Текст книги "Сферы влияния (СИ)"

Автор книги: Екатерина Коновалова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 47 страниц)

Глава четырнадцатая

– Ты сегодня слишком счастливая. Где усталый вид? Где груз ответственности? – голос Джима выдернул Гермиону из размышлений – действительно, весьма приятных, – она вздрогнула и улыбнулась:

– А вот ничего нет. Ни усталого вида, ни груза, ни-че-го.

– Интересно, что произошло? – Джим в какой-то почти птичьей манере наклонил голову на бок и сделал большие глаза: – Наступил конец света?

Гермиона фыркнула и, не сдержавшись, сообщила:

– Я выхожу замуж. Летом.

Джим присвистнул:

– Вот это я понимаю, счастливый конец сказки.

– Кстати о конце, – она постаралась стереть с лица улыбку и настроиться на рабочий лад. – Когда ты покажешь мне черновик?

– Скоро, – ответил Джим с улыбкой. – Совсем скоро. Мне нужно закончить кое-что, прежде… Не хочу портить тебе сюрприз.

– Это работа, а не сюрприз. Моя тоже, – напомнила она, но Джим только пожал плечами:

– Не переживай, я всё равно не опубликую и слова без твоего разрешения, мамочка.

Гермиона едва сдержалась, чтобы не швырнуть в него наполовину обгрызенным яблоком. Как ни странно, Джим оказался в числе очень немногих друзей и знакомых, которые знали о будущей свадьбе. Вместе с Роном они решили подождать с торжественным объявлением до тех пор, пока не пройдёт свадьба Гарри и Джинни. Иначе от них будут ждать, что они захотят праздновать в один день. Гермиона была бы не против, но Рон не хотел этого категорически – как он сказал, ему хотелось, чтобы этот день принадлежал только им двоим и больше никому.

Так что и от семьи Уизли, и от широкой общественности помолвку решили сохранить в тайне – знали Гарри и Джинни, Луна (которая поняла всё сама), а вот теперь, неожиданно, Джим.

Гермиона не успела задуматься о том, как вышло, что немного сумасшедший паренёк-маггл оказался в числе близких ей людей за какие-нибудь пару-тройку месяцев, как он сказал непривычно серьёзно:

– Поздравляю, Гермиона. Надеюсь, свадьба будет незабываемой.

Черновик романа он показал ей на следующей неделе – в простых, но ёмких предложениях оживали их с Гарри и Роном приключения первого курса Хогвартса, и это было захватывающе. Джим сказал, что назовёт работу «Мальчик, который выжил».

– Почему не просто «Гарри Поттер»? – спросила Гермиона, когда закончила читать.

– Скучно. Кто захочет читать про человека с таким банальным именем?

Гермиона фыркнула:

– Кто бы говорил о банальности, – не то чтобы она считала имя Гарри оригинальным, но за друга было немного обидно.

– Да, я тоже не понимаю, почему меня назвали просто Джимом, – ответил он, приняв очень важный и самодовольный вид. – Лучше бы выбрали Эдуарда. Или, ещё лучше, Ричарда. Весьма по-королевски.

– Джеймс – тоже королевское имя. Кроме того, не считая Львиного сердца, короли-Ричарды оканчивали не слишком хорошо, – заметила Гермиона. – Даже не знаю, кто хуже – Ричард Второй, которого убили в Тауэре, или…

– Ричард Третий, которого через три года после коронации закололи в бою и зарыли в общей могиле, – закончил за неё Джим. – Ладно, ты меня отговорила от идеи немедленно превратиться в Ричарда Брука. Но имя Гарри от этого необычней не станет.

Гермиона вернула ему черновик текста и пожала плечами. В конце концов, он – автор, так что выбирать название ему.

На самом деле, книга заботила её куда меньше того, что происходило в маггловской политике – она не могла не думать о том, что, пока они все играют в делёж власти и контроля, совершенно случайно оказавшийся в эпицентре этой истории Шерлок Холмс сходит с ума, сидя в четырёх стенах.

Выпустить его на свободу было не в её силах, но она понимала, что должна сделать для него хотя бы что-нибудь. Решение подсказал ей Гарри, причём совершенно случайно, – упомянув как-то во время встречи, что по-прежнему раз в неделю встречается с Дереком, целителем Смеллвудом, и тот выправляет ему мозги.

Она ведь обещала Майкрофту, что найдет специалистов, которые уменьшат тягу его брата к наркотикам – почему бы не сделать этого сейчас? Как бы ни повернулось дело, она не собиралась позволять Кингсли поить Шерлока зельями, одурманивающими разум. А значит, не важно, когда именно целитель начнёт с ним работать.

Гермиона не любила откладывать исполнение задуманного надолго, потому встретилась со Смеллвудом так скоро, как это было возможно. Целитель выслушал её внимательно, снова без колебаний дав клятву о неразглашении, и блеснул глазами.

– Непробиваемая защита? – пробормотал он. – У маггла? Это будет очень интересная работа…

– Целитель Смеллвуд, – Гермиона кашлянула, – не забывайте, что он – пациент, а не подопытный.

– На самом деле, это почти всегда – одно и то же, – заметил Смеллвуд, но, увидев на лице Гермионы сомнение, успокоил её: – Я не причиню ему вреда, вы можете не сомневаться.

Если учесть, что он давал магическую клятву спасать жизни, его словам можно было верить смело.

Они отправились к Шерлоку в тот же день – Кингсли дал разрешение на лечение, хотя и неохотно.

Шерлок обнаружился там же, где и в прошлый раз: в гостиной, в кресле, в окружении груды книг на пяти языках и как минимум на двадцать различных тем. Не приходилось сомневаться в том, что те книги, которые лежали ровными высокими стопками, ему только недавно принесли. Те, которые были свалены кучей возле кресла, он прочёл и посчитал полезными или интересными; а всё бесполезное валялось у дальней стены сзади – похоже, он просто закидывал их за спину.

– Доктор, больше пятнадцати лет стажа, не клиника и тем более не неотложка – частная практика. Мой ответ – нет, – вместо приветствия, не поднимая головы от книги, скороговоркой выплюнул Шерлок, когда Гермиона и Смеллвуд вошли в комнату.

– Здравствуйте, мистер Холмс, – произнесла Гермиона.

– Повторяю – нет, – сказал он раздражённо. – Предупреждая следующие пять вопросов, которые вы хотите задать: цель вашего визита легко угадывается по рукаву вашей мантии, меня не интересует сеанс психотерапии, название книги, которую я читаю, вам ничего не скажет, потому что вы не сможете даже понять его, а…

– Заткнитесь, – неожиданно для себя резко сказала Гермиона. Как ни странно, Шерлок послушался и приподнял голову от тома с большим удивлением.

– А разве профессиональная этика не предписывает обращаться со мной вежливо? – поинтересовался он.

Гермиона сжала губы – она понимала, что у Шерлока есть все основания злиться и психовать, но позволять ему себя оскорблять не собиралась.

– Мистер Холмс, всё, что я обязана сделать – это не выпускать вас наружу. А Женевскую конвенцию в магическом мире никто не знает.

– «Окклюмеция, собирательные теории и практики», – сообщил Шерлок.

– В восьмой главе серьёзная технологическая ошибка, – отозвалась Гермиона. – В описании медитативной техники «Океан» пропущено описание того, насколько важна аудиальная составляющая, из-за чего новички, занимающиеся по этой книге, часто допускают ошибки.

Книга громко захлопнулась. Отложив её на подлокотник, Шерлок ловким движением поднялся из кресла, взлохматил волосы, смахнул с чёрных брюк пылинку, провёл пальцем по пуговицам рубашки и спросил:

– Как вы собираетесь уговаривать меня? – А потом, не дождавшись ответа, скользнул взглядом по Смеллвуду и добавил: – Интересно. Почему вы думаете, что я соглашусь на роль подопытной крысы?

Гермиона не успела ответить, а Смеллвуд мягко улыбнулся и сказал:

– Вам здесь слишком скучно. А я буду приходить к вам как минимум дважды в день, и, поверьте, я не худший собеседник из возможных.

– Собеседники меня не интересуют, – Шерлок нервно дернул плечом, – меня интересует выход отсюда. И сигарета. И кофе.

– Я надеюсь, что скоро вы будете свободны, – произнесла Гермиона.

Шерлок прищурился и сказал в пустоту:

– Майкрофт не спешит.

– Он делает то, что в его силах.

– Разумеется, – Шерлок кивнул с каким-то странным выражением лица, а потом обратился к Смеллвуду: – Начнём прямо сейчас?

Гермиона осторожно вышла из комнаты, заперев магические двери, и дала указание одному из авроров на страже проверять ситуацию в комнате не реже раза в десять минут, а позже выпустить Смеллвуда – тот, как закончит, пошлёт ей патронуса.

Было бы логично отправиться к себе в кабинет и поработать, но почему-то Гермиона нервничала и предпочла выйти в Лондон и расположилась в маленькой пекарне почти напротив входа в Министерство, зажатой с двух сторон маггловскими магазинами элитной одежды. Разумеется, для магглов пекарни с вывеской «Белый колпак» не существовало вовсе. Это было недешёвое место, куда предпочитали ходить министерские служащие и аристократы в перерывах между рабочими встречами – её владелец, пожилой волшебник, создал на небольшом пространстве нечто большее, чем просто кафе: он создал своеобразный клуб, где никто никому никогда не мешал, где не было никаких шансов встретиться с неприятными или назойливыми людьми, где можно было обсудить в безопасности любые секреты. И где, в конце концов, подавали лучший кофе в магическом Лондоне.

Гермиона нечасто бывала в пекарне: сначала её отпугивали цены, потом – слишком высокая репутация. Но, однажды встретившись здесь с Нарциссой Малфой, Гермиона влюбилась и в атмосферу, и в выпечку, и в кофе. Поэтому время от времени заглядывала.

Едва она села за столик, владелец безо всяких вопросов поставил перед ней небольшую чашечку капучино и её любимый миндальный бисквит, после чего взмахом палочки создал вокруг неё едва различимую завесу, мгновенно отгородившую её от остального мира и прочих посетителей. Она разложила на столике отчёты, которые давно надо было сдать, и погрузилась в цифры и факты, небольшими глотками отпивая горячий кофе из неостывающей чашки.

Её прервали полчаса спустя: почти беззвучно рядом возник домовой эльф и шёпотом сообщил, что молодую мисс хотят видеть. Гермиона глянула на часы. Слишком быстро. Неужели Смеллвуд не сумел уговорить Шерлока начать лечение? – Пригласи, пожалуйста, – ответила Гермиона эльфу, а спустя несколько мгновений под магическую завесу вплыла Нарцисса.

Гермиона скрипнула зубами – нужно было спросить эльфа, кто именно хочет её видеть! – Нарцисса, – Гермиона изобразила счастливую улыбку. – Приятный сюрприз.

Женщина тоже ответила улыбкой и приветствиями и даже коснулась щеки Гермионы неощутимым поцелуем. – Поразительная удача – встретить вас здесь, Гермиона, – Нарцисса, дождавшись приглашения, присела на стул напротив, перед ней моментально возник высокий бокал глинтвейна.

Гермиона сложила бумаги и убрала их в сумочку, заверяя нежданную собеседницу в том, что та её ни от чего важного не отвлекла, а потом, как и всегда, почувствовала, что её способности играть в словесные игры иссякли, и спросила: – Вы хотели со мной о чём-то поговорить?

Нарцисса чуть поджала губы, намекая на то, что такой быстрый переход к теме беседы показался ей грубым, но ответила: – Я бы выразилась иначе: хотела посоветоваться. Видите ли, Гермиона, вчера заседанием малого суда Визенгамота было решено досрочно оправдать моего сына и освободить из-под домашнего ареста, а также полностью восстановить в правах. – Поздравляю, – произнесла Гермиона и попыталась понять, злит ли её эта новость. По идее говоря, должна бы: Драко Малфой, может, и вёл себя безупречно, но оставался потенциально опасным человеком. Однако, на деле, никакой злобы не было – скорее, облегчение от того, что одним свободным человеком, который может строить свою жизнь так, как захочет, стало больше. – Спасибо, – почти искренне улыбнулась Нарцисса. – Но вы хотели спросить совета… – Верно, – она чуть наклонила голову, – пока новость не стала достоянием общественности, но уже завтра она будет во всех газетах. На нас снова обратят внимание – во всех смыслах этого слова. Снова начнут вспоминать ужасные вещи о моём муже, попробуют утопить Драко в грязных голословных обвинениях, – её голос дрогнул. – Гермиона, – Нарцисса ещё наклонила голову и как будто подалась вперёд, – боюсь, мне не к кому пойти за советом, кроме вас.

Гермиона была поражена – за все годы знакомства с Нарциссой она не слышала от неё и трети подобной искренности и не видела на её лице и десятой доли подобной боли. – Какой совет вы хотите от меня получить? – Как поступить, – Нарцисса взяла себя в руки, успокоилась и снова заговорила с привычной прохладцей, – стоит ли уехать из столицы на время, дать слухам улечься?

– Думаю, – медленно произнесла Гермиона, – что именно этого от вас и ждут. Что вы бросите всё и спрячетесь. Это не остановит потока порицаний, но вы не сможете от него защититься.

– Вы полагаете, что лучше остаться? – голос Нарциссы снова дрогнул.

– Вы будете на виду и сможете отразить ложные обвинения. Но… – Гермиона сглотнула, – Нарцисса, я не рискну давать советы. Мне кажется, вы разбираетесь в этом лучше меня. – Не в этот раз, – она грустно перевела взгляд на сложенные на столе ладони. – Я так добивалась освобождения Драко, а теперь, когда он свободен, я совершенно потерялась. Я понимаю, вы опасаетесь давать советы… Просто выскажите своё мнение. Как бы вы поступили? – Я бы…

Она никогда не представляла себя в подобной ситуации. Но она не стала бы прятаться. Она бы… Когда-то на четвёртом курсе она стала объектом насмешек, почти травли – из-за мерзостей, который написала в «Ежедневном Пророке» Рита Скитер. Тогда она очень хотела спрятаться в комнате и никогда не выходить наружу, но понимала, что это не поможет – во всяком случае, находившемуся в таком же положении Хагриду не помогло. Поэтому она решила бороться с клеветой, а насмешки встречать так, как подобает настоящей гриффиндорке.

Драко Малфой сейчас в иной ситуации. Он был под арестом, с него сняли тяжёлые обвинения – это не обиды из-за внимания популярных мальчиков, а серьёзные проблемы. Но, как и она тогда, он может либо спрятаться от насмешек, либо принять их. – Я всё-таки гриффиндорка, – сказала Гермиона, – так что я бы не стала прятаться, а пошла бы на самую шумную вечеринку. И в лицо сказала бы, что невиновна, любому, кто решил бы меня оскорбить.

Нарцисса улыбнулась кончиками губ: – Значит, мы тоже поступим по-гриффиндорски. Даже если в нашей семье это всегда означало «неблагоразумно». Я… – она задумалась, – устрою в Малфой-мэноре большой приём. Приглашу чиновников, торговцев, репортёров, друзей Драко – всех, кого смогу. Пусть мальчик снова почувствует себя свободным. – Я… – Гермиона произнесла это до того, как успела как следует обдумать, – я тоже могу прийти, если вам это поможет.

Глаза Нарциссы влажно блеснули. – О, Гермиона, я не думала даже просить об этом… Вы не побоитесь за свою репутацию? – Моей репутации не причинит никакого вреда вечер в доме людей, которые ни по каким законам не обвиняются ни в одном преступлении, – твёрдо сказала она. – Я не знаю, как смогу отблагодарить вас, Гермиона.

Она не успела ответить, едва сдержав вскрик – цепочка на шее резко и сильно накалилась. – Позже, – пробормотала она. – Пришлите приглашение, – и, бросив на стол несколько галеонов, выскочила из-за завесы и бросилась в туалетную комнату, где сдёрнула с себя все еще горячую цепочку и с трудом, с помощью «Энгоргио» прочла: «Важно. 17–00». У Майкрофта произошло что-то из ряда вон выходящее, очевидно, раз он просит о встрече через десять минут.

Глава пятнадцатая

Гермиона аппарировала в кабинет, огляделась и недоумённо нахмурилась – он был пуст. Её никто не ждал.

Часы уверенно показывали ровно пять часов после полудня, а Майкрофт раньше казался Гермионе человеком болезненной пунктуальности, из тех, для кого опоздание на пять-шесть секунд – уже серьёзное преступление. Он написал, что ждёт её срочно, и сам не явился на встречу. Она осторожно прошла по кабинету и приблизилась к столу, на котором лежало несколько бумаг – возможно, произошло что-то из ряда вон выходящее…

Она не успела заглянуть в бумаги и закончить мысль – шею больно обожгло, как от укуса крупного насекомого, в глазах потемнело, и она кулем рухнула на пол. Последнее, что мелькнуло в гаснущем сознании, было «Хорошо, что на ковёр».

Из угольной липкой черноты она вынырнула резко, проморгалась и огляделась – это был уже другой кабинет, но похожий на кабинет Майкрофта, разве что богаче обставленный. Мир шатался, но всё-таки спустя несколько мгновений Гермиона сумела сфокусировать взгляд на единственном человеке в кабинете. Он был ей знаком.

Облокотившись на дубовый стол, в расслабленной позе стоял Рудольф Холмс. Гермиона дёрнулась и поняла, что привязана к чему-то вроде стула, причём руки связаны особенно тщательно – явно для того, чтобы она не могла колдовать без палочки. Постепенно к телу возвращались ощущения, и она смогла почувствовать, что её рот заклеен чем-то липким. – С пробуждением, мисс Грейнджер, – улыбнулся Рудольф, и Гермиона дала себе слово, что, если выберется из этой истории, в жизни больше не подумает ничего плохого об улыбке Майкрофта. – Не трудитесь говорить до тех пор, пока я не обращусь к вам с вопросом.

Гермиона пошевелила плечом. Нужно было хотя бы немного разогнать кровь, чтобы руки обрели подвижность. Увы, запястья были перетянуты очень туго. Об осознанном колдовстве речи быть не могло. Гермиона выдохнула – у неё оставалась надежда только на стихийную магию, но на неё нельзя было полагаться. Возможно, Рудольф захочет произнести речь – злодеи любят речи, а он, безусловно, относился к категории злодеев.

Он не собирался говорить речей, вместо этого в два шага приблизился к Гермионе, больно дёрнул клейкую ленту и спросил: – Кто в правительстве страхует Майкрофта?

Гермиона сглотнула, и лента тут же вернулась на место, на её рот. Рудольф повторил вопрос и добавил: – Ты называешь имя. Быстро. Ни единого постороннего звука.

Он опять дёрнул ленту, давая Гермионе возможность говорить, и она тихо выдохнула: – Никто.

Глаза Рудольфа сузились, превратившись в щёлочки, он прошипел: – Он не такой идиот, чтобы выступать против меня без поддержки. Имя, – без лишних эмоций он наотмашь ударил Гермиону по лицу – коротко и очень больно. Если бы не заклеенный рот, она бы вскрикнула от неожиданности.

«Соберись, Грейнджер!», – велела она себе и закусила щёку. Она же гриффиндорка. Они ничего не боятся. За первым ударом последовал второй – тоже по лицу, а потом Рудольф снова дал ей возможность говорить. – Никто из магглов, – быстро сказала она. Это было правдой, и скрывать её было бессмысленно. Если удастся переиграть Рудольфа, его знания уже будут не важны. А если выиграет он, то смысл потеряют любые её слова.

Рудольф ругнулся и спросил: – Что вы решили сделать со мной?

Гермиона ничего не ответила – в отличие от первого, это был опасный вопрос. Нужно было что-то придумать. Сейчас же.

Она всего раз в жизни чувствовала такую же беспомощность – когда в Малфой-мэноре её пытала сумасшедшая Беллатриса Лестрейндж, в то время как Гарри и Рон были лишены палочек и заперты в подвале. Но они все-таки были рядом, а сейчас – никого. Рудольф снова ударил её, в этот раз так, что массивным кольцом оцарапал щёку. Против воли из глаз брызнули слёзы. – Что. Вы. Решили. Сделать. Со мной? – по слову медленно повторил Рудольф.

Пальцы холодели от нехватки крови, оцарапанная щека горела, а голова гудела после снотворного. Магия совсем не чувствовалась. – Мисс Грейнджер, – вздохнул Рудольф, – я все равно получу эту информацию. Возможно, на магов не подействуют психотропные вещества маггловского производства, но это не значит, что я не смогу сделать вам больно. Например, обеспечить героиновую ломку. Поверьте, очень неприятно. – Волшебники этого так не оставят, – со всей имеющейся твёрдостью произнесла Гермиона, но её голос всё равно дрожал.

Сил колдовать всё ещё не было, а Рудольф, устало вздохнув, опять ударил её по лицу. – Мы найдём способ договориться, – заверил он её таким тоном, словно они пили чай на террасе.

Гермиона подняла глаза наверх и начала судорожно осматривать стены. Картин было несколько: портрет королевы Елизаветы, двое каких-то сановников во фраках, пастораль с двумя пастухами и улыбчивой пастушкой, – но ни на одной не различалось даже малейшее шевеление. Потом бросила быстрый взгляд на камин – но он оставался пустым. Если Рудольф узнал о времени встречи, значит, Майкрофт так или иначе обезврежен и тоже не придёт на помощь. Кингсли начнет искать её не раньше, чем через два-три дня. Рон спохватится уже на следующий вечер, но переживать не будет: подумает, что она заработалась или на задании.

Повторившийся вопрос совпал с ещё одним ударом, Гермиона сглотнула и вдруг почувствовала знакомое с детства раздражение и впивающиеся в кончики пальцев невидимые иголочки. С неё было довольно. Когда Рудольф снова замахнулся, волна яростной стихийной магии вырвалась из-под слабого контроля и ударила его в грудь, он нелепо взмахнул руками, пошатнулся и рухнул на спину, что-то сухо треснуло.

Дверь открылась рывком, впуская троих людей в чёрной форме вневедомственной охраны, один из них рявкнул: – Всем на пол!

А потом из-за их спин донеслось: – Отставить.

Майкрофт вошёл в кабинет спокойной походкой, поигрывая зонтом-тростью, остановился, взглянул на Гермиону, хотел было что-то сказать, но вместо этого быстро приблизился к Рудольфу. Он всё ещё лежал на полу, глупо раскинув руки в разные стороны. – Проверьте, – велел Майкрофт тихо. Стоящий ближе всех к нему мужчина убрал пистолет в кобуру, наклонился к Рудольфу, тронул шею и сообщил: – Мёртв.

Гермиона почувствовала, что в лёгких кончается воздух. В ушах зашумело, словно эхом отдалось: «Мёртв».

Тот же мужчина, который касался кожи трупа, подошёл к ней и снял со рта липкую ленту, аккуратно развязал руки и ноги, а потом отошёл в сторону.

Майкрофт коснулся рёбер дяди кончиком зонта и произнёс в пустоту: – Нелепо и не вовремя.

У Гермионы зуб на зуб не попадал. – Уберите его в соседний кабинет. Инцидент должен оставаться тайным до моих особых распоряжений, – велел Майкрофт, а когда тело унесли, повернулся к Гермионе и заметил: – У вас слишком слабые нервы и слишком жёсткие моральные принципы для политических игр, Гермиона.

Она нервно хмыкнула и спросила не своим голосом: – Почему вы не пришли на встречу? – Меня… задержали, – это слово Майкрофт произнёс с каким-то особым нажимом, словно давая намёк, но Гермиона не сумела его понять.

Она убила человека. Да, он схватил её и бил, но ответная реакция была не пропорциональной. Она убила его. Собственным волшебством. Она прошла войну, ни разу не убив разумное существо, а теперь, в мирное время, просто защищаясь, лишила человека жизни.

Все мысли о том, что нужно держать лицо, исчезли. Они были совершенно не важными рядом с этим осознанием.

Майкрофт что-то ещё сказал – кажется, о том, что теперь придётся перестраивать всю схему, а Гермиона никак не могла отвести взгляда от того места, с которого унесли Рудольфа. Неожиданно в нос ударил запах алкоголя, и Гермиона почувствовала, что ей в руку вкладывают холодный гранёный стакан. Нервным движением она поднесла его к губам и выпила содержимое одним глотком, закашлялась, выпустила стакан из пальцев и вытерла с лица слёзы – виски оказался слишком крепким, – а потом выдохнула. – Когда вы успокоитесь, – произнёс Майкрофт, – мы перейдём в мой кабинет и обсудим сложившуюся ситуацию.

Она подняла взгляд и сделала над собой нечеловеческое усилие, чтобы ответить: – Разумеется.

Что бы ни произошло, у неё всё ещё были её обязанности. Если она сейчас разревётся, об уважении Майкрофта Холмса можно будет забыть, а значит, придётся забыть и о сотрудничестве, подвести Кингсли и провалить всю операцию. Позже. Она поплачет позже.

С этой мыслью она поднялась со стула, к которому ещё недавно была привязана, и последовала за Майкрофтом через открывшийся в стене проход в его кабинет, где на столе обнаружились её вещи: сумочка с заклятием незримого расширения, волшебная палочка, порт-ключ из Министерства и горсть галеонов. Она быстро схватила палочку, которая потеплела, словно радуясь встрече с хозяйкой, и только после этого забрала всё остальное.

Майкрофт занял место за столом, а Гермиона расположилась напротив. У нее всё ещё тряслись руки и стучали зубы, но она твёрдо решила оставить рефлексию на потом и спросила: – Что произошло? Мне хотелось бы понимать всю картину.

Майкрофт соединил кончики пальцев перед собой и ответил негромко: – Нас опередили. Мой дядя всегда был… проницательным.

Гермиона на этих словах прикрыла глаза, надеясь выбросить из головы картину того, как под воздействием её магии спотыкается и падает назад, разбивая голову, Рудольф. – Он верно предположил, что, потерпев неудачу в переговорах с ним, вы так или иначе постараетесь найти ему… замену. Если бы не Шерлок, он поставил бы на леди Смоллвуд, но, с учётом всех обстоятельств, выбор был достаточно очевиден.

Майкрофт достал из внутреннего кармана пиджака маленькую записную книжечку, пролистал её, освежая в памяти события, прикрыл и продолжил: – Его подвела старомодность. Не стоило доверять моё устранение фрилансерам. – Он пытался… – начала было Гермиона, а Майкрофт закончил за неё: – Получить у вас информацию? Это в его духе. Я думаю, что ему бы это удалось – так или иначе.

«Главное, что ситуация разрешилась: так или иначе», – почти дословно повторил слова Майкрофта Кингсли несколькими часами позднее. Гермиона сумела выслушать сообщение Майкрофта о том, что вопрос получения контроля над государственным аппаратом можно считать решённым, заверила его в том, что Шерлока выпустят в течение ближайших нескольких дней, попрощалась, рассказала Кингсли обо всём, что произошло – и на этом её силы закончились.

Полночи она рыдала, пряча голову у растерянного, не понимающего, в чём дело, Рона на груди, а когда сумела уснуть, провалилась в тёмный скользкий кошмар, наполненный кровью, болью, криками и едва различимыми, но бьющими по нервам обвинениями в чём-то смутном, но страшном.

А наутро всё стало как будто хорошо.

Она оставалась всё той же Гермионой Грейнджер, из зеркала на неё смотрела та же самая молодая женщина, уставшая, но в целом успешная. Возле губ не появилось злых складок, на руках не было крови, даже глаза оставались прежними – как будто их обладательница не совершила вчера убийства.

С этой мыслью – «всё хорошо», – она заставила себя пойти в Министерство, оттуда – к Джиму, который как-то странно посмотрел на неё и вдруг заметил: – В этом есть определённая притягательность. Даже сексуальность.

Когда она спросила его, о чём речь, он пожал плечами и невнятно ответил, что рассуждал о смерти и её культе, после чего перевёл разговор на моду на вампиров, но вскоре оставил эту тему. Он взялся за доработку черновика, и публикация книги всё приближалась – работоспособность Джима поражала. А его жизнелюбие поднимало настроение и заставляло улыбаться.

Майкрофт действовал с точностью до наоборот. Каждая встреча с ним ложилась на душу Гермионы тяжёлым грузом – с ним было тяжело даже говорить. Но, как ни странно, общение с ними обоими стало для Гермионы почти потребностью.

После тяжёлой недели она как на крыльях летела в захламлённую квартирку Джима, ела с ним пиццу, запивая вредной для зубов «Колой», и смеялась, помогая шлифовать предложение за предложением, главу за главой.

К Майкрофту она не летела, а шла как на плаху – его кабинет давил на плечи, угнетал, а аромат крепкого очень сладкого чая сбивал с толку. Но, если бы в какой-то из дней запланированная встреча с ним сорвалась бы, Гермиона, пожалуй, почувствовала бы себя раздосадованной. Как ни тяжело ей было, она привыкла к их холодным деловым беседам, действовавшим на неё лучше любых окклюментных техник, очищающим сознание от посторонних мыслей и оставляющим кристальную ясность мышления.

В рутине прошла осень, за ней – Рождество и Новый год, которые встретили весёлой шумной толпой в «Норе».

А в конце января Джим дописал книгу, окончив её словами: «Надеюсь, у тебя будут весёлые каникулы, Гарри» (1).

Примечания:

1. «Надеюсь, у тебя будут весёлые каникулы, Гарри» – цитата из книги «Гарри Поттер и философский камень» Джоан Роулинг, только там это не самое последнее предложение.