваемый предмет.
– Седло, и, могу поклясться, что не для лошади! – воскликнул Ойло.
– Кстати, о пестрокрылах. Я что-то ни одного не видел до сих пор, – сказал Алеард.
– Да, их было бы сложно не заметить. Может, где-то в другом месте обосновались? – почесал в затылке Ойло.
– «Пестрокрылы привязаны к людям, но гнездятся на возвышенностях, поэтому многие города Трогии построены на скалах и возле гор», – зачитала Аверина из книги, что мы всюду таскали с собой. Называлась она просто и понятно: «О Трогии». – «Те же, кто предпочитает небесным тварям земных, прекрасно разводят бодоров, калюм и лошадей».
– Ну, хоть одно знакомое слово, – рассмеялась я, и ребята подхватили.
– Значит, их не видно, потому что люди покинули планету. Наверное, они живут теперь далеко в горах.
– Рано или поздно нас учуют, – уверенно сказал Марк. Они с Габриэль были увлечены процессом, как и остальные, и мы стали друг другу ближе. – Вчера я видел над горами какие-то точки. Кажется, это были летучие звери.
– Скорее всего, пестрокрылы! – обрадовался Ойло. – Я как один раз прокатился, теперь забыть не могу. ощущение такое… особое.
– А что самолет? – улыбнулся Олан.
– Это разное. Лошадь и мотоцикл тоже чувствуешь каждого по-своему. Одно дело – машина, и совсем другое – живое существо. Больше восторга, страха и наслаждения.
– Ну, не знаю, – проворчал пилот. – Я предпочитаю предсказуемую машину, нежели своенравного зверя под задницей.
– Каждому свое, – хитро улыбнулся Ойло, и больше о пестрокрылах не говорили.
После ужина я отозвала парня в сторонку.
– Ты что-то видел!
– Ага. То есть погоди, откуда ты знаешь?
– Прочла по глазам.
– Я ж на тебя не смотрел! – весело возмутился Ойло.
– А мне достаточно и кусочка чувств.
– Эх, Фрэйа, – рассмеялся он. – Тебе этим, как его… психологом быть. В общем, зря Олан бурчит. Он самолеты, конечно, любит, но станет отличным наездником спустя время.
– Ты не сказал, потому что он не поверит.
– Угум. Это ж Олан. Я его, конечно, недолго знаю, но успел понять, что он упрям и скрытен. Даже если что-то почувствует – сразу не скажет или не скажет вообще никогда. Вот так сообщишь ему, что в будущем станет седлать пестрокрыла – посмеется.
Олан и Ката, кстати, отбыли в замок над водопадом, и вскоре сообщили, что хотят там остаться.
– Замок на двоих, вот это да! – сказал Ин Че. – Нужно бы найти им сожителей.
– Захотят – и сами отыщут, – сказал Кертис. – А нам предстоит много работы – будем это место в порядок приводить.
Никогда не видела его таким воодушевленным! Остальные, включая нас с Алеардом, отправились на Дуан. Алеард хотел отыскать долину Тэй-Тень.
– Название странное, – сразу сказал Ойло. – Ты не думал, что можешь быть оттуда родом?
– Именно поэтому хочу на нее посмотреть, тем более что она не так далеко от места, где мы появились в первый раз.
Мы разделились – трог отправился на дутые холмы, Марк и Габриэль – смотреть маяк. Кристиан и Аверина решили посетить Пещерный город Тунна, а Эван и Рута выбрали розовые пустоши Кариллы. Договорившись встретиться в доме на берегу, мы разъехались в разные стороны.
Нам хотелось добраться до долины своим ходом. Грозный лез на кручи и спускался легким галопом, задрав хвост. Коню явно нравилось на Трогии. Что и говорить, воздух здесь был особым, и запахи манили.
Какое-то время мы пробирались утесами, затем их сменили горные тропы, а после – поросшие жесткой короткой травой холмы. Впереди маячило густое облако тумана, спускающееся до самой земли.
– Оно непростое, – сказал Алеард. – Не иллюзия, но создано с помощью чар. Наверняка постарались Стихии.
Мы бесстрашно поехали сквозь пелену, и волосы тотчас облепили мелкие капли. Дождь не шел, он возникал прямо на нас, и ничего не было видно дальше пары шагов. Только трава, камни и туман. Краем глаза я заметила какое-то свечение, и, обернувшись, увидела, что меч Алеарда прямо-таки разгорелся.
– Ого, смотри!
Мужчина остановил коня, спустился и снял меня, а затем вытащил Багровый Шторм.
– Он шепчет.
– Слышу, но не понимаю слов.
– Мне кажется, он был создан где-то здесь.
Алеард сделал несколько красивых движений рукой, и с лезвия наземь опали шматки синего пламени. Действовал ли он по наитию – не знаю, но белая пелена стала гуще, принялась двигаться и завиваться в спирали.
– Идем.
Я схватилась за его руку, и мы двинулись вперед. Путь вслед за узорами из облаков занял у нас около часа, а потом стало темнеть.
– Думаешь, мы куда-нибудь придем?
– Непременно. Такие места, как эта долина, обычно тщательно прячут. Если бы не Шторм и не мой дар, мы бы его не нашли, но если доберемся – чары падут.
– Ты выглядишь довольным.
– Мне нравится, что все непросто, но и не слишком сложно. Приятная равномерность.
Я рассмеялась, и впереди обозначились смутные очертания чего-то большого. А потом туман опал, словно вата, и впитался в землю, оставив нас лицезреть нечто невероятное.
Дерево росло на высоченном пологом холме, и было удивительно своим обликом и размером. Я видела вблизи земные баобабы и секвойи, так вот трогский великан превосходил их и по высоте, и по толщине. Однако более всего заставляли восхищенно открыть рот не его габариты. Бледная, с серебряным отливом кора в мягких сумерках едва заметно светилась, а ветви не были прямыми – они кудрявились, закручиваясь на концах в спирали, а длиннющие листья прядями свисали до земли и были светло-зелеными, мерцающими. Вокруг прекрасного создания росли тысячи каких-то светящихся тычинок, похожих на звезды, прикрепленные к тонким стеблям. И все это, раскачиваясь на ветру, сияло на фоне проступающей во мраке туманности.
Даже Грозный замолчал, наблюдая танец мрака и света, белого великолепия и цветного плаща небес. Казалось, мы пришли к вратам, что открывали путь во сны. Звезды щекотали ноги, ветви-спирали и листья-занавеси образовывали под деревом магическую беседку. А внизу лежала та самая долина – обширная, полная потрясающих уголков, хотя ничто более, кроме этого дерева и былинок, не светилось.
Там росли старые кривоватые буки, лежали тихие гладкие озера, а высоченные ломаные пики Торильских гор обрамляли уютный чертог цветочными предгорьями. Тонкой линией обозначилась река – бурная, с перекатами и водопадами, а по берегу росли какие-то смешные, похожие на бочки цветы. И цвела не только земля, но и сами деревья, кусты, камни. Во мраке было трудно составить общую картину, и я просто любовалась очертаниями и жадно внимала звукам лесов и вод. Особенно красиво пел ветер – с переливами, будто играя на каком-то особом инструменте. Я не сразу поняла, что это свистят дырявые камни, а им вторят птицы, заселившие кустарник.
– Если бы не туман, дерево можно было бы увидеть издалека, – шепотом сказала я. – Там, кажется, тропа. Знаешь, я как будто ходила по ней и знаю, где был дом.
– Да, – отозвался он также тихо. – Наверное, мы прежде жили здесь, малышка.
– И будем жить снова, – уверенно сказала я.
Выбор был сделан.
Глава 36
По воздуху плыли бревна. Глядя как хрупкая, одетая в светлое платье Габи с улыбкой поднимает в небо «стройматериалы», мне становилось и смешно, и страшновато. В долине одновременно строилось шесть домов, но девушка успевала везде. Конечно, что-то мы таскали сами, да и мужчинам нравилось справляться с тяжестями, но Габриэль всегда была рада помочь. Сила ее стихии поражала, и довольный Марк, улыбаясь, рассказал, как супруга переносила прежний дом.
Долина понравилась всем. Ее прелесть оценили Алекс и Дила, Эван с Рутой, Марк и Габи, Крис с Авой и Ойло. Еще более привлекательной она была потому, что располагалась неподалеку от океана. Прогулялся пешком – и купайся на здоровье. Правда, и озера тоже подходили для этой цели, а вот река была слишком бурной. Необходимые материалы производил приглашенный Кертис, но облик дома каждый придумывал сам. Чертежи делал Эван, а образы рисовала я. Было здорово снова взять в руки карандаш и кисть.
Я упивалась радостью происходящего. Мы поставили палаточный лагерь и жили одной дружной семьей, вставали рано, ложились поздно, пели песни у костра и смеялись, дурачились, играли. Каждая ночь была волшебна, и все то и дело уходили любоваться деревом или океанским берегом с парящей над водой туманностью.
На Тэй-Тень жили белые олени, веселые игруньи лисы и лиловые куропатки, а еще пушистые комки тратунок – зверьков вроде кроликов, но с острыми ушками, дутыми хвостами и глазами на пол-мордочки. Над озерами вились стрекозы размером с земных, с красивыми перламутровыми крыльями и лазурными глазами. Еще были жуки – темно-синие, шипастые. Трогские божьи коровки были не красными, а сиреневыми, с длинными усиками, а вот о бабочках стоило рассказать отдельно.
Нигде доселе не встречала подобного разнообразия порхающих. Стало привычно проснуться и увидеть на верхушке дерева цветное ожерелье, или вспугнуть целый рой ярко-красных гигантов, что носились по гладкой поверхности озера, словно водомерки… Были синие, с золотыми узорами, или нежно-зеленые, украшенные белыми завитушками. Интересно, что они предпочитали витые ветви дерева-великана. Но мне больше всего нравились фиолетово-сиреневые, словно из бархата, с нежными серебряными звездами на крыльях.
Проблем с заселением не возникло. Мы с Алеардом выбрали место неподалеку от озера с водопадами, Крис и Ава предпочли быть поближе к реке. Алексу и Диле понравились хвойные леса на западе, Марк и Габи строились на поляне в Буковой роще, Эван с Рутой избрали уютный уголок меж холмов. Ойло был возле нас, окруженный высоченными кустами диких роз. Пожалуй, его мини-замок был самым затейливым и симпатичным. Этакий чертог волшебника, сложенный из камня, но с деревянными полами, проемами и пестрой черепичной крышей. Три башни были одна другой выше, и на самой высокой торчал флюгер в виде воющего волка. С некоторых пор парень постоянно вспоминал Альтанию. В башне Ойло разместил телескоп, стол для «алхимических экспериментов», кровать из огромного пня, найденного на берегу, и вместительный шкаф-«сокровищницу». По стенам висели созданные Кертисом гобелены с видами Промежутков, под потолком зависли реалистичные маленькие планеты. Словом, Ойло не изменил себе – это было жилище мечтателя.
У нас с Алеардом дом был срубовым, но с высокой каменной пристройкой «спортзала». Гостиную опоясывали эркеры, в спальнях вместо обычных окон были окна-двери. Проснулся утром, вышел на веранду – и можно наслаждаться прохладным ветром, запахами леса и мирным шепотом водопадов. Места для построек были нарочно выбраны так, чтобы каждой семье обеспечить максимальное уединение. Ойло посмеивался над нами – его башни были видны издалека.
– Сплю на пне, а порой не сплю вовсе, все подсматриваю жизнь звезд, просыпаюсь черти когда, ем черти что… Вот скажите, какая девушка согласится на подобный образ жизни?
– Любящая, – ответил Алеард, и парень улыбнулся.
– Я найду еще один пень и приделаю его к своему, – серьезно сказал трог. – Научусь вставать по будильнику и не опаздывать. А еще стану готовить завтрак. Что скажете?
– Ты, главное, собой оставайся, – улыбнулась я. – Потому что тебя невозможно не любить таким, какой ты есть.
– Точно, – кивнул Алеард. – Но пень поищи на всякий случай.
Дома строились постепенно, росли и крепли, и вскоре мы стали общаться мысленно, то и дело ходя друг к другу в гости. Тревожных вестей с Тасулы не поступало, и в Архъялв все как будто затихло. То ли Первый куда-то переместился, то ли отсиживался в штабе, планируя наступление. Я не боялась – узнав нас, Трогия обрела защитников, и ряды белых медленно пополнялись землянами.
Мне нравилось, что у каждого получился свой особенный уголок. Для Криса и Авы это был дом из цветного кирпича и стекла, для Алекса и Дилы – терем из толстых темных бревен, совсем не похожий на наш. Эван и Рута тоже использовали дерево, но если у нас с Алеардом было шале, у них получился современный дом с элементами хай-тека. А вот Габриэль и Марк построили сказочный дворец с прекрасным зимним садом.
Проблем с мусором не было – Алеард звал мелких, и они поедали все ненужное. Нам удалось гармонично вписаться в экологию долины, потому что Кертис был любителем создавать всяческие умные штуковины. Вскоре к нему подключился Онан, и на пару они произвели самые необходимые приборы. К концу второго месяца в домах уже была горячая вода и электричество, и это – без ущерба для природы. Мы обсуждали, стоит ли брать собак и кошек, и Габриэль предложила снежных гавок, которые жили у них на родине, а я вспомнила про питомник пиренейских горных псов, что был у нашей дальней родственницы. Было решено привести щенков, как только окончательно закончим со строительством.
Стоит упомянуть, что в долине спалось по-особому. Почти каждую ночь мы все видели удивительно красочные и чувственные сны. Но если остальные в основном переживали свои собственные приключения, то я наблюдала жизни чужие. Никаких деталей наутро не оживало в памяти, оставалось только разнообразие чувств без картинок. Алеард говорил, что мне дано переживать неведомые истории для того, чтобы совершенствовать дар Радуги, и я согласилась, что это единственно правильное толкование происходящего. Порой я не могла точно сказать, кого видела, иногда не помнила сны вовсе. Но в эту ночь меня словно засосало вглубь происходящего, и, хотя я глядела со стороны, а переживаний от этого было не меньше…
...Конлет был спокоен. Он понимал, что не в силах что-то изменить прямо сейчас. Мгновение упущено, и дергаться поздно. Остается ждать и надеяться, что все получится, хотя в то, что ему повезет, верилось с трудом.
Он сидел на берегу и наблюдал за Норой. Девушка отлично плавала, была подтянутой и крепкой, и короткая стрижка ей очень шла. Обычно её волосы были красиво растрёпаны, и Конлету это нравилось, но сейчас, намокнув, она походила на выдру. Он усмехнулся своим мыслям. Если бы Нора узнала, что он думает о её внешности, она бы как всегда вспылила. Злилась девушка своеобразно: не кричала, не обзывалась и не повышала голос. Она становилась жестокой к окружающим, её злость прожигала насквозь, а слова казались медленным настойчивым ядом. Вредная, холодная, резкая, но словно созданная для него, Нора не хотела избыть какую-то трудную боль, и Конлет жалел её. Ему не удавалось пробиться сквозь плотную заносчивость девушки, лишний раз сказать ей что-то ласковое. Одно неверное слово – и она превращалась в змею. Конлет был уверен, что когда-то девушка была и нежной, и податливой, и сердечной. Кто и что сделал с милым котенком внутри Норы, он не знал. Был уверен лишь в том, что в случае знакомства с этим парнем не станет сдерживать гнев.
Нора помахала ему рукой, и он ответил улыбкой. Да, она – красавица. У девушки были черные как смола волосы, яркие серые глаза и длинные, идеальной формы брови. Она постоянно занималась собой, и обладала спортивной фигурой, хотя и не отличалась пышными формами. Конлет гордился тем, что может быть ей другом, ведь никого более она к себе не подпускала, но ужасался тому, что хочет большего. И – молчал, держа признание в глубине сердца.
– Эй, привет! – сказала подошедшая Грита.
Она была новенькой здесь и, конечно, не подозревала, что между ним и Норой существует что-то помимо дружбы. Парень чувствовал, что единственная, кто обо всем догадывается – это Фрэйа, но земная подруга деликатно молчала.
– Привет.
– Прости, что отвлекла от мыслей. Все куда-то разбежались, и мне не к кому больше обратиться.
– Без проблем. Что ты хотела?
– Не могу вернуться в родной мир. Он что, теперь навсегда закрыт?
– Нет, – ответил он, – я в свой тоже не сразу смог вернуться.
– Уф, какое облегчение! У меня дома отец-алкоголик да бабка старая. На него плевать, а вот бабулю я бы забрала сюда. Не знаю, правда, выдержит ли сердце, все-таки ей уже за семьдесят.
Нора вышла из воды и подошла к ним. Конлет видел, что она смотрит на Гриту, и слова ей не успевшую сказать, враждебно. С чего бы это?
– Привет! – сказала та. – Как вода?
– Отличная, – сквозь зубы ответила Нора, и Конлет почувствовал волны раздражения.
Она была в десятки, даже в сотни раз хуже его прежнего: высокомерная, недобрая, агрессивная. Пряталась за маской исключительности и гордилась тем, что никому не доверяет. Ей бы найти хороший повод измениться, вот вроде того, что в свое время получил он… Но где, в ком или в чем?
– А я не умею плавать, – сказала Грита, – но очень бы хотела научиться. Правда, океан меня немного пугает, – добавила она смущенно.
Конлету вдруг захотелось уесть Нору. Он поднялся и сказал:
– Хочешь, я тебя научу?
Он увидел, как вспыхнули щеки Норы, и в сердце затеплилась надежда. Девушка была не так уж холодна и бесчувственна.
– О! – обрадовалась Грита. – Конечно, я с радостью...
Он не успел даже до воды добраться – по берегу к ним направлялась Альба.
– Конлет, Нора, вы нужны мне…
...Злоба. Отчаяние. Она не хотела этой близости, но жажды, когда их подавляешь, становятся особенно мучительными. Знал ли Конлет о тех чувствах, что вызывает в ней? Вряд ли. Нора хорошо умела скрывать истинную себя. Черт бы побрал его, взявшегося из тумана Промежутка! Лучше бы они не встречались никогда! Норе было уютно внутри своей оболочки, она не хотела ни к кому привязываться и ни о ком не желала беспокоиться. Но парень не появился вовремя, и ей стало тревожно, а по прошествии ещё двух часов ужас объял сердце. Конлет был не их тех, кто опаздывает, он всегда приходил минута в минуту. В иных мирах с ним могло стрястись что угодно…
Хаймос, ее идеальная любовь. Он был таким красивым и властным, так баловал ее и опекал… Пока на горизонте не появилась ослепительная пухлогубая блондинка... Пять лет коту под хвост. Пять лет идеальной жизни под боком у притворщика. Сначала между ними зародилась дружба, потом любовь и страсть, затем отчуждение, скука, пустота… И она как дура пыталась все починить, надеялась, что отношения укрепит брак.
Расставание было бурным, и девушка, кое-как справившись с болью, поклялась больше никогда не влюбляться. Принесло же этого упрямого, строгого к себе землянина, так непохожего на жизнерадостного любителя развлечься Хаймоса! Конлет был совсем другим. Он пришёл из мира, где понимание любви было глубже, где люди относились друг к другу чутче. Знал ли он, что такое предательство и измена? Дорожил ли кем-то? Они никогда не говорили на личные темы, и Нора не выведывала у него о прежних девушках, хотя ей всегда было любопытно узнать, какие у парня предпочтения. А что, если ему нравятся светленькие? Вон он как на Гриту смотрел!
Она нервно ходила туда-сюда по квартире, и в итоге, не выдержав, переместилась в лабораторию.
– Альба, Конлет не возвращался?
– С тех пор как вы вместе переместились – нет. Что-то случилось?
– Не уверена. Мы договорились встретиться в пять, но он до сих пор не пришёл.
– Куда он отправился?
– Не знаю, – раздражённо ответила девушка. – Сказал только, что это его личное дело.
– И ты отпустила его одного? – удивилась Альба.
– Слушай, ты ещё меня не нервируй! – вспыхнула Нора. – Я и так как на иголках. Он не маленький мальчик, и я не его нянька.
– Но ты его друг, – спокойно ответила Альба, – а друзья всегда помогают друг другу. Ты не подумала, что он пошёл один, чтобы уберечь тебя?
Нора ощутила, как сердце бешено забилось: Альба была права.
– Я должна его найти. Не знаешь, где остальные? Особенно Кристиан бы пригодился.
– Мы не может связаться с ребятами, – хмуро сказала женщина, – они как сквозь землю провалились. Все эти туманы Промежутка, будь они неладны. Сколького мы еще не знаем, а сколько еще сведений почерпнем в ближайшие годы…
– Ладно, – поспешно сказала Нора, – тогда буду искать Конлета по старинке.
– Нора, – Альба встревожено поглядела на девушку, – тебе опасно идти одной!
– И что ты предлагаешь? Лабораторию бросать нельзя, ты нужна брату! Если что-то плохое учую, я всегда могу позвать Крока и Эстена из Архъялв.
– Обещаешь?
– Да.
Она обшарила все возможные места, все тайные квартиры, склады, дома... Его не было нигде. Нора побывала в трёх мирах, и измоталась от перемещений настолько, что еле переставляла ноги. Она была в отчаянии, и решила всё-таки вернуться в квартиру в Речном районе.
Конлет дремал на диване, свернувшись клубком, рядом валялась пропитанная кровью тряпка. Из груди Норы вырвался долгий протяжный стон. Она отшвырнула прочь журнальный столик, и упала перед ним на колени.
– Конлет!!! – крикнула она, и парень сразу открыл глаза. – Ты... скотина! – вырвалось у неё. – Как ты мог так поступить?! Я чуть с ума не сошла! – и она треснула его по животу. Парень зашипел и сжался.
– Остынь, – сказал он. – Полегче на поворотах.
– Полегче?! – заорала она. – Эгоист! Придурок! Ты... негодяй!..
– Да, – устало согласился он, – я ни на что негодный негодяй.
– Чего это ты развалился?!
– Иногда человеку просто нужно отдохнуть, – ответил парень сквозь зубы.
– Это что? – продолжала допрос девушка. – Чья кровь?
– Моя, конечно, – сказал Конлет, прикрывая глаза. – Не кричи, Нора, прошу тебя. Всё уже нормально. Я не успел с тобой связаться.
– Твоя кровь? Ты что над собой учинил, дурья башка?! – сквозь слёзы возмутилась девушка. Она попыталась снять с него куртку, но парень оттолкнул её руки. – Конлет! Нет, стой! Пожалуйста, – попросила она неожиданно мягко, – дай мне посмотреть!
Он не стал дальше сопротивляться, но хмуро следил за всеми ее действиями. Большое тёмное пятно на майке находилось как раз в том месте, куда она его ударила. Вот же дура никчемная! Нора заставила его приподняться и сняла футболку, нервно отбросила прочь. Ужаснулась ране и вскочила на ноги.
– Я приведу Леонида!
– Валяй, – ответил парень равнодушно.
Она отыскала врача в красивом мире с оранжевым небом. Он был как всегда в хорошем настроении – спокойный, улыбающийся и готовый помочь. Леонид занимался выращиванием особо питательных овощей и растений, из которых готовил зелья. Он отдал ей свой дар, потому что был не просто Целителем, но и Дождём.
Напитавшись силой, девушка метеором вернулась в квартиру, и Конлет открыл глаза, услышав её торопливые шаги.
– Занят? – спросил он.
– Нет, я тебя сама вылечу, – ответила Нора. – Сейчас, потерпи...
Она принесла из ванной таз с водой, полотенца и, скинув свой плащ, устроила парня поудобнее…
…Конлет был поражён тем, как нежно и решительно она дотрагивалась до него. Он поглядел на неё с сомнением – она вела себя не как обычно. Неужели это была та самая вредная и резкая девушка, которую он знал? Сейчас она выглядела такой взволнованной и робкой, и в то же время уверенной в себе, полной силы и смелости. И желания помочь ему. Он с удовольствием отдался в её тёплые руки.
Нора отмыла кровь с его кожи и сосредоточенно опустила пальцы к ране. Конлет чувствовал, что у неё хоть и медленно, но получается, и ему стало гораздо легче. Она едва касалась его живота руками, но эти прикосновения его всё больше распаляли. Хорош больной, который думает только о том, чтобы с жадностью наброситься на врача, как на лакомое блюдо! Он настолько ушёл в себя и свои ощущения, что упустил тот миг, когда Нора начала касаться его тела уже явно не с целью вылечить, а нежно, волнующе, щекотно... Конлет не хотел открывать глаза, чтобы не спугнуть девушку, но когда она бестрепетно провела пальцами по его щеке, не выдержал и вздрогнул.
– Нора... – сдавленным шепотом произнёс он. – Нора, остановись.
– Не хочу, – прошептала она, и, привстав, села к нему на бедра.
Он расценил это как немедленный призыв к действию, и решительно, грубо потянул её к себе, взял за затылок и поцеловал. Неужели эти губы наконец-то стали принадлежать ему? Нора рассмеялась невероятно низким смехом, обхватила его плечи и ответила так яростно и пылко, что он на мгновение растерялся. Они целовались долго и исступлённо, и Конлет не смог больше терпеть. Он рывком подмял её под себя и быстро сорвал тонкий кружевной топ. Поднял глаза и посмотрел на девушку, надеясь увидеть одобрение в ее глазах… Нора лежала, откинувшись, на губах играла нежная, необыкновенно чудесная улыбка. Она никогда так не улыбалась прежде.
– Конлет, – прошептала она, – я тебя желаю!
Он склонился к ее шее, вдохнул тёплый цитрусовый запах загорелого тела и стал целовать прохладную кожу, опускаясь всё ниже. Он слышал, как она тихо постанывает, и чувствовал, что ему не хватает дыхания. Он снял с неё брюки, а затем и остальное, стащил свои джинсы и, сгорая от нетерпения, впился губами в её грудь. Девушка радостно рассмеялась, запустила пальцы в его волосы и обняла его ногами.
– Пожалуйста! – прошептала она. – Пожалуйста, быстрее...
Он усмехнулся, но не стал торопиться. Ожидание было великолепно, и он хотел ещё немного растянуть эти мгновения, подчинить их себе. Он провёл руками по её животу, по внутренней стороне бедёр, по коленям, затем тронул её губы, и она слегка прикусила его палец. Он рассмеялся, прижал её к дивану – и с наслаждением овладел ей.
– Я больше так не буду, – прошептала она, – не буду сомневаться... Ты мне нужен, Конлет!
– И ты мне нужна, Нора…
Он проснулся с улыбкой на губах. Нора завладела его снами и теперь принадлежала ему. Его девушка. Его любовь. Не открывая глаз, он медленно перекатился и понял, что ее рядом нет.
Конлет приподнялся, потирая глаза – вот же она! Сидит в кресле одетая, смотрит в пол. Что-то не так.
– Мы разве торопимся? – с улыбкой спросил он и похлопал по матрасу рядом с собой.
– Я… кхм. Мне пора. Это было хорошо, но неправильно.
Его словно опять пырнули ножом, но не в живот, а в самую мякоть сердца.
– Что?
– Я не должна была тебя провоцировать, вот что!
– Но я давно хотел тебе сказать…
– Не надо. Не говори.
– Нет уж, давай разберемся, Нора! – тихо произнес он. – Ты полагаешь, что мы с тобой просто переспали? Я не согласен, потому что люблю тебя. Что, по-твоему, отличает человека от животного? Звери не занимаются сексом, они, блин, спариваются ради продолжения рода. И, если твоя теория верна, тогда бы не было любовников. Это слово не зря используют, ибо оно применимо только к людям и иным высшим существам. Они – занимаются любовью.
– Твоя правда, – холодно сказала Нора. – Я ей уже давно не занимаюсь. Для меня существует только секс.
Конлет взъерошил волосы, глядя на неё, такую отстраненную и спокойную.
– Ты когда-нибудь любила?
– Да, и мне это не понравилось. Так что хватит болтать о значении слов, Конлет. Вернись к реальности. Все эти ваши земные штучки применимы только к безумцам. «Сердцу не прикажешь», «любовь до гроба», «единственный и не неповторимый», «родная душа». Ага, счас. Поглядела я на земные парочки и больше не хочу.
– И кто же из них тебя больше всего впечатлил? – с трудом сдерживая гнев, спросил парень.
Прежде он бы встал на её сторону, не задумываясь, но теперь ему было обидно за друзей, за их искренность и страсть.
– Ой, да кто угодно! Возьми тех же Алеарда и Фрэйу. Могу тебе точно сказать, что через пару лет они друг другом пресытятся и разбегутся. Хорошо им сейчас, а потом, уж поверь, будет не очень. Любовь гниет медленно, и червяков рождает ого-го каких жирных и жадных!
