Текст книги "Сферы влияния (СИ)"

Автор книги: Екатерина Коновалова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 47 страниц)

Кингсли считал так же, потому что хмыкнул:

– Не принимает решений единолично. Тогда как мистер Холмс обладает весьма обширными возможностями. – И ты хочешь…

Это было очевидно и просто. И очень… не по-гриффиндорски. Впрочем, Гермиона уже успела понять, что честность и благородство в политике не приветствуются. И даже гриффиндорец Шеклболт готов был идти на низость. – Это единственный выход. Мне давно нужно было прижать Холмса, и если его племянник подставился – тем лучше для меня и хуже для него. Я займусь этим сам. Мистера Холмса-младшего заберут мои люди. За Гарри можешь не переживать. Возвращайся к своим делам. И… – он забрал у неё бумагу – единственную в досье на Рудольфа Холмcа, – постарайся не забыть о том, что сегодня узнала.

Гермиона вышла из кабинета с чётким ощущением того, что она, сама того не желая, влезла в очередную неприятную историю. И в этот раз рядом не будет Гарри и Рона, которым можно будет довериться, потому что политика дружбы не признаёт.

Глава шестая

Вместо ожидаемых неприятностей наступила очень мирная и спокойная неделя, в которой не было ни срывающегося с катушек Гарри, ни особых заданий от Кингсли. Гермиона снова погрузилась в привычную работу, чередуя разбор дел по неправомерному использованию магии с каталогизацией архива и встречами с Джимом, который почти убедил её в том, что нужно писать историю именно про Гарри и его победу над Волдемортом. – Люди любят героев, – заметил он в одну из их бесед, – настоящих героев, которые всегда одерживают победу над злодеем. И я люблю.

Большую часть времени Джим шутил не переставая, но в этот раз был предельно серьёзен. – Героям очень нелегко приходится, – негромко ответила Гермиона, вспоминая их с Гарри и Роном приключения. – Им и не должно быть легко. Легко другим. Людям нужны герои, Гермиона, чтобы не думать о собственном ничтожестве. И злодеи – чтобы оправдать свои ошибки и преступления. Это ведь так здорово – говорить не «Я украл деньги», а «Меня соблазнили и увлекли на неверный путь». Кстати, ваш Волдеморт в этом плане – отличная штука. И имя у него запоминающееся, легко оправдываться: «Это Волдеморт заставил меня…», – Джим рассмеялся.

Гермиона покачала головой: – Нерадостная картина.

Но Джим уже растерял остатки серьёзности и принялся сооружать в вазочке с мороженым сложную конструкцию из вафель и фруктов с крайне сосредоточенным выражением лица. Как раз когда последняя виноградинка заняла своё место на вершине пирамиды, сзади раздалось: – Что за чёрт? – В кафе Фортескью широким шагом вошёл Рон и мрачно опустился на свободный стул. Взгляд его стал очень тяжёлым и устремился на Джима. Гермиона сдержала улыбку – да, было не слишком-то хорошо заставлять его ревновать, но, пожалуй, это было приятно (чуть-чуть). – Привет, Рональд, – улыбнулась она, – это Джеймс Брук, моя, как сообщил Кингсли, основная работа. Джим, это Рон Уизли. – Твой парень? – тут же оживился Джим и протянул руку: – Круто! Третий волшебник!

Нахмуренный лоб Рона тут же разгладился, из углов губ пропали жёсткие складки, он тоже улыбнулся и с энтузиазмом тряхнул руку Джима. – Здорово, – сообщил он и, понизив голос, уточнил: – Ты действительно маггл?

Через пару минут Гермиона отчётливо ощутила себя лишней – потому что Джим и Рон нашли общий язык на почве спорта и теперь увлечённо обсуждали квиддич – Джиму он был крайне интересен, как и всё, связанное с миром магии, а Рон о любимой игре мог говорить часами.

– Слушай, – хлопнул его по плечу Рон, – ты просто должен это увидеть. Гермиона, а мы можем… ну, пригласить Джима в «Нору»? Или в «Ракушку»?

Гермиона задумалась – у неё было основное условие: Джим не должен знать выходов в магический мир, у него не должно быть ни одного способа найти его самостоятельно. Никаких ограничений на общение с другими волшебниками Кингсли не ставил. Разумеется, она не собиралась представлять его широкой общественности, но Уизли – самые надёжные люди в мире. Едва ли возникнет проблема, если он проведёт вечер в «Норе». К тому же, он наверняка немного взбодрит мистера и миссис Уизли. – Джим, что скажешь? – спросила она. Джим просиял.

Договорились на пятницу – в субботу Гермионе предстояло праздновать день рождения Малфоя, а в воскресенье у Рона была запланирована рабочая встреча.

Миссис Уизли ответила на письмо с просьбой сразу же, сообщив, что будет рада видеть всех, и приписав, что собирается заодно позвать Лавгудов: «Ксено совсем зачах в последнее время, пусть взбодрится».

Рон скривился – к Луне он, как и все члены Отряда Дамблдора, относился очень тепло, но её отец вызывал раздражение. Трудно было забыть, как он едва не выдал их Волдеморту. – Не люблю этого типа, – проворчал он, откладывая в сторону письмо. Гермиона поцеловала его в нос и сказала:

– Это только на один вечер. И ты всё равно утащишь Джима смотреть на мётлы. И… – она замолчала, чувствуя, как в груди поднимается напряжение, – признайся, что ты заревновал сегодня. Немного?

Они стояли на кухне в квартире Гермионы и пили чай из одинаковых синих кружек – Гермионе всегда нравился синий цвет. Рон отставил свою на стол с тихим стуком, почему-то прозвучавшим очень отчётливо, и чуть надтреснутым голосом возразил: – Не немного.

Во рту пересохло, Гермиона рефлекторно облизнула губы и тоже отставила чашку – неуклюже, едва не уронив на бок. Рон осторожно провёл по её щеке и продолжил линию вниз, по шее – чуть щекотно и очень горячо. Остановился на ключице и отнял руку. Гермиона подняла голову, чтобы поймать его взгляд и увидеть, как карие глаза (1) темнеют. – Гермиона, – шепнул он и наклонился вперёд, коснулся губами её губ. – Гермиона! – посреди кухни материализовалась крупная сияющая рысь и голосом Кингсли продолжила: – Ты нужна мне немедленно. – Мордред! – прошипел Рон, отстраняясь. Гермиона скрипнула зубами – в этот раз её работа решила напомнить о себе крайне не вовремя. – Рон, – сказала она почти жалобно, но он только махнул рукой, сделал глубокий вдох, медленно выдохнул и сказал уже спокойно, даже немного с насмешкой: – Иди давай. А то Кингсли расстроится.

Гермиона заклинанием призвала рабочую мантию, натянула поверх джинсов и футболки, наскоро завязала волосы и шагнула в камин, поборов искушение поцеловать Рона на прощанье.

В кабинете Кингсли был один, и выглядел он весьма недовольно. – Спасибо за оперативность.

Гермиона очистила мантию от пепла и остановилась, ожидая пояснений. Вызов поздним вечером был необычен и слишком поспешен, чтобы не заподозрить, что те самые неприятности, которых она опасалась, всё-таки наступили. – Возникли сложности, – сказал Кингсли после короткой паузы, – которые касаются нашего с тобой общего знакомого с врождённым окклюментным щитом.

В груди неприятно кольнуло – её совесть решительно протестовала против того, чтобы оставлять беззащитного человека, пусть даже весьма неприятного, среди недружелюбно настроенных волшебников, которые собирались использовать его как средство давления на его дядю. Не будь он тем самым человеком, который без колебаний проводил сомнительные химические эксперименты на её лучшем друге, Гермиона сразу же начала бы кампанию по его спасению. Но – не в этом случае. – Что с ним? – спросила она с подозрением. – Всё в полном порядке. Сидит себе в одном из помещений Аврората, питается трижды в день, требует книги в огромных количествах – читает со скоростью аппарации. Выводит из себя авроров в охране. Жалуется на скуку, – с иронией ответил Кингсли и прибавил очень недовольно: – А вот с его дядей – проблемы.

Ситуация оказалась простой, но крайне неприятной как для волшебников, так и для Шерлока Холмса, очень некстати оказавшегося между двух миров. Рудольф Холмс внимательно выслушал информацию о том, что его племянник перешёл все дозволенные и недозволенные границы и поставил под угрозу секретность существования магического мира, а также о том, что отпустить его, не стерев ему память, безо всяких гарантий, не представляется возможным. И совершенно спокойно сообщил, что в таком случае они могут делать с Шерлоком Холмсом ровно то, что посчитают нужным, и даже заверил, что это никак не отразится на дальнейших дипломатических отношениях.

Гермиона проглотила рвущееся на язык ругательство – потому что это было категорически за гранью её понимания. – Он швырнул мне это «всё, что вам угодно» в лицо, – зло сказал Кингсли. Впрочем, он негодовал скорее из-за сорвавшегося плана, а не из-за крушащейся веры в человечество. – И, Мерлин, – он с силой шваркнул кулаком о стол, – мне действительно придётся либо выжечь парню его гениальные мозги, либо каким-то образом обвешать клятвами и взять под полный контроль, потому что у него самого тормозов нет вообще – с понятием инстинкта самосохранения он знаком разве что по книжкам. – Кингсли, – сказала Гермиона, – это неправильно. Он не виноват… Нельзя просто… – она пыталась подобрать слова, – ему же лет двадцать. Нельзя просто взять и поломать ему жизнь из-за того, что он оказался слишком любопытным, а его дядя – беспринципный подонок. Если бы Рудольф согласился, ты же отпустил бы его, да?

Кингсли вздохнул: – Дядя… Я бы отпустил его под чужую ответственность. А люди вроде Рудольфа Холмса очень хорошо умеют брать на себя ответственность. По-родственному он объяснил бы парню, что тому следует направить свою энергию в другое русло.

– А если я буду за ним присматривать? – в голове Гермионы билась мысль о том, что сейчас она пытается взвалить себе на плечи непосильный груз и влезть в кабалу, но иначе было нельзя поступить. – Я его привела сюда, меня он выследил, – быстро продолжала она, – так что и ответственность моя.

Кингсли смотрел почти насмешливо, и под этим взглядом Гермиона покраснела. – Я почему-то не сомневался, что ты это предложишь. – То есть ты… – она сглотнула, – специально подтолкнул меня к этому?

Кингсли мотнул головой: – Не совсем. Потому что это все равно не решение проблемы. Рудольф не должен допустить мысль о том, что я слишком, как он выражается, сентиментален. По сути, это – проверка. Если я после угроз отпущу парня, он поймет, что на крайние меры я не способен. – И что делать?

– Для этого я тебя и позвал, – ответил Министр, – чтобы ты подумала, что делать. Я помню твои ЖАБА и знаю, что у тебя шикарный аналитический потенциал. Вот тебе задача – реши, что делать с Шерлоком Холмсом.

Это было болезненно – она не ожидала от Кингсли такой проверки. Но он был прав – с этой задачей она справится. Обязана будет справиться, потому что иначе никогда не простит себе, что со слишком умным парнем-наркоманом произошло что-то страшное. – Я тебя не тороплю. Шерлок Холмс никуда не денется. И… – он покачал головой, – я действительно не знаю, что с ним делать, – это прозвучало почти примирительно.

Гермиона вернулась домой – Рона уже не было, поэтому она налила себе чаю и попыталась сходу решить проблему. Но безрезультатно.

Компромисс никак не находился. Нужно было одновременно отпустить Шерлока Холмса на свободу, не причинив ему никакого вреда, и не скомпрометировать Министерство магии в лице Кингсли.

Пятница прошла в напряжённых размышлениях и бесплодном переборе вариантов, а вечером пришлось отвлечься ради ужина в «Норе».

Они с Джимом прибыли первыми, сразу за ними – Рон, и их тут же встретили мистер и миссис Уизли. Смерть сыновей отразилась на них очень сильно – оба уже не были огненно-рыжими, глаза уже не горели огнём. Мистер Уизли полностью поседел и как будто сгорбился. Миссис Уизли потускнела и похудела. Но их улыбки были по-прежнему солнечными, а объятия миссис Уизли – крепкими. – О, Гермиона, дорогая, ты прекрасно выглядишь, – улыбнулась она и тут же обхватила за шею Рона. Толком поздороваться с Джимом ей не дал муж, который пришёл в детский восторг, услышав, что его гостем стал «настоящий маггл». – Я помогу вам накрыть на стол, – сказала Гермиона, и они с миссис Уизли ушли в дом, в то время как трое мужчин устремились к сараю, отчаянно жестикулируя и обсуждая одновременно мётлы, машины и граммофоны.

Под ворчливое: «Пустяки, милая, я всё сделаю сама», – Гермиона несколькими заклинаниями накрыла на стол, заварила чай и расположилась в низком кресле рядом с креслом-качалкой миссис Уизли. – Я не немощная, – заметила она недовольно, но это недовольство было скорее наигранным – Гермиона знала, что ей нравилась эта небольшая помощь по хозяйству. – Я и не думала этого говорить, – ответила она. Миссис Уизли тихо рассмеялась, а потом ещё тише спросила: – Всё так же?

Гермиона отвела взгляд и ответила: – А что могло поменяться? – Он мог понять. – Он вряд ли поймёт. Он слишком точно знает, что правильно, а что нет.

Гермиона всё смотрела куда-то в пространство, поэтому не увидела, как миссис Уизли подошла к ней, но почувствовала, как тёплая рука сжимает плечо. – Милая, когда речь идёт о наших детях, правильное и неправильное становится неважным.

Гермиона точно знала, что миссис Уизли думает сейчас о Перси, который хоть и вернулся в семью, всё-таки сильно отдалился ото всех – кроме родителей. Мистеру и миссис Уизли было всё равно, заблуждался он когда-либо или нет.

А её папе – не всё равно. – Я не думаю, что он простит меня. Во всяком случае, пока… – она осеклась, сомневаясь, стоит ли заканчивать мысль, но миссис Уизли сказала вместо неё: – Пока ты в порядке.

В воздухе разлился мелодичный звон, и миссис Уизли подскочила со своего места, Гермиона встряхнулась и поспешила вместе с ней встречать Лавгудов.

Они выглядели, пожалуй, ещё чуднее прежнего. Оба облачились в салатовые мантии, Ксенофилиус вплёл в свои длинные светлые волосы голубые цветы, а Луна гордо несла на голове корону из одуванчиков и полыни. – Привет, Гермиона, – пропела Луна, обращаясь к воздуху за плечом у Гермионы. – Папочка, мне кажется, или у Гермионы теперь новые мозгошмыги?

Категорически не желая слушать ответ Ксенофилиуса, Гермиона бодро сказала: – Очень красивый венок. – Ты думаешь? – с сомнением спросила Луна и обратилась к миссис Уизли с вопросом о разведении садовых гномов.

Воспользовавшись этим, Гермиона послала патронуса за Роном и остальными – в компании с Лавгудами было общаться значительно проще, во всяком случае, Гермионе – Гарри понимал Луну и наедине.

Рон, мистер Уизли и Джим пришли крайне довольными. – Ты не поверишь, дорогая, – с искренним и давно казалось бы утраченным энтузиазмом воскликнул мистер Уизли, – оказывается, магглы могут носить с собой музыку в небольших коробочках (2) – и безо всякой магии. Просто поразительно! – Опять ты о своём. – Привет, Луна! – махнул рукой Рон, игнорируя Ксенофилиуса, – А это Джим, он тебе понравится.

Луна повернула голову, перевела свои крупные навыкате глаза на Джима, начала было: – Привет, Джи… – но не закончила фразы и несколько раз повернулась вокруг своей оси.

– Эм… – произнёс Джим, – привет, Луна.

Вместо ответа Луна резко схватила Гермиону за руку и сказала: – Гермиона, мне нужно немедленно с тобой поговорить.

Гермиона кивнула – на Луну порой снисходили странные озарения, но она редко в чём-либо ошибалась.

Оставив миссис Уизли усаживать всех за стол, Гермиона отошла с Луной на задний двор «Норы». – Что случилось? – Гермиона, я не сяду с ним за один стол, – прошептала Луна нервно. – Он… неправильный. Не просто другой. – Ты о Джиме? – Гермиона нахмурилась. – Луна, он отличный парень, поверь мне. – Он сломанный, – оборвала ее Луна. – Совсем сломанный. И ненастоящий.

Это звучало бредово. – Луна, поясни, – спокойно попросила Гермиона. Возможно, подруга переутомилась или плохо себя чувствует. Или перечитала «Придиру». Наткнулась на неудачный гороскоп. – Я не могу, – Луна начала нервно теребить волосы, – но его нарглы совершенно не в порядке. Я его боюсь. – Ты сейчас выглядишь как профессор Трелони, – против воли голос Гермионы прозвучал холоднее, чем прежде: – И говоришь, как она. И это не комплимент. – Я знаю, – Луна опустила взгляд, – но я не сяду с ним за один стол. Он как картонная маска. Никогда не любила маски.

Если бы речь шла о другом человеке в других обстоятельствах, то Гермиона прислушалась бы к словам Луны – в конце концов, её голова работала как-то иначе, нежели у большинства людей, и она порой замечала то, чего другие не видели. Но Джим был искренним и открытым человеком. К тому же, Кингсли лично применял к нему легиллименцию, прежде чем начал проект со сказкой. В Джиме она была полностью уверена. – Луна, – попыталась она объяснить, – Джим – не картонная маска. Он действительно очень приятный человек и…

Гермиону внезапно озарило, и она рассмеялась: – Я поняла, в чём дело. Он маггл, видимо, их нарглы выглядят как-то иначе.

Луна наморщила лоб, а Гермиона почувствовала, как у неё камень с души упал – подруга могла быть жуткой, когда хотела. Судя по всему, она воспринимает людей на ещё одном уровне, возможно, на ментальном – это объясняет, как она видит сквозь мантию-невидимку и под оборотным зельем. Выросшая в волшебной семье, она никогда не встречала магглов, поэтому Джим показался ей странным и даже опасным. – Я всё равно не хочу… Я боюсь. Мы с папой уйдём, – упрямо сказала Луна.

Лавгуды действительно ушли, и вечер был бы напрочь испорчен, если бы не Джим, который вдруг сообщил, что тоже хочет показать магию и, немного порывшись в сарае у мистера Уизли, затеял фокусы. Сначала миссис Уизли смотрела скептически, хотя Рон, мистер Уизли и даже Гермиона (казалось бы, готовая к представлению), хохотали от восторга, но после угадывания карт тоже присоединилась к веселью.

Примечания:

1. По книге у Рона голубые глаза, но у меня есть веская причина поменять их цвет.

2. Речь о кассетных портативных плеерах (например, марки Walkman), которые выпускались с конца 1970-х.

Глава седьмая

На следующий день, собираясь на «проклятую вечеринку», как обозвал день рождения младшего Малфоя Рон, Гермиона не переставала думать о проблеме Холмса. Мелькнула нездоровая идея найти его родителей (пойди, Гермиона, отыщи двух магглов в Соединённом Королевстве, и скажи спасибо, что фамилия у них всё-таки не Смит, не Браун и не Эванс). Увы, даже если она из-под земли достанет мистера и миссис Холмс (это при условии, что они оба здравствуют), это ни к чему не приведёт – Кингсли они не интересны. Ему нужен рычаг воздействия на Рудольфа Холмса, Шерлок, в сущности, ничего не значит.

Не для Гермионы. Чем больше она думала о сложившейся ситуации, тем острее чувствовала свою вину и свою ответственность. – Выглядишь… – отвлёк её от размышлений недовольный голос Рона, – излишне здорово.

Гермиона бросила взгляд в зеркало, в кои-то веки хранившее довольное молчание, и пожала плечами: – Синяки под глазами придают мне особого шарма.

Рон закатил глаза, подошёл и осторожно, словно боясь сделать ей больно, коснулся губами её виска. Гермиона погладила его по щеке и с трудом выбросила из головы идею наплевать на обещание и провести день с Роном. – Мне пора, – вздохнула она. Рон скорчил недовольную рожицу, потом рассмеялся и шутливо, но не без тревоги напомнил: – Если хорёк будет слишком сильно пялиться, ты всегда можешь снова разбить ему нос. – Так и поступлю, – серьёзно пообещала Гермиона и наконец активировала порт-ключ, присланный вместе с официальным приглашением.

Мир завертелся, Гермиона пошатнулась, но удержала равновесие, и ей тут же подал руку Драко Малфой. Сейчас он был ещё больше похож на отца – в тёмно-зелёной мантии, с забранными в хвост светлыми волосами и вежливо-отстранённым выражением узкого худого лица. Впрочем, почти сразу же отстранённость сменилась улыбкой. Малфой поцеловал кончики её пальцев, сообщил, что рад её видеть, и поблагодарил за подарок – она отправила его заранее, ещё с утра. – Здравствуй, М… – Гермиона осеклась и тут же исправилась: – Драко, прими мои искренние поздравления с днём рождения. – Спасибо, Гермиона, – Малфой не отпустил её руку и со странным нажимом продолжил: – Мне очень приятно получить поздравление от тебя.

Дверь в небольшую комнату, куда Гермиону перенёс портал, открылась, и вплыла Нарцисса в синей парадной мантии. Изобразив дружеский поцелуй, но так и не коснувшись губами щеки Гермионы, она радостно защебетала: чудесный день, она очень рада, что Гермиона нашла время заглянуть на их скромное празднование, жаль, конечно, что Министерство не позволило устраивать вечерний приём, но она надеется, что дорогая гостья будет чувствовать себя комфортно.

Гермиона терпеть не могла эту сторону характера Нарциссы, но стиснула зубы и улыбнулась – слово нужно было держать. Её проводили в гостиную, где собралось не более двадцати человек, причём многих – Панси Паркинсон, сестёр Гринграсс, молчаливого Блейза Забини и насупленного Захарию Смита, – Гермиона узнала сразу. Взрослые были ей не знакомы. – Расслабься, Гермиона, – неожиданно сказал ей Малфой почти что на ухо, – мы все меньше всего на свете хотим скандалов и ссор. – Рада это слышать, – пробормотала Гермиона себе под нос, предчувствуя очень долгие несколько часов.

У неё всегда было плохо с прорицаниями.

Праздник прошёл если не идеально, то очень и очень хорошо. Слизеринцы как будто сговорились и не произнесли ни единого резкого слова, не бросили ни единого гневного взгляда на неё, и почти сразу же Гермиона оказалась вовлечена в достаточно приятный разговор на тему разработки новых заклинаний, подбора вербальной формулировки и возможных погрешностях в нумерологических расчётах. Вскоре к ним присоединилась темноволосая женщина с резкими чертами лица – миссис Перье, мать Блейза Забини, – и постепенно перевела тему на зельеварение.

К тому моменту, как миссис Малфой пригласила всех за стол, ещё раз извинившись, что вынуждена ограничиваться чаепитием, потому что устраивать парадный обед днём недопустимо, а министерские чиновники не пожелали войти в их положение, Гермиона уже чувствовала себя в этой заведомо враждебной компании относительно свободно. Во всяком случае, она могла смотреть на них как на новых знакомых, а не как на потенциальных врагов и Пожирателей Смерти.

Только Малфой напрягал – галантностью. По каким-то только ему известным причинам он настоял на том, чтобы сидеть рядом с ней, подливал ей чай, угощал сладостями и подавал руку, когда она вставала. Это настолько не вязалось с его типичным поведением, что начинало серьёзно нервировать. К счастью, праздник длился недолго – через три часа первые гости начали прощаться, и Гермиона поспешила присоединиться к ним, мягко, но настойчиво отклонив предложение Нарциссы «взглянуть на её прекрасный розарий».

Она трансфигурировала парадную мантию в обычный маггловский костюм, аппарировала в центр Лондона и уже собиралась вернуться оттуда домой, но вместо этого глянула на часы, убедилась, что её никто не видит, и переместилась на задний двор родительского дома. После встречи с Малфоями ей отчаянно захотелось увидеть маму. Что до папы, то в субботу в четыре часа вечера он, вероятнее всего, на встрече с друзьями.

Хотя она и не предупреждала о своём приходе, мама открыла заднюю дверь почти сразу же. – Ты меня как будто ждала, – тихо сказала Гермиона, обнимая маму и пряча лицо у неё на плече. На грани слышимости она ответила: – Я тебя всегда жду, Гермиона.

Гермиона почувствовала, что в глазах предательски защипало, и так беззаботно, как только могла, заговорила о работе, Малфоях и Роне. Последняя тема показалась маме интересней всего, и именно её они продолжили обсуждать, зайдя в дом и расположившись в гостиной. – Обычно матери боятся, что их дочери слишком рано выйдут замуж, – улыбнулась мама, – а я опасалась, что ты так и не покажешь носа из книг, и настоящая жизнь пройдёт мимо. Я рада, что ошиблась. – Я не такая уж зубрилка, – рассмеялась Гермиона, потом бросила взгляд на домашнюю библиотеку, которую перечитала целиком, не считая разве что «Анжелики», которая показалась ей слишком легкомысленной, и подумала, что стоит взять свои слова обратно. – Хорошо, что у тебя есть Рон, – мама подхватила её смех, точно угадав направление взгляда и ход размышлений.

Гермиона хотела было ответить, но не успела – раздался телефонный звонок.

Мама подошла к аппарату и, взяв трубку, деловито представилась, заставив Гермиону вспомнить своё детство, наполненное звонками от пациентов, свои первые попытки подражать взрослым, неуверенно говоря в трубку: «Гермиона Грейнджер слушает», – и улыбки родителей.

Впрочем, долго ностальгировать ей не пришлось. Мама нахмурила брови и обратилась к ней: – Гермиона, это тебя, – потом прикрыла рукой микрофон и добавила: – Я забыла сказать, тебя всю неделю кто-то ищет, сегодня в пятый или в шестой раз звонят.

Гермиона подошла к телефону, ощущая непривычную робость – она не пользовалась им уже очень давно. Но ещё в детстве отработанное: – Гермиона Грейнджер слушает, – сорвалось с языка сразу же. – Мисс Грейнджер, – раздался с той стороны прохладный голос, – ваш отец сейчас находится в полиции. – Что? – переспросила она. – У него обнаружены некие вещества. Запрещённые в нашей стране.

Гермиона похолодела. Что из лекарств у папы в аптечке могли вдруг признать запрещёнными? И зачем его обыскивали? Есть ли в полицейском участке камеры видеонаблюдения? Если нет, она может сейчас же аппарировать туда и подправить память всех свидетелей и полицейских. Если есть… Она не работала с маггловской техникой, для этого в ДМП были отдельные специалисты. – Кто вы такой? – спросила она, чтобы потянуть время и придумать выход из ситуации. Задействовать ресурсы Министерства нельзя – это незаконно и классифицируется как вмешательство в маггловский мир без необходимости. – Мисс Грейнджер, уверен, вы хотите решить эту проблему, – продолжил голос. – Максимально безболезненно.

Было очевидно – голос хотел от неё что-то получить. Гермиона сунула руку в карман пиджака и сжала рукоятку волшебной палочки. – Что вам нужно? – Помочь вам в трудной ситуации. Думаю, мы можем обсудить это лично. Возле вашего дома стоит машина. Садитесь в неё.

За окном действительно послышались шум двигателя и шуршание колес. Гермиона медленно положила трубку, повернулась к маме и сказала спокойно: – Мне нужно уехать, возникло важное дело. – Гермиона? – мама была слишком проницательным человеком, чтобы не заподозрить неприятностей. И вялое «Всё в порядке» её категорически не убедило. – Это проблема, которую я могу решить, – сказала Гермиона, понадеявшись, что говорит правду.

В конечном счёте, волшебники, которые могли бы хотеть навредить ей, вряд ли стали бы пользоваться маггловскими технологиями. А с магглами, даже вооружёнными, она сумеет справиться.

Она засомневалась, стоит ли отправить патронуса с предупреждением Рону, но отказалась от этой идеи – скорее всего, за ней сейчас следят, если увидят вспышку – будут лишние проблемы.

Определить марку машины Гермиона не смогла бы при всём желании – но она была чёрной и с тонированными стёклами и напомнила машины из фильмов про Джеймса Бонда, которые они смотрели с папой по выходным. Правда, Гермиона не верила в существование суперагентов и суперзлодеев, но ощутимо напряглась.

Шофёр – мужчина в чёрном костюме с непримечательным лицом, – открыл перед ней дверцу, и она села на заднее сидение.

Они тронулись.

Гермиона ничего не говорила и ничего не делала – можно было бы расспросить водителя или даже применить к нему легиллименцию, но это было бесполезно. Едва ли он что-то знал.

Ехали около получаса. За дорогой Гермиона не пыталась следить – она не настолько хорошо знала Лондон. Вместо этого сжимала и разжимала пальцы, чтобы они не отказали, если придётся колдовать без палочки – она не могла быть уверенной в том, что её не станут обыскивать.

Мимо мелькали ряды домов. Гермиона сунула руку в сумочку и попыталась оценить степень полезности её содержимого. Книги, зелья, сменная одежда – это было важно, но сейчас едва ли помогло бы. В отличие от нескольких ровных шариков – старых запасов. Она переложила один из шариков в карман. И, едва она успела закрыть сумочку, раздалось: – Приехали, мисс, – водитель остановился посреди просторного полутёмного ангара. – Пройдите, вас ожидают.

Не дожидаясь, пока ей откроют дверь, Гермиона выбралась сама и пошла по направлению к самой освещённой части ангара, где тёмным пятном едва различалась человеческая фигура. Гермиона слышала вокруг шорохи – в темноте были ещё люди. Поддержка. Наверняка вооружённая. К счастью, аппарация не требует палочки и занимает доли секунды. «Расслабься», – велела себе Гермиона, выпрямила спину и волевым усилием заставила себя ставить ноги точно по одной линии и в одном темпе. Ей нечего было бояться. А человек, который решил угрожать её семье, сильно об этом пожалеет.

Резкий направленный свет бил в глаза, но Гермиона сумела загородиться от него и разглядеть человека, который её ждал. Он был знаком ей.

Тёмные волосы, намечающиеся залысины, колючие небольшие глаза, кривоватый рот. Костюм в этот раз чёрный – жилет и пиджак явно тесны, но тщательно застёгнуты. Родственник Шерлока Холмса, дважды на памяти Гермионы забиравший его из притонов, стоял в расслабленной позе, опираясь рукой о длинный чёрный зонт-трость. Это был однозначно не Рудольф – его фотографию она хорошо запомнила. Напряжение вдруг спало. Она искала выход из ситуации с Шерлоком – и, кажется, выход нашёл её сам. – Добрый день, мисс Грейнджер, – мужчина улыбнулся настолько неприятной улыбкой, что рядом с ней даже знаменитый оскал покойного профессора Снейпа показался бы дружелюбным. – Добрый день, мистер Холмс, – ответила Гермиона спокойно. Она была уверена, что не ошиблась. – Не могу сказать, что рада знакомству.

Мистер Холмс как будто снял улыбку и убрал в карман – лицо тут же стало серьёзным и непроницаемым, а глаза опять напомнили о дементорах. – Прискорбно слышать, – сообщил он. – К сожалению, у нашей встречи есть повод. Так вышло, что, по моим данным, вы – последний человек, в чьём обществе видели Шерлока Холмса.

Гермиона промолчала. Умей она, как та же Нарцисса, поднимать одну бровь, она бы сделала это, но увы – оставалось просто ждать продолжения.

Мистер Холмс достал из внутреннего кармана пиджака небольшую, величиной с ладонь, записную книжечку, раскрыл её на середине и прочёл: – В прошлую субботу, около трёх часов дня, в районе Сент-Джеймс-парка. После этого его никто не видел, – книжечка вернулась в карман, и Гермиона подумала, что не так уж она и нужна была мистеру Холмсу. – Что вы хотите от меня узнать? – Где Шерлок Холмс.

«Думай, Гермиона!».

Мистер Холмс-безымянный организовал проблемы с полицией для её отца. Разыскал её (что было непросто), следил за Шерлоком, точно знает, где его видели в последний раз. Это гарантировано означало, что он так или иначе связан с маггловскими секретными службами. Возможно ли, что он работает под началом Рудольфа? – Этот вопрос нужно задавать не мне, а мистеру Рудольфу Холмсу, – ответила Гермиона жёстко. Голос прозвучал громче, чем она хотела, отдался эхом и вернулся обратно – искажённый и совсем несерьёзный.