Текст книги "Двадцать четыре секунды до последнего выстрела (СИ)"

Автор книги: Екатерина Коновалова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 49 страниц)

Глава 50

Себ почувствовал, что не один в комнате, ещё до того, как окончательно проснулся. Он слышал рядом чужое дыхание. Мозг запустился вполоборота, и воспоминания о том, что было вчера, отозвались очень болезненно. Но Себ не стал обращать на них внимание и резко открыл глаза.

Джим сидел на том же стуле и в той же позе, что и накануне. Как будто провёл так всю ночь.

– С добрым утром, детка, – улыбнулся он как-то подозрительно нормально. За ночь его костюм смялся, на подбородке и щеках показалась неровная щетина. Сейчас его очень легко было принять за обычного человека. Просто приятеля, который заскочил в гости с утра пораньше.

– Вы не спали? – спросил Себ чуть хрипло. Прочистил горло.

– После встречи с ним? Это было бы ошибкой.

И иллюзия нормальности тут же рассеялась. Стало неуютно.

 – Ты ни разу даже не пошевелился, – вдруг задумчиво сказал Джим. Слегка наклонил голову на бок. – И ни звука. Ты спишь как труп, дорогой.

Джим разглядывал его внимательно и как будто даже настороженно. У Себа мелькнула странная догадка: Джим остался, потому что думал, будто Себа будут мучить кошмары. Как они мучали бы самого Джима, возможно.

– Я вообще спокойно сплю, – ровно ответил Себ, откинул одеяло и встал. Джим ничего на это не сказал, так что Себ пошёл одеваться, достал чистую футболку и тут лопатками почувствовал колючий взгляд.

Обернулся.

Джим всё так же сидел, немного наклонив голову, но теперь смотрел (Себ поёжился) жадно. Поза стала напряжённой. Губы чуть приоткрылись.

– А ты хорош, детка, – проговорил Джим негромко.

Сосредоточившись на ровном дыхании, Себ снова повернулся к шкафу и спокойно оделся. И только потом спросил:

– Какого чёрта?

Джим визгливо, истерично расхохотался.

– Видел бы ты своё лицо, дорогой.

Он не видел. Но в целом, знал возможности своей мимики и сильно сомневался, что на его лице появилось какое-то очень уж интересное выражение. Впрочем, Джим ведь наблюдательный.

– Дурацкая шутка, – сказал он и тут услышал позади скрип.

Джим растянулся на его кровати, не удосужившись даже снять ботинки, закинул руки за голову и прикрыл глаза.

– Не бойся, дорогой, – сказал он задумчиво, – я мог бы уложить тебя в постель, но не буду. Твоя девичья честь неприкосновенна.

Почесав в затылке, Себ решил, что лучше обойтись без комментариев. Будь у Джима открыты глаза, он на доступном жестовом показал бы, что думает по этому поводу. А словами – не формулировалось. Так что он просто отправился в душ – и плевать, что уже натянул чистую одежду на грязное потное тело.

Дурацкие замечания Джима, как ни странно, оказались полезны. Как будто слегка встряхнули. Но это не значило, что, закрыв глаза и встав под горячие струи воды, Себ не увидел тот взрыв и девчушку, которая продолжала смотреть в окно. Просто пережить, подождать, пока не станет легче. Оно станет, Себ знал. Но сейчас на душе было дерьмово, пусть и лучше, чем вчера. Он выспался. Удивительно здорово, учитывая, что рядом сидел (и вряд ли неподвижно) Джим. Не то, что без кошмаров – без единого смутного образа во сне.

Голова казалась всё ещё несколько пустой, зато отдохнувшей. Глаза работали как нужно, пропало жжение. Теперь только не вспоминать про взрыв и невесть сколько погибших человек, занять себя каким-нибудь делом – хоть завтраком, – и будет хорошо.

Из кухни доносился шум воды, в воздухе чувствовался запах чего-то жареного. Себ нахмурился и осторожно заглянул внутрь. Джим, нацепив поверх мятого костюма фартук, слишком ему длинный, ловко жарил панкейки.

Себ осторожно прислонился плечом к дверному косяку, наблюдая за сумасшедшей картиной. Джим коротко взглянул на него, но ничего не сказал и продолжил своё дело. И только сняв последний панкейк и поставив на стол рядом с двумя чашками и чайником чая полную тарелку, Джим спросил:

– Почему нет?

– Что – нет? – не понял Себ.

Повинуясь требовательному жесту, сел за стол, положил себе сразу четыре панкейка, разлил чай. Джим недовольно раздул ноздри и повторил вопрос:

– Почему нет? Почему ты считаешь, что я не могу готовить завтрак?

Себ даже не был уверен, что успел сформулировать эту мысль, когда бросал удивлённый взгляд. Но если задуматься, то да, он действительно был очень удивлён.

– Я не знаю, – пожал он плечами.

Джим сделал небольшой глоток чая без молока, к еде даже не прикоснулся. А вот Себ ел с удовольствием. Джим умел готовить. Как будто каждое утро жарил на завтрак чёртовы панкейки.

– Давай, скажи. А потом я отвечу на твой вопрос.

– Не знаю, правда. Просто вы… – Себ пожал плечами, – не любите пачкать руки. Во всех смыслах.

– Не люблю, – очень серьёзно согласился Джим. – Но не значит, что я не могу, – он отвёл взгляд куда-то в сторону, за спину Себа, – не всем везёт родиться изнеженными маленькими принцами, представь себе, – Себ нахмурился, пытаясь угадать, о чём и о ком он. – Не всех опекают с раннего детства, боятся, как бы деточка не ушибся и не обжёгся. Не за всеми бегают до двенадцати лет няни. И не у всех в родовом поместье штат слуг.

Глаза Джима стали пустыми, потеряли всякое выражение. И Себ в который раз подумал, что от этой мгновенной смены настроений ему не по себе. Зато он догадался, кто это принц-белоручка – тот самый Александр Кларк. На самом деле, стало даже интересно, чем именно он вызвал у Джима такие сильные чувства.

– Она тогда просто ушла, – не в тему сказал Джим. – Бум, – прибавил он, щёлкнул языком и высоко, немелодично пропел: – «Спи спокойно дитя»… Не важно, – он снова сфокусировал взгляд на Себе. – Твоя очередь, детка.

Он спросил бы его о матери, если бы нашёл в себе смелость. Хотя, на самом деле, и спрашивать ничего не требовалось. Более или менее Себ мог предположить, в чём там дело. Поэтому он выбрал более безопасную тему:

– Вы остались со мной вчера. И теперь вот завтрак. Зачем?

Джим, похоже, был доволен вопросом.

– Детка, ты учишься. Я отвечу, но тогда будет ещё один раунд, – он поставил локти на стол, подвинув чашку, проследил за тем, как Себ доедает шестой панкейк, и сказал: – Потому что это интересно.

– Это не ответ, – заметил Себ.

– Это полноценный и развёрнутый ответ, но ты не в состоянии его понять. Иногда ты примитивнее одноклеточного, Себастиан, – он вздохнул, – и это было бы скучно, если бы… так было всегда, понимаешь? Ты должен был вчера сломаться. Но ты снова цел.

Звучало обидно. Но спорить с Джимом он не собирался, поэтому продолжил завтрак. И совершенно не ожидал, что Джим добавит весело:

– А ещё, это ведь входит в понятие дружбы, правда?

Себ рассмеялся:

– Да, вполне. Почти всё. Ладно, я понял. Я ваш тупой одноклеточный друг с нестандартными реакциями.

Джим откинулся на спинку стула и довольно фыркнул.

– Подходит. Мой ход, дорогой.

– Валяйте, – согласился Себ.

После сытного завтрака и горячего чая ему стало спокойно и хорошо. Несмотря на присутствие Джима – а может, как раз благодаря ему, – заторможенность понемногу проходила. Он чувствовал вкус еды, мог улыбаться шуткам, пусть и сомнительным.

Джим откинулся назад на стуле, приподнимая его на двух ножках, и спросил:

– Что это была за эмоция? Когда я сказал, что мог бы уложить тебя в постель?

Серьёзно? Похоже, что да. Джим смотрел заинтересованно и однозначно ждал ответа.

– Что ты почувствовал?

– Это была смесь злости и усталости, Джим, – сказал Себ. – Эти ваши шуточки не задевают, но приедаются.

Джим довольно улыбнулся.

– Думаешь, я шутил, детка?

– Точно, – кивнул Себ.

– Почему?

– Технически, это уже третий вопрос. Но я отвечу. Потому что если это будет не шутка, я разобью вам лицо.

Чёрт его разберёт, как работает голова Джима. Во всяком случае, эта угроза ничуть его не расстроила, он великодушно разрешил:

– Делай свой ход, – и добавил: – Только постарайся, не роняй планку.

Почесав в затылке, Себ попытался выбрать что-нибудь действительно интересное. О вчерашнем говорить не хотелось совершенно. Можно было бы спросить про Александра Кларка, но Себ решил сначала провести пару часов в «Гугле».

– Вы вчера рассказывали… – неуверенно произнёс он, – как вы убили человека под музыку. Зачем?

Джим закатил глаза.

– Под музыку. Детка, мне больно. Я убивал самых разных людей под самую разную музыку. Как-то пытал одного парня под Армстронга. Вернее, при мне пытали. А Уолли умирал под «Реквием» Вольфганга Амадея Моцарта. И видит бог, я хочу верить, что это имя тебе знакомо.

Себ пожал плечами:

– Я не особо разбираюсь в музыке. Но да, знакомо. Я даже на концерте был… с Эмили. И Армстронга тоже знаю.

– Хвала небесам, – пробормотал Джим, опустив стул на все четыре ножки. – Вчера я говорил про Уолли. Зачем я убил его? Он решил, что может мной распоряжаться, – он сглотнул. – Он мне нравился. Такая прорва упущенных возможностей. Талант при отсутствии морали…

Себ слушал молча, уже осознавая, что не стоило об этом спрашивать. Джим чуть прикрыл глаза и, похоже, погрузился в мысли или воспоминания. Но продолжал говорить:

– Не такое уж частое сочетание за пределами романтической литературы. Натуральный ублюдок. Сочетание глубочайших пороков и удивительной невинности. Он говорил, что не сможет без меня жить. Не захочет. Я помог ему, детка.

Тяжело выдохнув, Джим опустил голову. Себ жалел, что спросил об этом. Очень зря это было.

– Простите, – сказал он.

Джим открыл глаза и посмотрел на него удивлённо:

– Это был хороший вопрос. Отличный, детка. Может, немного не достаточно острый, но ты определённо делаешь успехи. Ещё год-другой, и игра станет по-настоящему интересной.

Он встал из-за стола, снял и аккуратно повесил на крючок фартук, пригладил волосы. Наморщил нос.

– Мы продолжим позже, детка. Отдыхай и не скучай без меня.

И Джим послал ему воздушный поцелуй, прежде чем выйти из кухни.

***

«Александр Кларк», – вбил в поисковик Себ, готовясь к долгим и утомительным поискам. Но ошибся. С первой же фотографии по первой же ссылке на него смотрел знакомый мужчина. Теперь Себ мог изучить его внимательнее.

Лет сорок пять или около того, светлые волосы острижены коротко, надо лбом намечаются залысины. На длинном носу – прямоугольные очки. Серые глаза смотрят с хитрым прищуром. Одет просто – в чёрный свитер и потёртые джинсы. За спиной – размытая афиша какого-то фильма. И заголовок у новости: «Новый фильм Александра Кларка может получить 8 номинаций на „Оскар“».

Себ задумчиво потёр переносицу и в новой вкладке открыл «Википедию». Там для Александра Кларка была отдельная страница.

«Кларк, Александр – британский кинорежиссёр, сценарист и продюсер, родился 23 апреля 1967 года, Лондон, Великобритания. Яркий представитель направления „гиперреализм“ в кинематографе».

Дальше Себ немного пролистал вниз, потому что описание манеры съёмок его мало интересовало.

В разделе «Биография» было не очень-то много информации.

«Родители – Эдриан Саймон Кларк и Мария Симона Кларк (дев. – Эрскин). Александр Кларк – выпускник Итона, продолжил образование в Оксфорде по специальности „история искусства“, позднее прошёл курс кинорежиссуры в NFTS…».

Себ пролистал ещё ниже.

«Не женат, в 2005—2006 годах состоял в отношениях с актрисой...».

«Интересные факты: Александр Кларк – второй в очереди наследования титула...».

«Единственный представитель семьи Кларк за четыре поколения, не занятый на государственной службе».

«Шесть номинаций и четыре победы на BAFTA».

Потом шла фильмография. Себ изучил её внимательно но понял, что ни про один фильм даже не слышал. Разве название «Жертва нового бога» казалось смутно знакомым.

Внизу шли ссылки: «Александр Кларк рассказал, почему не стремится попасть на „Оскар“», «Режиссёр „Жертвы нового бога“ назвал свой фильм жизненным». «Александр Кларк прокомментировал убийство актёра».

Себ кликнул по ссылке и выяснил, что прошлой осенью на съёмках очередного фильма Кларка произошла трагедия – актёра убили, перед этим прибив к кресту. Кларк выражал соболезнования семье и близким и надеялся, что убийцу найдут, а также обещал закончить фильм.

Отставив ноутбук, Себ снова потёр переносицу. Ни чёрта не понятно. Этот Александр Кларк был обычным кинодеятелем из очень богатой семьи, который от скуки снимает фильмы и иногда спит с актрисами. Ещё несколько интервью позволили добавить в эту характеристику: даёт заумные интервью и не надевает костюмы даже на ТВ.

Себ не мог понять одного: что такого разглядел в нём Джим? Почему именно в нём?

Никаких планов на день не было, поэтому Себ просто нашёл на торренте эту самую «Жертву нового бога» и честно посмотрел от начала до конца.

И надо сказать, он ожидал чего-то… большего. Обычный триллер с налётом ужасов, непонятный маньяк, с которым так ничего в конце и не стало ясно, увлекательный сюжет, много натуралистичных трупов на экране, но в общем-то, ничего особенного. Во всяком случае, ничего такого, что могло бы настолько впечатлить Джима.

Решив, что он всё равно ничего в этом не понимает, Себ закрыл ноутбук, вытянулся на кровати и снова услышал отзвук вчерашнего взрыва. Поморщился. Включил телевизор и буквально заставил выслушать себя новостной репортаж, в котором говорилось: число жертв взрыва бытового газа в многоквартирном доме по адресу Портленд-стрит, тридцать семь, достигло четырнадцати. Ещё четверо находятся в реанимации в тяжёлом состоянии, спасатели сообщают, что больше под завалами людей не осталось.

Себа слегка мутило, но он выключил телевизор только тогда, когда новости закончились. Во всяком случае, теперь он знает, во сколько жизней обошлась свобода Джима. Не сказать, чтобы это было самое необходимое на свете знание.

Александр: семнадцатая часть

Мэтт вытащил Александра на партию в сквош. Будь воля Александра, он не вышел бы из дома – не хотелось вообще ничего делать. Но Мэтт пришёл, буквально поднял его из кресла, толкнул в сторону шкафа с одеждой и, пока Александр вяло переодевался, собрал ему спортивную сумку.

Первые минут десять игра не клеилась. Александр пропустил все подачи Мэтта, да и сам разыгрывал мячи вяло. Если честно, ему хотелось, чтобы Мэтт просто признал затею неудачной и объявил, что ничего из этого не выйдет.

– Ты не можешь, – рявкнул Мэтт, с силой ударяя ракеткой по мячу в очередной раз, – просто похоронить себя из-за этого психа.

Мяч, ударившись об пол, улетел за линию, Александр пошёл за ним, сжал в кулаке, согревая. Ему нечего было сказать.

– Я серьёзно, – Мэтт отвёл со лба влажные волосы, – просто не можешь.

– Я не могу с этим жить, – тихо проговорил Александр, глядя на переднюю стенку корта, выкрашенную в синий цвет.

Он никому не говорил об этом, да и не собирался. Но он действительно не понимал, как дальше ходить по улицам, снимать фильмы, давать интервью, смеяться, пить чай, целовать женщин – когда у него за спиной всё это. Когда где-то рядом мистер Смерть по имени Джим ждёт подходящего момента, чтобы продолжить свою игру.

– А придётся.

– Тебя там не было, – оборвал его Александр резко. – Ты не слышал его. Он…

Александр не знал, как это объяснить, хотя обычно не испытывал таких сложностей. Но Мэтт не торопил его, задумчиво водя ракеткой по воздуху, и Александр, после долгих размышлений, нашёл нужные слова.

– Там, на чердаке, я мог вообще не говорить ни слова. И он тоже. Я точно понимал, о чём он думает и что хочет сказать, а он понимал то же самое обо мне.

– То есть ты нашёл своего потерянного злого близнеца? – хмыкнул Мэтт. – Извини, так прозвучало.

– Ты прав, – без тени улыбки сказал Александр. – Он говорил о том, что у нас есть два отличия. Первое – это, конечно, происхождение, семья, воспитание. А вот второе…

– То, которое он может исправить? – уточнил Мэтт.

– В отличие от меня, он безумен. Но это действительно можно исправить. И я не думаю, что он планирует пройти курс психотерапии и принимать медикаменты, чтобы стать здоровым. Давай играть. Моя подача.

Слава Господу, Мэтт промолчал, и через несколько минут Александр понял, что втянулся в игру. После того, как он сказал о безумии Джима вслух, ему стало как будто бы легче. Не то, чтобы он считал самого себя полностью психически здоровым – он подозревал, что творческий человек не может не быть хотя бы немного безумцем. Но он мог надеяться, что не позволит Джиму свести его с ума, если будет готов к его играм.

– Что у нас дальше? Тот морской сюжет?

– Можно, – отозвался Александр. Его не тянуло возвращаться к работе, но Мэтт был прав – пора. – Или вообще покопаться во французских модернистах и снять что-нибудь такое… Знаешь, чтобы приглушённые краски, полутона в чувствах и смыслах…

– Кристин вчера полвечера переписывалась с Marvel Studio, – заметил как бы между прочим Мэтт и отбил мяч, – говорит, что-то потрясающее.

– Пока я в своём уме, я не буду снимать комиксы, – фыркнул Александр. – Нет, спасибо.

– Там вроде бы шла речь про сериал.

– Сериал по комиксам. Нет-нет-нет, – он сделал новую подачу, чувствуя, как начинает быстрее биться пульс. – Можешь сказать Кристин, чтобы не тратила времени.

– Я сдохну, пока буду искать инвесторов для французского модернизма.

– Пообещай им обнажёнки в кадре, в очередь встанут.

– А ты вставишь туда волосатую мужскую жопу на полэкрана?

Александр рассмеялся, потому что именно это и планировал сделать. Но признаться, конечно, не мог, поэтому сказал:

– Или мужские ступни. Волосатые.

– И тебя обвинят в пародии на Тарантино.

Перебрасываясь мячом и репликами, они играли почти час. И, когда время вышло, Александр привалился к стене абсолютно вымотанный физически, но однозначно оживший.

***

Александр понимал, что на собрании ему не место. Елена провела его к небольшой конференц-зал, примыкавший к её кабинету, заранее, посадила в угол и попросила не привлекать к себе лишнего внимания.

Он и не привлекал, задумчиво водя карандашом по листу блокнота. К сожалению, в последнее время, если он рисовал бездумно, у него всякий раз выходил мистер Смерть, и это начинало утомлять. Поэтому он нарочно сосредоточился на обстановке и тщательно зарисовал круглый стол с кожаными креслами, персональные мониторы возле каждого места, большой проектор, трибуну, высокое окно, занавешенное бордовыми тяжёлыми шторами, и уже приступил к штриховке ковра, как в кабинет вошла Елена. Кивнув ему, она заняла одно из мест, положил перед собой чёрную папку и сказала тихо:

– Ещё минута.

И действительно, спустя минуту кабинет заполнили члены комиссии. В первое мгновение Александру показалось, что у него двоится в глазах. Потом – что он уже сошёл с ума, причём без помощи Джима.

Все семеро мужчин, которых Елена пригласила на собрание, выглядели почти полными двойниками. Они все были почти одного роста, выше шести футов, все достаточно худощавые и широкоплечие. На всех были одинаковые серые в полоску костюмы, явно сшитые на заказ в хороших ателье с Пэлл-Мэлл. Цвет волос у них разнился незначительно: один, например, в возрасте за пятьдесят, уже был седым, а остальные раскладывались на небогатую палитру от каштанового до светло-рыжего. Лица у всех были длинные, с залысинами надо лбом и твёрдыми бритыми подбородками. Никто не носил очки. И только когда один из них обернулся и кивнул ему в знак приветствия, Александр понял, кого они все ему напоминают. Прикусив губу, чтобы не рассмеяться, что было бы совсем неуместно, он перевернул лист блокнота и принялся делать быстрые портреты, причём начал с самого пожилого. Кажется, он только что случайно нашёл нулевого мистера Блинча – того самого, с которого Елена клонировала всех своих любовников на протяжении последних двадцати лет. Ну, а все остальные специалисты в этой комиссии были более молодыми его копиями.

– Все в сборе, – объявила Елена, когда клонированные мистеры Блинчи расселись по своим местам. – Мистер Ричардсон, пожалуйста, начните.

Интересно, мелькнула у Александра шальная мысль, каково им работать в окружении своих двойников? И главное, умеет ли Елена их всех различать? Но он тут же забыл об этих размышлениях, когда мистер Ричардсон (один из клонов) заговорил:

– Я изучил биографию мистера Джеймса Скотта Фоули, генерального директора компании «М-Корпорейшн», погибшего 26 июля во время взрыва в офисе компании, – произнёс он бесцветным голосом. – Начну с того, что биография создана очень качественно. Мистер Фоули родился в городке Туам, Ирландия, воспитывался матерью одиночкой, мисс Джулией Фоули. Посещал школу святого Патрика. Сохранились детские фотографии Джеймса Фоули, – мистер Ричардсон открыл свою папку и достал оттуда отсканированную фотографию. Она прошла по рукам, и наконец, Елена подняла её вверх, чтобы показать и Александру. Худой рыжеволосый мальчик лет девяти смотрел со снимка угрюмо и недовольно. – Однако когда мы загрузили несколько детских снимков и фотографию, полученную с камер видеонаблюдения, в программу, предоставленную МИ6, оказалось, что это разные люди. Либо же мистер Фоули провёл множество пластических операций, в том числе по изменению формы скул, носа, подбородка.

– Если короче, – произнесла Елена, – вероятно, он не Джеймс и не Фоули. И не ирландец.

– Ирландец, – осторожно сказал Александр, понимая, что не должен вмешиваться, но также и осознавая, что должен поделиться теми сведениями, которыми обладает.

– Простите, джентльмены, – Елена повернулась к нему и уточнила: – Почему ирландец?

– Он приходил ко мне на кинопробы под именем мистера Барри. И его акцент… Очень сложно подделать его настолько достоверно. Он либо ирландец, либо прожил в Ирландии много лет.

– Мы это учтём. Что ещё, мистер Ричардсон?

– В семнадцать лет он познакомился с мистером Ричардом Мелтоном, основателем «М-Корпорейшн». Мистер Мелтон оплатил ему учёбу в Лондонской школе экономики и политических наук. После этого мистер Фоули работал в его компании на разных должностях, поднимался по карьерной лестнице, пока не достиг позиции генерального директора. Мистер Мелтон, по всей видимости, считал его кем-то очень близким, по завещанию, всё его имущество переходило к мистеру Фоули.

– Но он его не получил, поскольку погиб сам, – отметила Елена.

– Всё верно. Оно было разделено между племянниками и сёстрами мистера Мелтона согласно закону.

Какое-то время все молчали. Потом Елена передала слово мистеру Тревису, и Александр решил, что всё-таки она их различает.

– С командой психологов мы проанализировали разговор мистера Фоули и мистера Кларка, – сказал мистер Тревис точно таким же, как и у Ричардсона, тусклым голосом, – к сожалению, этот анализ дал очень немногое. Мистер Фоули не проявляет видимых признаков какого-либо психического заболевания. Есть предположение, что он страдает от диссоциального расстройства личности, это также объяснило бы его реакцию на взрыв в жилом доме. При этом точно так же он может быть просто жесток от природы. Была версия, что он садист, однако она полностью разбивается при более детальном изучении его биографии. Разрешите… – покопавшись в своём экране, мистер Тревис вывел на проектор фотографию изуродованного мужчины.

Вся левая сторона лица пострадала от огня – кожу покрывали рубцы и стяжки, волосы выпали, ухо сплавилось с кожей головы. Правая же сторона осталась неповреждённой и позволяла понять, что до трагедии мужчина был привлекателен. Тревис открыл вторую фотографию, где тот же мужчина стоял в полный рост, и было видно, что левые рука и нога у него отсутствуют и заменены на протезы.

– Марк Смит, в течение трёх лет был любовником Фоули. Снайпер в отставке, служил в Афганистане, там же пострадал во взрыве во время выполнения боевого задания. Получал пенсию. Уже в Лондоне познакомился с Фоули. О Смите известно достаточно много, например, он не раз получал выговоры за грубость, издевательства над сослуживцами, драки и оскорбления. Его жена бросила его, опасаясь побоев и насилия.

– Вы хотите сказать, – прервала его Елена, – что вряд ли с Фоули Марк Смит изменил своим привычкам?

– Именно, мисс Кларк, – кивнул Тревис, – так же, как и вот этот господин. С Фоули они встречались всего полтора месяца, – на экране появился очень худой, лысый, высокий тип с мерзким оскалом, – Френсис Мансано, британец испанского происхождения. Отъявленный садист, несколько раз привлекался к суду по обвинению в домашнем насилии, попытках изнасилования и травле, но каждый раз дело закрывалось за отсутствием доказательств.

– И снова, вряд ли мистер Мансана поступился своими вкусами ради Фоули, – подытожила Елена.

– Других его любовников мы не нашли, но эти двое – весьма характерны.

– Значит, мазохист.

– Это совершенно не укладывается в психологический портрет, но очевидно, да.

– Гомосексуалист?

Тревис покачал головой:

– Вероятно, бисексуален. Вот, пожалуйста, Линда Крамер, – он показал на экране привлекательную женщину лет сорока пяти или немного старше.

Александр нахмурился. Лицо показалось ему знакомым, как и имя.

– Стилист, историк моды, – продолжил Тревис, и Александр, ощутив неприятный холодок по спине, вспомнил, что с мисс Крамер встречался даже не один, а два раза на светских мероприятиях и, надо сказать, был ей совершенно очарован. Правда, не в сексуальном, а сугубо в интеллектуальном смысле – его не привлекали женщины старше. Но как собеседник мисс Крамер была великолепна. – Пока не удалось найти, как долго они были вместе, но есть две фотографии мистера Фоули, который сопровождает мисс Крамер в театр. Здесь нужно отметить, что фотографии достаточно старые. Мистеру Фоули на них не более двадцати пяти лет, скорее даже двадцать три, а мисс Крамер – тридцать пять. И ещё деталь… – Тревис кашлянул, – и Марк Смит, и Френсис Мансано мертвы. Мансано погиб сразу после окончания их с Фоули отношений, а Смит – через два года. Мисс Крамер жива и здорова. Один из людей в моей команде выдвинул предположение, что у мистера Фоули были проблемы с матерью. Эдипов комплекс, например, объяснил бы отношения с женщиной сильно старше. Но вот отношения с мужчинами-садистами он уже не объясняет.

– Хорошо, – вздохнула Елена, – давайте пока дальше. Мистер Эванс, прошу вас.

В этот раз заговорил самый старший, но голос у него всё равно был почти таким же, как у других.

– Мы изучили все материалы, касающиеся взрыва в «М-Корпорейшн» и в доме номер тридцать семь по Портленд-стрит. К сожалению, ничего общего не обнаружено. Если не вдаваться в технические подробности, то использованы разные взрывчатые вещества разного происхождения и разной мощности. В Сити сработал, как считают эксперты, часовой механизм. А в жилом доме бомбу активировал выстрел. Это всё.

– Спасибо, мистер Эванс. Что ещё у нас есть, лорд Уоррен?

– Стрелок. Вернее, даже два стрелка, считая погибшего Марка Смита. Простите, мистер Тревис, вы мне не поможете?

После недолгого замешательства Тревис и лорд Уоррен справились с экраном, и на экране появился мужчина лет тридцати пяти, явно военный. Александру его лицо понравилось: широкое, открытое, с большими внимательными глазами, окружёнными тонкими лучиками морщин, подвижное и очень доброе. Светлые волосы у него были подстрижены очень коротким ёжиком. На второй фотографии он же, но несколько моложе, держал на одном плече очень похожую на него девочку лет пяти, которая заливисто смеялась, показывая куда-то вдаль. Третий снимок был явно официальным. Мужчина смотрел в камеру прямо, немного сведя к переносице брови. Одет он был в военную форму.

– Себастиан Майлс, – объявил лорд Уоррен, – бывший капрал британской армии, начал службу в Ирландии, продолжил в Афганистане, какое-то время был в Ираке, потом снова вернулся в Афганистан. В сентябре две тысячи седьмого произошла какая-то сомнительная история, я запросил документы, но они засекречены, пока жду одобрения доступа. В любом случае, мистер Майлс был лишён звания и отправлен в отставку. Полгода отслужил в частной военной компании «МорВорлд», в мае вернулся в Британию и почти сразу получил должность специалиста по безопасности в «М-Корпорейшн». Сейчас, по документам, работает в компании GMS, однако точно знает, что Джеймс Фоули жив. Есть некоторая вероятность, что именно он произвёл выстрел в четверг. Мы можем…

– Ни в коем случае, лорд Уоррен, – остановила его Елена. – Никакого лишнего внимания к мистеру Майлсу. Он, я так понимаю, заменил Марка Смита. Как вы считаете, только в рабочих вопросах, или в личных тоже?

– По данным наблюдения выходит, что и в личных, – заметил очередной клон. – Но мистер Тревис сейчас отметит, что психологически мистер Майлс совершенно не похож на мистера Смита. Майлс – добряк и простофиля с винтовкой. Никаких тайн, никаких проблем. Несколько драк в школе, но никогда – с серьёзными последствиями. Душа компании, примерный семьянин, воспитывает дочь девяти лет. Абсолютно не склонен к насилию, жестокости. Но стреляет превосходно. Я… – клон кашлянул, – подозреваю, что мистер Майлс несколько туповат и в принципе не задумывается о том, в кого он стреляет и зачем. Достаточно, что Фоули отдаёт приказы.

– Убедитесь, так ли это, мистер Картер. Если он действительно туповатый, но добрый и исполнительный, возможно, его удастся использовать, – сказала Елена, чиркнув в блокноте. А Александр, не удержавшись, зарисовал Себастиана Майлса в блокноте. Клон-Картер может говорить что угодно, но Александр был уверен – этот парень уж точно не тупица, только не с такими живыми, осмысленными глазами.

– Это действительно странно, – вступил мистер Тревис (наверное, Александр в них запутался), – сложно представить, чтобы мистер Майлс вступил в интимные отношения с Фоули. Я получил его досье только сегодня, но и там достаточно ясно указывается, что Майлс гетеросексуален. И, я подозреваю, достаточно консервативен.

– Это мы обсудим позже. Конкретно сейчас меня мало интересуют их сексуальные отношения, – строго произнесла Елена. – Я хочу услышать от вас, что мы планируем делать.

Александр снял очки и протёр стёкла. Планы комиссии были расплывчатыми и не очень действенными: допросить арестованных по делам об убийствах по фильмам, особенно шизофреника, ещё раз опросить всех, кто обвинён по делам о жертвоприношениях, попытаться найти информацию о настоящей личности Джеймса Фоули, не отметая его потенциально ирландское происхождение. И ещё два пункта: попытаться нащупать сеть Фоули в преступном мире и начать осторожный поиск подрывников, которые могут на него работать. Всё это – таким образом, чтобы ни в коем случае не привлечь внимания самого Фоули.

По лицу Елены Александр видел, что она ожидала большего.