Текст книги "Исцеляющая любовь"

Автор книги: Эрик Сигал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 41 страниц)

– Прошу меня извинить, дважды доктор, мне надо налить выпить другим дважды докторам.

– Меня зовут Маршалл. Запомните, Лора!

«Делать мне нечего!» подумала она

44

– Харви, меня нет. Скажи ему, что я пошла обедать.

– Лора, еще только половина десятого, – возмутился ее коллега по лаборатории.

– Плевать! Скажи, что я рано обедаю. Только избавь меня от этого индюка.

Харви передал ее слова звонившему и положил трубку. Он вернулся к лабораторной установке и между делом спросил:

– Лора, а что тебе в нем так не понравилось? Я видел его у тебя, он произвел вполне приятное впечатление. А что про него говорят, ты и сама знаешь.

– А что про него говорят?

– Джафф – любимчик Пола Родеса. Он пестует его как своего преемника.

– Он же еще сопляк! – изумилась Лора.

– Во-во, – поддакнул Харви. – Это-то и самое удивительное! Ему от силы года тридцать три.

– Поразительно! – сказала Лора, а про себя отметила: «Моложе меня!» – Особенно если учесть, что менталитет у него подростковый. А кстати, что он тебе сейчас ответил?

– Сказал, что пойдет и поищет тебя в буфете.

Через тридцать минут Маршалл Джафф возник рядом с ней с бумажным кульком в руке.

– Доброе утро, Лора! – весело сказал он.

Она насупилась:

– Доктор Вундеркинд? Что вас сюда привело?

– Поскольку буфет еще закрыт, я понял, что позавтракать тебе так и не удалось, и уговорил повара Джорджа выдать мне два стакана кофе и несколько булочек.

– Благодарю. Один кофе возьму, – ответила она.

– А я тебе только один и принес. Второй – для меня. На улице чудесно. Может, выйдем на крыльцо?

– Послушай, Маршалл, не знаю, как ты, а я предпочитаю утром работать. Так что, если не возражаешь…

– Не возражаю, Лора. Но, если ты подбросишь своему организму углеводов, ты будешь работать намного эффективнее, а значит, с легкостью потом наверстаешь. Кроме того, я хотел бы услышать, как продвигается твой проект.

Они устроились на солнышке и уминали булочки с кофе.

– А откуда тебе уже так много известно о моем проекте? – спросила Лора.

– Видишь ли, я работаю с Полом, и мы каждый день по часу обсуждаем, как идут дела. Я случайно углядел у него на столе твою заявку…

– И конечно, сунул нос?

Маршалл оскорбился.

– Нет, – ответил он куда менее дерзко. – Я хоть и наглый тип, но не уотергейтского склада. Я не сую нос в чужие дела. Представь себе, Пол сам мне ее дал, чтобы узнать мое мнение.

«Ага, – подумала она, – теперь он меня очаровывает своими возможностями».

– И каково же было твое мнение, доктор Джафф?

– Самое высокое. Не сказать, чтобы это было что-то фантастическое, но проект продуманный и многообещающий в прикладном плане. А доказательством можно считать твои великолепные результаты.

Лора не услышала второй, похвальной, части его оценки, поскольку ее покоробило мнение, что проект не блещет оригинальностью.

– Что ж, – сказала она себе в оправдание, – с помощью этой методики мы уже можем ставить на ноги детишек, которых каких-то полгода назад считали почти безнадежными.

– Знаю, знаю, – сказал Маршалл. – Я сам отец и могу это оценить.

– О-о… – протянула Лора, боясь признаться себе, что последняя новость ее разочаровала.

– Я женат, Лора, если это тебе интересно.

– Уверена, что твоя жена понимает, как ей повезло. А если, не дай бог, позабудет, ты ей, конечно, всегда напомнишь о своем блистательном послужном списке.

– Мы эти вещи не обсуждаем, – ответил он. Голос его внезапно зазвучал как-то глухо. Потом он просто и печально пояснил: – У нее рассеянный склероз.

– О, – извиняющимся тоном произнесла Лора. – Как ужасно, Маршалл.

– Да, – вздохнул он, – ужасно. Для детей это особенно тяжело. У Клэр бывают продолжительные периоды ремиссии, когда она чувствует себя почти хорошо. Но потом болезнь опять наступает, а для детей это равносильно тому, что мамы нет. К счастью, нам удалось найти старомодную няньку, иначе мы бы все свихнулись.

– А так ты можешь не отказываться от тенниса, – сказала Лора, сама удивляясь этой вспышке сарказма.

Он поджал губы.

– Послушай, – сказал он, – судя по всему, ты живешь уютной, обособленной жизнью. Но позволь тебя заверить, что для меня единственный способ отвлечься – это постучать ракеткой по мячу. Потому что мне приходится волочить такой груз, что если я не выгоню его с потом, то непременно сяду на таблетки. Дети и те понимают, что мне необходимо выпускать пар, чтобы не потерять рассудок.

Он понизил голос и смущенно добавил:

– И Клэр знает, что я встречаюсь с другими женщинами.

Лора была в замешательстве. Считая себя вполне современной женщиной, она тем не менее увидела в откровенных изменах Джаффа жене что-то отвратительное. Но своей честностью он ее подкупил.

Он встал:

– Ладно, доктор, перерыв окончен. Пойдем обратно, будем дальше спасать мир от чумы и эпидермофитии стопы.

– Да, – ответила Лора, все еще раздираемая противоречивыми чувствами. – Еще увидимся, Маршалл.

Он помолчал, после чего с нежностью произнес:

– Очень бы хотелось.

* * *

Весь день она не могла сосредоточиться. Как всегда, она корила себя за черствость и за то, что неверно истолковала его нагловатость. К тому же она повела себя отнюдь не профессионально и даже не поинтересовалась, какими исследованиями занимается он. Так держать, Кастельяно, еще несколько таких бесед, и ты законченная стерва.

В очередном телефонном разговоре с Барни Лора поведала ему о Маршалле Джаффе. По мнению Барни, эти отношения изначально были лишены перспективы.

– Не важно, как ты себе это все объясняешь, но это безнадежный вариант, Лора. У тебя что, ума не хватает не трогать женатиков?

– Барн, а ты знаешь, что в Вашингтоне на одного мужчину приходится пять женщин?

– А ты знаешь, что ты в десять раз лучше среднестатистической женщины? Да если б ты только захотела, мужики бы все валялись у твоих ног!

– Но, Барни, он мне нравится! Ничего не могу с собой поделать. Я и сама не хотела, но он вызывает у меня…

– …сочувствие? – закончил Барни.

Она не ответила. Ей не хотелось признаваться, что он почти угадал.

– Послушай, Кастельяно, мне тоже жаль этого парня. Но я обязан подумать о твоих интересах, а пока я тут не вижу для тебя никаких перспектив.

– Барни, я уже давно совершеннолетняя. Тебе нет необходимости обо мне заботиться.

– Кастельяно, если не я, то кто?

– Он очень красивый, – заявила она, словно это вытекало из предыдущей реплики.

– Знаю, знаю. Я видел его у тебя в гостях.

– И ты разглядел его в этой толпе?

– Лора, нет ничего сложного разглядеть единственного человека в шортах. Тебе это не показалось несколько вызывающим?

– Вообще-то ноги у него красивые, – отшутилась она.

– У меня тоже, – ответил Барни. – Но я не хожу в дом Фрица Баумана в баскетбольных трусах.

– А еще он один из самых умных людей из всех, кого я знаю…

– И сам без конца тебе об этом напоминает.

– Да, я согласна, самолюбование в нем точно есть. Зато мы как раз уравновешиваем друг друга.

– Ага. Он – чересчур самоуверен, а ты – чересчур не уверена в себе.

– Что-то в этом роде.

– Прости меня, Лора, но все это мне очень не нравится.

– Барн, но мне с ним хорошо! Он симпатичный – на свой лад, конечно. В любом случае, это лучше, чем ничего.

– Ладно, валяй. Снова разбивай себе сердце. Но ты хочешь подняться по эскалатору, который движется вниз. Выражаясь спортивной терминологией, счет будет не в твою пользу. Так что между сетами переведи дух и подумай, что станет с тобой лет, скажем, через пять.

Наступила пауза. Неужто послушает?

– Знаешь, что я тебе скажу, – с удивлением произнесла Лора. – Я вообще не рассчитывала, что этот роман продлится так долго.

Но она прекрасно поняла, что хотел сказать Барни. Биологические часы женского организма неумолимо отсчитывали время. И скоро ей не придется бояться случайной беременности.

«Прекрати себя жалеть, Кастельяно! Через пять недель-то не знаешь, что с тобой будет, что же загадывать на пять лет вперед?»

Наконец Лора обрела подобие душевного равновесия.

С Маршаллом у нее установились стабильные, пускай и не совсем полноценные отношения. Пару раз в неделю они вместе ужинали у нее дома (причем он учил ее готовить), иногда этому предшествовал поход на корт, играть в теннис тоже учил ее он. Как только у обоих выдавался свободный от работы вечер, он вел ее в театр или на стадион. И ей этого вполне хватало. Во всяком случае, ее не посещали мысли о том, что она могла бы стремиться к большему.

Маршалл имел страсть во всем быть первым. И когда он выбирал очередную цель, никакая земная сила не могла его остановить.

В науке он трудился не только ради наград. Он жаждал видеть, как воплощаются в жизнь его талантливые идеи. Он хотел совершить прорыв в биоинженерии и добиться такого результата, за который его станут благодарить будущие поколения.

Проработав полтора года с Родесом, он вплотную приблизился к осуществлению своей мечты.

– Лора, час близок. Уже в нынешнем году мы заставим отступить большую часть раковых заболеваний.

Доктор Родес и доктор Джафф со своим младшим персоналом из Национального института здравоохранения США готовились заключить на пять лет соглашение о сотрудничестве с профессором Тойво Карвоненом из Хельсинки и его младшим персоналом в Центральном университетском госпитале в Мейлахти. Они вплотную подошли к финальному испытанию разработанного совместно метода дифференцирования онкогенных клеток и их подавления.

– Лора, ты можешь себе это представить? Мы в пяти метрах от ворот, и мяч на нашей стороне.

От вспышек его энтузиазма ее гостиная словно озарялась новым светом.

– Мы достанем эти злокачественные опухоли с помощью генов. Разве не фантастика?

– Марш, у меня просто нет слов. Я все думаю о тех больных, которых мы потеряли, а могли бы спасти… Когда ваше открытие может быть применено на практике?

– Года через три. Может, через два, если повезет. Господи, как мне не терпится обрадовать весь мир!

Маршалл жил и дышал только своим проектом.

– Представляешь, Лора, это будет нецитотоксический механизм! Разве не поразительно?

То, что Маршалл на равных обсуждал с ней сугубо научные проблемы, придавало их отношениям еще большую привлекательность в глазах Лоры. Правда, похваляясь своими достижениями, он несколько злоупотреблял специальной терминологией, но пока что она все понимала.

Лора внутренне смирилась со своей довольно неопределенной ролью «жены на полставки». Маршалл без всякого стеснения появлялся с ней на всех институтских мероприятиях. Но она не могла отделаться от вопроса, как и с кем ее возлюбленный и доктор Родес проводят долгие вечера, когда бывают в Хельсинки.

С другой стороны, он с самого начала ей объявил, что она не должна рассчитывать на большее. И признался, что готов в один прекрасный день услышать от нее, что она нашла себе настоящего мужа. В таком случае он обещал смиренно откланяться.

Такая постановка вопроса только сделала ее привязанность еще сильнее. У нее появилась еще одна причина им восхищаться – его великодушие.

В один прекрасный день Маршалл пригласил ее с собой в Финляндию. («Там такая чистота! Сто восемьдесят озер, и все – кристально чистые».) Он выразил надежду, что им удастся выкроить пару дней и покататься на лыжах.

– Я не умею, – сказала она.

– Лора, я тебя научу. Лучшего инструктора ты в жизни не видела!

– Да. Именно так говаривал и мой первый муж.

Они заговорили о другом. Лора всячески старалась скрыть смущение от того, что употребила это выражение – «первый муж», но понимала, что неосторожно выдала себя, а Маршалл это заметил.

Но он ничего не сказал.

Однажды поздно вечером Маршалл разбудил ее телефонным звонком. Он был в полной панике.

– Лора, мне нужна твоя помощь.

– Что случилось?

– У моего Скотта, – он говорил о своем восьмилетнем сыне, – по непонятной причине поднялась температура. Градусник зашкаливает. Ты можешь быстро приехать?

Она уже проснулась настолько, что пришла в негодование от этой его просьбы.

– Маршалл, ты отдаешь себе отчет, о чем ты меня просишь?

– Лора, сейчас не время исполнять устав. Это вопрос жизни и смерти. Ему срочно требуется опытный доктор.

– Так отвези его в больницу! – разозлилась она.

– Лора, тебе ехать ближе! А в больнице начнут всякие бумаги заполнять… Он у них успеет умереть!

Маршалл внезапно замолчал, но в трубке чувствовалась его молчаливая мольба.

– Хорошо, – вздохнула она, – сейчас приеду.

– Спасибо! Спасибо! Только поторопись, хорошо? Как ехать, знаешь?

– Марш, я хорошо знаю твой адрес, – тихо сказала она.

Она гнала машину на скорости девяносто пять миль. И одновременно пыталась успокоить разыгравшиеся нервы.

«Послушай, Лора, – говорила она себе, – ты педиатр, а этот ребенок очень болен. Твое отношение к его… родителям сейчас несущественно. Ребенку срочно требуется твоя помощь!»

Она повторяла и повторяла эти слова, как своеобразное заклинание, пока не пришла в себя. И не задышала ровнее.

Дом Джаффов стоял на Силвер-спринг сразу после съезда с трассы. Но последние восемьдесят метров надо было преодолеть по ухабистой и неосвещенной дороге. Но и тогда Лора не сбросила скорость.

Она резко остановила машину перед двухэтажным белым домом с небольшим газоном впереди. На почтовом ящике красовалась табличка «Джафф». Это был единственный дом, в котором горели все огни.

Она вышла из машины и достала с заднего сиденья сумку. На крыльце безмолвным силуэтом возник Маршалл.

– Спасибо, что так быстро примчалась. Я этого никогда не забуду, Лора. Правда!

Она молча кивнула и прошла в дом.

На лестничной площадке стоял мальчик лет пяти-шести в пижаме, он круглыми глазами уставился на незнакомую тетю.

– Пап, – встревоженно вскрикнул он, – ты сказал, что вызвал доктора. А она кто?

– Это и есть доктор, Донни, – успокоил его отец. – Ты лучше потихоньку пройди к Скотту и посмотри, как он там.

Лора быстро поднялась по лестнице, мечтая о шапке-невидимке, и стремительно вошла в детскую.

Маршалл успел обернуть мальчика в мокрые простыни.

Лора подошла к кроватке и ласково заговорила с малышом:

– Скотт, меня зовут доктор Кастельяно. Я знаю, тебе сейчас очень жарко. А больше ничего не болит?

Мальчик не фокусировал взгляд и головой ворочал очень медленно. Лора оглянулась на Маршалла:

– Когда ты ему в последний раз ставил градусник?

– Минут пять назад. Было сорок два.

Лора пощупала пылающий лоб мальчика.

– Невероятно! – проговорила она – Быстро иди на кухню и принеси побольше льда. Спирта для дезинфекции не держишь?

Маршалл кивнул:

– В ванной у Клэр есть. Я принесу.

Она повернулась к больному и внимательно его рассмотрела. Скотт был вылитый отец.

Лора прощупала ему лимфатические узлы, они оказались сильно увеличены. Потом приложила к груди ребенка стетоскоп. Различалось только учащенное сердцебиение, так что респираторную инфекцию можно было с уверенностью исключить.

Такой жар мог быть следствием эндокардита – воспаления внутренней оболочки сердца, но пока это было всего лишь предположение. Сейчас самое главное – сбить температуру.

– Простите, доктор, – раздался в дверях женский голос.

Лора обернулась и увидела дородную женщину неопределенных лет в клетчатом халате. В руке она держала стеклянный флакон с прозрачной жидкостью.

– Доктор Джафф сказал, вам нужен спирт. – Она протянула флакон. Лора кивнула и быстро взяла. Она хотела поблагодарить, но женщина ее опередила: – Я миссис Хендерсон. Вам не нужна помощь? Пожалуйста, не стесняйтесь, доктор, а то мы совсем растерялись.

– Мне понадобится много полотенец. Салфеток, если у вас нет…

– Да-да, конечно. Я мигом.

Женщина быстро вышла. Почти тут же вошел Маршалл с ведерком льда. За ним семенил маленький Донни с крошечным ведерком, в котором тоже лежала пара кубиков.

– Хватит? – взволнованно спросил Маршалл.

– Придется выкручиваться, что же делать. А теперь быстро наполните ванну холодной водой.

– Что? А от этого не будет шока? Какой-нибудь остановки сердца или еще чего…

– Маршалл! – вспылила Лора. – Ты или доверяй мне, или нет! Если хочешь сам лечить своих родных, вперед! Но мне советов не давай!

Пристыженный, Маршалл бросился в детскую ванную и открыл кран. Потом так же быстро вернулся в комнату, чтобы помочь Лоре отнести ребенка.

– Ой-ой… – запищал Дон. – Что вы с ним делаете? Он там замерзнет!

– Дон, замолчи! – прикрикнул отец, – Надо делать то, что велит эта тетя.

Лора повернулась к перепуганному малышу и ласково сказала:

– Донни, ты нам очень поможешь, если принесешь сюда немного льда.

Но миссис Хендерсон уже стояла в дверях с ведерком.

– Спасибо, – шепнула Лора. – Мы с доктором Джаффом опустим мальчика в воду, а вы с Донни можете добавить туда лед.

Она опять повернулась к самому младшему Джаффу и улыбнулась:

– Только не на голову Скотту!

Донни вдруг перестал бояться и захихикал. Перспектива насыпать льда в ванну брату его позабавила. Они погрузили Скотта в ледяную воду, но тот только жалобно всхлипнул. Пока он лежал в воде, Лора внимательно осматривала его тельце.

– Лора, сколько еще? – забеспокоился Маршалл.

Та повернулась к миссис Хендерсон и сказала:

– Извините, пожалуйста, я, кажется, забыла свой градусник у Скотта в спальне. Вы не могли бы…

Женщина исчезла и мигом принесла термометр. Лора измерила больному температуру. Потом велела Маршаллу вынуть ребенка из воды, обтереть и отнести в постель.

– Лора, но ты же сама видела – жар у него остался!

– Тридцать девять – это уже намного легче. И не стой у меня над душой!

В детской миссис Хендерсон вдвоем с Донни принялись усердно выполнять следующее указание доктора Кастельяно – осторожно обтирать Скотта спиртом, чтобы еще больше снизить температуру. Лора с Маршаллом стояли в дверях.

– Так что ты думаешь? Что это может быть?

– Надо взять кровь и сделать полный анализ – тогда можно будет о чем-то судить.

Она взглянула на него и заметила:

– Ты как будто недоволен…

– Я беспокоюсь за него, Лора. А не может это быть ревматическое обострение?

– Не думаю.

– Ты уверена?

– А врачи когда-нибудь бывают в чем-то уверены? – с досадой ответила она. – Маршалл, неужели ты успел забыть, что мы не всеведущи?

Он опустил голову и почесал затылок.

– Извини меня, Лора, но если бы речь шла о твоем ребенке… – Он осекся.

– Я знаю, – тихо сказала она. – На самом деле самые истеричные родители, с кем мне приходится контактировать, это врачи. И ты не исключение.

– Прости, прости. Я просто потерял голову. Я не хочу на тебя давить, но все же… твое мнение?

– Учитывая возраст, можно предположить ювенильный ревматоидный артрит.

– Ревматоидный артрит, то есть воспаление суставов?

– Ага, что-то еще помнишь из учебников? Но если это подтвердится, то в его возрасте это не очень страшно.

– А еще какие варианты? – нервно спросил он.

– Послушай, – разозлилась Лора, – я не намерена посреди ночи заниматься дифференциальной диагностикой. Не думаю, что у него что-то серьезное, скажем, бактериемия. Поверь мне: все будет хорошо. А пока давай ему детский тайленол каждые четыре часа. По две таблетки.

– А аспирин не подойдет? – нахмурился Маршалл.

– Нет, Маршалл, у детей аспирин может вызвать синдром Рейя. А если хочешь, чтобы твоему ребенку выписали убойное средство, к примеру кортикостероидного ряда, то обратись к другому врачу. А кстати, у вас педиатр-то есть?

– Вроде как есть, но я бы не доверил ему ничего серьезнее крапивницы.

– Позвони мне завтра на работу, я порекомендую тебе хороших врачей. – Она повернулась к экономке и Донни: – Не беспокойтесь, Скотт поправится. Спасибо вам за помощь. А теперь всем спать!

Она уже совсем собралась идти, как в коридоре открылась дверь, и на пороге возникла очень бледная и худенькая женщина в розовом шелковом халате. Опираясь о дверной косяк, она спросила:

– Он поправится, доктор? Мой мальчик выздоровеет?

– Все будет в порядке, – заверила Лора. – Пожалуйста, миссис Джафф, не переживайте.

Она стала спускаться, но тут ее снова окликнули:

– Доктор?

– Да-да?

– Вы очень любезны, что согласились приехать в такой час. Мы с Маршаллом вам очень признательны.

Лора кивнула и молча проследовала к выходу.

Она села в машину, обхватила руками руль и положила на них голову.

– Боже мой! – пробормотала она. – Ну зачем я так подставляюсь?

В ушах все еще звучали обидные слова: «Если бы речь шла о твоем ребенке…»

Она завела машину и поехала домой, а мысли вихрем бушевали у нее в голове.

Но она не поддалась искушению и не направила машину с моста на скорости сто миль в час.

45

Барни старался ее урезонить.

– Кастельяно, сколько раз тебе говорить, что ты попала в очень щекотливую ситуацию? Где твое самолюбие? Тебе не кажется, что ты заслуживаешь полноценной любви?

– Барн, он говорит, что любит, – слабо отбивалась Лора.

– Не сомневаюсь! Только на свой лад. Проблема в том, что ты сама себя не любишь. Почему ты не сходишь к психологу?

– Например, к Эндрю Химмерману? – хмыкнула она. – Можно было бы совместить консультации с любовными свиданиями.

– Не зубоскаль! – возмутился Барни. – Грета создала у тебя искаженное представление об этом человеке.

– Ага, ты, стало быть, теперь и сам такой? – парировала она. – Вы с ним, случаем, не из одного клуба?

Барни очень хотелось рассказать ей о том, что он узнал от Химмермана. Открыть ей глаза на «соблазнение» Греты. Но он не мог. Это была врачебная тайна. Поэтому он завершил дискуссию:

– Лора, я тебе подыщу кого-нибудь подходящего.

– Отлично. Только чтобы волосы были светлые! Блондинку может понять только блондин.

Она повесила трубку с чувством победителя в споре. Но разве это был спор? Скорее разговор с лучшим другом, жаждущим ей помочь.

Лора подавила в себе желание перезвонить. Вместо этого она набрала номер Маршалла, который засиделся у себя в лаборатории.

Он с радостью откликнулся на ее голос.

– У меня жуткое настроение! – пожаловался он. – Давай через полчаса встретимся?

«Вот-вот, – подумала Лора, – я ему нужна! Он хочет меня. Следовательно – он меня любит. Разве не это самое главное?»

У Маршалла выдался тяжелый день. Сначала секретарша отдела пожаловалась на обострение очередной тяжелой болезни («По-моему, она в свободное время читает справочник Мерка», – как-то пошутила Лора). Потом его вызвали в школу, потому что Донни «опять безобразничал».

А в довершение, вернувшись в лабораторию, он не обнаружил в корреспонденции давно ожидавшегося сверенного текста статьи Родеса и Карвонена, которая должна была сделать достоянием мировой научной общественности их потрясающее открытие.

Будучи не в состоянии сосредоточиться, он поехал в теннисный клуб, оплатил час игры с инструктором и разбил беднягу в пух и прах. Однако и вернувшись домой, чтобы поужинать с детьми, он все еще был в дурном расположении духа.

Донни попал прямо в точку, заявив:

– Папа, ты все время сердишься, а от этого аппетит портится. Может, мы лучше поедим с миссис Хендерсон?

Прекрасно, прекрасно. Сегодня у него было желание всех убить. Он поднялся к Клэр, но она уже спала и, судя по всему, просыпаться до утра не собиралась. Чувствуя себя ненужным дома, он вернулся в институт и засел в лаборатории. Но во всем отделе больше не было ни души, а от этого ему стало еще тоскливее.

В начале одиннадцатого зазвонил телефон. Лора!

– Послушай-ка, – предложил он, – давай встретимся на стоянке и поедем покатаемся.

Она с готовностью согласилась.

Маршалл сходил в туалет, умылся, причесался и направился к лестнице. Дойдя до площадки, он оглянулся. В кабинете директора горел свет. Он решил попрощаться с Родесом. Пусть отметит, что он работает допоздна…

Он постучал. Ответа не было. Он постучал опять, потом тронул ручку и увидел, что дверь не заперта. Маршалл нерешительно вошел и негромко окликнул:

– Пол? Вы где? Это я, Маршалл. Есть кто живой?

Он обвел взором кабинет. Все лампы включены, а стол завален бумагами. Должно быть, Родес вышел подышать. Надо немного подождать.

Он не смог удержаться от искушения посидеть в директорском кресле, которое рассчитывал занять уже через год. Даже если Пол застукает его с задранными на его стол кроссовками, это не страшно – у директора отменное чувство юмора, да к тому же он относился к Маршаллу прямо-таки по-отечески.

Он откинулся в кресле, про себя произнося «тронную» речь: «Добрый день, коллеги. Ваш новый директор, его величество Джафф, вступает на престол, дабы пробыть на нем ближайшие тридцать лет. Кто желает, может подойти и поцеловать мой стэнфордский перстень».

Он дал волю фантазии. «Интересно, что будет потом? Может, позвонят из Белого дома? Или ООН? И может, пригласят в конгресс? Родеса постоянно куда-то зовут. А интересно, над чем это он работает посреди ночи?»

Искушение одолело его, и Джафф склонился над столом.

И хорошо сделал! На самом верху лежали гранки статьи в «Медицинском журнале Новой Англии» – те самые, которых Маршалл сегодня так ждал.

Он взял листок и попытался отыскать два абзаца, которые написал сам. «Господи, – мелькнуло у него, – где-то тут есть и мое имя».

Он испытал новый прилив возбуждения и стал искать титульный лист статьи. Нашел не сразу: листок лежал текстом вниз. Где-то после Родеса и Карвонена (или Карвонена и Родеса – он знал, что их спор на этот счет еще не закончен) должно стоять его имя, как свидетельство и его скромного вклада.

Маршалл откинулся на спинку кресла и перевел дух. Статья была поставлена в самое начало номера. Обманчиво простое название скрывало революционное значение работы. «Новый подход к применению биоинженерных методов для разрушения онкогенных клеток».

Ага, вот оно! Между Ашером Айзексом и Джеймсом Лоуэллом: «Маршалл Джафф, доктор медицины, доктор биологии».

Он завороженно уставился на буквы, упиваясь пьянящим предвкушением славы.

Тут он заметил что-то еще. В названии статьи не значилось имени Сири Такало. А где же, позвольте, Яако Фредриксен, с которым они так душевно коротали долгие финские ночи за клюквенной наливкой? Черт, ведь Яако пришел в этот проект намного раньше Джаффа! По слухам, Карвонен видел в нем своего преемника, и он вполне заслужил эту честь, ибо никогда его босс не открыл бы свою формулу, если бы его не натолкнул на это Яако.

По сути дела, если судить по гранкам статьи, никаких финнов не было в природе. А в фундаментальной медицине и подавно. Ибо в журнале не фигурировало даже имя Тойво Карвонена, стоявшего у истоков всего проекта.

В первый момент сознание Маршалла отказалось воспринять тот факт, что Родес совершил такую подлость по отношению к коллегам. Но иного объяснения не было.

Этот сукин сын хочет перехватить мяч и лично занести его в ворота.

Раздались шаги. Пол возвращался в кабинет. «Шевелись! – приказал себе Маршалл. – Сложи гранки и переверни титульный лист, как было. И как можно дальше уйди от стола».

Сработала реакция теннисиста. Когда Родес открыл дверь, Маршалл уже стоял у стены, любуясь фотографиями босса со всевозможными знаменитостями.

– Ну что, Марш, – добродушно начал директор, что-то ты припозднился!

– У меня был скверный день, Пол, – сиплым голосом произнес он.

– Хочешь присесть и поделиться?

– Да нет, спасибо. Вы очень любезны.

– Не стоит благодарности, у меня сейчас срочных дел нет. Дело в Клэр? Хуже стало? – посочувствовал он.

– Нет-нет. Она сейчас в стабильном состоянии. Хм… Не знаю, заметили ли вы, но я отсутствовал всю вторую половину дня.

– Перестань, Маршалл, мы же тут время не отмечаем. Что-то с мальчиками?

Джафф кивнул:

– Да. Директор жалуется, что Донни хулиганит. Считает, что это может быть его реакция на… на ситуацию. Ну, вы знаете. – Голос его дрогнул – Прошу прощения, Пол, меня Лора ждет на стоянке. До завтра.

– Вот и хорошо, – улыбнулся директор. – Иди и расслабься.

– И вы тоже, – ответил Маршалл. – Не засиживайтесь!

Лора на полную мощность включила печку, чтобы не замерзнуть в машине.

– Джафф, я собралась через две минуты уезжать. Куда ты пропал?

– Послушай, Лора, – странным голосом произнес он, – мне нужно с кем-то поговорить.

– Ты имеешь в виду кого-то конкретного?

– Слушай, мне не до смеха. Мне позарез нужен твой совет;.

– Тогда давай поедем ко мне и откроем бутылку сухого.

Он передернул плечами и помотал головой.

– Можно я брошу здесь машину и поеду на твоей?

– Конечно, Марш. Садись и рассказывай.

Лора была так потрясена, что с трудом следила за дорогой.

– Да… – ахнула она. – Может, все врачи в душе индивидуалисты?

– Про себя я это точно могу сказать, – признал Маршалл, – но я все же не клептоман. Понимаешь, работа Тойво для проекта имела фундаментальное значение. Пол не просто перечеркивает всю его карьеру, он перечеркивает его жизнь!

– Согласна, – ответил Лора. – Вопрос только в том, можешь ли ты это изменить.

Некоторое время они ехали молча, пока Маршалл не сформулировал вслух одну мучившую его мысль:

– Ты ведь понимаешь, что, если я выведу Родеса на чистую воду, мне НИЗа больше не видать.

– Понимаю, – тихо сказала она.

– И более того, для меня будет закрыт не только Вашингтон. С его связями он сделает меня персоной нон грата в любом университете на территории Штатов. И Австралии, куда он каждое лето ездит читать лекции.

Лора заговорила, когда они подъехали к ее дому:

– Марш, я не хочу тебе врать и говорить, что никакой это не бессмысленный героизм. Конечно, это будет поступок камикадзе. Но то, что делает Родес, пагубно отразится не только на НИЗе, но и на каждом ученом в нашей стране. Его надо как-то остановить.

– Ценой профессионального самоубийства? Полного краха надежд на Нобелевскую? Лора, у меня двое детей и тяжелобольная жена. Пособия по безработице не хватит даже, чтобы платить миссис Хендерсон.

Она строго посмотрела на него:

– Что ты хочешь сказать?

– Лора, – с серьезным видом заявил он, – твое мнение я ценю выше любого другого. Что бы ты сделала на моем месте?

Ответ прозвучал очень тихо:

– Я думаю, Марш, я бы вывела его на чистую воду.

На лестнице он спросил:

– Лора, а ты никогда не шла на компромиссы с совестью ради спасения своей шкуры?

– Нет. Во всяком случае, не припомню.

– А тот погибший младенец в Торонто?

– Я подняла шум. Начальники свое получили.

В ее голосе слышалась гордость.

– Но матери ты ведь не сказала, так?

Лора замерла. Он был прав. Она доложила капитану, но лодку не раскачала. Никто не подал иск против клиники за непростительную ошибку и попытку ее скрыть.

– Ты прав, – признала она. – К тому же тебе надо думать о семье. Почему бы тебе просто не позвонить Тойво, а там пускай уж он сам решает? В конце концов, это его проблема.

Маршалл бросил взгляд на часы.

– Почти двенадцать. В Хельсинки около семи утра. Через час он будет в лаборатории.

Они сидели на кухне и молчали, с растущим нетерпением ожидая, когда удобно будет позвонить в Европу.

Пора. Лора взглянула на Маршалла. Тот встал и сделал глубокий вдох, желая успокоиться. Потом аккуратно набрал четырнадцатизначный номер.