Текст книги "Исцеляющая любовь"

Автор книги: Эрик Сигал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 41 страниц)

– Доброе утро, это Маршалл Джафф из Вашингтона. Я…

– Можешь не продолжать, – перебил финн – Я знаю, зачем ты звонишь. Я сам зол как черт.

– Почему? – сконфузился Маршалл.

– Ты ведь звонишь насчет гранок, так?

– Ну… да.

– То есть вы их тоже до сих пор не получили? Я собирался звонить в Гарвард, этому напыщенному редактору, и устроить ему хороший разнос.

– На вашем месте я бы не стал, – нервно предостерег Маршалл. – То есть… я уже с ним связывался. Гранки придут сегодня днем.

– А чем вызвана такая задержка? Или они сочли материал недостаточно важным? Один звонок в Лондон, и «Ланцет»[36]36
  Английский медицинский журнал


[Закрыть] его с руками оторвет.

– Я знаю, Тойво, знаю. Но есть небольшая проблема…

– Это ты о чем?

– Вообще-то я гранки видел. По крайней мере первую страницу.

– И?..

Маршалл беспомощно оглянулся на Лору, словно говоря: «Может, не ввязываться?» Потом взял себя в руки и выпалил в трубку:

– Тойво, никого из финнов в соавторах нет.

– Это что – шутка?

– Хотелось бы… Пару часов назад я держал в руках единственный существующий в природе экземпляр гранок. Никто из вашего института даже не упомянут, и вы тоже.

Возникла пауза. На сей раз растерялся знаменитый ученый из клиники Мейлахти.

Профессор Тойво Карвонен всю жизнь занимался наукой и, как истинный ученый, делал выводы только из данных, полученных эмпирическим путем. А то заявление, которое он только что услышал, казалось ему необоснованным. И немыслимым.

– Маршалл, мы с Полом знакомы уже больше двадцати лет. Он блистательный ученый. Зачем ему надо затевать такую глупость?

– Я вас умоляю, Тойво, я же рискую головой. Думаете, я стал бы звонить, если бы своими глазами не видел гранок?

Реакция Карвонена поразила Маршалла.

– Ай-ай-ай! – прошептал он укоризненно, как недовольный отец говорит нашалившему ребенку. Маршалл ожидал услышать град резких эпитетов на разных языках. Но их не последовало. Только негромкое и искреннее выражение признательности: – Маршалл, это очень смелый поступок с твоей стороны. Я понимаю, как ты рискуешь. Могу я для тебя сделать что-то взамен?

– Вообще-то, – ответил он полушутя, хотя в его словах была большая доля истины, – мне бы следовало попросить вас о трудоустройстве. Как бы то ни было, мне очень жаль, что приходится вам сообщать такие вести. Что будете делать?

Финн оставался невозмутим.

– Мне нужно некоторое время, чтобы все обдумать. У вас уже, наверное, ночь? Ложись спать, а утром я тебе позвоню.

– Только не в институт, Тойво! Это может быть опасно.

– Согласен. А домой тебе можно позвонить?

Маршалл посмотрел на Лору.

– Честно говоря, я сейчас не дома, а у подруги. Лучше позвонить сюда. – Он поспешил добавить: – Она тоже врач, моя коллега по НИЗу.

– Не нужно ничего объяснять, – понимающе ответил Карвонен. – Я знаю, что у тебя дома творится. Иди и отдохни. Хювясти. – Он всегда прощался по-фински.

Маршалл повесил трубку, обнял Лору за плечи и повел ее в гостиную. Он сел на диван, откинул голову назад и пробормотал:

– Черт побери! Перед тобой ученый, который вот-вот получит волчий билет. Как думаешь, твой приятель Милтон найдет мне местечко в своем магазине?

– Давай не все сразу, – ответила она и нагнулась, чтобы стянуть с него ботинки.

– Что это ты затеяла? Лора, я в таком состоянии, что, кажется, сейчас умру. Не будешь же ты…

– Расслабься, Маршалл. Я просто хочу, чтобы ты немного поспал. Завтра у тебя будет трудный день.

Она подняла ему ноги на диван.

– Лора, – пробурчал он, устраиваясь поудобнее, – для меня ближайшие тридцать лет теперь будут сплошным «трудным днем». – Он потянулся к ней, чтобы поцеловать, и добавил: – Что бы я без тебя делал?

«Скорее всего, вполне бы процветал», – подумала она, уже жалея о том, что спровоцировала его на героизм.

Она взглянула на него сверху вниз. Он крепко спал.

46

Проснувшись, Маршалл принялся мерить комнату шагами.

– С тобой все в порядке? – встревожилась Лора.

– Да. Если не считать того, что я возбужден, зол и нахожусь в ступоре.

Она подошла к нему и обняла.

– Джафф, ничего не бойся. Справедливость восторжествует.

– И ты в это веришь?

– Я верю в тебя, – сказала она, стараясь не показывать своего беспокойства.

Почувствовав поддержку, он приготовился действовать.

– Послушай, мне надо показаться дома, а затем засветиться в институте, чтобы все увидели мою невинную физиономию.

Потом он робко взглянул на Лору и спросил:

– Ты могла бы дождаться звонка Тойво?

– А мне, считаешь, нет необходимости показать общественности свою невинную физиономию?

– Лора, не волнуйся. Никому и в голову не придет, что ты в курсе. Скажись больной. Придумай что-нибудь. Если придут какие-нибудь важные новости от Тойво, приезжай в институт, мы с тобой прогуляемся.

– Маршалл, я боюсь, – призналась она.

– А я? Я уже жалею, что повел себя как Джордж Вашингтон. Понимаешь, это ведь у Карвонена голова должна болеть! Если найду телефон, с которого можно говорить, я тебе позвоню.

Он с жаром прижал ее к себе и вышел. Потом резко остановился, обернулся и сказал:

– Если вчера я забыл тебе сказать, что люблю, считай, что говорю это сейчас.

Он ушел, а Лора осталась выхаживать из угла в угол, как взволнованный папаша у дверей родильной палаты.

Вдруг зазвонил телефон.

– Плохие новости, Лора, – сообщил Маршалл. Он звонил из уличного телефона-автомата. – Он еще не объявлялся?

– Нет.

– В таком случае все пропало. Родес только что созвал пресс-конференцию на вторую половину дня. А вечером – банкет. Так или иначе, если Тойво позвонит, скажи, что мы сделали все, что могли.

Лора пришла в смятение.

Она направилась на балкон, чтобы глотнуть свежего воздуха, и тут опять зазвонил телефон. Она бросилась к трубке.

– Да? – запыхавшись, ответила она.

– Здравствуйте, – сказали откуда-то с другого конца света. – Это Карвонен. Я правильно набрал номер?

– Да, профессор, я – коллега Маршалла.

– Отлично. Пожалуйста, передайте ему, что все устроилось.

– Я вас не понимаю, сэр, – удивилась Лора. – Мне только что звонил Маршалл и сказал, что Родес сегодня проводит пресс-конференцию.

– Знаю, знаю, – добродушно усмехнулся финн – Мы с Полом уже обсудили эту тему по телефону. – После секундной паузы он пояснил: – Моя пресс-конференция прошла час назад.

– Что?!

– Да-да. И пожалуйста, передайте своему бесстрашному другу Маршаллу, что мне удалось собрать весьма влиятельную прессу и в полдень по нашему времени обнародовать наше открытие. В Вашингтоне, как вы сами понимаете, было еще пять утра Мой секретарь сообщил мне, что присутствовали не только телеграфные агентства, но и «Нью-Йорк таймс» И даже TAСC и Синьхуа.

– Потрясающе! Я никак в себя не приду от того, что вы рассказываете! – в волнении воскликнула Лора. – Но как вам удалось так быстро собрать столько людей?

– Мисс… простите, не знаю вашего имени…

– Лора Кастельяно, сэр. Доктор Кастельяно, если точнее.

– Так вот, доктор, насколько я понимаю, взаимоотношения прессы и медицины – область для вас незнакомая. Знаете, что способно привлечь любого журналиста?

– Бесплатная выпивка? – слабо пошутила она.

– Нет, моя дорогая леди. Рак. Во всем свете не сыщете более мощной приманки.

От его неожиданного цинизма Лора опешила. Со слов Маршалла она представляла себе финского профессора эдаким добродушным Санта-Клаусом в белом халате.

– Сэр, а доктор Родес об этом знает?

– Разумеется, – ответил тот. – Я проявил максимум коллективизма и честности. Я звонил ему домой. Жаль было его будить, но думаю, он оценил мою открытость. В любом случае, в Вашингтоне еще была ночь, и что ему оставалось делать, как не смириться? А вы передайте от меня горячий привет вашему бесстрашному юноше. Хювясти!

В четыре часа сто с лишним самых выдающихся ученых, а также внушительная армия репортеров и фотографов собрались в актовом зале НИЗа, чтобы выслушать сообщение генерального директора о сенсационном открытии Родеса – Карвонена. Точнее сказать, не сообщение, а повтор выступления финского коллеги, уже растиражированного ведущими информационными агентствами мира. Затем все собравшиеся выпили за здоровье обоих ученых и облагодетельствованного ими человечества.

Вновь обретя уверенность в себе, чему немало способствовало выпитое шампанское, Маршалл взобрался на сцену, расцеловал доктора Родеса и с жаром потряс ему руку.

– Пол, это великий день! – воскликнул он и добавил без всякой иронии: – Для всех нас.

– Спасибо, Маршалл, – бодро ответил Родес и тихонько шепнул:

– Не заглянешь ко мне часиков в шесть?

– Конечно, что за вопрос! – беззаботно ответил Маршалл и отправился на поиски Лоры.

Родес его ждал, опершись о край стола. Маршалл вошел и занял свое обычное место.

Директор стоял молча, изучая его, словно пришпиленного булавкой мотылька.

После продолжительного молчания он спросил:

– Зачем?

– Не понял…

– Перестань притворяться, Джафф. Только ты мог ему настучать. Гранки существовали в единственном экземпляре, и этот экземпляр лежал у меня на столе. Кстати, Тойво тебе зарплату не платит?

Маршалл не удостоил ответом столь гнусный намек.

Родес недоуменно покачал головой:

– Убей меня, не пойму, как такой амбициозный сукин сын, как ты, смог сделать подобное.

– По правде сказать, я и сам не понимаю, – признался Маршалл. – Считайте это минутным помрачением. Приступом порядочности. Я, как вам известно, участвовал в проекте и отлично знаю, какой вклад в него внес Тойво.

В глазах Родеса появилось сострадание.

– Не могу поверить, чтобы такой умный парень не знал правил игры. Когда я был в аспирантуре в Технологическом, мои руководители издали обе мои работы, даже не упоминая моего имени. Это как расплата за ученичество.

– Да будет вам, Пол! Карвонен-то не ученик. А с моралью у него все в порядке. Извините, если я вас подвел, поступив по совести. Я могу идти?

– Когда я тебя отпущу, Джафф! – отрезал директор. – Я не хотел бы, чтобы ты ушел с мыслью, что чего-то добился. Статья, конечно, выйдет за подписью всех твоих закадычных дружков-финнов. – Он выдержал паузу для большего эффекта. – Я только хотел тебе сообщить, что патенты все зарегистрированы на меня.

– Что?!

– Слава – это только половина дела, мой мальчик. Нельзя уйти на пенсию и почивать на лаврах. Намного приятнее почивать на отчислениях. И должен тебе доложить, последние три часа мой телефон не умолкает ни на миг. Нет такого фармацевтического концерна – от Швейцарии до Японии, – который уже не предложил бы мне контракт на фантастических условиях.

Маршалл пожал плечами. «Черт! – подумал он. – Карвонен все равно с носом. Вот и весь мой альтруизм».

Он посмотрел на Родеса.

– А теперь, господин директор, если вы меня извините…

– Извинить? – взвился тот. – Мой милый Маршалл, с завтрашнего дня ты уже здесь не работаешь. Иди и освобождай кабинет. То есть забирай свои вещи. Я попросил капитана Стивенса из охраны помочь тебе отделить твои пожитки от собственности дядюшки Сэма. После полуночи тебя даже как туриста сюда не пустят.

Маршалл повернулся к выходу, и только тут до него дошла вся тяжесть нанесенного ему удара.

Но это было еще не все.

– Джафф, я хочу сказать, что мне очень жаль твою жену. Тебе бы следовало подумать…

– Не нужно, Пол. Клэр не нуждается в вашем сочувствий. Она, может, и лишилась здоровья, но порядочность осталась при ней. Так что от лица всей своей семьи я желаю вам идти ко всем чертям.

– И от лица доктора Кастельяно, я полагаю?

Маршалл взбесился:

– Лора тут ни при чем, Пол. Вы же не станете наказывать и ее?

– Думаешь, не стоит? По чистой случайности я узнал, что она сегодня утром не вышла на работу, сославшись на болезнь. А поскольку к вечеру она расцвела пуще обычного, я полагаю, есть основания считать ее сообщницей твоего предательства. К несчастью, на данный момент ее мордашка слишком тесно ассоциируется с нашим Центром. Но можешь не волноваться, я найду выход.

* * *

Лора дожидалась его в опустевшем банкетном зале. Сидя рядом, они обсуждали случившееся, а официанты убирали со столов.

Она нежно коснулась его плеча:

– Марш, я знаю, что у тебя сейчас на душе творится. Я чувствую себя виноватой в том, что подбила тебя на это. Я и подумать не могла, что Родес зайдет так далеко. Но клянусь тебе, ты снова встанешь на ноги.

– Спасибо, малыш, – сказал он с горестной улыбкой. – Не хочешь мне помочь со сборами?

Она кивнула, и они направились к нему в кабинет.

Капитан Клайд Стивенс с сигаретой в зубах невозмутимо наблюдал, как они собирают вещи Маршалла.

Время от времени Маршалл подносил к его носу бумажку и спрашивал:

– Капитан, это таблица результатов моих матчей по теннису с постоянными членами совета и кандидатами, а также выигранные мною суммы. Это не составляет государственной тайны, сэр?

Капитан, искренне огорченный внезапным увольнением молодого ученого, ничего не понимал и злился на начальство за это неприятное поручение.

– Бросьте, доктор Джафф, – отбивался он, – мне все равно, даже если вы заберете с собой бумагу из всех туалетов.

– Неплохая мысль! – пошутила Лора, желая снять напряжение.

– Ну, нет! – запротестовал Маршалл. – Это означало бы лишить доктора Родеса бумаги для написания его статей.

Капитан Стивенс изо всех сил прятал улыбку.

Взяв в руки настольную визитницу, Маршалл подумал, не попросить ли охранника просмотреть телефонные номера на предмет не подлежащих разглашению. Но тут его осенила другая идея.

– Лора, – окликнул он, – у меня сегодня последний шанс позвонить за казенный счет. Надо бы предупредить Карвонена о той свинье, которую ему подложили.

Она кивнула:

– Отличная идея.

Он повернулся к Стивенсу и объявил:

– Капитан, даю честное слово: звоню по служебным делам.

Офицер жестом разрешил.

В Хельсинки было раннее утро, и Маршаллу пришлось звонить Карвонену домой.

– Маршалл, уверяю тебя, – бодрым голосом заявил тот, – я уже давно на ногах. Я сижу в кабинете и делаю кое-какие расчеты. Не сомневаюсь, ты звонишь сказать, что уволен. И надеюсь, ты понимаешь, что в моем институте тебя примут с распростертыми объятиями.

Маршалл поежился.

– Тойво, боюсь, у меня для вас снова плохие новости. Три месяца назад Родес все запатентовал на себя. Кажется, мы его недооценили.

Карвонен рассмеялся.

– Тойво, что с вами?

– Все отлично, мой мальчик, я в полном порядке, – весело сказал он. – Лично я оформил патент еще полгода назад. Родесу об этом не сообщили, потому что требуется время на прохождение процедуры.

Маршалл опешил. А потом вскипел.

– Тойво, – сказал он, с трудом сдерживая возмущение, – вы хотите сказать, что к тому моменту, как я, рискуя шкурой, предупредил вас, что Родес вас надувает, вы его сами успели надуть?

– Именно так, мой дорогой Маршалл! Но это никак не меняет того факта, что я тебе крайне признателен за принесенную жертву. Закон джунглей. И в науке он более суров, чем где бы то ни было. Пожалуйста, не пропадай. Хювясти.

Ничего подобного Лора еще не испытывала.

Чрезвычайно огорченная, она в то же время ощущала странное удовлетворение оттого, что могла быть рядом с Маршаллом в столь тягостную для него минуту. Всю ночь она не выпускала его из объятий.

Встали они рано, выпили кофе и разошлись: она – в лабораторию, он – домой.

Личная секретарша Родеса поинтересовалась по телефону, удобно ли доктору Кастельяно заглянуть эдак часика в четыре?

Как ни странно, она не огорчилась. Она убедила себя, что ее могут вызывать по какому-то административному вопросу, например в связи с предоставлением ей нового гранта.

Она пришла за три минуты до назначенного времени, и секретарша тут же проводила ее в кабинет генерального.

– Добрый день, доктор Кастельяно, – отеческим тоном поздоровался Родес. – Присаживайтесь, пожалуйста.

Она невольно обратила внимание, что он назвал ее по фамилии.

– Полагаю, доктор Кастельяно, вы догадываетесь, зачем я вас пригласил?

– Наверное, в связи с моей новой заявкой?

– В каком-то смысле, – поддакнул он.

Родес потер лоб, изображая озабоченность.

– Даже не знаю, доктор Кастельяно, как вам об этом сказать. Понимаете, я, а точнее – мы все уже привыкли к тому, что вы занимаете особое место в нашей научной плеяде.

– Перестаньте ходить вокруг да около, – спокойно отрезала она. – Скажите прямо, чем я провинилась.

– Провинились? Я бы не стал употреблять это слово. Просто… просто мы не имеем возможности предоставить вам грант еще на три года.

– А-а.

– Тут нет ничего личного, обычный конкурс, как вы понимаете.

– Ну разумеется.

– И насколько вам известно, мы обычно сообщаем сотрудникам свое решение весной, чтобы до окончания срока работы они могли подыскать себе другое место. Я уверен, доктор Дейн Оливер вам что-нибудь посоветует. Вы можете на меня рассчитывать, я вам помогу, чем смогу. А кроме того, у вас еще есть время до конца июля…

Лора лишилась дара речи. В висках стучало. Ей нужно было время, хотя бы полминуты, чтобы совладать с нервами. Потому что она не собиралась сдаваться без боя.

Родес, в свою очередь, решил добить ее:

– Мне очень жаль вам об этом сообщать. Мы вас все так любим! Нам будет вас очень не хватать на приемах.

Она уже сумела взять себя в руки и теперь была готова парировать удар.

– Пол, у вас нет права принимать такое решение единолично. А я не сомневаюсь, что вы даже не удосужились переговорить с Дейном или кем-либо еще из моего отдела. Я намерена подать апелляцию в совет и готова биться об заклад, что ваше решение будет отменено.

Внезапно наступило молчание. Лора истолковала его как очко в свою пользу. Пол медленно встал.

– Доктор Кастельяно, давайте выложим карты на стол. – Он не говорил, а хлестал. – Мы с вами оба знаем, о чем идет речь. Почему бы нам не обсудить вопрос по существу?

– Отлично! Немного правды пойдет вам на пользу.

Директор с усмешкой взглянул на нее.

– Вам нравится Маршалл Джафф, не так ли? Я бы даже сказал, очень нравится. Я прав?

– Не считаю нужным отвечать на этот вопрос.

– Естественно. Вам он небезразличен, и вы, конечно, не хотите загубить его карьеру. А?

– Он один из самых талантливых микробиологов в Америке. О его карьере можно не беспокоиться.

– Нет, доктор Кастельяно, о ней очень даже нужно побеспокоиться, – снисходительно ответил Родес. – Меня не волнует, насколько талантлив этот змееныш. Мой авторитет в научном сообществе пока еще выше, чем у него, и я могу закрыть для него все двери – все двери! – в нашей стране. Если бы я захотел, я мог сделать так, чтобы его не взяли даже преподавать биологию в средней школе в Гарлеме.

– Он был профессором в Стэнфорде, – напомнила Лора. – А когда его пригласили сюда, университет предлагал удвоить ему оклад. Они примут его с распростертыми объятиями.

– Пожалуй, в иных обстоятельствах я бы признал вашу правоту. Но Макс Уингейт, его бывший начальник в университете, передо мной в долгу. В очень большом долгу. И при всей своей любви к Маршаллу он не станет мне перечить.

– По-моему, вы блефуете, – возразила Лора.

– Хотите, прямо сейчас позвоню? Я включу громкую связь, и вы своими ушами услышите, как я отлучу вашего хахаля от его любимого университета. Обещаю вам, Лора, – продолжал он, повысив голос, – одно мое слово – и он в науке труп.

Опять наступило молчание.

Наконец Лора тихо спросила:

– Какое это имеет отношение ко мне?

– Самое прямое, доктор Кастельяно, – с хищной улыбкой ответил он. – Судьба этого гаденыша Джаффа сейчас в ваших нежных ручках. Потому что, если вы сейчас не уволитесь, Маршалл Джафф умрет.

– Звучит немного мелодраматично, вам не кажется? – заметила Лора.

– Я так не думаю. Мы с вами оба знаем, что для Джаффа карьера – это жизнь. А карьеру я могу у него отнять одним телефонным звонком. Вам все ясно?

– Мне надо подумать. Я дам ответ утром, – с презрением ответила Лора.

– Нет уж, дорогуша! Извините, но ответ мне нужен сейчас. А потом – ступайте себе с богом, оба! Или катитесь к черту, мне все равно.

Такой грубости Лора не ожидала. Она гневно взглянула Родесу в глаза и с омерзением прошипела:

– Ах ты подонок!

– Ваше мнение меня не волнует, – ухмыльнулся он и добавил: – При условии, что заявление об отзыве своей заявки вы через полчаса положите мне на стол. И ни минутой позже!

Лора сидела в лаборатории, тупо глядя на старательно отпечатанный документ и соображая, стоит ли подписывать его. Быть может, это пустые угрозы со стороны Родеса?

Зазвонил телефон.

– Привет, малыш, – Это был Маршалл.

– Как дела? – спросила она, стараясь казаться веселой.

– Ты же меня знаешь, – отшутился он. – Я как кошка – у меня еще восемь жизней в запасе. Думаю, меня возьмут обратно в Стэнфорд. Макс Уингейт созвал экстренное совещание кафедры. Может быть, в этот самый момент они утверждают мою ставку. Вот тебе и колосс Родесский.

Лора похолодела. Она взглянула на часы – без десяти пять.

– Марш, давай поужинаем вместе. Мне нужно срочно закончить одно дело.

– Хорошо, радость моя. Встретимся около шести у Мемориала Джефферсона.

– Марш, я приеду. Ты, главное, не переживай.

– Все в порядке? – спросила Лора, добравшись до условленного места.

– Да, формальности соблюдены, – радостно объявил он. – Я опять работаю в Стэнфорде. Они быстро разобрались, молодцы!

– A-а, – ответила она и подумала: «Слава богу, Родес хотя бы сдержал обещание». – Когда едешь?

– Макс говорит, я могу въехать в свою старую квартиру в любой удобный для меня момент. Но я думаю, надо дать детям закончить полугодие. Не хочу дополнительно осложнять им жизнь, им и так несладко приходится.

– Ну что ж, – заметила она, – в таком случаен у нас будет больше времени свыкнуться с переменами.

Он схватил ее за плечи.

– Нет, Лора! Я хочу, чтобы ты тоже поехала в Калифорнию.

В первый момент она опешила. Потом сконфузилась. Неужели он и впрямь готов ради нее бросить семью?

– Ты уверен?

– Абсолютно.

Лора устыдилась охватившей ее радости и решила все же внести полную ясность.

– А в каком качестве?

– Что ты имеешь в виду? Это не вопрос. Конечно же, ты будешь штатным профессором.

– Не поняла…

– Я тебе гарантирую: Стэнфорд, Беркли, Сан-Франциско – все калифорнийские университеты примут тебя с распростертыми объятиями. Уж можешь мне поверить, в Калифорнии ко мне прислушиваются.

До нее стал медленно доходить смысл его предложения.

– Иными словами, если отбросить мой профессиональный статус, ты хочешь оставить между нами все как есть?

– Именно. Мы с тобой будем как муж и жена.

– Только Клэр будет по-прежнему называться «миссис Джафф», а я останусь на скамейке запасных.

– Нет… – попробовал возразить он.

– Но ты ведь об этом просишь? Ты хочешь, чтобы я бросила все, чего добилась в Вашингтоне, и поехала с тобой и дальше исполнять роль гейши?

– А я думал, ты меня любишь.

– Я тоже так думала, Марш. Но поскольку ты не мормон и не мусульманин, то больше одной жены тебе иметь не полагается, а на половину мужа я не соглашусь.

– Лора, прошу тебя, неужели ты не понимаешь, какими я связан обязательствами? У моих детей уже и так жизнь наперекосяк. Ты можешь себе представить, какой это будет для них удар, если я разведусь с их больной матерью? Я, конечно, мерзавец, но не до такой же степени.

Она растерялась. Ей ужасно хотелось узаконить их отношения, но она вполне понимала и его. А его желание уберечь от лишних переживаний своих близких было достойно уважения.

– Не знаю, Маршалл, – произнесла она, оттягивая время.

Он начал допытываться:

– Может, ты все еще ослеплена столичными огнями и не хочешь ехать в ссылку в провинциальные виноградники Калифорнии?

– Ты не забыл – у меня есть своя карьера?! – возмутилась она.

– А на карьере-то это как отразится? Беркли – это не дыра какая-нибудь. И вообще, если ты следишь за новостями науки, то должна знать, что по многим направлениям он уже превосходит Гарвард.

– Не в этом дело, – отбивалась она, не желая признать его правоту. – Понимаешь, я не хочу в один прекрасный день проснуться и обнаружить, что время мое ушло. Я хочу иметь своего ребенка! Прочти внимательно эти слова.

И она указала на высокую стелу со знаменитой джефферсоновской формулой неотъемлемых прав человека: «Жизнь, свобода и стремление к счастью».

Он немного помолчал, потом почти шепотом сказал:

– Лора, ты просишь у меня слишком многого. Ты несправедлива…

– Несправедлива? Ты говоришь мне о справедливости? – Она была так возмущена, что чуть не рассказала ему о своей сделке с Родесом. Но почему-то сейчас это уже не казалось важным.

– Лора, неужели ты думаешь, что мне нравится, как мною распорядилась судьба? Неужели я не изменил бы свою жизнь, если б это было в моих силах? Почему же ты не можешь шагнуть мне навстречу хотя бы до половины?

– Ты предлагаешь встречаться в Чикаго? – горько усмехнулась она.

Какое-то время они стояли, глядя друг другу в глаза. Мемориал был пуст, и в звенящей тишине было слышно даже их дыхание.

– Вот что, – произнесла она устало, – наши отношения можно описать с помощью второго закона термодинамики: у нас кончился запас энергии. Иными словами, я теперь вижу, что ты должен остаться с Клэр. Но еще я знаю, что мне надо держаться от тебя подальше. Прощай, Маршалл.

Она повернулась и зашагала прочь. Он окликнул:

– Лора, пожалуйста! Ты уверена, что мы не можем?..

Через несколько секунд она уже его не слышала и продолжала удаляться по каменной лестнице, растворяясь в темноте.

Она спускалась все дальше вниз. В пучину такого горя, которого прежде еще не испытывала.

Она была горда собой.

Она была в отчаянии, в депрессии, она была близка к самоубийству. Но она гордилась тем, что владела собой, объясняясь с Маршаллом, ради которого пожертвовала собственной карьерой. С огромным трудом Лора дождалась окончания рабочего дня, чтобы позвонить Барни. Она помнила, что дома он появляется около восьми. Значит, в девятом часу уже можно смело звонить.

«А что, если у него сегодня свидание? И он явится домой только к полуночи? Или вообще не захочет, чтобы я нагружала его своими проблемами? Черт, – подумала она, – я, кажется, схожу с ума!»

В этот момент раздался звонок.

– Кастельяно, что там у тебя творится?

Если когда-то она и сомневалась в существовании телепатии, то теперь все сомнения отпали.

– Привет, Барн, – сказала она, тщетно пытаясь не выдать своего состояния.

– Послушай, я тебя ни от чего не оторвал? Я не хотел бы мешать этому твоему теннисисту. Он что, заставил тебя объявить мне бойкот? Ты мне не звонила уже несколько месяцев! У тебя все в порядке?

– Да-да, все хорошо, – машинально ответила она.

– Послушай, подруга, что-то я энтузиазма в твоем голосе не слышу. А ну выкладывай, что случилось?

– Да ничего не случилось, – ответила Лора. После чего, все еще не находя в себе сил рассказать о своей боли, уклончиво добавила: – Можно сказать, все пошло прахом.

Помолчав, она спросила:

– А кстати, ты сейчас один?

– Да. В данный момент один. Урсула скоро придет.

– Кто это Урсула?

– Кастельяно, тебе надо с ней познакомиться. Это голландский вклад в дело кардиологии, а главное – фактор моего сердечного здоровья. Если честно, этот вечер может войти в историю любовных побед Барни Ливингстона.

– Тогда лучше в другой раз поговорим, – извиняющимся тоном сказала Лора.

Голос ее звучал безжизненно.

– Перестань, Кастельяно, что там у тебя за проблема?

– Ты сейчас сидишь? – спросила она.

– А что? От твоих слов можно упасть?

– Нет, просто потребуется некоторое время.

Барни перенес телефон поближе к креслу и нежно проговорил:

– Лора, можешь не спешить. Рассказывай столько, сколько будет нужно. Не забывай, слушать я умею – это у меня профессиональное. Давай выкладывай.

И в этот момент ее прорвало.

Через сорок минут он ее перебил:

– Кастельяно, извини, но мне пора в аэропорт.

– Ах, ну да, – понимающе ответила она, – тебе надо встретить Урсулу.

– Не угадала. Она живет в двух кварталах. Я хочу успеть на последний рейс в Вашингтон.

– Нет, Барн, не надо. Правда! Я в порядке. Я в полном порядке.

– Это уж мне судить. Ты лучше поезжай меня встретить. Ничего не пей. Не глотай таблеток. И даже не садись за руль. Возьми такси и жди меня в аэропорту. Приколи на платье красную розу, чтобы я мог тебя узнать.

– А как же твои клиенты? – с легким укором напомнила она.

– Эй, дружок, ты что же, даже не помнишь, какой нынче день? Завтра суббота, а по выходным мой кабинет закрыт. Так что нравится тебе или нет, а я вылетаю.

Хотя в глубине души Лоре именно этого и хотелось, она все же слабо возразила:

– А как же Урсула?

– Не беспокойся, я ей все объясню. Она к моим фортелям привыкла. Она поймет. Главное, ты меня встречай!

* * *

Барни запихивал вещи в дорожную сумку, и в этот момент в дверях появилась доктор Урсула де Грот.

– Куда это ты собрался? – спросила она.

– Послушай, Урсула, присядь-ка на минутку. Мне нужно очень быстро рассказать тебе одну долгую историю.

Он приложил все усилия, чтобы доказать ей неотложность своей спасательной миссии. Но почему-то убедить кардиолога с льняными волосами ему не удалось.

– Ненавижу твою Лору! – с горечью заявила она.

– Почему? – удивился Барни, застегивая сумку.

– Разве непонятно? – Она протянула ему ключ от его квартиры. – Вот, забери. Думаю, мисс Кастельяно он больше пригодится.