Текст книги "Наследница (СИ)"

Автор книги: Елена Невейкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 54 страниц)

– Ну, что, как вы нашли наше вино? – спросила Элен.

– Превосходно. Разумеется, ни одно вино не может превзойти французское, как вы правильно заметили, хотя дело тут не в том, что французы хвалят только всё французское. Тем не менее, это вино, – он поднял руку с бокалом, – выше всяких похвал. Букет вкуса, аромат, цвет – великолепно! Благодарю за нежданное удовольствие. Вы присоединитесь к нам?

– Да, конечно. Только буду более умеренна в количестве.

Юзеф налил ей вина и подал.

– Скажите, месье Пьер, – спросила Элен, сделав глоток, – вы говорите, что хвалите не только французские вещи. А какие ещё? Из каких стран?

– Это, смотря какие вещи. Например, клинки мне нравятся испанские. А вот огнестрельное оружие, кстати – русское. В этой стране есть замечательные мастера! Царица Анна тоже ценит ружья русских умельцев. И даже послала несколько таких в подарок нашему королю Людовику.

– А польское? Что из польского вам нравится? Что вы можете отметить? – задал вопрос Юзеф.

– О! Польша, несомненно, славится женской красотой! Разве мадмуазель Соколинская не является самым очаровательным подтверждением этому? – галантно ответил находчивый политик.

– Благодарю за очередной комплемент, сударь, – засмеялась Элен. – Правда, как раз я-то с вами поспорила бы по этому поводу. В любой стране есть множество красавиц, заслуживающих восхваления. Нужно только уметь их видеть.

– В этом-то и дело, – барон с удовольствием ввязался в приятный спор. – В других странах красавиц нужно ещё уметь увидеть, как вы точно заметили, а в Польше для этого не нужно прикладывать никаких усилий! Любая полячка красива, даже если не обладает вашей безупречной внешностью.

– Вы говорите очень приятные вещи, но всё же, если серьёзно: что польское вам по душе? Кроме женщин, – поддержала Элен вопрос Юзефа.

– Серьёзно? – барон перестал улыбаться. – Мне кажется, Польша – страна учёных. Многие люди приезжают к вам из других государств для того, чтобы учиться. Думаю, это немало, не правда ли?

– О, да! – ответил Юзеф.

– А что вам не нравится? – задала очередной вопрос Элен.

– Где? Здесь, в России?

– Ну, хотя бы здесь.

– Холод, – де Бретон даже плечами передёрнул, произнося это слово. – Немыслимо холодные зимы! А лето? Разве это лето? Сыро и ветрено, – пожаловался он.

Элен усмехнулась:

– Счастлива та страна, к которой политик может предъявить только такие претензии.

– Политик? Нет, это претензии человека, который вынужден здесь жить. Конечно, политика в этом тоже замешана, так как, если бы не дела, я бы тотчас вернулся на родину, ни дня лишнего здесь не остался бы, – у него в глазах появилось мечтательное выражение. – Не понимаю, как тут можно жить!.. А вы? Что держит вас в Петербурге?

– Меня? Любопытство. Я много слышала о России и решила посмотреть сама, что из всех слухов правда, а что – нет. А начинать знакомство со страной вполне естественно со столицы.

– И когда же вы планируете возвращаться?

– Думаю, ещё не скоро. Вот придёт зима, наступят рождественские праздники. Я очень хочу отпраздновать Рождество здесь, в Петербурге.

– Здесь нет того великолепия, как в других странах, Россия – православная страна и не имеет…

– Сударь, я тоже православная, – перебила его Элен. В её голосе послышались прохладные нотки.

– Православная?.. – барон смотрел на неё в замешательстве. – Но ведь Польша… в Польше католическая вера.

– В основном – да, и найти место, где я смогла бы молиться, было нелегко. Поэтому я всегда мечтала, как войду в настоящий большой храм, как там будет красиво и торжественно, особенно – в такой праздник…

– Вы сказали «в настоящий храм». А где же вы молились в Польше?

– Часто просто дома, перед иконами. Но время от времени я ходила в молельный дом. Это не церковь, а обычный дом, где живёт священник. Одна из комнат превращена как бы в маленький храм. В ней священник проводит службы. Там можно окрестить ребёнка, исповедаться, причаститься… Туда мы и ходили на праздничные службы.

– Мы? То есть, вас было много?

– Почему было? В Польше немало православных христиан.

Барон с удивлением смотрел на Элен и молчал.

– Что вас так поразило, сударь? – подняла брови Элен – То, что я – не католичка? Так это, поверьте, встречается.

– Ваш сарказм ни к чему, мадмуазель Елена. Просто я не встречал ещё ни одной женщины, похожей на вас.

– Ну, все мы разные, вряд ли можно рассчитывать найти двух людей, привычки и вкусы которых совпадали бы полностью.

– Нет-нет, я сейчас о другом. Вот возьмём, хотя бы сегодняшнее происшествие в лесу. Я сейчас мысленно перебирал женщин, с которыми был когда-либо знаком, и не смог вспомнить ни одной, которая повела бы себя в подобной ситуации так, как вы.

– О чём вы?

– Я не заметил у вас ни тени страха, ни намёка на брезгливость или отвращение. Вам не стало дурно, у вас не было истерики. Это удивительно, не находите?

– Месье Пьер, я не понимаю вашего удивления. Мне знакомы все те чувства, которые вы перечислили, но… Страх? Страх я испытываю, как и все, только одни показывают его всем, даже как будто кокетничают этим (причём не только женщины), а другие научились прятать его зачастую даже от самих себя. Отвращение? Отвращение у меня вызывает необъяснимая, неоправданная жестокость человека, наслаждающегося физическими страданиями других… Ну, и ещё – испорченная пища. Что же касается истерики, то я думаю, просто есть разные люди, с разным характером. У одних истерики – бывают, у других – нет. Я отношусь ко вторым. Это не заслуга, а данность.

– Но всё же, когда молодая девушка впервые видит убийство, смерть…

– А почему вы считаете, что впервые? – опять перебила Элен, и барон не нашёлся, что ответить.

* * *

Де Бретон ушёл. Элен тоже намеревалась уйти к себе, когда Юзеф внезапно спросил:

– Ты не заметила ничего странного в его поведении?

– Странного? Нет. По крайней мере, не больше, чем всегда.

– А вот мне показалось, что слишком много было сегодня совпадений.

– Каких? – Элен снова прошла от двери к дивану и села.

– Посуди сама, – Юзеф стоял напротив неё, сложив на груди руки. – Барон с самого начала говорил, что не собирается принимать участия в гоне, а рассчитывает провести время с нами. Заметь: он ещё ни разу не отказывался от охоты, и отзываются все о нём, как о большом любителе этого развлечения. Якобы он даже говорил, что если бы не охота, то делать в России было бы и вовсе нечего. Теперь: по лесу нас вёл он сам.

– Ну, это-то, положим, не так. Мы все были рядом. Скорее, нас вели наши лошади, которым предоставили свободу выбора.

– Да? А ты не заметила, что барон постоянно держался немного впереди?

– Заметила. Но он постоянно так поступает, старается быть либо немного впереди, либо немного сзади, если мы в этот момент не разговариваем. Мне казалось, он считает, что таким образом проявляет тактичность, не пытаясь быть чересчур навязчивым.

– Ты плохо сегодня за ним смотрела, тебя больше интересовали осенние пейзажи. А я помнил твои слова о том, что барону что-то нужно от тебя, и смотрел за ним.

– И что увидел?

– Во-первых, он точно направлял свою лошадь, а за ней шли наши. В результате, мы оказались рядом с той поляной. Во-вторых, мы оказались там удивительно вовремя, чтобы услышать выстрел, но не увидеть убийцу.

– Это могло быть случайностью.

– Могло, – согласился Юзеф. – Зато как объяснить появление этого… егеря?

– Егеря? А с ним-то, что не так?

– Элен, опомнись! Неужели тебя ничего не настораживает?

– Нет. Егерь – как егерь, пришёл, услышав выстрел, как и мы сами.

– Хорошо. Допустим, я смотрел на него с самого начала предвзято. Но есть и факты. Например, вспомни: мы не слышали звуков охоты, тогда как же он услышал выстрел? Откуда он там взялся так близко, когда все егеря были задействованы на охоте? Ведь он не запыхался, когда появился на поляне, следовательно, был где-то рядом, бежать ему не пришлось.

– Да, действительно. А что ещё?

– Он не спросил, кто мы, хотя должен был поинтересоваться именами тех, кого обнаружил возле трупа, тем более что видел кровь на твоей одежде. Но он ничего не спрашивает и спокойно отправляется якобы за помощью, оставив возле тела своего пса. И что он должен сказать тем, кого встретит? Что вот только что в лесу убили человека, дворянина. Кто – я не видел. Рядом были трое. Имена их я не спросил и отпустил восвояси. Абсурд!

– Да, когда ты так чётко всё расставил по местам, действительно это выглядит странно.

– А ведь я ещё не сказал о собаке.

– Она тоже говорила что-то не то? – попыталась пошутить Элен, но Юзеф ответил ей серьёзно.

– Скорее не со всеми. Собака лаяла и рычала на нас с тобой, мы вызывали у неё недоверие и ярость. Но в сторону де Бретона она даже не взглянула, хотя он находился тут же. Почему? Не потому ли, что он был ей знаком?

– Знаком?.. Ты имеешь в виду, что этот егерь – человек барона?

– Да, – кивнул Юзеф.

– Но… тогда получается, что де Бретон знал об убийстве заранее.

– Да, потому и привёл нас туда.

– Подожди-подожди, – замотала головой Элен, – это какое-то немыслимое нагромождение обстоятельств и совпадений. Факты и выводы могут быть не связаны друг с другом.

– Есть ещё один факт. Когда я обходил поляну по кругу, то нашёл кое-что. Я видел место, где прятался убийца. Там несколько веток куста сломаны и слегка обожжены выстрелом. И главное. Там долгое время находилась большая собака.

– Ты сумел разглядеть на опавшей листве собачьи следы? – с недоверием спросила Элен.

– Нет, следов там, конечно, не видно, но там было кое-что другое. Дурно пахнущее… И по его количеству можно было оценить размеры собаки.

– О, Боже… Мерзость какая… Но это всё доказывает только то, что егерь, по-видимому, убийца. А какая связь с французом? Только поведение собаки?

– Не только, об остальном я уже говорил.

– Да, помню. Всё это вызывает подозрение, но ничего не доказывает.

– Не пойму – ты его защищаешь?

– Нет. Но должно быть хоть какое-то объяснение поступкам месье де Бретона, причина, а я её не вижу. Чего, по-твоему, он хотел добиться, если даже предположить, что ты прав?

– Этого я не знаю, ещё не думал. Но уверен, что объяснение есть. Вот ты говорила, что ему что-то нужно от тебя. Может, это связано?

– Как?

– Например, хотел посмотреть на твою реакцию или напугать.

– На мою реакцию? – Элен задумалась. Она вдруг вспомнила тот изучающий взгляд барона, который раздражал её всё утро. – Может, ты и прав. Но хотелось бы знать это наверняка. Остаётся решить, как.

– Ну, один способ есть: спросить у него самого, – решил пошутить Юзеф. Но Элен неожиданно отнеслась к его словам всерьёз.

– А почему бы и нет? Будет даже интересно, насколько откровенно он мне ответит.

– Ты что, собираешься спросить, не он ли организовал убийство?

– Нет, зачем же? Спрошу то, что хочу узнать, прежде всего: что ему от меня нужно? И посмотрим, как он ответит. Теперь моя очередь наблюдать за реакцией.

Юзеф только покачал головой, подняв брови, но ничего не сказал. Зачем? Если решение принято, спорить бесполезно.

* * *

Через некоторое время Элен вновь встретилась с де Бретоном. Был праздник Покрова, и она только что вернулась из церкви, когда ей доложили, что господин де Бретон просит его принять. Переглянувшись с Юзефом, Элен пробормотала: «На ловца и зверь бежит», и ответила:

– Проси.

Француз, как всегда был любезен, говорил много комплементов, но сегодня Элен пропускала их мимо ушей, не отвечая, хотя и смотрела на гостя внимательно. Он заметил необычную реакцию собеседницы, умолк, а затем спросил:

– У вас что-то случилось, мадмуазель Елена?

– Нет, всё хорошо. Почему вы спрашиваете?

– Мне показалось, что вы чем-то озабочены, и моё присутствие – лишнее.

– Нет, что вы, месье Пьер, оно как раз не лишнее. Я хотела бы задать вам один вопрос.

– Спрашивайте, мадмуазель Елена, я с удовольствием отвечу вам.

– Чего вы от меня хотите, сударь?

Любезная улыбка замерла на губах барона. Глаза, прищурившись, оценивающе внимательно смотрели на девушку. Такой поворот беседы можно было считать удачей. Но только в случае, если бы на её месте был мужчина.

– Что вы имеете в виду, сударыня? – решил уточнить он.

– Нет, это что вы имеете в виду? Это и есть мой вопрос. Если бы вы пытались за мной ухаживать, было бы понятно, чего вы ждёте от меня. Но этого нет. Если бы наши встречи были случайны, то и вопроса не возникло бы. Но они явно не случайны, по крайней мере, большинство из них. Должна же быть какая-то причина, объяснение всему. Я, простите, не слишком верю, что у вас не находится более важных дел или более приятного времяпрепровождения, чем встречи со мной. Так в чём же дело?

– Вы не правы. Мне очень нравится беседовать с вами. Это чистая правда.

– Верю. Но это не всё и не главное.

Барон взглянул на Юзефа и сразу отвёл глаза. Тот понял, взглядом спросил Элен, слегка кивнул, извинился и вышел, сославшись на неоконченное дело.

– Теперь мы одни, месье Пьер. Так вам будет удобнее разговаривать?

– Прежде всего, так будет удобнее вам.

Барон встал, прошёлся по комнате, обдумывая следующие слова. Остановился напротив сидящей в кресле Элен.

– Я никогда не стал бы говорить с вами так, как буду говорить сейчас, если бы вы были обычной девушкой. Но вы решили играть открыто, что называется «карты на стол». Я принимаю вашу манеру разговора и скажу правду. Мне бы хотелось, чтобы вы помогли мне в моих делах. Они направлены на то, чтобы следующим королём королевства Польского стал Станислав Лещинский. Теперь уже можно говорить об этом, так как мне стало известно, что король Август Сильный при смерти.

Элен молчала. Всё это было для неё слишком неожиданно. Она ожидала интриг, придворной игры, но политика?.. Потом спросила, медленно произнося слова, как бы раздумывая:

– А причём здесь Франция? Это касается только Польши и её сейма – кого избрать королём. Какое дело вашей стране до этих проблем?

– Не скрою, для Франции выгодно иметь на польском троне короля Станислава. Многие вопросы, давно уже тормозящиеся польским правительством, решились бы сами собой.

– То есть, вы хотите, чтобы я делала что-то на благо Франции. Это с какой же стати?

– Ну почему же только Франции? Такой вариант принёс бы выгоду и Польше. Я уже говорил вам как-то, что хорошо, когда правители стран – родственники.

– А я ответила вам тогда и повторю сейчас: это хорошо только до тех пор, пока у этих родственников мир в «семье». И потом, король, получивший трон с помощью другого государства, становится зависим от этого государства, и я не понимаю, как такой король может учитывать интересы своей собственной страны, защищать их, если они пойдут вразрез с интересами тех, кому этот король обязан троном. Вы подумайте: он имеет долг перед чужой страной, а не перед своей! Вы считаете это нормальным?

– Это ваше личное мнение, сударыня, причём мнение не политика, а обывателя. В нём слишком много пафоса и романтики.

– А в ваших словах слишком много цинизма.

– Пусть так. Но у вашей страны есть только два варианта на сегодняшний день. Либо она принимает короля Станислава, а вместе с ним – помощь Франции, либо окажется полностью зависимой от России.

– Замечательно. А вы не находите, что есть ещё и третий вариант: Польша никогда не будет в подчинении у кого-то?

– Это всё пустые слова и надежды. Золотой век Королевства Польского прошёл, и, поверьте, это понимают многие дворяне в самой Польше. Они осознают, что сейчас стране необходима поддержка со стороны сильного государства, поэтому поддерживают идею сделать королём Лещинского. Если сейм не примет его кандидатуру, может начаться война. Война внутри страны, во время которой одни поляки будут убивать других. Конечно, в таком случае, Франция не останется в стороне и примет участие в военных действиях. Представьте себе, может погибнуть масса людей, ваших соотечественников, которые останутся в живых, если решение сейма будет правильным.

– Правильным? Скажите лучше – выгодным для вас. Решение сейма всегда правильно, потому что это мнение людей, живущих в своей стране.

– Хорошо, давайте оставим политику, поскольку, я вижу, что здесь мы с вами не договоримся. Но у вас есть и другой резон помогать мне.

– Да? Какой же?

– Деньги. Да-да, всё те же вечные деньги. И прошу заметить, это будут немалые суммы. Король Франции не жалеет их для своих…

– …шпионов, – воспользовавшись крошечной паузой в его словах, закончила Элен, однако барон не смутился.

– Да, если хотите – шпионов. Теперь сказано всё, и я жду вашего ответа.

Элен молчала. Первым порывом было желание кликнуть Штефана и выставить де Бретона из дома. Потом она решила, что уж если начала этот разговор, нужно выяснить всё до конца.

– Нет, не всё, – сказала она, наконец. – Чтобы ответить да или нет, я должна знать, что вы мне предполагаете поручать. Что я должна буду делать, если соглашусь?

– Ничего особенного. Вы будете делать всё то же, что и раньше – бывать на прогулках, во дворце, на охоте, в церкви. И разговаривать. В основном – слушать. А потом, встретившись со мной, передавать эти разговоры, если заметите в них что-то интересное. При вашем уме, вы, я думаю, сообразите, что именно. Теперь всё?

– Последний вопрос. Господин Маньан знает о вашем разговоре со мной?

– Да. Он и предложил обратить на вас внимание.

– А-а! Значит он, а не вы, – Элен усмехнулась.

– Что ж в этом странного, – в голосе барона мелькнуло раздражение. – Это он отвечает перед королём за удачную или неудачную работу, я только подчиняюсь. Но это не означает, что я не выделял вас среди других.

– Да-да, я понимаю, – безразличным тоном произнесла Элен. – Я должна подумать.

– Подумать? Я бы предпочёл получить ваш ответ сейчас.

– Я тоже, многое, что предпочла бы. Но вы должны понимать, сударь, что такие решения нельзя принять в одну минуту. Прежде всего, нужно всё взвесить.

– В таком случае, взвесьте заодно и то, что обратного пути у вас не будет. Да, его и сейчас уже нет.

– Вот как? И что же случится, если я не соглашусь? Или потом передумаю?

– Я не хочу вас пугать, но…

– Пугать? Вы рассчитываете испугать меня? – Элен смотрела на де Бретона с улыбкой, но эта улыбка не была ни весёлой, ни милой. В ней перемешались презрение, насмешка и скрытая ярость. – Чем же? Уж не тем ли вариантом, который показали нам в лесу? – сейчас ей всё стало ясно: Юзеф был прав.

Де Бретон чуть шевельнул бровями, слегка улыбнулся, оценив точность выводов Элен. Да, Маньан прав, эта девица отличается от других. Она могла бы сделать неплохую карьеру политика, будь она мужчиной.

– Может быть, и таким, – жёстко и уже без улыбки ответил он. – Но скорее всего вам придётся просто уехать из России. И естественно, с возмещением уже выплаченной вам суммы.

– А если я не смогу вам вернуть эти деньги, то?…

– Мне неприятно об этом говорить, но в таком случае вы будете отправлены во Францию, в один из замков, где останетесь до тех пор, пока ваши родные или друзья не выплатят ваш долг. Но и это ещё не всё. Покидать Россию вам придётся очень спешно, чтобы гораздо большие неприятности не настигли вас.

– Какие? О чём вы?

– Вот об этом, – де Бретон показал ей окровавленную лайковую перчатку, одну из подобранных в лесу. – Думаю, вы узнаёте вышивку на ней? Да, это ваша перчатка. И, поверьте, найдутся свидетели того, что тот несчастный умер по вашей вине. А после вашей удачной стрельбы по подушкам, никто не усомнится, что это правда. А причину вашего столь…э-э… импульсивного поступка объясню я. Думаю, что придумать нечто возмутительное у меня таланта хватит.

– Что же такое сделал тот человек, который умер в лесу у меня на руках? – никак не отреагировав на слова де Бретона, спросила Элен.

– Он выполнял серьёзные поручения, и в последнее время стал это делать нечестно.

– Нечестно? – Элен коротко рассмеялась. – Вы говорите о честности? Вы?

– Хорошо, я не так выразился, – де Бретон опять не смутился. – Он не оправдал наших надежд и стал опасен, поскольку ему стало многое известно.

– Ах, вот как… Хорошо, я учту всё это, когда буду принимать окончательное решение. Это всё? А то у меня намечено на сегодня несколько дел.

– Да, это всё. Но через два дня я жду вашего решения. Думаю, этого времени хватит с лихвой, чтобы не ошибиться.

Вот теперь он был настоящим: холодный, циничный, умный, расчётливый.

* * *

Когда француз ушёл, Элен позвала Юзефа и пересказала весь разговор. Он был встревожен.

– Этого только не хватало! Мало нам личных проблем, так тут ещё и политика появилась! И что ты собираешься делать?

– Пока думаю. Но вполне возможно, соглашусь.

– Не сомневался! – язвительно заметил Юзеф. – Тебя просто так и тянет влезть в очередную сомнительную и опасную авантюру. Надеюсь, ты не из-за французских денег думаешь впутаться в это? – снова поддел он.

– Нет, – серьёзно ответила Элен, – я думаю о другом. Но сначала скажи мне: как ты относишься к тому, что королём Польши станет Станислав?

– Знаешь, до сегодняшнего разговора я не был против. Мне казалось, что если таково будет решение сейма, это будет неплохо. Он уже был на польском престоле и может учесть свои ошибки при второй попытке, чтобы больше его не потерять. Но сейчас…

– Хочется сделать всё наоборот, да? Назло?

– Да, – кивнул Юзеф. – Понимаю, что это какое-то детское чувство, но ничего не могу с собой поделать. Если на стороне Станислава такие люди, как этот де Бретон, то пусть уж лучше кто-нибудь другой станет королём. Может, и не хуже будет.

– Что ж, ты меня успокоил. Теперь мне не нужно будет делать выбор между интересами моей первой и второй родины. Раз барон сказал, что Россия против возведения на престол Лещинского, значит, это ей не выгодно.

– И это значит, что она, возможно, поддержит другого кандидата, которого выдвинет сейм.

– Да. Только очень не хотелось бы, чтобы началась война.

– Если сейм будет единодушен, войны не будет.

– А ты веришь в единодушие сейма? Ведь в одном де Бретон прав: кто бы ни претендовал на трон, это будет ставленник либо Франции, либо России. Я об этом не задумывалась, но, похоже, что это правда. Так что, по сути, Польше предстоит выбор не между возможными королями, а между Россией и Францией.

– Ты только что это поняла? – грустно улыбнулся Юзеф.

– А ты? Ты знал об этом раньше?

– Об этом разговаривают давно. Просто ты так сосредоточена на своих собственных проблемах и делах, что не слышала ничего другого.

– Тогда… какой вариант тебе самому больше нравится? Россия или Франция?

– Тот, о котором ты сказала де Бретону. Самостоятельная Польша. А два других… Какая разница, кому подчиняться? Главное, что придётся подчиняться! – Юзеф встал, прошёлся по комнате, успокаиваясь. Остановился. – Ладно. Лучше скажи, что будешь делать? Если ввязываться в такие игры, нужно всё хорошо обдумать.

– Я не собираюсь особо усердствовать, ты сам знаешь, у меня есть свои интересы в России. Поэтому, я думаю согласиться на предложение де Бретона, но докладывать ему… не всё.

– Это опасно, – покачал головой Юзеф. – Долго водить его за нос не удастся. Тебе придётся говорить что-то конкретное хотя бы время от времени. Иначе игра закончится, едва успев начаться, и нам придётся уехать.

– Ты можешь предложить лучший вариант? – саркастически спросила Элен, но Юзеф в ответ неожиданно кивнул.

– Да. Если уж играть в политику, то по правилам политиков. Думаю, тебе не может понравиться роль пешки. А ведь можно стать тем, что называется фигурой с прикрытием. Нужно найти человека, который заинтересуется поведением француза и его делами.

– И кого? Каким образом можно найти такого человека? Ведь он должен быть ещё и влиятельным.

– Несомненно. И ты знаешь такого человека. И что ещё более важно, он знает тебя.

– Кого ты имеешь в виду?

– Не догадываешься? Или ты уже многим придворным успела подарить по роскошной лошади?

– Бирон?!

– Да. Господин Эрнст Бирон. Уж кто, как не он должен стоять на страже интересов России.

– Не знаю… Мне кажется, что он стоит, скорее, на страже свих собственных интересов.

– Которые никак не связаны с Францией и французами. Ты не заметила, что у Маньана довольно натянутые отношения с ним?

– Не столько сама заметила, сколько много раз об этом слышала. В Зимнем часто это обсуждают. Даже несколько анекдотов есть на эту тему.

– Вот именно. При таком положении вещей он с удовольствием уцепится за любую возможность, чтобы насолить французам.

– Да. В этом есть смысл. Можно попытаться. Только нужно придумать, как связаться с фаворитом. Я уверена, что люди де Бретона будут следить за нами.

– Это верно. Но я, кажется, знаю человека, который пойдёт к Бирону, – Юзеф с улыбкой смотрел на Элен. – Они будут следить за нашими воротами. А как насчёт того выхода, который ведёт на соседнюю улочку? Не пора ли им воспользоваться?

– То есть к Бирону пойдёт пан Ален? – усмехнулась Элен. – Ты же, вроде, всегда был против моих похождений с переодеванием.

– Постепенно привыкаю, – проворчал Юзеф. – И естественно, не отпущу тебя одну. Так что? Принимаешь такой вариант?

– Безусловно.

* * *

Вечером следующего дня Эрнсту Бирону, уже подумывающему, не пойти ли почивать, доложили, что какой-то молодой человек, остановленный у входа в Зимний дворец, просит принять его немедленно, уверяя, что должен сообщить что-то важное, а прийти в другое время не может. Вместо своего имени он просил передать: «Тот, кто содействовал в доставке саврасого Кречета». Бирон, разумеется, понял, о каком Кречете идёт речь, но кто такой этот молодой человек не имел понятия. Он предположил, что это может быть красавец-поляк, который везде сопровождает панну Соколинскую. И что ему могло понадобиться? Заинтригованный, Бирон велел привести позднего визитёра в малый кабинет.

Когда вошедший поклонился, Бирон отметил, что это не тот человек, о котором он подумал: ниже ростом, изящнее и вроде бы моложе. Лица в полутьме не было видно.

– Вы странно отрекомендовались, – начал разговор Бирон. – Я что-то не припоминаю вас, хотя хорошо знаю, о каком коне идёт речь.

– Вашу светлость видимо ввело в заблуждение моё мужское платье, – голос был приятным, смутно знакомым и мог бы принадлежать как юноше, так и…

– Бог мой! Вы – госпожа Соколинская?

– Да, ваша светлость. Простите мне мою вольность в одежде, но только так я могла надеяться прийти во дворец неузнанной.

– Нет-нет, не извиняйтесь! Вы прекрасно выглядите в любой одежде, – любезно ответил вельможа, скользя взглядом по стройной фигуре, которую на сей раз не скрывали пышные оборки, корсет и кринолин. То, что он видел, ему явно нравилось, несмотря на излишнюю, по его мнению, худобу. Он предпочитал более пышных женщин. У царского фаворита мелькнула приятная мысль, не в расчёте ли на интимную встречу явилась сюда эта оригинальная полячка, так не похожая на остальных женщин, с кем ему приходилось до сих пор встречаться. Но следующие слова панны развеяли его возникшее было желание.

– Я взяла на себя смелость прийти сюда, так как не знаю, как мне поступить. В политике я ничего не понимаю и из-за этого попала в неприятное положение, – Элен, сделав шаг вперёд, попала в круг яркого света шандала. Когда она взглянула снизу вверх на высокого Бирона, он увидел в её глазах слёзы. – Ваша светлость, ради Бога, подскажите мне, что делать! Месье де Бретон грозит, что заставит меня уехать из России, да ещё и заплатить немалые деньги, если я не соглашусь… А я не хочу… А он следит за моим домом, и мне пришлось… – речь девушки стала бессвязной, голова склонилась.

Но для его светлости хватило простого упоминания имени француза, которого он давно хотел поймать на чём-нибудь, впрочем, как и его непосредственного начальника.

– Де Бретон? Причём здесь де Бретон? Что ему нужно от вас? – резко спросил он. Потом добавил уже спокойнее: – Садитесь и рассказывайте.

Элен села на указанный стул и оказалась вся ярко освещена. Её собеседник при этом остался в тени. Она кратко рассказала ему почти всё. Умолчала лишь о сцене в лесу. Всё это время Бирон, сидя напротив, не только внимательно слушал её, но и наблюдал за ней. И ни разу она не дала ему повода сомневаться в правдивости своих слов. Слёз больше не было (и те-то, которые он заметил в начале разговора, Элен еле выдавила), говорила она уверенно. Но вместе с тем нельзя было сказать, что это заученный текст. Когда она закончила, Бирон встал, прошёлся по кабинету. Потом спросил:

– Чего вы, собственно, хотите? Чтобы он просто оставил вас в покое?

– Я бы этого очень хотела, но…но не верю, что так будет.

– Тогда зачем же вы пришли ко мне? Разве не за защитой?

– За советом. Для того чтобы месье де Бретон не навредил мне, я готова отчитываться перед ним. Но решила, что буду говорить либо о каких-то мелочах, не имеющих отношения к политике, либо буду что-то придумывать. Но при этом я могу случайно выдумать то, что повредит моей стране.

– И России?

– Да, конечно, и России.

Бирон ещё раз прошёлся и остановился у окна, глядя на своё отражение в тёмном стекле.

– Иными словами, вы готовы играть в политику, в которой, по вашим словам, ничего не понимаете. Зачем? Вы чего-то не договариваете, – опытный интриган просто носом чувствовал какой-то подвох.

Элен опустила голову, помолчала несколько секунд и тихо произнесла заготовленные на случай такого вопроса слова:

– Я не хочу, чтобы польским королём стал Станислав Лещинский.

– Почему?

– Это вопрос симпатии и антипатии. Человек не волен в этом.

– И всё же у всякой антипатии должна быть хоть одна причина.

– Вряд ли человек добьётся чего-либо лучшего во второй раз, не добившись в первый. Господь дал пану Лещинскому шанс стать королём, а он не смог удержаться на престоле.

– Не очень убедительно. Ну, хорошо, будем считать, что я поверил вам. Чего же вы ждёте от меня?

– Мне бы хотелось все свои… доклады месье де Бретону сначала доносить до вас, чтобы вы дали разрешение или запретили говорить.

– Ммм… Это слишком сложно. Барон – стреляный воробей и легко заметит всю эту…суету. Уж лучше сделать по-другому, – видимо, Бирон всё же поверил Элен и теперь прикидывал, как выгоднее воспользоваться ситуацией. – Я найду способ передавать вам то, что следует довести до ушей барона. Это можно делать… э-э… за картами, – он задумчиво смотрел в одну точку, видимо на ходу составляя план будущей игры с французом, – или в церкви, это ещё удобнее.

– Можно передавать и через пана Вольского.

– Это тот ваш телохранитель, о котором идёт так много пересудов? – улыбнулся Бирон.

– Пересудов? О чём? Он мой троюродный брат, хотя я и называю его кузеном. А то, что он взял на себя обязанности телохранителя – его самостоятельное решение. Я благодарна ему.

– Хорошо-хорошо, я понял. Так он тоже в курсе? Что ему известно?