Текст книги "Наследница (СИ)"
Автор книги: Елена Невейкина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 54 страниц)
Вскоре им подали карету и Элен, накинув плащ, отправилась, как принцесса из сказки, на свой первый бал.
* * *
Приём состоялся в ратуше и был посвящён рождению сына у главы города. В зале горело множество свечей. Роскошно одетые дамы в основном сидели на расставленных вдоль стен мягких скамьях и диванах, мужчины стояли возле них или прохаживались по залу, останавливаясь группами тут и там, обсуждая последние новости. Повсюду мелькали слуги с подносами прохладительных напитков и засахаренных фруктов. Когда объявили о приходе пана Яноша с воспитанницей, многие с любопытством повернули головы в сторону дверей. Одни вовсе ничего не слышали об Элен, другие слышали, но никогда не видели, третьим было интересно увидеть её, наконец, на приёме, чтобы иметь возможность пригласить на танец, познакомиться поближе, что никак не удавалось при встречах на прогулках.
Вскоре из противоположной двери вышел хозяин торжества. Раскланиваясь в ответ на приветствия, он прошёл по залу, выражая всем благодарность за поздравления ему и его жене. Вслед за этим было объявлено начало танцевального вечера. Открыл его сам счастливый отец, он танцевал в паре с сестрой, так как его супруга ещё не оправилась после родов и находилась дома. Пары, выстроившись в длинную кавалькаду, обошли главный зал ратуши, прошли по длинной анфиладе комнат и вернулись. На протяжении всего пути за ними следовали несколько музыкантов из основного оркестра, которые, не прерываясь ни на минуту, продолжали вести мелодию танца. В первом танце – полонезе – Элен вёл пан Янош. Она никогда не видела, как танцует дядя и была очарована его лёгкими движениями. Казалось, рядом с Элен находился совсем молодой мужчина. А пан Янош и, правда, помолодел в танце. Ему вспоминался совсем другой бал, когда он, двадцати с небольшим лет, вёл в танце другую, не менее прекрасную, девушку и замирал от восторга, чувствуя её радостное волнение при соприкосновении их рук.
Успех был бесспорен. Книжечка Элен для записи танцев – карнэ, недавно вошедшая в моду, при выезде из дома была пуста, как у всякой девушки на первом балу, но к концу вечера в ней уже было десяток записей. Танцы шли бесконечной чередой. Гавот сменялся сарабандой, за ней следовал краковяк и так без остановки, так что Элен лишь раз удалось выйти в небольшой сад подышать ночным воздухом, уже по-летнему тёплым. Рядом, конечно, был пан Янош, неотступно следивший за ней весь вечер.
– Для первого выезда твой успех – просто сказочный!
– А я и чувствую себя принцессой. Как будто попала в сказку Перро.
– Тебе нравится здесь?
– Очень красиво. Приятные люди. Замечательная музыка.
– Что-то ты немногословна. Тебе скучно? Может, уедем раньше?
– Нет-нет! Мне всё нравится. Только слишком много людей… Хочется хоть ненадолго спрятаться ото всех куда-нибудь.
– Ну, это понятно, первый выход. Но ты скоро привыкнешь.
– Не знаю, дядя Янош, – улыбнулась Элен, – может и привыкну, если завтра утром обнаружится, что мои ноги на месте. Мне кажется, что они стали чужими.
– Это вполне естественно после того, как в зале не осталось, кажется, ни одного молодого повесы, который бы не танцевал с тобой! Знаешь, скажу тебе по секрету: дамы могут иногда и отказаться танцевать, обеспечив себе передышку, – с улыбкой сказал Янош.
– Но я же обещала тебе, дядя, быть лучшей на балу. Вот я и стараюсь. Разве что-то не так?
– Всё так, моя красавица. Но неужели ты старалась только ради меня? Неужели тебе самой не понравилось чувствовать восхищённые взгляды, быть настоящей звездой в зале?
– Понравилось, конечно, понравилось. Это – как сон из детства, когда я представляла себя принцессой, – опять повторила Элен.
– Так и оставайся ею! Следующий сезон будет всецело твоим, обещаю. Ты будешь блистать. С твоим умением не только двигаться, но и вести беседу, ты станешь самой популярной из девушек, начавших выезжать.
Элен промолчала.
Вернулись домой приятно возбуждённые, с улыбками. Спать никому не хотелось.
– Ты посидишь немного с нами? – спросил Янош. – Пану Войтеку и мне интересно было бы послушать ваши с Гжесем впечатления.
– Спасибо, дядя Янош, но я пойду к себе. Уже поздно, а завтра рано вставать.
– Зачем? Ты вполне можешь завтра остаться дома. Отдохни. Можешь помечтать о следующих балах и приёмах, – игриво улыбнулся дядя.
– Благодарю за разрешение остаться, но, простите, не воспользуюсь им. Доброй ночи, – и она ушла, шурша платьем.
– Ну, что, надеялся, поманишь блеском, успехом, и она переменится? – в дверях стоял пан Войтек. – А в ней упрямства – не меньше, чем в тебе.
– Сам не знаю, на что я надеялся, – покачал головой Янош. – Что она сама видит в своём будущем – вот, что я хотел бы знать.
– Так спроси. Или думаешь, не ответит?
– Может, и ответит, но или не скажет правду, или… или я сам буду жалеть о том, что узнал.
– Вот даже как? Ты боишься этой правды? Значит, предположения у тебя есть?
– Да. И они меня не радуют. Я-то мечтал о тихой старости рядом с внуками.
– Не оплакивай мечты раньше времени, может, так и будет. А с девушкой всё же поговори. Уж лучше знать, чем придумывать себе разные страхи.
Пан Янош в душе был согласен с Войтеком, но разговор всё откладывал и откладывал.
* * *
Между тем, настало лето, сезон балов закончился, говорить было не о чем. Закончились и занятия с учителями, у Элен появилось много времени. Часто стали выезжать семьёй – пан Янош, пан Войтек, Гжесь, Элен и несколько слуг – для приятного проведения жарких дней в охотничий домик. Бревенчатые стены прекрасно сохраняли прохладу, озеро лежало перед домиком тихим зеркалом. Вода в нём была красноватой от торфа, покрывавшего всё дно, но зато была тёплой и ласковой. Элен готова была плавать в озере с утра до вечера, она так соскучилась по прикосновению струй! Это всех поначалу шокировало, за неё боялись, но, насмотревшись на то, что она вытворяет в воде, махнули рукой. Пан Войтек весело смеялся, говоря, что когда-нибудь лунной ночью у Элен обнаружится русалочий хвост, и она их утащит под воду.
Мужчины несколько раз охотились, но не для удовольствия, а чтобы добыть дичь к столу. Элен при этом неизменно оставалась дома. Когда её спрашивали, что случилось, ведь она так хотела когда-то научиться стрелять, она ответила, что дичь предпочитает видеть исключительно в виде мяса, причём желательно уже приготовленного.
– А если тебе нечего будет есть, ты будешь питаться воздухом? Или травку собирать? – спросил Гжесь. Он смотрел на неё несколько свысока: наконец-то он в чём-то лучше Элен! Он – мужчина, охотник. Он добыл сегодня утку, которую вместе с двумя другими приготовят им сегодня к столу.
– Могу и травы собирать, среди них есть очень питательные и полезные. А если нужно будет убить ради того, чтобы не умереть с голоду, смогу. Думаю, что смогу и разделать, и приготовить дичь.
– Это тебе только так кажется, – проворчал Гжесь. – Не сможешь. Вот если бы ты хоть раз пошла с нами, то знала бы наверняка. Хочешь проверить?
– Нет.
– А зачем же ты училась стрелять?
Элен, не ответив, ушла в дом, оставив Гжеся дожидаться, когда птицу приготовят к жарке. Она действительно не могла понять удовольствия, получаемого от убийства зверя или птицы. Убить ради еды, убить, спасая кого-то, убить, защищаясь, убить, отомстив – казалось понятным, естественным. Но просто так, ради забавы? Нет, спасибо.
Когда все возвратились из очередной поездки на озеро, оказалось, что в их отсутствие приезжал пан Кветковский. Через пару дней он наведался ещё раз. После прекрасного обеда, в меню которого опять была дичь, добытая охотниками, мужчины продолжили беседу в кабинете. Хозяин предложил сыграть в карты. Гость согласился, криво усмехнувшись – Сыграю, пожалуй. Может, мне в этот раз повезёт. А то останусь и вовсе без гроша за душой.
– Всё так серьёзно? – спросил пан Войтек, сдавая карты.
– Серьёзней не бывает.
Игра шла своим чередом. Внесли свечи, подали прекрасное вино, лимонад и фрукты. Приятный вечер заканчивался. Вскоре пан Войтек откланялся и ушёл к себе. Пан Янош пошёл проводить гостя, и они задержались немного во дворе.
– Я, в общем-то, приезжал не просто пообедать и поиграть в карты, – сказал Владек, – у меня есть к тебе дело, пан Янош.
– На скорую руку, походя, дела не обсуждаются. Приезжай завтра, всё обсудим.
– Но мне не хотелось бы, чтобы кто-то ещё присутствовал при нашем разговоре.
– Я приму тебя в кабинете и буду один.
– Дело, я думаю, будет выгодно для нас обоих.
– Завтра, пан Владек, завтра.
Назавтра начало разговора Яноша не удивило.
– Пан Янош, говоря коротко, мне нужны деньги. Много. Я проигрался, и, если не верну долг, потеряю свою землю. А ты знаешь, это немалые площади. И леса есть, и пашни.
– Ну, о пашнях ты упоминаешь зря, на них уже давно олени пасутся. А от меня-то ты чего хочешь? Чтобы я выкупил эти земли?
– Нет, я хочу просить у тебя денег, чтобы вернуть долг.
– Ты решил, что на правах давнего знакомого можешь не возвращать долг мне? Так это слишком большая, как мне кажется, сумма для того, чтобы о ней забыть.
– Я понимаю. Но могу предложить решение, которое, думаю, устроит нас обоих.
– Какое же?
Пан Владек в волнении облизал пересохшие вдруг губы:
– Я прошу руки твоей воспитанницы.
– Что?!
– Погоди, не торопись отказывать. Я принадлежу к древнему роду, моё имя – само по себе ценность, а есть ещё и владения. Я дам панне Элене своё имя, тем самым открою ей дорогу в высший свет. Разве ты не об этом мечтал для неё?
– О высоком, достойном её положении? Да. Но в моих мечтах рядом с ней не было человека, годящегося ей в отцы, тем более – игрока, – голос пана Яноша перестал быть доброжелательным и, хотя звучал ещё спокойно, в нём слышалась неприязнь и гнев.
– Да какое значение имеет возраст? Что, лучше будет, если она выйдет замуж за какого-нибудь молодого повесу, у которого нет ничего, кроме пары костюмов и съёмного жилья?
– А у тебя, значит, есть?
– Да, и тебе это известно.
– Хорошо. Значит, получается, что я оплачиваю твои долги, ты получаешь красивую умную молодую жену и возвращаешь свои земли. Так?
– Да. По-моему, это нормально.
– Нормально? – пан Янош зашипел, как рассерженный лесной кот. Он всё ещё сдерживался, чтобы не закричать и не вышвырнуть гостя вон. – Нормально… А по-моему, ты, мой милый, от проигрыша повредился умом! Тебе нужен конкретный ответ? Пожалуйста: НЕТ! Ты не получишь от меня ничего – ни денег, ни Элен. Никогда!
Пан Владек сдаваться не собирался и пустил в ход свой последний козырь:
– А ты спроси у самой панны Элены. Может, она не согласится с тобой?
– Не собираюсь!
– Значит, ты любишь её только на словах. Не ты ли говорил, что она сама вправе выбирать свою судьбу?
– Неужели тебе кажется, что она не распознает такое ничтожество?
– Я уже стал ничтожеством? – усмехнулся Владек. – А ещё недавно ты называл меня своим другом.
– Тебе указать, где дверь или сам найдёшь?
– Найду, – пан Владек встал, – только позволь задать тебе последний вопрос. Ты не боишься ошибиться? Вдруг всё же панна Элена согласится на моё предложение? Почему ты решаешь за неё?
– Ты хочешь узнать? Пригласить её?
– Э, нет, сейчас – это заведомый проигрыш.
– Так чего ты хочешь?
– Дай мне месяц. Я попытаюсь завоевать её расположение. И после этого сделаю предложение. Но ты при этом, ни слова не скажешь о моём долге до самого конца.
– Чтобы она дала согласие, не зная, что обрекает себя на полунищенское существование?
– А что, ты уже не уверен, что она мне откажет? – опять усмехнулся Кветковский. – Нет, я не собираюсь её обманывать. Ты расскажешь ей всё до того, как я попрошу у тебя руки панны Элены в её присутствии.
Буевич молчал. Он думал о том, что действительно не знает, что на уме у Элен. Сколько бы он ни пытался говорить с ней о молодых людях, о будущем женихе, о замужестве она неизменно уходила от разговора. А о представленных ей юношах отзывалась весьма нелестно. Они казались ей то глупыми, то нудными, то тихими, то… одним словом, неинтересными. Так, может быть, её судьба – зрелые мужчины, умеющие ценить не только красоту женщины, но и её ум. Нет, конечно, Владек ни в коем случае не подходил на роль жениха, но почему бы не проверить, чего хочет Элен? Свадьбы он не допустит, этот вопрос без него решить невозможно, так что…
– Ну, согласен? Ты же ничего при этом не теряешь.
– Хорошо. Но если ты попытаешься хоть чем-то её обидеть или обмануть, я тебя из-под земли достану. И тогда ты пожалеешь, что родился, – Буевич опять говорил абсолютно спокойно. Кветковский, поняв, что на этот раз продолжать разговор не стоит, молча поклонился и вышел.
С этого времени он стал часто встречаться им на верховых прогулках, как бы случайно попадался навстречу Элен, когда та в сопровождении пани Марии шла по городу на базар. Заезжал он и к ним домой, но старался сделать это в отсутствие хозяина. Сначала Элен не придавала значения этим частым встречам, потом с удивлением стала замечать явные знаки внимания от дядиного друга, каковым она его считала. Наконец, её всё это стало раздражать. Она обратилась за разъяснениями к дяде Яношу. Но тот только недовольно проворчал:
– Ты уже не маленькая, разберись в этом сама.
Тогда она стала разбираться. На исходе месяца ухаживания пана Кветковского уже не были тайной ни для кого. Элен чувствовала, что ещё немного, и он заведёт серьёзный разговор. Решит он поговорить сначала с ней или пойдёт к дяде, она не знала, но, будучи человеком, которого раздражает неведение, она пошла в атаку первая. Как-то раз, когда её солидный кавалер снова приехал к ним и занимал их с пани Марией беседой в отсутствие хозяина, Элен сделала то, что было абсолютно невозможным для всякой другой девушки. Она заговорила с паном напрямик:
– Пан Кветковский, пообещайте мне ответить на один вопрос. Пожалуйста.
– Разумеется, панна Элена, спрашивайте. И называйте меня, наконец, просто паном Владеком.
– И вы не рассердитесь?
– Что вы, на вас сердиться невозможно!
– Вы собираетесь просить у дяди Яноша моей руки?
Пани Мария чуть не упала в обморок, услышав эти слова.
– Панна Элена! Да как же это можно, задавать такие вопросы?! Это неприлично! Неслыханно!
Кветковский, сам ошарашенный такой прямотой, решил всё же не вилять и ответить правду. В конце концов, может, оно и к лучшему. Поговорит с ней откровенно, глядишь – и согласие на брак получит. И ни в чём виноват не будет, панна сама начала разговор. А уж если панна решит – так тому и быть! Он много наслышан о её своеволии.
– Да, не буду скрывать, это входит в мои намерения. Вы покорили моё сердце. Я не встречал ещё за всю мою предыдущую жизнь такой очаровательной девушки! – восторженно проговорил он, и, внезапно посерьёзнев, добавил: – Но я хотел бы сначала говорить об этом с вашим дядей.
– Я думаю, не стоит, – игнорируя охи и ахи пани Марии, чётко произнесла Элен. Кавалер был так удивлён, что автоматически спросил:
– Почему? – это прозвучало как-то совсем по-детски наивно. Они вдруг как будто поменялись ролями: спокойная рассудительность молоденькой девушки – против растерянности и беспомощности зрелого, уже немолодого мужчины.
– Пан Владек, поверьте, я очень вас уважаю, восхищаюсь вашими достоинствами. Мне очень лестно, что такой человек, как вы, обратил на меня своё внимание. Я очень тронута вашими словами обо мне. Но для брака всего этого мало.
– Моё имя очень известно. Если вы выйдите за меня замуж, это имя станет и вашим, как и то уважение и, не побоюсь этого слова, благоговение, которое испытывают люди перед ним, – он попытался вернуть себе уверенность, но всё было напрасно. Во взгляде синих глаз была всё та же мудрость, которую очень хорошо умела изображать Элен. Этот взгляд мог обмануть даже хорошо знавших её людей. Где уж было распознать его незадачливому ухажёру!
– Я верю вам. Но разве только в этом счастье?
– А в чём же ещё? В деньгах? Так в моём владении – обширнейшие земли!..
– Нет-нет, я говорю не о деньгах.
– Тогда о чём?
– Рядом должен находиться человек, с которым хочется быть постоянно, который будет понимать меня, как самого себя, от которого не захочется иметь никаких секретов.
– И это человек…
– Не вы. Мне жаль. Может быть, вас немного утешит то, что такого человека я пока ещё не встретила. А сейчас я прошу прощения, но вынуждена уйти, – и, оставив пани Марию в истерическом состоянии, Элен вышла. Пан Кветковский больше не приезжал.
Пану Буевичу стало всё известно тем же вечером. С докладом обо всём происшедшем к нему в кабинет буквально ворвалась пани Мария, от которой сильно пахло успокоительными каплями. Всю свою речь она постоянно прерывала короткими всхлипами и замечаниями типа «я знала, что всё это кончится чем-то подобным» или «какой скандал!». Несмотря на ужасавшуюся поведением Элен гувернантку, Янош пришёл в замечательное расположение духа, а на следующий день, рассказывая обо всём пану Войтеку, от души посмеялся, восхищаясь нестандартностью решения проблемы, которое проявила Элен, и её решительностью. Войтек кивал головой, но в конце сказал:
– Опасны враги, но во много раз опаснее бывшие друзья, ставшие врагами – это мудрость древних.
– Да что он может сделать! – отмахнулся Янош. – Он боится меня.
– Может, и боится. Поэтому не станет ничего предпринимать открыто. А вот нагадить тайно – это он сможет.
Но у пана Буевича было слишком хорошее настроение, чтобы думать о возможных пакостях со стороны бывшего друга. А задуматься следовало.
Похищение
Лето закончилось. С приходом осени возобновились занятия в школе. Дела Элен здесь поправились, успехи были налицо. Месье Андрэ выполнил обещание, данное пану Буевичу, и научил Элен приёмам, позволившим ей компенсировать недостаток роста и физической силы. Теперь она уже не была манекеном для тренировок, как в начале обучения. Да, она не блистала, но и не производила впечатления безнадёжности. Быть может, юношу Алена это бы не радовало, но девушке Элен казалось вполне достойным.
Дома с учителями Элен больше не занималась, но вместо этого пришла пора балов. Дядя всё так же сопровождал её, но теперь не всегда оставался с ней в танцевальном зале, уходя в соседние комнаты, где стояли столы для игры в карты. Если игра не прельщала его, он присоединялся к тем, кто вёл неторопливую беседу в других комнатах. Там разговор крутился в основном вокруг того, кто станет королём после смерти короля Августа Второго («Дай Бог ему здоровья ещё на долгие годы!»). В случае его кончины, предстояло выбрать нового правителя.
На балах Элен продолжал сопутствовать успех, костяные странички её карнэ не пустовали, получить у неё танец во время бала было практически невозможно: все они были расписаны заранее. Всё это внимание, блеск, комплименты ей нравились, тешили самолюбие, но не захватывали, как могли бы захватить другую девушку её возраста. Пан Янош огорчался, но считал, что всё придёт в своё время. Её необычное увлечение фехтованием он связывал с не закончившимися детскими капризами, казалось – вот пройдёт ещё немного времени, и всё само собой придёт в норму. С наступлением зимы пан Буевич, как всегда, часто уезжал из дома на несколько дней. В это время на неизменные утренние конные прогулки Элен сопровождал кто-нибудь из мужчин – Гжесь или пан Войтек, бывало, что она выезжала со слугой.
Как-то раз в такой момент Элен в сопровождении молодого грума ехала привычным маршрутом по мало проезжей дороге, идущей вдоль берега реки. Мороз за последние сутки сильно ослаб. Деревья стояли в сказочных серебряных уборах. От лошадей после скачки валил пар. Элен улыбалась, довольная, что, как обычно, слуга её не смог догнать, и беспечно отмахивалась от его робких упрёков. Внезапно из-за рощицы показалась группа всадников. Когда они приблизились, в одном из них Элен узнала пана Кветковского. Ей показалось вполне естественным, что он остановил коня, чтобы приветствовать её. Она тоже остановилась. Завязался ничего не значащий вежливый разговор. Прервал его внезапный короткий вскрик её грума. Обернувшись, Элен увидела, как он падает под копыта лошадей, схватившись рукой за голову. Между пальцами виднелась кровь. Повернуться назад, чтобы потребовать объяснений, она уже не успела: ей зажали рот и стащили с лошади, обхватив сзади так, что руки оказались прижатыми к телу. Тут же подъехали лёгкие сани, Элен с уже связанными руками, положили в них, накрыли чем-то, и сани рванулись с места.
Из-под тяжёлого покрывала ничего не было видно. Почувствовав спуск, она поняла, что они съехали на лёд реки. Судя по звуку, вокруг саней скакали верховые. Ехали долго. Сначала по реке, потом поднялись на противоположный берег и продолжили путь явно по дороге. Воздуха не хватало, Элен пыталась пошевелить головой, чтобы хоть немного сдвинуть покрывало, но не смогла. От нехватки воздуха, монотонного стука копыт и мерного покачивания саней она впала в какое-то подобие дремоты. Перед ней вставали картины её жизни с цыганами. Кибитки; лошади; Лачо; Зора; лохматый щенок… Потом она вдруг очнулась. Бег лошадей замедлился, послышался собачий лай. Сани, повернув налево, медленно въехали, по-видимому, во двор (запахло навозом, дымом и хлебом) и остановились.
Некоторое время ничего не происходило. Слышно было лишь, как пофыркивают лошади и где-то недалеко двое лениво ругаются из-за разбитого горшка. Затем снег заскрипел под чьими-то тяжёлыми шагами. Над ней склонился какой-то человек. Не откидывая покрывала, прошептал:
– Будешь вести себя тихо, без скандала – останешься жива и невредима. Будешь буянить – не обессудь, прирежу. Не сомневайся, мне не впервой.
После этого ткань откинули, освободили ей рот и руки. Еле переступая затёкшими ногами, она в сопровождении провожатого с самой что ни на есть разбойничьей бородатой рожей, направилась к избе, оказавшейся крохотным постоялым двором. Внутри было грязно, неуютно, но тепло. За столом в углу сидел пан Кветковский. Туда же бородатый подтолкнул Элен. Она села на скамью.
– Ешьте, пейте, панна Элена, – пригласил Кветковский. – Вы, наверное, замёрзли и проголодались, ведь верхом вы всегда катаетесь до завтрака. Вам надо набраться сил.
Можно было встать в позу и сказать, что ни за что не разделит трапезу с таким негодяем, но Элен и правда очень хотела есть. К тому же, что бы ни ожидало её, следовало подкрепиться, в этом пан Кветковский был прав. Она не собиралась подчиняться никому и при первой возможности рассчитывала сбежать, это она обдумала ещё в санях, когда немного успокоилась. Но на побег опять-таки необходимы были силы. Учитывая всё это, Элен не заставила себя уговаривать. Еда была простая, но на удивление вкусная. Свежий хлеб, только недавно испеченный, пах так сладко… Этот запах навевал воспоминания о русских деревенских избах и о зимовках там цыган. Вспомнив трудную жизнь кочевого народа, она совсем успокоилась и даже позволила себе улыбнуться. Разве это трудности? Подумаешь, похитили. Не убили, не ранили, кормят. Вот бы ещё понять, зачем она нужна пану Владеку. Надо спросить.
– Я имею право знать, чего вы хотите от меня? – спокойно, даже доброжелательно спросила она.
– Не сомневался, что вы первая начнёте разговор на эту тему, – пан Кветковский ухмылялся, привалившись спиной к стене. – Странно другое: почему вы сами до сих пор этого не поняли. А между тем, всё просто. Я хочу повторить попытку, которую вы предвосхитили в прошлый раз. Я хочу жениться на вас! Что вы мне ответите теперь?
– То же, что и тогда. Не вас я вижу в качестве моего супруга.
– Возможно, вы не всё понимаете. Я объясню подробнее. Я пошлю весточку вашему дяде оттуда, где он меня не достанет. И предоставлю ему выбор: либо он благословляет наш брак и даёт за вами приданое, которого хватит на выкуп моих земель, либо, если это его не устраивает, выплачивает мне ту же сумму в качестве выкупа за вас, моя дорогая. Вот и всё! Видите, как всё просто.
– Вы плохо знаете моего дядю, – покачала головой Элен. – Он никогда не согласится на это. Он скорее убьёт меня своей рукой, чем даст согласие на брак с вами. А о выкупе и вовсе не может быть и речи.
– Какие слова! Какая патетика! Но вы забываете, что заставить любую девицу принять предложение достаточно просто, – с этими словами он протянул руку и дёрнул шнурок корсета, выбившийся из-под тёплого жакета. Элен инстинктивно ударила, отталкивая руку. Владек засмеялся: – Да, теперь вы поняли правильно. И если я решусь на эту крайнюю меру (хотя для меня это будет довольно приятная мера!), вы ничего не сможете сделать. А потом будет уже поздно! Кому вы будете нужны?
– Пан Кветковский, вы плохо знаете не только дядю Яноша, но и меня, – теперь голос Элен звучал холодно и резко, хотя так тихо, что слышать её мог только собеседник. – Даже если вам удастся ваш гнусный план, никогда в жизни вы больше не будете знать ни минуты покоя. Я найду способ и время и убью вас!
– О-о! Вы меня напугали!.. Но я вам открою маленькую тайну. У меня есть ещё один способ получить желаемое. Это несколько хлопотнее, но зато ещё более выгодно. Дело в том, что я знаю в России таких людей, которые заплатят огромные деньги, если я передам вас в их руки. Говорят, кто-то из них – ваш родственник. Он имеет к вам дело, касающееся наследства некоего графа, – Элен побледнела. Вот это был действительно неожиданный удар! – Я думаю, продолжать не стоит, а то, как бы вы в обморок не упали, – мерзко улыбнулся Кветковский. – Отдохните и подумайте, что вам больше по душе. Вас отведут в комнату наверху, где вы проведёте ночь. Должен предупредить: не пытайтесь оттуда сбежать. Возле двери и под окном – мои вооружённые люди. Вы слишком большая ценность, чтобы вас потерять.
Комната, куда отвели Элен, была совсем крохотной, обстановка в ней – почти нищенская. Но кровать была застелена чистым бельём. Она села на её край и задумалась. Зачем она нужна в России живой? Кому – понятно, но – живая? Да, Владек что-то сказал о её родственнике. Это ещё кто? У неё никого не осталось. По линии матери никто претендовать на наследство не может, значит, это должен быть кто-то с отцовской стороны. Но у отца был всего один родной брат, никаких двоюродных или троюродных не было, это говорилось в доме неоднократно и с сожалением, поскольку родной брат графа умер. Так кто же может заплатить за неё большие деньги, и кому она нужна живая?
Элен встала, прошлась по комнате, взяла кувшин с водой, чтобы попить. Внезапно взгляд её упал на белые разводы на столе рядом с кувшином. Они выглядели так, будто здесь что-то просыпали, а потом наспех смахнули это рукой. Посмотрев ещё раз на воду в кувшине, переведя взгляд вновь на стол, Элен раздумала пить и поставила кувшин на место. Так, подумаем дальше. Живую её можно использовать. Как? Если она появляется там, то неминуемо возникает спор за наследство. С кем? Одни вопросы! Элен в раздражении опять прошлась по комнате. Предположим, какой-то человек каким-то образом доказал, что он – единственный наследник графа Кречетова. Теперь появляется его дочь. Что делать? Проще всего убить. А вдруг узнают? Так. Можно добиться от неё отказа от наследства. Например, заставить принять постриг. За это можно даже отписать монастырю какую-то часть наследства. Что ещё? Так ведь можно сделать то же самое, что хотел сделать пан Кветковский – жениться! Тогда всё становилось законным! Так. Кажется, варианты закончились. Теперь следующее: нужно решить, что делать сейчас. Согласиться на предложение Владека? Ни за что! Значит, нужно искать способ сбежать.
Этот вихрь мыслей после езды по морозу и тепла избы, утомили её. Элен присела на кровать и опустила голову на подушку, рассчитывая просто немного отдохнуть, чтобы после ещё раз всё обдумать. Но, как только её щека коснулась подушки, она заснула.
Ближе к вечеру ей принесли поесть. Вместе со слугой вошёл Кветковский и остался в комнате. Он был сильно навеселе. Когда дверь закрылась, и они остались одни, Владек прошёлся по комнате (два шага в одну сторону, два – в другую), заглянул в кувшин с водой, сел на табурет у окна и, улыбаясь, молча уставился на Элен. Потом спросил:
– Ну, что, вы решили, какой вариант вам больше по сердцу?
– Нет. Они оба мне не подходят.
– Вот как. Впрочем, я ожидал подобного ответа. Вы удивительно упрямы, панна, – и он засмеялся. – Ну, раз выбор не можете сделать вы, решать буду я. Завтра утром мы отправимся в надёжное укрытие, откуда я сообщу вашему дяде обо всём, что говорил вам. Не скрою и того, что если он не согласится на мои условия, я напишу письмо в Россию. Это даст гарантию, что он будет благоразумен и поторопится ответить согласием.
– Этого не будет. Никогда! – сквозь зубы процедила Элен. В ней так всё пропиталось сдерживаемой яростью, что для страха просто не осталось места.
– Да? А вот у меня другое мнение, – Кветковский встал и шагнул к кровати, возле которой стояла Элен. – Я уверен, что самое большее через месяц буду иметь или тебя и деньги, или только деньги, но большие.
Не в силах больше сдерживаться, Элен быстро выхватила нож, из-за пояса стоящего перед ней мужчины. Но нанести удар не успела. Он схватил её за обе руки и заставил выпустить нож. Когда она попыталась его укусить, Владек сильно ударил её по лицу, и она упала на кровать.
– Маленькая дрянь! Ты решила, что можешь безнаказанно спорить со мной? Не выйдет. Чем раньше ты это усвоишь – тем лучше для тебя же, меньше будет… недоразумений. Я отучу тебя самовольничать, заставлю стать послушной, подчиняться по первому слову.
Он, сверкая глазами, наклонился над ней, дыша в лицо перегаром. Потом взгляд его изменился, стал спокойным, почти нежным. На губах вновь появилась улыбка.
– А что, если я всё же пойду более… традиционным путём? Янош не сможет отказаться выдать тебя за меня замуж, после того, как узнает, что ты стала моей, что спала со мной. Он побоится скандала.
Элен не успела ничего предпринять, мешала боль от удара. Её руки снова оказались в его, он прижал их к кровати, а сам сел ей на ноги.
– Ты красива. Очень красива, – его взгляд скользнул за край корсета. Элен пыталась вырваться, но тщетно, Владек крепко держал её.
– Ты не знаешь, от чего отказываешься, – прошептал он. – Многие женщины, молодые и не очень, проведя со мной ночь, не могли забыть эти часы. Они были бы счастливы оказаться на твоём месте.
– Вот и ступайте к ним, – выдохнула Элен, не оставляя попыток вырваться.
– Не-ет, они не годятся. Одни замужем, другие бедны, – говоря, Владек перехватил оба запястья девушки одной рукой, сведя их вместе, а другой стал поглаживать её шею, опускаясь всё ниже, потом принялся за шнурок корсета. – Так что ты – идеальный вариант для меня.
