Текст книги "Сферы влияния (СИ)"

Автор книги: Екатерина Коновалова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 47 страниц)

Глава двадцать шестая

Гостиная дома на площади Гриммо была пустой – что и неудивительно, учитывая позднее время. Но не успела Гермиона позвать кого-нибудь, как из-за угла большой печи выглянул Кикимер и проскрежетал:

– А, нечистокровная подруга моих хозяев пожаловала. Чем Кикимер может услужить? – тон эльфа был скорее доброжелательным, несмотря на слово «нечистокровная».

– Кикимер, позови как можно скорее…

Гермиона осеклась – отправившись к Поттерам, она словно на мгновение забыла о том, что произошло недавно. Ее лучшие друзья оставались друзьями, но позвать их, вот так, сейчас – было немыслимо. Не после случившегося.

Но выбора у неё не было – больше было не к кому идти.

– Позови… – повторила она, и снова не договорила. Имя Джинни едва не сорвалось с её губ: Джинни Поттер, аврор и просто лучшая подруга была тем человеком, на которого можно безусловно положиться в любой ситуации. Даже в такой, как нынешняя. И всё-таки что-то не дало Гермионе назвать её имя.

Невыразимцы не будут ничего делать, весь план отменён. В частности, и та его часть, которая касается подготовки подходящего трупа на замену Шерлоку. Гермиона сможет сама подслушать код и удержать Шерлока от падения – возможно, успеет. Но она никак не сумеет создать достоверный труп, а значит, ей нужен не аврор, а целитель. Пусть даже этот целитель – неуравновешенный наркоман.

– Позови Гарри, – сказала она, отбрасывая в сторону эмоции. Сейчас было не важно, что он натворил с их дружбой. Позже. Она разберётся с этим позже, когда жизни одного Холмса и памяти другого не будет ничто угрожать.

Сердце застучало, когда спустя всего пару минут в гостиную почти вбежал Гарри – встрёпанный, но в наглухо застёгнутой мантии и с палочкой в руке.

– Гермиона? Что случилось? – голос у него был нервным, как у человека, который давно ждёт неприятностей.

– Гарри, – сказала Гермиона быстро, чтобы не дать себе передумать, – мне нужна помощь. Это…

Она не договорила, потому что Гарри перебил её:

– Что угодно.

Гермиона сглотнула и попросила: – Возьми мантию-невидимку и всё, что нужно, чтобы создать убедительный труп. Встретимся через двадцать минут на ступенях собора святого Павла, знаешь?

Гарри не задал ни единого вопроса, только коротко кивнул и рванул с места вглубь дома – собираться. Гермиона вытащила голову из камина – и почувствовала, что её лицо заливает краска стыда. Кинувшись говорить по каминной сети, она даже не подумала о том, что в кабинете оставался Майкрофт. И о том, как именно она выглядела, стоя на коленях возле камина, со стороны. «Мерлин», – пробормотала она, понимая, насколько же некстати этот проклятый стыд.

Решив, что, если Холмс позволит себе хотя бы намёк на насмешку, хотя бы мысль о ней, она всё-таки приложит его «Обливийэтом», Гермиона поднялась на ноги и обернулась.

Майкрофт стоял к ней спиной, склонившись над столом, и что-то сосредоточенно изучал. Гермиона приблизилась и увидела расстеленную карту Лондона. – Вы ведь знаете её наизусть, – сказала она негромко. Майкрофт не повернул головы и не отвёл от карты взгляда, но ответил: – Безусловно, – а потом коснулся пальцем широкого прямоугольника, обозначавшего главное здание Бартса.

Точно зная, что пожалеет о своих словах, Гермиона сказала: – С ним всё будет в порядке. – Все мы рано или поздно умрём, – равнодушно отозвался Холмс и повторил: – Рано или поздно. Вы посвятите меня в ваш план? – Ни в коем случае. Я постараюсь вытащить Шерлока, но после этого ему придётся исчезнуть. На всякий случай. – Вы успеете схватить Мориарти? Он не должен остаться на свободе.

Гермиона уже хотела было сказать, что постарается, но обещать не может, как вдруг в её сознании со щелчком встали на места разрозненные кусочки паззла. – Это не потребуется. Брук, Мориарти не уйдёт сегодня.

Кажется, это был единственный случай, когда Майкрофт пришёл к разгадке позже неё, но ведь он не бывал в сознании Брука. – Лес самоубийц, – проговорил он. – Лес самоубийц, – повторила Гермиона. – Он хочет закончить игру.

Некоторое время они стояли в тишине, а потом Гермиона взглянула на Майкрофта и буквально прочла по его лицу вопрос, который он никогда не позволил бы себе задать.

«Что будет с моими воспоминаниями?».

Она опустила глаза, и он наверняка понял ответ: «Я пока не знаю». Вслух она сказала: – У нас есть время до утра или немного больше. Постарайтесь… – она не сразу нашла подходящего слова, потому что «не делать глупостей» совершенно нельзя было адресовать Майкрофту. – Постарайтесь ничего не предпринимать пока. Так будет лучше.

Майкрофт ничего не ответил, и Гермиона, взмахом палочки превратив мантию в костюм, аппарировала к старому собору. До встречи с Гарри оставалось ещё несколько минут, и она опустилась на ступени, погладила холодный камень, и повторила свою мантру: «Когда всё закончится…». Но совершенно ей не поверила. Потому что теперь уже нельзя было убеждать себя в том, что, когда всё закончится, она просто уедет за границу. Даже если она выведет из-под удара Холмсов, сама пострадает. Кингсли выпьет сыворотку правды и рано или поздно расскажет, кто выполнял большую часть его поручений в маггловском мире. Этого ей МКМ не простит, равно как и научное сообщество.

Гермиона не успела додумать эту мысль, потому что в нескольких шагах от неё тихо хлопнуло, и из-под мантии-невидимки показался Гарри. – Я готов, – сказал он, и Гермиона, ничего не отвечая, зашагала в сторону госпиталя. Гарри пошёл рядом.

Было ещё темно, около четырёх утра, и совершенно пустынно. Даже служебные и уборочные машины ещё не выехали из гаражей. Ни прохожих, ни бездомных.

В желтоватой полутьме Гарри в своей чёрной мантии был почти невидим, но Гермиона ощущала его совсем рядом, и её это нервировало, раздражало. Если бы можно было как раньше чувствовать себя рядом с ним спокойно и беззаботно. Не получалось.

Главный вход Бартса уже показался за поворотом, когда Гарри произнёс: – Мне жаль, что я это сделал.

Гермиона зябко повела плечами. Она бы не хотела об этом говорить, но друг (бывший? настоящий?) не оставил ей выбора и продолжил: – Я не знаю, что на меня нашло. Нет, вру. Знаю. Слушай, – он сбился, но сумел продолжить: – Я не знаю, что мы сейчас будем делать, но прежде, чем мы начнём, я хочу…

Гермиона резко остановилась и обернулась. Гарри замер и осёкся на полуслове. – Я втягиваю тебя в противозаконную аферу с нарушением Статута Секретности, – сказала Гермиона. – И сейчас ты ещё можешь отказаться.

Гарри сложил руки на груди и выпрямил спину, обычно доброжелательные зелёные глаза потемнели. – Ни за что. – Остальное не важно. Я на тебя не сержусь.

Гарри покачал головой: – Ты в ярости, Гермиона. Я сам был бы в ярости. Но ты права – всё потом. Что делать?

Гермиона описала свой план коротко и максимально емко. Гарри привычным движением взъерошил всё такие же непослушные, как в детстве, но начавшие на висках серебриться волосы и уточнил: – Парня могут либо застрелить, либо столкнуть с крыши, а нам нужно сделать так, чтобы он выжил, но со стороны выглядело, будто он мёртв, да? – Именно, – подтвердила Гермиона, а Гарри нахмурил брови и спросил: – Зачем? – Что? – Зачем? Я спрашиваю: зачем? Ты хочешь ввести в заблуждение Брука, я понял, но это не имеет смысла. Почему бы нам просто не вырубить его заклинанием – и дело с концом. Стой… – уверенность пропала с лица Гарри, и он медленно проговорил: – Брук ждёт чего-то подобного и хорошо подстраховался, да? – Снайперы. Мы не можем просто убрать известных нам четверых, потому что всегда может оказаться… – Запасной игрок.

Гарри снова взъерошил волосы, поскрёб затылок и сообщил: – Муляж делать долго и бессмысленно. Проще на время остановить жизненные функции этого парня. Застрелят его или столкнут с крыши – я его соберу обратно за пару дней, не проблема. А муляж слишком опасен. Магглы отлично разбираются в генетике и делают очень качественный анализ ДНК, если я ошибусь хотя бы немного, они поймут, что труп – подделка.

Если бы только можно было этого избежать, Гермиона сделала бы это. Но Гарри был прав. И она согласно кивнула, стараясь не думать о том, каково будет младшему Холмсу знать, что он оказался просто пешкой, которую так легко сметают с доски, калечат, подставляют под удар ради…

Она рассмеялась бы в голос, если бы не Гарри. Ради общего блага. Когда-то она возмущалась тем, как Альбус Дамблдор подставил Гарри под удар Волдеморта ради победы над ним, а теперь делает практически то же самое. – Когда всё начнётся? – После рассвета.

Не сговариваясь, они аппарировали на крышу офисного здания, возвышавшегося над госпиталем. Гермиона наколдовала купол согревающих и дезиллюминационных чар, Гарри положил на колени мантию-невидимку, и они приготовились ждать.

Почти полчаса, как показалось Гермионе, они просидели молча, а потом Гарри произнёс: – Я всё-таки хочу извиниться за то, что сделал. Я не должен был. Знаешь… – он хмыкнул, но безрадостно, – я ведь раз или два едва не влюбился в тебя… в Хогвартсе. Когда ты помогала мне готовиться к бою с драконом, и потом, когда мы остались вдвоём искать крестражи – я едва не влюбился в тебя. И иногда я думаю о том, как всё повернулось бы, если бы я тебе об этом сказал.

Гермиона несколько раз моргнула, сгоняя неприятную пелену с глаз, и принялась изучать спящий город: мистическую жёлтую подсветку древнего Тауэра, огни блестящего Сити, тёмное широкое полотно реки. Она не хотела думать о том, что сказал Гарри. – «Мы не вправе знать, что могло бы быть» (1), – наконец, произнесла она, но Гарри, конечно, не узнал цитаты – он всегда мало читал. На самом деле, маховик времени доказывал, что Лев ошибался. В голову лезла какая-то ерунда – и Гермиона усилием воли очистила сознание от постороннего, а Гарри продолжил: – Всё могло быть иначе. Наверное.

К счастью, он не сказал вслух того, о чём наверняка думал: «И Рон был бы жив». Гарри живучий, его не так-то просто убить, и, кто знает, если бы Брук тогда стрелял в него, он выжил бы. И сейчас на крыше они сидели бы втроём. – У тебя не было бы семьи, – сказала Гермиона очень тихо. – А они не мучились бы со мной, – отозвался он ещё тише, вынуждая Гермиону практически читать по губам. – Они тебя любят.

Гарри замолчал, а потом как будто встряхнулся и бодро сообщил: – Впрочем, этот маггл тебе подходит больше, чем я.

Не сразу уловив смену его настроения, Гермиона недоумённо переспросила: – Что? – Он лучше тебе подходит, лучше меня и даже Рона, я уверен.

Гермиона нащупала в кармане палочку и собралась уже начать проверку – не под кайфом ли друг? – но всё-таки осторожно уточнила: – Прости, о ком мы сейчас говорим?

Гарри опять взлохматил волосы и пояснил так, словно удивлялся её недогадливости: – О твоём маггле.

По спине Гермионы пробежал холодок. Она не знала, о ком говорит Гарри, но зато точно знала, что Брук ни перед чем не остановится, чтобы развлечься. Мог ли он провести Гарри, рассказать ему что-то? Брук – мог. И тот план, который они с невыразимцами и Холмсом просчитали, мог быть не единственным. Или это могла быть только часть плана. – Гарри, – почти жалобно попросила она, – расскажи, о ком ты говоришь, потому что я не понимаю ничего.

Гарри враз отбросил весёлость и сделался серьёзным, после чего медленно начал говорить: – Это было чуть меньше месяца назад, почти сразу после того, как ты вытащила меня сама знаешь откуда. Со мной связался Дадли и попросил приехать, говорил, что дело срочное. Я не слишком люблю Дурслей, но отказать не мог, так что аппарировал к ним сразу.

Брук без труда мог вычислить новый адрес родственников Гарри, тем более, что знал их имена и фамилии. Гермиона сжала зубы. – Но едва я оказался у них на пороге, как к дому подъехала машина, чёрная, и водитель попросил меня сесть на заднее сидение. Не могу сказать, что меня это обрадовало, но палочка была при мне, так что я решил выяснить, в чём дело – просто не мог не попытаться. Мне этого не хватало… – он улыбнулся, но Гермионе не стало от этого легче. Гарри не знал Брука так, как знала его она. – Но приключения не вышло. Меня привезли в странное место, вроде ангара или гаража, где меня ждал этот человек. Он не представился, но ты-то точно его знаешь, – Гарри едва сдерживал смех, – он был не слишком разговорчив, но намекнул, что… для моего блага и блага моей маггловской родни мне следует держаться подальше от наркопритонов, поскольку моё попадание в них негативно сказывается на твоей, Гермиона, способности здраво мыслить. И пообещал, что если я ещё раз буду замечен в подобном заведении на территории Великобритании, то вытаскивать меня оттуда будут специальные службы, причём, цитирую, «максимально неприятным образом».

Что-то вроде сомнения мелькнуло в голове Гермионы. Это было не похоже на Брука – даже если бы он узнал о наркозависимости Гарри, он повёл бы себя иначе. «Максимально неприятным образом», чёрная машина, встреча в ангаре – у Гермионы был один знакомый маггл, способный на такое. – Гарри, – попросила она, – опиши мне его. – Повыше меня, тёмные волосы, на лбу залысины, одет был в серый костюм, а в руках… – Зонтик, – закончила за него Гермиона, но прежде, чем успела понять, какого Мордреда и, главное, зачем творит Майкрофт, на соседней крыше скрипнул чердачный люк.

Посторонние мысли скрылись в самых дальних тайниках разума.

На крышу Бартса поднялся Джеймс Брук, ныне – Джим Мориарти.

Примечания: 1. Цитата из «Хроник Нарнии» К.С. Льюиса, одной из самых популярных детских серий на английском языке. Наверняка маленькая Гермиона зачитывалась приключениями Питера, Сьюзен, Эдмунда и Люси в волшебной стране.

Глава двадцать седьмая

Гарри бесшумно поднялся и достал палочку. Гермиона осталась сидеть. Только занимался рассвет, и до финального акта спектакля Брука было не меньше часа. Джим, не зная (или, наоборот, точно зная) о том, что за ним наблюдают, снял пиджак и потянулся, сделал несколько махов руками, покрутил головой и снова оделся, уселся на край крыши и свесил ноги вниз. Он явно не боялся высоты. Впрочем, Гермиона подозревала, что он не боялся вообще ничего, кроме, разве что, скуки. Несколько минут он сидел неподвижно, потом запрокинул голову наверх, к светлеющему небу, и помахал ему рукой. Потом вытащил телефон и включил музыку – заиграло что-то смутно знакомое. – Queen слушает, гад, – сказал Гарри как-то обиженно, как будто злодей обязан был слушать что-то совсем другое. – Скажи спасибо, что не Селестину Уорлок, – нервно заметила Гермиона. Гарри прыснул и согласился: – Да уж, от «Котла горячей любви» я бы сам с крыши сиганул.

Гермиона улыбнулась, но настроения шутить не было совсем. Гарри это почувствовал и закрыл тему. Джим дослушал до конца одну песню и переключился на другую, ещё и начал качать ногой в такт, всем видом показывая, что ожидает не собственной смерти, а чего-то невероятно приятного.

Солнце поднялось достаточно высоко, город постепенно начал оживать, внизу засуетились люди. Снова сменилась песня, а Джим напрягся, подобрался. Это стало для Гермионы сигналом. Она вскочила на ноги. Гарри понимающе кивнул и набросил ей на плечи мантию-невидимку. – Я всё сделаю, – сказал он, и Гермиона аппарировала на крышу Бартса. Заклятие «Оглохни» скрыло хлопок аппарации. Джим лениво обернулся и посмотрел чуть левее Гермионы, прищурился, но ничего не увидел и, кажется, успокоился. Гермиона попыталась унять бешеное сердцебиение – тщетно. Знал ли Джим о том, что она где-то рядом? Он наверняка верно просчитал первоначальный план, поэтому и послал книгу-компромат накануне. Снайперы, державшие под прицелом мирных людей – друзей Шерлока – были поводком для Шерлока. Код удерживал Майкрофта. А книга – волшебников.

Снова скрипнул чердачный люк, и Гермиона тяжело выдохнула. Теперь все действующие лица были в сборе.

Шерлок, несмотря на то, что последняя неделя для него выдалась очень тяжёлой, выглядел безмятежным и довольным собой – как и всегда. Он расправил пальто и привычным жестом поправил непослушные волосы. Джим обернулся и расплылся в довольной улыбке маньяка, увидевшего жертву, и пропел вместе с солистами: – Остаться в живых, – ударил пальцем по экрану телефона, отключая музыку, и протянул: – какая скука. Что ж, теперь только мы с тобой, Шерлок. И наша проблема – остаться в живых.

«Только мы с тобой и наша последняя проблема». Для Джима это не было проблемой – он хотел умереть, и Гермиона это знала. Проблема была не в том, чтобы остаться в живых – не для него.

У него была другая проблема – неистребимая хроническая скука, и он жил ради того, чтобы развеять её любыми способами. Что он делал в детстве и в юности? Гермиона не знала, и даже лучшие люди Майкрофта не сумели раскопать ничего о том, откуда взялся Джеймс Брук. Возможно, он был всегда – как квинтэссенция зла. – Ричард Брук, – произнес Шерлок, и Брук рассмеялся. Для Холмса это имя было кривоватой отсылкой к делу о картине «Рейхенбахский водопад», но для Гермионы в нём заключался другой смысл. Ричард Брук, фальшивка, двойной блеф. Ложное имя, из прихоти так похожее на настоящее.

Двойной блеф.

Гермиона едва удержала тихий вскрик, потому что это словосочетание, вдруг пришедшее в голову, ударило по нервам больнее «Круциатуса». Джим любил двойные блефы и в конце жизни блестяще разыграл ещё один.

Шерлок несколько раз ударил по бедру пальцами: удар, пропуск, снова удар, два пропуска и два удара. Он разгадал код Мориарти, но Гермиона не пыталась уловить ритма и запомнить последовательности движений – потому что со всей ясностью поняла, что всё было напрасно. С самого начала. Никакого кода не существовало. Та же самая игра, что и с именем. Реальное представляется нереальным, а потом нереальность маскируется правдой. Он скрывал существование кода, которого не было. Никогда.

Но Шерлок этого ещё не понял – он ведь не знал об имени и никогда не бывал в голове Брука.

Он ещё горел своей идеей: – Я сотру Ричарда Брука и верну Джима Мориарти обратно.

Это был не просто момент истины, это был момент торжества. Джим захохотал – громко, истерически, совсем нездорово. – Ну, нет, – почти простонал он, – нет-нет-нет, это же так просто. Слишком просто! Никакого кода нет, болван! – последнее слово он выкрикнул так, что Гермиона едва не подпрыгнула на месте.

Вся игра была бессмысленной. Они с Майкрофтом допрашивали Брука часами день за днём, потом отпустили его на свободу, подставили Шерлока – впустую. А ведь это действительно было просто. Слишком просто. Но они все предпочли сложный и запутанный вариант с супер-кодом самому естественному и простому.

А Джим тем временем отыгрывал последний свой выход на сцену, причём делал это с блеском. Каждое слово, каждый жест были выверены до безупречности и оказывали на единственного зрителя спектакля задуманный эффект. Если бы Гермиона догадалась о коде раньше, всё ещё можно было бы отменить, а теперь уже поздно было тормозить взбесившихся гиппогрифов. Так что Гермиона просто наблюдала, откладывала где-то в подсознании детали разговора, но силы оставили её, от кипучей энергии не осталось и следа.

Когда Брук выхватил пистолет, мир на мгновение стал ярче, воздух как будто загустел, Гермиона направила на Шерлока палочку, готовясь произнести заклинание, которое сдержало бы пулю, но оно не потребовалось.

Громыхнуло, и Джим рухнул на нагревающуюся от солнца крышу с простреленной головой. Запахло ржавчиной. Шерлок отскочил назад и заметался, запаниковал. А Джим оставался лежать – мёртвый.

Гермиона подошла к краю крыши и заглянула вниз. Закружилась голова, но Гермиона не позволила себе отступить, пошатнулась и поймала равновесие.

Шерлок встал совсем рядом с ней и тоже взглянул вниз. Гермиона не слышала его мыслей, но чувствовала, как они бьются в его сознании – судорожно, нервно. Он достал телефон, набрал номер – и вовремя. Внизу из такси вышел его друг, доктор Джон Ватсон, одна из целей снайперов Брука.

Не своим, помертвевшим голосом Шерлок прощался с ним, просил выполнить пожелание Брука и рассказать всему миру, что он, гениальный детектив, всего лишь мошенник и позёр. Гермиона закусила губу. Было физически больно слышать это от самолюбивого Холмса.

«Твоих рук дело, Грейнджер», – сказала она себе, и внутренний голос прозвучал удивительно едко и неприятно.

И она не выдержала. Лёгким ментальным усилием она прикоснулась к разуму Шерлока, толкнула его. Он запнулся на полуслове и быстро велел другу: – Не двигайся!

Он понял всё правильно, почувствовал и увидел свой шанс выжить. – Прощай, Джон, – произнёс он спокойно и горько, и бросил телефон, раскинул руки в сторону, подобно крыльям, и шагнул вниз. – Аресто моментум! – беззвучно произнесла Гермиона, чувствуя, как руку с палочкой начала тянуть непривычная тяжесть чужого тела. Заклинание давалось с трудом.

Джон Ватсон охнул и кинулся вперёд, но запнулся и чуть не упал. Гермиона сняла заклятие – и Шерлок с едва слышным с высоты хрустом впечатался в асфальт.

Гермиона аппарировала вниз и прежде, чем Джон или зеваки успели подойти, коснулась пальцами шеи Холмса. Пульса не было. По асфальту растекалась настоящая, неприятно пахнущая кровь.

Выбежали из госпиталя медики в голубых халатах, упал на колени Джон. Гермиона почувствовала, как невидимый под дезиллюминационным заклятием Гарри коснулся её плеча, и вместе они отошли в сторону. – Всё в порядке, – сказал Гарри тихо.

Гермиона сжала его ладонь – и аппарировала обратно на крышу, склонилась над телом Джима и только после этого спросила в пустоту: – А он?

Гарри снял маскировку и направил в сердце Брука палочку, почти минуту сосредоточенно смотрел в одну точку и наконец сказал: – Мёртв.

Потом был маггловский морг – неприятное помещение, насквозь пропахшее формалином и ещё чем-то горьким. Была зарёванная женщина в белом халате. Как бы Гермиона ни хотела уйти, она была вынуждена оставаться до тех пор, пока медики не осмотрели тело Шерлока, не заполнили все документы и не пришли к выводу о том, что вскрытие не требуется.

Холмса поместили в морозильник, и морг на время опустел. Гермиона подошла было к морозильнику, но не открыла его – в помещении наверняка были камеры. Скорее интуитивно, нежели осознанно потянулась к сознанию Холмса и, к огромному облегчению, уловила едва ощутимые колебания. Не мысли – скорее, присутствие мыслей. Но они доказывали, что заклятие Гарри сработало так, как должно было – Холмс жив.

Морг они покинули пешком, невидимые, Гарри приобнимал Гермиону за плечо. Аппарировать изнутри госпиталя было бы опасно – кто знает, как отреагируют хрупкие медицинские приборы. Но едва они отошли из-под прицела камер, как в воздухе замерцало. Гермиона вскинула палочку – и сразу же опустила. Перед ней завис слабенький, неоформленный патронус. – Что… – начал Гарри, но патронус заговорил: – Гермиона, скажи мне, что он жив. Он же жив? Ответь.

Патронус растаял в воздухе, не договорив последнего слова – вложенная в него сила иссякла. Гермиона нахмурилась – в этот раз не требовалось долго гадать. Хотя телесной формы не было, а голос едва различался, она точно знала, кто послал патронуса. Но пока ответить не могла.

Невидимый Гарри ещё раз сжал её плечо и отошел в сторону, а Гермиона аппарировала в клуб Майкрофта.

Кажется, за прошедшие несколько часов старший Холмс так и не пошевелился. Гермиона застала его стоящим возле стола и смотрящим куда-то перед собой. Он резко обернулся на хлопок аппарации, но не успел задать вопроса. – Он жив.

На лбу Майкрофта отчётливо проступили капли пота, он достал платок и аккуратно стер их, промокнул губы и сказал ровно: – Полагаю, код вы получили, Гермиона.

Но взгляд достаточно красноречиво говорил: «Спасибо, что не дали моему брату умереть». – Брук провёл нас, и вас и меня – кода не существует, – ответила Гермиона тоже спокойно, надеясь, что он сумеет понять: «Ваш брат в относительной безопасности, не нужно переживать».

Майкрофт смерил её очень долгим, тяжёлым взглядом. Гермиона ощутила касания его спонтанной легиллименции, и, сморщившись, отгородилась щитом – вторжение в разум было неприятным и грубым. – Я не лгу вам.

Он молчал больше минуты, прежде чем согласился: – Не лжёте, – а потом достаточно легко заметил: – Что ж, если я верно понимаю ситуацию, проблема Мориарти устранена. – Не совсем, – они оба знали, что у Брука огромные связи с преступным миром, причём не только в Британии. Через него шла наркоторговля, продажа оружия, с ним связывались террористы. – О, – кивнул Майкрофт, – моему брату всё равно нужно будет чем-то заняться. Едва ли его немедленное… воскрешение было бы уместно. – Вы отправите Шерлока… – Гермиона осеклась на полуслове. Это не укладывалось в голове. Немыслимо.

Майкрофт повернулся к ней спиной и перенес вес на другую ногу, а потом уточнил: – Вы предполагаете, что Шерлок увлечётся вязанием? Видите ли, мой брат неуправляем и нестабилен. Он не способен жить тихо и незаметно. Даже для собственного блага. – Его просто убьют, – отрезала Гермиона. – Мы можем спрятать его в магическом мире. Едва ли у меня дома устроят обыск, так что…

Майкрофт снова развернулся и улыбнулся своей любимой улыбкой – той, которая походила на гримасу зубной боли. – Он сбежит. Или сойдёт с ума. Оставлять Шерлока без дела – всё равно, что приносить домой бомбу с заведённым часовым механизмом. А в… операции я сумею его в некотором роде подстраховать.

Гермионе не нравился этот план, совершенно. Но в чём-то Майкрофт был прав. Шерлок и правда неконтролируем, и держать его взаперти не выйдет. Он даже охранные чары взломает, не говоря уже об обычных замках.

Но отпускать его сражаться с сетью Брука, похожей на многоголовую гидру – значило просто послать на смерть. Правда, был выход. – Компромисс, – произнесла она. – Мы отправляем вашего брата на задание, но под наблюдением моего человека.

Губы Майкрофта сжались в тонкую линию, словно эта идея не нравилась ему с самого начала. – Вы её знаете. Экспекто Патронум! – серебристая выдра послушно выскользнула из кончика палочки, сделала несколько прыжков по кабинету, с любопытством обнюхала закаменевшего подобно статуе Майкрофта и приготовилась слушать задание. – Найди Габи, передай: «Он жив, и ты можешь ему помочь. Жди завтра возле библиотеки».

Выдра послушно кивнула и растворилась в воздухе, а Майкрофт произнёс: – Шерлок провёл меня. Впрочем, это не важно. Вы считаете, сумасшедшая секс-работница – это подходящий… кандидат?

Гермиона собиралась сказать, что вейла сделает многое для мужчины, которым увлеклась, но не успела, потому что вместо её собственного патронуса посреди кабинета возникла огромная сверкающая лошадь. Она всхрапнула, мотнула головой и голосом Джинни проговорила: – Кингсли принудительно отправлен в отставку и взят под стражу. Где бы ты ни была, беги. Визенгамот подписал ордер на твой арест, – и рассыпалась искрами.