Текст книги "Двадцать четыре секунды до последнего выстрела (СИ)"

Автор книги: Екатерина Коновалова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 49 страниц)

Александр: восемнадцатая часть

Разодрав блокнот на отдельные листы, Александр разложил их по всей поверхности стола. Он зарисовал все лица, которые показывали на фотографиях члены комиссии, и теперь рассматривал рисунки. Перед ним были люди в той или иной мере важные для мистера Смерти, для Джима.

Безумие.

Да, он был уверен, ответ на нехитрую загадку – это именно безумие. Но верно ли он угадал первую часть? То, в чём они непохожи и что уже не исправить – это происхождение?

Фальшивая биография Джима Фоули как будто подтверждала эту догадку: мальчик, который рос без отца, явно имел проблемы с матерью, а может, и с её любовниками, рано покинул родной дом и добился всего сам, найдя влиятельного покровителя. Вот он – яркий контраст с жизнью самого Александра, которому с раннего детства были открыты все дороги, которому (он отлично осознавал это) повезло родиться в любящей, заботливой, да ещё и обеспеченной семье. Это различие между ними уже не исправить, если только у мистера Смерти нет с собой машины времени. И всё-таки у Александра было ощущение, что это слишком простое и прямое решение, что Джим имел в виду нечто менее очевидное.

– Ирландец, – пробормотал Александр себе под нос, двигая ближе изображение Джима, – из бедной и неблагополучной семьи, который к тридцати пяти годам получает огромное влияние на преступный мир, умный и талантливый, с отличным вкусом, но при этом безумный. Мазохист в постели, но садист в жизни. Или просто социопат.

Если бы ему принесли сценарий с таким персонажем, Александр отправил бы автора переписывать всё к чертям, настолько это было недостоверно и так плохо склеивалось в единый образ.

У Александра не было агентурных данных, ему не отчитывались клоны, но он не мог просто выбросить всё это из головы. Он чувствовал, что обязан попытаться понять Джима, разобраться в том, что им движет. И возможно, это поможет его остановить – что бы он ни задумал.

– Чего тебе нужно? – спросил он, как иногда спрашивал у своих героев, и прикрыл глаза.

С самого начала он хотел привлечь его, Александра, внимание.

«Ты бы не понял», – так он сказал. То есть ему нужно было не просто внимание как таковое, ему нужно было донести свои мысли и идеи. Или даже больше – завладеть вниманием Александра целиком.

Когда они говорили на чердаке, Джим наслаждался каждым мгновением.

Александр тоже. В глубине души. Очень-очень глубоко, так, что даже самому себе в этом не хотелось признаваться.

У Александра никогда не было недостатка во внимании, но он всегда испытывал (и продолжает испытывать до сих пор) нехватку понимания. Даже Мэтт, любимый, преданный друг, без которого Александр просто не справился бы ни с одним проектом, понимал его только отчасти. Мэтт умел угадывать его желания, страхи и проблемы, был готов выслушать любую задумку для сценария, поддерживал все планы, но никогда не понимал его мыслей. Размышления, поиски, смыслы – всё это оставалось далеко от него.

Джим объяснил суть «Пяти мёртвых любовниц» несколькими словами, поняв историю даже лучше самого Александра. Это завораживало, на самом деле. Не будь он убийцей, Александр первым искал бы возможности продолжить общение с ним.

Но для самого Джима этой преграды не было. Ощутив интеллектуальное родство, он поставил себе цель – заполучить человека настолько близкого ему. И он сказал совершенно верно: только нормальность, включающая в себя также и мораль, стояла между ними. Будь Джим нормальным или Александр безумным, они понимали бы друг друга безусловно.

Но что свело Джима с ума? Безумен ли он от рождения или в его прошлом произошло что-то, сломавшее его психику?

Александр задумчиво пододвинул к изображению Джима рисунки тех людей, с которыми Джим был близок, если верить информации от клонов: Френсис Мансано, Марк Смит, Линда Крамер, Себастиан Майлс. С детализацией Александр не стал возиться, но глаза изобразил точно. И сейчас, просто по этим взглядам, он легко разделил этих людей на две группы. В одной были Мансано и Смит, которые явно подкармливали тёмную сторону Джима, его личного мистера Хайда. В другой – мисс Крамер и Себастиан Майлс. И хотя на этих двоих смотреть было приятнее, Александр пока убрал их, склонившись над оставшимися картинками. Насильник-Мансано. Садист и изверг, ещё и покалеченный, Марк Смит. Александра самого начинало тошнить от одной мысли о том, чтобы пустить кого-то из них в постель. Но он был бы очень плохим режиссёром, если бы не умел изворачивать свой разум в угоду героям истории. И был определённый угол (пока только один, но предстояло поискать и другие), под которыми эти двое могли обладать определённой привлекательностью.

Потерев пальцы, Александр прикрыл глаза, позволяя знакомому жару стечь с шеи по позвоночнику вниз, остро уколоть в паху, наполнить рот вязкой слюной. Если однажды тебе причинили боль, очень сильную, а потом ты преодолел её, взял под полный контроль, ты почувствуешь наслаждение, когда получишь этому подтверждение. Одно дело – знать, что ты победил боль и страх. И совсем другое – погрузиться в них целиком и понять, что они тебя не касаются. Это не мазохизм в чистом виде, примитивный и скучный. Это страшная внутренняя ломка. «Я буду плохим мальчиком, и вы, в обход полиции и судебной системы, покажете мне двадцать пять способов британской разведки добывать информацию», – так, кажется, он сказал в кабинете Елены. «Нет, я бы попробовал второй вариант, честное слово. Но ваши ребята, мисс Кларк, начисто лишены фантазии. Меня не заводят тупицы». Сколько бравады! Сколько безусловной уверенности в себе! И как – Александр помнил – блестели его глаза в этот момент, во время разговора о пытках.

Он убил и Смита, и Мансано, когда они надоели ему. С того угла, под которым Александр сейчас смотрел на ситуацию, было очевидно: любой убил бы.

Но тогда зачем Линда Крамер и Себастиан Майлс?

Если ты подсаживаешься на такой эмоциональный наркотик, что вообще может заставить тебя слезть с него?

Александр открыл глаза, стёр со лба пот и посмотрел на нарисованного Джима, который ответил ему задумчивым взглядом.

Александр: девятнадцатая часть

Была глубокая ночь. Александр как обычно пытался уснуть, ворочаясь с бока на бок, и резко сел на кровати, услышав вибрацию телефона. Сердце заколотилось быстрее – кто мог бы позвонить ему так поздно? Только Елена и только с недобрыми вестями. Или Мэтт – с ними же. Взяв телефон, Александр увидел надпись: «Номер скрыт», и стало совсем неуютно. Но он всё-таки ответил на звонок, с опаской держа телефон на расстоянии от уха, словно тот мог взорваться.

Сначала стояла тишина. Потом раздался мягкий высокий смех, и голос произнёс:

– Ну, не бойся, сладкий. Это всего лишь я. Не спится?

Первым порывом было бросить трубку, если не запустить телефоном в другой конец комнаты, но Александр сдержался. Дрожащими пальцами поднёс аппарат поближе. Облизнул губы. Он мог назвать его мистером Фоули, чтобы подчеркнуть свою осведомлённость. Мог сказать: «мистер Смерть», – потому что именно так хотелось к нему обращаться. Но всё-таки Александр выдавил из пережатого волнением горла:

– Джим.

Он снова рассмеялся.

– Тебе так страшно, да? Ты не знаешь, зачем я звоню тебе. Не знаешь, чего ожидать. Да, сладкий?

– Знаю, – тихо ответил Александр, снова опускаясь на подушку и перехватывая телефон поудобнее. Прикрыл глаза, представляя себе тонкое лицо мистера Смерти, и пояснил: – Я сам сказал тебе… что ты мог бы позвонить.

– Привет, мистер Кларк, я тут посмотрел все твои фильмы и хочу обсудить их, – процитировал Джим его слова. – Ты не думал, что я это сделаю.

– Нет, – честно ответил Александр, и на лице, которое он видел перед собой, появилась хитрая улыбка. – Но мы оба знаем альтернативу звонку, так что я, пожалуй, рад тебя слышать. И готов обсудить с тобой что угодно.

– Расскажи, – попросил Джим.

Александр зажмурился крепче, так, что образ Джима пошёл жёлто-чёрными пятнами, хотя и не пропал до конца. Как понять, что именно он хочет услышать? Как почувствовать себя в его шкуре, когда сердце бешено колотится, а голова не соображает от нервных встрясок и хронического недосыпа?

– Безумие, – ответил Александр тихо, – я понял, что нас отличает безумие. Меня называют эксцентричным и немного не от мира сего, но мы с тобой точно знаем разницу.

– А второе? – прошептал Джим.

– Опыт.

– Умница, – в его голосе послышалось придыхание. – Великолепно, сладкий. Ещё.

Александр очень ярко представил себе Джима на широком кожаном диване, в костюме. Как он запрокинул голову и прикрыл глаза, испытывая…

Это было не так-то просто сформулировать, но Александр имел большой опыт создания безумцев в своём воображении, поэтому он справился. Джим сейчас испытывал нечто сродни сексуальному возбуждению, и вызвано оно было тем, что его поняли, что угадали его мысли, причём точно.

– У тебя есть опыт, который мне даже не снился. Я думал сначала о происхождении, но это слишком банально и просто. Да и потом, среди людей моего круга немало тех, кто пережил настоящий ужас. Ты читал Сент-Обина, например?

Джим не ответил, поэтому Александр просто продолжил мысль:

– Сам факт происхождения ни на что не влияет, но жизненный опыт – это ключ. Что ни делай, я уже не смогу пережить то, что было в твоей жизни, это не исправить. Я прав?

– Ты никогда не мечтал об этом, сладкий? – спросил Джим.

– Тысячу раз. Но знаешь… – Александр сглотнул, – я всегда знал, что не выдержу. Мои родители мечтали, чтобы я стал дипломатом или пошёл в спецслужбы, но я просто слишком слаб для этого. В своей голове я могу представлять что угодно, но на деле просто впадаю в ступор или паникую от любой мелочи. Ты не такой, да? Хотя…

– Именно, сладкий, – промурлыкал Джим. – Ты ведь понимаешь.

– Точно такой же…

– Ты ведь уже узнал, да?

– А кто был первым, ты помнишь?

– Я знаю, кто был первым у тебя. Первой, точнее, правда, сладкий?

– Я до сих пор не очень хорошо справляюсь с жизнью, если Елены нет рядом, – признался он, отлично понимая, что Джим и так в курсе.

– Она говорила мне, что я чувствую, – прошептал Джим очень слабо и вдруг почему-то с резким ирландским акцентом, которого не было раньше. – Называла эмоции одну за другой.

– Твоя мать, – без сомнений сказал Александр и тяжело вздохнул. – Она погибла, не отец.

– Ты помнишь, как впервые осознал смерть? – спросил Джим, уже без акцента, но дрожащим голосом.

– Нет. Да. Думал, что нет, пока ты не спросил. Мне было девять, мою учительницу французского убил муж. Нам просто сказали об этом, без подробностей, но мне было так жаль её. И при этом я всё пытался понять, как это – быть убитым. Читал энциклопедию, задавал вопросы про смерть, а потом представлял, что меня убили.

– Ты фантазировал об этом часами, правда?

– Почти месяц. А потом начались занятия в театральной студии, и я обо всём забыл. А ты?..

– Ты знаешь, сладкий. Тебе пора спать. Так и быть, я первым положу трубку, – и Джим действительно отключился.

***

Александр знал, что должен позвонить Елене и пересказать ночной разговор, что ей будет полезно узнать об этом, возможно, это даст какой-то ключ к пониманию Джима. Но с утра он так и не набрал её. Просто не смог. А ещё он даже не подошёл к рабочему столу, оставив рисунки разбросанными под стеклянным взглядом Мишель.

С трудом поднявшись с постели после полудня, он оделся и без завтрака вышел на улицу, дышать тёплым влажными сентябрьским воздухом. Очень хотелось оказаться где-нибудь не в Лондоне – здесь было слишком тесно, улицы утомляли привычностью.

Пожалуй, очень давно он так надолго не оставался в Лондоне, да и в Британии вообще, да ещё и вне съёмок. Одно дело – проводить дни и ночи на студии. Другое – раз за разом выходить из нелюбимой квартиры, видя перед собой один и тот же дом в тюдоровском стиле на другой стороне улицы.

Говоря откровенно, Александру очень хотелось сбежать, хотя он прекрасно знал – по сути, перемена места ничего не изменит. Особенно после прошлой ночи.

Господи, ему было и больно, жутко, и совсем немного сладостно вспоминать этот безумный разговор. На протяжении многих лет создавая в сценариях и оживляя на экране людей с поломанной психикой, больной моралью и искривлёнными представлениями о красоте, он никогда не думал столкнуться с чем-то подобным вживую. И между тем, вот он – Джим, живое воплощение самой отчаянной фантазии, герой, прописывая которого, Александр (он знал наверняка) задыхался бы от экстаза. Больной психопат и убийца, который назвал погибших по его прихоти людей «статистами» и который пообещал довести до сумасшествия самого Александра.

Александр крутил в голове ночной разговор пока пил кофе из палатки, пока шёл до Кенсингтонских садов. А ещё он думал о том, повторится ли звонок.

И надо сказать, вместо облегчения он ощутил лёгкий укол разочарования, когда на следующую ночь никто ему не позвонил.

Глава 51

Себ смотрел, как Джоан, сидя на подоконнике в платье-балахоне, пьёт горячий чай из пивной кружки, и думал, что это зрелище точно способно войти в десятку лучших вещей, которые он видел в своей жизни.

– Может, ну его? – спросил он, отлично осознавая, каким будет ответ.

– Ты сам себе этого не простишь, – фыркнула Джоан. – И не смотри на меня так, мне неловко.

– Если я не буду смотреть, – резонно заметил Себ, – я начну трогать. И тогда мы точно никуда не пойдём.

– Аргумент.

Очень спокойно, почти бессобытийно прошёл октябрь. В годовщину смерти Эмили они со Сьюзен и миссис Кейл вместе посетили церковь при кладбище. К могиле не пошли, просто посидели в тишине под каменными сводами. Сьюзен плакала, миссис Кейл тоже вытирала глаза платком, но к вечеру обе пришли в себя и сели просматривать семейные фотоальбомы. Сьюзен жадно вглядывалась в людей на снимках, изредка сглатывала, когда видела Эмили.

Миссис Кейл и Себ по очереди вспоминали случаи из жизни Эмили. Себ рассказал об их знакомстве – а потом и о первых пяти свиданиях, поскольку тема Сьюзен страшно заинтересовала.

На каникулах после первого семестра Себ снова увёз Сьюзен во Францию – они провели в Париже и окрестностях пять прекрасных дней.

Джим появился всего дважды, без приступов, без странных разговоров. Задумчивый, непривычно спокойный, он требовал держать неизвестных людей на прицеле, устраивал любимое лазерное шоу, а потом объявлял в наушник, что Себ может быть свободен. А потом пропал, перестал отвечать на звонки и смс. Через две недели его отсутствия Себ осторожно уточнил у Дарелла, всё ли в порядке, получил утвердительный ответ и твёрдо решил выбросить Джима из головы. Выходило традиционно плохо.

Наверное, именно поэтому когда Грег пригласил Себа и Джоан на свой день рождения, Себ обрадовался – это была возможность немного отвлечься от однообразных тренировок и залипания в телевизор.

Джоан приехала в Лондон на первом поезде, и почти весь день они провели в постели. Но теперь она натянула своё единственное синее платье, пригладила волосы и мрачно объявила, что готова ко всему. Себ решил, что даже три дня рождения не заставят его надеть костюм и ограничился рубашкой.

У Грега намечался нехилый праздник большой компанией: он снова помирился с женой, они решили (в который там раз?) начать всё с чистого листа, так что отмечать планировали вместе с друзьями с обеих сторон.

Себ ни разу не видел жену Грега – только слышал, и ему, в общем-то, более чем хватило впечатлений. Джоан с ней даже была знакома и иначе как «сука» не называла. Пол только между ними добавил, что с радостью свернул бы ей шею, а уж руки точно не подал бы. Но Грег ходил таким неприлично счастливым, что ни у кого не хватало духу портить ему настроение.

Грег встретил их на пороге, одетый в непривычный светлый костюм и как будто слегка растерянный. Себ вручил ему подарок – и тут же оказался в крепких объятиях.

– Надеюсь, я ничего не перепутал, – фыркнул Себ, – сам знаешь, как я в футболе разбираюсь.

– Тебе Джоан подсказала, – фыркнул Грег и спрятал два билета на полуфинал «Кубка Англии». И да, конечно, выбрать матч и билеты помогла Джоан.

Джоан он тоже обнял – и повёл внутрь.

– Вы последние. Остальные так проголодались, что пришли за полчаса.

Грег жил в небольшом таунхаусе в Чингфорде[27]27
  Недорогой район Лондона, думаю, московское Видное или что-то в этом роде. В основном застроен двух– или четырёхэтажными таунхаусами.


[Закрыть]. Возле дома росли подстриженные кустарники, внутри был неплохой, хотя явно и не новый ремонт: всякие там обои в цветочек.

Себ осматривался с любопытством. За всё время знакомства он ни разу не был у Грега, тот и не приглашал никогда. Хотя внешне дом был куда приятнее, чем его, Себа, конура.

– У тебя уютно, – озвучила мысли Себа Джоан. Грег ответит каким-то неуверенным кивком и быстро добавил:

– Раздевайтесь, там стынет утка.

Из гостиной доносились голоса, смех и джаз.

Джоан вошла первой, а Себ – чуть за ней. Комната была битком: Себ насчитал двадцать три человека. За столом почти никто не сидел – гости ходили, сбивались в группы, курили у окна и говорили без умолку.

Себ слегка напрягся: не любил он таких толп, и быстро нашёл свою компанию. Полицейские – Пол с женой, Крис и Тодд и ещё трое незнакомых Себу ребят – стояли возле незанятого курильщиками окна и говорили о чём-то своём.

– Так, ну, – пробормотал Грег, – давайте я вас познакомлю, что ли.

– Я к ребятам, – тут же ответила Джоан и тут же проскользнула в толпу, а вот Себ сглупил – и тут же оказался лицом к лицу с женой Грега.

Что ж, и сучка крашеная, и прочие эпитеты ей вполне подходили, хотя надо было отдать должное – женщиной она оказалась красивой.

– Эмма, моя жена, – представил её Грег.

– Себ Майлс.

– Приятно с вами познакомиться, мистер Майлс, – женщина протянула ему руку и окинула внимательным долгим взглядом.

Ну нахер.

Руку он пожал. Ещё раз поздравил Грега и предпринял тактическое отступление – сбежал к своим ребятам и к Джоан.

– Не вздумай! – услышал он обрывок разговора. Это произнесла Энди. И смотрела она при этом на Пола достаточно строго.

– А я бы отдала, – жёстко сказала Джоан. – Сколько это может продолжаться?

Себ оставился чуть позади, не привлекая внимания.

– Энди права, Джоан, – проговорил Крис примирительно, – это не наше дело. Пол и без того сунул нос туда, куда не нужно было.

– Я решил помочь, – отозвался Пол, и Себ кашлянул, привлекая внимание.

– О чём спор?

Его пустили в тесный круг, и Джоан пояснила:

– Пол проверил по камерам, чем занимается эта… фея, пока Грег на работе. Вот теперь думает, отдавать фотографии, рискуя получить в зубы, или не стоит.

Уточнять, что именно Пол нашёл, нужды не было. Себ выдохнул.

– Что думаешь? – спросил Пол тихо. – Ну, сколько можно, а? Я бы предпочёл знать.

– Может, поговорить с ней? – предложила Энди. – У меня есть хорошая подруга – семейный психолог. Может, им обоим походить к ней?

– Может, мне свернуть ей шею и найти Грегу нормальную женщину? – в тон её сказал Пол.

– Что бы там ни решили, – произнёс наконец Себ, – не портите ему праздник. Он заслуживает хороший вечер.

Пол махнул рукой, отошёл к окну и закурил. Энди покачала головой, явно не одобряя сигарету, но и не решаясь сейчас с ним спорить. Крис представил Себу, тот поздоровался, но сразу пошёл следом за Полом. Присел на подоконник возле него.

– Тошнит меня от таких, – произнёс Пол. – Мордой бы в стол…

– Зря ты ребятам сказал.

– А они сами не сообразят, конечно.

 – Сообразят или нет, а зря сказал. Это только Грега касается.

Пол махнул рукой и затушил окурок в пепельнице.

– Ладно, верно, – махнул он рукой. – Но я такой злой был… Думал – приду и сразу, с порога ему всё выложу, на нервах весь. Энди заметила и вытянула понемногу. Отговорила. Как пришли – я к Крису сразу, а возле него эти. Вы ещё подошли с Джоан.

– И теперь в курсе половина присутствующих.

Они немного помолчали. Себ разглядывал гостей, которые явно делились на три разных группы. Самая малочисленная – коллеги Грега, все знакомые и свои. Им на этом празднике было неуютнее всех, и одеты они были проще остальных. Как и Себа, их звали на домашнюю тихую вечеринку. Вторая – семейные пары, где женщины притащили мужей почти силком. Соседки или подруги миссис Рассел, с Грегом знакомые весьма отдалённо и поверхностно. Они были лучше одеты, вели себя шумнее и приметнее. И наконец, в третьей группе были те, кто Грега не знал вовсе и кто пришёл пожрать.

– Пойду выпью, приятель. Тошнит меня от этого, – объявил Пол и двинулся к столу с напитками.

Странный это был праздник. Не особо весёлый. Много алкоголя, много лишних людей. Уже ночью Себ вышел на улицу и с облегчением втянул носом свежий воздух. Хлопнула дверь. К Себу приблизился Пол. Он расстегнул пиджак и слегка ослабил галстук, взгляд сделался тяжёлым, пьяным. Тряхнул головой, убирая чёлку со лба, закурил и принялся молча следить взглядом за кольцами сигаретного дыма. Себ сглатывал горькую слюну – ветер сносил дым в его сторону, – но не двигался.

Докурив, Пол сунул руки в карманы брюк, покачался немного с пятки на носок и наконец сказал нетвёрдо, но решительно:

– Я завтра за нашим шефом следить буду.

Себ нахмурился. Он сомневался, что Пол, во-первых, правда хочет говорить об этом вслух, а во-вторых, стремиться поделиться этим именно с ним.

– Никуда не денется, падла.

– Ты пьян, приятель, – заметил Себ.

– Ни капли. Я давно под него копаю… Ленивая крыса. После «М-Корпорейшн»… Уверен, это он, сука. Он запретил мне работать над делом о взрыве. И он же прицепился ко мне тогда с этими документами.

Себ напрягся. Пол, глядя в пустоту, продолжал:

– Я тебе говорю чего… Ты работал на них. Мне Грег сказал, ты не видел ничего, не знал толком. Но если хоть что вспомнишь – скажи мне.

– Ты хочешь?.. – начал Себ.

– Полгода служебного расследования. Я очень хочу прищучить нашего шефа и отловить тех гадов из «М».

Наверное, переживать не о чем. Джим осторожен. Едва ли можно найти его по старым документам о взрыве, случившемся полтора года назад.

– Есть у него в почте пара писем…

Себ выдохнул, обернулся к Полу и сказал, попытавшись поймать его блуждающий взгляд:

– Пол, я не могу тебе давать советы, всё равно ни чёрта в этом не понимаю. Но у тебя даже уверенности нет. Письма, предположения и ощущение, что как человек он – редкая гнида. Маловато для ставок, не думаешь?

– Мне просто нужно последить за ним… Себ? Ты можешь мне помочь.

– Я?

– Ты следить точно умеешь. В отличие от меня. Брось, я видел твой послужной список. Ты сможешь остаться незамеченным… А я могу напортачить и потеряю единственную зацепку…

Себ не знал, что ему говорить. Он не собирался следить за шефом лондонской полиции, особенно в том случае, если он был человеком Джима. Но он, чёрт возьми, не мог просто послать Пола. Или мог?

– Я не прошу тебя рисковать, – тихо проговорил Пол, – слежка издалека, с безопасного расстояния, вот и всё.

В темноте у него сверкали глаза. Он был уверен в своей правоте и не сомневался в том, что Себ согласится.

– Если ты читал мой послужной список, – медленно проговорил Себ, – то знаешь, что я вылетел из армии. Потому что полез не в своё дело. Не желаю повторять это ещё раз. У меня дочь, которая и так осталась без матери, и работа, которой я дорожу. Прости, Пол, я пас. И тебе не советую туда лезть.

Кажется, Пол ему даже сначала не поверил. Себу тяжело давались эти слова, но понимал, что по-другому ответить не может. Они на разных сторонах. Он не собирается играть против Джима. Даже в мелочах.

– Жаль, – наконец, сказал Пол, развернулся и пошёл обратно в дом. Себ проводил его взглядом.

Ему хотелось бы забыть об этом разговоре.

Пол был хорошим парнем, может, резковатым и грубым, но хорошим. Он был лучшим другом Джоан. Если он влезет в планы Джима – он труп. И почему-то у Себа не было особых сомнений, кто именно должен будет пустить ему пулю в череп. Его лицо представилось особенно чётко через воображаемый прицел, и Себ зажмурился, отгоняя яркую картинку. Только на смену ей пришла другая, совсем уж нереалистичная: Пол, который заталкивает в полицейскую машину Джима.

Достав телефон, он набрал номер, который не отвечал уже больше месяца. Джим может снова не снять трубку. Скорее всего, он так и сделает. Себ повернулся лицом к дому, чтобы убедиться, что никто за ним не наблюдает и не услышит разговор.

Гудки продолжались.

В принципе, можно и не напрягаться, разговор не состоится.

Система должна бы уже дать отбой: «Абонент не отвечает», – но гудки всё шли и шли. И вдруг их сменил мягкий, расслабленный голос:

– Как приятно, что ты позвонил, мой дорогой. Соскучился?

Себ тихо хмыкнул: в некотором роде да. Во всяком случае, слышать Джима было приятно: особенно потому что он явно был в порядке и даже не в состоянии приступа.

– Простите за вечерний звонок.

– Пустяки, дорогой. Я всегда рад тебя слышать, – промурлыкал Джим. Очень смешно, да, учитывая, что он игнорировал звонки и смс целый чёртов месяц. – Надеюсь, ты позвонил мне, просто чтобы поболтать? Давай, малыш, расскажи, что на тебе надето? – голос Джима стал ещё более томным.

– Вам не идёт роль оператора секса по телефону, – сказал Себ, чуть подождав.

Джим расхохотался, причём от томности не осталось и следа. Он заливался искренним, весёлым смехом, и Себ не прерывал его. Чёрт с ним, правда ведь смешно.

– Что ж, дорогой, раз ты не желаешь немного меня развлечь… зачем звонишь?

Сделав несколько шагов назад, подальше от дома, Себ кратко рассказал о разговоре с Полом и его подозрениях. Это было тяжёло и откровенно хреново, но нужно. Закончив, он добавил:

– Есть ли шанс, что он останется жив?

Джим замолчал надолго. Потом сказал:

– Ты удивил меня, Себастиан. Такие решения, такие выборы. Я не могу защищать всех, кому ты пожал руку в этом городе. У тебя многовато знакомых. Но как поощрение, как маленькую награду… – Джим вздохнул, – я оставлю его в живых. Спокойной ночи, дорогой.

– Спокойно ночи, Джим, – почти беззвучно проговорил Себ.

Джим сбросил вызов.

Убирая телефон, Себ понял, что у него подрагивают пальцы. Он сделал для Пола больше, чем даже надеялся. Джим держит слово. Он оставит его в покое. Решит эту проблему, не убирая основной источник.

Но на душе всё равно было дерьмово.

Из дома вышла Джоан. Себ протянул ей руку, а она неожиданно уткнулась лицом ему в плечо. Немного постояв, выпрямилась и сказала:

– Поехали домой, Басти. Я пьяная вдрызг.

– По тебе не скажешь, – пробормотал Себ, внимательно её изучая. Не считая лёгкой встрёпанности, она выглядела отлично, твёрдо держалась на ногах и говорила как обычно: чётко и отрывисто.

– Поэтому и предупреждаю, – пояснила она.

– Попрощаемся с Грегом?

– Нет, его Пол увёл наверх, и с ними была бутылка джина. Я бы их не отвлекала.

Оставалось надеяться, что Пол пошёл рассказывать Грегу об изменах жены, а не о планах слежки за начальством.

Себ не пил, поэтому повёл Джоан к своей машине. Она шла ровно, её не качало.

– Ты уверена, что пьяная прямо вдрызг? – уточнил Себ, заводя мотор. Нужно было бы улыбнуться, но мышцы как будто одеревенели. Мыслями он был всё ещё там, на площадке перед домом, держал в руках телефон и говорил Джиму о подозрениях Пола.

– Совершенно, – отозвалась Джоан, откинула голову на спинку сиденья и закрыла глаза. – Дурная была идея пить. Басти…

Себ выехал на трассу и смотрел перед собой, но боковым зрением всё равно заметил, как Джоан улыбнулась. И – да, вот улыбка была не её. Слишком широкая, расслабленная. Даже после секса Джоан так не улыбалась.

– Ба-асти, – повторила она, – какой же ты чёртов хороший парень.

О, да, отличный просто.

– Зачем тебе это вообще сдалось, а?

– Что?

Джоан задумалась. Она кусала губы, жмурилась, и Себ её не торопил. Если бы она не стремилась так поговорить, он включил бы радио. Хотелось забить собственные мысли чем-то другим, например, музыкой. Чем-то ритмичным, с однообразной долбёжкой, и погромче. Но вместо этого он немного прибавил газу и перестроился в правый ряд.

– Я, – вдруг сказала Джоан, и Себ не сразу сопоставил это с её предыдущей фразой.

– В смысле?

– Зачем тебе это всё?

Ладно, пожалуй, он готов был взять свои слова назад. Джоан действительно была пьяна, и теперь он это отчётливо осознавал. Такие разговоры были совершенно не в её духе. Если честно… это скорее напоминало об Эмили. Всё это «давай-поговорим-открыто-о-наших-отношениях» дерьмо совершенно не взялось с Джоан. Но Себ, конечно, понимал, что не может промолчать или отшутиться. Просто было тяжело поверить, что она регулярно задумывается об этом, может, переживает.

Вдруг стало ещё более неуютно – хотя, казалось бы, куда уж больше. Учитывая характер Джоан, было сложно держать в голове, что она может быть такой… женщиной. А помнить об этом – между прочим, его, Себа, прямая обязанность.

– Зачем мне наши отношения, в смысле? – переспросил он.

Был велик соблазн предложить поговорить дома. Но это было бы трусостью. Тем более, что к дому она вполне может уснуть. И он, получится, просто сбежит он неудобного разговора.

– Угу, – протянула Джоан.

– Я тебя люблю.

– Хороший парень… Ты можешь найти себе красотку, которая будет ждать тебя дома с горячим ужином, вместо того, чтобы раз в месяц таскаться в Плимут.

– Ты переживаешь из-за этого?

Джоан издала какой-то невнятный звук.

– Я могу, наверное, – согласился он. – Но я люблю тебя. А Плимут… я рад, что не Сидней.

– Я терпеть не могу, – проговорила она невпопад, – когда в деле что-то не сходится. Это такое чувство, как будто свербит в затылке. И в зубах отдаётся ещё. Знаешь, Басти, бывает такое: раскладываешь перед собой материалы, – она перевела дух, но тут же продолжила: – Смотришь, читаешь заключения экспертов и понимаешь: чушь собачья. Всё не то. Не на того думаешь, не в ту сторону смотришь.

Себ её не перебивал, пусть даже в её словах не было никакого смысла. Каждому иногда просто нужно выговориться.

– Ни разу не было, чтобы я ошиблась. Чтобы свербило зря.

– Ты хороший полицейский, – произнёс он, просто потому что она явно ждала какой-то реакции.

– Я полицейский с большим опытом. И знаешь, Басти, я никак не могу отделаться от этого чувства…

Себ нахмурился.

– Когда?

– Сейчас.

Он свернул на Белгрейв-роуд. Ещё немного, и они будут дома. Он уложит Джоан спать – и дело с концом.

– Я смотрю на тебя, говорю с тобой, а в затылке что-то свербит. Не понимаю…

– Я тоже, – сказал он настолько искренне, насколько смог. – Но я обещаю дать тебе самые исчерпывающие показания по любому делу, по какому ты пожелаешь, – Себ заставил себя улыбнуться, запарковал машину и помог Джоан выбраться. На свежем воздухе её повело, и, обхватив её за талию, он медленно повёл её к дому.

В спальне Себ усадил Джоан на кровать, раздел, завернул в одеяло, принёс крепкого сладкого чая и прилёг рядом. Она почти не двигалась, и даже кружку удерживала с заметным трудом. Поменяв позу, Себ расположился у Джоан за спиной, перехватил кружку и помог сделать несколько глотков.