Текст книги "Наследница (СИ)"
Автор книги: Елена Невейкина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 54 страниц)
– Хорошо, я позову его, но он будет очень недоволен, – послышалось снизу.
– Ты главное, позови поскорее, а то я здесь скоро околею от холода. А с твоим паном я сам разберусь, – голос говорившего был лишён каких бы то ни было эмоций.
Наступила тишина. Элен переминалась с ноги на ногу: морозный воздух студил босые ступни. Наконец, внизу опять заговорили. Кто-то то ли недовольно, то ли злобно бубнил. Затем холодный голос послышался вновь:
– Не строй из себя недотрогу, пан. Я с тобой о деньгах пришёл говорить.
– О каких деньгах? Вы получили всё, как договаривались, всю сумму. Что ещё нужно?
– Получили. Только обстоятельства поменялись. Если бы мы всё знали заранее, то потребовали бы больше.
– Что знали заранее? О чём?
– Не прикидывайся, пан, – в голосе послышалась угроза. – Когда ты нас нанимал, разговор шёл о мальчишке, а ты нас навёл на девицу. Это не наша работа. Подраться с мужиком – пожалуйста, ограбить кого – запросто, можем и прибить. Но девку?..
– Да о какой девке речь-то?! – теперь голос Леха стал полностью узнаваем.
– А ведь я могу и потерять терпенье, – угроза стала чётче.
– Слушай, ты, как там тебя, или объясни по-человечески, о чём речь, или я тебя сейчас так отделаю, что сам забудешь своё имя.
– Так ты и впрямь не знал? – усмехнулся собеседник Леха. – На будущее запомни: прежде, чем говорить с серьёзными людьми, выясни побольше о том, кто тебя интересует… Баба это. Молодая, тощенькая, как мальчишка, но – баба. Так что давай-ка, пан, раскошеливайся. Особенно теперь, после того, как всё выяснилось.
– Это с чего бы? – огрызнулся Лех. – Баба, мужик, мальчишка – вам-то какая разница?
– Значит, есть разница, раз говорю… А ты, пан, так ничего и не понял. Знаешь, с такими, как ты, у нас предпочитают дела не иметь.
– Вот и не имейте. Мне-то что!
– Хм! Да-а, видно, не учили ещё тебя уму-разуму. Ну, это ещё впереди… Так будешь платить?
– И не подумаю. Вам и так доля убитого досталась. Угораздило же кого-то из вас на шпагу налететь! Ну, вот вам и доплата. Предполагаю, что и кошельком вы не побрезговали. Всё. Разговор окончен. А будешь дальше приставать, охрану кликну.
– Кликни, – равнодушно произнёс голос, снова потерявший выражение. – Не боишься, что расскажу о тебе этой твоей охране?
– Не боюсь. Не резон тебе попадаться. Так что беседовать со стражниками у тебя, я думаю, желания никакого нет.
– Правильно рассуждаешь, пан, уважаю за это. Но берегись! Скупых да нечистых на руку даже среди таких, как я, не любят. Смотри, пожалеешь, что сейчас не заплатил, да поздно уже будет.
– Хватит! Надоело слушать. Убирайся и дорогу сюда забудь!
Голоса на улице смолкли, только тихо хлопнула, закрываясь, дверь, да заскрипел снег под чьими-то шагами. Элен осторожно закрыла дверь, забралась под одеяло и потихоньку стала отогреваться. Сна теперь и подавно не было, она обдумывала услышанное. Элен и раньше подозревала, что Лех был причастен к ночным событиям, а теперь получила этому подтверждение. Но не это главное. Можно было не сомневаться – Лех молчать не станет, и о том, что узнал он, скоро будут знать все. Одно хорошо: будучи в курсе всего, можно подготовиться. Хотя как? Что можно сделать или сказать? Она задремала только под утро. Открыв глаза, сразу ощутила неприятный холодок в спине – может, сейчас, как раз в эту минуту, Лех, смакуя подробности, рассказывает о ней своим приятелям. Заставив себя отодвинуть в сторону неприятные мысли, она встала и начала одеваться. Оказалось, сделать это с обычной одеждой, а не с халатом, не так-то просто, мешала тугая повязка на теле и лангета на ноге. На шум вошёл Штефан и сразу начал выговаривать ей за новую блажь.
– Зачем вам это нужно? Всё одно ведь лежите.
– Больше я лежать не собираюсь, – ответ прозвучал спокойно, но тон его не допускал никаких возражений. – Ты лучше скажи, как с этой штуковиной, – она указала на ногу в лубке, – одеть штаны.
– Нет, этого я не скажу. Просто пойду и позову лекаря, с ним и разбирайтесь! А то я ещё и виноватым буду, – последние слова Штефан договаривал уже за дверью, боясь, что Элен его остановит.
Лекарь пришёл очень быстро. Остановился в дверях, внимательно наблюдая, как Элен, сидя на кровати, борется с одеждой.
– И куда это вы собрались? – он слегка улыбался. После столкновения с её характером, ему уже не приходило в голову уговаривать свою пациентку или пытаться что-либо ей запретить. Просто это было бессмысленно.
– На завтрак, – лаконично ответила Элен. – Только не нужно пытаться меня останавливать.
– Я и не собираюсь. Мне просто интересно дождаться результата – удастся ли вам одеться с лангетой на ноге так, чтобы не пойти на завтрак полуголой.
– Так помогите мне, – Элен смотрела на него сердито. – А не то я сейчас сниму это всё сама.
– Ну, нет. Зачем же? А если я вам скажу, что лангету можно уже заменить просто тугой повязкой? – он неторопливо прошёл к окну и, не обращая внимания на удивлённый взгляд Элен, продолжил: – Знаете, в последнее время у меня появились сомнения, что в кости есть трещина. Больно уж быстро вы встали. Так что вполне вероятно, что пострадали только мышцы, – и повернулся, улыбаясь: – Вам опять повезло! Даже удивительно. Так. Ну, если вы готовы, я могу приступить?
– Да!
– Вот и славно. Штефан, когда я закончу, поможешь… э-э… своему пану одеться к завтраку, – и пояснил Элен, собиравшейся было возразить, что оденется сама: – Повязку с корпуса снимать ещё рано, рёбра должны срастись. А с ней вам неудобно одеваться.
На завтрак она шла, прихрамывая, но довольно свободно. Ею владели два чувства. С одной стороны – радость от того, что закончилось, наконец, заключение в комнате, и она могла вновь ходить, где вздумается; с другой – тревога от ожидания того, что её ждёт. Как её встретят? Что скажут? Отвернуться? Засмеются? Ей так и не удалось продумать своё поведение, свою реакцию на неодобрение окружающих. В том, что это будет именно неодобрение, она была уверена. А потом? Что будет потом? Ей придётся вернуться домой, не закончив курс? Или комендант будет ждать приезда дяди Яноша, чтобы тот сам решил её судьбу? Одни вопросы без ответов. Но уж лучше поскорее всё решилось, чем думать об этом, представляя всякие гадкие ситуации.
Когда Элен вошла, все уже сидели за столом. Её обычное место, слева от Юзефа, оставалось свободным. Она прошла и села, хотя это было для неё сейчас непросто – пришлось перешагивать через скамью. Она оперлась о плечо Юзефа, одновременно тихо сказав:
– Позвольте к вам присоединиться.
Юзеф вздрогнул, удивлённо глянув влево, и тут же поддержал её, помогая перешагнуть. Теперь внимание всех присутствующих было направлено на неё. Элен невозмутимо начала накладывать себе в тарелку овсянку, внутренне сжавшись в ожидании реакции на своё появление. Но слова, с которыми к ней обращались многие, были обычным приветствием или выражали радость по поводу выздоровления. Элен подняла глаза, улыбнулась и начала отвечать на вопросы и сама их задавать. Внутри будто посветлело: они не знали! В этот момент она встретилась взглядом с Лехом. Он, усмехаясь, смотрел на неё, будто оценивал, не сейчас ли обнародовать новость? Но решил пока промолчать. Это не столько успокаивало, сколько настораживало. Почему Лех молчит? Считать это проявлением благородства было бы смешно после всего того, что произошло. Значит, он что-то задумал. Вот только что?..
Постепенно за столом оставалось всё меньше людей. Последним ушёл Юзеф. Элен вышла с ним и с тоской смотрела, как он быстро пошёл по коридору в сторону зала. А ей вновь придётся вернуться в свою комнату. Ей так этого не хотелось! Но она чувствовала, как с непривычки стал ныть бок. Пришлось идти и прилечь. Отдохнув часа два, Элен снова встала и решила выйти прогуляться в парк. Дорожки были расчищены, мороз лишь слегка пощипывал щёки. С удовольствием оглядевшись, она пошла по аллее, даже не замечая, что улыбается.
С этого дня Элен стала выходить дважды в день и каждый раз проходить всё большее расстояние. Доктор, к счастью, оказался и на сей раз прав, и нога быстро восстанавливалась. Да и бок болел всё меньше. Вдохновлённая этим, Элен решила ходить в более быстром темпе, но почти сразу вынуждена была остановиться. Интенсивные движения требовали интенсивного дыхания, а этому препятствовала тугая повязка вокруг тела, да и боль в рёбрах тут же вернулась. Это очень её расстроило, так как означало, что вернуться на занятия она всё ещё не может. Тем не менее, от прогулок, всё более длительных, она не отказалась, обязательно при этом хоть немного пытаясь пройти очень быстро. Как-то она попалась. Во время этой коротенькой «пробежки» её заметил доктор. Элен даже представить не могла, что он способен на такой резкий окрик. Она стояла перед ним, как маленькая девочка, застигнутая за тайным поеданием конфет перед обедом. Доктор был очень сердит и сказал ей всё, что думал о безрассудном поведении некоторых, торопящих выздоровление, и о вреде такой торопливости. Несмотря на непривычно жёсткий тон, доктор был, как всегда многословен. В конце своей речи он пообещал Элен запереть её в комнате под охраной Штефана, если ещё раз увидит подобное нарушение своих предписаний. Впервые Элен не нашла, что возразить.
* * *
Так прошло три недели со дня нападения. Наконец, доктор снял повязку, и Элен смогла дышать свободно. Рёбра ещё немного болели, особенно, если неловко повернуться, но он сказал, что это нормально и со временем пройдёт. Доктор разрешил ей постепенно начинать заниматься.
– Но постепенно! – строго погрозил он пальцем. – А то знаю я вас – сейчас же поскачите, как… олень. Горный.
Пан Стоцкий предложил, чтобы с Аленом недельку позанимался кто-нибудь из друзей, постепенно приучая его к обычным занятиям. Будь это кто-то другой, ничего такого, естественно, не обсуждалось бы, но тут – племянник хозяина школы… Поручили это, конечно, Юзефу. И вот, наконец, Элен впервые после травмы пришла на занятия в зал. Многие подошли поздравить с возвращением.
Стали разбиваться на пары. Теперь это делали знакомым Элен по предыдущей школе методом – вытаскивали номера. Видно, Небу было угодно, чтобы в первый же день Элен оказалась в паре с Лехом. Юзеф тревожно смотрел на неё, обеспокоенным выглядел и герр Нейрат. Он решился нарушить правила.
– Пан Ален, сегодня я хотел бы дать вам противника послабее, вы ещё не вполне восстановились после болезни.
Лех с улыбкой смотрел ей в глаза. «Ну что, панна воспользуется любезностью учителя?» – читалось во взгляде.
– Нет, герр Эрих. Благодарю, но – нет. Какой номер выпал, тот пусть и будет, – ответила Элен. – Так будет честно. Если противник сильнее, я проиграю бой. Это нормально.
Лех усмехнулся, а вслух сказал, слегка поклонившись:
– Я со своей стороны обещаю не забывать о том, что пан Ален ещё не в форме.
Учитель ещё некоторое время колебался, но уступил, оставив всё, как есть.
– Сегодня мы продолжаем отрабатывать приёмы, позволяющие использовать обычные предметы в качестве защиты. Как и на прошлом занятии, это будет плащ. Итак, накиньте плащи на левую руку в несколько слоёв… Так. Все готовы? К бою!
Поединки начались. Элен, собравшись, приготовилась к каверзным, выматывающим приёмам, которыми Лех владел прекрасно, и к проигрышу, который считала неизбежным в данной ситуации. Но к её удивлению Лех, похоже, щадил её. Он больше отражал атаки Элен, а если и атаковал сам, то его удары несложно было отвести без особых усилий. Сначала Элен просто удивилась, потом появилось сомнение – а чего он, собственно, хочет? Ведь она знала, на что он способен, он был одним из самых сильных и бесспорно талантливых курсантов. Затем она разозлилась, потому что, как ей казалось, поняла причину такого поведения Леха: он, зная, что перед ним девушка, был подчеркнуто вежлив, если так можно сказать, чем хотел показать, что ему всё известно. Для неё же это было равносильно подачке. Впервые эмоции заглушили голос разума во время боя. И она тот час за это поплатилась. Перейдя в атаку, она была настолько уверена в том, что Лех вновь будет лишь отражать её, что пропустила момент встречного удара. Шпага скользнула совсем рядом с телом, Элен даже показалось, что она ощутила холод стали, но не задела её. Зато диагональным движением острый клинок, как бритва, рассёк лёгкую ткань свободной мужской сорочки. Элен успела подхватить падающую правую часть одежды кончиками пальцев, торчавшими из плаща, а левая упала с плеча, открыв так называемый испанский корсет, скрывающий грудь.
– О, простите мою неловкость, – продолжая улыбаться, с поклоном произнёс Лех. И добавил совсем тихо: – И за то, что ваша тайна перестала быть таковой.
Такой ситуации Элен не могла предугадать. Она стояла, всё так же придерживая ткань на правом плече. Потом гордость взяла своё – она просто отпустила остатки сорочки и, двинув плечом, скинула её. Затем, сбросив плащ с руки, освободилась от обрывков, оставшись в корсете, и посмотрела Леху в глаза:
– И что это меняет? Для меня – ничего, а для вас? Хотите проиграть бой девушке?
На них уже смотрели все, поединки прекратились сами собой. Нейрат онемел от увиденного, но всё же именно он первым пришёл в себя:
– Почему никто не работает? Разве был объявлен перерыв? Захотели взысканий за нарушение дисциплины? Продолжать!
Один за другим курсанты продолжили занятия. Возобновили поединок и Элен с Лехом после окрика учителя:
– Пан Ален, пан Лех, вас что, это не касается? Пан Ален, раз пришли сюда, значит, поправились. Нечего отдыхать! К бою!
Теперь Лех не играл. Но они словно поменялись местами. Элен после слов учителя, не давшего ситуации развиться, неожиданно успокоилась. Осталась лишь ненависть к противнику, но больше Элен не давала чувствам мешать ей. А вот Лех был в ярости от того, что учитель повёл себя так, как будто ничего не случилось. Воодушевление Элен и ярость Леха почти уровняли силы. Наконец, прозвучала команда:
– Стоп! Закончить бой! Все свободны. Пан Ален, задержитесь.
Обменявшись с Лехом взглядами, полными ненависти, она вложила шпагу в ножны и накинула на плечи плащ, уже достаточно сильно посечённый ударами шпаги. Постепенно зал опустел. Последними выходили Юзеф и Лех, оглядываясь один – тревожно, другой – со злостью. Когда они вышли, и дверь закрылась, герр Нейрат сказал с долей сарказма в голосе:
– Простите, что не могу предложить вам присесть, так что разговаривать будем стоя.
Элен только, молча, наклонила голову, соглашаясь.
– Хотел бы задать вам несколько вопросов, – заложив руки за спину, сказал учитель. – Вы позволите?
– Конечно.
– Прежде хочу сказать, что состоится ли наш с вами разговор, будет зависеть от вас, от вашего ответа на мой вопрос. Скажите, вы сможете говорить правду? Разумеется, с условием, что ничего, из сказанного вами, не станет известно никому без вашего решения. Если о чём-то не захотите говорить, лучше промолчите, но не лгите. Итак, сможете вы соблюсти это условие?
– Да, смогу, – голос спокоен, взгляд – тоже.
– Хорошо, – Нейрат кивнул. – Тогда – первый вопрос, хотя надеюсь, что знаю на него ответ и сам. Ваш дядя, пан Буевич, знает о вашем… о вашей… знает обо всём?
– Да.
– И он не возражал?
– Возражал. Но я его, в конце концов, убедила.
– Не сомневаюсь. Тогда второй вопрос. Основам фехтования вы обучались вместе с паном Юзефом?
– Да.
– И он всегда знал, что вы… девица?
– Нет, не всегда. Он узнал об этом случайно, когда обучение было уже закончено.
– И вы, естественно, приложили все усилия, чтобы последовать за ним сюда?
– За ним? – Элен была в замешательстве. Потом вдруг поняла, что имеет в виду учитель, и, вспыхнув румянцем, воскликнула: – Конечно, нет! Мне бы в голову такое не пришло.
– Ну, в вашу голову, я думаю, могло бы прийти и не такое. Ну, хорошо, оставим это. Объясните мне тогда, как получилось, что из вашей школы пришли сразу двое, заявленные, как лучшие? Признаться, я сначала думал, что пан Буевич просто пристроил своего… племянника, – взглянув на Элен, учитель хмыкнул. – Это нормально. Но тут ситуация какая-то странная. Не находите?
– Да, со стороны это кажется странным. Но мы, действительно, оба были лучшими. Я могу об этом рассказать, но лучше спросите у пана Буевича, когда он приедет. Никакой тайны здесь нет, а поверите вы скорее ему.
– То есть, вы хотите сказать, он разрешил вам заниматься здесь не просто по вашей просьбе, а соблюдая правила?
– Да.
– Бедный пан Буевич. Представляю, что ему пришлось выдержать. Вы его видимо, припёрли к стенке. Что ж, будем считать, что этот вопрос мы выяснили. Но тогда я не понимаю другого: зачем вам всё это нужно? Вы красивы, отнюдь не бедны, любимы дядей, иначе бы он не баловал вас так. И зачем при этом вам понадобилось учиться такому… неженскому ремеслу? Вы хотите что-то кому-то доказать?
– Нет, ничего и никому я доказывать не собираюсь.
– Тогда в чём причина? Каприз?
– Скажем так, – после короткого раздумья ответила Элен, – у меня есть цель, которая требует определённых навыков. Один из них – владение шпагой. Однажды, в начале пребывания здесь, мы уже говорили с вами на эту тему.
Нейрат помолчал. Потом спросил, пытаясь хоть что-то уяснить:
– А кем вы себя видите в дальнейшей жизни? Вы не видите себя женой и матерью? Ведь у вас есть для этого всё.
– Да, я вижу себя и женой, и матерью, – теперь Элен отвечала тихо, опустив глаза. – Но для того, чтобы это сбылось, мне нужно сначала научиться этому, – она показала на эфес.
– Не понимаю. Где связь? А если вы не овладеете этим искусством, кем же вы будете тогда?
– Никем.
– Что значит «никем»? – герр Эрих нахмурился. – Майн готт! Никогда не думал, что когда-нибудь перестану понимать польский язык.
– Это значит, что меня не будет, – просто ответила Элен.
– Не будет?.. Кажется, я начинаю кое-что понимать, – он отошёл к окну и постоял немного, барабаня пальцами по раме. Затем резко обернулся: – Вы не племянница пана Буевича?
От неожиданности Элен машинально ответила правду:
– Да, – и тут же, испугавшись, попыталась исправиться: – То есть я… не совсем племянница…
– Стойте, не нужно больше ничего говорить. Помня наш с вами первый разговор, я примерно понял положение вещей, детали не так важны. Но если мои догадки верны, вы идёте на большой риск, затеяв эту авантюру с обучением фехтованию и надеясь суметь воспользоваться полученными навыками. Когда мы разговаривали с вами в прошлый раз, я считал, что передо мной юноша, будущий мужчина. Вы сами-то понимаете, что влезаете в мужскую игру? Осознаёте риск?
– Я рискую в любом случае – буду ли я вести себя так, как сейчас, или попытаюсь жить тихо, мирно. Меня всё равно могут найти рано или поздно. А если найдут – уничтожат, я им живая не нужна. Так что особой разницы нет. А я не могу просто сидеть и ждать.
Нейрат опять немного помолчал.
– Я уважаю ваше решение и вашу решимость. Но… Как же трудно вам придётся.
– Это ничего. У меня уже есть опыт. Я привыкла к тому, что трудно.
– Вы не знаете, о чём говорите, – покачал головой учитель. Затем, уже другим тоном, продолжил: – Так. Хорошо. Я принимаю всё таким, как есть. Остаётся выяснить несколько практических вопросов. Во-первых, ответьте мне, как к вам теперь обращаться – так же, как раньше, пан Ален, или… Простите, я не знаю вашего настоящего имени.
– Элен.
– Ага. То есть, мужское имя вы выбрали себе по созвучию, чтобы легче было привыкнуть.
– Не совсем так, но это не важно.
– И в самом деле, не важно. Так как мне вас называть?
– Так, как сочтёте нужным. Но, если вы интересуетесь моим мнением, то я бы хотела сохранить всё так, как было.
– Почему, если не секрет?
– Если называть меня настоящим именем, это будет всякий раз резать слух, обращать на себя внимание. А так… Все привыкли.
– Ну, теперь вы вряд ли будете обделены вниманием, – усмехнулся Нейрат. – Но я поступлю так, как хотите вы… пан Ален. Хорошо. Теперь: как вы собираетесь держаться в присутствии других учеников? В чём теперь будете приходить на занятия? Простите мне эти вопросы, но ситуация столь необычна… Я даже никогда не слышал о такой.
– Одеваться буду так же, вести себя – тоже. Я не вижу здесь проблемы.
– Остаётся выяснить ещё одно, чтобы избежать неудобного положения. Если к вам будут обращаться, как к юноше, а в вашем ответе прозвучит «я сделалá», «я сумелá» и прочее, это прозвучит, по меньшей мере, странно, вы не находите?
– А разве вы раньше слышали от меня выражения, которые относили бы меня к тому или другому полу? Ни разу мной не было произнесено что-то вроде «я хотел» или «я хотела». Припомните, был ли хоть один такой случай?
Нейрат задумался и с удивлением понял, что, и правда, в речи Элен ни разу не звучали слова, по которым можно было бы судить, кто перед вами – юноша или девушка. Её речь отличалась удивительной универсальностью.
– Как это вам удаётся? – удивление в его голосе было абсолютно искренним.
– Тренировка, – пожала плечами Элен.
Учитель коротко рассмеялся.
– Мне осталось задать вам последний вопрос. Чем я могу помочь вам? Может, есть какие-то пожелания?
– Нет, никаких пожеланий нет, кроме одного. Я не хочу особого отношения к себе в чём бы то ни было. Если такое отношение появится, мне по-настоящему станет трудно.
– Да, – учитель удовлетворённо кивнул. – Да! Я, признаться, боялся, что вы всё же попросите меня о чём-нибудь. Но вы абсолютно правы, нельзя для вас создавать никаких особых условий, с чем бы они ни были связаны. Единственное, что я намерен сделать и без вашей просьбы – не буду некоторое время ставить вас в пару с паном Лехом.
– Нет! – резко воскликнула Элен. – Ничего – значит, ничего.
– Но мне казалось… Неужели вы не понимаете, что он не оставит вас в покое, а вы ещё не совсем восстановили силы?
– Со мной всё в порядке, об этом сказал даже доктор. А Лех… Он невзлюбил меня с самых первых дней, один Бог знает, почему. Но мне до сих пор удавалось как-то избавляться от его гадостей. Думаю, смогу и впредь.
– Мне кажется, что вы не правы, но спорить с вами не буду. Это, как я уже говорил, ваше решение и я уважаю его. Напоследок хочу сказать вот что. Обо всех событиях, случившихся после Рождества, и их последствиях комендант был обязан сообщить вашему дяде. Если не ошибаюсь, его прибытие в школу ожидается со дня на день. Я предупреждаю вас об этом, чтобы вы ещё раз всё взвесили. Быть может, вы захотите вернуться с паном Буевичем… к более спокойной жизни.
– Благодарю вас, герр Эрих, за приятное известие о приезде дяди Яноша. Но передумаю я вряд ли.
– Что ж, вы имеете право решать. Это ваша жизнь и судьба. Хотя я, будь вы моей племянницей, устроил бы вам хорошую взбучку, чтобы отбить тягу к авантюрным решениям… Не смею вас больше задерживать, пан Ален, идите отдыхать. Думаю, за дверью вас дожидается пан Юзеф. Поспешите, а не то оба останетесь без обеда.
Элен поклонилась и вышла. За дверью и впрямь стоял Юзеф.
– Ну, как? О чём вы говорили так долго? Тебя не отправят домой?
– Нет, не отправят. А говорили о том, как меня теперь следует называть.
– И что? – несколько растерянно спросил Юзеф.
– Мы посоветовались и решили оставить всё, как было. Это привычнее для всех. Пойдём скорее, отнесём оружие и – обедать! Так есть хочется!
Юзеф так и не понял, шутит она насчёт разговора с Нейратом или нет.
* * *
Но сюрпризы для Элен в этот день ещё не закончились. Едва она переступила порог своей комнаты, как тут же появился Штефан:
– Ой, идите быстрее к пану коменданту! Вот радость-то – пан Янош приехал! Он там ждёт вас, у коменданта. Вы идите, а обед я вам сюда принесу!
Элен, быстро переодевшись, выскочила из комнаты. Несмотря на то, что явно предстоял ещё один серьёзный разговор, она летела по коридору, как на крыльях. Дядя Янош! Она действительно соскучилась. Перед кабинетом коменданта Элен немного замедлила шаги, чтобы хоть немного отдышаться. Когда она вошла, пан Янош поднялся ей навстречу. Лицо его выражало тревогу. Он быстро ощупал взглядом фигуру воспитанницы и немного успокоился, не найдя никаких повязок и видя, как свободно она двигается.
– Ну, здравствуй! – приветствовал её дядя. Элен поклонилась. – Вижу, всё обошлось? Хвала Создателю! Я прочёл всё, что пан комендант счёл нужным написать в графе «Происшествия», но у меня осталось множество вопросов. Надеюсь, ты мне всё объяснишь и расскажешь подробно.
– Конечно, пан Буевич, – ответила она, обратившись к нему так, как любой другой ученик школы.
– Давай-ка присядем, и ты начнёшь рассказ.
В этот момент тихо вошедший слуга доложил, что герр Нейрат очень просит принять его.
– Пусть подождёт, – недовольно ответил комендант. – Ты же видишь, я занят.
Но слуга не торопился выходить.
– Герр Нейрат знает, кто у вас, поэтому и просит принять его немедленно.
Комендант попытался возмутиться, но Буевич, заинтересовавшись, опередил его:
– Вот как? По-видимому, ему тоже есть, что рассказать. Пригласи его, – распорядился он, обращаясь к слуге.
Тут же вошёл учитель. Он изящно поклонился и произнёс обычные слова приветствия и извинения за нежданное вторжение.
– У вас, я так понимаю, есть на это причины, – ответил пан Янош. – Мы собирались выслушать моего племянника, чтобы, так сказать, иметь информацию о происшествии из первых уст.
– А о каком именно происшествии вы хотели бы услышать? – склонив голову на бок, спросил Нейрат.
– Как это, о каком? – растерялся Буевич. – Их что, уже несколько?
– Ну, я считаю, что да. А вы как считаете, фройляйн Элен? – внезапно обратился он к ней.
Элен вспыхнула, но сумела взять себя в руки, хотя и было заметно, каких это ей стоило усилий:
– Да, герр Эрих, я думаю, что два.
Пан Буевич с удивлением переводил взгляд с учителя на Элен и обратно. Вот это новость! Когда же учителю стало всё известно? И одному ли ему? На коменданта было смешно смотреть: он сидел с вытаращенными глазами, приоткрыв рот, напоминая человека, которого только что крепко стукнули по затылку. Молчание затягивалось. Первым заговорил хозяин школы:
– И как всё это понимать?
– Очень просто, пан Буевич, – ответил учитель (Элен смотрела куда-то в сторону). – Сегодня на занятии, первом, на котором присутствовала ваша племянница после болезни, в результате… э-э… случайного удара, разрезавшего сорочку, но не задевшего тела, в буквальном смысле, обнажилась правда. Нет, вы не подумайте лишнего, под сорочкой был корсет. Женский. Считаю своим долгом также сообщить, что не слишком верю в совершенную случайность этого удара.
После некоторого молчания Янош спросил, озадаченно кашлянув:
– И что вы предприняли далее?
– Ничего. Не мог же я пожертвовать уроком для выяснения всех тонкостей этой ситуации. Поединки продолжались столько, сколько положено. А после их окончания мы поговорили с фройляйн, и пришли к решению ничего не менять. То есть, разумеется, до вашего суда, – поклонился он Буевичу.
– Ничего не менять? Не понимаю. И что это должно означать?
– То, что я продолжу заниматься, а герр Эрих будет по-прежнему называть меня Аленом, – подала голос Элен. Учитель, приподняв брови, указал рукой на неё, как бы говоря: «Вот вам и ответ. Теперь всё понятно?»
– О, Матерь Божья! – не сдержался Янош и, обращаясь к своей воспитаннице, воскликнул: – Что ты со мной делаешь! И как мне теперь себя вести? Не может быть ничего «по-прежнему» после того, что случилось!
– А что такого случилось? – Элен уже оправилась от неожиданности и перешла в наступление. – Что это может изменить? Если бы я была в числе слабых учеников, если бы жаловалась или пыталась уйти с занятий – тогда понятно, можно было спросить, что делать дальше. А так – какая разница, кто я?! Разве я не убедила вас, дядя Янош, что могу…
– Ну, всё, началось! – замахал руками Янош. – Хватит! Помолчи… Ну, а вы что скажете? – спросил он учителя. – Разве возможно продолжать занятия при сложившейся ситуации?
Герр Нейрат, с любопытством слушавший разговор, не торопился с ответом. Он взглянул на Элен. Она смотрела ему прямо в глаза. Во взгляде не было ни вызова, ни просьбы, лишь уверенность в своей правоте. Он помнил их недавний разговор и намёк Элен на причину, по которой, по её мнению, ей так необходимо было научиться фехтованию. Он вздохнул, невесело улыбнулся и ответил:
– Могу сказать только одно. Такие ученики мне попадались редко. Пан Ален, – подчеркнул это обращение учитель, – не гениален, но на удивление серьёзен. Он, – опять выделил голосом герр Эрих, – точно знает, чего хочет, а главное – зачем. Хотя это и остаётся тайной для окружающих. Если мне будет позволено, могу добавить, что терять такого ученика только из-за… неблагоприятно сложившихся обстоятельств мне бы не хотелось. Но, разумеется, решение принимать не мне, – он слегка поклонился и замолчал, скрестив руки на груди.
Некоторое время стояла тишина. Буевич хмурился. Затем он сказал:
– Не знаю. Я должен подумать… А что вы там говорили о неслучайном ударе?
– Могу поспорить, что его нанесли, рассчитывая именно на такой эффект. Пан Лех слишком хороший боец, чтобы это было случайностью. Да и его реакция служит подтверждением моей правоты.
– А что он собой представляет, этот Лех? Что вы можете о нём сказать?
– Сильный, умный, смелый, один из самых успешных учеников. Но при этом любит окружать себя более слабыми учениками, которые почитают его, как героя. Быть лучшим ему мешает только его характер – он слишком зависим от своих эмоций, поэтому часто делает ошибки, которых не должно быть при таком таланте.
– Что ж, коротко и ёмко. И я так понял, что его отношения с Элен, мягко сказать, натянутые?
– Да. Хотя не ясно, почему. Я склонен думать, что здесь не обошлось без зависти. Пан Ален, – он упорно продолжал использовать это имя, – обладает свойством, которого так не хватает пану Леху – выдержкой, умением держать себя в руках. Кстати, – он повернулся к Элен, – если эта черта не врождённая, а приобретённая, искренне поздравляю вас. Это одно из самых нужных качеств в любом деле, а в нашем мастерстве оно просто необходимо.
– А что за история с ранением пана Леха? Меня интересует ваше мнение, герр Нейрат.
– По этому поводу мне сказать нечего. Высказывать свои подозрения, не имеющие доказательств, считаю неправильным.
– А подозрения всё же есть?
– Да.
– То есть, и это не случайность?
– Может быть.
– Что-то мне кажется, я плохо интересовался жизнью школы, – тон хозяина стал жёстким. – Постараюсь исправить это. Теперь буду приезжать чаще, – потом помолчал и добавил, обращаясь к Элен: – Теперь вы. Сейчас отправляйтесь к себе. Поспешность я, как вы знаете, не люблю, поэтому отложу окончательное решение, посмотрю, как у вас пойдут дела. Благодарите за эту отсрочку герра Нейрата. Без его комментариев я, не задумываясь, забрал бы вас домой. Я решил, что завтра у вас всех будет свободный день. Я прошу пожертвовать прогулкой в город ради меня. Я хотел бы, чтобы вы пришли ко мне вместе с паном Юзефом. С ним я тоже не прочь побеседовать. Так что жду вас приблизительно в полдень.
