Текст книги "Двадцать четыре секунды до последнего выстрела (СИ)"

Автор книги: Екатерина Коновалова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 49 страниц)

Он пропустил похороны мистера Кейла, зато помог миссис Кейл оплатить часть его долгов и перевёз её в новый дом – втрое меньше, но куда уютней старого. Почти час проговорил с ней по телефону после развода – она его жалела. Почему-то, несмотря на все уверения в обратном, она, как и многие другие, в их разрыве обвиняла именно Эмили.

В общем, в сущности, он ничего не знал про миссис Кейл, кроме того, что ей удалось воспитать умную, заботливую, счастливую Эмили. А ещё, что она совершенно не привязана к Карлайлу и всегда была внимательна к Сьюзен.

 – Она только и делает, хлюпает носом, – нахмурился папа. – Ты с ума сошёл, если хочешь доверить дочь этой размазне.

Но по тону Себ слышал, что папа не так уж не согласен с этим решением.

Глава 16

Пятого звали Дэвид Блинч, и он был чёртовым образчиком английской добропорядочности. Высокий, светловолосый, с длинным лошадиным лицом, он сидел в своей гостиной, заставленной старой мебелью, подливал себе из пузатого чайника чай в маленькую фарфоровую чашку, разбавлял его молоком из молочника и лениво курил сигарету. Себ всё ждал, что вот-вот из-за кресла выскочит корги.

Не выскакивала.

Себ лежал на полу запылённого чердака, усыпанного птичьими перьями и заляпанного помётом.

Блинч продолжал пить чай. Хоть фотографируй его такого – и на открытку. Себ действительно испытывал сейчас к Дэвиду Блинчу отвращение, и это его буквально уничтожало.

Он затянул с этим делом на долгих три дня. Сьюзен, которая до сих пор, по словам родителей Себа, держалась очень хорошо, внезапно сорвалась в неконтролируемую истерику. Рыдала до рвоты, хваталась Себа и просила забрать её из этой комнаты и из этого дома. Кричала, что мама смотрит на неё из-за углов.

Они вчетвером – Себ, мама с папой и миссис Кейл – с трудом напоили Сьюзен успокоительными каплями. К сожалению, после нескольких часов сна ей не стало лучше, и Себу просто пришлось забрать её к себе в квартиру. Там она более или менее успокоилась.

Себ и до этого думал, что дом Эмили придётся продать, а Сьюзен и миссис Кейл купить другой, но теперь это стало очевидным. Но пока, в качестве временной меры, он сумел арендовать половину таунхауса на той же улице, но в другой её стороне. Родители перебрались со Сьюзен туда.

И вот теперь Себ вернулся к пятому виновному. Нужно было убрать последнего ублюдка, и Себу казалось важным закончить с этим до похорон. Только почему-то это было очень трудно.

Он смотрел на свою цель, а всё, что мучило его в Каире, вдруг навалилось с новой силой. Себ должен был ненавидеть Блинча и желать его смерти. Казалось бы, именно теперь малейшие сомнения должны были бы раствориться. Разве убивать тех, кто не сделал лично тебе ничего плохого, проще, чем всадить пулю в башку ублюдку, который оставил твоего ребёнка без матери?

Проще.

Отложив винтовку в сторону, Себ перевернулся и сел, прижавшись спиной к стене. Тихо ударился затылком о твёрдый кирпич под облетевшей штукатуркой.

«У меня был снайпер до тебя… – вспомнились слова Джима, – виртуоз… Он сломался».

И кажется, Себ догадывался, почему.

Чёртов Джим Фоули.

Себ с силой сдавил виски пальцами, зажмурился до боли в глазных яблоках. Выдохнул.

Он не мог остановиться, прекратить всё, просто уйти.

Во-первых, потому что Блинч заслуживал смерти. Действительно заслуживал, безо всяких приказов. А во-вторых, потому что приказ всё-таки был.

«Он всё равно труп», – подумал Себ почти с отчаянием. Даже если он сам решит выйти из игры, Джим прикончит Блинча.

Ничего не изменилось. И то, что Себ немного ненавидит свою жертву, это просто деталь. Шутка Джима. Дерьмовый юмор, не более того. Не что-то, что может помешать полёту пули, сбить глазомер, запороть расчёты.

Джим может идти нахер. Себ не сломается.

Выравнивая дыхание, Себ ощущал, как его отпускает. Тошнота проходит. Ненависть отступает. Голова очищается.

Перевернувшись обратно на живот, он подполз к позиции, заново установил винтовку, поправил перчатки и приник к прицелу. В комнате теперь появилась женщина лет тридцати пяти в строгом костюме и с очень красивыми светлыми волосами. Жена, любовница? Себу было плевать. Они говорили о чём-то. «Как вы смели смотреть на горничную таким взглядом, сэр?» – озвучил её реплику Себ. Или: «Вы вообще видели прошлый отчёт?». Хотя вряд ли, официально Блинч нигде не работал. Может, они вместе ругали современную литературу?

Не так уж важно.

Себу нужно было, чтобы женщина вышла из комнаты. Никакого волнения не осталось. Если сейчас они уйдут из комнаты вдвоём, Себ просто поедет домой. А потом продолжит – уже с другой точки. Он никуда не спешил, Джим ведь не ставил крайнего срока.

Женщина махнула рукой, наклонилась, коротко поцеловала Блинча в щёку и пошла к дверям. Кажется, её жест можно было перевести как: «Не надо меня провожать», – но Блинч всё-таки учтиво приподнялся со своего места. За женщиной закрылась дверь. Блинч вернулся в кресло. Себ отщёлкнул предохранитель.

  – Как поживаешь, мой дорогой Дантес? – раздался за спиной высокий голос, и Себ вздрогнул от неожиданности. Резко вскочил на ноги, повернулся – и конечно, встретился взглядом с Джим.

Твою мать. Неожиданный удар сзади – лучший способ вырубить снайпера, и Джим наверняка знает об этом. Себ сложил руки на груди, прогоняя остатки животного, вбитого в подкорку страха.

 – Сэр.

Как он там спросил? «Как поживаешь, мой дорогой…», – Себ попытался вспомнить, но фамилия на «Д» вылетела из головы.

 – Ясно, – пожал плечами Джим. – Я почему-то так и думал, – он выглядел раздражённым, а потому максимально опасным, – если бы я сам не давал тебе письменных инструкций, детка, я задумался бы, а умеешь ли ты читать?

 – С вашего позволения, сэр… вы нанимаете меня стрелять, а не читать.

Джим издал странный резкий звук: не то выдох, не то рык, не то стон, прошёл к подоконнику, уселся на него, разбивая последние остатки маскировки, посмотрел в окно и сказал задумчиво:

 – Одноклеточные и однозадачные. Господи, какая же скука…

Чем именно, Себ не знал, но чем-то он, похоже, как следует разозлил босса. Или не он?

Понаблюдав какое-то время за дорогой, Фоули повернулся к Себу и сказал:

 – Приговор мистеру Блинчу откладывается.

Если бы Себ услышал об этом пятнадцать минут назад, он, наверное, пришёл бы в ярость. Но теперь просто ответил:

 – Как скажете, сэр.

Джим чуть приподнял брови, и его лицо, только что выражавшее отвращение, сделалось заинтересованным.

 – Надо же, – он улыбнулся, показывая зубы, – какой послушный мальчик. Может, я даже дам тебе за это косточку, Себастиан. Хочешь косточку?

Себ, наплевав на устав и напомнив себе, что он не в армии, опустился на колени и принялся собирать винтовку. Раз уж Блинчу сегодня повезло – нечего ей тут лежать.

 – Ты скучный, – протянул Джим, и вдруг окликнул его другим, непривычно-добрым тоном: – Себастиан!

 – Да, сэр? – Себ тут же распрямился.

 – Убей для меня кого-нибудь, Святой Себастиан… – протянул Джим ласково и с мольбой в голосе, – ну, пожа-а-алуйста.

Он наклонил голову и улыбнулся, как будто действительно что-то выпрашивал, а Себ смотрел на него, сжимая в руке лямку футляра от «М-24», и не мог отделаться от мысли, что всё это один большой спектакль.

Ну, или у Джима ещё сильнее поехала крыша. Или он опять на наркоте.

 – Простите, сэр, – сухо ответил Себ, – невнятный приказ, отданный командиром, пребывающим в невменяемом состоянии, я игнорирую.

 – Ха, – Джим вытолкнул из себя короткий резкий смешок, – а если я дам более ясный приказ, Себастиан? Святой Себастиан… иди сюда…

Да, сомнений не было, у него начинался очередной приход. В полутьме чердака его кожа выглядела неестественно белой, на лбу блестел пот. Речь, как тогда в недостроенном офисе, стала невнятной, часть слов пропадала, и он был вынужден повторять их.

 – К окну… ну, я не кусаюсь… – он опять засмеялся, а Себ действительно с осторожностью подошёл к Джиму. Выглянул вместе с ним в окно, на немноголюдную улицу. – Смотри… повернула из-за угла… в мали… малиновой…

Джиму не было нужны договаривать, потому что Себ и сам разглядел женщину в яркой приметной шляпе.

 – Вижу, – отозвался Себ.

 – Видишь… – шёпотом повторил Джим, – она идёт не очень быстро… тяжёлый день, а дома ещё ссора с дочерью… Бедняжка. Она ненавидит свою жизнь. Всё время одна. Не была замужем… ни один мужчина не хотел её саму. Да и женщина тоже… – Фоули прижался затылком к оконному проёму, закрыл глаза. Теперь его буквально рвало этими словами, зато он не терялся в них: – Работа была единственным, что делало её жизнь осмысленной, представляешь, Себастиан? И вот… пуф… – он залился смехом, а женщина между тем всё шла по улице: – Она потеряла почти всё, Себастиан… Ей остался только позор, долгое и мучительное падение на дно… и дальше смерть. Помоги ей, Себастиан, – Джим открыл глаза, ловя взгляд Себа: – Убей её прямо сейчас.

Себ знал, что так будет, едва Джим упомянул женщину в малиновой шляпе. Она продолжала идти, уже почти поравнялась с домом, на чердаке которого они сидели.

 – Тогда уйдите от окна, сэр.

 – Джим! – рявкнул он внезапно.

Да ладно. А Себ уже думал, что они эту тему проехали.

 – Джим… уйдите от окна. Вас видно.

Он собрал винтовку так, словно соревновался на скорость. В голове было тихо, ровно и пусто. Джим отошёл в тень, а Себ взял женщину на прицел. Расстояние было очень небольшим. Собственно, даже целиться не было нужды.

Женщина уже миновала этот дом и шла дальше. До конца квартала оставалось триста метров.

Щёлкнул затвор. Себ не знал, остановит его сейчас Джим или нет, и его это не волновало. Он сделал вдох, потом выдох. Задержал дыхание перед самым выстрелом, отсчитывая в голове секунды по ударам сердца, без всяких часов, и после десятой секунды, в перерыве, нажал на крючок.

Женщина упала, на улице началась суета, беготня, но Себ уже не смотрел туда, отодвигаясь в тень и убирая винтовку.

Только закинув футляр на плечо, он посмотрел на Джима. А тот запрокинул голову и расхохотался: истерически, с повизгиванием.

 – Я заплачу тебе премию, Себастиан, – он громко сглотнул, – премия нравится тебе больше косточки?

 – Да… Джим.

Он смотрел на Себа как на особо интересный подопытный образец. Или как на добычу – во всяком случае, ноздри у него раздувались весьма хищно, а от наркотической (или ещё какого-то происхождения) вялости не осталось и следа.

 – Хорошо. Да, Себастиан… – он хмыкнул, ещё шире раздувая ноздри, – ты убил её, потому что пожалел?

Себ ненавидел чёртов психоанализ и психологов. И его особенно раздражало, когда в психолога пытался играть Джим, потому что тогда он напоминал того чувака из «Молчания ягнят».

 – Я убил её, потому что вы отдали мне приказ, Джим, – ответил Себ. – Я могу быть свободен? На улице через пару минут будет толпа полиции.

Джим повернулся к Себу спиной и обхватил себя руками за плечи: жест вышел потерянным и жалким.

 – Иди, Себастиан, – слабо ответил он. – Иди куда хочешь. И да, эта женщина… неделю назад она возглавляла огромную сеть по распространению кокса. Ты рад это узнать?

Отлично.

Хорошая новость: Себ знает, кто эту сеть возглавляет теперь. Плохая: ему плевать. Но эта игра Джима ему не понравилась.

«Он сломался».

Возможно, стоит намекнуть боссу, что, если он хочет и дальше иметь под рукой профессионального снайпера с высоким уровнем переносимости творящейся вокруг херни, то этого снайпера не нужно ломать специально. Хотя бы.

 – Нет, сэр, – сказал он холодно. – Мне всё равно. И вам тоже лучше уйти… даже если полиция и слишком глупа, чтобы заметить вас с тёмной комнате.

Он должен был развернуться и выйти из комнаты. Но Джим выглядел отчаянно дерьмово. Подумав, что это становится недоброй традицией, Себ спросил:

 – Может, вас отвезти домой?

Джим посмотрел на него с удивлением, как будто не расслышал.

 – Джим?

 – Иди, Себастиан, – сказал он. – Я сегодня играю не с тобой.

Себ бросил взгляд на часы. Может, полиция и не прибежит сюда через две минуты, но вот через полчаса Джиму точно лучше бы свалить. А он стоит, пошатываясь, с закрытыми глазами, и пытается, похоже, слегка прийти в себя. Что за дрянь он принимает, интересно?

Джим ничего не говорил и не двигался. Себ ждал. Через пять минут Джим открыл глаза, покачал головой и сказал:

 – Теперь играю. Пойдём со мной, детка, – и первым открыл дверь с чердака и начал спускаться.

Себ не успел даже присмотреться к лестничной темноте, как ему в живот упёрся твёрдых холодный ствол, и голос с резким акцентом велел:

 – Не рыпайся!

Да Себ, собственно говоря, и не собирался. Не так-то много всего можно сделать, когда в тебя тычут пистолетом.

 – Откуда второй? – спросил другой голос.

Себ более или менее приморгался и различил того, кто стоял рядом с ним: рослый качок с кожаной куртке и с татушками вокруг левого глаза.

Второй голос принадлежал его почти что полному клону – только у него татушек на лице не было, зато Себ разглядел густую бородку и кепку. И он приставлял пистолет к голове Джима.

Всё это Себ отмечал спокойно, хотя отлично понимал: они с Джимом в дерьме по самые уши. Просто нервничать сейчас было не просто глупо, а даже опасно. Пока голова трезвая, она может соображать. Поддаться страху – и всё, им обоим завтра кто-то будет писать некрологи. Если найдут трупы, конечно.

Татушка бросил что-то на своём языке. Кепка ответил, и тут Джим на том же языке сказал что-то очень язвительное. Татушка посмотрел Себу в лицо с сомнением и велел:

 – Брось эту штуку.

Английский ему явно не родной, отметил Себ, но опустил на ступеньки чехол с «М-24». От разобранной винтовки всё равно толку – чуть.

Себ не мог поймать взгляд Джима, поэтому соображал сам. В рукопашной шансов мало. Даже не будь у этих ребят стволов, если второй – такого же сложения, как и первый, их просто скрутят пополам. В этом вопросе свои навыки Себ оценивал как весьма посредственные. А Джим и вовсе балласт. Или ценный груз, что ещё хуже.

Хорошая новость: конкретно в эту минуту их ещё не убивают. Раз стоят и переговариваются, значит, что-то пошло не по плану, и они теперь решают, что предпринять.

Похоже, они были уверены, что застанут Джима одного.

 – Вниз, давай, – сказал Кепка. – Вперёд шагай, давай.

Джим послушно пошёл по лестнице вниз. Татушка оскалился, его широкие ноздри задрожали. Он велел Себу:

 – Топай за ним, – и чуть посторонился, давая пройти. Будь Себ один, именно в этот момент он сломал бы ему руку, забрал бы пистолет и пристрелил бы Кепку. Но внизу, совсем близко и под прицелом шёл Джим. Поэтому оставалось только послушно спускаться следом за Кепкой.

На заднем дворе дома уже стоял одинокий тонированный «Тахо» – здоровый и совершенно не городкой.

Если их увезут куда-то, шансов выбраться не останется вовсе, потому что здесь парней двое, а там может быть и двадцать. Здесь, конечно, тоже может быть подкрепление. Но всё-таки вряд ли. Разве что на соседней крыше лежит коллега со снайперкой. На всякий случай Себ поднял голову, но конечно, ничего не увидел. Татушка понял его интерес неправильно и рявкнул:

 – Беги-беги, я тебя шлёпну, – и добавил что-то на родном языке. Его товарищ харкнул на землю, открыл переднюю дверцу и вытащил наручники. Джим протянул руки сам, но Татушка резко прикрикнул и ткнул Себа пистолетом в плечо:

 – Руки давай сам.

Себ не сопротивлялся, позволяя застегнуть наручники на запястьях. По первому же знаку сел на заднее сиденье. Рядом с другой стороны впихнули Джима, который тоже демонстрировал чудеса покладистости. От его невменяемости, кстати, не осталось и следа. Он выглядел нормальным.

Татушка уселся рядом с Джимом, а Кепка – за руль. С рёвом «Тахо» стартовал, с трудом пролез в переулок и выбрался на шоссе.

Себ думал. Он уже чувствовал, что сердце начинает биться быстрее, и ему это не нравилось. Пока нельзя.

Некстати вспомнилась любимая фразочка Йена: «Солнышко, сейчас мы убиваем, а потом рыдаем». А может, и кстати. Однажды в Ирландии он повторил это десять раз подряд, почти беззвучно, но Себ слышал. К счастью, Йен потом об этом не болтал.

Воспоминание отвлекло, сердцебиение замедлилось, неприятная тяжесть в груди пропала. Себ опустил глаза, чтобы случайно не привлечь лишнего внимания, и отметил боковым зрением, что они едут за город. Машина была одна, никакого конвоя. Они и понятно: кортеж из таких автомобилей мог бы привлечь внимание полиции.

Перспективы вырисовывались так себе.

Скорее всего, его хотели убить сразу, и только слова Джима заставили парней взять второго пленника. И куда бы они не ехали, Себ не обольщался: очень быстро там разберутся, что он – просто стрелок и интереса не представляет. А дальше понятно: очередной неопознанный труп в Темзе. Так что вариант доехать до места и попытаться выбраться оттуда можно отбрасывать сразу.

Джим (Себ не привлекая внимания всё-таки глянул на него) сидел совершенно неподвижно и со спокойным выражением лица. Не помощник. Татушка крутил пистолет в пальцах. Кепка следил за дорогой. Ткнул в кнопку радио, покрутил колёсики и нашёл какой-то латинский рэп.

Дорога вышла в поля. Какое-то время тянулась параллельно железке, потом начала отклоняться. Себ слегка поднял взгляд. В паре километров был крутой поворот.

Татушка продолжал играть с пистолетом, крутил его в руках, качал за скобу. Тупой отморозок.

Себ сосредоточился, заставляя тело расслабиться. Секунд сорок до поворота.

Двадцать.

Машина тяжёлая, тормозной путь у неё длинный, и занос выйдет на такой скорости неплохой. Кепка начал поворот, и Себ резко дёрнул ручник. Послышался незнакомый, но явно отборный мат. Зад «Тахо» повело в сторону, Татушка перехватил пистолет, но не успел сообразить, что его надо снять с предохранителя.

Себ резко ударил его по запястью сверху, слегка примяв Джма, перехватил пистолет – и выстрелил в затылок Кепке, который пытался вернуть машину на дорогу. Его попытки не увенчались успехом, автомобиль затормозил в поле, пропахав колёсами землю. Их тряхнуло, и Себ выстрелил во второй раз. Выгурался.

Повернулся к Джиму – и увидел его шальной взгляд.

 – Твою мать, – сказал Себ.

Он дал себе буквально десять секунд на то, чтобы отдышаться, и начал действовать.

Разблокировал дверцу, локтем открыл её и выбрался наружу. Добрался до водителя и принялся обшаривать его карманы.

«Ну, давай, ублюдок, даже не говори, что не носишь с собой ключ».

Ключ нашёлся, пусть и не сразу – в брюках.

Ладно, надо признать, отделались они лёгким испугом. Волна адреналина понемногу спадала. За свою жизнь не так уж часто Себ бывал в таких переделках. Лежать не дыша, понимая, что вот-вот могут обнаружить укрытие – да, было. Осматривать местность, ожидая того, что его в любой момент может увидеть вражеский снайпер – тоже было. Смотреть другому снайперу в глаза и понимать, что выживет тот, кто стреляет быстрее – однажды случалось. Попадать под обстрелы, видеть, как совсем рядом в рвётся граната… Но похищать его ещё ни разу не похищали. Так себе опыт.

Постояв несколько секунд, Себ ещё раз выдохнул, убедился, что полностью спокоен и принялся изучать местность, быстро обшаривая вглядом сектор за сектором.

Их занесло на какое-то поле… или пустошь, кто его разберёт. В темноте различались редкие раскидистые кустарники: шесть штук на расстоянии от ста метров до километра, кромка леса вдалеке. Рядом с ними – единственное дерево на всём поле. Точно такой же пейзаж с другой стороны от дороги, только там два дерева и пять кустов, но очень жидких – для засады не подойдут.

Кочки, горки, рытвины: Себ фиксировал их одну за другой, но убеждался, что вокруг пусто. Машин на дороге тоже не было ни видно, ни даже слышно вдалеке. Но это – пока.

 – Выходите, сэр, – скомандовал Себ и уточнил: – Можете?

Джим выбрался и с неудовольствием осмотрел свой помятый и запачканный кровью пиджак. Себ ключом подцепил жгут на его запястьях и начал пилить.

 – Не двигайтесь, пожалуйста, Джим! – взмолился он через минуты, потому что чёртов босс буквально подпрыгивал на месте. Наконец, жгут был перерезан. Джим довольно потёр запястья – и расхохотался.

Он ржал как сумасшедший, сгибаясь пополам и чуть ли не падая на землю.

Себ ждал. Он уже такое видел: кто-то от шока плачет, кто-то смеётся. Подождав минуту, Себ сказал по возможности спокойно:

 – Всё в порядке, Джим.

 – В порядке? – переспросил он, разгибаясь и потирая живот. – Нет, конечно, детка. Ты сорвал мне такую красивую игру, что я почти хочу тебя убить. Но… – он вдруг резко перестал даже улыбаться. Подошёл к Себу совсем близко. Коснулся холодным пальцем наручников, провёл по ним и договорил: – Но ты был прекрасен.

Он забрал у Себа ключи и расстегнул наручники. Вздохнул, взглянул на машину и покачал головой.

 – Сделаем это быстро, – достал телефон, он написал кому-то сообщение.

Себ не понимал вообще ничего, только в растерянности потирал запястья.

Убрав телефон, Джим поправил пиджак, облизнул губы и сказал:

 – Вытащи их. Нам всё равно нужно как-то вернуться в город. Нет, не возись…

Джим как раз собирался засыпать тела каким-нибудь мусором и листвой, но Джим остановил его. – Поехали.

Салон был в крови.

Себа тошнило. Но он осмотрел машину, сел за руль, убедился, что Джим разместился на заднем сидении и тронулся.

Всю дорогу до Лондона они молчали. И только когда они въехали в Гринвич, сказал:

 – Остановись здесь, дорогой. Ты легко поймаешь такси.

Себ припарковал автомобиль, как будто это была его собственная машина, которую не должны эвакуировать. Заблокировал двери, обернулся и спросил напрямую:

 – Какого чёрта это было?

Джим зажмурился, помотал головой.

 – Ты действительно заслужил сегодня премию, – негромко сказал он. – Иди, детка. Ты молодец, – и снова засмеялся, но уже не истерично.

И, плюнув на всё, Себ выбрался из машины и пошёл к метро. Он понятия не имел, как выглядит и не видно ли по нему, в какой переделке он только что побывал. Наверное, всё-таки нет: Джим бы сказал ему, верно?

Но он отчаянно хотел оказаться дома и принять душ.