Текст книги "Наследница (СИ)"

Автор книги: Елена Невейкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 54 страниц)

– Я приду. А сейчас скажи только, что ты имеешь в виду?

– Из пятерых убийц остался только Алексей Кречетов. Всё. Больше ничего не скажу. Иди, вон кто-то скачет из города! Не хватало ещё какой-нибудь неожиданности. Прощай!

Он поцеловал ей руку, и каждый поспешил в свою сторону. Рядом с коляской ехал среднего возраста мужичок – Степан.

* * *

В новый дом перебрались уже на следующий день, и Степан сразу уехал предупредить Алена о том, что сестра ждёт его. Вскоре Ален был у них. Он сдержал обещание и приехал без маски, хотя и чувствовалось, что ему неуютно, поэтому появился он под вечер, в сумерках. По случаю приезда Алена был приготовлен праздничный обед. Хозяйке объяснили, что брат с сестрой не виделись много лет, считая друг друга погибшими, а теперь хотят отметить встречу. Растроганная хозяйка постаралась на славу.

Слегка натянутая в начале застолья атмосфера вскоре перешла в непринуждённую беседу. Ален и Юзеф ощутили взаимную симпатию и интерес друг к другу. Элен давно уже не была так счастлива. Рядом с ней находились самые дорогие для неё люди. Если бы за этим столом сидел ещё и дядя Янош! И тут же ей вспомнился табор… Они тоже были дороги ей, их тоже хотелось видеть здесь. Она тихонько вздохнула.

– О чём вздыхаешь? – спроси Ален, не сводивший с неё глаз.

– Так, ни о чём, – пожала она плечами. – Просто всё так хорошо, что даже не верится. Всё кажется мне сном. Счастливым сном. Я так часто раньше видела во сне, что сижу и разговариваю с тобой. Мне было так легко и радостно… А потом я просыпалась. Вот и сейчас я боюсь проснуться.

– Не бойся, – засмеялся брат, – это не сон! Я уже несколько раз щипал себя. И, знаешь, больно. Значит, всё наяву, я в это верю. А вот во что никак не могу поверить, так это в то, что тогда, в лесу, это ты стояла против меня со шпагой. И как отчаянно сражалась! Вы понимаете, пан Юзеф, – обратился он к своему будущему зятю, – несмотря на моё преимущество в оружии, она продержалась удивительно долго.

– Охотно верю, – серьёзно ответил Юзеф. – Скажите спасибо, что это произошло два с лишним года назад. Сейчас бы вы не отделались так легко. Я не удивился бы, если бы она даже выиграла у вас бой без всяких скидок. Поверьте, это возможно.

– Даже так?

– Угу. Мы учились вместе, и я могу сказать, что для победы над ней нужна не столько сила, сколько везение. Ваша сестра удивительна. Удивительна всегда и во всём.

– Да, я видел её в образе юноши и должен сказать, у меня тогда даже подозрений не возникло, что передо мной девушка.

– При первой встрече это, действительно трудно разглядеть. Я вот, например, несколько месяцев сомневался, может ли это быть. А кстати, как она вам представилась?

– Паном Александром.

– Ах, вот как. То-то я удивлялся, как это вы не заинтересовались человеком с таким же, как у вас именем. Ведь в фехтовальной школе её знали под именем пана Алена.

– Ну, да, если бы она назвалась так, это, конечно, породило бы вопросы. А так… В тот момент меня не насторожил даже её рассказ о себе. Ведь она же сказала мне, что потеряла всех в один миг, так же как и я. Почему я не расспросил её тогда подробнее? – сокрушённо покачал головой Ален.

– Но вы же не могли даже предположить, кто перед вами. Элен, когда надевает костюм юноши, как будто и в самом деле становится им. Перевоплощение настолько реально, что я сам иной раз забывался и говорил с ней, как с товарищем, хотя всё уже знал.

– Ага. А после этого так мило смущался, – тихонько, себе под нос, вставила Элен.

– А когда вы узнали, что рядом с вами не юноша, а девушка? Давно?

– Давно, – Юзеф улыбнулся. – Мы тогда вместе были в школе пана Юзефа.

– Да, вы говорили.

– Нет-нет, это была другая школа, первая. Подозрения появились тогда не только у меня.

– А у кого ещё? – спросил Ален, а его сестра удивлённо взглянула на него.

– У месье Андрэ. Он был нашим учителем, – пояснил Юзеф Алену. – Мне сказал об этом пан Буевич во время нашего разговора, уточняющего мои обязанности перед его безрассудной воспитанницей.

– То есть… Дядя знал, что месье Андрэ знал, что… то есть… – Элен от удивления заблудилась в словах.

– Элен, что ты так встревожилась вдруг? Знал – не знал. Тебе-то какая разница? Учитель понял, что у него учится девушка, так же, как и я понял, кто ты. Но ведь не сказал об этом никому, кроме пана Буевича. Что тебе до этого?

– Просто она переживает, что не смогла обмануть всех, – засмеялся Ален. – Сестрёнка, ты, оказывается, мало изменилась с тех пор, как мы расстались! Ты и тогда переживала по поводу своих неудач.

– Вот это точно! – заметил Юзеф.

– Да ну вас! – Элен сделала вид, что обиделась, но предательская счастливая улыбка не дала ей этого сделать.

– Пан Юзеф, так что, никто, кроме вас и учителя ни о чём не догадался?

– Представьте себе, нет! По крайней мере, в той школе. Во второй этого не получилось. Обстоятельства сложились так, что все узнали правду.

– И что? Как к этому отнеслись?

– По-разному. Но Элен смогла доказать, что юношей она выглядит или девушкой, на её мастерстве это никак не отражается.

– И все восприняли это спокойно?

– Почти. К этому быстро привыкли. Скажу вам больше: её продолжали называть Аленом. Но в этом, конечно, большая заслуга учителей, которые показали пример. Да и то, что её все считали племянницей хозяина школы, сыграло немалую роль.

Во время этого рассказа Элен сидела, барабаня пальцами по столу.

– Ну, хватит! – наконец, сказала она. – Вы обсуждаете меня так, как будто я вышла! Хватит. Лучше давайте, если вам скучно, обсудим, что будем делать дальше. Но перед этим я хотела бы узнать, что произошло с Григорьевым. Не ты ли, Ален, в этом замешан?

– Я. Я написал ему письмо, в котором назвался своим настоящим именем, и пообещал, что в ближайшее время приду за ним. Он так перепугался, что бежал в неизвестном направлении, бросив всё. Это для меня стало неожиданностью. Но Григорьев, на мою удачу, считал, что надёжно спрячется в лесу. А лес, сама понимаешь, моя территория, где я, как дома. Мы встретились. Я дал ему шанс, вручив шпагу. Он, к слову сказать, так рьяно начал ею размахивать, что мне не сразу удалось его убить. Вот и всё. А вот мне в ответ хотелось бы услышать историю о Лосеве. Как я понимаю, до него добралась ты, сестрёнка?

– Да, добралась. И именно благодаря ему я узнала о том, где искать остальных.

– А Забродов? Его ты нашла?

– Да. Мы поговорили с ним в Казани, где он поселился уже давно. Оттуда я приехала сюда, искать Григорьева.

– Просто поговорили?

– Да, Ален, просто поговорили. Забродов ушёл в монастырь, скоро он примет постриг, – и Элен кратко изложила рассказ Забродова.

– Да, это многое объясняет, хотя и не оправдывает его, – нахмурился Ален. – Но ты права, этот человек уже наказан без нас.

– Скажите, а что всё же случилось с господином… господином… ну, с тем, кто был управляющим у вашего кузена? – спросил Юзеф.

– Кусковым?

– Да. Он-то от чьей руки погиб? Может, это всё же доведённые до отчаяния крестьяне?

– Нет, не крестьяне. Это моих рук дело, – признался Ален.

– Может, мой вопрос прозвучит неучтиво, – произнёс Юзеф, – но всё же: а почему вы так надолго отложили ваше… вашу…э-э…месть? Ведь прошло столько лет.

Прежде чем ответить, Ален помолчал, выпил бокал вина и начал говорить медленно, как бы вспоминая.

– Всё как-то тянулось и тянулось. Долгое время я провёл в доме у знахарки, куда меня принёс Михей, потом пришлось восстанавливать силы, даже говорить пришлось учиться заново: я совсем онемел после того, как я надышался жаром и дымом в горящем доме. Постепенно я заговорил, но прежний голос не вернулся. К тому времени все… участники событий, – он невесело усмехнулся, – уже разъехались по разным местам. Рядом оставался только Кусков. Но я хотел уничтожить сначала Алексея. Тогда мне казалось это правильным. Новый дом для него уже выстроили, и я стал ждать кузена. Но он не жил здесь, бывал только наездами. Живя с Михеем в лесу, мы время от времени встречали сбежавших из деревень мужиков. Это были мои деревни и мои мужики! Я уговаривал их остаться со мной, не бежать никуда дальше, обещал найти способ помочь их родным.

– Так они знали, кто вы?

– Нет, поначалу знал только Михей. Остальные считали меня… не знаю, кем они меня считали. Но оставались. Узнать меня было невозможно: я уже тогда нигде не появлялся без маски, а голос навсегда изменился, стал хриплым и низким, таким, как вы сейчас слышите. Понимая, что мужиков нужно чем-то занять, и дать им шанс помогать своим семьям, я попытался всё же держать их в каких-то рамках, чтобы не случилось ещё большей беды. Как-то так само получилось, что меня стали называть атаманом. Убивать я им запретил, грабили мы тоже избирательно и никогда не отнимали всё без остатка. Поначалу, получив свою долю добычи, каждый старался добраться до родных, чтобы передать им её. Это привело к новым осложнениям. Кто-то что-то замечал, слух доходил до управляющего. Ответ его был жестоким. Управляющий велел схватить несколько семей, в которых было замечено внезапное появление имущества, на приобретение которого ещё вчера у них не было никакой надежды. Их посадили в подвал господского дома и объявили по всем деревням, что в ближайшее воскресенье их всех будут сечь плетьми до тех пор, пока не объявятся беглые члены их семей. Пришлось выручать людей, чтобы мужики не наделали глупостей. Это стоило жизни двоим из разбойников, ещё несколько человек были ранены. Чтобы впредь избежать подобного, решено было связываться только со старостами деревенских общин и передавать им деньги. А старосты уж распределяли их между самыми нуждающимися. Таким образом, им ничего нельзя было предъявить: о деньгах говорили, что, дескать, это «обчественные», все дали понемногу – вот и помощь для кого-то. Управляющий пробовал бороться и с этим, увеличив сумму оброка, но чуть не накликал новую беду: дом барина попытались поджечь. Поняв, что лучше оставить всё по-старому, управляющий успокоился, тем более что барин никаких распоряжений не давал. Его вообще мало, что интересовало в имении, он безвылазно жил в столице. Вот так, разбираясь с возникающими всё новыми и новыми проблемами, я и не заметил, как прошло время. А потом я встретил…пана Александра, – улыбнулся Ален, взглянув на сестру, – и после этого у меня появились и вовсе другие заботы. Я узнал, что моя сестра жива, и понял, что не смогу думать ни о чём другом, пока не найду её. Я вспомнил, что в Польше живёт старинный друг отца – пан Янош, и мне стала понятна связь с Польшей. Но в каком городе? Я забыл совершенно! И чем старательнее я старался вспомнить, тем прочнее забывал. Прошло не меньше месяца, и вдруг меня как будто ударило: Речица! Как я мог забыть! Я нанял людей, которые должны были отыскать дом человека, содержащего школу фехтования в Речице. Но они опоздали, не успели ничего выяснить. Когда дом был найден, ты уже уехала. Попытавшись выяснить, куда, мои люди столкнулись с такой явной неприязнью всех в доме, что едва остались целыми. Разговаривать с ними не желал никто, а когда они попытались пробиться к самому пану, еле унесли ноги: им сказали, что если они ещё раз появятся там, на них спустят собак. Всё же им удалось подслушать, как какая-то пани говорила, что панна Элена теперь в пансионе и вернётся только весной. Где расположен этот пансион, она не сказала. Всю зиму мои люди ждали твоего возвращения, Элен. Но когда ты появилась, они так и не смогли с тобой связаться. Охраняли тебя зорко. А вскоре ты сбежала. Растеряны были все: и мои люди, и те, кто был в доме. Там началась настоящая паника, потому что сбежала ты с паном Юзефом, – Ален весело взглянул на него. – Все, естественно, кинулись искать вас по дороге к Данцигу, где жила его семья. Но… как понимаешь, не нашли даже следов.

– А почему они не пришли к пану Яношу и не спросили его самого? Стоило только сказать, что меня ищет брат…

– Я уже сказал, к чему привела их первая попытка. Повторять её они не решились.

– Да, дядя говорил мне что-то такое. Мы тогда решили, что меня ищет Алексей. Кузен – тоже брат. Двоюродный. А он вполне мог послать кого-то с наказом именно так и представиться. Он знал, что я жива. Вот поэтому меня и охраняли так тщательно.

– Таким образом, я потерял тебя ещё раз. Мне понадобилось время, чтобы привыкнуть к этому. Перебирая в памяти всё, что произошло, я опять, как наяву, увидел перед собой пятёрку негодяев. И решил, что время пришло. Только теперь мне хотелось сделать так, чтобы Алексей боялся. Я решил, что убью его последним.

– Да, теперь я вижу, что вы и впрямь близки во всём, – прокомментировал Юзеф. – Ведь вы, сударь, почти дословно повторили слова вашей сестры. Она тоже хотела, чтобы ваш кузен жил в страхе. Простите, что прервал. И что было дальше?

– Дальше? Ближе всех от меня находился, как я уже упомянул, господин Кусков. С него я и начал. В Петербург мне было ехать несподручно, поэтому я стал искать следы остальных. Это было не так просто. Затем до меня дошёл слух, что в Санкт-Петербурге скончался Лосев. Говорили также, есть предположение, что его отравили и причастна к этому женщина. Почему так решили, и были ли доказательства всему этому, для меня осталось тайной. Я побывал в церкви и поставил свечу. Мне хотелось думать, что Господь покарал ещё одного убийцу отца. Но мне и в голову не могло прийти, что в этом приняла непосредственное участие ты, Элен!.. Вскоре отыскались следы Забродова. Казань тоже не близко, и я хотел, прежде чем рискнуть туда ехать, выяснить, где находится Григорьев. Тем более что торопиться мне теперь было некуда: Алексей Кречетов, наконец, поселился в своём доме. Что его заставило покинуть столицу и вернуться туда, где он боялся жить, особенно после смерти Кускова – не знаю. Но мне это было на руку.

– Его прогнала царица Анна, – ответил Юзеф. – Неизвестно, чем он провинился при дворе, чем прогневал её, но даже его имя произносить там запрещено.

– Значит, её Величество Анна Иоанновна разбирается в людях! – сказал Ален. – Теперь вы знаете всё… Так что дальше? Что мы предпримем? Думаю, нужно выманить Алексея из дома, там нам его не достать, у него хорошая охрана. А выманив, его можно будет убить.

– Его нельзя убивать, – вдруг сказала Элен, вызвав изумление на лицах обоих мужчин. Она стояла, глядя в окно, вроде бы даже не интересуясь беседой. Теперь она обернулась и смотрела серьёзно и спокойно. – Ну, по крайней мере, пока. Он должен подписать бумагу, в которой признаёт, что мы – дети графа Владимира Кречетова и являемся его законными наследниками.

– Он никогда не подпишет это!

– Даже если ценой будет сохранение ему жизни? Не верю. Он сделает всё, что угодно, лишь бы остаться в живых.

– Но я…

– Подождите, господин Кречетов, – впервые назвал так Алена Юзеф, – в этом есть правда! Он будет наказан даже более сурово, если не умрёт, а просто лишиться всего, ради чего пошёл на такое преступление. И потом, кто вам может запретить подать на него жалобу в суд? В конце концов, жизнь в рудниках или соляных копях ничем не лучше смерти. Вы не находите?

Разговор ещё несколько раз ходил по кругу, но каждый раз они упирались в одну и ту же проблему: как бы ни поступать с Алексеем, нужно было сначала придумать, как его выманить из дома.

– Нам вряд ли удастся это, – покачал головой Ален, – ведь он наверняка знает о моём существовании, и не станет рисковать.

– Откуда? – спросила Элен. – Откуда он знает о тебе? Ты же не связывался с ним.

– Нет, с ним не связывался. Но, когда я обыскал Григорьева, моего письма при нём не оказалось. Думаю, он мог передать его Алексею.

– Почему обязательно передать? Он мог его, и потерять, и уничтожить.

– Мог. Но и вероятность того, что известие о том, что я жив, могла дойти до кузена, велика.

– Да, тогда может ничего и не получиться, – подтвердил Юзеф. – Остаётся только ждать, когда он покажется за воротами своего дома. Ведь когда-нибудь это должно произойти. Правда, ждать можно долго. Вот если бы…

– Что?

– Как вы считаете, ваш кузен сможет отказаться от официального приглашения?

– От кого?

– Ну, не знаю… Лучше всего, конечно, от бурмистра.

– От бурмистра? Наверное, не сможет. Но для чего бурмистру приглашать его?

– Незачем. Но почему бы не сделать так, чтобы бурмистр не приглашал его, а приглашение всё же было?

– Постойте, – Элен, размышляя, покусывала губу. – Погодите. А почему, собственно, бурмистру не пожелать видеть нашего дорогого кузена?

– Это как? Заставить его, что ли?

– Зачем? Он сам этого захочет. Мы с тобой, Ален, отправимся к градоначальнику и обвиним Алексея Кречетова в убийстве и присвоении графского титула. Это, естественно, повлечёт за собой судебное разбирательство. А для этого графа призовут официальной бумагой. Он не сможет не подчиниться и покинет свой дом! Как вам такой план?

– Элен, это нереально, – покачал головой брат. – Ведь тогда нам с тобой, прежде всего, придётся назваться собственными, настоящими именами.

– И что? Наверное, уже пора. Или ты не собираешься стать, наконец, тем, кто ты есть на самом деле?

– Но кто нам поверит?

– А разве ты забыл, что у нас есть свидетель, который сможет и подтвердить виновность Алексея, и скажет, кто мы такие.

– Ты имеешь в виду Забродова? – спросил Юзеф.

– Да. Кузен, скорее всего, ещё не знает, что он решил стать монахом. Для него это будет неожиданностью.

План обсуждали долго и подробно, поворачивая возможную ситуацию и так и сяк, и всё же ничего лучшего придумать не смогли.

Кузен

Через несколько дней брат и сестра Кречетовы входили в приёмную бурмистра. Оказалось, что Элен переживала зря: лицо этого человека было ей не знакомо. Их принимал второй бурмистр Орла. Он ждал их прихода с нетерпением и любопытством. После церемонного приветствия он пригласил даму присесть. Ален остался стоять возле неё.

– Не скрою, вы возбудили во мне интерес, – начал бурмистр. – Вы представились Кречетовыми. Вы что же, родственники графа Кречетова?

– Да, – ответил Ален, – мы родственники графа Владимира Кречетова, ныне покойного. Родственники и прямые наследники – мы его дети.

– Дети?! – на лице бурмистра было написано такое удивление, что можно было подумать, ему рассказали о невиданном чуде. – Но позвольте, ведь вы погибли… то есть, дети графа погибли при пожаре в усадьбе вместе с отцом.

– Это не так. Как видите, мы не погибли. Хотя пожар и оставил свои следы, – Ален указал на своё изуродованное лицо.

– Мы долгое время ничего не знали друг о друге, – вступила в разговор Элен, – и встретились лишь недавно.

– Вы меня очень удивили, господа. Просто поразили! Но я вынужден спросить: вы имеете доказательства того, что на самом деле являетесь детьми графа Владимира Кречетова? Вы же понимаете, что я не могу поверить вам на слово. То есть, я верю вам, более того, вы оба мне симпатичны, – на всякий случай поторопился заверить бурмистр, – но для того, чтобы претендовать на наследство, нужно подтверждение ваших слов, и лучше письменное. Ведь вы же хотите добиться наследства?

– Да, и наследства тоже, – ответил Ален. – В настоящее время мы располагаем лишь такими доказательствами, которые вряд ли смогут вас убедить, но вскоре рассчитываем получить бумагу, которая подтвердит, кто мы.

– И кем же она будет подписана, позвольте узнать?

– Господином Алексеем Кречетовым, ныне носящим графский титул, – ответила Элен.

– Вот как? То есть, по-вашему, он добровольно откажется от всего?

– Ему придётся это сделать. И не у вас в приёмной, а в суде.

– В суде? Вы его в чём-то обвиняете? В том, что он присвоил титул, не зная о том, что вы живы?

– Нет, мы обвиняем нашего двоюродного брата, Алексея Кречетова, в убийстве нашего отца и попытке убить нас.

Наступила тишина. Бурмистр от нового неожиданного заявления встал и прошёлся по комнате. Потом вернулся на своё место.

– Вы понимаете, что это чрезвычайно серьёзное обвинение, и без достаточных доказательств суд…

– У нас есть свидетель, – прервала его Элен.

– Свидетель? И вы уверены, что суд отнесётся с уважением и доверием к нему?

– Да. Этот человек не может лгать, поскольку это недопустимо для него. Он послушник в монастыре.

– Послушник? Будущий монах… Как мог монах стать свидетелем убийства?

– Ну, это могло произойти при разных обстоятельствах, но в данном случае всё просто: он в монастыре совсем недавно, а до этого вёл жизнь далеко не безгрешную.

– И вы доверитесь показаниям этого свидетеля? А если он не подтвердит ваши слова? Вы не боитесь, что вас самих могут обвинить на этом суде?

– В чём?

– Например, в самозванстве.

– Нет, не боимся. Всё в руках Божьих.

Бурмистр помолчал. Потом спросил:

– А почему вы пришли ко мне, а не в суд?

– Мы подумали, – ответил Ален, – что, получив письмо из суда, господин Кречетов может о чём-то догадаться и скрыться. А если приглашение явиться будет исходить от вас, он не посмеет отказаться.

– Хорошо, – кивнул бурмистр, – я отправлю графу письмо. Мне не терпится разобраться со всем этим. Где мне найти вас?

– Мы снимаем комнаты на окраине города, вот бумага с адресом, – и Ален с поклоном передал её в руки градоначальника.

На этом аудиенция закончилась. Вернувшись, брат с сестрой рассказали обо всём Юзефу. Тот подумал немного, потом сказал:

– Я бы всё же проследил за этим вашим кузеном. Если вы, Ален, сами говорите, что он, скорее всего, знает о вас, то, получив письмо от бурмистра, может насторожиться. Ведь не на именины же его пригласят этим письмом! Подумайте, поедет ли он. Мне кажется, господин Кречетов может попытаться бежать.

– Вполне может быть, – задумавшись на секунду, кивнул Ален. – Хорошо. Эту заботу я беру на себя. Мне известно, откуда лучше всего наблюдать за его домом, да и лес привычен для меня, и люди в моём распоряжении имеются.

– В таком случае, вам хорошо бы отправиться сегодня же. Письмо доставят не раньше утра, но к этому времени нужно быть готовым.

– Да, хватит вам уже друг другу «выкать»! – засмеялась Элен. – Со мной оба говорите попросту, на ты, а между собой?

Мужчины взглянули друг на друга, улыбнулись, и Ален первым протянул руку, которую Юзеф с радостью пожал.

– В конце концов, мы уже почти родственники. Вскоре надеюсь назвать вас… то есть тебя братом, – засмеялся Ален.

– Почту за честь! У меня нет братьев, и я с радостью буду так называть…тебя, – Юзеф тоже засмеялся, впервые так обратившись к Алену.

Для обоих оказалось совсем несложно перейти на ты. Несмотря на разницу в возрасте, они чем-то напоминали друг друга, то ли свойствами характера, то ли отношением к жизни вообще. Они имели очень схожие суждения о многих вещах. И, в конце концов, они любили одну и ту же женщину.

– Ну, вот, теперь всё правильно, – глядя на обоих, удовлетворённо сказала Элен. Затем обратилась к брату: – Ален, я должна передать тебе одну вещь. Я получила её от пана Буевича, но принадлежать она должна тебе. Дядя тогда сказал, что мечтал подарить её сыну графа Кречетова, если бы он был… если бы это было возможно. Но, за не имением такой возможности, отдал её мне, сказав, что я стала для него и дочерью и сыном… Словом… Я сейчас её принесу, – немного сбивчиво и явно волнуясь, закончила она и вышла из комнаты.

– Это что за вещь? – обратился Ален к Юзефу. – Ты знаешь, о чём она говорит?

– Догадываюсь.

– И что это?

– Увидишь сам. И прошу, учти, что ей она дорога не меньше, чем тебе. Редко кто из женщин может не только оценить такую вещь, но и иметь право самой владеть ею.

– Что же это может быть?

Но в комнату уже входила Элен со шпагой. И брат, и Юзеф встали.

– Это шпага нашего отца, Владимира Кречетова, – сказала она. – Она должна переходить от отца к сыну. Я счастлива, что от имени отца и его друга, почти брата – пана Яноша Буевича, могу передать её тебе.

– Элен… сестрёнка… откуда?.. – у него не было слов, чтобы выразить то, что он почувствовал. – Неужели это действительно оружие отца?

– Да. Пан Янош и наш отец когда-то обменялись шпагами в знак того, что считают друг друга братьями. Одна из этих шпаг сгинула вместе с отцом, а эту пан Янош хранил в память о друге. Он отдал её мне, когда узнал о моих планах. Но теперь у этого оружия снова есть законный хозяин.

Ален держал в руках клинок, поворачивая его и так и этак, и камни на эфесе искрились, отражая свет свечей. Элен представила себе, что брат сделает сейчас то, что она сама когда-то хотела сделать, когда ей передал шпагу дядя, но посчитала невозможным выполнить, будучи в платье: станет на колено и поцелует клинок. Но вместо этого он поцеловал сестру, крепко обняв её.

– Сестрёнка, ты сама не знаешь, что ты для меня сделала… – он оторвался от неё, продолжая держать за плечи, глянул в глаза. – Я до сих пор не ощущал себя графом Кречетовым, несмотря на всё, что произошло в последнее время. Я не верил, что можно что-то изменить даже после нашего визита к бурмистру. А сейчас… Я знаю, что я – наследник Владимира Кречетова, я чувствую это, и сделаю всё, чтобы вернуть моим землям тот вид, что был при отце! Ты сейчас вернула мне не шпагу, а самого себя!

Вскоре Ален уехал, оставив сестру и Юзефа ждать вестей.

* * *

На следующий день к новому графскому дому у реки подъехали крытая повозка и два всадника. Из повозки вышел человек и сказал, что у него письмо от бурмистра и потребовал проводить его к графу Кречетову. Человека оставили дожидаться в передней, и слуга ушёл с докладом к графу.

Алексей слышал, что кто-то приехал, и встретил слугу вопросительным взглядом. Услышав, что прибыло послание от бурмистра, он нахмурился, минуту подумал, похлопывая по вытянутым губам пальцем, потом велел:

– Сажи, что я занемог, лежу в постели. Пусть передаст письмо. А там – посмотрим.

Слуга поклонился и вышел.

– Ой, неспроста это, – пробормотал граф, – ой, неспроста. Неужели, Григорьев был прав, и это не было бредом душевнобольного? Мой братик вынырнул из небытия. Ммм… Неужто ему хватило наглости пойти к бурмистру? Не пришлось бы исчезать быстренько…

Слуга, между тем, передал посланнику слова хозяина. Тот протянул слуге письмо и сказал:

– Мне велено, передав письмо, доставить графа Кречетова к его превосходительству. Так что я подожду здесь, пока его сиятельство одевается. Если состояние его требует помощи, прибывшие со мной люди могут её оказать и, если понадобится, перенести его сиятельство в повозку на руках.

Слуга, несколько обескураженный жёстким тоном посланца, поторопился к хозяину с письмом. Тот распечатал его, пробежал глазами и в ярости топнул ногой:

– Чёрт! Так и знал! Что б ему сгореть ещё раз! Мммм… Явился!

– Что с вами, ваше сиятельство? – испугался слуга. Он ещё никогда не видел его в таком состоянии: графа просто трясло от злости, он метался по комнате из угла в угол и проклинал своего двоюродного брата, так не вовремя вновь появившегося в его жизни. Потом он остановился.

– Так. Ладно. Нужно что-то делать. Если он решился открыться, значит, имеет доказательства того, кто он. Значит… Ну, откуда?! – вновь завопил он. – Я сам, собственноручно уничтожил все бумаги! Ммм! – зарычал он. – Так. Успокоиться!.. Пока что надо бежать. Фимка в доме? – обратился он к слуге.

– Да.

– Хорошо. Помнишь маскарад, когда он меня изображал? Оденьте его быстренько так же как тогда, и пусть едет вместо меня. Посланец меня наверняка не знает. Там, пока разберутся, пока обратно доедут – я уже далеко буду. Да предупредите дурня, чтобы много не говорил, я ж вроде как болею. Да и вообще полезно – меньше шансов, что глупость сморозит. Иди! Чего стоишь?! Да возвращайся поживее, когда Фимку проводите!

Оставшись один, Алексей стал лихорадочно собирать самое необходимое: деньги, ценности. Когда слуга вернулся и доложил, что повозка с Фимкой уехала, он был уже готов.

– Прикажи седлать коней. Со мной поедут трое, те, что всегда в охране. Плюс одна вьючная лошадь. Где меня искать, сообщу позже, тогда и распоряжусь, что делать дальше. А до тех пор – глядите у меня! Никому из дома никуда не выходить!.. Всё. Иди.

Слуга, ещё более озадаченный, чем раньше, рысью помчался во двор отдать распоряжения.

Кречетов обвёл глазами комнату, потом взглянул в окно. На противоположном берегу Неручи виднелись развалены старого дома. Он вдруг подумал, что и этот, его дом, скоро превратится в груду камней. Потом тряхнул головой:

– Ну, нет! Я вернусь быстро! Не может быть, что всё было зря! – и он вышел.

* * *

Ален со своими «разбойниками» с самого утра наблюдал за графским домом. Они прекрасно видели, как появилась повозка, подъехала к дому и скрылась во дворе. Потом, задержавшись дольше, чем рассчитывал Ален, она выехала из ворот.

– Всё, атаман, уехали, – сказал один из мужиков, по привычке называя так Алена, хотя все они уже знали, кто он. – Можно и нам иттить. А то уж больно комарьё жигает.

– Сейчас поедем. Вот только из вида они скроются. Не хочется по лесу ехать, а на дороге они нас заметят.

Они остались на месте. Как вдруг кто-то сказал:

– Гляди, атаман, а это-то хто? Никак прямиком к нам чешут?

От дома к лесу скакали четверо. Их явное намерение пренебречь дорогой, избрав путь через лес, сразу насторожило Алена.

– Действуем, как всегда. По лесу они быстро не поскачут. Отступим немного от опушки, потом захватим. Первый – мой!

Мужики, как хорошо обученный отряд, тут же без суеты выполнили распоряжения. Явно это им было не в диковинку. В лесу первый всадник так и продолжал двигаться впереди, указывая направление остальным. Всё было закончено в считанные минуты. Каждого всадника неожиданно и весьма грубо сдёрнули с лошадей. Один из них упал вместе с конём, поскольку человек, дёрнувший его в сторону и вниз за ногу и за руку, был настолько же силён, как и сам всадник, не пожелавший падать, и рывок приняло на себя животное. Надо отдать всаднику должное, ногу из стремени он высвободить успел, поэтому, падая, остался цел. Но тут же был оглушён и связан, как и остальные. Рты им завязали, чтобы они не шумели и криком не привлекли внимание никого в доме.

За секунду до всего этого коня Кречетова схватил за уздечку внезапно появившийся из-за куста человек. Несколько секунд они смотрели друг на друга, потом Алексей изменился в лице.

– Вижу, вы узнали меня, – усмехнулся Ален. – Или догадались, кто я. Это хорошо. Мне ничего не нужно будет вам доказывать.

– Что вам нужно? Пропустите меня! – заявил Алексей, увидев, как захватили его людей.

– Почему вы не отправились к бурмистру? Ведь он письменно вас пригласил.

– Это вас не касается!

– Всё может быть. Но поскольку вы отказались ехать в город, я приглашаю вас к себе. В гости.

Алексей молчал. Он понимал, что живым из этих «гостей» ему вернуться вряд ли удастся. Конь под ним нервничал, ощущая тревогу вокруг себя, слыша возбуждённое ржание других коней. Он переступал ногами, дёргал головой, натягивая уздечку, которую всё ещё удерживал Ален. Внезапно Алексей резко ударил коня хлыстом и каблуками. Жеребец от неожиданности сделал скачок вперёд, опрокинув стоящего перед ним человека, и встал на дыбы. Успокоить его всаднику не удавалось, конь истерически ржал, и бил передними копытами по воздуху. Алексей не удержался в седле и тоже упал. Тут же вскочив, он схватился за шпагу, а освободившийся конь ринулся было в чащу, но был тут же пойман, стреножен, и присоединён к своим собратьям. Ален, видя в руке кузена шпагу, вынул свою.