Текст книги "Запретная Родина (СИ)"
Автор книги: Галина Мишарина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 38 страниц)
– Я рада с тобой познакомиться! Онан много рассказывал обо всех Открывших путь.
– И я рад, Аверина. Я вот так и не побывал на Атальмейне, – сказал мужчина. – Когда-нибудь соберусь, но пока что других дел хватает. Кстати, мне бы пригодилась помощь хорошего Подателя.
Он знал о моем даре. Интересно, откуда?
– Я здесь как раз для этого. Айман сказал, что заслоны крепкие, сил много уходит, чтобы пробивать. У меня много времени. Я с радостью помогу!
– Замечательно! – улыбнулся Кристиан. Выглядел он хоть и решительно настроенным, но нисколько не отдохнувшим, волосы лежали как пропало, что мне, впрочем, очень нравилось. Милая лохматость без замызганности. – Можем прямо сейчас пойти по следу. В прошлый раз я застрял в одном из миров, но уверенно чувствовал Алеарда и Фрэйу… Ты и про них, конечно, слышала?
Онан, ухмыляясь, ретировался. Наверняка видел меня насквозь.
– Да. Онан говорил, что вы лучшие друзья. И ещё Эван и Рута, Ойло Рэд.
– Который тоже куда-то сгинул, – нахмурился Штурман. – Но ничего. Найдем.
– Идем? – нетерпеливо предложила я.
Он кивнул и протянул мне руку:
– Через мой Промежуток будем скакать. У тебя голова от частых перемещений кружится?
– Нет. Почти. Если только слишком быстро перемещаться.
– Хорошо. Тогда держись крепче.
И снова побежали по затылку мурашки, а сердце пустилось в радостный пляс. Вот и познакомились! Болтушкой я не была, но очень хотела говорить с ним – неважно, на какие темы, только бы голос слышать, узнавать, присматриваться, чувствовать.
Однако вскоре стало понятно, что время для более близкого знакомства выбрано неудачно. Да и чего я ожидала, если мы спасали попавших в беду? На задний план отошли дела сердца, и мной овладела серьезная сосредоточенность: поддерживать дар Кристиана, распределять собственные и его силы равномерно, слушать звон Промежутка, такой осязаемый и ясный. Но неопытность сыграла свою роль – я совсем забыла о том, что надо вслушиваться в способности окружающих. А потому, когда мы буквально на несколько минут разделились, напоролась на темных бродяг, с которыми прежде никогда не встречалась.
Страх накатил большой беспощадной волной. Он был куда мощнее моих предыдущих нелепых боязней вроде кошмарных снов о замкнутом пространстве. Я всегда боялась человеческой жестокости, боялась стать беспомощной жертвой в руках умелых палачей. И вот они нашли меня… Я как-то сразу поняла, что не отобьюсь и не смогу убежать. Сила не та, да и было их четверо. К тому же никто меня не учил сражаться – ни врукопашную, ни с помощью дара. А Промежуток гады умело перекрыли, ведь один из них оказался Поглотителем, а другой был Упырем. Что творилось с дарами остальных – непонятно. Бывает так, что человек и сам не понимает, кто он.
Видно, болтать ребята не собирались. Они сразу пошли в атаку, сцапали меня, глупо кричащую, извивающуюся, казалось бы, легкую добычу… Но вот уж кусаться, лягаться и орать я умела. Или научилась тогда, не знаю.
Опытные хищники не бывают злыми, они просто хватают добычу и уносят её. А вот любители легкой наживы часто вовсе не контролируют эмоции. За те несколько минут, что я пыталась с ними сражаться, терпение темных успело накалиться до предела, растянуться и лопнуть. Что самое печальное, все жгучие брызги их гнева полетели на меня. Ударами. В лицо. И вот тогда страх окончательно меня подкосил.
Мотаясь в их руках как рыбидус, изжаренный солнцем и потому абсолютно беспомощный, я даже не пыталась больше вырываться. Разбитой губы, царапин на руках и синяков на скулах оказалось вполне достаточно, чтобы превратиться в дрожащую нюню. Так жестокость и боль лишают всяких сил, подавляют тягу к жизни. Но, поняв, что они собираются делать дальше, я из высохшего водного жителя превратилась в боевую котороду. Вгрызлась в ненавистное запястье, прокусила до крови… И тотчас оказалась на земле.
– Чего вы с ней церемонитесь?! – зарычал пострадавший главарь. – Давайте быстро за дело, а потом оттащим куда надо…
– А, может, продадим?
– После, если жива останется, – криво ухмыльнулся самый здоровый и противный на рожу. Мне захотелось выцарапать ему глаза.
Я схватила камень поувесистее и швырнула прямо ему в лоб. Жаль, промахнулась, он лишь чиркнул по макушке, но это стало для них последней каплей и сигналом к действию. Они налетели на меня как стадо железнозубов, и я заорала из последних сил, перекрывая хриплым голосом мерзкий хохот…
И тут появился Кристиан. Прижатая, с вывернутыми руками, я узнала его только по тому, что одежда и прическа были те же. А вот глаза стали совсем другими, посветлели и потеряли всякую синеву, к тому же он показался мне шире, выше и сильней. Появился в черном облаке, словно ураган налетел на темных, и принялся так мордовать их, что я от страха в клубок свернулась. Ярость всегда страшна, особенно если её не пытаются контролировать.
Кровь, пыль, крики… Происходящее окутало меня ароматами ужаса. Правильнее всего было встать, помочь, да хотя бы дрыной какой-нибудь ударить! Но я только всхлипывала и прятала нос, пока в ушах не зазвенела тишина.
– Аверина!..
Дернулась, зарыдала и только потом поняла, что по имени меня может звать только он.
– Кристиан… Крис… Прости меня! Я растерялась, я не смогла…
Мужчина поднял меня на руки, и всхлипы перешли в рыдания. Это была блаженная, безумная слабость, которую я всегда сдерживала, за которой не хотела прятаться. Но теперь разом рухнули стены, и желания, отпущенные на свободу, перемешались в кашу. Бывает ли любовь стремительной? Несомненно!
– Это ты меня прости, – сказал он. – Я болван! Нельзя было ни на минуту разлучаться, тем более когда Арон повсюду своих говнюков раскидал! Боже, Ава, – пробормотал он. – У тебя кровь идет! Давай-ка поскорее на Тасулу вернемся.
– А что же эти? Здесь оставим? – прошептала я, наконец-то поняв, что нам больше ничего не угрожает.
Кристиан поморщился.
– Ничего, оклемаются. Я бы вообще предпочел их засунуть куда подальше, но без Алеарда не получится. Даже дару Штурмана не все миры подвластны.
Когда мы ступили на белый песок Тасулы, я, счастливая, хотя и с синяками, ощутила в походке Кристиана что-то странное. Он прихрамывал и дышал неровно, словно запыхался меня нести.
– Поставь, я ведь не ранена!
– Ну конечно, – проворчал он добродушно. – Вон какие ссадины, да и ушиблась сильно.
– Твои энергии ослабли!
– Ничего, не закончатся.
– Ты ранен! – догадалась я и умудрилась, извернувшись, сползти с его рук. – Почему не сказал? Зачем меня тащишь?! Пойдем скорее!
Тут уж было не до стеснения – подставила плечо, поднырнула, чтобы он мог опереться. Кристиан ласково усмехнулся, хотя и висеть на мне не стал, просто приобнял легонько.
– Спасибо. Ты зря переживаешь. Ничего серьезного.
Он явно не привык себя жалеть. Усаживая мужчину на диван в гостиной, я увидела на майке большое кровавое пятно – уж точно не просто царапина! И как назло никого из Целителей не оказалось на месте. Я обежала все комнаты, все закоулки, но обнаружила только нескольких неопытных молодых бродяг. Ни Леонида, с которым я не так давно познакомилась, ни Руты, о силе которой знали все.
– Сама перевяжу. Ничего, я это умею. Можно?
– Конечно, – снова улыбнулся мужчина, и меня теплом объяло от одного взгляда на его губы. Поцелуй действует порой лучше любого обезболивающего… Однако пришлось взять себя в руки и лишние чувства, совершенно неуместные в данной ситуации, отодвинуть на второй план.
Я подошла, помогла ему снять куртку, затем, кусая губы от волнения, начала стягивать с мужчины майку. Кристиан сидел спокойно, но рукой шевелил неохотно, и, взглянув на его живот, я поняла почему. Порез был глубоким и сильно кровоточил. Его следовало если не зашить, то хотя бы обработать как следует и крепко перевязать. Хотя, конечно, лучше было бы стянуть края нитками…
– Не хочу, чтобы у тебя шрам остался, – тихо сказала я. – Подождем целителей? Я умею зашивать, но не заберу боль. Хотя, если использовать особые снадобья, след останется ровный и будет не сильно заметен.
– В аптечке должна быть специальная штука для зашивания ран, её Альба сделала. Говорят, куда лучше иголки, но я понятия не имею, как ей пользоваться.
– Я разберусь.
И принялась искать эту самую зашивалку. Хорошо, что с сообразительностью у меня был полный порядок, и устройство оказалось отличным – хоть сам себя штопай. К тому же я нашла обезболивающее, и, умея делать уколы, уговорила мужчину на небольшую дозу.
– Зачем зря мучиться? Я тихонечко, ты не почувствуешь…
– Как с малышом со мной, – весело сощурился Кристиан.
– Прости. Я часто с младшим братом сижу, это привычка.
– Да нет, ты продолжай. Приятно. Я, конечно, на роль младшего не подхожу, – и он мне подмигнул.
– И на роль брата тоже, – вырвалось у меня.
–Хм, – отозвался штурман, внимательно наблюдая за всеми моими действиями. Его взгляд не отвлекал, наоборот, успокаивал. У меня даже руки не тряслись.
Разве что некстати появилось то самое тягучее чувство, что всегда разрасталось из живота. Оно зародилось во мне, когда я впервые Кристиана увидела. Нежное, пуховое, горячее – желание, жажда или сама любовь? Наверное, всё вместе.
Я набрала специальных салфеток, начала промывать рану. Молодцы, ребята, обо всем позаботились! Это была не просто аптечка – коробочка для самых разных ситуаций. Если руки есть, можно и без Целителя справиться.
Вот я и коснулась его. Хотелось погладить по широкому плечу, обнять, поцеловать в загорелую щеку… Что уж там дальше – пусть решает сам. Пусть примет решение за нас обоих, только бы не оттолкнул! Я не вернусь домой, не смогу, но это ли важно?
– Теперь лучше отдохнуть и обойтись без нагрузок хотя бы пару дней.
– Я дождусь Леонида и снова пойду искать ребят, – сказал мужчина. – Спасибо большое, Аверина. Теперь позволишь тебе помочь?
Я покраснела.
– Да у меня только губа разбита и царапинки небольшие…
– Размер не имеет значения, их все равно нельзя оставлять в таком виде. Добром на добро? – широко улыбнулся он, и я села на стул, не в силах противиться.
Он коснется меня. Пусть всего лишь как едва знакомый, даже не друг, но коснется! Сестры бы посмеялись, увидев мое помешательство, а родители вряд ли одобрили. И не потому, что не по закону была эта любовь. Атальме приличествовала сдержанность, рассудительность, горделивость. Ничего подобного я в себе отродясь не наблюдала…
Видимо, не судьба мне остаться на родине. Но судьба ли обрести взаимную любовь? Только время знало.
– Так-с, что это у нас? Ага, самое что ни на есть супер средство для заживления.
Его пальцы нежно коснулись моего подбородка, и я замерла, не мигая глядя в снова ставшие синими, добрые глаза.
– Как думаешь, эту штуку можно наносить на такие нежные места? – спросил Кристиан. – А то вдруг хуже сделаю, все-таки губы…
– Не знаю, – хрипло прошептала я и тихонько откашлялась. – Полагаю, можно, она ведь любые раны заживляет. Говорят, Леонид – мастер зелий.
– Ещё какой. Иногда мне кажется, что он может вырастить новую конечность, если потребуется.
– Надеюсь, до этого не дойдет.
Слова были сказаны шепотом, потому что Крис склонился и принялся осторожно врачевать мои губы. Я прикрыла глаза, чтобы не выдать себя, но он наверняка слышал стук сердца и чувствовал мое волнение. Вот только как истолковал его?
– Спасибо… Ой! Какой он противный!
Мы рассмеялись, и стало замечательно на душе.
– Полагаю, если проглотишь, ничего страшного не случится… но лучше не глотать.
Неужели он со всеми был так ласков? Эти прикосновения, неподдельная забота, теплота… Я благодарила темных за то, что нанесли эти неопасные удары. Всё могло бы закончиться плохо, но не закончилось же! А теперь Кристиан рядом, и я наслаждаюсь им. Признаться! Как можно скорее!
Но сначала – дождаться Целителей и убедиться, что мужчину не побеспокоят раны. А уже потом отправляться дальше несмотря на страх. Я знала, что придется разлучиться, и не раз – таковы были путешествия. Но мы встретимся снова. Обязательно. Я приложу максимум усилий.
Смогу ли сделать его счастливым? Увидит ли он мой огонь, поддержит его или потушит? Я молилась всем Богам земного, подводного и воздушного миров о благословении, потому что понимала – всё зависит не только от нас.
Глава 23
Не хочется вспоминать, как и чем мы поддерживали в себе жизнь на этих красивых землях. Если бы не Алеард, я бы точно сдалась, но благодаря его сдержанному оптимизму находила в себе силы даже на шутки. Мы согревали друг друга средь бесконечной сырости, радовались каждой редкой приятной мелочи вроде крошечных помидорчиков, годных в пищу, и ждали. Нам приходилось рыбачить, разводить костер и запихивать в себя рыбу. Что и говорить, после нее тошнило не меньше, но хотя бы не рвало каждые пять минут.
И вот одним тошнотворным утром Алеард сказал:
– У нас есть выбор. Продержимся здесь ещё пару месяцев – и сможем провалиться глубже, чтобы, возможно, напасть на след Трогии. Или через пару дней сможем вернуться на Тасулу, восстановить силы и начинать путь заново. Риска во втором случае значительно меньше, но дороги станут запутаннее. Первый вариант – крайность, и остается только надеяться, что повезет. Но скорее будет наоборот – нас занесет в такие дали, что даже Крису понадобится по меньшей мере полгода, чтобы вытащить.
– Зато, если всё пройдет успешно, мы сможем наконец-то попасть на Трогию?
– Не попасть, лишь коснуться, но это будет значительный шаг, малышка.
– Первый вариант.
– И рыба? – невесело усмехнулся он.
Я вздохнула.
– Если Арон доберется до изначального мира раньше нас, все усилия будут напрасны. Появился шанс опередить его – воспользуемся!
– Моя храбрая малышка. Я и не ждал, что ты захочешь на Тасулу, к безопасному очагу. – И он крепко обнял меня.
Принятое решение придало уверенности, и даже пришедшая на смену ливням отвратительная жара не так донимала. Мы проводили все время в лесных лагунах, под деревьями, иначе давно сгорели бы на фиг. Сюда же приходили многочисленные звери, слетались птицы и насекомые. Хорошо, что они нас не трогали, потому что отбиваться от жирных комароподобных тварей не хотелось.
Дни были одинаковы, но вместе мы находили чем себя занять. Было не до близости, конечно, зато мы могли вдоволь наговориться и много спали. К исходу второго месяца я успела возненавидеть жару, хотя всегда относилась к ней благосклонно. Загорелые, высохшие, мы ощутили ранним утром отклик Промежутка, и тотчас нырнули в него, в спасительную прохладу цветного моря.
Побыв там какое-то время, забрав рюкзак Алеарда, мы продолжили путешествие, которое начиналось как попытка заключения. Одно за другим, перемещения, конечно, изматывали, да и скакать как это получается у Криса, у нас не выходило. Но впереди столь ясно прощупывалась цель, что кончиками пальцев можно было ощутить её теплоту и структуру. Трогия звала дождями, нежными рисунками листьев, шершавыми шишками и щекоткой трав. Вскоре стали появляться и запахи, которые удавалось сложить в прекрасные картины – леса, реки и свежий ветер на цветущих холмах. Однако пока что всё это было далеко, но надежду внушало уже то, что мы шли в правильном направлении.
Где был Арон и его команда, что делали остальные – неизвестно. Гур говорил, что когда Промежуток раскрывается полностью, его можно использовать как средство связи. Каждый в своем – и ведешь переговоры мысленно. Удобно и безопасно, никто не влезет без спросу. Но этому тоже надо было учиться, да и переходная реальность пока что была совсем молодой, только-только проснувшейся. Мы не слышали всех её голосов, она не до конца понимала нас.
Трогия манила. Когда бродишь много лет кряду, начинаешь ощущать миры и их звучание, можешь предугадывать, каков будет тот или иной. Так вот закрытый изначальный мир обещал быть прекрасным. И если нас притягивала гармония черт, нежность обещаний, заботливые объятья и красоты природы, то Арон хотел получить силу, которую Трогия тщательно сберегала.
Мы шли напролом, не заботясь о составлении карт. Обратный путь в любом случае будет сложным, так зачем тратить время на думы о неизбежных сложностях? Алеард сделался неразговорчив, но продолжав оберегать меня, как и я берегла его. Мы не отдалялись друг от друга, напротив, всё крепче сплетали души и чувства. Наверное, поэтому меня преследовали реальные сны, которые я тотчас после пробуждения забывала…
…Незнакомый мир встретил ледяным дождем и промозглым ветром. Плотная вроде бы ткань туники отяжелела сразу, ноги в башмаках промокли, а с волос постоянно текло за шиворот. Холодно, одиноко, печально. Словно ливень хотел смыть все мои мечты, непрочные, неяркие, нелепые.
Ну и что, что я помогла ему? Кристиан не полюбит меня хотя бы потому, что не найдет нужных сердцу оттенков. Ему, такому веселому, радостно ли будет рядом с замухрышкой? Он был подобен мгновенному предгрозовому небу , черному и синему, когда золотом подсвечены верхушки деревьев и травы. Вот только нравом обладал более покладистым, нежели шторм.
Ох уж эта внешность, почему я получилась именно такой? Темное золото волос не было блеклым, и на солнце переливалось сочным медом, однако ни кудрей, ни тугих кос у меня не водилось, пряди были непослушными, пушистыми и, если не заплетать, походили на солому. Карие глаза были скорее рыжими, черты лица не поражали воображение, но и грубыми не казались… И всё-таки по сравнению с сестрами я была невзрачна – ни женственной фигуры, ни роста, ни изящества. Разве что ресницы густые, хотя и не достаточно темные, чтобы сделать взгляд бесконечно выразительным. Вот у старшей, Арманды, при таких же точно прядях зеленые глазищи казались магически прекрасными.
Нет, я не думала о нем как о человеке, что обращает внимание только на внешность. И всё же она играла важную роль. Среди множества реальностей, при богатстве красоты женской, мне ли тягаться с другими, если они были? Хотя, кажется, Кристиан был одинок, по крайней мере, так сказал Онан. И это знание согревало меня, помогало не сдаться. Я останусь собой – и пусть чувства решают.
Но сейчас нужно было терпеть. Взялась искать – ищи упрямо. Тем более что я вела себя осторожно и то и дело прощупывала людей на предмет даров.
Хотя в такую пору, осенним пасмурным вечером, особо и разглядывать было некого. Кому взбредет в голову шататься по улице, мокнуть, зябнуть и грустить? Сидеть бы сейчас рядом с ним, прижиматься, согревать друг друга. И не важно, где, хоть в убогой квартирке, в небольшой комнате, на маленькой кровати под старым одеялом. Главное что с ним, главное, что вместе...
Я подавила тяжелый вздох. Мечты мечтами, а надо дело знать. Только от одного человека могла исходить столь мощная энергия – от Создателя, коим являлся Алеард. И я ждала удобного момента, чтобы позвать Кристиана и вместе отправиться дальше. Зачем звать раньше времени? Чтобы он тоже мокнул под дождем? Нет уж.
В конце улицы показался человек, он свернул за угол. Потом пробежала кошка и скрылась в подвале одного из домов. Я привалилась к стене и обхватила себя руками. Любить осень просто, когда есть куда возвращаться, есть где согреться и кого обогреть. Я напряглась: снова тот же силуэт, только теперь он шел прямо ко мне.
Ой, как не хотелось убегать и бросать столь важное дело! Снова следовать за временем, снова отслеживать дары… А ведь были так близко! Я вышла из-под арки и быстрым шагом пошла прочь.
– Ава!
Я обернулась, хотя это могла быть ловушка. И только потом учуяла дар.
– Кристиан!
Он в несколько шагов покрыл расстояние между нами и неожиданно заключил меня в объятья.
– Слава богу! Я чуть с ума не сошел, думая, куда ты пропала! Почему не звала?
– Ну, дождь… Зачем вдвоем мокнуть? – смущенно пробормотала я. – Ждала момента…
– Промерзла ведь до костей, – проворчал он, стягивая плотную куртку и кутая меня, обалдевши-счастливую и дрожащую от удовольствия. – Долго бы стоять пришлось, до завтрашнего утра.
– Я не знала, сколько точно…
– Вот именно. Идем скорее, я здесь квартиру нашел подходящую. Согреешься, отдохнешь.
Сбылась мечта идиота! От счастья я готова была закричать во все горло, но только глупо улыбалась, прижимаясь к нему, такому большому, теплому, нежному. А дождь лил и лил, и не хотелось, чтобы он заканчивался.
Мы прошли переулками к невзрачному каменному зданию, вошли в подъезд и поднялись по лестнице. Кристиан, не отпуская меня, открыл дверь и мягко подтолкнул внутрь: по привычке я хотела пропустить его вперед.
Темно, ничего не видно. Я едва не налетела на острый угол комода, благо, Штурман меня перехватил.
– Тут света нет в коридоре. Разуемся – и сразу в комнату.
В спальню! – мелькнула в голове шальная мысль. Нет, ну почему рядом с ним я становилась такой жаждущей, любопытной, открытой для неизведанного счастья? Какие уж там встречи наедине у нас на Атальмейне! Принято было чинно прогуливаться под руку по людным садам и набережным, но уж точно не мокрыми стоять в непонятной квартире наедине. В темноте. Под тихий шум дождя. Глаза немного привыкли, и я увидела Кристиана, сидящего на корточках. В следующую секунду он мягко стянул с моей ноги ботинок.
– Вот же елы-палы, Ава! Ноги-то насквозь!..
– Да ничего. Они вроде теплые внутри…
– Ледяные, блин! – сердито хмыкнул он. – По лужам скакала?
– Да. Асфальт неровный, вот я и провалилась пару раз по щиколотку.
Он тихо рассмеялся, а потом, совершенно неожиданно, подхватил меня на руки и понес.
– Здесь и пол ледяной, и батареи не работают. И одеяло, по-моему, всего одно.
– Спасибо тебе за заботу, – прошептала я, вжимаясь в его шею и вдыхая аромат теплой кожи. – Я даже не мечтала, что так вечер закончится. Радостный уют, прекрасный… и замечательный тоже… Ну, что мы вдвоем… то есть я не одна. То есть ты не один…
Хорошо, что в темноте не видно было, как покраснела. Хотя Кристиан, конечно, многое понял. Уж точно догадался, что волнуюсь и заикаюсь я неспроста.
– И я рад, Аверина, – сказал он, и голос теперь звучал как-то иначе. – Согревать тебя. Быть рядом. Вместе куда лучше, чем одному. Но «вместе» тоже разное бывает.
Я не смела надеяться, что правильно истолковала его слова.
– Вот, кстати, как тебя дома ласково называют? А то я думал, думал и только и придумал что Ава или Авериша.
Он усадил меня на кровать, и в тусклом свете старой люстры мы несколько секунд глядели друг другу в глаза. Кристиан опустился на колени, и держал меня за руку, отчего жаркие волны блаженства разливались по телу.
– У нас на Атальмейне не принято имена сокращать, – наконец сказала я, смущаясь его пристального, настойчивого взгляда. – Нет уменьшительно-ласкательных форм, к сожалению. Но мне нравятся оба варианта. Это непривычно и приятно, и ты так произносишь… Кхм. А тебя как называют? Крис?
– Ага. Но не все. Многие полным именем. Мама звала Кристюшей, Алеард – раньше, когда мы были пацанами – Тианом. Вот у него имя вообще несокращаемое, хотя я иногда зову Алом.
– Алеард… Да. Оно сложное. Как и у Фрэйи.
– Её в детстве звали Фафой, и ей это ужасно не нравилось.
Он поднялся и отошел к тумбочке, у которой не хватало ножки.
– К сожалению, с едой у нас беда. Я зашел в магазин на углу, но смог купить только лимонад (остальные напитки были крепкими) и вот эти печенья с вишней.
– Сладкое! Здорово. Спасибо. Я что угодно могу съесть. – И улыбнулась в отчет на его широкую улыбку. – А лимонад – это что-то из лимона?
– Да. И шипучее.
Мужчина вынул из-за пазухи бутылку, пакет со сладостями, и снова подошел ко мне.
– Давай помогу.
– Пожалуйста… спасибо… – хрипло отозвалась я, и, откашлявшись, приподняла штанину. – Носки не моего размера, они так туго натянулись. А теперь, кажется, ещё и сели прямо на ноге.
– Ого, какие оригинальные! Со снеговиками!
– Глупость, да? – хмыкнула я. – Попросила взаймы, они зимние. Вы на Земле лепите снеговиков?
– Обязательно. Я раньше хотел стать скульптором. Я вообще много кем хотел быть. А ты?
Я была благодарна ему за этот разговор, потому что волновалась до дрожи в пальцах, и мужчина наверняка это чувствовал. К тому же он так нежно касался меня, что по телу пробегали волны того самого чудесного тепла, которого я смущалась более всего.
– Выбор был небогатым. На Атальмейне в каждой семье свои традиции. Наша, например, славится рукодельницами, вышивальщицами, если точнее. Поэтому и мне придется ей стать.
– Но ты не хочешь, – сказал он, не мигая на меня глядя. Сильные пальцы осторожно стягивали неподатливый носок.
– Я умею это делать, рано научилась. Но мечтала путешествовать через Промежуток и… и ещё быть независимой от родителей. Понимаешь, у нас строго со многим. Например, женихов они мне уже подобрали, а мне ни один не нравится…
Кристиан нахмурился, дотянулся до ящика и вытащил полотенце. Теперь он кутал мои озябшие пятки, и я едва сдерживалась, чтобы не поцеловать мужчину в обросшую щеку. Разве не это правильно – выбирать сердцем? Чувствовал ли он себя счастливым другом, будучи рядом со мной?
– Я думал, на Атальмейне нет глупых правил относительно любви.
– Глупых предостаточно, в том числе относящихся к чувствам. Знаешь, какое самое любимое слово наших правителей? «Долг». Ты должен всем, кроме себя самого. А я родилась эгоисткой, создала втайне ото всех мечты и не предавала их. Атальмы – не любители путешествовать. Можно застрять в Цикле, а когда домой вернешься – никого из близких уже в живых не будет. Это вы, Открывшие путь, сильные бродяги. Вы знаете ход времени. А большинство просто люди, просто путешественники, которым с трудом удается развить один-единственный дар. Цикл не может прерваться внезапно, но время коварно. Застрять на года в чужом мире, чтобы потерять свой… незавидная участь.
– Почему же ты так стремишься изменить судьбу? Только из-за ограничений, за сладость свободы?
– Нет. Не совсем. Я чувствую свою судьбу. Цикл как часы, он запускается вместе с новым рождением, новыми чувствами. Мы рождаемся в одном мире, но вправе назвать родным другой. И я знаю, что Атальмейн – моя вторая родина, а первая, настоящая, где-то далеко.
– И как родители реагируют на это?
– Они не знают, – снова покраснела я. – Думают, гощу у сестры. Которая, кстати, дружит с Онанон.
Штурман хмыкнул, но невесело.
– Я буду твоим другом, Ава, – вдруг сказал он и сжал мои ладони в своих, таких больших и сильных. – Можешь всегда рассчитывать на мою поддержку. Я тоже оставил родной мир и чувствую, что поиск иной родины – моя судьба.
– Спасибо тебе, Крис. Я представляла тебя иначе… Со слов Онана, все Открывшие путь – сдержанные одиночки, крутые и независимые. Порой не поймешь, шутит он или говорит серьезно.
– Крутость – не мое. Сдержанность – это скорее про Алеарда. Ну и одиночество – не лучший выход. Я рад обрести друга, то есть подругу, буду оберегать тебя в путешествиях и, если понадобиться, защищать от сердитых родственников. – Хитрый взгляд добавил мне мурашек на затылке. – Ты не против, я кофту сниму?
– Нет, конечно.
– Отлично, – улыбнулся мужчина, и принялся раздеваться. Судя по всему, он не мерз совсем. Когда на нем осталась тонкая футболка, Кристиан накинул мне на плечи одеяло и подвинул поближе тумбочку. – Ну, сейчас наедимся!
Лимонад, рассыпчатое тесто, темно-красное повидло. Кристиан сидел рядом, касаясь моей ноги бедром, и я млела от звука его голоса. Мы говорили бесконечно, обо всем, что в голову придет, и слова складывались в удивительные узоры. С ним можно было оставаться собой, не бояться ошибиться, забыть правила, не следовать установкам. И эта легкость пленяла, мощными потоками гнала кровь по жилам, насыщала чувствами свежими, как морской ветер.
– Считается, что истинные Хранители создаются только в Хрустальной пещере, – говорила я. – Поэтому к вашему Бури будут относиться неоднозначно. За всю историю Циклов только Земля, Альтания и Атория смогли создать своих собственных Хранителей. Их имена давно забыты, но я предполагаю, что один до сих пор обитает где-то в мире магии среди неприступных гор, и есть народ, что хранит память о нем. Но это только мои догадки.
– В сохранении памяти имеются свои положительные стороны, но развитие начинается там, где есть движение. Не обидишься, если скажу, что атальмы застряли на одном месте?
– Это правда, – улыбнулась я. – Застряли. Но переубедить их ничто не сможет. Уж точно не я со своими недалекими мечтами.
– По-моему, хорошие у тебя мечты, Ава.
– Спасибо. Здорово, что они хоть кому-то не кажутся глупыми… А твои, какие они? – осторожно спросила я.
– Обычные, – улыбнулся мужчина. – Свой дом, семья, чтобы все было хорошо у близких и друзей. Ну и Арона усмирить, хотя это не мечта, а цель. Изрядно он всех достал, не сидится человеку. Про таких говорят «заноза в заднице», прости за грубость.
Мы рассмеялись, и разговор перешел на темных бродяг, которых у нас в стране называли «гнилыми». А когда закончились пирожные и был выпит лимонад, Кристиан предложил поспать.
– Я тебя заболтал. Подремлю в кресле, а ты можешь лечь на кровати.
Я не посмела предложить ему устроиться рядом, хотя и очень хотела этого. К тому же кровать была небольшой. Что-то подумает! Мне и самой казалось, что веду я себя слишком раскованно, хотя кто меня этому учил? Прежде общение с ребятами было по-деловому холодным.
Однако когда я вышла из ванной и увидела Криса сидящим на маленьком кресле (а при его росте помещался он там с трудом), решимость всколыхнулась во мне вместе с упрямой нежностью.
– Это не отдых. Пожалуйста, давай ты тоже ляжешь на кровати. Я много места не займу.
– Зато я займу, – отозвался он. – Поверь, в моем случае лучше вообще одному спать, потому что я пятки закидываю за уши, руками шарю и хватаю всё подряд, храплю, шевыряюсь и толкаюсь.
Я не сдержала смеха.
– А я все время подушку под ноги кладу.
– А я – на голову. И одеяло комкаю.
– А я – скидываю на пол.
– Что же, – рассмеялся мужчина, – выходит, мы – отличная пара. Учитывая размер кровати, боюсь, оба проснемся в синяках.
– Крис, – тихо сказала я, и мы встретились взглядами, – я серьезно. Как бы беспокойно ты ни спал, нельзя же отдохнуть, согнувшись в три погибели, на этом жутком кресле! Мне совесть не позволит спокойно уснуть.
– Давай договоримся: я попробую тут, а если не выйдет, посреди ночи заберусь к тебе.
Я знала, что он твердо решил не переходить границу, и тихо вздохнула. Конечно, никакого «посреди ночи» не будет.
– Ладно. А чем ты укрываться будешь?
– Курткой. А вообще-то я не мерзну.
Пришлось и с этим согласиться. Мужчина сходил в ванную, вернулся и выключил свет.
– Доброй ночи, Ава.
– И тебе доброй, Крис...
…Я тихонько встала с кровати и пошла в туалет. Выпить столько лимонада и мерзнуть к тому же – сочетание весьма убедительное для некоторых внутренних органов. Это не Атальмейн, где осень теплая и солнечная, а обогрев нужен только в короткие зимние месяцы.
