Текст книги "Запретная Родина (СИ)"

Автор книги: Галина Мишарина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 38 страниц)

Замечтавшись, я в который раз проморгала важное мгновение, и, когда на кухне возникли папа и Домьер, от неожиданности опрокинула на себя тарелку с салатом.

Снова этот настойчивый парень. И снова мне некуда бежать. Последний раз мы с женихом виделись на мамином дне рождения, и я, как ни старалась, не смогла от него скрыться. Он и теперь смотрел на меня с обожанием и жадностью, и это здорово бесило. Красивый парень, чем-то похож на Эвана – русые волосы, высокий и худощавый… Он был мне безразличен как мужчина, но я не хотела разбить упрямцу сердце! Так что же теперь, жертвовать своим?

– Аверина, – строго сказал отец, – ты почему не предупредила, что уйдешь за Промежуток?

Я не умела врать.

– Потому что знала, что вы не отпустите. По закону Промежутка я уже совершеннолетняя, пап, и могу перемещаться. Мой дар…

– Неважно. Идем-ка домой, доча.

Я на всякий случай обошла стол и поставила перед собой стул. Так сразу не схватят, смогу улизнуть.

– Не могу. Я… не вернусь домой, пап. Прости, Домьер. Я тебя не люблю.

– Значит, другого нашла? – беззлобно усмехнулся он, и я опустила глаза. Не выкручусь, не выпутаюсь.

– Нашла, – собравшись с силами, ответила я. – Он – один из Открывших путь. Да, пап. Да, я сошла с ума. Нет, вы меня не уговорите. И пусть мама, если хочет, выбросит мои вещи и отдаст комнату Лайе.

– Поговорим дома? – миролюбиво предложил отец. – Ты же не можешь просто взять и сбежать на Тасулу. Аверина, это глупо. Мы желаем тебе только хорошего, и покинуть Атальмейн – не лучшее решение, особенно когда проход нестабилен.

«Сбежать – глупо». Мне стало стыдно перед Габриэль и Марком.

– Я знаю, ты станешь уговаривать. Но, папа, я своего решения не изменю. Мой выбор – моя ответственность, ты же сам всегда так говорил.

– Ты хорошо знаешь этого парня? – нахмурился отец.

– Достаточно для любви.

Домьер покосился на ребят, и Марк ответил на его неприязненный взгляд ледяным спокойствием, сквозившем в небесных глазах. Почему они не уходили?

– Тебя всего несколько дней не было. Быстро ты всё решила, – сказал «жених».

– Простите, но вы тоже быстро решили за меня, как лучше. Ты мне даже другом стать не успел, Домьер.

– Аверина, мама ждет тебя. Ты не станешь её расстраивать? – зашел с другой стороны отец.

– Я вернусь через некоторое время вместе с Кристианом.

– А, Белый Штурман. Мы наслышаны, – кивнул отец. Я не могла понять, одобрят он мои действия, сердится или действует по указу мамы. – Опасный дар.

– Мой тоже считается опасным, – напомнила я. – Тем более если речь идет о… Э, нет, не подходи! Я уйду в Промежуток.

Домьер остановился и поглядел на отца. Тот кивнул.

– Аверина, давай не будем усложнять.

– Я не сяду в тюрьму.

– Ты в своем уме так называть родной дом?

– Но Атальмейн для меня теперь закрыт. Если вернусь – попаду за решетку закона. Как ты не понимаешь, я не хочу следовать изначальным путем!

– Ты печалишь меня.

– И ты меня, – отозвалась я, проглатывая ком в горле.

– Значит, этот штурман для тебя важнее семьи? – спросил Домьер.

– Любовь – великая сила. Я не хочу и не буду сопротивляться ей. Я не отказываюсь от прошлого, но хочу жить настоящим.

– Он тоже тебя любит? – задал отец самый сложный вопрос.

– Он мой друг, – честно ответила я. И добавила, надеясь, что они не станут уточнять: – Пока что мы просто общаемся.

Но отец сразу понял, откуда ветер дует.

– А если он тебя бросит, сделает больно?

– Это исключено.

Я ожидала чего угодно, но не подобной дурости. Домьер прыгнул через стол, напугав меня до визга, но заступник появился нежданный, удивительный. Марк встал между нами, и я ощутила, как мощь разлилась по кухне, осветила полумрак своей гордой решимостью.

– Нет, – только и сказал мужчина.

– Ты кто такой? – спросил отец. Теперь его голос звучал громко и повелительно.

– Я тот, кто живет с этой девушкой в одном доме. Её сосед, и, раз уж так получилось, защитник. Утаскивать насильно – не дам.

Пораженная, я не сразу нашлась, что сказать. Пришлось откашляться.

– Спасибо, Марк. Думаю, мы всё уже решили.

Домьер, видимо, тоже ощутил силу Марка, потому что решил не связываться.

– Ты не хочешь попрощаться хотя бы? – с горечью произнес папа. – Ни с мамой, ни с сестрами? Как же так, Аверина? Что мы сделали неправильно?

– Дело не в вас, а в том, какой жизни я хочу. Мне нужна свобода выбора, пап! Я хочу любить изо всех сил, до умопомрачения, и нежно, и страстно, и глупо! Кристиан стал для меня такой любовью. Ну не могу я без него…

Комната задрожала, и я быстро смахнула слезы.

– Если не выйдет, мы готовы простить и забыть, – сказал отец.

– Если я приду, то только с ним. Тогда вы убедитесь, что Крис – замечательный.

– Тебя ослепили чувства.

– Не согласна. Думаю, я как раз прозрела.

Домьер поморщился, папа вздохнул.

– У тебя есть время.

И они растворились. Я не успела поблагодарить Марка – ощутила за спиной знакомый дар. А, обернувшись, увидела Кристиана. И поняла, что он слышал если не весь наш разговор, то уж точно самый его конец…

– Мы вас оставим, – сказала Габриэль.

– Спасибо, – повторила я.

Мужчина кивнул, и они покинули кухню. Я заставила себя поднять на Кристиана глаза, и поняла, что он впервые смотрит на меня серьезно и сосредоточенно, словно пытается разобраться в ситуации, не задавая множество вопросов.

– Ты в порядке? – наконец спросил он, и мне немного полегчало.

– Да. Они хотят как лучше. Это мой отец и жених. Один из женихов… самый настойчивый. Он живет по соседству.

– Я не прошу ничего объяснять, но, сама понимаешь, немного озадачен.

– Кхм… Хм, – раскашлялась я. Пришлось выпить воды и сипло отозваться: – Да. Я не должна была скрывать, что… Ну, причину, почему я здесь.

– Ты и не скрывала, – напомнил Крис, и я начала краснеть.

– Это лишь верхушка айсберга. Да, я жаждала обрести свободу воли, идти своей дорогой. Но обобщала, потому что не решалась сказать главного. Дело не в Тасуле, не в романтике путешествий, не в даре… Не в трудностях, которых я была лишена, а потому не развивалась, топчась на месте. – Я сглотнула и тихо сказала, надеясь, что он поймет сразу и не переспросит: – Я пришла сюда из любопытства, может быть, из вредности, и могла бы, насытившись новизной, вернуться домой, но увидела тебя.

Сказала, покраснела, и принялась сосредоточенно изучать собственные башмаки. Даже они напоминали о доме синей вышивкой и особо прочной кожей рыбы-ревуна. Помнится, мама подарила эту красоту мне на прошлый день рождения… И вот как я отблагодарила её.

Кристиан довольно долго молчал, а я слушала свое дыхание. Сердце никак не успокаивалось, дар затих, изгнанный страхом.

– Неужели я тебе столь сильно понравился, Ава? – наконец произнес он.

–Да. Понравился. Очень. Хотя, думаю, всё ещё сложнее, Крис. Ты прости меня за это. За то, что скрывала. Я боялась, что если скажу тотчас, это тебя отвратит. У нас не принято, чтобы девушка сама… Да и стеснялась я. И сейчас тоже боюсь. Родители единогласно решили, что нельзя даже попробовать. И Домьер пришел, потому что считает себя единственным вариантом. А я не хочу!.. – выкрикнула и снова покраснела.

Кристиан шагнул ко мне, протягивая руку, и теплое пожатие неведомой болью отозвалось внутри тела. Я хотела плакать.

– Почему же нам нельзя попробовать? Отчего твой отец так категоричен? Я не подслушивал, но, пока появлялся, уловил обрывки разговора. У Штурманов это бывает – зависаешь в пространстве душой, а тело нагоняет, – пояснил он. Честный. Всегда готовый поговорить, а не закрыться в себе.

– Открывшие путь – уважаемые изгои, – принялась поспешно объяснять я. – Их везде примут с распростертыми объятьями, но никто не отважится породниться. Считается, что люди, взявшие на себя ответственность возобновить Цикл, не бывают счастливы. Их судьбы тяжелы, полны испытаний, и у них не может быть родины.

– Но я же где-то родился, – невесело усмехнулся мужчина. – И собираюсь, если так суждено, продолжить род на Трогии.

– Да, мне и самой кажется глупым отрицать всякие чувства только потому, что у всех разные судьбы… Открывшие путь часто теряются, проваливаются в Пропасть, даже погибают до того, как… Я не допущу этого! Крис, я… Прости, очень волнуюсь…

– А за что простить-то, Авериш? – шепотом спросил он, медленно притягивая меня к себе поближе.

– За поспешность. Ты не думай, я не настаиваю. Но, возможно, если ты меня лучше узнаешь… Вдруг тоже?..

– Тоже? – переспросил он, а руки уже обхватили за пояс, и я прижалась щекой к его груди. Слезы – то ли счастливые, то ли отчаянные – уже текли по щекам.

– Полюбишь, Крис. Когда-нибудь.

Я не могла больше сдерживаться и расплакалась в голос. Сильная женщина, ага. Пусть другие держат себя в руках, скрывают жажды и печали. Какой толк их прятать, если тайное всё равно станет явным рано или поздно? И даже если удастся скрывать правду долго-предолго, если будет она только твоей, сможет ли сердце справиться с желанием поделиться истиной хотя бы с кем-то? Сердце ведь тоже устает, ему тоже ведома тяжесть, его можно заполнить или очистить. Оно знает и голод, и сытость, и, хотя пропасть чувств бездонна, а всё-таки сердцу нужна надежная опора.

Для меня ей стал Кристиан, и я не собиралась никогда врать ему.

– Это и есть мечта, – выговорила я. – Всё остальное – второстепенно.

Штурман вздохнул.

– Значит, никакого благословения, если что?

– Как бы хорошо ни было… – начала я, и только потом осознала его слова. – Значит, мы можем попытаться?..

Теперь я шептала, боясь спугнуть надежды.

– Наш уговор в силе?

– Да.

– Пойдем сейчас?

– Да. Я только вещи необходимые возьму.

– Хорошо. Тогда там и обсудим эти ваши законы, наши чувства и то, как будет лучше поступить.

Я успокоено кивнула. Уйдем – и родные не будут знать о месте нашего пребывания. Конечно, я вернусь домой попрощаться – одна или с ним. Но главное, что Крис был готов идти дальше и узнавать, доверять, зреть будущее. И я чувствовала, что ему хочется не просто дружбы, что эти объятья, то, как он ласково называл меня, взгляд, в котором поселилась некая новая мысль – объединились для создания прекрасного.

Глава 25

На Белве царило лето. Холодное, ветреное, оно, тем не менее, было прекрасно. В маленьких городах проходил фестиваль цветов, и букеты были повсюду – в магазинах, в коридорах гостиниц, в парках в больших кувшинах и чашах. Здания тоже цвели, цвели крыши и балконы, а люди носили венки. Казалось бы, перебор, но оно того стоило. При таком коротком лете каждый успевал насладиться яркостью и благоуханием, а многие посещали горные луга, благо и гор, и лугов на Белве было предостаточно.

Мне хотелось снова побывать там, где мы бывали с друзьями, и Алеард не стал противиться. От печальных воспоминаний всё равно не убежишь.

– Как думаешь, мы сможем отыскать мир, где похоронен Кир?

Алеард кивнул.

– Если для тебя это важно, малышка, я его отыщу. Пусть даже весь Промежуток перерыть придется.

–  Мы ведь не похоронили его, Алеард… Ну, в земле. И не сожгли. Там ни огонь не загорался, ни песок невозможно было проковырять. Просто оставили возле дерева, укутали… То есть Лина создала покрывало, а потом как бы охватила его металлическими ветвями. Я хочу убедиться, что у него всё хорошо… то есть… Боже, что за чушь я болтаю! Как у мертвого тела могут быть дела?

– Я тебя услышал, Фрэйа. – Алеард был серьезен. – И почувствовал. Этот парень для тебя не просто «тело», а лучший друг.

– Зря я, наверное, того злодея отпустила. Думала, отомщу, и боль пройдет. Потом думала, что поступила правильно, отпустив негодяя. Но теперь сомневаюсь, верное ли это решение.

– Его спасла семья. Надеюсь, он это понял.

– Главное, что я поняла.

Алеард посмотрел на меня, взял за руку и улыбнулся.

– Не хочешь к родителям?

– Странно это или нет, хорошо или плохо, но не хочу. Мне нравится быть с тобой, с друзьями. Словно мы создали новую семью, основанную не на кровном родстве, а на родстве душ. И Кир был бы рядом. Да, если бы я только была сильнее тогда... Если бы кто-то помог. Знаешь, он улыбался, когда умирал. Он не боялся. Наверное, если бы он владел еще одним даром, то тоже оказался бы Радужным, как и я. Полный чувств, доверяющий глубинным инстинктам, готовый принимать новое и сражаться за себя постоянного. Я тоскую по нему. Такого, как Кир, легко любить.

– Ещё чуть – и я начну ревновать, – усмехнулся Алеард.

Он притянул меня к груди и обхватил, прижимая к себе с ласковой властностью. Я покраснела.

– В смысле как друга.

– Ага.

– Просто мы с Кирианом на одной волне, как брат с сестрой.

– Угу.

– Ты что, правда, что ли, ревнуешь? – смущенно хмыкнула я.

– Самую малость, но только потому, что не знал Кириана. Я ведь не ревную тебя к Ойло и Эвану, Маиру и Крису, хотя они тоже друзья. А всё потому, что я их хорошо узнал, ощутил через энергии.

–Алеард! – осенило меня. – Помнишь, ты рассказывал о девушке, которую повстречал в одном из миров? Как её звали, Рита?

– Да, было дело.

– Меня тогда охватило некоей новой силой, не слишком приятной и совсем недоброй. Знаю теперь, что это была ревность, и предполагаю, что если бы превратила её в оружие, то взорвала бы целый дом.

– Она мне даже другом не была, просто попутчица, – сказал Алеард, улыбаясь.

– А это неважно. Вы же ночевали вместе!

– В разных комнатах, – напомнил он. – И расстались на следующее утро.

– Но ты говорил, что она проявляла интерес и хотела идти с тобой дальше!

– Так-так. Ты рассердилась?

– Нет. Я не люблю, когда к тебе кто-то цепляется. Вспомни, что было в лаборатории некоторое время назад.

– Ты про настойчивую девушку из маленького мира?

– Именно! Она назвала меня неряхой. Сказала, что мы не пара, делала всяческие намеки, мол, полюбуемся и распрощаемся…

– Было дело. Предложила мне сходить на свидание, представляешь? Чтобы определиться, ага. Сказала, что мне нужна утонченная и ухоженная красавица, – развеселился Алеард. – Ну конечно, ведь ты была перепачкана в болотной жиже.

– А ты был чистым и благоухающим, к тому же в костюме и причесанный. Признавайся, она тебе понравилась? – надулась я. – Мы с ней похожи внешне.

Вообще-то, едва услышав его смех, я позабыла про все свои сердитости, к тому же мужчина по-прежнему держал меня в объятьях.

– Она мне не пара, малышка. У вас, конечно, похожие носы и фигуры, но совершенно разное наполнение. Да и в носах ли дело? Хотя, признаться, мне нравится твой нос. Очень-очень. Он восхитительно курнос и чудесно веснушчат.

Мы рассмеялись.

– Я не ради доказательств этот разговор завела. Не думай, я не выпрашиваю комплименты…

– Его завел я, когда сказал про ревность. И, кстати, здорово, что ты снова свекла.

Ну вот и как можно продолжать сердиться в такой момент?

– А ты как всегда спокоен. Мне приятно в твоей прочной решимости, она как плотное одеяло. Просто я задумалась, зачем нужна ревность? Возможно, чтобы и быть доказательством верности?

Алеард что-то пробурчал. Мысли его переключились на другое – он гладил меня по спине, щекотал дыханием ухо и нежно касался губами щек.

– Нужна мера, – рассуждала я, не уступая его ласкам. – Боюсь, если допущу в себе избыточность какого-либо чувства, не смогу совладать и со стихиями. Я так сержусь, когда тебя начинают осаждать девушки!

– Ага, – тихо сказал Алеард. – Только моя крепость уже пала под напором одной замечательной малышки. Говорунья, – добавил он, мягко и коротко целуя меня в губы. – Хочешь порассуждать об огне и ветре?

– Я бы не отказалась, но, кажется, ты жаждешь другого.

– У меня есть право на одно желание, – напомнил он. – Но если моя малышка настроилась на серьезный разговор…

Я обвила его за шею и радостно рассмеялась.

– Хочу.

– Чего?

– Тебя.

– А как же поговорить на важные темы?

– Потом поговорим.

Он поднял меня на руки, но в спальню не понес.

– Ты видела, что за чудо-ванная здесь есть? Надо испробовать.

– Поплаваем? – рассмеялась я.

Мне нравилось путешествовать по Белве отчасти потому, что я нигде больше не встречала таких уютных гостиниц. Номера были ничуть не хуже, чем наша квартира в лаборатории, отличие состояло лишь в том, что из окна были видны величественные сизые горы, а не белый океанский берег.

Алеард поставил меня на прохладные синие плитки, но не успел напасть.

– Схожу за халатами, – объявила я, выскользнув из плотных объятьев.

– О! Махровые, что ли? Это будет для меня новый опыт.

Я знала, что ему не нужно кутаться, но пошла всё равно. По дороге прихватила сладостей, которых всегда хватало с избытком. С некоторых пор я отмечала в мирах присущие только им черты. Для Белвы, помимо прочего, это была еда. Не знаю, что они добавляли в тесто и в варенье, но замечательные вкусы никогда не приедались и не забывались. И Алеард, хотя сластеной не был, пристрастился к пирогам, тортам и мороженому.

Я вошла с подносом и уткнулась взглядом в голую спину Алеарда. Тигр, прежде казавшийся живым, снова прогуливался по загорелой коже, а птица теперь казалась меньше, словно летала в вышине и не торопилась возвращаться в гнездо.

– Я давно хотела спросить о рисунке.

– У? – он повернулся, расстегивая джинсы.

– Ты сейчас что-то особенное чувствуешь?

– Не особенно.

Неужели я могла его хоть чем-то удивить?

– Твои звери, они движутся. Татуировка меняется, хотя и едва заметно. Порой тигр и птица замирают, иногда отдаляются друг от друга, иногда приближаются так, что сплетаются хвостами… Или играют, касаясь лапами. Тигр чаще всего спокоен, но порой он скалится, а птица иногда развевает клюв, будто бы кричит. Или поет.

Алеард даже про штаны забыл, так и остался стоять с расстегнутой пуговицей. Таким изумленным я его никогда не видела.

– Она и правда двигается? И сейчас тоже?

– Да!

– Хм. Хм, – повторил он и нахмурился, впрочем, не проявляя беспокойства. – Никогда бы не подумал.

– Конечно, откуда ты мог знать. Вряд ли часто смотрел на свою спину в зеркало!

Он хмыкнул и продолжил раздеваться.

– Ещё одна загадка в нашу копилку.

Я не торопилась, надеясь, что в кои-то веки смогу помыть его, тем более что Алеард прежде не пользовался ванной. Он и в душе всегда мылся быстро. Исключением были наши совместные купания, но даже тогда я не успевала насладиться приятными процедурами, потому что они быстро переходили в ещё более приятные занятия…

– Ты что? – насторожился он, видя, что я замерла, поглощенная мыслями.

– Всё хорошо. Я хочу тебя помыть. Хочешь?

– Ещё как! – улыбнулся он, и эта особая улыбка как всегда очаровывала.

Я взяла губку и принялась намыливать. Мыло было хвойным, с явными сосновыми нотками. Наверняка ручной работы, и притом огромное, едва помещалось в ладонях. Ещё одна особенность Белвы – натуральная косметика.

Алеард вольготно устроился, но и мне нашлось местечко. Когда я села, поджимая ноги, он повернулся спиной.

– До чего же приятно отдаваться в твои руки, – хрипло произнес он, когда я принялась нежно водить губкой по широкой спине, не забывая ласкать плечи и поясницу.

– Я бы хотела мыть тебя каждый день. Насытиться прикосновениями, чтобы надолго хватило. А то ведь скоро снова не до всего будет…

– Когда мне не до тебя, – сказал Алеард, – мне не хватает себя самого.

Я улыбнулась и поцеловала его.

– Хочу побриться и постричься, – вдруг сказал мужчина.

– Ой! – искренне напугалась я.

Он рассмеялся и успокаивающе сжал мою руку.

– Не под ноль. Просто чтобы выглядело опрятней. А то я как Леший с бодуна.

Я взъерошила его густые волосы и рассмеялась. Жаль, конечно, такую гриву, но постоянные перемещения отнимали много времени, и ухаживать за волосами было нелегко.

– Я не мастер стрижек, но могу попробовать.

– Я не привередлив, а потому пробуй на здоровье, малышка.

– Тогда и ты меня постриги. Если убрать сантиметров пятнадцать, мне тоже будет проще.

– Наверняка мы оба превратимся в самых настоящих Атальмских баранов, – хмыкнул он.

– Это у которых жесткие кудри вместо шерсти?

– Да. Могу представить радости от подобной волосатости, – и снова у него на щеках появились ямочки. – Не у баранов, конечно, а у нас с тобой.

– Какие же?

Алеард склонился, зашептал, и меня объяло мурашками.

– Вот так, – закончил он. – Именно это будет моим желанием, малышка. Но только когда я буду твердо уверен, что тебе ничего не угрожает.

– Нашим желанием, – тихо отозвалась я. – Оно наше. Я тоже хочу этого… но не сейчас.

Он кивнул и обнял меня.

– Поделиться пеной?

И снова купание превратилось в наслаждение. Было уютно, жарко и восхитительно приятно. Я размышляла о том, какой разной бывает близость тел, но близость душ ещё более разнообразна. О предстоящих испытаниях думать не хотелось. В такие мгновения я вообще переставала размышлять о постороннем, с головой окунаясь в счастливое настоящее…

– Я нарисую тебя и раскрашу твой образ, – сонно пробормотала я, чувствуя, как его пальцы бродят по телу влажными огоньками.

– Спасибо за цвет, Фрэйа. Пусть твоя радуга будет яркой всегда.

– Любимый.

– Любимая.

И снова поцелуй, закончившийся близостью в мягкой пелене кровати…

…Ибиза встретила нас теплом большого солнца, свежим ветром и удивительными оттенками яркого мира: фиолетовым океаном, лазурным небом и белым песком. Крис, всегда такой разговорчивый, больше молчал, пока мы выбирали место, где проведем каникулы. Здорово всё-таки иметь знакомого Исполнителя – Альба сделала деньги самых известных и наиболее часто посещаемых миров, и эти монетки или бумажки находились в свободном доступе для всех жителей лаборатории. Подходи, бери и отправляйся в путешествие. Не жизнь, а сказка, разве что моя пока что больше походила на ту, где над героями сначала долго измываются, чтобы потом бросить лакомый кусок счастья. И то ещё неизвестно, к чему все эти испытания приведут и будет ли счастье сладостно-долгим.

Кристиан держал меня за руку, и я послушно шла следом. В другой руке Штурман нес мою сумку, на плечах его висел видавший виды рюкзак. Мне нравилось, как мужчина выглядит: простые темные джинсы, яркая красная футболка с воротом на пуговицах, черные кроссовки и неизменно лохматые, блестящие волосы. В синих глазах таилось новое чувство, и Крис казался немного сердитым. Прежде я не видела, чтобы он так хмурил брови. Нужно было поговорить, я не могла больше ждать. Хорошо бы сначала где-то поселиться, но мне было совестно так долго молчать.

– Этот жених не жених мне вовсе, – сказала я. – Они всё решили за меня.

Он поглядел на меня и наконец-то улыбнулся.

– Это я понял. Хотя твой отец не показался мне тираном.

– Он вообще-то хороший. И мама тоже.

– Так почему бы после не навестить их? Вдруг я найду нужные слова, уговорю не судить предвзято?

– А что ты им скажешь?

Кристиан усмехнулся.

– Я вообще-то заранее об этом не думал. Давай сначала устроимся поуютнее, а потом искупаемся. Погуляем, оглядимся. Денька два-три тут побудем вдвоем.

Он проникновенно глянул мне в глаза, и улыбка стала ласковой.

– Будем просто двумя странниками, что встретились внезапно, – сказала я тихо. – Без обязательств и без прошлого.

– Согласен, – кивнул он. – Оставим тревоги и заботы позади. Как тебе вон та гостиница на берегу?

Совсем скоро выяснилось, что нам могут предложить не только номера, но и отдельные дома.

– Дом, пожалуй, – сказал Кристиан. – Да, Ава?

– Было бы здорово, – легко согласилась я.

Администратор принялся показывать возможные варианты, и штурман предложил сделать выбор мне. Пока я разглядывала фотографии – одна другой заманчивее – он разглядывал меня. Я чувствовала этот взгляд как поцелуй, и томилось в сердце, болью отозвалось в теле ожидание настоящего прикосновения.

Я не умела целоваться, что было неудивительно для человека, ждущего единственную любовь. Парни, конечно, пробовали действовать решительно, благо подобные прикосновения не воспрещались до замужества, однако максимум, что я могла им позволить, был поцелуй в щеку. И уж конечно это было отнюдь не радостно. Волнительно – да, но волнение не всегда приятно.

Но Крис был мужчиной. Слово «парень» ему совсем не подходило. Я ждала и была готова ко всему, но всё равно было страшно. Однако когда мы отправились вдоль берега, босыми ногами по мягкому песку, держась за руки и глядя на фиолетовые волны, страх ушел. Я отпустила сомнения, чувство вины и неуверенность, словно раскрылась для мечты.

Мы играли в простую игру: вопрос-ответ. Любимый цвет, любимая книга, любимая песня и прочее. Игра получилась забавная, учитывая различия наших культур. На уроках Истории миров Землю всегда называли Твердью за ее силу притяжения. Атальмейн оберегал память, а Земля представляла собой Цитадель. Иначе говоря, она была хранителем чувств, а моя родина – мудрецом. Атория хранила магию, Альтания, планета волков, владела энергиями природы. Прекрасная Тасула заведовала стихиями, а Трогия – силой. Ацура, погибшая планета верков, прежде владела душами зверей, но теперь эта обязанность была возложена на все оставшиеся Изначальные миры. Когда я стала рассказывать об этом, Крис заинтересовался, и остаток пути мы обсуждали баланс меж мирами.

– Не отказался бы побывать в этой вашей Королевской библиотеке.

– Мы можем сходить, – сказала я, довольная, что смогла его увлечь. – Туда всех пускают. Правда, не уверена, что не столкнусь с кем-то из подруг…

– Неужели все действительно так страшно, Ава? Тебя будут считать ненормальной за дружбу со мной?

– Если просто дружба, то всего лишь странной сочтут, – ответила я, краснея.

Кристиан вздохнул и хотел что-то сказать, но передумал, увидев наш домик.

– О! Какой прекрасный! – обрадовалась я смене темы. – Тебе нравится?

– Да, – улыбнулся он, и через минуту мы поднялись на террасу.

Внутри было две комнаты, небольшая кухня и ванная. Яркие ковры покрывали пол, на картинах были изображены какие-то неведомые звери – рыжие и черные, а мебель была плетеной.

– Боже, я ведь не подумала о комнатах… – осенило меня. – Да он и не спрашивал, сколько спален нам нужно!

Кристиан хмыкнул.

– Он решил, что мы не просто друзья. – Он заглянул в спальню, и улыбка стала ещё шире. – Кровать не слишком большая, но мы уместимся. Или я могу разместиться на диване. Или, – он поставил сумки на пол, – сходить и узнать, есть ли другой дом.

– Нет! – вырвалось у меня. – Не нужно. Если ты не против, пусть всё остается так. Мы ведь уже спали вместе, и я… мне… понравилось.

Мы одновременно шагнули друг другу навстречу, и, не знаю как я решилась, но обняла его первой. Мужчина крепко обхватил меня за талию, и пришлось поднять голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Мне хотелось поцелуя, я жаждала его до безумия, готова была умолять Кристиана коснуться… И в первый миг мне показалось, что он ступит моим мольбам, но спустя несколько секунд мужчина поцеловал меня в лоб. В его глазах читалось сомнение, и я чуть не расплакалась от отчаяния.

– Нужно вещи разобрать, – сказал Кристиан.

– Да. – Я выдавила улыбку. – Это чудесный дом. Интересно, здесь везде не требуют документов для регистрации?

– Нам это на руку, – улыбнулся он. – Располагаемся – а потом купаться?

Я согласилась радостно, но не переставала думать о том, как желаю его. И не только поцелуев, но и всего остального. Больше, как можно больше прикосновений. А если он не хочет этого? Вдруг подобная поспешность кажется Крису неправильной?

Я переоделась в свой первый открытый купальник. Дома, как бы много я ни плавала, это делалось в шортах и коротком топе или вовсе без одежды. Но едва прикрывающий грудь лиф и яркие плавки… нечто новое, приятное и возбуждающее. Здорово все-таки путешествовать!

Кристиан появился в коротких шортах, черных с оранжевой полосой. На Атальмейне ребята и девушки не купались вместе, не считая праздника Ограждающих водопадов, но и тогда все были одеты. Конечно, в библиотеке можно было отыскать множество прекрасно иллюстрированных книг, в том числе по анатомии. Но одно дело смотреть картинки, и совсем другое стоять рядом с раздетым мужчиной. Я не могла не разглядывать Криса, а ещё больше мне хотелось его щупать. Я заставила себя отвести глаза.

– Ну что, идем? – он снова взял меня за руку, но теперь всё чувствовалось иначе.

До воды было рукой подать, и вскоре мы уже плыли сквозь ленивые волны. Я много плавала и очень это дело любила, но никогда ещё не купалась в такой прекрасной компании.

У нас в заливе благодаря особым приспособлениям рыбидусов не бывало больших волн. Фиолетовый океан Ибизы вел себя проказливо – то успокаивался, то почему-то начинал гнать высоченные бугры, смывая пловцов, но при этом не пытаясь их утопить. Удивительная вода, казалось, обладала разумом, словно по-доброму игралась с людьми. К тому же, как вскоре выяснилось, водные создания были не прочь пообщаться.

Это были крупные, серебристо-серые дельфины. От наших, атальмских, их отличали светлые, почти бесцветные глаза и более длинные, худые тела. Дома прибрежные жители вод хотя и были дружелюбны, а все-таки не изъявляли желания общаться. Здесь – иначе. Мы даже испугаться не успели, как оказались втянуты в ещё одну веселую игру. Звери приглашали нас порезвиться с ними, и ни Крис, ни я не были против. Уцепиться за плавник, нырнуть глубже, а потом взлететь и тотчас плюхнуться обратно в воду.

Мы хохотали и плескались, пока не оказались на лазурной отмели вдалеке от домика. Там дельфины нас покинули, и я, прогоняя сомнения, принялась провоцировать Криса на ещё одну игру.

– Учти, – смеясь и отплевываясь от воды, сказал он, – я отлично плаваю.

– Я тоже. – И снова брызнула в него, да ещё и ногой помогла, чтобы облить как следует.

– Ух, ты!.. – притворно рассердился мужчина и попытался меня сцапать, плюхнувшись пузом в воду. Но не успел – я отпрыгнула и, заливаясь веселым смехом, снова его облила.

– Ава, – предупредил он, подбираясь ближе, – схвачу – ох и пожалеешь!

– Не думаю, – отозвалась я, посмеиваясь. – Но схватить себя не дам.

Кристиан расхохотался и вдруг прыгнул вперед, крепко поймав меня за лодыжку. Завизжав, я попыталась уплыть, но это был надежный капкан.

– Ай-ай-ай, – с улыбкой сказал он, подбираясь ближе и медленно прижимая меня к себе все плотнее. – Попалась, шалунья?

Я подняла голову и мягко поцеловала его в щеку. Это было спонтанное решение, мгновенное и необходимое нам обоим. Кристиан выдохнул и сразу стал серьезным. А потом, всего через секунду, положил ладони мне на щеки.

– Эта сдержанность сведет меня с ума, – пробормотал он, и его губы накрыли мои.

Всё оказалось так просто и так прекрасно! Прикосновение, полное нежности, почти осторожное, но настойчивое и властное. Дрожащий туман беспамятства накрыл меня, охватил целиком. Я запуталась в мгновениях, растеряла прежнюю робость и устремилась за жаждой. И это было только начало долгожданного наслаждения.

Я чувствовала его улыбку. Я была ведома, и это возбуждало все сильней. Меня разрывало от неутоленной жажды требовательной плоти, тело дрожало, пойманное долгожданной страстью. Крис перестал осторожничать, и я поняла, как много силы, напора и огня в нем было сокрыто. Мне бы напугаться, отступить, задуматься, но я блаженствовала, прося еще и еще и зная, что он отдаст всего себя.